" Сон возникает из неизвестной,

но важной части души и

занимается желаниями

завтрашнего дня."

(Карл Юнг )

I

Мужчины пьют: устройство мира - тайна.

Начало женское понять - мелка проблема.

 

Пьют женщины: мужчины безответны

А что до мира - он вполне понятен.

 

Закон мужской: где больше, там и лучше,

чем ярче опыт - мужество наглядней.

 

Иная диалектика у женщин:

количество в тоску перерастает.

 

Процесс запущен. В ереси сравненья

уже остановиться нет причины.

И образы тускнея от повтора,

стираются до символа изнанки.

Угаданное кажется обычным.

Обычное не подлежит гаданью.

Тупик необратим. Исход банален.

Как искушенье - импортные краски.

Чужое лучше, слаще и конечно,

обычным будет, став своим. По кругу -

как пони в старой детской карусели.

 

Изнаночная правда, здравствуй. Здравствуй!

Тебя иные кривдой величают.

" Неправдой одинокой" - тоже имя.

А некоторым нужно затеряться

и ключ забросить в небо...

Ладно, здравствуй...

Твое изгнанье кончилось. Сегодня

ты на престоле. Ты решаешь судьбы.

И в пафос, как в болезненность, впадая,

мы пробуем тебя на вкус и запах.

Кто при смерти - тот ценит просто воздух.

Кто полон жизни - ищет разрушенья.

Кто пеленает нового младенца -

всего лишь запускает карусели.

 

Есть в туловищах части для сцепленья.

Они диктуют волю и безволье.

И где - то параллельно воскресенью,

вершат свое стихийное раздолье.

 

В своем отечестве пророки не гнездятся.

Богини сходят с гор, обед не варят.

С хмельными лозунгами юные герои

идут по гравию космического века.

 

Был первый сон: сомнительный мужчина

вином крепленым женщину прельщает.

А за окном скандируют: "На свалку

свое отпивших! Молодым дорогу!"

А молодые грубыми словами

друг друга любят

и вполне довольны...

А кто-то, кто родней отца и сына,

волнуется с толпою заоконной.

И он как будто видит через стены,

и сей позор ему - печаль от века.

И я в толпе, и все мои родные,

но между нами океан вселенных.

Мы стать боимся соляной скульптурой

и дарим поцелуи всем случайным.

Как пусто в светлой комнате без окон!

Как верно в ней земное тяготенье.

Как одиноко! Но уже не страшно...

И верности нас вещи обучают.

И бабочки на крыльях алфавита...

И алфавит на спинках насекомых...

Случайно только то, что не случилось.

Случившееся властно и весомо.

 

II

И снова сон: земля кусает пальцы,

а клубни посадить необходимо.

И нужен уговор с коварной почвой,

ей что-то нужно дать взамен терпенью.

Что? Жизнь? Любовь? Свою или чужую?

Чем жертвовать во имя плодородья?

 

Как пусто в светлой комнате! Как сладко

в ней можно отдаваться нелюбимым!

Лишь буквы на бумаге так же четки -

единственное в мире бескорыстье.

 

Нет алиби у палача: виновен.

Нет алиби у жертвы: виновата.

И снова от рассвета до заката

мы лжем и ждем , грустя витиевато.

Но не понять нам ближнего, а значит -

не полюбить. И, заповедь нарушив,

мы души вопросительные сушим,

литературой заполняя уши.

 

Нет алиби у палача: печален.

Нет алиби у жертвы: безутешна.

Свидетели не пишутся в скрижалях.

А судьям - душно, а присяжным - тесно.

 

III

В сне третьем горько плакала русалка,

Не в силах стать простой портовой шлюхой,

завидуя дриадам и весталкам,

пила взапой и плавала под мухой.

Седой Нептун печалился развратом;

а к старости совсем зачах под златом

своим морским и утопился сдуру.

 

IV

У моря безусловность превосходства:

там человек не пьет а только тонет.

Две ночи о таких глухих глубинах,

что сновиденья - белые квадраты.

 

V

Как много смуглых девушек у моря.

Их кожа летом кажется моложе.

И в северные города вернувшись,

они свои дороже ценят туши.

 

VI

В шестом виденьи сна такая важность,

Что кажется все море испарилось.

Мужчины в пестрых смокингах вальяжно

выгуливают сереньких павлинов.

Притворные улыбочки меняя

на граммы вожделенной валерьянки,

сиамские коты стоят виляя

упругим телом в качестве приманки.

 

Бродвей, Арбат или другое место -

от ярости афиш резьба в желудке.

Запуганная тихая невеста

ждет очереди в брак седьмые сутки...

 

VII

Но вот седьмой, последний сон в неделе.

Все просят друг у друга извиненья.

Постятся. Стелют свежие постели.

И мажут хлеб родительским вареньем.

 

- Мир все равно загадка. Бабы - дуры...

- Мужик - скотина. Жить: родить и сдохнуть...

- Кому трагедия, кому-то шуры-муры...

- В кого то снова целятся амуры.

И образы, в количестве теряясь,

затормозят лишь в случае зачатья.

Случайное окажется законным.

Законное не подлежит сомненью.

Процесс необратим. Тупик банален.

Всегда в запасе импортные краски,

что лучше, ярче, проще и приятно

похоже на поездку без билета.

Но в старом парке те же карусели.

Лошадок на машинки поменяли.

А скоро, говорят, ракеты будут…