Разбирая коробки со старыми книгами и альбомами, доставшимися мне "в наслед-ство" при переезде родителей, и, пролистывая каждую книгу в поисках фотографий и пи-сем, в одной из них я неожиданно обнаружила сложенный вдвое тетрадный листок, акку-ратно исписанный детским почерком. Моим почерком. Удивительно, но среди всех не-нужных бумажек, купонов времен перестройки и не надписанных открыток, нашлось именно то, о чем я с настойчивой периодичностью вспоминала почти все годы своего "сознательного творчества" – мое первое стихотворение.

Я смутно припоминаю обстоятельства сочинения этого стихотворения, но помню, что это был первый, и пока что единственный раз в жизни, когда я прочла свое произведе-ние публике, в роли которой выступили мои родители. Помнится, они с большим интере-сом восприняли новость о том, что я написала стихотворение, и приготовились внима-тельно его прослушать. Мы разместились в гостиной, я встала в центре. Помню их взвол-нованно-радостные лица, которые по мере чтения стихотворения превращались в удив-ленно-вытянутые, а под конец, и вовсе, в испуганные…

Стихотворение это не просто написано на тетрадном листке – оно художественно оформлено. Видно форме произведения, автор уделил не менее пристальное внимание, чем его содержанию, и выбранная им символография, в свою очередь, может стать дос-тойным объектом исследования детского психоаналитика. Мало того, что текст выполнен фломастерами двух цветов: черным и красным, - притом красным выделены вторая, седь-мая, восьмая, девятая и последняя строчки (что само по себе несет определенную смысло-вую нагрузку), - оно еще и иллюстрировано. Название стихотворения стилизовано разны-ми цветами и буквами. Справа от стихотворения нарисован одетый в костюм и галстук жизнерадостный козел с высунутым языком, а под текстом изображен угол из двух схо-дящихся стен с нарисованными на них и сходящимися в углу красными стрелками.

К сожалению, не помню точно, сколько же мне было лет, когда я написала это сти-хотворение. Скорее всего, я пребывала в раннем отрочестве – это было время социалисти-ческого строя, только-только начинавшего клониться к своему закату, но еще не осозна-вавшего своего конца и по-прежнему уверенно сплачивавшего страну. И в это время я на-писала политическое стихотворение. Не что-нибудь про Таню и мячик или, на худой ко-нец, про школьные годы чудесные, куда там – это было натурально полное пафоса зрелое диссидентское произведение.

Перечитывая его, я в очередной раз убедилась в том, что в детстве и отрочестве че-ловек гораздо адекватнее оценивает окружающую его действительность и оперирует от-влеченными понятиями гораздо увереннее, чем кажется его взрослым соплеменникам, и, самое главное, ему в полной мере доступен тончайший юмор. Хорошо бы запомнить этот вывод на будущее и применить в общении с собственными детьми. Но для начала проци-тирую само стихотворение, сохранив авторскую грамматику.

КАК СКАЗАЛ ОДИН КОЗЕЛ…

(мемуары овцы из большого стада баранов)

 

Как сказал один козел:

"Мы пойдем другим путем"

 

А потом другой козел

нас другим путем повел.

 

А сейчас другой козел

говорит

"Другим путем

надо нам идти, а то

никуда мы не придем".

 

Видно третий прав козел,

никуда мы не придем.

А пока с опаской ждем:

кто четвертым стал козлом.

Ведь идти другим путем,

больше мы ведь не пойдем!

Именно это стихотворение, торжественно и с выражением прочитанное мною, и выслушали мои родители примерно пятнадцать лет назад. И строго-настрого запретили мне его еще где-нибудь читать. И вообще посоветовали больше не писать стихов. С тех пор я никогда больше не писала. Не писала политических стихов, как впрочем, и полити-ческих рассказов, хотя не думаю, что виной тому стал воспринятый родительский совет или со временем возросшая во мне политкорректность. Признаться, никогда больше поли-тические события не волновали меня настолько, чтобы питать тем мое литературное вдох-новение, но до сих пор не перестаю удивляться тому, что свое первое стихотворение я посветила именно этой стороне общественной жизни.