Красно-белая река автомобильных огней плавно перекатывалась через холмы, обозначая в темноте все изгибы шоссе. Тысячи одиноких мужчин и женщин ехали навстречу друг другу, даже не вглядываясь в проносящиеся мимо лица. Что заставляло их покидать свои дома и колесить по белу свету, оставлять своих друзей, родных и близких. Менялись времена и правители, повозки и корабли, а они все торопились куда-то, боясь не успеть или пропустить...

Замелькали яркие огни и дорожные знаки, предупреждая о сужении дороги. «Вот так бы кто-нибудь предупреждал о поворотах судьбы...» - подумал он сбавляя скорость. Приятно было осознавать, что кто-то невидимый заботился о нем и делал все, чтобы поездка была спокойной и безопасной. Дороги в Германии трудно с чем-то сравнить, ими можно только наслаждаться – чистые и гладкие как девичья грудь, они манят и завораживают, переливаясь в ночи разноцветными огнями. Хочется еще и еще мчаться по ним, рассекая тьму светом фар. В такие часы хорошо думается о чем-то значительном и потаенном. Как будто, оторвавшись от толпы и сворачивая на повороте, убеждаешься, что никто не сможет подслушать твои мысли. Наверное поэтому ему так нравились эти частые командировки за рубеж, когда, миновав границу, можно ехать по всей Европе, сутками не отпуская руль. Именно поэтому он никогда не брал с собой в дорогу напарников – чтобы не делить ни с кем этого упоительного чувства: когда двигатель ровно подпевает настроению и мысли уносятся в далекие уголки сознания, где память хранит самое дорогое. Он часто подшучивал над собой, что он - «автоголик». Не только потому, что любил хорошие машины и ухоженные дороги, а потому, что его восхищал великий труд, создавший эту красоту. Он так глубоко чувствовал их, что за долгие годы работы ни разу не был в аварии, а в дороге часто беседовал с ними, доверяя все тайны.

Еще пацаном он понял, что вся жизнь будет связана с машинами. Мать трудно растила его одна и на выходной отправляла из города к бабке в деревню. Всегда в спешке они добегали до автостанции и мать передавала его из рук в руки на попечение знакомых односельчан, приезжавших торговать на рынке и возвращавшихся вечером домой. Тогда еще не было двух выходных и суббота бала коротким рабочим днем. Шумная компания, в основном состоящая из женщин, рассаживалась по привычным местам, и мать, махнув платком, оставляла его в «самостоятельном» мире. Он всегда устраивался на первом сидении, и, ухватившись обеими руками за никелированный поручень, смотрел вперед на набегавшую дорогу. Обычно водителем был фронтовик дядя Сережа – молчаливый и рукастый мужик, который мог с закрытыми глазами разобрать и собрать их автобус. Что-то там сделать, и натужно ревущий на подъемах мотор безропотно ему повиновался и ни разу не подводил. А когда он закрывал входную дверь ручкой с длинной штангой, гомон утихали, и начиналась путешествие. Они выбирались из узких улиц на простор загородного шоссе и, повинуясь уверенным движениям дяди Сережи, парили над суетой. Через час автобус сворачивал к колодцу на десяти минутную остановку. Кто-то выходил покурить или размяться, а они с дядей Сережей шли «поить коня». Самодельное ведро из куска старой автомобильной камеры заполняли холодной ключевой водой и переливали в радиатор. Уверенность в том, что это и есть горючее, на котором работает двигатель надолго сроднило в его воображении старенький разбитый автобус с живым существом.

Потом было много разных машин и моторов, гладких и теплых, приятно вибрирующих под рукой, пахнущих тем удивительным запахом детства, вобравшим в себя запахи старенького автобуса, потертой кожаной куртки дяди Сережи, свежескошенного сена, огромных корзин с яблоками и вишней, исчезавших в недрах рынка. В том далеком детстве остались и его первый рейс и первая «Победа» полностью собранная своими руками. Наверное, и к людям он относился как к машинам – надежным и верным друзьям, которые до последнего удара своего железного сердца будут преданы и отзывчивы. Нельзя сказать, что первые обиды от общения со сверстниками озлобили его. Он и раньше-то был необщителен, а после неудач с людьми еще больше времени стал проводить с машинами. Это был его мир - полный мужества, сильных характеров и благородства. Дважды он был влюблен, но более общительные друзья опережали все его робкие попытки. Однажды коллеги решили устроить его судьбу и женили на томящейся в девках сотруднице. Но ни любви, ни детей у них так и не было. Расставшись друзьями, они больше не встречались. Как-то судьба столкнула его с бывшим одноклассником, искавшим верного человека для специальных поручений. Отсутствие семейных проблем и тяга к путешествиям позволили не только исколесить все дороги Европы, но и сделать их сотоварищами. Он с какой-то жадностью брался за все предложения, что казалось бежит или ищет кого-то. И это случилось однажды.

Возможность частых поездок по Европе так понравилась ему, что автобаны надолго стали родным домом, а модели известных авто концернов – близкими друзьями. Он много читал о них, заочно влюбляясь в эти совершенные творения человека. Элегантные топ модели авто мира так пленяли его воображение, что заметив припаркованную красавицу, он непременно останавливался и рассматривал ее вблизи. Однажды в Италии, он увидел новейшую модель, только что покорившую престижный автосалон. Удержаться было невозможно. Он несколько раз обошел ее, не решаясь прикоснуться, и остановился, разглядывая потрясающий салон. Наверное его любопытство привлекло внимание хозяйки, и из-за столика маленького кафе у фонтана уверенной походкой к небу приблизилась не менее элегантная молодая женщина. Увидев его восторженный взгляд, она звонко рассмеялась, покачивая головой. Потом открыла дверцу машины, жестом приглашая сесть. Размахивая руками и отнекиваясь, он отпрянул назад совершенно смутившись. Как в далеком послевоенном детстве, часто голодные подростки заходя в гости, подолгу отказывались от угощений, уверяя, что совсем не хотят есть. Так и в тот раз, он ругал себя за такую несдерженность и желание приблизиться к чему-то божественному. Но, наверное в его глазах был такой детский восторг, что хозяйка машины, понимающе улыбаясь, начала что-то быстро говорить, показывая то на приборную доску, то – на детали салона. Улавливая только знакомые термины в потоке иностранной речи, он успокоился и начал прислушиваться к ее словам. Такого благодарного слушателя у дамы наверное еще не было и, открыв капот, она продолжила рассказ. Зачарованный этим великолепием, он осмелился прикоснуться к двигателю. Наклоняясь и заглядывая, он осматривал все детали, отмечая новые решения известных технических проблем. Потом он вдруг поймал себя на том, что хозяйка давно умолкла и с интересом наблюдает за ним. Он смущенно улыбнулся, показывая жестом на узел, который заинтересовал его. Это была новинка. Она сразу оценила это и в продолжение безмолвной беседы показала на следующую деталь. Он был просто поражен тем как она быстро понимала его мысль и переключалась дальше. Так шаг за шагом они заглянули во все уголки машины, отодвигая, поднимая и отворачивая что-то.

Кто знает сколько прошло времени, но когда они остановились, он вдруг понял, что откуда-то знает эту удивительную женщину. Ему были знакомы эти жесты, этот голос, эти глубокие нежные глаза. Он не боялся заглянуть в них, как будто встретил давнего друга детства и всматривается в глаза, пытаясь понять не стерло ли время что-то дорогое, что когда-то так роднило их души. Он уловил ее запах, он знал его - это был запах его детства. К своему удивлению он почувствовал, что держит ее за руку и это так естественно, что она не сопротивляется, а отвечает ему тем же. Голова закружилась, сердце застучало, мысли запрыгали по каким-то жизненным событиям, приведшим его сюда. Получалось, что он просто долго-долго шел к этому фонтану в другом городе, в другой стране. И он давно знал, что придет сюда, что встретит здесь ее. Да, это была она. Та, которую он так любил, которую искал и ждал. С жадностью он опять начал вглядываться в ее черты – это действительно была она. Милые, до боли родные черты ее лица были так близко от него. Он вглядывался в них, убеждаясь, что она. Какая-то волна нежности родилась в груди и начала заполнять все его существо, Он все смотрел в удивительные глаза, растворяясь и утопая в них. Господи, как долго я искал тебя, прозвучало у него внутри. Нужно было сказать ей это. Он быстро набрал полную грудь воздуха, как будто собирался долго и громко кричать кому-то на другом берегу бушующей реки что-то очень важное и, остановился, понимая, что не знает как это сделать.

Вдруг зазвонил сотовый телефон. Как-то зло и настойчиво он возвращал их к реальности, больно отдаваясь в сердце. Виновато улыбаясь, она отстранилась, включила телефон и быстро заговорила на непонятном языке. От неожиданности он никак не мог прийти в себя, молча стоял, не опуская руку, только что державшую ее ладонь. Он начал осознавать что что-то происходит, что-то убийственно неправильное. Какой-то озноб пробежал по спине и холод начал забираться в сердце. После того как телефонный разговор закончился сознание еле теплилось в его неживом теле. Жестами показывая что ей срочно нужно уезжать, она с какой-то мольбой взглянула на него и, сев в машину, рванула с места. Еще не веря в случившееся, он растерянно смотрел вслед удалявшейся машине, сверкнувшей на прощанье солнечным зайчиком.

Он очнулся от оцепенения, сидя за столиком маленького кафе. Зубы стучали о край стакана с холодной водой и чья-то заботливая рука похлопывала его по спине. Не вставая со стула он просидел до позднего вечера, уговаривая себя, что так в жизни небывает. Надежда еще теплилась в дальнем уголке души, но чей-то чужой голос бубнил обратное. Все было против – и логика, и жизненный опыт, и окружающая действительность. Кто я и кто она, уговаривал он себя. Боги живут на Олимпе.

Было далеко заполночь, когда официант начал назойливо убираться вокруг него. Бросив последний взгляд в ту сторону, откуда сверкнул солнечный зайчик, он резко поднялся и быстро зашагал в своей машине, чтобы не передумать. Как робот, автоматическими движениями он управлял машиной, стараясь как можно быстрее уехать из города. Привычный гул двигателя и ночное шоссе не вернули его в нормальное состояние. Пустота в душе и ледяной холод в сердце не проходили. Он постарался отвлечься быстрой ездой, громкой музыкой, стучал в такт рукой о руль, но боль не отпускала. Это помогало бороться только со сном. Не осознавая куда едет, он наугад выбирал дорогу, не сверяясь с картой. Наверное, он бежал от самого себя, от мыслей, что давали какую-то надежду. С первыми лучами восходящего солнца он пересек границу Италии, оставляя там что-то самое дорогое в жизни. Возможно, он испугался и не поверил судьбе, так неожиданно подарившей ему солнечный зайчик надежды.

Осень в этом году выдалась удивительно сухой и теплой. Деревья с неохотой расставались с последней листвой, а ветер трепал их, как будто перелистывая чужие дневники, и, прочитав что-то важное, вырывал и уносил безвозвратно. Какой-то настойчивый звук заставил его вернуться из глубоких раздумий. В нагрудном кармане рубашки звонил чужой телефон. Он притормозил и, включив, прислушался. Это был ее голос.