Я просыпаюсь, и первое, что открывается моему сонному взору - оконное стекло, затейливо разрисованное морозным узором. А там за тонким кружевом узора в буйном танце разгулялись миллиарды снежинок. Холодный зимний ветер, задавая танцу ритм, то с силой бросает их вниз, то будто передумав, резко гонит вправо, потом влево.

Зябко поежившись от этого зажигательного танца, я с удовольствием возвращаюсь в плен теплого пухового одеяла и крепких объятий своего мужа. В комнате тепло и тихо тикают часы на стене. Я бросаю на них снисходительный взгляд, наполненный внутренним ликованием, потому что сегодня выходной, и я имею полное право валяться в постели, сколько захочется. Вот так!

Мой безмятежно спокойный взгляд из-под цветастого одеяла с голубого циферблата переключается на такую же голубую ленту реки на небольшой картине. Подход к реке загородили крутые зеленые холмы, поросшие березами и елками. Деревца остановились на том месте, куда они, запыхавшись, успели вбежать. Кто проворнее -повыше, а кто неуклюжий или слабый – пониже. Лист с берез уже облетел, но трава на холмах, по непонятной фантазии художника, светло-зеленая. Среди холмов торжественно белеют купола белокаменной церкви. Зелень противоположного берега реки плавно переходит в голубизну неба. Все вместе - это город Плес,написанный кистью неизвестного художника.

И вот я уже бегу вниз по склону, размахивая соломенной шляпкой в одной руке, а другой рукой хватаясь за тоненькие деревца или высокие травинки, чтобы не упасть. Обгоняя меня, кубарем катится вниз Васятка и, по-мужски широко шагая, спешит Володя.

Даже в лесу жарко. Мы раздеваемся на бегу, чтобы быстрее очутиться в воде. Волна плещется и дразнит – кто первый? Серо-голубовато-зеленая вода радуется нашему приходу и норовит попасть то в уши, то в рот, то в глаза. Мы играем с ней и друг с другом. Но долгожданную прохладу ощущаем не сразу, потому что это лето 2001 года было необыкновенно жарким для нашей средней полосы. Весь июль и август столбик термометра заклинило на одном диапазоне +30 - +35. Не спасали ни открытые настежь окна, ни включенные вентиляторы. А уснуть можно было, лишь укрывшись сырой простынёй.

И как же было здорово, что наш десятилетний Василий уехал на месяц отдыхать в небольшой волжский городок с коротеньким названием Плес. Городок, где писал свои картины Левитан, взбираясь на вершину самого крутого склона, и где память о нем бережно храниться в двух музеях: “Левитана” и “Пейзажа”. Но к нашему стыду, ни его ценные картины были причиной, по которой мы попали в этот городок с булыжными мостовыми и торговыми рядами, а день посещения в летнем лагере с ласковым названием “Бережок”. Поэтому мы весь день, как рыбы жили в воде, выходя на берег лишь для того, чтобы поесть. В отличие от рыб, в воде нас никто не кормил.

Лишь поздним вечером, уставшие и загорелые, мы с большими усилиями вползали по склону вверх к лагерю. Сейчас бы плюхнуться в детскую, аккуратно застеленную постель на одеяло в цветастом, застиранном пододеяльнике и уснуть мертвым сном. Но мы с Володей купили заранее в автобусной кассе билеты на обратную дорогу и теперь, распрощавшись с нашим счастливым отдыхающим, двинулись по склону вниз. Потом опять по склону вверх к автостанции, потому что все дороги в этом городе ведут или вверх, или вниз.

Расположившись на привокзальной скамеечке под развесистой березкой, мы даже не смотрели друг на друга. Так не хотелось покидать этот оазис прохлады и возвращаться домой в душном, с резким запахом пота, автобусе,в такой же душный город, где от каждой кирпичной стены тянуло жаром, как от раскаленных камней в сауне.

Вдруг мысль, как внезапно зародившийся смерч, пронеслась молниеносно из одной головы в другую, и заставила нас посмотреть друг на друга и озорно улыбнуться. Это было безумие: у нас было мало денег, нам негде было ночевать, у нас были билеты на руках, но мы ничего не могли поделать с собой, потому что нам очень хотелось остаться. А потом пошло как всегда все наоборот.

Нам надо было сдать билеты, иначе ехать обратно будет не на что.Если бы мы не купили билеты заранее, то их сейчас обязательно не было бы в этой забытой Богом кассе маленького курортного городка,и мы кто-нибудь бы осчастливили. Но,уж если мы их купили, то они, конечно же, были и в кассе, поэтому продать нам их было не кому. С трудом продав один билет, мы махнули рукой на второй, и к великой радости толстой тетки в маленьком окошечке кассы, мы вернули ей билет за половину стоимости.

Но наградой нам за это был белый пароход, причаливший к берегу. Мы гуляли по набережной вместе с иностранцами, рассматривая, выставленные в длинные ряды картины, украшения, привезенные специально к теплоходу предприимчивыми художниками. Потом купив еды и пива, мы сели на берегу, свесив ноги в воду- пили пиво, ели бутерброды и долго долго смотрели на белосмежную яхту, тоже пришвартовавшуюся на ночлег к причалу, после утомительного дневного похода. Яхта была пределом всех наших желаний. И смотреть на нее, особенно Володя, мог часами.

Охмелев от пива, мы решили искать тоже место для ночлега. Наш план был прост – вернуться под знакомый куст на берегу, где мы располагались днем.

Летняя ночь коротка. Солнце уходило на закат и его красные блики на воде были похожи на долгий прощальный поцелуй с водой . Пытаясь ощутить на себе сладость их поцелуя, осторожно входим в воду и плывем неспеша,стараяясь как можно тише шевелить руками и ногами.

Проводив солнце за горизонт, заворачиваемся в покрывало, расстеленное под кустом, на котором так здорово было валяться в дневное время, и пытаемся уснуть.

Но все оказалось не так-то просто. Покрывало было сырое, земля холодной и жесткой, а рядом в соседних кустах расположилась компания молодых людей, для которых мы просто не существовали. Они бегали от костра к воде в купальных костюмах с дикими воплями, громкость которых возрастала пропорционально выпитым спиртным напиткам.

Проворочавшись с боку на бок и поняв, что уснуть вряд ли прийдется, мы встали и пошли куда глаза глядять. А глаза в этой темноте летней ночи, в почти деревенских условиях, видели лишь дорогу , ведущую в город. А частные домики дразнили желтым светом своих окошек.

Вдруг почти обреченный взгляд, рассмотрел приоткрытую калитку в невысоком заборе, а рядом небольшой белый сарайчик с маленькой скамеечкой. Осторожно вступая, как пантеры во время охоты, мы добрались до скамеечки, и блаженно вытянули уставшие ноги. Пахло скошенной травой, разбросанной под ногами, звенели кузнечики, светила луна, и было тепло и сухо. Благодать.

Но человек никогда не останавливается на достигнутом. Теперь хотелось спать, а скамейка была узкой и маленькой для двоих. Отсутствие света в окнах дома навело нас на мысли расположиться на широком большом крыльце, где можно расстелить покрывало и лечь. Подумали -сделали. Но это было не последнее искушение, которому мы подверглись в этом дворе. (Да простят нас ничего неведающие хозяева).

Большой амбарный замок на двери сообщил нам о том, что хозяев в доме нет. Заглянув за крыльцо, увидели примыкающий к дому сарай с открытым лазом на чердак. “Володя, - тихо пропела я. – Посмотри, что там наверху.” Подставив под ноги, подвернувшееся под руку старое оцинкованное ведро, ловко подтянувшись на руках, мой муж исчез в черном проеме. “Здесь сеновал. Лезь сюда”.

Вытянувшись во весь рост на сене, от которого исходил дурманящий запах всех луговых трав, мы не удержались и приникли друг к другу губами.

“ Летняя лунная ночь, чужой сарай, стрекот кузнечиков в траве, волнующий запах сена и любовь с собственной женой, такой родной и такой незнакомой, так чувственно прильнувшей и многообещающей. Это было прекрасно и незабываемо.“- скажет мой муж утром.

Для меня эта, украденная у жаркого лета ночь, была тоже волшебной и навсегда останется тем островком памяти, куда хочется мысленно соскользнуть в трудные минуты жизни и отдохнуть там.

Ну, а в тот день мы утомленные и умиротворенные, лежали и глядели на небо, через дыры на крыше. А потом достали еду и вино и принялись их уничтожать. А в соседнем доме веселились гости и громко звучала музыка. Мы, как тот Бобик в гостях у Барбоса, забыв по осторожность, захмелев, пели песни, подпевая тем, кто мелькал и смеялся в окнах соседнего дома.

Было глубоко за полночь, когда прижавшись друг к другу, мы уснули.

Чириканье воробья, весело прыгавшего с ветки на ветку и ловко управляющегося со спелой вишней, разбудило меня. “Володя, я тоже хочу вишни.”- сонно прошептала я. Но спуститься на землю оказалось не так-то легко. Мы удивленно смотрели друг на друга недоумевая, как же мы сюда влезли?

Поднося к моим губам очередную спелую вишню мой муж шепнул:”Ночью ты была такая же сладкая и сочная ”. “Ты тоже “,- улыбнулась я.

Потом мы стряхнули прилипшие к одежде травинки, торопливо пробежали до калитки и уже бегом понеслись к великой и могучей русской реке Волге. А та встретила нас прохладной водой, звуками нового наступившего дня, шумом двигателей, проплывающих мимо груженых барж и яркими бликами играющего на гребешках волн солнца. Позднее Володя сходил в город за едой, я а исполнила свою мечту и посетила музей Пейзажа, расположенный недалеко на берегу.

Из маленького волжского городка мы увозили большое светлое чувство. А в память о нашей поездке, мы купили картину, ту, что сейчас висит на стене и морозным зимним днем возвращает нас в жаркое лето.

Мой муж открыл один глаз, потом другой и прошептал:”Ты чего не спишь?”

Я двинула подбородком в сторону картины. Он посмотрел в указанном направлении, крепкими мужскими руками обвил мое тело, увлекая его с собой под одеяло, и мы опять очутились в жарком лете.

А вьюга за окном продолжала кружить снежинки в безумном танце морозным зимним днем. И как знать, может быть, чем безумнее поступок, тем сильнее от него след в нашей памяти.