Катер прыгает на волнах, точно форель, за которой охотится медведь-гризли. Проклятье! Как только Джон ведет это корыто посреди темноты? Тут же до хрена отмелей и топляк нет-нет и высунет коварно свою морду из воды. Вот попадется под днищем такая прелесть – и привет всем святым – река-то холоднющая. Занятый подобными мыслями Фрэнк скрючился у кормы, в самом приятном соседстве с ревущим двигателем. Холодный ветер с пригоршнями водяной пыли иногда приносит звездное скопление оранжевых искр. Это Джон невозмутимо стряхивает пепел с сигареты прямо внутрь катера. А потом еще и сплевывает. Стоит, весь такой непоколебимый, и фигура медвежья ростом под два метра. И ожерелье из клыков на шее красуется. Ковбой, мать его!

 

– Джон, сколько там еще осталось? – Фрэнку не сидится спокойно.

– Бензину на час хода, а миль – минимум на два, – Джон, напротив, само спокойствие. Правда, тут он пошутил: бензина как раз хватит, чтоб пришвартоваться у родной пристани. Но Фрэнк не принял шутки и засопел недовольно. Джон ухмыльнулся и потянул носом. Хороший запах, – водяной, свежий, с ароматом речной тины. С детства знакомый такой. Успокаивающий. Удивительно пусто сегодня ночью на реке: воскресенье все-таки. Обычно люди возвращаются с пикника, рыбалки в это время.

«Впрочем, – подумалось Джону, – погодка, не ахти какая на эти выходные была». Все сплошь облака, дождь иногда, да и прохладно, вообще-то. Фрэнк, вот, все мозги через хрен высосал. Ему бы тепло, комфорт и девиц пообщительней подавай. Джон даже засмеялся тихо, так, чтоб Фрэнк не услыхал, а то еще истерику закатит, дитя каменных джунглей, на хрен.

 

– Это все твоя дурацкая затея! Вечно ты по лесам бродишь, да и меня еще потянул! – ворчал Фрэнк, выливая воду из сапог. – Сидели бы сейчас в баре, тянули виски, и проблем не знали.

– Ага! И цепляли триппер от каких-нибудь шлюх. Про самое главное ты забыл сказать, приятель! – не без иронии отзывался Джон. – А так в кои веки на природе побудешь.

Товарищи четыре дня промотались по островам, густо поросшим хвойными лесами. Охотились на уток, рыбу ловили. Только Фрэнк скис поразительно быстро, и в последний день совсем достал своим нытьем. Особенно после Джоновых страшных историй о пропавших без вести в лесах людях. Ну, там о медведях-людоедах, которых не убьешь простой пулей, громадных щуках, хватающих зубами неосторожных рыболовов и утаскивающих их под воду, чтобы сожрать не торопясь. Фрэнк слушал как бы нехотя, с ленцой, мол, знаем, слыхали побасенки и почище этих. Зато на ночевке вздрагивал от каждого всплеска и шороха, озирался, чем не мало позабавил Джона.

 

Тощий Фрэнк ютится у двигательного отсека и Джон едва не спиной чует недовольство, готовое сменится раздражением. Вот ведь истерик нашелся. Даже неожиданно как-то: Джон знает приятеля уже давно, а тут сплошь сюрпризы. И не думал, что Фрэнк такое тепличное растение.

– Сигарету хочешь? – Джон спрашивает почти участливо. С кормы доносится бурчание:

– Да ну на хрен, лучше виски хлебнуть, – Фрэнк вертит головой, силясь разглядеть что-нибудь во тьме. Берега смутно угадываются, да еще вспыхнет временами бакен на фарватере, словно ужалит. Ни баржи какой, ни корабля или буксира не встречается. Мертво и жутко.

– Возьми в рюкзаке, там еще должно остаться, – Джон снова достает сигарету.

 

Катер держится теперь ближе к берегу, оставляя середину реки, щедрую опасными мелями, по левому борту. Джон хорошо знает эти места. Поэтому и катер ведет так уверенно и быстро. Но Фрэнку кажется, будто Джон лихачит без нужды. «Перед кем только рисуется?» – тоскливо размышляет Фрэнк. Человек у руля всматривается в волнующуюся водяную тьму перед катером. Круто заложил руля, избежав столкновения с корягой. Фрэнка захлестнуло брызгами сильнее обычного. Непечатная фраза, живописующая речные реалии, слышится с кормы. Джон повеселел даже от такого вот экспромта.

 

Вдруг рев движка стал натужнее и катер сбавляет скорость. Фрэнку сделалось совсем не по себе. Нащупав флягу, хватил большой глоток виски.

– Водоросли прошли, должно быть, – Джон направляет катер к берегу, выключив редуктор. Заглушил двигатель перед самым берегом. Место хорошее – пологое, земляной берег, деревья начинаются футах в тридцати от воды. Когда катер ткнулся днищем о грунт, Джон бросил якорь со всего размаху вверх по течению и велел Фрэнку закрепить носовой конец на берегу, на каком-нибудь древесном корне, из тех, что покрепче. Сам же не тропится вылезать: достал ружье, разломил стволы. Вынул картечь из верхнего ствола и засунул патрон, снаряженный пулей. «А в нижнем пусть останется картечь. На всякий случай» – решил Джон. Товарищ пыхтит на берегу, неумело пытаясь закрепить мокрую веревку, поскальзываясь на мокрой земле.

– Плотнее тяни, чтоб волнами не било, – кричит Джон. Закурил и прошел на корму, откинул колонку с винтом. Действительно, водорослей порядочно набралось. Это не страшно: водоросли обобрать не долго. Но Джон вдруг говорит:

– Фрэнк! Похоже, с редуктором что-то стряслось. Смотреть придется.

– И что же теперь делать? – Фрэнк напуган необходимостью задержаться на страшном ночью речном берегу.

– Ну что, что… Вплавь пойдем, если не починим, – Джон кровожадно потирает руки, точно готовясь уже броситься в ледяную воду. – Да ладно тебе, не падай в обморок, шучу. Пойди вглубь леса, здесь недалеко сарайчик знакомых браконьеров есть, там инструменты найти можно. И без истерик давай, а не то здесь оставлю. А я пока колонку приготовлю.

Фрэнк кивнул, достал фонарь. Засветил: зловеще запрыгало желтое пятно по деревьям. Фрэнк покосился на товарища, всхлипнул, но Джон глянул свирепо и указал ружьем на лес. Фрэнк побрел, освещая себе дорогу. Изредка оглядывался на катер, пока деревья не заслонили.

 

Джон докурил и засунул за пояс охотничий нож для разделки. Подождал, пока стихнут шаги друга, спрыгнул на берег и пошел следом без шума. Крался рядом с тропой, замечая впереди проблески фонаря. Фрэнк уже подошел к сараю – ветхому строению, поросшему мхом, и стал рыскать вокруг в поисках двери. Джон даже дышать перестал, – внимательно очень следил за товарищем. Подобрался совсем близко и притих в зарослях клена. И тут… какая-то тень метнулась поперек света и повалила Фрэнка. С земли донесся дикий визг, словно свинья попала в газонокосилку, а затем отвратительный хруст зубов, рвущих мышцы и сухожилия. Фрэнк уже не кричал, а лишь мокро хрипел, дергаясь под убийцей. Джон следил за кровавой сценой, выцеливая непонятную фигуру. Фонарь удачно освещал это богомерзкое пиршество. Каннибал бросил терзать тело и поднял уродливую свою, с наростами голову, прислушался к чему-то. Грохнул гулкий, протяжный в лесу выстрел. Тварюга отлетела, точно сброшенная чудовищным пинком. Забилась в ворохе своей требухи, – надрезанная крестом пуля разворотила брюхо. Джон выпрыгнул на открытое место, ослепляя тварь своим фонарем. Глянул мельком на Фрэнка – тот был уже труп. Чудовище зашипело что-то и замолкло навсегда: уродливая голова откатилась недалеко, отсеченная разделочным ножом. Джон взял голову и выломал острый белый клык. Он его повесит себе на шею, к другим таким же.

 

Джон отволок тела к яме, вырытой за полсотни футов от сарая. Предварительно вырезал несколько кусков мяса из тела товарища и развесил в том же сарае. Вытер кровь с рук, подхватил канистру с керосином и побежал к яме. Набросал кустарника на дно ямы, сверху – ветки и сучья покрупнее, а потом уж свалил тела и приправил это блюдо керосином. Отбросив опустевшую канистру, Джон прикурил сигарету. Выпустил дым кольцами и бросил не потухшую еще спичку в яму. Пламя сразу встало стеной, чадящей, жаркой. Человек заулыбался. И пугающее у него было лицо в свете огня из ямы.

 

– Славная охота была, – тихонько говорит сам себе Джон. – Хороший упырь достался, только вот Фрэнк все сопли разводил, настроение портил. Ну ладно, через месяц можно опять выбраться, как раз очередной упырь возле сарая виться будет. Кого бы взять с собой в следующий раз?