В ночь с третьего на четвертое августа я впервые ступила на английскую землю. Точнее, не землю, а территорию. Я в первый раз в жизни оказалась в роли прилетевшей, и неудивительно, что после четырех с лишним часов в воздухе (целых четырех часов - или всего четырех часов) с трудом верилось в две вещи: что я вообще на земле - и что я так быстро попала в недостижимую даль, на восточную окраину Западного полушария и на западную окраину Лондона.

Касание, пара секунд - и обомлевшие пассажиры - зрители кружения над ночным мегаполисом - разразились аплодисментами. И радостными воплями. Боинг был набит, как автобус с челноками, да и по размерам похож. Усталый голос провозгласил: "Мы совершили посадку в аэропорту Хитроу..." А за иллюминатором поплыли - уже не со скоростью торможения, а просто так проездом, - огромные двухуровневые лайнеры из Америки и Азии, гордые Air France и нагловатые Alitalia... И наш "автобус" по шесть человек в ряд, стало быть. "Пока не увижу надписи на английском - не поверю, что..." - сказала я. Прошло немного времени, мы проехались по огромному аэропорту - и первым я увидела, кажется, фургон Royal Mail. Запомнившаяся когда-то давно желто-красная надпись, детская мечта, мысль о марках и почему-то о Льюисе Кэрроле, о Толкиене и еще о чем-то.

Надо было встать, достать вещи из ящика, шум моторов затих, было тесно и куча народу и вещей... Шагайте, немного непослушные ноги, мимо девушки в симпатичном фирменном костюме маленькой авиакомпании (белокурый стереотип). Еще шаг - и я под прощальные слова стюардессы покинула территорию России. И в миг, когда ступила на чуть звенящий металлический пол телескопического трапа, тут же оказалась на британской территории.

Металл, стекло... стекло... первая, кого вижу за стеклом - женщина в парандже... стенд с проспектами, который привлек нас - а все ушли вперед. И напрасно мы задержались возле него, хотя особой разницы уже не было. Впереди была толпа и очередь в четыре, а то и пять поворотов. Состав очереди напоминал о колониальном прошлом Британии, а также о туристическом rayonnement Лондона. Ночь. В очереди хотелось спать. Особенно когда вспоминалось, который час у нас дома...

Immigration Service любопытствовали, что я учу. Менеджмент я учу, нет, у вас учиться не собираюсь, не надейтесь. Язык понимался поначалу не без труда. Обидно. Ну ничего, привыкну, решила я. Как я где-то читала и предполагала, так и вышло: если Вам дали визу и здесь уже впустили в страну - Вы уже какой-никакой человек, и больше Вас донимать не будут. Разве что из гордости и вредности (этого предостаточно, хоть и в очень неявной форме). Или из неанглийского национализма. Да, например, многие иммигранты из Прибалтики не очень любят русских. Но для этого им нужно узнать в Вас русского. Хм. Думаю, это несложно, особенно в первые дни после Вашего приезда.

Но это я отвлеклась - точнее, меня отвлекли формальности. А в ту ночь... Не буду вспоминать об особенностях группового туризма, зато вспомню еще один миг. Он как-то не уложился в память, а между тем: я вышла в английскую ночь, посмотрела в английское небо и вдохнула английский воздух. Села в английский coach (слово-то какое!) и стала бороться с усталостью - а спать не хотелось. Впрочем, боролась недолго. По левой стороне дороги мы разогнались и выехали на магистраль, на полосу, что правее и ближе к середине. Слева (я сидела слева у окна) остался радар аэропорта. Какие-то указатели - и долгий путь. Сначала - явно еще не совсем сам город. Потом начались пригороды. То уродство какое-то в виде пустых, но освещенных строек, офисов и магазинов. То где-то чуть внизу зелень и домики. То неожиданная церковь - да, синий купол, такой необычный на чужбине. Шепот в салоне. То мрачноватый британский церковный гений. И дом. С темными окнам. Один запомнившийся дом. Я верила глазам, но все чего-то пыталась добиться от своего сознания: "Ты! Смотри, настоящая Англия! Настоящий Лондон! Гляди же! Хоть всего не углядишь, но гляди." И тут же говорила ему еще: "Всего не углядишь, а тем паче - не запишешь, хоть хочется мигом записать. Но писать темно, и писать будешь - значит, смотреть будет некогда. Смотри. Позабавься встречным движением справа, надписями на английском. Попробуй не представлять то место, куда едешь, и наслаждайся поездкой. Еще увидишь. Еще запомнишь."

Центральные улочки, светофоры... Темнокожая девушка гордо шагает на каблуках по тротуару слева. И, кажется, на этом перекрестке я впервые увидела перед нами две вещи: черное такси (бубнивший всю дорогу групповод что-то сказал о нем...) и красный двухэтажный автобус (...и о нем тоже).

Указатели улиц, зелень, повороты, дома с темными окнами, повороты, неоклассика, каменные заборчики, темное небо, повороты, бордюрный камень, надписи у домов... Я мысленно попыталась представить, где тут наша гостиница и как она выглядит. И ошиблась.

Выглядела она несколько противно. Усталая душа втайне безнадежно мечтала о неоготике в сочетании с современностью обслуживания. А получила местами облупившуюся голубоватую викторианскую неоклассику с устаревшим (ввиду невозможности модернизации, стесненной малым пространством) сервисом.

Но я бы с радостью вернулась в ночь с 3-го на 4-е. Чтобы долго ждать регистрации в маленьком вестибюле и ужасаться вычурно-мореплавательскому виду старых обоев. Чтобы оставить лифт тем, у кого куча чемоданов и нет, в отличие от меня, ночной клаустрофобии и культурного шока (т а к о г о лифта я еще не видела). И главное - чтобы мы снова тащились с чемоданами на, как оказалось, получердачный четвертый этаж по винтовой лестнице, покрытой ковром, открывая и закрывая двери на третьем этаже, радуясь портрету королевы, как фотографии старой знакомой, немного боясь упасть, но ликуя и смеясь над тем, что дома три часа ночи. И чтобы снова лечь спать недовольной в маленькой комнате (я прозову ее потом "викторианским чердаком" и, ужасаясь, от души полюблю) с узким окном в углу и такой ванной, что по размерам достойна Дюймовочки.

Чтобы перед сном посмотреть в окно и лишь этим немножко утешиться. И чтобы плохо спать из-за света из-под входной двери. Но чтобы наутро, ночью с горя почти позабыв о том, что должно быть на следующий день, съесть милый завтрак и поехать в город. Спи, Соф. Утро будет еще лучше, чем ночь с третьего на четвертое. А пока думай о гостинице и усталости, чтобы завтра задуматься о другом.