В то утро солнце золотилось,

Казалось, что оно спустилось

На пышные поля пшеницы,

Которых было без границы

От самого подножья гор,

До рва круг замка векового,

В долине у ручья кривого,

Где сторожем сосновый бор,

А глаз так радует простор.

Стараясь не топтать пшеницу,

Отряд принцессы в бой спешит

В ущелье, где река бежит,

Чтобы собой закрыть границу.

Разведчики вечор вернулись,

И даже кони встрепенулись

Услышав о враге рассказ,

Но страх не выдав напоказ.

Там полчищ тьма сгущалась.

 

От солнца зайчики играли

На латах, шлемах и щитах.

Молитва на ходу в устах

Затихла. Всадники скакали.

И каждый думал о своём -

Отчизна, дети, отчий дом,

И что случится с ним потом,

Когда с товарищем вдвоём

Им сотню нужно обезглавить.

В тот год Оресса расцвела,

И глаз завистникам слепила,

Молва далёко разнесла

О ней легенды, вплоть до Нила.

На подвиг нечисть не собрать,

Зато пограбить – только кликни.

В ущелье - нечестивцев рать.

Коварно к валунам приникли.

Средь них героев не сыскать!

 

В бой первой ринулась принцесса.

Священный меч свой обнажив,

И ратников вдали оставив,

Коня аллюром припустив,

К спасенью шансов не оставив,

Она в ущелье ворвалась,

Изобразив себя приманкой.

И тут лавина понеслась,

Купилась легкою обманкой.

Сомкнулось плотное кольцо,

Они пленить её хотели.

И оскорбленья полетели

Отважной девушке в лицо.

Без промедленья меч ответил

Как молния неуловим,

И рой несчастных гибель встретил,

А всадник мчался невредим,

И толпы ринулись за ним.

 

Удача храбрых примечает,

Фортуна с нею заодно,

И вот захватчиков встречает

Засада. Так заведено.

Рой метких стрел разит нещадно,

И бьются ратники так складно,

Что горы нечисти вокруг,

Но не хватает честных рук.

И помощь к ним не подоспеет.

Но сверху слышен гордый крик

Орлиной стаи строй возник,

Они пикируют с небес,

С отвагою наперевес.

И в клочья рвут врагов своих

Здесь каждый бьётся за троих

А раненный встает опять,

Назад нельзя им отступать.

Свобода кровью лишь даётся.

 

До ночи продолжалась сеча,

А с гор спустившийся туман

В объятьях мертвых зрел обман,

Но то была незваной встреча.

И неприятель отступил,

Потом бежал, что было сил,

Бросая пленных и обоз,

Забыв, что всё было всерьёз.

У труса только о себе забота.

Немало ратников слегло

В бою кровавом за Отчизну

И мыслью этой обожгло

Всех, кто остался править тризну*.

Они отправились искать

Тех, кто погиб и только ранен,

Принцессу все пытались звать,

Молчаньем был ответ печален.

Ужель не встретим мы её?

 

Она сидела на вершине

Скалы, а рядом – верный меч,

Лат не осталось и в помине,

Без шлема, волосы до плеч.

Усталый взгляд застыл на друге,

А конь израненный храпел

За жизнь хозяйки был в испуге,

Собой её закрыть успел.

Друзья всегда нас выручают!

- Аленка! – дева встрепенулась –

Да сколько нужно тебя звать?

Ведь я давно уже вернулась,

Иди скорее помогать… -

Сестра, зима… Она в квартире,

С котёнком у окошка спит.

Чудес так много в этом мире…

Глазок приёмника горит,

Такой зелёный и красивый,

По цвету – чистый изумруд,

Пушок загадочно ленивый,

Похоже, сны её не врут.

 

 

 

* ТРИЗНА ж. Тризнище ср. стар. поминовенье усопших, особ. языческое и мусульманское, и пиршества при сем, народные игры и ристания. Он в этот день по куме тризну правил, Крылов. Тризненный, тризнищный, ко тризне относящ. Тризник, кто правит тризну, вообще участвует в ней. Тризненье стар. действ. по глаг. Тризновать, править, праздновать тризну, справлять поминки.