Михаил Беркович

«Люби меня, как я тебя!»

Некоторые мысли на темы стихотворчества

Трудно себе представить такую даль, но ведь была же она! Вылез из пещеры человек и… стал говорить. Много лет прошло иль вскоре, но попытался однажды пращур далекий выдавливать из души слова в ритме. О чем они были – первые? Держу пари: только о любви! И не к природе, не к родной пещере, даже не к детям, требующим в оре мамонтятины, а к женщине! К той самой, которая с той давней поры была и есть хранительница очага, мать и жена, бабушка и теща! Даже в пору матриархата. Словом, куда ни кинь – без женщины всюду клин. И потому, уверен! первое стихотворение было посвящено именно ей.

Все это я веду вот к чему. Представляете, как много за это время (от пращура до нас) написано стихов о любви! Совершенно голословно, но все же берусь утверждать, что не было такого поэта, который бы не писал стихов о любви к женщине. И после всего попробуйте в этом столь банальном деле сказать не запыленное слово! А ведь любим мы с вами куда жарче пращуров, так и норовим все глыбше проникнуть до сердцов, до самого, что ни на есть, сексу. Так и подмывает в любовном опьянении прокричать петушком: «Люби меня, как я тебя!» Но критики говорят, что это прокричали до нашего рождения лет за двести, может быть, даже за пятьсот! Так, что будь любезен свой крик любовный «закавычить», иначе прослывешь плагиатором.

Но ведь находятся же такие мудрецы, которым удается найти собственное слово даже тут, где кажется, совсем невозможно. Например, «Я помню чудное мгновенье», или «Среди миров мерцающих светил одной звезды я повторяю имя», «Как живется, милый, тяжче ли, также ли, как мне с другим?». Чистая поэзия – радует слух. Вы вправе заметить, это же классика, а ты среди простых смертных поищи, и будете правы. В кои-то давние времена писатели приветствовали друг друга при встрече словами: «Писать трудно!» и в ответ получали такой же отзыв. Это у них – вместо «День добрый!», «Здоровеньки буллы!». Но ведь и по сей день находятся поэты, умудряющиеся сказать свое незаемное слово о любви. Да только ли о ней!

Вряд ли кто из авторов портала знает это имя. Мне повезло: это моя соседка, в одном городе живем. Зовут ее Алла Айзенщарф. Кого интересует, загляните в библиотеку Александра Кобринского или на сайт Ольги Романовой «Национальные образы мира» там есть ее божественные стихи. Так вот ей не надо заплетать руки, губы и даже душу, как недавно я прочитал у одного автора на нашем портале. Алла говорит так: «Не отнимай руки, в мою ладонь так хорошо тепло живое льется!» Кто-то будет писать о «вздохах на скамейке и о прогулках при луне» со всеми подробностями до самых гениталий, а тут достаточно двух строчек, чтобы рассказать о чувстве, о любви и как еще рассказать! Или она же: «Следы на песке. Кто-то мерил разлуку шагами…» Вот ведь она какой должна быть – поэзия. В моем, разумеется, представлении.

Тут как раз к месту будет поговорить о точности поэтического образа. Того самого, который не загромождает собой стихотворение, а работает на него «всей дрожью жилок». И пример приведу не из поэзии. Вот крошечный отрывок из повести Давида Лившица «Другие и Иван Иванович, или как я решил никогда не врать».

«Обычно, если Тамара Георгиевна бывала недовольна учеником, она двумя пальцами, прямыми и твердыми, как барабанные палочки, тыкала тычками в голову провинившегося, приговаривая: «учись, недоумок!», учись, балбес!»… Голова несчастного, словно одуванчик на тонком стебельке, дергалась на тонкой шее из стороны в сторону в такт болезненным ударам». Вот такая емкая картина нарисована в нескольких строчках. Как много стоят эти пальцы-барабанные палочки изуверки! Здесь вам и характеристика пальцев и характер героини. А эта головенка-одуванчик на тонкой шее.

Вот образец поэтического сравнения. В поэзии их миллионы. Слово имеет запах. Хорошо, неправда ли? Но посмотрите, как это звучит в знаменитой «Кофейне» Дмитрия Кедрина: «Как ароматические травы, пахло слово медом и плодами…» Вы вздрагиваете от неожиданности и красоты. Вы столкнулись с тем, что забыть невозможно. Вы почувствовали запах слова! Вот именно оно и есть подлинная поэзия. Или, как показать силу человека? Опять же за примером обратимся к Кедрину. В повести в стихах «Конь» есть такие слова: «А кто Конем, в кружале битый, С его замашкой был знаком, Тот клялся, что смешно копыто, Равнять с коневым кулаком».

Каждый раз, когда сталкиваюсь со стихами, в которых образ на образе сидит и образом погоняет, где они существуют как бы независимо от стихотворения, ради самих себя, я обращаюсь мыслью к лучшим образцам русской поэзии, и только там стараюсь найти источники вдохновения. Для меня лично иное стихотворение «безобразное» весит значительно больше, чем самые изощренные нагромождения, по сути своей не дающие ничего ни уму, ни сердцу. Я говорю о тех счастливых случаях, когда само стихотворение становится поэтическим образом. За примерами далеко ходить не надо, возьмите стихотворение Юлии Друниной, вошедшее в золотой фонд русской поэзии: «Я только раз видала рукопашный…» Прочтешь и не можешь не задуматься, что такое поэзия? Ведь банальная мысль: «Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне». Мы бы прочли ее в газетной заметке и, возможно, не обратили бы внимания. Вероятно, в том и есть таинство Аполлона. Как только до тривиальной мысли ли, ситуации ли прикоснется перо поэта, так они сразу перестают быть тривиальными, обретая легкие и быстрые крылья.

Легко сказать, но как сделать? Удивительно каторжное и неблагодарное дело – труд поэта. «Эх, ребята, трудно быть поэтом, даже неизвестным, небольшим». И трудность эта заключается в том, чтобы творить невозможное, открывать новые возможности языка. А неблагодарность заключается в том, что, если в советское время поэт получал нищенскую зарплату, то сейчас и о ней приходится только мечтать. Напечатать стихотворение в журнале – величайшая проблема, издать книгу – за свой счет. А если издашь, трудно найти читателя. Вот такая у нас судьба. Не будь сегодня Интернета, куда бы бедным поэтам деваться.

Ну, вот накинулись мы на наш портал, быть жалаем лауреатами, обрести дипломы. И тащим, подчас серые, незавершенные стихи в списки претендентов… Два три тура в год, сколько наштампуем лауреатов, призеров, дипломантов, по-русски плакать не умеющих? Славу нам подавай! А как иначе? Каждый живет надеждой: а вдруг Бог вложит в уста незабываемую песню. Надежда не только юношей питает. А когда сталкиваешься с реальностью, нередко приходит и разочарование, и обида на рецензентов, оценщиков… Не огорчайтесь, друзья, время еще строже. Миллионы поэтов работали на нашей планете, а помним многих ли? То-то и оно, что «завалил холодный снег забвенья» почти всех. Остались во времени лишь немногие. Даже не все гении. Но не ради славы живут поэты и писатели. При этом почти все знают, что, если из всего творчества хоть одна твоя строчка останется в языке, значит, жизнь ты прожил не зря.

Попробуйте представить себе, как бы куце выглядел наш язык, если убрать из него все то богатство, которое дали ему писатели и поэты. Это ведь они сделали наш язык образным, одним из красивейших языков в мире. Откуда бы взялись крылатые слова: «А Васька слушает да ест», «Остаться у разбитого корыта», «Лицом к лицу – лица не увидать»… если бы не литераторы. И наша задача не в том ли состоит, чтобы улучшать родной язык? Но по силам ли нам такая работа, если мы говорим коряво?

И тут спрашивается, что в такой ситуации делать молодым? Таким вопросом задается Лариса Федорова. Дескать, если все уже сказано, подумаешь, сопрут строчку-другую! Отвечаю. Молодым надо посещать литературные объединения, читать там стихи и до поры не публиковаться, потому что, тут я позволю себе опереться на мнение нашего коллеги Семена Венцимерова. Выставлять не доведенные до кондиции стихи, так же стыдно, как ходить с расстегнутой ширинкой. Не беру в кавычки, поскольку цитирую по памяти.

Беда большинства из нас заключается в том, что мы не умеем, не приучены оценивать стихи, поэзию. И только потому набрасываемся на тех, кто нам делает замечания или указывает на несостоятельность не только отдельных строк, но и стихотворений в целом. С грустью думаю о частоте подведения конкурсов портала. При таком положении, когда учитывается мнение дилетантов от литературы, мы можем наплодить такое множество фальшивых лауреатов, что нанесем немалый вред литературе. Поосторожней бы нам с этим делом, потому что оценивать качество стихотворения должны люди, умеющие глубоко проникать в стихотворную речь, в суть прозаических произведений, их язык и стиль. В самом деле, смешно же судить о стихотворении словом «жизненно», или наоборот, «не жизненно». Ибо стихотворение может быть совершенно «не жизненным», но шедевром. Нет, я ни в коем случае не выступаю против портала. Вне всякого сомнения, он является школой для молодых (и не очень). Тем более, что у нас с вами перед классиками есть такое преимущество: мы еще живы, значит, можем что-то написать лучше, чем сегодня и уж точно, лучше, чем вчера. И возраст здесь не имеет по-моему, значения. Уверен, что ни на одном человеке нельзя ставить крест.

Вот такой опыт. Приехал я в один город, а там работало довольно крупное литературное объединение. Одним из ведущих был этакий первый парень на деревне примерно годов под шестьдесят. И писал он самопародийные стихи, не гнушался и матом и похабщиной. Мне тогда подумалось, что из этого никогда ничего не получится. Но прошло лет семь, и я удивился, прочитав подборку его стихов в альманахе. Это были хорошие стихи, а автор уже широко разгуливал по седьмому десятку лет. Вот так-то. И потому я умираю со смеху, когда один пишущий стихи, другого пишущего стихи называет графоманом. А у нас это случается, ой как часто! Неправда ли?

Много я тут наговорил всяких неприятностей. Надо же хоть что-нибудь приятное, хотя бы в конце сказать. Поэтому закончить хочу стихотворением одесского поэта, которого знал лично. Так написал он о нашем труде.

Владимир Курбатов

ночью

Ночь. Жена вздыхает на постели,

Сладко дышит мой любимый сын.

На меня же мысли налетели,

Как метели. Я не сплю один.

Мне пока отчаиваться рано.

Взял перо, чернила — и пиши.

Месяц встал над домом, над платаном,

Спутник поэтической души.

Ночью как-то непривычно тихо.

И вот в этой ровной тишине

Муза — беспокойная шутиха—

Сердце песней надрывает мне!

Но она уйдет перед рассветом,

Улетит, растает, словно дым.

...Эх, ребята, трудно быть поэтом,

Даже неизвестным, небольшим!