Вот он. Сидит передо мной. Спокойный и добрый. С лёгкой проседью в волосах. Смотрит на меня такими простыми и доверчивыми глазами. Просто смотрит и попивает чай с конфетами. Ему пятьдесят два года. Его зовут Алексей Ильич. Я зову его просто Ильич. Если бы наша жизнь сложилась иначе, он мог бы быть моим командиром в период моей службы. Мог бы быть моим партнёром по бизнесу в последние годы. Возможно, мог бы просто быть моим приятелем в жизни. Но всё сложилось иначе. У Ильича сложный психоневрологический диагноз. Он не может жить самостоятельно. Вся его жизнь прошла в интернатах. Вся жизнь – реабилитация. Его нельзя надолго оставлять одного. Даже когда утром чистит зубы, он может выдавить на щётку весь тюбик зубной пасты. Когда Ильич моет пол в своей комнате, сначала он выливает на пол воду и размазывает грязь, а потом я домываю всё начисто, отжимая тряпку. Я мог бы сделать за него всё сам, но ему нужно двигаться, выполнять несложную работу и обсуждать это с людьми. Ему нужно общение на равных и стремление к социализации.

Сначала я думал, что помогаю ему жить. А он не думал ничего. Он никогда не мог делать того, что мог я. А я с детства мог лгать. Научился казаться не тем, кто я есть. Научился делать карьеру, заводя знакомства с нужными людьми. Заниматься никому не нужной работой. Составлять липовые отчёты. Потом много лет занимался коммерцией, делая деньги на «освоении» государственных контрактов или на продаже заведомо некачественных услуг с нарушением всех возможных правовых норм. Я считал привычным делом пить с друзьями односолодовый виски на деньги, добытые чужим трудом и разворачиваться через двойную сплошную, имея в кармане удостоверение подполковника МВД. Я жил всю жизнь так, как живёт большинство людей моего круга. Жил до того момента, пока в моей душе не произошла переоценка ценностей. Говорят, я дауншифтер. Возможно. Просто я понял, что сдохнуть ради поддержания в чужих глазах собственного статуса это вовсе не то, ради чего мне хотелось бы прожить жизнь. Я бросил всё и занялся социальной работой. Вот теперь Ильич сидит передо мной и пьет чай. А я слежу, чтобы он не съел слишком много конфет. Конечно же, я разрешу ему съесть больше, чем можно. Потому что я люблю Ильича. Вряд ли я научу его мыть пол, но я очень постараюсь.

Ведь он научил меня, как надо было прожить эту жизнь. И я понял. Когда он допьет чай, мы с ним возьмём цветные карандаши и пойдём раскрашивать индейцев в детской раскраске. Я не думаю, что кто-то из топ-менеджеров в этот момент будет счастливее нас с Ильичом.