Бескрайнюю казахскую степь облюбовал огромный великан. Он был

страшен, опасен и грязен. Когда выдыхал, изо рта выходил дым чуть ли не

всех цветов радуги. И пахло от него очень противно. Так думала маленькая

девочка Ника о металлургическом комбинате в центральном Казахстане.

 

Каждый день этот великан «заглатывал» в своё чрево тридцать пять тысяч

рабочих, сильных, молодых, весёлых, а через девять часов «выплёвывал» -

усталых, молчаливых, грязных. Питаясь силами и здоровьем этих людей,

великан жил и делал какое-то непонятное для ребёнка дело.

Чтобы все «выплюнутые» могли отдохнуть и снова отдавать силы великану,

настроили столько домов, что хватало каждому. И вырос целый город.

 

Мама Наталья, выбирая имя дочери, решила: раз папа - Николай, пусть

дочь будет Ника, а полностью Вероника. Отец вовсе не участвовал в

выборе имени. Своего мнения у него не было ни по какому вопросу.

Руководила жизнью семьи мама. Они получили двухкомнатную квартиру.

Лифта в пятиэтажке, конечно, не было, потому Ника с превеликим

удовольствием мчалась, спускаясь с четвёртого этажа и перепрыгивая

сразу через две, а то и три, ступени, с дикой скоростью, аж дух

захватывало. Никто из детей их подъезда не хотел да и не мог бегать так

быстро, рискуя свернуть и ноги, и голову.

 

Во дворе около клумб копошились соседи.

- Ох и жарко, - вытирали пот новосёлы, - зато как приятно сажать цветы в

палисаднике. Будет наш подъезд самым замечательным.

- Давайте окружим клумбы заборчиком и покрасим его; вон в том подъезде

просто оградили кирпичами, уже не так красиво.

- А ты, Мариша, не настраивай причёску, всё равно ветер разнесёт твои

кудри.

- Да и то, зима или лето, а ветрюга беснуется, словно оглашенный. Одно

слово – степь. Я из Иркутска, у нас пусть и мороз, зато тишина. Ясный

морозный день и переносить куда легче. А тут ведь спасенья нет. Что ни

надень, всё продувает.

- Зато квартиру дали, радость какая – своё жильё. Эх, живи – не хочу.

 

И от полноты жизни засмеялись, запрокинув вверх головы. И тут же смех

застрял в горле: почти под крышей дома с внешней стороны балкона

«разгуливала» девочка лет пяти, перебирая ручками прутья решётки и

переставляя ножки по узкому бордюрчику.

- Девочка, зайди обратно на балкон, - кричали ей взрослые.

- Только не торопись, - слышала она советы.

Малышка, глядя вниз, видела, что зачем-то растянули одеяло и держали

его на весу. Но не понимала их тревоги: она же крепко держится руками и

потому ей абсолютно спокойно. Потом девчушка легко пролезла в то же

самое отверстие балкона, через которое и вылезала, и зашла в комнату. И

чего было волноваться?

 

Родители Ники работали на том большом заводе, который выделил им

жильё, в три смены и в одной бригаде. В будние дни девочка ходила в

детский сад, расположенный в ста метрах от дома, причём сама и

приходила утром туда и уходила вечером из него, хотя видела, что других

детей приводили и забирали родители, но не придавала этому большого

значения.

 

- Ника, вставай, - в августе, когда детские сады «отдыхали» для ремонта,

будила мама рано утром, прерывая самую сладкую предрассветную дрёму.

- Зачем? – сонным голосом отзывалась девочка.

- Мы уходим на работу, а ты будешь ждать нас до вечера во дворе.

Выводили дочь на пустынную ещё улицу и оставляли одну. Даже платье

мама не надевала Нике до восьми лет, чтобы меньше стирать, а только

трусики. С раннего утра и до пяти вечера ребёнок играл во дворе без

крошки еды во рту и без капли воды. Девочка не задумывалась, хорошо

это или плохо. Анализировать и сравнивать с другими семьями она ещё не

умела. В детстве всё так легко и беззаботно.

 

Иногда, наоборот, закрывали одну дома, а ключ не давали, чтобы не

потеряла. В те длинные часы одиночества ребенок сам себе придумывал

занятия. Вот тогда–то, в пять лет, жарким летом она вышла на балкон и

обнаружила, что расстояние между прутьями ограждения в одном месте

шире. Да сюда и голова пролезет.

И правда: голова свободно прошла, потом Ника выставила одну ногу на

бордюрчик, развернула плечи и протиснулась всем телом, последним

движением вытянула вторую ногу и принялась для развлечения ходить с

обратной стороны ограждения, перебирая руками прутья. Легкий

сарафанчик, надетый ею, пока мамы нет, раздувался пузырём. Мир с

высоты казался необычным. Даже хотелось самой полететь подобно

птицам, но что разжимать пальцы нельзя, прекрасно понимала. Очень ей

понравилось такое путешествие.

Вечером, конечно, маме доложили о «подвигах» дочери, и про подобные

забавы пришлось забыть, к великому сожалению.

 

Но лето заканчивалось и постепенно наступало самое ужасное время года –

зима, суровая, снежная, ветреная, когда никакая одежда не спасала от

холода.

Шестая зима в жизни Ники оказалась страшнее предыдущих: в полную

силу бушевал циклон, ветер буквально сбивал с ног, а снег заскакивал под

шапку, под шубку, в глаза, нос. Девочка думала, что снегу тоже холодно и

он пытается погреться, протискиваясь к тёплому телу людей. На третий

день циклон уйдёт далеко от их города, но память о себе оставит надолго.

Только от понимания, что ребёнка может унести бураном, мама довела

Нику до дверей закрытого садика, а не отпустила, как всегда, одну.

- Через час придёт первая нянечка и откроет дверь, - объяснила дочери, -

возьмись крепко за ручку и не отпускай.

И быстро побежала на автобус, чтобы дочь не успела ответить или

заплакать.

 

Чёрная ночь, пурга с ветром и морозом, а девочка, уцепившись за ручку

двери от страха и холода, стояла, продуваемая до костей и заметаемая

постепенно снегом до состояния живого снеговика. И когда накатывало

безразличие, и даже страх ночи и холода терял остроту, и правда, пришла

нянечка, охнула, разгребла её, втолкнула в тёплую комнату, смела снег и

принялась растирать девчонке ладошки и щёки.

 

И всё равно смех Ники раздавался в группе. Она и пела на музыкальных

занятиях под игру на пианино Аллы Михайловны, музыкального работника,

и танцевала с удовольствием, репетируя танец снежной королевы на

предстоящий новогодний концерт для родителей. Только спать во время

тихого часа не хотела, лишь смотрела, как на каждой кровати похрапывали

остальные дети. Так много интересного и важного занимало её, столько

энергии бродило в теле, что сон никак не приходил.

 

Вечером после дня игр и беготни во дворе выходила бабушка Маши:

«Ужинать, деточка, и спать». Таню с балкона звала мама, и подружка

убегала. Антона подхватывал шутя папа, сильный и весёлый; вдвоём они,

играя в догонялки, скрывались в подъезде.

 

«А я осталась одна-одинёшенька», - с грустью понимала Ника. Тоска

непрошенной гостьей втискивалась в сердце ребёнка и долго не

соглашалась уходить. Да ещё и, зайдя домой, Ника видела, как родители

собираются на работу в ночную смену.

- Мама, ну не уходи, - умоляла дочка, - мне так страшно одной.

И плелась за ней по пятам хвостиком, повторяя эту же просьбу до тех пор,

пока мама решительно не захлопывала за собой и отцом входную дверь.

 

Отец мог бы приласкать дочку, рассказать историю про смелую девочку, но

нет: ему нечего было достать из пустых карманов души, поэтому не

хотел, да и не умел пожалеть ребёнка, придумать что-нибудь вроде игры с

обязательным заслуженным призом на утро. Это могло если не полностью

успокоить дочь, то уж подбодрить - точно. Сказать девочке, что она - их

умница и как они её любят и верят, что справится с такой ерундой, как

ночь, родители не догадывались. Слов любви от них Ника не слышала

никогда.

 

Мама отмахивалась от дочки, как от надоедливой мухи, не понимая, как

может быть плохо в тёплой квартире и на удобной кровати. Сильная

женщина хотела привить своему ребёнку самостоятельность. О том, что у

дочери очень развито воображение, совершенно другой характер с

большой долей мечтательности и нежная чувствительная душа, мама

абсолютно не догадывалась.

 

«Как же я хотела бы иметь сестру или брата. Вдвоём намного легче,

спокойнее, надёжнее. Мы бы разговаривали, придумывали игры, смеялись,

а главное – не тряслись бы от страха одиночества», - так могла бы

говорить девочка, если бы уже умела строить подобные фразы. А пока

просто кожей понимала: одна - это плохо. Свернувшись калачиком под

одеялом, всё равно слышала все звуки большого дома: он, словно старый

дед, кряхтел, кашлял, скрипел, а иногда смеялся. Что это капает на кухне?

Так настойчиво и безостановочно. В замочной скважине кто-то

поворачивает ключ, но ведь ключа нет: мама забрала. В темноте ночи

сердце трепыхалось долго и неприятно.

 

В тот вечер девочка снова осталась одна дома, хотя родители не работали:

уже ушли в компанию друзей справлять Новый год. Ей часто приходилось

ночевать в квартире одной, но привыкнуть к этому не могла, всё равно

сильно боялась. Малышка подошла к окну и тихонько выглянула из-за

шторы на улицу: может, там что-то интересное?

То, что увидела, заполнило сердечко восторгом: к ним в дом взбирался

настоящий Дед Мороз: в красном костюме, с белой бородой, мешком

подарков за спиной. Ника чувствовала, как ему трудно, и что дедушка

может сорваться. Нет, нет, такого она не могла допустить! Так долго

ждала, верила, что он обязательно зайдёт к ней.

 

Вероничка не раздумывала ни минуты. Быстро подняла шпингалеты,

раскрыла окно, встала на цыпочки и протянула руки к старичку, но он

почему-то сопротивлялся и не хотел залезать в комнату. Девчушка ещё не

знала, что он просто привязан, что такая мода пришла в угоду коммерции,

и мама очень дёшево купила на распродаже работ школьников пухлую

мягкую игрушку. Людям с улицы интересно смотреть на ползущих в окна

искусственных Дедов Морозов, и все понимают, что в тех семьях готовы к

празднику. А мама, желая сделать сюрприз, забыла в спешке рассказать

дочери об этом: всё же эти взрослые торопятся, бегут, не успевают.

 

Но Ника по своему маленькому опыту знала, как холодно висеть

старенькому дедушке. Прошептав: «Я спасу тебя. Не бойся. Я с тобой!»,

девчонка решила дотянуться до его ног, и тогда уж он точно окажется в

тепле её комнаты. Малышка уцепилась за пояс Деда Мороза, сильнее

перегнулась и, не удержавшись, полетела вниз в обнимку с его большим и

мягким телом.

 

Оказавшись в огромном сугробе, Ника открыла глаза. Ей в лицо улыбались

красные щёки Деда Мороза. Пушистые усы на добром лице тоже

приветливо шевелились. А весёлые глаза подмигивали.

- Дедушка, ты не ушибся? – озабоченно выпытывала малышка, не

разжимая губ.

Он снова улыбался.

- И тебе не холодно? – допытывалась она.

В ответ – та же улыбка.

- А Снегурочка тоже придёт к нам? – девочка не смела поверить в такое

счастье.

Мысленно она уже не страдала одна в страшной квартире, а весело

болтала с милыми, волшебными людьми из сказки.

Мягкая голова утвердительно качалась, и борода щекотала лицо Ники.

 

А соседи уже бежали спасать её. Как сквозь сон она слышала:

- Как девчонка не разбилась?!

- Никогда бы не поверил, если б сам не увидел.

- Это же чудо!

- Кто-то сильно молился за неё.

- Смотрите, да ведь с ней Дед Мороз!