Мы с Марусей мчимся на Запад. Маруся занимается одним из своих любимых дел – гонит машину на огромной скорости. Так у меня, я думаю, не получится никогда. Когда она идет на обгон, то ее совершенно не смущает то обстоятельство, что по встречной полосе навстречу нам несется, как мне кажется, с еще большей скоростью, чем наша, громадная машина. Но Мерседес 600 знает свое дело туго. Знает его и Маруся. Руль влево - мы на встречной, педаль газа – мы за долю секунды обгоняем очередное авто, руль вправо - мы в небольшом зазоре между идущими в нашем направлении машинами, встречный автомобиль, гудя и ревя всеми огнями и клаксонами, проносится мимо.

Зачем она это делает, ведь мы никуда не спешим? Я не знаю. Может быть, хочет меня позлить? Сегодня Маруся в очередной раз напомнила мне мое обещание на ней жениться, а я опять смалодушничал - попросил чуть подождать. Зачем я это сделал? Я и сам не знаю. Дурак какой-то.

Чтобы как-то отвлечься от этого идиотизма, не просить же красавицу, в самом деле, чуть сбавить обороты, я начал смотреть в боковое окно. Передо мною разыгрывалась не менее драматичная и красивая картина, чем наши гонки.

Сначала я увидел яркий светло-желтый небольшой круг Солнца, вокруг которого волнами расходились бледно желтые волны теплого света. Расходились и серебрились. Смотреть глазам больно, но и оторваться нельзя. Весь этот солнечный концерт пытается растворить в себе еще небольшую, но длинную лиловую тучу, символизирующую, как я сразу же понял, темные силы нашей жизни. Туча не давалась и солнечный диск, перевалив через нее, стал беспечно отходить, видимо, ко сну. Перескочив через тучу этот ослепительный круг, прямо на глазах, из веселого желтого кружка превратился в ярко кровавое пятно, бросающее алые блики на землю к тому же еще испускающий по всей округе плавные тепловые сигналы.

Теперь уже туча наверху, но наш красавец теперь уже багровый круг о ней вообще не думает. Он пустил очередной импульс тепла, да и скрылся себе где-то под землей.

И вот тогда уже Туча показала себя во всей красе. Она оказалась далеко не промах, и тут же стала набухать, расти в размерах, уплотняться и превращаться в темно лилового монстра. Оторваться от этой симфонии красок невозможно.

Наверху над этим спектаклем, почему-то, до сих пор голубое небо. Ниже – наша темная Туча, похожая на огромного питона. Туча давит на симфонию. Цветовая композиция представлена ярко белым, постепенно переходящим с очень светло желтый, затем – в светло желтый, затем – в желтый, переходящий в нежно розовый, который, постепенно наливаясь, превращается в насыщенный и заканчивается резким пурпурным. Все это музыкальное цветовое произведение изо всех сил пружинит и сопротивляется огромному, растягивающемуся по горизонту, темно лиловому питону. Туча навалилась и все давит, давит. Вот пурпурный цвет загнан, вслед за солнечным диском, в иммиграцию до завтрашнего дня. Теперь и розовый начинает разбавляться темными красками Тучи и превращается в очень красивый, сначала светло коричневый, а затем и в темно коричневый. Вверху, на границе с Тучей, светлым силам также не удается отстоять своих позиций. Уже нет белого, да и светло желтый все грязнеет, пока вся симфония не становится коричневой.

Все! Проиграли! Похоже на то. Туча уже прямо смеется над светлыми тонами. Ей и этой победы мало – пошла растворять своей темнотой и коричневый. Мало того – двинулась и вверх, то тут, то там, выхватывая из голубого острова и перекрашивая их в свои темные цвета. И голубой цвет сдается. Он начинает темнеть. Хорошо еще, что в темно синий, а не черный. Теперь полная победа Тучи.

Но нет! На помощь светлым силам приходит Одинокая Звезда. Машина по-прежнему несется с огромной скоростью, и я не могу сориентироваться в пространстве. Может быть, это и сам Марс, а может, и Венера, может и Полярная Звезда. Эта Одинокая Звезда не испугалась огромной Тучи и очень долго сама-одинёшинька борется с разросшейся до огромных размеров зловеще темной Тучей, нависая над ней и не давая всей округе погрузиться в полный мрак.

И один в поле воин! Наконец нашей Звезде на помощь пришла вторая звезда, затем сверкнула третья. И в один момент весь небосклон рассыпался алмазными россыпями, блестя и опять переливаясь светлым золотом, хоть и не возродив того прошлого света, зато в момент разметав, еще совсем недавно казавшуюся всесильной, Тучу и превратив все небо в синее-синее. И вот уже показался и занял место дирижера в этой симфонии золотой месяц. Теперь начался светлый ночной концерт.

Что это было? Я спросил Марусю, видела ли она все это? Она хоть и гонит машину под 200, но все видела. Маруся резко тормозит, сворачивает на обочину и, ни с того, ни с сего, набрасывается на меня с объятиями.

Маруся как-то незаметно появилась у меня на горизонте. И я бы не сказал, чтобы, поначалу, на нее кто-нибудь обратил особое внимание. Это была очень скромная девочка. Но девчонка очень даже быстро заняла одно из главных мест в моей жизни. Понадобилось всего несколько лет для того, чтобы Маруся из угловатого симпатичного подростка превратилась в красавицу. Стройная, выше среднего роста, отлично сложенная, с высокой грудью и длинными ногами, свободной, неторопливо плывущей походкой. С темными волосами и живыми карими, несколько прищуренными глазами, сверкающими и искрившимися днем и ночью, как черные алмазы, делающими ее несколько похожей на восточную женщину. Этими глазами ей ничего не стоило заглянуть тебе в самую душу и разворошить ее, разбросать в разные стороны, а потом собрать и водрузить на место. Безумно красивая.

И это был не предел. Маруся все хорошела, но при этом всегда очень скромно встречала бурный поток комплиментов в свой адрес. С этой женщиной я постоянно был уверен в себе. Только с ней в этой жизни я всегда окунался в негу покоя. И это была единственная женщина, которая меня всю свою жизнь любила.

Но я никак не успевал на ней жениться. Я постоянно был женат и Маруся, в очередной раз, убедившись в этом, тут же пропадала. Появлялась она всегда так же неожиданно, как и пропадала, будучи уже по новой замужем. И опять безумная, страстная любовь, и прозрачные струи фонтанов в знойный полдень, и загадочные рубиновые закаты, и, наступающие неожиданно, гранатовые сумерки, и восхитительные киевские ночи, короткие, как миг, и дорогое вино в хрустальных фужерах, переливающееся через край, и прохладные, полные восхитительных воспоминаний утра, и счастье, притаившееся где-то совсем рядом…. Но я женат…

А потом она пропала уже надолго – навсегда. Когда через много лет я обнаружил ее фото в заграничной прессе, то она была уже одной из самых красивых женщин в мире.

И хотя я называл ее предательницей, но как сказал мне мой старший товарищ: «Радуйся хотя бы тому, что было. Не у многих такое вообще бывает в жизни».