Всем МЛМ-щикам посвящается.

(Людям без чувства юмора лучше не читать.)

 

Ах, Пирамида! Тайна, наука, кормилица. Людям нравится нечто эзотерическое, мистическое, чтобы

из ничего появлялось что-то. Лучше деньги, конечно.

 

После Катастрофы люди оказались кто где. Эти — в пустыне. Были они из разных племен, но языки имели

схожие. Постепенно научились понимать друг друга, образовался свой, новый, язык, и вошел в

повседневный обиход. Больше напоминал сленг, да многовато при нем было вспомогательных жестов, но

притерлось.

Профессии имели разные, большей частью бесполезные, потому как навыков способствующих выживанию

те профессии им не дали. Кладовщицы, нормировщицы какие-то, слесари, бухгалтеры, инженеры

непонятного назначения, военные, художники, маникюрши, доктора даже. Но те хоть на что-то годились.

Только без лекарств лечить не умели. Ну, перевязать, шину наложить, диагноз поставить. А что его

ставить? У всех один и тот же — голод и холод. Считать особо нечего и не у кого. Бухгалтеры с

кладовщиками раньше чужое считали, своего-то раз-два и обчелся, а тут только «обчелся». Технарям

разного уровня мастерить нечего и не из чего, копать не приучены и нечем опять же.

Ну, копать всем пришлось учиться — куда деваться, и в основном с помощью природных приспособлений

— рук. Военных никто не слушался — одичали все. А им самим никто команд не отдавал, так и не знали,

что приказывать.

Брели кучно, жаловались друг другу, окапывались от холода на ночь (тут от военных прок был), ели, что

найдут, сообща или тайком. Наконец, посовещались и решили: брести дальше бессмысленно, нету ничего,

в какую сторону не пойди, а окапываться каждую ночь тяжело. Постановили: больше не кочевать,

выбрать место и осесть.

А из чего выбирать? Главное, от воды никуда не уходить. Там и зверьё мелкое, какое выжило,

обретается, если повезет, можно белком подкрепиться. Но везло редко, мало братьев меньших

сохранилось. Решили, особо не усердствовать, чтобы размножались. В будущее, значит, смотрели. И

прикармливать животину нечем, сами боялись, чтобы они от людей чего не откусили. Некоторые

пытались, даже те, что раньше травоядными были. Жить захочешь…

Племя, назовем его так, захотело. Стали договариваться, как жить дальше, чего делать всем вместе и по

отдельности. Бабы заголосили, мол, мужики пусть идут, добудут мамонта, а уж они приготовят, но

примолкли. Убивать некого, разве что друг друга, а было б яйцо да курочка, состряпала бы и дурочка.

Порешили: вместе рыть норы — землянки, вместе ловить тараканов. Ну и спать всем вместе, теплее все

же, и размножаться необходимо, как иначе.

Был у них один мыслитель. А мыслитель в пустыне, что голый на стадионе. Мысли не мысли, есть только

то что есть. Не Моисей все же, на манну небесную и глас Господень рассчитывать не приходилось.

Посмотрел он кругом, что, собственно, есть. Глина, песок, вода. И озарила его идея, не новая по прошлым

временам, а по нынешним, прямо скажем, бред - построить пирамиду. Делать, значит, кирпичи из глины,

обжигать их и пирамиду строить. Нормировщицы его первые матом обложили: «Тут и так нормировать

нечего, нормируй - не нормируй все равно по три таракана в день на каждого, а он стройку затеял.

Тараканов надо искать, а не дурью маяться. За каким… она сдалась, эта пирамида?!» Мыслитель

обосновал. Внутри жить будем, снаружи никто не нападет (кому нападать?), нагреется песок и отдаст

тепло, как радиатор, сухо, а до вершины достроим, можно будет посмотреть, что там, вдали, за рекой.

Спорили долго, едва без тараканов на ужин не остались. Ругались так, что чуть возможности для

продолжения рода друг у друга не поотрывали. Склонила к строительству чисто человеческая мысль —

вдруг все вымрем, хоть пирамида после нас останется. Хеопсова же наверняка стоит по сию пору. Никто

не осмелился задать вопрос, на хрен тараканам их пирамида. Главное, цель появилась — для чего жить.

Дальше что? Египтяне эти сильно умные были. Пока все живущие питекантропы в шкурах шлялись, они

уже про золотое сечение и число Пи кумекали. А тут стороны света с трудом, по восходу и закату. Хорошо

хоть военные соображают маленько без компаса. Архитекторы из них хреновые были, надо ж не только

кирпичи из глины делать навостриться, чтоб не разваливались, как спервоначалу было, а чтоб на головы

потом не падали. Бухгалтеры с нормировщицами долго считали, а военные рисовали.

Доктор однажды хотел внести разлад, когда из-за чертежей этих все голодными спать легли. Это миф,

говорит, про строительство пирамид за двадцать с небольшим лет. Там миллионы кирпичей нужно было

столетия класть. А нам сколько придется? Пустое все! За деморализацию выставили на ночь тараканам на

съедение, доктор взмолился о прощении, осознал мотивацию общей целью и замолк.

— Вы, доктор, в строительстве ничего не смыслите, так что лучше изучайте местную флору — фауну и

прочее для использования в лечебных целях. Или экстрасенсорные методы осваивайте.

Проученный доктор молчал, все и так знали, что всей флоры и фауны осталось с гулькин …нос.

Начертили-таки на стене землянки палочкой проект, цифры кое-какие записали там же. И принялись.

Рассуждали так. Нижнюю часть надо всем вместе строить, с перерывом на добычу пищи и её прием,

потом, из-за сужения пирамиды к вершине, народу на стройке будет меньше занято, а на пищедобыче

больше. И чем выше пирамида, тем всем сытнее, потому как больше еды добывается. Еще один стимул

работать скорей. А уж как до вершины дойдут — будет благоденствие. И тараканов больше разведется к

тому времени, и охотников.

Не буду испытывать терпение любопытного читателя. Пирамиду они построили. Еды, правда, намного

больше не стало. Видно, плохо тараканы разводились или есть больше стали, дети, опять же, народились,

тоже расход пищи. Да и искусство ловли насекомых — кормильцев плохо развивалось. Тараканы же, всем

известно, живут дольше пирамид, потому как приспосабливаются очень хорошо, в отличие от людей.

Ясное дело, они прятаться лучше стали. В общем, как было плохо с едой, так и осталось, не сбылась эта

мечта. Зато увидеть, что там, на другом берегу реки, получилось. Глянули с вершины, а там тоже

пирамида стоит, один в один ихняя, и такие же человечки шевелятся. Не одни они, стало быть, выжили и

не их одних светлая мысль посетила. К жизни, кстати, пирамида оказалась непригодна, в золотом сечении

не сошлось что-то, внутри кирпичи ухали периодически на головы незадачливых архитекторов. Польза

была еще для доктора - научился лечить наложением рук, соответственно, и для окружающих. Была от

пирамиды польза, была. А дабы дух единства не угас, и новая цель общая появилась, решили построить

еще одну, рядышком, чтобы после племени не одна пирамида осталась.