С чего-то надо было начинать, и я неуверенно двинул женщину локтем в грудь — магазинная давка сама по себе не возникнет. Моя соперница по выбору огурцов, леди в одних синих чулках и ярко-малиновой помаде, растянула рот в хищной улыбке:

- Еще один шаг, уважаемый, и я поцелую воротник твоей рубашки!

- Подумаешь, — безразлично зеваю.

- Тебя жена на порог не пустит, — свирепо шипит моя противница, и ее помада поблескивает в свете магазинных ламп.

- Ха, нашла, чем пугать! Хоть всю спину расцелуй! — и я решительно схватил огурец побольше.

Жены у меня не было.

Вернее, не было уже.

Знаете, как это бывает? Сперва у меня были жена, собака, кот, цветы на окнах и дочь-первоклассница. Первой ушла жена. У нее была чудовищная привычка спать в непредназначенных для этого местах, например, в постелях чужих, даже незнакомых со мной мужчин.

Следом за ней ушла дочь-первоклассница. Она посадила меня за столом, устроилась напротив и завела очень серьезный разговор:

- Папа, я так больше не могу. Я всего лишь простая первоклассница и не готова к подобным испытаниям. Неделю назад у меня закончилось стиранное белье. Вчера мы доели мои бантики с первого сентября. Отец, я ухожу. Меня ждут еще 11 лет общеобразовательной школы и светлое будущее. С тобой мне этого не видать, — и, собрав свои трогательные книжечки и тетрадочки, действительно ушла.

События торопливо накапливались. Следующей сломалась собака. Сперва она делала вид, что ее и соседку не объединяет ничего, кроме утреннего пописа во дворе. Я сам попросил женщину Люду из квартиры напротив выгуливать собаку, потому что рано выходил на работу, а та любила понежиться в постельке, и сама мысль о том, чтобы вырваться из-под мягкого одеяла в хмурые объятия мокрого утра во дворе казалась ей кощунственной. То ли рассказывала собака, запихивая свои вещи в чемодан.

- Мне нужно пространство, и Людочка обещала подарить мне весь мир и свозить летом на дачу! Она разрешает мне рыться возле мусорки! У нас с ней вообще столько общего, мы — родственные души, а ты домой приходишь со своей дурацкой работы и даже не спросишь, что я ела целый день! — гавкала собака, запихивая миску с остатком корма прямо на дно сумки. Я хотел ей предложить пакет, чтобы корм не вываливался и не пачкал ее одежду в чемодане, но она вдруг так пристально на меня посмотрела и так горестно вздохнула, что мне аж перехватило дыхание.

— Какой же ты все-таки бестолковый, — отметила собака будто про себя и, вызывающе помахивая хвостом, отправилась за любимой игрушкой в кухню. Соседка стояла в дверях, изо всех сил стараясь не встретиться со мной взглядом, и нетерпеливо выстукивала костяшками пальцев канадский военный марш. Я не смог опознать, какой именно — они мне все кажутся одинаковыми.

Кот поберег мои чувства и ушел ночью, молча и не прощаясь. Я понял это с утра, когда умывался и обнаружил отсутствие кошачьей бритвы и зубной щетки.

С тех пор, как мы с кактусом остались вдвоем, прошел год. Это без преувеличений был лучший год моей жизни. Кактус был очень неприхотлив, не требовал богатых подарков, ел как птичка, не ныл по пустякам и ухаживать за ним было легко и приятно. Сегодня я ушел с работы пораньше и спешил домой, чтобы отпраздновать с ним этот небольшой, но такой важный для нас обоих срок. Я прикупил бутылку хорошего вина, надеясь создать интимную обстановку. Я купил огурец и авокадо — хотя, если честно, они были не против. Уже в подъезде я воровато обрызгал одежду средством от комаров — я знал, что кактусу это нравится. Подлая бабенка в синих чулках оставила два малиновых отпечатка на воротнике рубашке, но кактус подслеповат и вряд ли это заметит.

В квартире царили сумерки. Это показалось мне странным: мой кактус не любит темноты, и даже в яркий солнечный день у нас в квартире на всякий случай горит пару лампочек — если вдруг какое-то облако вздумает появиться на небе. Но сейчас в доме совершенно точно никого не было. Я заглянул в кухню, проверил подоконник в спальне и тут услышал, как скрипнула входная дверь. Кактус замер на пороге, с его шишки на лбу свисал новогоднее украшение «дождик». Вся чудовищная правда в один миг стала очевидной — кактус изменял мне. С другим мужчиной или другой женщиной. И он играл с ними в новогоднюю елочку. Господи, извращение какое, я даже не думал, что это может ему понравиться.

- Как ты мог, — только и вздохнул я.

Кактус постоял минутку с надменным видом, а затем прошелестел в комнату, торопливо собрал свои нехитрые пожитки и вышел из квартиры, тихо прикрыв за собой дверь. На лестничной площадке послышались человеческие шаги — его явно ждали. И все молча.

Понятно, почему молча. Кактусы не умеют разговаривать.