Кража

Она случилась на нашем малом предприятии в 1995 году. Заметив, что дверь с наружным замком не подходила плотно к корпусу, вор крючковатой проволокой достал из шкафа все наши 146 сменных головок к торцовым гаечным ключам. Ущерб равнялся месячной зарплате всех восьми работников, и это было для нас тяжёлым ударом.

Погоревали, посетовали друг на друга, кто и что не досмотрел, проявив при этом недюжинную прозорливость, хоть и сильно запоздавшую, сообщили охране, составили акт, да и продолжили работу. О том, чтобы обратиться в милицию, мысли почему- то ни у кого не возникло. Видимо, все предполагали, что бесполезно. Но моя супруга, она же главный бухгалтер, настояла, чтобы я поехал в милицию, иначе у неё не сойдётся баланс.

И вот в конце рабочего дня я вхожу в отделение милиции. В коридоре и открытых кабинетах полно мундиров, оживлённость, предшествующая совещанию. Я изложил суть дела и сразу же оказался под перекрёстным огнём вопросов:

- Семейное предприятие, говорите?

- Чем торгуете?

-Ах, производите? Где металл берёте?

-Кому продаёте ключи? На какую сумму в месяц?

Вопросы сначала были нейтральные, и на них я отвечал легко и спокойно. Но потом пошли вопросы с подоплёкой: «Почему вас директор держит на заводе? Видимо, заинтересован? Кто главный бухгалтер? Ах, жена ваша? Понятное дело…» А один напористый майор подошёл угрожающе вплотную и, чуть не взяв меня за грудки, потребовал: «Говори прямо, сколько решили украсть, чтобы затем списать всё на кражу!»

Я оторопел от такой наглости и, перейдя почти на крик, втолковал всё-таки ему, хоть и с трудом, что красть нам самим у себя нет никакого резона, что держат меня на заводе уже 25 лет потому, наверное, что я люблю придумывать что-то новенькое и имею изобретения. И, вообще, я пришёл к ним затем, чтобы они нашли вора или хотя бы дали документ, подтверждающий кражу.

Это произвело впечатление, мне поверили и попросили подождать капитана Д., оперативного работника, - он вот-вот подъедет. Он появился вскоре. Коренастый, с пружинистой походкой и проницательным взглядом бывалого человека, капитан был прекрасен. С кобурой под левой рукой, в свободном штатском пиджаке, он внушал уважение и доверие. Но я, взвинченный и неадекватный, не был в состоянии анализировать окружение, и оценил это гораздо позже.

Взглянув на часы и оценив время, он приступил к делу, то есть к опросу. Я, пребывая в уверенности, что на самом деле никому со своей бедой не нужен и что это делается для галочки, отвечал хоть и правдиво и подробно, но как-то неоткровенно, не от души.

- Почему обратились не сразу, а десять часов спустя? – спросил капитан. И я начал юлить, ведь не мог же я ему сказать, что не верю в милицию.

- Откуда вы знаете, сколько головок было в шкафу, ведь учёт у вас не налажен? Может, рабочие половину утащили раньше?

Я пытался убедить его, что рабочие у меня все проверенные и честные и что им я верю, на что он просто усмехнулся.

Атмосферы взаимопонимания и доверия не возникало, и тот самый напористый майор, видя это, склонился ко мне и прошептал: « Да ты чего, мужик?! Капитан такие дела раскрывал, под пули не раз ходил, а ты!» Когда же капитан, как-то вроде невзначай узнал, что главным бухгалтером работает моя жена, у него кончилось терпение, и он мне откровенно сказал: «Знаете, я три раза поймал Вас на не откровенности, а может, и обмане, и поэтому заниматься вашим делом мне не хочется».

Меня передали участковому, где я написал необходимые бумаги. На предложение ехать на завод участковый сказал, что это сейчас невозможно и что он приедет как-нибудь на днях. Тогда я понял, что здесь мне действительно делать больше нечего. Гораздо позднее, в спокойном размышлении, я пришел к выводу, что капитана Д. я оскорбил своим недоверием и что его реакция была адекватной и справедливой. Прости меня, капитан!

………………………………………………………….

Так или иначе, а вернувшись из отделения милиции, я понял, что, как и раньше, рассчитывать надо только на себя. У китайцев есть выражение, которое мне очень нравится: «Мы будем решать задачи, опираясь на собственные силы». Поставив себя на место сыщика, я понял, что дело не совсем безнадежное. Поскольку случилось это ночью, круг подозреваемых сузился до дежурных электриков и слесарей, а также самой охраны. Обсудив каждого из дежурных, кто мог знать о головках, мы всех их мысленно оправдали. Оставалась охрана.

Начальник охраны К. дал толковую характеристику каждому из четырех сторожей по производственному корпусу и предположил, что одного новенького и непроверенного надо бы посмотреть. Бригадир сторожей тоже указал на него, назвав его каким-то тёмным.

И вот я, собравшись с духом и притворяясь овечкой, сажусь на свободную дощечку возле «тёмного» и после « привет- привет» делюсь с ним своей бедой:

- Понимаешь, земель, какая беда у нас – украли сменные головки, а от продажи их мы хотели выдать зарплату своим инвалидам. Инвалидов я принял на работу, чтобы иметь льготу по налогам. У меня из восьми человек пятеро инвалидов. Через два дня приезжает заказчик, а головок нет.

Смотрю на него доверительно и как бы с надеждой на помощь. При словах

« инвалиды» и «зарплата» в глазах «темного», а я смотрел на него в упор, что-то промелькнуло, но он, быстро собравшись, тоже взял озабоченный тон и отвечает:

- Да, какая жалость! Люди будут сидеть без зарплаты, а ведь у них дети! Только я-то чем могу помочь?

-Я слышал, что у тебя, есть знакомые, которое торгуют на автотрассе шоферским инструментом, так может, головки уже появились у них. Если это так, то пусть они отдадут тебе их, а то у двоих моих инвалидов есть медицинские справки о том, что они не отвечают за свои поступки. Вообще-то, они люди тихие. Но когда дело обернется так, что нечем детей кормить, а головки свои им опознать нетрудно, то последствия могут стать непредсказуемые.

Гляжу, мой собеседник как-то сник. Ага, значит, попал в цель, и я развил мысль дальше:

- Сам видишь, время в стране какое! На автодорогах – разбой, автобусы с «челноками» загоняют в лес налетчики с автоматами и обирают всех до копейки. Криминал бесчинствует, милиция кричит «караул! не справляюсь!» И если какой-то инвалид пристукнет какого- то ворюгу железкой, то это дело «спустят на тормозах». Да и чего с него взять, с инвалида, у которого украли зарплату?

Гляжу, мой охранник уже что-то решил. Выдержав паузу для солидности, он с напускной озабоченностью ответил:

- Ладно, попробую вам помочь. Только уговор: чтобы никому ни слова.

- Разумеется!

В следующее своё дежурство «темный» подводит меня к заброшенному верстаку на соседнем участке и мизинчиком правой опущенной руки показывает на него:

-Здесь ваши головки.

Через две три недели его уволили «по собственному желанию».