Что Димка — инопланетянин, я знал давно. С самого первого появления его в нашем пятом «А».

— Ребята, у нас новенький! — сказала Маринушка. — Знакомьтесь!

— Меня зовут Дима, и я инопланетянин, — серьёзно произнёс щупленький темноволосый мальчик.

Дружный хохот был ему ответом, а Димка спокойно стоял у доски, держа в руках ранец, и внимательно оглядывал веселящиеся физиономии. Потом подошёл к моей парте:

— Можно?

Я кивнул.

— Почему ты тогда подсел именно ко мне? — спросил я его много позже.

— Ты единственный не смеялся, — был ответ, — кроме того, все остальные места были заняты.

И он улыбнулся. Никогда нельзя было понять, шутит Димка или серьёзен. Не сказать, что мы стали не разлей вода, но общались очень много, дружили, и дружба эта крепла с каждым годом учёбы в школе. Что-то было в моём друге такое... необычное. Он всегда был уверен в своих словах, казалось, что ему открыта какое-то тайная истина, недоступная нам, простым смертным. И ещё глаза... Обычно его тёмные, почти чёрные зрачки выглядели значительно больше привычного нам всем размера. Они чуть ли не закрывали половину каждого глазного яблока.

Учился Димка хорошо, все предметы давались ему легко, словно он не приобретал знания, а просто повторял давно и прочно усвоенные уроки и несомненно окончил бы школу с медалью, если бы не эта его привычка спорить с учителями...

— Неужели вы всерьёз полагаете, что человек произошёл от обезьяны? — докапывался он до биологички.

— А как же иначе? — удивлялась та. — Это доказывает теория Дарвина.

— Ничего она не доказывает! Куда тогда, по-вашему, делись промежуточные стадии? Почему археологи не отыскали останки получеловека-полуобезьяны?

— Почему не отыскали? А как же неандерталец? Австралопитек?

— Это всё не предки человека. Тупиковые ветви, неудачные эксперименты. Учёные это уже доказали. — спорил Димка всегда спокойно, уверенно, чем обычно вызывал раздражение учителей.

— Да откуда ты это взял? Что за бред? — кипятилась биологичка.

— Я знаю!

— Так, за урок тебе два, нужно учебники читать, а не свои бредни разводить.

Примерно таким образом обычно заканчивались его прения с учителями. И только по физкультуре имел Димка твёрдую и замечательную пятёрку.

— Так, мелкопузики! — на первом же уроке физрук выстроил нас перед перекладиной. — Подросли за лето? Окрепли? А ну-ка, кто сколько раз подтянуться сможет?

— А сколько надо? — как обычно спокойно спросил Дима.

— Вообще-то, на пятёрку двенадцать. Но мне интересно, сколько ты вообще сможешь?

— Двенадцать. Если больше не надо, зачем напрягаться?

Он запрыгнул на перекладину и легко, не останавливаясь, подтянулся двенадцать раз.

Иногда мне казалось, что у Димки напрочь отсутствует чувство юмора. Однажды я поскользнулся на крыльце школы и смешно пересчитал своей пятой точкой несколько ступеней. Все вокруг засмеялись, даже я улыбался, силясь не заплакать — всё-таки синяк посадил хозяйский. Не смеялся только Димка.

— Что смешного в том, что человеку больно? — и он помог мне подняться.

Это было первым шагом к нашему сближению. Но вообще-то с ним было тяжеловато. Казалось, Димка был несколько не от мира сего, что как бы подтверждало его слова о своём инопланетном происхождении. Даже кличка эта за ним так и закрепилась: Инопланетянин, хоть и была не в пример длиннее и заковыристее обычных пацанских Гвоздь, Ржавый или Бобик, как звали меня, потому что фамилия у меня Бобиков. Женя Бобиков.

Инопланетянин не особо-то стремился с кем-нибудь подружиться и, может быть, так и остался бы для меня просто одноклассником, если бы через пару лет после нашего знакомства мы случайно не очутились в одном отряде в летнем лагере отдыха.

Началось с того, что оказался в нашем четвёртом отряде некий Сирожа. Был он не по годам развит физически, очевидно качался, естественно в ущерб остальным человеческим качествам.

— Сирожа! — кричала его мама в открытое окошко автобуса, когда мы весело гудящей компанией отчалили от места общего сбора. — Не забывай одевать свитер по вечерам! Не дай Бог простудишься!

И этот дылда согласно кивал в ответ и энергично размахивал ручищей. Вот тогда-то мы его и прозвали «Сирожа», за глаза, конечно. Опасно было вызвать гнев психически неуравновешенного джинна.

Особенно любил богатырь хвалиться своей силушкой, вызывая каждого встречного на борьбу руками. Сирожа правдами-неправдами затаскивал каждого в домик и усаживал за стол перед собой. В один прекрасный миг дошла очередь и до Димаса.

Мой друг спокойно сел напротив радостно ухмыляющегося в предчувствии привычной победы акселерата, внимательно посмотрел ему в глаза и... мигом приложил руку противника тыльной стороной к столу.

Улыбка сползла с лица побеждённого.

— Так нечестно! — обиженно завопил он. — Я ещё не был готов.

— Может быть, — ответил Инопланетянин, — но если я выиграю ещё раз, то ты уже не сможешь списать это на свою медленную реакцию. Так что? Хочешь рискнуть?

Сирожа неуверенно поставил локоть на стол, но тут прозвучал сигнал к обеду. Поединок был отложен, но так и не состоялся.

— Как тебе это удалось? — наши кровати стояли рядом, и мы могли разговаривать ночью шёпотом, не боясь быть услышанными соседями.

— Ты забыл? Я же инопланетянин. К тому же, я поймал его, когда он отвлёкся, — в полумраке блеснула Димкина улыбка.

Было не совсем темно. С улицы в комнату проникал свет фонаря. Усилился ветер, и по стенам скакали похожие на лягушачьи лапки тени от листьев клёна, росшего под окном, словно труппа болотных лягушек задумала вдруг показать нам новую постановку своего земноводного театра теней.

— Как думаешь, он успокоится? — мне было страшновато.

— Не знаю... Это неразумно, но люди — странные существа. В них больше звериного, чем разумного.

— Почему ты так думаешь?

В стекло бросили горсть дождевых капель. Загремел жестяной подоконник, фыркнула и жадно зачавкала водосточная труба. Вспышка осветила лицо моего друга, который заговорил громче:

— Потому что людьми чаще всего движет злость, зависть, жестокость — совершенно звериные качества, усиленные непомерно раздутыми амбициями. Или хотя бы потому, что никто из людей до сих пор не спросил...

Гром заглушил его последние слова.

— Что не спросил? — я тоже усилил голос.

— Как что? Почему я инопланетянин, например.

— Наверное думают, что ты шутишь.

— А ты? Ты тоже так думаешь?

— Не знаю... Хотелось бы поверить...

— Тогда спроси!

— Ладно! Почему ты инопланетянин?

— Потому что во мне больше половины инопланетных генов.

Возникла пауза, в течение которой я силился понять, шутит Димка или говорит серьёзно. Снова сверкнула молния, и глаза моего собеседника показались мне на этот раз особенно чёрными и бездонными, даже мурашки нестройной босоногой толпой дружно побежали по спине. Гром вывел меня из ступора.

— Откуда у тебя эти гены?

— От моего настоящего отца.

— Настоящего?.. А что, бывают ненастоящие?

— В двух словах не объяснишь. Если ты готов, я могу рассказать подробнее.

Я кивнул и улёгся поудобнее, а Дима подпёр голову руками и начал свой рассказ:

— У меня есть биологические папа и мама. Они геологи, четырнадцать лет назад работали «в поле» — искали месторождения алмазов в Якутии. А нашли нечто странное — в склоне горы, разрушенном паводком, обнаружилась ровная, гладкая на вид, тёмно-серая поверхность.

Страха не было, только любопытство, и при обследовании неведомого предмета мои родители непостижимым образом оказались внутри. Вокруг не было стен, точнее, их было не видно. Люди чувствовали себя плавающими в молоке, даже вес их тел, казалось, исчез. И тут они ощутили чьё-то присутствие, а потом этот кто-то заговорил.

Он не произносил слова вслух, да и слов-то, как таковых, не было, только образы, но были они вполне отчётливы и понятны. Так произошла встреча моих биологических родителей с моим настоящим отцом — инопланетным разумом.

— И как он выглядел? — я не утерпел, прервал моего друга.

— А никак! Сейчас он уже практически не имеет телесной оболочки. Мой отец — представитель древнейшей в галактике расы разумных существ. Когда-то невообразимо давно они были похожи на людей, но сейчас их тела выполняют только одну-единственную функцию — вмещают в себя Разум.

— Но ты же сказал, что в тебе половина инопланетных генов.

— Конечно! С согласия моих родителей эти гены были специальным способом вживлены в хромосомы только начавшего развиваться эмбриона, который через несколько месяцев стал мной.

— Каким таким способом?

— Есть технологии. Не забывай, что раса моего отца самая древняя в галактике. Более того, эти технологии была многократно опробованы на наших далёких предках и усовершенствованы, в результате чего появился так называемый «хомо сапиенс».

— Ты думаешь, что человек произошёл от инопланетян?

— Не думаю — знаю! Человек появился в результате генной инженерии, когда генОм человекообразной обезьяны был частично изменён, а частично дополнен генами инопланетных существ.

— Да откуда ты это знаешь! — тут уж я не поверил.

— От моего настоящего отца, конечно. Он работал в группе учёных, которые практически создали современного человека, и остался наблюдать за последствиями этого эксперимента.

Вопросы гудящим роем вились у меня в голове, я не знал, с какого начать.

— Но... это когда было-то? — мысль наконец-то обрела форму.

— Началось примерно миллион лет назад, закончилось в основном — около десяти тысяч лет до нашей эры, — мой друг оставался по-прежнему невозмутимым.

— И сколько же тогда лет твоему отцу? — я прищурился, почуяв подвох.

— Несколько миллионов, по нашему летосчислению. И он ещё относительно молодой. Не забывай: его расе миллиарды лет, её представители научились жить практически вечно.

— Ладно! А как он тебе это рассказал? Ты с ним встречался, что ли? — я не сдавался, надеясь поймать Димку на слове.

— Нет, не встречался. Но мы периодически общаемся через ноосферу.

— Носферу? — это слово было новым для меня. — Что за сфера такая?

— Ноосфера, — поправил меня мой собеседник, — это вместилище мирового разума. Типа Интернета, только компьютер не нужен. Нужны лишь определённые способности, и тогда можно узнать всё, что известно или было когда-либо известно любому из разумных существ на планете Земля.

— Ладно! Но если ты наполовину инопланетянин, почему выглядишь, как обычный человек?

— Изменения не затронули мой внешний облик, но наградили меня некоторыми необычными способностями. Например, я могу читать мысли.

— Да? И о чём же я сейчас думаю?

— Ни о чём.

— Ладно! А сейчас?

— А сейчас ты думаешь: «О чём бы таком подумать?»

Я смутился. Неужели растерянность так явно была написана на моём лице?

— Может быть ты и будущее умеешь предсказывать? — не сдавался я.

— Теоретически это возможно.

— Ещё расскажи, что ты лететь умеешь! — я непроизвольно зевнул — всё-таки уже была глубокая ночь.

— Левитация? Это на самом деле легко! Даже ты сумеешь, если тебя научить. Но у меня ещё плохо получается. Я тебе потом покажу. Давай спать, а то на зарядку не поднимемся!

— Давай! — легко согласился я, но уснул далеко не сразу, взбудораженный ощущением доверенной мне тайны.

Поворочавшись минут пять, я опять повернулся к Димке.

— Слушай, если ты говоришь, что все люди произошли от инопланетян, значит в каждом есть инопланетные гены?

— Правильно! В обычном человеке около процента, редко полтора, а первоначально было в несколько раз больше. Спи уж!

Так я стал сопричастным к этой тайне, обладание которой как будто сблизило нас с Димкой, превратило из обычных друзей в неких соратников, объединённых знанием чего-то неимоверно важного. Мы часто держались вместе и подолгу разговаривали полушёпотом, периодически озираясь и тот час же замолкая, как только в поле зрения появлялся кто-нибудь посторонний.

Я верил Димке практически безоговорочно, хотя сначала, конечно, зудела мысль, что всё это ни что иное, как буйная фантазия наделённого богатым воображением мальчика. Но постепенно появилась уверенность в том, что он меня не обманывает. Не знаю почему, наверное, гипнотизировал взгляд этих чёрных инопланетянских глаз.

Не исчезло наше «тайное братство» и после окончания лагерного сезона. Мы подолгу разговаривали по пути из школы, а на уроках свысока поглядывали на учителей и втихомолку посмеивались над их неосознанными ляпами.

Однажды по дороге домой я резко остановился и застыл у дверей букмекерской конторы.

— Ну что ты там застрял? — поторопил меня Димка.

— Смотри, послезавтра «Локомотив» играет с «Зенитом».

— И что? — не удивительно, что инопланетянин никогда не был болельщиком.

— А то! Если бы знать заранее результат матча, то можно было бы поставить на победителя и выиграть деньги!

— А зачем тебе деньги?

— Маме хочу на день рождения подарок хороший купить, но много накопить не получилось.

— Маме, говоришь...

На следующий день мой друг неожиданно остановился у дверей той же конторы и, застыв, несколько секунд не мигая смотрел на афишу.

— Что с тобой? — я потянул его за рукав.

— Слушай, Женька! — Дима взволнованно зашептал в ответ. — Ставь всё на «Локомотив»!

— Да ты что? Против него ставки три к одному. Я узнавал. А если проиграю?

— Не проиграешь! Я видел! Вечером я долго думал, как тебе помочь с подарком для мамы, а потом увидел!

— Что?

— Табло. Словно я сижу на стадионе и смотрю на табло, а там конечный счёт: три - ноль в пользу «Локомотива». Верно тебе говорю!

Я никогда раньше не видел друга в таком возбуждении. Обычно Димка был хладнокровен и спокоен, как манекен в витрине соседнего магазина.

Кое-как старший брат поддался на уговоры и принял из моих потных ладошек нехитрые сбережения.

— Ну смотри! — усмехнулся он напоследок. — Проиграешь — нюни не распускай!

Всю субботу я был как на иголках. Еле-еле отсидел уроки и потом полдня слонялся из угла в угол. Поздно вечером, когда все уже спали, я включил телевизор и с недоумением уставился на беззвучный экран. Три - ноль — красовалось на электронном табло, в точности, как и предсказывал мой друг, но один малюсенький нюанс портил всю картину: выиграл «Зенит».

Цыганские Димкины глаза смотрели на этот раз виновато.

— Понимаешь, Женька, я забыл одну вещь. Ведь я увидел отражение временных волн из будущего, а в отражении всё наоборот. На самом деле нужно было всего лишь отзеркалить счёт. Ну ничего, в следующий раз умнее буду!

— Обойдусь как-нибудь без твоего «следующего раза»!

Обида надолго испортила наши отношения, а главное, я снова начал сомневаться в необычных способностях моего друга. Я ведь до сих пор так и не получил ни одного реального доказательства, все чудеса происходили только на словах.

Незаметно пролетели первые выпускные экзамены, и перед нами встал трудный выбор дальнейшего жизненного пути.

— Знаешь, Женька, я решил пойти в техникум.

Мы сидели на любимой скамейке в парке, старые тополя, каких было много в нашем городе, щедро укрывали окрестности лебяжьим пухом; было не очень жарко, где-то над головами стрекотали стрекозы, им вторили газонокосилки, тщательно выбривающие пологий склон за небольшим мелководным прудом, где на берегу расположился с удочкой аккуратный старичок в надежде поймать какого заблудшего карасика.

— А я в десятый пойду, — я сдул с носа пушинку, — мама говорит, чтобы дальше учился.

— А я, наверное, скоро уеду...

— Куда? — я оторвал скучающий взгляд от созерцания пейзажа.

— На историческую родину, так сказать. — Димка грустно усмехнулся. — Знаешь, почему мой настоящий отец прозябает в дебрях якутской тайги?

— Ты же говорил, что он остался наблюдателем, — я напряг память.

— Верно! Но ещё в эпоху мамонтов его космический корабль потерпел крушение в тех диких местах. Постепенно пришёл в негодность и летательный модуль, с помощью которого можно было перемещаться по планете. Последняя вылазка из якутской «берлоги» состоялась две тысячи лет назад. В результате чего появился на свет мой брат.

— Какой такой брат? Ты никогда не говорил, что у тебя есть брат.

— Иисус. Он был сыном моего настоящего отца, точно так же, как и я.

— Ого! Да ты, оказывается, сын бога! — тут уж я не смог сдержать усмешки.

— Не ёрничай, — Димка неодобрительно зыркнул на меня, — не смешно.

— Ладно. А как же ты попадёшь на родину, если корабль сломался?

— Сломался не только корабль, но и гиперпространственный передатчик — как я его называю.

— Ты называешь?

— Ну да. Я же объяснял, что общение с помощью мысли — это не слова, а образы, некоторые из которых я не понимаю. На мой вопрос про поломку он просто показал ряд картинок и мыслей, из которых я уловил, что это устройство для связи с далёкими мирами. По поводу причины поломки мысль оказалась гораздо понятнее — просто не хватает энергии. Энергии мало, чтобы достать до родной планеты, но один из кораблей пришельцев недавно оказался в зоне приёма, и с ним удалось связаться. Они скоро прилетят, чтобы забрать своего земляка и меня заодно.

— А тебя-то зачем?

— Не знаю. Они просто попросили меня прилететь. Сказали, что это очень важно и обещали вернуть обратно.

— И когда отбываешь? — я продолжал играть роль этакого шутливого поддакивателя, который, может быть, говорит серьёзно.

— Не знаю. Я так и не понял. У них вообще проблема с числами и с восприятием времени. Поживи-ка хотя бы миллион лет, наверняка не сможешь отличить год от месяца.

Шло время, я закончил школу и поступил в университет. Димка продолжал учиться в техникуме. А потом неожиданно ушёл в армию.

Больше я его не видел.

— Вот, смотри, — показывала мне официальную бумагу тётя Галя — мать Димки.

В письме с гербовой печатью сообщалось, что сын её пропал без вести при выполнении воинского долга. Но, казалось, тётю Галю это не слишком беспокоило.

Прошло ещё около года, я уже почти совсем не вспоминал Димку, но вдруг случай всколыхнул даже самые дальние закоулки памяти.

— Тебе письмо,— сообщила мама, когда я вернулся с занятий.

— Откуда оно у тебя? — я недоуменно вертел в руках обычный белый конверт, без надписей, штампов и марок.

— Солдатик какой-то принёс.

— Какой солдатик?

— Бравый такой, как будто только отслужил. Спросил, здесь ли ты живёшь, протянул конверт, козырнул — и был таков!

Хорошо знакомый чёткий Димкин почерк сразу заставил впиться глазами в текст. Письмо оказалось длинным, но я приведу его полностью, потому что... Ну вы сами потом поймёте. Чтобы было понятнее, я добавлю свои комментарии.

«Здорово, друг мой Женька! (Одно время мы довольно долго развлекались, разговаривая этаким «высоким стилем». К одноклассникам мы обращались не иначе, как «милостивый государь» или «сударыня», а друг друга величали исключительно «друг мой Женька» и «друг мой Димка».)

Если ты читаешь это письмо, то до тебя уже, несомненно, дошла весть о моём «исчезновении» (так и было написано — в кавычках). Не волнуйся, со мной всё в порядке, просто я отбыл в то место, о котором тебе говорил. Надеюсь, когда-нибудь ещё свидимся! (И я надеюсь...)

Для начала объясню, зачем я пошёл в армию. Думаю, это решение вызвало у тебя серьёзное недоумение. (Это так. Димка был ярым пацифистом, даже в «войнушку» с пацанами во дворе не носился, даже компьютерные «стрелялки» вызывали у него отвращение.) Это тактика. Только с помощью военных я мог выполнить некоторые из своих целей. Но давай по порядку.

Помнишь, что я тебе рассказывал про магнитное поле Земли? (Помню, что-то рассказывал, но что...) Не тужься, я напомню. Земные физики ещё не ведают, то оно имеет сходную с волновой природу и является средой-проводником для мысли. Мысль, как я тебе объяснял (было-было!), единственная волна, которая может распространяться быстрее света. Но вот беда: без магнитного поля она очень быстро затухает, глохнет, как звук в безвоздушном пространстве. Именно магнитное поле поддерживает существование ноосферы, да оно, по сути, это ноосфера и есть.

Поэтому пришельцы, сделав человеку «прививку разумом», первым делом позаботились о «средствах коммуникации». Дело в том, что они сами давным-давно утратили возможность общаться с помощью голоса или жестов. Остался единственный способ — мысль.

Первые люди свободно владели телепатией, с её помощью они общались с «богами» и получали от них необходимые знания. Но постепенно этот дар был утрачен. Дело в том, что гены пришельцев оказались слабее аборигенных и со временем ушли в рецессив.

Память о мысленном общении осталась до сих пор. Это молитва — традиция обращения напрямую к богу. Ведь понятно, что бог не услышит твоих слов, но он слышит мысли.

Так вот, загадка магнитного поля давно не давала мне покоя. Я не мог понять сути этой теории, как древний человек не смог бы разобраться в двигателе внутреннего сгорания. Но в техникуме я получил некоторые теоретические знания, а в армии, разбираясь в устройстве радаров, получил и практическое представление об интересующем меня вопросе.

А что если создать устройство, которое сможет усиливать и направлять мысль? Мой настоящий отец непременно рассмеялся бы, если б умел, когда я спросил его об этом. Оказывается, он неоднократно рассказывал мне о существовании такого устройства. Я даже ознакомился с ним, когда оказался-таки на замурованном корабле, в то время как офицеры дрыхли после беспробудной пьянки.

Кстати, увидел я и самого отца... Тяжкое впечатление. Это существо абсолютно непохоже на человека. Вообще на живое непохоже. Большинство функций живого организма были утрачены расой моего отца за ненадобностью. У них практически отсутствуют зрение, конечности, голосовой аппарат, они не чувствуют боли и не испытывают каких-либо потребностей, кроме утоления своего научного любопытства. Даже различие полов у них утрачено, я так и не узнал, отец это мой или мать. По сути, это один мозг, жизнедеятельность которого обеспечивают вспомогательные существа-механизмы.

И вот там я понял, как работает усилитель мысли. С помощью него мой настоящий отец-мать общался с моими биологическими родителями.

В это время звездолёт, идущий на помощь, уже был где-то недалеко. Насколько недалеко, я так и не смог выяснить, как не узнал ранее и местоположение родной планеты моего отца. Помнишь, ты часто спрашивал меня, где она находится, но так и не получил внятного ответа? (Помню. Это дало мне лишний повод сомневаться в правдивости Димкиных слов.)

Я тоже долго не врубался, почему отец не может мне ответить на такой простой вопрос. Сначала он вообще не понимал сути слова «где». Я спрашиваю: «Где находится?», а он отвечает: «А как это?». Потом я спросил: «Как добраться до твоей планеты?» и сразу получил кучу разнообразной информации, из которой совершенно ничего не понял. Он мне показывал какие-то действия, вместо того, чтобы указать направление и расстояние. Кстати, насчёт расстояния мы тоже так и не пришли к взаимопониманию. Я даже думал, что он специально запутывает меня, чтобы я не завладел секретной информацией, но потом убедился, что эти существа совершенно не умеют лгать. Он на самом деле не знал. (Как такое может быть, интересно?)

Я должен буду доказать пришельцам, что земляне достаточно разумны и миролюбивы, что они не представляют опасности для галактики. Я должен быть искренним, иначе — крах. Но как мне быть искренним при моём отношении к человечеству? (Димка всегда недолюбливал человечество в целом, презирая людские пороки и высмеивая проблемы развития цивилизации. Он даже стыдился своей принадлежности к роду человеческому, хоть и наполовину.) Люди порочны, тщеславны, самовлюблены и т. д., они достойны уничтожения, но я не хочу, чтобы уничтожили тебя. Или маму. Или Светку...

(Со Светкой Димка познакомился, уже учась в техникуме. Я встретился с ней у него на дне рождения. Она весь вечер хвостом вилась за именинником, а тот так заглядывал ей в глаза, что я поневоле позавидовал им обоим. «Знаешь, — признался мне позже Димка, — теперь я понял, что быть человеком не так уж и плохо!»)

Смогу ли я убедить инопланетян в нужности человечества, если сам в этом не уверен? И вдруг у меня родилась мысль! Если нельзя показать людей с лучшей стороны, то почему бы не попробовать их переделать? (Абсурд какой-то...)

(Между прочим, благодаря тщеславию развилась цивилизация.)

Ты понял, друг мой Женька? (Не совсем...) Я улетаю на далёкую чужую планету, чтобы убедить могущественных владык космоса дать человечеству ещё один шанс. Уговорить их позволить мне передать на Землю положительные эмоции. Я собираюсь пробудить в людях совесть.

Теперь вы понимаете, что это письмо — ключ к разгадке тайны событий последних трёх месяцев. Скепсис по отношению к его словам пропал в то мгновение, когда из моих глаз внезапно полились слёзы раскаяния за грехи всей моей недолгой жизни.

Да, был хаос. Да, люди плакали. Воры побежали возвращать награбленное, сбежавшие отцы — искать своих детей, миллионеры разбрасывали с самолётов деньги, правительства самосвергались, солдаты ломали ружья, евреи бежали брататься с арабами, даже на дорогах движение оказалось парализованным из-за того, что каждый водитель стремился пропустить другого.

Вспомните хотя бы эту знаменитую речь Порошенко, от которой рыдал весь мир.

Потом плач немного поутих. Видать, переборщил Димка с «громкостью», но быстро сориентировался, убавил.

И что же дальше? Дальше будем жить по-новому. Привыкнем!

А ещё я жду, что Димка однажды появится на моём пороге, улыбнётся своей загадочной улыбкой и скажет:

— Привет, друг мой Женька! Я вернулся домой!