Александр Петрович вышел во двор своего дома. Осенний день был ясным и теплым. На небольшом огороде росой сверкали кочаны капусты и макушки свеклы, на арке покачивался виноград. Он подошел к лозе и ласково погладил тяжелую фиолетовую гроздь. «Сколько же это вина будет», - подумал Александр Петрович. - «Наверное, до самой весны хватит».

Со двора дома открывалась панорама на реку, и было видно, как плавневый лес одевается в яркие одежды осени. Особенно красив был клен, который на обрыве реки полыхал красками, словно огромный костер.

Когда-то Александр Петрович ходил на этюды. Писал он и маслом, и акварелью. Несколько раз его картины выставлялись в городской галерее. Но это было давно, а сейчас засохшие краски с изображением на них советского знака качества просто лежали в стареньком потрескавшемся этюднике.

Как же давно он не писал. Грусть волной накатилась на плечи и сдавила горло. Александр Петрович, не отрывая взгляд, смотрел на клен.

«Петрович, привет»! - громко крикнул проходивший мимо калитки сосед Паша. «Смотри, клен загорелся», - произнес Александр Петрович. Паша остановился и посмотрел вокруг, но, нигде не найдя горящего дерева, с досадой махнул рукой и прошептал: «Да ну, тебя, Петрович. Опять спьяну что-то мерещится», - и быстро зашагал прочь.

Александр Петрович уже несколько лет был на пенсии, но ушел на нее не по возрасту, а по выслуге лет. Он был учителем в школе. Проводил уроки труда, но больше всего любил уроки рисования и черчения.

В свои немолодые годы он все еще выглядел так, что женщины часто поглядывали в его сторону. Но красота – не просто дар Божий, она - меч, и меч обоюдоострый. О лезвие этого меча и поранился Александр Петрович.

Еще в школе девочки не давали ему прохода, хотели с Сашей дружить, и он стал встречаться с ними. Одну из них, Марию, он полюбил. Хотел после окончания школы вступить с ней в брак, но, испугавшись строгих нравов ее родителей, оставил ее и женился на Екатерине, родители которой ничего не требовали от него. А тесть вообще часто приглашал его посидеть за рюмкой водки. И не заметил Саша, как вскоре без нее уже не мог пообедать. А потом пошли друзья, а с друзьями – подруги.

Дети и учителя любили Александра Петровича за его трудолюбие и добрый нрав, но однажды, когда он в очередной раз пришел на уроки после крепкого застолья, директор школы не выдержала и предложила ему уйти на пенсию по выслуге лет. Так, еще совсем нестарым Александр Петрович стал пенсионером.

Он любил угощать, и желающих принять его угощение становилось все больше и больше. Семью он перестал замечать и вспомнил о ней только тогда, когда дети выросли и разъехались. Жена же еще какое-то время побыла с ним, но потом оставила его и она.

Пенсия у Петровича была небольшая, и до конца месяца от нее не оставалось ничего, но знакомые продавщицы давали водку в долг, зная, что он потом обязательно отдаст. Бывало, соседи приглашали могилку выкопать или крест поправить на кладбище. Он никому не отказывал.

Однажды на похоронах Александр Петрович в задумчивости подошел к местному священнику – отцу Сергию, и спросил его: «А когда я умру, меня тоже будут отпевать»? - «Петрович, а ты крещенный»? - спросил батюшка. -«Нет», - признался он. - «Тогда не будут», - тихо ответил отец Сергий.

По прошествии нескольких недель Александр Петрович пришел в храм, побритый, в костюме, и попросил отца Сергия крестить его. Уходил из церкви он умиротворенным и с каким-то необычайно светлым лицом.

Стоя во дворе, оставшийся в душе художником, Петрович продолжал смотреть на играющий золотом осени лес, как вдруг заметил, что из-под клена, который так понравился ему, валит густой дым. «Вот сорванцы, сожгут ведь дерево», - проговорил он, глядя на ребятишек, сидящих у костра, и направился к ним. Идти было тяжело, болели суставы. Но он спешил, желая спасти дерево.

На корточках у огня сидели двое: третьеклассник Вова, сын соседского Паши, и второклассник Коля, внук директора школы. Петрович подошел поближе. Он хотел отругать ребятишек и заставить их погасить костер, открыл рот и…замер. В костре лежал ржавый артиллерийский снаряд. Снаряд зашипел, а потом стал громко свистеть. Петрович схватил Вову одной рукой, а Колю другой и потащил их к обрыву реки. Напуганные дети вырывались от него как могли, а Вова изловчился и стал кусать его за палец, но Александр не обращал на это внимания, а только тихо повторял: «Господи, Господи, Господи…». Добравшись до обрыва, он наклонился и опустил детишек на берег.

Оглушительный взрыв сбросил Петровича на влажный песок. Он увидел, как медленно падают красно-желтые листья клена, а потом все исчезло…

«Пробудись, к тебе пришли гости», - легонько за плечо тормошил спящего после наркоза Петровича хирург районной больницы. Художник открыл глаза. В дверях палаты стояли дети. Вова несмело подошел к тумбочке и положил на нее букетик астр, а Коля протянул большое румяное яблоко.

Из коридора заглянул сосед Паша и радостно возгласил: «Петрович, Вы, насчет клена не беспокойтесь, мы там уже молодой посадили».

Петрович заулыбался и едва слышно произнес: «Так хочется взять в руки кисть и краски».