ЧУЖАЯ БОЛЬ

 

Сима вышла из онкологического кабинета с листком - приговором в руке. Напротив, у стены стояло кресло, из которого, только что, кряхтя, поднялся старик. Молодая женщина, бережно поддерживая под руку, вела его к выходу. Сима присела.

Бедный врач, какое у него было смущенное лицо, когда он, глядя в компьютер, пытался сообщить ей страшный диагноз.

- С кем вы пришли? – спросил он.

- Одна.

- Как? У вас нет родных, подруг? – он поправил очки.

- Зачем их беспокоить? Никто ничего и не знает. Если анализы правильные…

- Конечно, правильные, вот направление в больницу. Вам надо срочно начать лечение. Может быть, мне позвонить вашим близким?

- Спасибо доктор, с этим я справлюсь сама.

- Какое «олимпийское спокойствие». Что это? Бравада, символ сильной женщины?

- О чем это вы, причем здесь сила? Мне давно перевалило за семьдесят. Даже дети мои постарели. В прошлом году два внука закончили университет. У внучки скоро родится мой первый правнук. Вся шумная компания заваливается ко мне только в день моего рождения на пироги, а так, иногда звонят по телефону. Мои друзья постепенно уходят, скоро и позвонить будет некому. А вы говорите о силе. Понимаете, человек должен ЖИ-И-ТЬ. Куда-то спешить, кому-то быть нужным, а если этого нет, это уже не жизнь, это называется - доживание.

- Так что, будем лечиться?

- Будем ДО-ЖИ-ВАТЬ,- Сима рассмеялась.

Кружилась голова. Слепило яркое солнце. Прищурилась. Постояла, прислонившись к стене, и двинулась к стоянке такси.

Химиотерапию начали через неделю. После каждой процедуры страшно тошнило и совершенно не хотелось «доживать» такую жизнь. Сима вышла из палаты, шатаясь, дошла до больничного скверика. Села.

Рядом присела молодая женщина с девочкой лет семи. У девочки по самые брови натянута белая вязаная шапочка.

- Вам понравилась моя шапочка? – спросила вдруг девочка, перехватив взгляд Симы, - такую можно купить в больничном киоске, она вам скоро понадобится.

- Спасибо за совет. Обязательно куплю.

- Извините за беспокойство, - смутилась мама девочки.

- Что вы, все в порядке.

- Мама, можно мне дойти до киоска, там сегодня Гюля работает.

- Конечно. Я тебя здесь подожду.

Девочка медленно пошла к киоску.

- Гюля – это подружка?

- Гюля – это пожилая женщина, у которой в прошлом году умер муж. Он лечился в этой же больнице. Это был человек слабый здоровьем, но сильный духом. Он буквально вдохнул силы моей Ладушке. Жаль, что такие люди уходят. – Женщина поднялась. - Извините, пойду посмотрю, не бегает ли моя «коза» по солнышку. Нельзя ей это, совсем нельзя.

Новый приступ тошноты заставил Симу поспешить в палату. На другой день пошел дождь. Капли залетали в форточку, вносили запах свежести, создавали приятное настроение. Впервые не тошнило. Она долго стояла под теплым душем, ощупывая шишки на шее.

« Они уменьшились, честное слово – уменьшились, или мне это кажется» - думала Сима.

Лечение протекало успешно. Появилось желание жить, не доживать, а жить полной жизнью, насколько позволят силы и возраст. Она вышла пройтись. На той же скамейке сидели та же женщина с девочкой.

- Ой, а на вас белая шапочка. Теперь мы с вами близнецы – пациенты, или просто родственные души, сестер по болезни не бывает, и это хорошо. Мама говорит, что даже при одном диагнозе люди болеют по-разному. Я знаю почему, потому что я – это я и внутри у меня все мое, а у другого своё. Я понятно объясняю? Вот если бы я осталась жива, я бы обязательно стала врачом и лечила бы всех людей, особенно детей, от неизлечимых пока болезней. Я бы изобрела столько новых лекарств, которые людям и не снились. Я правильно говорю, мамочка?

- Ты моя умница…

- А хотите я вам мои рисунки покажу? Наш врач, дядя Жора, сказал, что он устроит выставку детских рисунков и мои тоже представит. Слово, какое важное, приятное – «представит».

- С удовольствием посмотрю, тащи.

- Не-е-т, их много. Просто зайдите ко мне в пятую палату, я вам всё и покажу. Договорились. Все свои рисунки я подарю своему брату. Он у меня большой и сильный – боксом занимается. Мам, я забыла борьбой или боксом? Ах, борьбой. Вот такой он. Сейчас брат живет с папой, в нашем городе, а меня в столицу привезли на лечение. Мама еле упросила… . Мам, с кем ты воевала, чтобы меня в больницу приняли? Ах вот с кем, с главврачом, который упирался «рогами» и никак не хотел принимать иногороднюю девочку. Но потом ему «рога пообломали» и меня приняли. Вначале мама долго работала в нашей больнице уборщицей и почти жила здесь, а потом получила диплом медсестры. Теперь она сама мне уколы ставит. Мам, я правильно говорю: «ставит»? Потому что, уколы не делают, а ставят. Да, совсем забыла спросить ваше имя. Ах, вас зовут Сима, очень приятно, а меня Лада. А маму мою - Зина. Бабушка Сима, вы приходите ко мне после обеда, потому что с утра, после всяких процедур, у нас школьные занятии. Всё время спрашиваю себя – для чего? Разве туда, - она указала пальцем в небо, - безграмотных не пускают?

- Лада, а не рано ли ты туда собралась? – Сима взяла девочку за руку.

- Рано, но дядя Жора сказал, мы, то есть детки из нашей палаты, должны быть готовы ко всему. Мам, я к Гюле сбегаю?

- Давай. Только иди…

- По тенёчку, - закончила фразу Лада.

Она не бежала, а медленно шла вдоль стены, держась за её выступы.

- Бедный ребенок, - Сима вытерла глаза.

- Года в три у нее обнаружили лейкемию. Здесь мы уже три года. Пока болезнь непобедима. Иногда становится лучше, но ненадолго. Она все просит свезти ее на море, а у меня денег нет. Мы с мужем живем порознь, он нам не помогает, наверное, не может, я и не прошу.

Всю ночь Сима не могла заснуть, перед глазами стояло безысходное выражение на лице Зины. К утру созрело решение.

После обеда Сима вошла в детскую палату. Хорошо, что кровати были отгорожены занавесками, потому что, глядя на тяжелобольных детей, разрывается сердце. Лада и еще несколько детей сидели за столом у окна. Лада рисовала.

- Ой, а у меня гости, - девочка, как старушка всплеснула руками, - вот стул, садитесь.

Сима села. Через несколько минут перед ней лежали папки с рисунками.

- Ладушка, а можно я их в своей палате посмотрю.

- Можно, только не растеряйте.

Сима шла медленно, бережно прижимая к сердцу драгоценные папки с рисунками. Расположившись на кровати, она разложила папки и раскрыла первую. С листа на нее смотрело солнце. Большое, рыжее, с лучами - косичками. Солнце смеялось весело, заливисто, сузив до щелочек глаза.

Потом были рисунки, на которых стояли, сидели и лежали собаки. Почему-то у собак не было хвостов. С кошками было получше - хвост был у всех, усы воинственно торчали в разные стороны.

Во второй папке было море, море, которое девочка никогда не видела.

Посмотрев все рисунки, Сима аккуратно сложила все в папки, завязав каждую на бантики.

На другой день Сима украдкой, съездила домой и на том же такси вернулась назад. Ей оставался последний сеанс химиотерапии.

В палате у Лады было тихо. Зина сидела в коридоре.

- Здравствуйте, Зина. Я возвращаю рисунки Ладушки в целости и сохранности, можете проверить.

- Что вы, что вы, я верю вам. Сейчас «тихий час». Вот проснется моя красавица, отдам ее богатство.

- Зина, я хочу поговорить с вами и, честно говоря, побаиваюсь.

- Да что вы такое можете сказать, чего надо бояться. Смешно.

- Зина, - Сима протянула конверт, - Зина, свезите Ладу на море. Ну вот, у вас уже и лицо вытянулось, прошу вас, не отказывайтесь, очень прошу ... Да не плачьте, прошу вас, перестаньте. Деньги не должны лежать просто так, в ожидании смерти, деньги должны приносить радость. Отвезите Ладу на море, пришлите мне оттуда фото и ее радостную мордочку в нашей белой шапочке. Сделайте мне приятное.

Сима поднялась, положила рядом с Зиной папки с рисунками, а сверху конверт.

Как смогла, быстро пошла по коридору – боялась оклика, боялась отказа, боялась укоряющих глаз несчастной матери, боялась сама себя, словно она, Сима, совершила какой-то неправильный, непоправимый поступок.

Спустя несколько дней ее вызвали к врачу. Последний сеанс химиотерапии победил болезнь. Лимфоузлы благополучно рассосались.

- Сейчас вы абсолютно здоровы, а что будет потом, знает только Бог. Не будем задаваться вопросами о будущем, мы не провидцы.

Сима хотела попрощаться с Зиной и Ладой, но их не было, и медсестра шепнула, что Зина на несколько дней повезла Ладу на море. Постель Лады была аккуратно заправлена. В приоткрытой тумбочке, Сима увидела папки с рисунками. На тумбочке дожидалась хозяйки игрушка - пушистая собачка.

Сима нашла листок и крупно написала: « Я выписалась. Звоните домой (дальше шел номер телефона). Целую вас крепко. ВЫЗДОРАВЛИВАЙТЕ!!!! Б-ка Сима».

Листок поцеловала и положила под подушку.

Она была рада, очень рада, что деньги, её «похоронные» деньги, сработали «за здравие».

А через месяц пришло письмо. Вынула фото улыбающейся Лады в белой шапочке, которую крепко обнимала счастливая Зина. Еще в конверте был вчетверо сложенный листок. Почему-то, у Симы дрожали руки. С листа на нее смотрело огромное красное солнце заката. На фоне темнеющего неба плескалось розово синее море, выкатывая на песок белые гребешки пены. На песке, лицом к морю, стояли две фигуры – женщина и девочка. Раскинув поднятые руки, девочка в белой шапочке, слегка откинула голову.

Внизу была надпись рукой Лады: « Как хорошо. Я счастлива. Спасибо».

А еще в конверте было маленькое письмо – записка:

«Лада умерла через месяц после нашего приезда. Болезнь победила. Спасибо за все.

Прощайте».