Зима 1942 в Сибири выдалась холодной и тяжёлой, а весна принесла неприятности. В деревню повадились волки. Задрали телочку в стаде, двух лошадей сильно поранили. Собрались мужики в лес, чтобы найти зверя и убить. Митрич , старший, ему 65 лет, бывалый охотник, Макарыч ему в подмогу, после ранения комиссованный, и двадцатилетняя Василиса, Васька-охотница. С ними шли Иван и Алексей, им по 15 лет и я Сергей, мне 12 было. Меня и Ваську поставили в дозор у реки, где каменная россыпь возле утёса, и пустошь отлично просматривалась. Время шло, я стал задрёмывать, Васька толкнула в бок: -Чё, Серый, спать пришёл? Шибче гляди!

Я закрутил головой и боковым зрением уловил не движение, а скорее промельк серого пятна. Вытянул шею над краем и обомлел. Над рекой, по утёсу тянулся каменный уступ, не более десяти сантиметров. Он поднимался метров на пять, и, делая петлю, скрывался в мшанике. На уступе стоял самец, а за ним волчица. В зубах они держали волчат и оба смотрели на меня. В эту минуту я понял, что не смогу выстрелить ни в него, ни в волчицу. Глядя на зверей, я тихонько сказал: -Ушли бы они в Афонину чащу, да там бы и охотились, одна тягота от энтих волков!

Васька усмехнулась: -Вот услышат тебя и уйдут!

Я отвел взгляд от уступа, осмотрел долину и снова взглянул за край утёса, волков не было.

Митрич сокрушался долго: -Вот злыдни, где ж они просочились? Главное, я подранил самца в правую заднюю, и всё ж таки ушли…

Волки пропали начисто. Через два года, в 1944 году, умерла мама, я остался старшим у двоих братьев и сестрёнки. В один из зимних дней Васька взяла меня на охоту. Сделав большой круг, мы возвращались домой.

-Повывелось зверьё, - вздохнула Васька, - надо бы в Афонину чащу, да не успеем до ночи.

Колыхнулась ветка ели, Васька вскинула ружьё, но не выстрелила.

-Глянь-ка, Серый, твои родственники подарок тебе сделали, - заулыбалась она. На снегу лежал заяц-беляк, а в ельнике мелькала серая спина хромого волка.

-Почему мне?

Васька усмехнулась: - Я видела волков на уступе.

-Что ж не стрельнула?

-Так ты же их уговорил уйти в Афонину чащу! -она засмеялась. – Бери дичь, своих накормишь. Надо здесь силки поставить, вдруг свезёт.

Везло нам после этого часто, силки ни разу не пустовали. Хромого волка я видел ещё раз уже после войны, осенью 1947. Шёл с ягодника мимо утеса, а там семейка: два волчонка и он с волчицей. Я замер, а Хромой метнул долгий взгляд и увёл семью в чащу. Показал, значит,что жив ещё, похвалился детками.