Федя вспоминал, как познакомился с Клавкой.

 

Дело было летом. Молодые женщины носили легкие

соблазнительные платья, а мужчины ходили на свиданья хоть бы в чем.

 

Федя познакомился с Клавкой пятого июня, – в день получки, когда

и назначил ей первое свидание. Все складывалось хорошо, и

настроение было таким же.

 

- Как дела? - спросили у Феди, который иногда носил шляпу.

- Все хорошо, - ответил Федя, и улыбнулся.

 

- Хорошо, когда у человека все хорошо, - сказала женщина в белых

джинсах. Она любила все хорошее, тоже улыбнулась, а потом зевнула.

 

Но человек в зеленом сказал.

- Когда одному хорошо, другому от этого может стать плохо.

Он не выносил, когда кому-то хорошо, и потому расстроился.

 

- Везет же людям, - сказала женщина в родинках.

 

А человек без галстука, в расстегнутой до брюк рубашке, которому

все было безразлично, два раза чихнул, и сказал.

- Спасибо.

 

Федя, который на этот раз был в шляпе, перестал улыбаться.

- Будь здоров, - сказал он человеку без галстука, но тот уже сказал

спасибо, и потому молчал.

 

"Как-то всё не так", - подумал Федя и снял шляпу.

К нему подошел мужчина в свитере и объяснил, что ничего хорошего нет,

и быть не может, потому, что все относительно, и если кому-то хорошо, как

ему кажется, то всегда найдется человек, который всё испортит.

 

- Понимаешь, Федя, говорить, что у тебя все хорошо, глупо, - сказал

он. - Все меняется, как говориться, все течет, и то, что сегодня хорошо,

завтра тебе может совсем не понравиться, поэтому не надо говорить, –

«все хорошо», говори, – «все к лучшему».

 

До завтра было еще далеко, а хорошее настроение уже куда-то

пропало. Он надел шляпу и пошёл на свидание с Клавкой. В ожидание

Клавки внезапно разболелся живот, и сильно зачесалась, сдавленная

обувью, ступня.

Не зная, куда себя деть, Федя снял шляпу.

 

- У тебя расстегнулись пуговицы, - сказал человек с газетой в руках,

посмотрел на брюки, и как-то странно улыбнулся.

Его улыбка не предвещала ничего хорошего. Все складывалось к

худшему. Брюки, которые почему-то оказались без ремня и пуговиц,

перестали держаться на Феде, и поползли вниз, по коленям.

 

Федя, окончательно расстроенный, растерянно стоял со шляпой

подмышкой. Поддерживая брюки двумя руками, Федя озирался по сторонам,

и с нескрываемым опасением ожидал свидания с Клавкой.

 

"Только бы она не пришла", - думал он, - "увидеть меня почти без

штанов на первом свидании, было бы сверх всего. Что она подумает обо

мне? Позор."

 

- Как дела? - вдруг услышал он голос Клавки.

Она пришла без опоздания и подошла сзади, чтобы обрадовать его

своим неожиданным появлением.

 

Федя, обернулся и замер, увидев ее в пяти шагах от себя. Клавка

смотрела на него и улыбалась. Позабыв обо всем, он застыл на месте.

- Как дела? – снова спросила она, и протянула к нему обе руки,

приглашая его подойти к ней.

 

Выпустив из рук все, что он держал, Федя нерешительно зашагал к

Клавке, оставив позади себя все смущения. Он взял ее руки в свои и

сказал.

- Все к лучшему, Клава, потому что так оно и должно быть, будь оно

все неладно.

 

Шляпа и брюки лежали в стороне целующейся пары, и все было

хорошо, и хотелось бы верить, к лучшему.

 

Клавка не раз потом вспоминала Феде об их первом свидании, и о

том, как он впервые поцеловал ее без брюк.

 

- Это было что-то, - говорила она, – что-то, в чем я до сих пор так и

не разобралась.

 

И, наверное, это к лучшему.

 

Эд Гемадзе