В некотором царстве, в некотором государстве жил, да был Аника-воин. С Царем он, конечно, сам себя не ровнял, а вот как минимум генералом считал точно. Лицо строгое сделает, ногами затопочет, руками замашет – ни дать ни взять генерал. Только вот беда, кроме бумаг штабных, он ничего из службы солдатской и не видал. Зато считал исправно, кто сколь пуль да снарядов выпустил, кто сколь денег казенных в молоко пустил, но в бой рвался при каждом удобном случае, но боевые генералы не очень-то спешили его на поле боя выпускать: кабы, не учудил чего. Войны все закончились, и решил царь-государь войско уменьшить, чего государственные деньги зря переводить. Отправили Анику-воина в отставку.

Пожил наш Аника-воин гражданской жизнью месяц, прожил другой деньги у него и кончились. А пенсия военная хоть и немаленькая, а все равно на жизнь не хватает. В армии-то харч, хоть и казенный был, но вовсе даже не плохой. А тут куда податься? Одни вопросы, да заботы. Аника-воин с лица спал, да и исхудал от беготни каждодневной. Сослуживец помог, сам пристроился, да и приятеля не забыл, с собой позвал. Там, говорит, работа, как раз по тебе: и при деле, и при деньгах и делать ничего не надо, знай бумажки подписывай, да журналы проверяй. Стал Аника-воин на работу ходить, журналы читать, да работяг учить чего в эти самые журналы писать, а как гайки крутить, да заготовки точить, это надобность второстепенная, главное чтобы бумаги в порядке были. Работяги ворчали, но внимания особо не обращали.

Так и шла жизнь своим чередом. Аника-воин журналов требовал все больше, старые проверял, да новые заводил. Так скоро работягам и работать-то стало некогда. Цельными днями журналы пишут: кто когда пришел, кто сколь времени на горшке провел. Скоро стало хозяйство в упадок приходить. Все стало ломаться да рушиться. А однажды, механизм важный сломался. Не так чтобы уж очень важный, и вроде даже не совсем поломался, просто работать стал хуже. Вот тут-то Аника-воин и почувствовал, что вот оно пришло время его золотое. Можно и денег побольше отхватить, да и должность повыше. Короче в бой ему захотелось, шашкой помахать, ворогов попугать. А высокие начальники, увидав такое рвение, решили: вот какой молодец, сам рвется. Ну, раз хочешь, так иди и делай. Бросился Аника-воин в атаку, шашкой машет, всех подчиненных в штыки поднял. Вот похвалят его высочайшее начальство, и в должности подымет и денег добавит. Ни днем, ни ночью никому роздыха не давал. Цельный месяц бились, а результат - пшик один!

Пригорюнился Аника-воин, одних поругает, и на других ногами потопает, а результата все равно нет. Не хочет механизм работать, как работал, да и все тут. Работяги посмеиваются: Мы-то привычные, а вот вам-то каково, господин хороший? Вас высокое начальство тоже по головке не погладит, сколь денег казенных просажено, а ничего не работает. Бился Аника-воин месяц, бился два, а через три у высокого начальства терпенье лопнуло: в карманах-то недостача образовалась! И задвинули Анику-воина на прежнюю должность, да только наказали впредь все журналы самому писать, что б, мол, грамотно было, да и можно перед столичным наивысочайшим начальством отчитаться! Вот такая грустная сказка получилась. Не зря в народе говорят, в чужой монастырь, со своим уставом не ходят.

 

17.04.12