| Произведение |
|
Объем: 130 [ строк ]
|
 |
|
|
| Под хриплые вздохи студёного норда |
ВЕСЛЕВО. ДЕКАБРЬСКИЕ КАНУНЫ В стрекозьих снах над мёрзлою землёю, осыпанной крупою ледяною, иззябшие соломенные космы сухой осоки гнутся на ветру… Здесь, на юру предзимнего погоста, студёных вихрей половецкий посвист летит над грубым полем, непокоен, тревожа неба серую хандру. О, тихий плач осин окоченелых! Ветвями поводя в шуршанье белом - тумане зыбком, кроны голой рощи кропят печалью снежную кутью… И мнится - в исполнение пророчеств, звеня веслом, угрюмый перевозчик торопит в наши стылые пределы по водам Стикса утлую ладью. Готовь обол в кошель его потёртый! Но…жизнь бренчит монистами в аорте, – цыганка! - в бренном сердце балаганит и ворожит в соцветьях альвеол. Прости, гребец, ей жадный хрип дыханья, смятенье чувств и ветреность скитаний - полным-полны аидовы когорты – табань к причалу свой казачий чёлн… Так думал я. Переполох вороний прервал моё послание к Харону - над алыми стигматами рябины протарахтел, ликуя, параплан… Над свежей грудой нежно-рыжей глины, над зернью снега, лёгшего в низинах, нежданный гость, в ангарах сотворённый, на тризну предзимовия не зван, он, парус раздувая полосатый, гремел мотором, ангел мой, спасатель, вселял надежду, весело глаголил, верша полёт к замёрзшим берегам… Осоки шорох, скорбь седого поля да шелест ветра…К зимнему Николе на край под распашными небесами сошли суровые великие снега. ЧАРКА НА ПОСОХ. Ушли, поклонившись младенцу, волхвы… Густые снега заметают округу - замёрзшее озеро, лодки, лачуги и берег покатый с клоками травы. Под хриплые вздохи студёного норда, на землю нисходят крахмальные орды, в утробах шурша облаков кочевых. Печатью ложится холодный покров на дранку бараков и золото храмов, харчевни, жилища, кладбищенский мрамор, на реки во льду и горбины мостов. Прозрачна печаль, словно чарка на посох, - всё сыплется сонно небесное просо, мир светел, как лунь, отрешён и суров. .. Испей свою чашу, калика, молчком, нам с детства дарована тёплая доля - петь гимны в тисках золочёной неволи да оды слагать окровавленным ртом… Но с нами дорога, и небо, и слово. Но нищая муза к скитаньям готова - кого же ты в хоженье славишь своём? “Влекома любовью и болью, по ком рыдает душа в долгих шелестах вьюги? Скрипит над державой заржавленный флюгер – всё царь, всё разбойник, всё шут с бубенцом, то юг полыхает, то запад дымится… И мечется сердце в багряной темнице, и горло тревожит мольбой и стихом... С псалтырью и хлебом, нежданы никем, под небом высоким угрюмой отчизны по градам и весям, от детства до тризны, поём ли, глаголем в негромкой строке о Боге и свете! О льве златокудром… Пусть будет язык наш, как снег, целомудрен, как звёздная россыпь на Млечной реке”… Смеркается рано, мой певческий брат. Крещенье. Крепчает январская стужа - позёмка над вёрстами дальними кружит, и путь непокойный метелью чреват. Лишь белая чайка, в смятенье и хладе, над нами поводит крылом в снегопаде, и горние крохи ей клюв серебрят. Дорога на Ярославль Олегу Горшкову, Евгению Коновалову В метельной мути древняя земля, укрытая лавинами печали, пластами леденеющих перин, во снах блаженных спящие поля с бегущими белёсыми смерчами, где избы, как сомнамбулы, качают дымком седин. Под вьюгою склоняя древеса, кресты столбов с куделью бесконечной влекутся вдоль обочин ледяных сквозь белые безлюдные леса, сиротство стужи пьют в тоске извечной, погребены в сугробах млечной гречи и тишины. Не го - мо - ни! В слезах ли, немоте - пригубь печаль и стынь цикуты белой сквозь льдистую проталину стекла… Метёт, метёт на вепревой версте, бараночным серьёзным занят делом, водитель со щекой орозовелой, что так кругла, ворча, дорогу взором ворожит, спина ковшом, и где-то под Ершовым откроет дверь замёрзшую… Легка, впорхнёт пичуга в облаке снежин, в жемчужном свете северных покровов. Горит румянец в ворохе вишнёвом воротничка, как бубенцы, мерцают в полумгле сосульки из-под шапочки лиловой над крохотными блюдцами ушей… Господень дар в унылом феврале под глыбою эпохи ледниковой - сквозь тёмные хрустальные оковы остывших дней. Как свет из бездны вьюжистых небес, предвестие и звук грядущей встречи - “друзья мои, прекрасен наш союз…” В тумане Ярославль-златоуст укутан в скань серебряных древес - зима-зима на сотни вёрст окрест, где в рокоте ли, в лепете ль словечек воркуют родники родимой речи сквозь снежный хруст… |
|
|
Copyright: Игорь Лукшт, 2014
Свидетельство о публикации №320430 ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 26.01.2014 01:29 |
|
|
| Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать. |
| Рецензии | | "Воркуют родники родимой речи":
Стикс
Харон
мониста (бусы)
стигматы
норд (чем "север"-то хуже?)
сомнамбула (лунатик)
цикута (вех)...
да и
кудель
псалтырь
волхвы
калики
кутья и пр. - тоже не шибко-то по-русски воркуют.| | | Здравствуйте, Геннадий, не скажу, что Вы слишком любезны:) При
том внимании, которое Вы уделили моей скромной подборке, за
что я Вам, безусловно, благодарен, странным выглядит отнесение
цитируемой фразы к моим стихам. Я направлялся тогда на
ярославский фестиваль поэзии, где выступало немало хороших
авторов. Об их речи, их поэзии, собственно, я и говорю в этой
строчке. Жаль, что Вы не поняли.
Что касается моих стихов, допускаю, что у нас разное
представление о пределах, возможностях и красоте русской речи.
И это нормально. Меня, правда, удивил несколько выписанный
ряд - с каких это пор в русской поэзии запрещены к упоминанию
герои античной литературы, библейские и евангельские термины?
Странно также , что Вы подобрали "переводы" только к части
цитируемых слов. Надо было не полениться - уж укорять, так
укорять - перевести и псалтырь, и Харона, и кутью (рис с мёдом -
почему нет?). Желаю Вам удачи и строгости в стихосложении,
глубины и взвешенности в рецензиях. С приязнью | | Не обижайтесь, Игорь, на некоторую ершистость моего характера, его уже не переделать. И позвольте возразить по существу.
Согласитесь, что эта Ваша строчка "воркуют родники родимой речи", даже несмотря на то, что соотносится с кем-то другим, все равно в значительной мере отражает и Ваше, как автора этой строки - трепетное -отношение к русскому языку? А если так, то почему же такое пристрастие к словам, засоряющим, не буду обобщать - порой засоряющим не только русский язык, но и русское сознание? (Вы, конечно, понимаете, что под словом "русский" я имею в виду не этническое его значение, а культурологическое).
При этом Вы совершенно напрасно протестуете против "запрещения к упоминанию" имен и терминов библейского, античного и пр. происхождения. Боже упаси! Да упоминайте вы хоть черта лысого! Я не говорил, что использование в стихах слов нерусского происхождения означает, что автор априори - чужд русской культуре. Напротив - это один из распространенных приемов достижения образного и ассоциативного разнообразия и широты. Просто Вы (я сужу не только по этой подборке) , как мне кажется, злоупотребляете этим литературным приемом. Что в моих, например, глазах не делает Ваше творчество более привлекательным. Потому что Ваши сильные стороны вижу совсем в другом: вы действительно художник, Вы прекрасно видите детали и умеете их показывать под разными углами (и в этой подборке достаточно замечательных изобразительных находок). Правда, иногда Вы так увлекаетесь, что мазок становится для Вас важнее картины.
Еще два слова по реплике. "Переводы" я дал там, где они просто напрашиваются. Не знаю, как Вы, но меня , например, тошнит, когда какой-нибудь комментатор биатлона Губерниев - ну кукушку продолбал своей "викторией"; вместо "победы" : "Вот бежит Иванов, у него уже пять викторий в эстафете и три подиума в одиночном разряде". Ну чем ему "победа" не угодила?
Впрочем, извините - отвлекся. Хотя по сути это - та же самая история.
Не могу принять Вашего пожелания "глубины и взвешенности в рецензиях" - названные Вами качества уместны в академических статьях, а рецензия (я вообще-то называю это репликой) тем и хороша, что - сиюминутна, вызвана настроением, случаем, ерундой, и в любое время может быть подкорректирована или вовсе перечеркнута или... - одним словом - это инструмент ЖИВОГО общения, в отличие от казенного эпистолярия. Поэтому Вам я желаю не слишком заморачиваться на "глубине и взвешенности" а наоборот - обрести ЛЕГКОСТЬ во всем, а главное, в стихах - чего, может быть, им только и не хватает для полноты их поэтического счастья.
С почтением, | | Ну что ж, Геннадий, спасибо, рад получить от Вас нынешнюю
реплику, она уже гораздо более интересна и развёрнута по мысли,
хотя и не лишена некоторой предвзятости. Складывается
ощущение, что Вы находитесь в заложниках у собственного стиха
- сколь я помню, он упоминается у Вас, как: “ Давайте говорить на
русском языке” – и понуждает Вас читать нотации пиитам,
пренебрегающим, по Вашему мнению, чистотой родной речи.
Менторство – плохой помощник стихосложению, скажу я Вам, да,
впрочем, и любому другому творчеству. Отсюда, как мне кажется,
проистекает довольно любопытное утверждение, что у других
авторов – “вкусовщина”, в то время, как у Вас настоящий
литературный вкус. Когда я говорю о глубине и серьёзности
реплик, адресуемых Вами другим авторам, я имею ввиду не
строгую научность и, соответственно, терминологию научных
академических статей, а некую ответственность автора за слова,
которые он произносит столь щедро, сердито и безапелляционно.
Ну, впрочем, довольно общих разговоров, давайте обратимся к
избытку слов, “нерусского происхождения” (привожу, в основном,
цитаты из википедии)
Кутья́, коли́во, кану́н, …— ритуальное поминальное блюдо славян,
каша, сваренная из целых зёрен пшеницы (реже ячменя или
других круп, последнее время — из риса, или, как его называли,
сарацинского пшена), политая мёдом, медовой сытью или
сахаром, с добавлением мака, изюма, орехов, молока и даже
варенья.
Куде́ль — очищенное от костры волокно льна, конопли или
шерсть, приготовленные для прядения… Кудель часто соотносится
с волосами. У восточных славян из кудели на свадьбе делали
«красоту» невесты, волокна льна вплетали в косы невесты при
сооружении «бабьей» прически; использовали свои волосы для
тканья смертного савана, а на могильный крест привязывали косу
из кудели (бел.). Кудель, как и лён, конопля вообще, называлась
«волосами земли»..
Кали́ка (Кали́ки перехо́жие, Кале́ки перехо́жие) — старинное
название странников, поющих духовные стихи и былины. В
русском народном эпосе есть и былинные герои-калики: Калика-
богатырь, побивающий «силушку», которой «сметы нет»;
«сильный могучий Иванища», «калика перехожая переброжая», с
которым не решается вступить в единоборство даже Илья
Муромец.
Монисто – ожерелье из монет, бус, разноцветных камней и т. п. ◆
В полуясном мраке горели приветно, будто звездочки, ясные очи;
блистало красное коралловое монисто, и от орлиных очей парубка
не могла укрыться даже краска, стыдливо вспыхнувшая на щеках
её. Н. В. Гоголь, «Майская ночь, или Утопленница», 1831—1832 г.(
Происходит от праслав. , от кот. в числе прочего произошли:
старо-слав. монисто, укр. нами́сто, болг. мони́сто,…)
Волхвы́ (др.-рус. вълхвъ «кудесник, волшебник, гадатель») —
древнерусские языческие жрецы, осуществлявшие богослужения
и жертвоприношения, прорицавшие будущее…В славянском
языческом обществе волхвы выделились как особая группа,
связанная с проведением религиозных обрядов, предсказаниями и
гаданиями. Волхвование это синоним колдовства, предсказания;
волхв считался пророком, шаманом, целителем и составителем
снадобий. В древнеславянской иерархии волхвы традиционно
занимали высокое место рядом с правителем.[3]Князья приходили
к волхвам за предсказаниями (Гостомысл, Олег Вещий).В
историографии принято называть волхвами всех языческих
жрецов у восточных славян.
“Псалты́рь - библейская книга Ветхого Завета, состоящая из 151
(в православных греческом и славянском вариантах Библии)
песен (псалмов, греч.ψαλμός), излагающих благочестивые
излияния восторженного сердца верующего при разных жизненных
испытаниях”. Термин, как Вы понимаете, живёт в русском языке
уже с десяток веков? Может быть Вы знаете какой-либо иноцй,
более “русский ” эквивалент этому слову?
“Стигматы — религиозное понятие, раны, открывающиеся у
святых и верующих наподобие ран Христа”… Как Вы себе
представляете появление в стихе столь развёрнутого словесного
аналога слову “стигматы”?
“Сомнамбулизм. - научное название лунатизма. Этот термин
означает снохождение и сноговорение. Лунатизмом его назвали
из-за устойчивого мнения о связи данного явления с активностью
луны. Это мнение является ошибочным, хотя, некоторое влияние
на психику людей луна все-таки оказывать может”... Если Вы
заметили, события в стихе происходят зимним днём – какая уж тут
луна? Само употребление термина “лунатик” в контексте стиха
разрушает образ зимнего дня
Норд - северный ветер, достаточно распространённый и
устойчивый термин в русском языке и у моряков, и у рыбаков, и у
геологов, и у военных, и проч… Я знаю русский аналог этому
термину: “сиверко”. Но задумывались ли Вы когда-нибудь, что
слово, кроме его прямого смысла, имеет ещё некий образ, Так
вот, чувственное ощущение от слова “норд” в этой строке мне
показалось более точным по образу для описываемой картины
“Цикута - яд, который зафиксирован в анналах мировой истории,
как вещество, отравившее в свое время великого Сократа и
лишившее нашу цивилизацию его более поздних и, возможно,
более примечательных философских трактатов”… Ни я, ни кто-
либо из моих друзей никогда не слышали лекарственного термина
– “вех ядовитый”. Зато слово “цикута”, действительно, с юности
мне известно, поскольку нередко в мировой литературной
практике употребляется, как имя нарицательное яда…
Остаются Стикс и Харон
Подведём некий итог. В подборке я употребил, примерно, пятьсот
слов. Из приведенной Вами выборки ”нерусского”, или, скажем
так, “не шибко русского” происхождения слов, пять оказались, в
действительности, со старо-славянскими корнями, два церковных
термина ( не один век существующих в русской словесности), два
– имена собственные героев античного эпоса и три, наконец,
чуждые русской культурологи. Допустим, Вы не приняли моих
объяснений по поводу последних, но тогда получается, что на
полтысячи русских слов я применил три подозрительных термина.
Это, очевидно, и есть “злоупотребление литературным приёмом
применения слов нерусского происхождения”, именно эти три
слова делают не шибко привлекательным моё произведение и
засоряют Ваше русское сознание? Геннадий, приношу Вам
чистосердечные извинения за душевную травму и благодарю за
честное “Не могу молчать!”, принудившее Вас взяться за перо по
прочтению опуса. Мне жаль, что всё так произошло. Удачи Вам, я
постараюсь впредь ещё больше размышлять о чистоте родной
речи. С приязнью - Игорь | | Игорь, напрасный труд – во-первых, почти все эти слова общеизвестны. Во-вторых, нижней стопочки слов в моей реплике , если Вы заметили, предшествует «да и…», что означает не их «нерусскость» (которую Вы зачем-то опровергаете), а всего лишь нежелательность их использования в произведениях лексически нейтральных, без заданной стилизации (каковыми и являются стихи данной подборки). (Если Вы пишете на тему моря, кто же станет возражать против брамселей, рангоутов и того же норда?! Или если используете подобные термины для создания метафор, органичных для данного контекста).
Теперь о количестве нежелательно чуждых слов в общем лексическом объеме стихов. Да какая разница! - Вы же прекрасно понимаете, что испортить впечатление или ,как говорят, послевкусие может и одно неловкое, корявое, ни к месту вставленное словечко. И не за чистоту речи я Вас призываю бороться (хотя это тоже благое дело) , а просто черт дернул дать Вам совет – не слишком рассчитывать на этого заморского конька, которого усиленно объезжает вся интеллектуальствующая тусовка поэтического ипподрома. Я имею в виду усиленную эксплуатацию библейских, мифологических, экзотических сюжетов и терминологии. За редким исключением такие стихи искусственны, напыщенны и по сути вторичны. Да и на какого читателя они рассчитаны – на камерного?
Меня извиняет то, что на мое право посоветовать, у Вас всегда есть право пропустить это мимо ушей.
Что касается менторства, то я уже не впервые за четыре года пребывания в интернетпространстве сталкиваюсь с ситуацией, когда в этом грехе тебя обвиняют именно те, кто этим самым менторством заражен в еще большей степени. Обратите внимание, как Вы ведете диалог:
1 ответ - «Не скажу, что Вы слишком любезны».
2 - «Ну что ж, эта реплика уже гораздо более интересна и развернута по мысли, хотя и не лишена…Складывается ощущение, что Вы находитесь в заложниках у собственного…»
- Вы сами не замечаете, как приняли позу мудрого наставника. Хотя я к Вам, извините, в ученики не просился. В моих же репликах ничего подобного не найдете.
Для меня весь смысл и прок этого разговора заключается в следующем: каждый из пишущих имеет свое представление (обусловленное характером воспитания, обучения, способностями, влиянием кумиров и т.п.) о том, что такое хорошо и что такое плохо в литературе. Это представление ведет каждого по жизни и творчеству. Но оно не должно навязываться другим, каким бы единственно верным не казалось. А навязываться оно может в том числе и через конкурсное судейство.
Вкусовщина – это не проблема одного конкурса – это бич. Сейчас горстка литературно безликих, но коммуникабельно активных товарищей может установить свою диктатуру на любом портале. Мне это не нравится и я всегда, когда вижу необъективное судейство, говорю об этом открыто, будь судьей хоть мой самый разлюбезный друг. Однако проблема эта слишком сложна. И мы с Вами, Игорь, тоже никогда не решим ее ВООБЩЕ. Но мы можем решать ее хотя бы ВНУТРИ СЕБЯ – т.е. не уподобляться тем вьюрковым, для кого важнее всего пробиться самому или пропихнуть своих, а научиться ставить себя на место читателя, не обезображенного, подобно нашему брату, филологическим горбом. Вспомним то время, когда мы впервые взахлеб проглатывали страницы «Героя нашего времени» - мы что, думали об особой расстановке глав в этом произведении? Писать мы должны каждый по-своему, но читать, я полагаю (особенно в жюри) все одинаково - совершенно забыв о своем статусе, ориентируясь только на: взахлеб или не взахлеб? банально или небанально? запоминаемо или незапоминаемо? А какой уж инструментарий автор использовал, - это, господа судьи, пожалуй, даже и не ваше собачье дело, - если в результате получилось взахлеб, небанально, запоминаемо и т.д.
(А то читаю тут судейский комментарий на замечательные строки одной участницы – дескать, нельзя дважды в одном предложении использовать одно и то же слово. Где они вычитывают эти дурацкие «правила»?! Да хоть трижды, хоть тридцатьтрижды повторю, если мне это для чего-то нужно. Дело же не в приемах, а в результате. Вон Евтушенко ботинок с полуботинком рифмует: «Со мною вот что происходит – ко мне мой старый друг не ходит» - а получается шедевр! А с такой логикой судейства, как у нас, заклевали бы, пожалуй.)
Вот, собственно, о чем речь – с моей точки зрения. При этом я отнюдь не жалею, наоборот – рад, что заглянул на Вашу страницу и познакомился с творчеством самого «рейтингового»(прости Господи) автора на портале, которому это обстоятельство не мешает писать интересные стихи.
С уважением, |
|
|
|
| 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
