…В один из дней я подал рапорт об увольнении в запас. Лет мне было не много, но здоровье стало подводить – сказывались старые раны. В последнее время я уже и не служил, а так, консультировал молодых бойцов относительно рукопашного боя, благо владел айкидо и кэндо, и даже, в свое время, проходил стажировку в Японии.

Когда начальство подписало мой рапорт, я отпраздновал «отходную» в кругу сослуживцев, и – сложил в стол награды, повесил в шкаф форму. С облегчением и горечью вздохнул.

Проснувшись утром, я до глубины души прочувствовал обретенную свободу. Лежал в постели долго, вспоминая «минувшие дни». Думал и о том, чем буду заниматься дальше. К обеду решил, что пойду работать учителем, благо образование на историческом факультете университета получить успел, пока служил. По этой теме, кстати, и в Японию ездил – специализировался на исследовании сёгуната Токугава, изучал «синоби-но моно» из провинции Ига. Кстати, неплохо владел я и японским языком.

На следующий день, вооружившись своим университетским дипломом, я отправился в управление образования. Войдя в старинное кирпичное здание с солидной вывеской, я поднялся по крутой лестнице. Не без труда найдя кабинет начальника, вошел в приемную, доложил секретарю о цели визита. Начальник управления, пожилой и жизнерадостный мужик, принял меня быстро и непринужденно. Мы поговорили, я показал свой диплом. Начальник на минуту задумался.

- Знаете, Павел Владимирович, у нас нет пока вакансий, но я прямо сейчас, при Вас, позвоню в наше ПТУ. Они хоть и другого ведомства, но у нас дружба и сотрудничество. Насколько я знаю, сейчас там ищут именно учителя истории. – Договаривал он, уже сняв трубку и набирая телефонный номер.

…Словом, уже завтра я разговаривал с директором ПТУ, молодым и энергичным человеком. Едва взглянув на мой диплом, вполуха послушав о моих подвигах прошлого и планах по обустройству образования в России, директор протянул мне лист и ручку – писать заявление о приеме на работу.

…В очередной раз прозвенел будильник. За окном – темно. Встал, пошел умываться. Посмотрел на себя в зеркало – «здравствуй, учитель истории».

…В учительской было много народа. И – тишина с полудремой. Педагоги вполголоса переговаривались, но – как будто на арабском. Я ничего не понимал: «консультации в журнал не записал», «стандарты нового поколения», «совет профилактики». На меня особого внимания не обращал никто. Прозвенел, ровно в половине девятого, мой первый звонок, заставший меня врасплох. Преподаватели разобрали из «пирамиды» журналы и стали разбредаться из учительской. Я тоже неуверенно взял журнал, вышел из учительской и побрел по коридору. В свой первый боевой поход на этом поприще…

…Зашел в аудиторию, там царила настороженная тишина. Я медленно прошел от двери к столу, положил на него журнал, сел. Потом поднял глаза. Ученики все как один смотрели на меня. Чего-то ожидая…Чего? В памяти всплыли анекдоты о «пэтэушниках», некстати – и грубая расшифровка аббревиатуры. Я был растерян. Я, просидевший полгода в вонючей яме зиндана…

…И тут один из учеников поднял руку, и ни к селу, ни к городу спросил: «А как Вы думаете – спор у нас вышел – безумие является болезнью? Или альтернативным функционированием психики?». Это было для меня большим потрясением…Никогда не думал, что обучающиеся второго курса, по профессии «Электромонтер», в провинциальном ПТУ могут настолько точно воспроизвести аллегорию «Корабля дураков» из «Истории безумия» Мишеля Фуко…С этого, первого, дня и началась наша дружба…

Работая потом много-много лет, я год за годом ниспровергал (для себя и других) идолов «рода, пещеры, рынка, театра». За годы работы и посиделок с коллегами, я понял, наконец, что опыт моего прошлого и настоящего, запасы знаний, нужны только для того, чтобы привить обоснованное чувство собственного достоинства, нужности, значимости тому, кто первым спросил моего мнения о безумии. Тому, кто работает руками и думает головой. Тому, без чьей работы размышления «о великом будущем великой страны» - бесполезны, манерны. И скучны.