Марго по жизни слыла удачливой женщиной. Еще бы: из обеспеченной семьи с пуританскими нравами, она с молоком матери успела вобрать то, что иным не суждено постичь за всю их тернистую жизнь, полную проб и ошибок.

Удивительно, но ее мать до замужества была певичкой в небольшом кабаре и если бы не молодой красавец военный, который безумно влюбился в эту длинноногую бестию, закончить бы ей жизнь на театральных подмостках. Но она страстно полюбила, бежала, не разорвав контракт с режиссером, который её так и не отпустил, из южного, благоухающего фибрами любви приморского городка, в суровый северный гарнизон, чуть ли не на берегу ледовитого океана. Попав в иную обстановку и быстро наскучив мужу, бывшая певичка поменяла свои нравы напрочь, вспомнила, что ее мама, бабка Марго, была католичка, и родившеюся на следующий год дочь, мама стала воспитывать в строгой воздержанности, не забывая грамотно подсказывать в сложных ситуациях, как лучше бы поступить. Нет, чем хороша была мама, так это тем, что она никогда и ничего не навязывала, а просто давала бодрый совет, говоря в заключении: «Дочка, решать, конечно же, тебе, но я бы на твоем месте поступила так-то…» Школа актерского мастерства, как называла её сама Марго, продолжилась в Москве, куда отца с повышением перевели через десять лет службы в дальневосточном гарнизоне под Хабаровском.

Стройная, синеглазая Марго с очаровательным личиком, которое украшали огромные звезды глаз и вьющиеся белокурые волосы, ниспадающие на хрупкие плечи и точеную фигурку пятнадцатилетней и уже успевшей созреть девушки, потрясали! В тонком вязанном школьном шерстяном платье, изящно обхватывающем её фигуру и в белоснежном кружевном переднике, который папа привез из рижской командировки, Марго была неотразима. В неё влюблялись все мальчики школы, и она могла поклясться в том, что и сам директор школы смотрел на неё далеко ни как на школьную воспитанницу.

Еще в младшей школе в Марго влюбился задиристый мальчишка, которой очень походил на взъерошенного петушка. Андрюша Ившин дрался за Марго по любому поводу, а подчас и совсем без повода. Сначала он отстаивал право быть подле неё, а когда добился девичьей благосклонности, стал физически наказывать говорунов и дразнил, которых в классе было предостаточно. Постепенно вся школа признала его законное право быть подле неё. Марго это безумно нравилось. Любила ли она Андрея? Конечно же, нет. Но она трепетала перед его отчаянной смелостью и тем, как он добивался её. Настоящий мальчишка! Её не смущало то, что она была на хорошем счету: отличница, а он двоечник и прогульщик.

Как-то в классе девятом у Марго с Андреем зашел разговор о будущем. И Марго без лишних сантиментов, свойственных её нежному возрасту указала Андрею на его рабочее происхождение, на его унизительную бедноту, и на то, что она никогда не выйдет за него такого, бедного и бесперспективного! И если бы она и вышла за кого-нибудь, так это за Кирилла Юлина, у которого и папа генерал КГБ, и хорошие связи.

В тот же день Кирилл Юлин ушел домой с разбитыми очками приличным фингалом под левым глазом, а Андрей исчез из школы.

Казалось, роман, который так романтично продолжался без малого шесть лет, закончился ни чем. Но это было далеко не так. Вскоре Андрей снова появился в жизни Марго, и теперь уже всерьез и надолго. За те полгода, что она его не видела, юноша успел как-то разом повзрослеть. О! Если бы Марго только могла знать, каких невероятных усилий и изобретательности ему стоило перевестись в вечернюю школу и устроиться некую какую-то сомнительную фирму его старших друзей. Дело темное, но у Ившина появились и деньги и новенькая «копейка», на которой он и подъехал к порогу школы, вызвав негодование учителей, зависть бывших одноклассников и восторг Марго. Она опять была в центре внимания.

Роман бывшего двоечника Андрея и без пяти минут золотой медалистки Марго закрутился с новой, невиданной силой.

Но и Кирилла, которому она несказанно нравилась, девушка тоже не собиралась отпускать с крючка. Крючка своих широко и далеко идущих планов.

Бедный парень, воспрянувший было после неожиданного исчезновения Ившина, теперь уже окончательно сник.

А ведь как хорошо обертывалось, для него исчезновение этого дегенерата с обезьяньими кулаками. Кирилл, искусно обработанный Марго, наивно полгал, что именно он уговорил Марго, и та была приглашена в дом для более близкого знакомлена с родителями.

Марго на этом вечере блистала, как никогда. Придя в скромном, но очень ей идущем розовом платье, которое ей сшила мама, девушка сумела покорить присутствующих двумя своими неоспоримыми достоинствами: юностью и здравым умом. Девственная, только что сформировавшаяся фигурка, была безупречна, а звезды голубых глаз светились такой безупречной наивностью и вместе с тем обожанием, когда речь заходила об их сынуле, что мама Кирилла, так и хотела выкрикнуть как когда-то Станиславский: «Верю!»

И это дорогого стоило, ведь Антонина Ермолаевна была бывшая студентка театрального. Правда она так и не успела стать профессиональной актрисой, но и что из того? Антонина в свое время слыла лучшей на курсе, а её главная роль, была роль жены генерала, поэтому то она вполне смогла оценить здравый смысл и уже таки зрелые амбиции столь юного воробышка.

- Вот какая невестка нам нужна! – Сказала она после ухода девочки супругу. – С ней-то наш неприспособлёныш уж точно не пропадет. Понимаешь, Ваня, не по возрасту, она умна, и уже точно знает, что ей надо в этой жизни! - «Прямо как я в её возрасте! - Продолжала думать бывшая несостоявшаяся актриса, вспоминая, как грамотно Марго попрощалась с ней, не забыв кокетливо состроить глазки её увальню, – Хотя, впрочем, и стерва же она порядочная будет! Ну что из того? Жена стерва – муж генерал!» – И Нина Иванова улыбнулась чему-то своему.

Иван Кириллович не возражал, он сам не прочь был бы «иметь» такую невестку.

Как-то незаметно пролетел год. Марго с блеском сдала выпускные экзамены и поступила в университет на юридический факультет. Золотой медалистке, обладающей такой эффектной внешностью, это было сделать не архи сложно.

Ившин неожиданно быстро пошел в гору. Сначала он стал главой своей маленькой фирмы, заменив безвременно ушедшего от пули киллера своего старшего товарища и руководителя кооперативного предприятия по производству аудио и видео продукции, а потом нагло, как когда-то дрался за обладание своей Марго, Андрей стал прибирать к рукам и бизнес своих конкурентов. Это беспокойное время конца восьмидесятых, казалось, буквально было создано под него! Огромный (метр восемьдесят девять), солидный (восемьдесят пять килограммов), со спокойными, казалось стеклянными выцветшими зелеными глазами, он не по годам внушал уважение и авторитет.

Андрей приезжал теперь на Ленинские горы за Марго на крутом шестисотом Мерседесе, которого звал «мой мерин», и ужинал со своей любимой только в небольших приличных ресторанчиках.

Марго это безумно нравилось, как нравилось ей и бриллиантовые безделушки, украшающие её шею, и натуральные шубки, и квартира в центре, которую Андрей сначала снимал, а потом и выкупил для неё. Еще ей нравилось в этой мускулистой горилле то, что она грязно не домогалась её, а терпеливо ждала, когда она, Марго, сама позволит этому получеловеку, полуживотному приблизиться к ней.

Она никогда не воспринимала Андрея реально в плане секса. Она даже не могла представить себе, как это у неё будет с ним. Но это произошло, грязно и грубо, когда после очередной вечеринке у неё дома, Андрей буквально изнасиловал её. Сказать изнасиловал, это ничего не сказать. Эта безумная пытка продолжалась с двух ночи, когда разошлись гости, до семи утра. Андрей, как будто бы обезумел. Как будто бы он решил оторваться за все годы боли и унижений, за всё то, что привнесла эта роковая женщина ему в жизнь. В жизнь, сделавшую его таким; в жизнь, где он чувствовал себя полноценным хозяином жизни, и где все, даже его любимая женщина должна была подчиняться этим суровым законам новой, только что зарождающейся жизни.

Как нестранно, но, хотя Марго и была буквально разорвана по частям, хотя потом очень долго и нудно лечилась от всех тех сексуальных выходок, которыми, как выяснилось, уже неплохо к этому времени овладел Андрей, но в целом, страшно сознаться, но ей это безумно понравилось.

И лишь только раны на её прекрасном теле покрылись новой тонкой пленкой живительной кожи, это безумие повторилось, но спровоцировала его уже сама Марго.

Выкуп Андрей заплатил немалый. Марго был подарен новенький кабриолет марки «Ягуар», и через три месяца они решили сыграть свадьбу, которая благополучно, и состоялась в самом, на тот момент, дорогом и престижном ресторане.

Двести человек трое суток пили, ели, гуляли, чествовали новобрачных, в то самое время, когда эти самые новобрачные, мечтали каждый о своем.

Андрей мечтал о том, что очень скоро его молодая жена и женщина всей его жизни, которую он сам выбрал и сам добивался всю свою сознательную жизнь, подарит ему мальчика; а Марго мечтала лишь о том, что рано или поздно, лучше конечно раньше, когда на её счету осядет не одна тысяча зелёных, её дорогого-раздорого муженька приберет какая-нибудь шальная пуля. Ведь у него же такой серьезный и очень опасный для здоровья бизнес.

Один из первых, кто связался с ней и поздравил Марго с законным браком, был Кирилл. Он позвонил ей на сотовый, (свадебный подарок мужа, эти электронные игрушки только что появись, и стоили целое состояние.) Номер Кириллу дала мама Марго, которая, как и сама её дочь, раздваивалась между выбором двух этих перспективных женихов.

Кирилл к тому времени, не без протекции отца, поступил в академию комитета государственной безопасности имени Дзержинского на юго-западе столицы.

Он был явно расстроен, но сказал значимую фразу, в его жизни оказавшуюся роковой: «Если что у тебя случится с Андреем, я всегда буду рад быть подле тебя!»

Девятнадцатилетняя Марго расцвела, и из девушки-хищницы, она очень скоро превратилась в женщину-тигрицу. И хотя Марго никогда не была в детальном курсе всех дел её мужа, но все важные и деловые переговоры происходили только у неё в доме, и только в её присутствии. Мания магнетизма, которую эта роковая женщина впитала с молоком матери, позволяли ей манипулировать сознанием очень зрелых и видавших виды мужчин.

Не прошло и два года, как Андрей стал сообладатель престижного парусного бизнеса столичного мегаполиса. Строительство и отделка яхт под ключ, это ли не было счастьем простого рабочего паренька, поднявшегося с самых глубин подвальных хрущевских пятиэтажек?

Марго, которая была уже на пятом месяце беременности, перебралась в ближайшее Подмосковье, на яхту, отреставрированную Андреем исключительно для её потребностей. «Мой плавучий домик» ласково называла его Марго. Здесь ей было очень уютно.

За окном стоял конец сентября. Занятия в Университете должны били начаться лишь с первыми числами октября, когда все её однокурсники приедут с уборки картошки. Бабье лето затянулось, и ощущение по утрам этого живительного речного воздуха опьяняло Марго и заставляло смотреть и любоваться прекрасным пейзажем ярко-желтого с малиновыми и бардовыми вкраплениями леса, который живым щитом окружал тишину и спокойствие искусственного водохранилища.

Неожиданно на глаза Марго попалась довольно-таки толстая книга Лиона Фейхтвангера «Гойя», её-то, от нечего делать, скучающая и решила прочитать.

Удивительно, но события романа захватили воображение Марго, и она буквально на одном дыхании прочитала это произведение о жившем некогда талантливом художнике, который, правда, плохо кончил.

Уже практически дочитывая роман, и получая истинное наслаждение от той праздной жизни, в которой жил этот великий мастер, имея и перешагивая через головы наложниц, фавориток, любовниц, собственных детей, недругов и друзей, она неожиданно, глазами Гойя, столкнулась с мифическим образом Гарпукулуса. Это существо, по древнему приданию, существует во всех людях и питается исключительно лишь тем злом, которое их хозяева приносят своим ближним. Рано или поздно, в зависимости от того объема скверны, которое совершают хозяева Гарпункулса, это отвратительное создание вырастает на столько, что уже не может помещаться в теле своего господина, породившего его, и выбирается наружу. Но как только это происходит, Гарпункулс начинает преследовать своего прародителя и, в конце концов, пожирает его.

Ночь, когда книга была прочитана, стала для Марго самой кошмарной ночью в её жизни. Ей снилось, как будто она где-то в пустыне. Ослепительной белизны песок режет её глаза, она распластана чуть живая на этом раскаленном песке, а подле неё, глаза в глаза, смотрит на неё пучеглазый Гарпункулс. Марго чувствует, что только родила, и что вместо ребенка, она под своим сердцем все эти девять месяцев носила этого отвратительного мифического уродца. Ей очень плохо, она чувствует, что часы её сочтены, и что она не в силах даже пошевелить пальцем, и что она вот-вот погибнет.

Уже потом, спустя годы, она никак не могла забыть о том, как проснулась на полу каюты и сквозь круглый глаз иллюминатора на неё бесстрастно смотрела бледно-желтая луна.

Марго попыталась встать, и это ей с трудом удалось. Плод в животе забился и заворочался. Будущая мать села на привинченный к полу металлический стул и посмотрела в пустоту. Сон её потряс.

Жизнь шла своим чередом. И уже через несколько месяцев, в самый разгар настоящей русской зимы с метелями и крещенскими морозами, в чате Ившиных родился очаровательный карапуз. Назвали его в честь деда Антоном.

Мать из Марго, казалось, получалась потрясающая. Она, как кошка буквально вылизывала своё сокровище. Роды ей пошли на пользу. Она буквально засветилась внутренним светом той непередаваемой очаровательности, которую так источают молодые мамочки.

Но наверно больше всех рождению первенца радовался Андрей. Он, несмотря на занятость и свой юный возраст (принято, что молодые папы, не очень то воспринимают своё отцовство) готов был часами сидеть около Антошки! Удивительно, но новорожденный это чувствовал. У них с отцом с самого начала завязались необычайно трогательные и нежные отношения. Стило Андрею взять плачущего сынулю на руки, и прижать к груди, как тот моментально успокаивался. Огромный исполин со своим античным торсом в свете розового ночника державший на руках крохотное родное ему существо, это было нечто! В эти мгновения Марго ловила себя на мысли, что она как-то в душе более смягчилась к Андрею…

Дни пробегали, незаметно складываясь в месяцы и вырастая в годы. Трехлетний Антон превратился в крепенького голубоглазого младенца с доброй и такой очаровательной улыбкой на его открытом и притягивающем взоры окружающих лице.

Первая эйфория материнства давно уже прошла, уступив место обыденной повседневке, которая буквально пожирала Марго, засасывая все глубже и глубже в трясину быта и обустроенности.

Марго уже как год тяготилась сыном. Не спасла положение даже молоденькая няня, которую специально выписали из глухого украинского хутора, ради того, чтобы Марго могла бы выйти из декретного отпуска и возобновить учёбу в университете.

Все эти пеленки и памперсы, бессонные ночи и упреки мужа в том, что она не заботиться должным образом о сыне, выводили Марго из себя. Она начала курить. И это был еще один повод, чтобы тайно мстить мужу за то, что он, как казалось окружающим, больше любил их сына.

Положение было дурацкое. С одной стороны Марго, действительно любящая Антошку, и готовая ради него на многое, с другой стороны муж, который требовал от неё невозможного – ради ребенка отказаться от того немного, что у неё еще оставалось – её личной жизни.

К этому времени бизнес мужа уже вырос до такой степени, что он смог открыть свой, небольшой банк. Удивительно, но человек без высшего образования, двадцати трех лет отроду мог, мог держать под собой сотни человек в подчинении и в нужный момент, о котором каким-то невероятным образом, мог знать только он, Андрей нажимал на нужную кнопку и дремучая, первобытная машина его доморощенного капитализма с успехом, через головы и, ломая судьбы людей, продвигалась вперед.

Марго давно уже привыкла к роли жены мафиози. За её спиной шушукались в парикмахерской и в концерном зале, где она непременно сидела в первых рядах, вместе с московской элитой. Её не смущало то, что подчас, попадая в щекотливую ситуацию на дороге, она просто набирала номер мобильного телефона и передавала трубку. Это давно уже входило в её жизнь, в её мир, за который она платила слишком большой ценой – ненавистной близостью с Ившиным.

Муж знал, что она начала курить, но лишь развел на это руками. Ему до сих пор нравилось появляться с ней в людных местах и даже на деловых сделках, где он приятно отмечал ум и природные качества своей возлюбленной дикой кошки, которая с годами лишь становилась все сноровистее и непредсказуемее. Но такая она ему еще нравилась больше. Правда, уже два месяца, как он изменял своей необузданной пантере с этой деревенской хохлушкой, но это было абсолютно другое.

Так получилось, что, заехав, домой, чтобы переодеться, он застал Оксану купающей Антошку. Вся в пару и брызгах, с промокшим почти насквозь, ситцевом халатике, который выгодно облегал ей тугие женственные бедра и открывал вид на играющие, как два холодца, белые вздернутые груди, Оксана была такая желанная, что Андрей, влекомый похотью, вытащил её из ванны, и пока ничего не подозревающий сын плескался, плавая в надувном круге, взял ее, нагнув тут же, зажав такой сладкий и чувственный ротик. Оксана искусала его пальцы в кровь, а потом на удивление, когда Андрей уже хотел, было остановиться, повернулась, и, встав на колени, этим же ротиком еще раз заставила его испытать непередаваемые ощущения близости с темпераментной женщиной. Работа была отложена до вечера, и, уже позже, мирно спящий Антон даже не мог себе представить, что два таких ему родных человечка, няня и папа, в эти мгновения превратились в жаркий и безумный союз садомазохизма.

Марго почувствовала измену сразу же. Только войдя в дом, она уловила её фибры, которые буквально витали в воздухе. Мужа не было, и это Марго было только на руку. Подойдя к няне и увидев такой характерный след пальцев на её шее, она, вызвав её из детской, сначала ударила по лицу, а потом, схватив за волосы, тихим полушепотом, смотря в её округлившиеся в паническом ужасе глаза, сказала, чтобы та прозвонила ей и предупредила о приходе мужа, иначе она выльет на её прекрасное деревенское личико склянку с серной кислотой, а еще лучше, расскажет обо всем её матери!

Угрозы подействовали, и ждать, долго не пришлось. Месть Марго была изощренной и обдуманной. После Оксаниного звонка, она уже была через час дома, и, открыв своим ключом, забрала спящего Антошку и, разбив о входную дверь бутылку с дегтем, увезла ребенка к родителям.

Самое тяжкое оказалось ждать. Но Андрей, на удивление, не появился у тещи ни вечером, ни на утро! Это было так на него не похоже. Сотовый и домашний телефоны Марго выключила, и теперь, кажется, начинала об этом несказанно жалеть.

…Известие о трагической смерти мужа нашло её с экрана телевизора. Нелепая автокатастрофа.

Марго смотрела на искореженный джип, на репортера, взахлеб описывающем ночное происшествие, и перед её глазами стояла эта картина, как Андрей обнаруживает пропажу Антошки; как моментально всё понимает; как он бешено крушит все вокруг себя; как выгоняет эту деревенскую потаскушку; как потом напивается до чертиков и безрезультатно обрывает номера её телефонов; как он потом, мертвецки пьяный, садиться в свой джип, и летит на встречу своей смерти, смерти, которую для него так тонко спланировала его неукротимая пантера.

На похороны мужа прилетел Кирилл Юлин, но сейчас ей было не до него. Недавний выпускник Можайской академии, перспективный военный, он уже не прельщал эту прожжённую жизнью, эффектную и состоятельную двадцатитрехлетнюю вдову. Марго быстро и без труда вошла в руководства банка. И, имея контрольный пакет, закрепилась там, в серьез и надолго.

Служащие и партнеры её покойного мужа смогли лично убедиться в том, что дела она вести умеет! Разумеется, у Марго были свои методы воздействия на несговорчивых кредиторов, но вряд ли они казались гуманнее и мягче, того, чем обычно любил оперировать бывший председатель. Порой, когда наступал тупик, и все известные способы уже были исчерпаны, Марго, захватив пачку презервативов, шла на деловой ужин в умопомрачительном шелковом платье. Оно было одето, как и положено на обнаженное тело дикой кошки, жаждущей первой крови.

Прошло еще восемь лет. Марго минуло чуть больше за тридцать. Свой третий десяток она разменяла выгодно и с умом, сочетавшись законными узами с одним из ведущих австрийских толстосумов.

Глянцевые журналы того времени наперебой пестрели сенсационными сообщениями о том, что: «…Самой значимой победой в карьере удачливой выпускницы Московского Университета и блистательной бизнес-леди, а также единственного держателя основного пакета акций Пионербанка, тридцатилетней красавицы Марго, явился сказочный брак с хозяином Парадисфайзенбанка и, как следствие, слиянием их активов.

Казалось, Марго на вершине Олимпа. Она достигла запредельного, и желать большего уже из сферы фантастики. И действительно, муж-иностранец, большую часть времени будет находиться в Вене, австрийское гражданство у марго в кармане. Она обеспечила не только себя, но и своих внуков безбедным существованием…. Но Гарпункулс, мифический Гарпункулс жил в ней и не давал покоя. Этот, когда-то карликовый хищник, постепенно превращался в настоящего монстра, а сама Марго из его хозяйки, давно уже превратилась в жертву своих неукротимых страстей и амбиций.

Октябрь в Вене выдался на редкость удачным. Приехав сюда со своим четырнадцатилетним сыном на школьные каникулы, Марго, наконец-то могла отдаться долгожданному отдыху.

Прогуливаясь по венскому лесу, посещая многочисленные достопримечательности, она, тем не менее, больше смотрела не на прекраснейшие виды и редчайшие вина, а на своего так возмужавшего за год Антона. За те два года, которые она провела в новом браке, Антон отделился от неё окончательно. Может быть, он не смог простить ей того, как она поступила с его нянечкой, которую Марго так и не отпустив, все эти годы буквально держала на коротком поводке. Рассудок бедной крестьянки не выдержал, она окончательно тронулась и находилась сейчас на излечении в одной из ужаснейших городских психиатрических клиник, где гречневая каша и интенсивная терапия, обеспечивают несчастному пожизненный уход в никуда; может быть, Антон чувствовал, что истинная причина смерти отца кроится лишь в его матери…. Высокий, такой же крупный и жилистый как Андрей, но с открытым лицом и одухотворенным светом в печальных глазах, он, казался человеком, значительно старше своих лет.

Мать и сын внешне – они так смотрелись. Марго это чувствовала и с удовольствием подыгрывала окружающим, вводя их в заблуждения, ей так нравилось казаться не матерью, а подругой, что, в какой-то момент, она перешла грань и слишком откровенно прижалась, да так, что Антон её отдернул, сказав, что если еще раз она это сделает, то он вернется в гостиницу. (Останавливаться в доме у отчима, юноша отказался на отрез). Марго, разумеется, вспылила, (её нервы были на пределе).

Антон невозмутимо развернулся и ушел.

«Вылитый отец!» - раздраженно подумала она.

За этой вспышкой гнева и уходом Антона, она не мгновение забыла о том, зачем она тут. «Может это и к лучшему, - подумала она – Пускай идет, не маленький, не заблудится, а мне сейчас лучше побыть одной».

Знал бы Антон об истинной причине просьбы матери поехать с ним в Вену. Нет, разумеется, Марго действительно хотела устроить сына в одном из здешних колледжей. Но это всё-таки было тщательно спланированное прикрытие её проснувшегося Гарпункулса, который опять жаждал новой жертвы.

«Расчистить дорогу, избавится от моего арийца!» - Стучало у нее в висках…

«Странно… - подумала Марго, услышав объяснения экскурсовода о происхождение слова «ариец»». Оказывается истинное значение его – «землепашец». Таковым он и был для неё Жорж Питерсон. Георгий Победоносец. Что-то в его характере было от Андрея, да и сближало их многое.

Жорж Питерсон – человек из низов, поднявшийся по служебной лестнице не благодаря связям и капиталу родителей, а собственной предприимчивости и уму. Он как-то сразу запал на эту русскую красавицу, женщину удивительного ума и очарования. Марго ни преминула этим воспользоваться и брак с этим толстопузым увальнем оказалось делом техники.

Три года всё было в полном порядке. Марго работала в Москве – Жорж в своей Вене. Но Жорж на его беду оказался мужчиной ревнивым и ревностно охраняющим свою собственность. Потом ему в этом помогли доброхоты, которых, как известно везде предостаточно. Жорж нанял частного детектива, и вот через два месяца кропотливой работы на венском столе лежали снимки, которых кроме как порнографическими назвать по-иному было нельзя. Австриец был в шоке! Его Марго путается с его же коллегами и конкурентами! Решает финансовые проблемы с помощью постели! Он прекрасно помнил, как она его ловко окрутила! Эта роковая женщина связала его по рукам и ногам.

Он так стремился стать для неё если не хорошим, то, по крайней мере, верным мужем, надеялся на контакт с её сыном, которого неоднократно звал на учёбу к себе в страну, но все усилия этого человека-горы оказывались тщетны. Всякий раз, когда он затевал разговор с Марго об их не простых взаимоотношениях, то всё, как правило, заканчивалось либо ничем, либо сексом, от которого Жорж таял, как юноша и готов был даже и дальше терпеть все авантюрные выходки его русской жены, все её финансовые ухищрения и подворовывания, о которых он от части догадывался, от части знал, от части планировал еще при обдумывании супружества.…

Но Марго явно переборщила, она была как чёрная дыра, и в какой-то момент Питерсон решил для себя, что необходим развод. Но развод разводу рознь, оставить своей неверной женушке тридцать процентов его акций в собственном бизнесе, это было свыше…. И порнографические снимки в этом были тем единственным ключом к желанной свободе, (благо женились они по австрийским законам), без больших финансовых затрат.

Марго обо всём этом не знала, но она почувствовала. Проснувшийся Гарпункулс предупредил. У неё начало подсасывать под ложечкой и Марго впервые решилась на заказное убийство.

Выстроив тонкую хитросплетенную схему между заказчиком и исполнителем, на которую у другого бы потребовался год, (Марго же уложилась в два месяца), Она, прихватив сына, улетела в Вену.

Убийство произошло у неё на квартире, где и остановился Жорж. Причем с ним вместе оказалась некая девица лёгкого поведения, которую он (это было подстроено) вызвал к себе. Два трупа лежали так, как будто только что собирались к любовным утехам, но их застукали и накрыли, безжалостно исполосовав (это тоже было оговорено контрактом) острым предметом, предположительно кинжалом. А спустя сутки после этого двойного убийства, в своей квартире был найден сутенер этой девицы, который повесился на собственных подтяжках. В его вещах был найден роковой кинжал. И дело благополучно закрыли.

Безутешная вдова получила пятьдесят процентов акций Парадисфайзенбанка, право контрольного голоса, и загородный дом в Вене.

Но для Марго была одна конкретная проблема. К тому времени она уже достаточно узнала о слежке, которую за ней устроил её милый покойничек, но фотографии исчезли. Их не было ни в рабочем столе, ни в сейфе. Марго стала ждать и не ошиблась. Но как! Как красиво и зловеще они всплыли! Думала ли она, что родная Федеральная Служба Безопасности может уделять к её скромной персоне такое внимание?

Одним из солнечных ноябрьских дней, когда в России уже холода, а в вене бархатный сезон и нестерпимо хочется жить, Марго сняла трубку своего сотового и услышала до боли знакомый голос. Это был Кирилл. Тот самый отвергнутый мальчик из её детства и отрочества. Она поняла всё. Сразу и моментально. Без лишних церемоний Марго назначила Кириллу свидание в Венском лесу, около часовни «Семи плакальщиц», и, захватив одну нехитрую вещицу, которую она всегда держала при себе, выехала на встречу.

Не прошло и часа, как бывшие одноклассники сидели в уютном ресторанчике за кружкой колоритного местного пива.

Кирилл посмотрел в глаза этой бестии, которая так хладнокровно и цинично разделалась со своим вторым мужем, и неожиданно детские воспоминания ушедшей далеко в прошлое юности подступили ему к горлу, и он уже не был тертым подполковником внешней разведки, человеком, умудренным опытом прожитого. Этот тридцативосьмилетний мужчина видавший виды и знающий почем фунт лиха, снова ощутил себя тем закомплексованным мальчиком, который так нежно и по-детски наивно был влюблен в очаровательную девочку, девочку, из которой выросло отвратное чудовище.

И, тем не менее, Кирилл её по-прежнему безумно желал. Все эти годы образ Марго не растворился, как это бывает обычно, в ежедневки надвигающихся одно за другим событий, он креп. И в яркие мгновения мастурбаций, и в мучительные часы опустошенности, особенно когда он стал выездным и работающим под легендой, Кирилл грезил и жаждал только Марго. Так и не женившись, имея на руках неоспоримый компромат, Кирилл впервые ощутил себя сильным человеком, который может взвалить на себя мечту своего детства и воплотить её в реальность. И пусть это будет стоить ему карьеры! Ради Марго он готов на всё! Что ему стоит бросить всё и уехать в какой-нибудь небольшой, богом забытый европейский городок и там с любимой женщиной доживать остаток лет своих. Безумец! Он был таков! А с кем безответная любовь рано или поздно ни делает таких выкидонов? Кто может поручиться за себя, что умудренный и убеленный ты в один прекрасный момент начхаешь на всё и не решишься сыграть в русскую рулетку? Пусть и шанс один к семи, пусть и заранее знаешь, результат,… а попытаться? А взять да и попробовать? Уж лучше так, чем корить себя остаток своей уже загубленной и безвозвратно потерянной жизни.… Есть такое слово: «ХОЧУ», которое рано или поздно выстреливает в самый не подходящий момент, и подчас этот момент бывает, как это у медиков? «Нанесенная рана оказалась несовместимой с жизнью». Вот-вот!

Кирилл попробовал.

Ведь он так искренне верил, что эта женщина главный приз его такой серой и заранее протоптанной отцом жизни!

И всё это завязалось в такой тугой узел, что единственный способ, развязать его стало для Кирилла идей «Фикс»!

Женить на себе Марго. Впервые в жизни у Кирилла представился такой шанс, и он не собирался его пропустить!

…Он умер у себя в номере от сердечной недостаточности. Марго успела подсыпать ему в кружку. И всё-таки она поступила гуманно. Эту ночь они провели вместе. Первую для Кирилла ночь с идолом его страсти. Вот уж действительно: «Взять и умереть!»…

Москва встретила Марго первым снегом и несказанной депрессией. Пришло время, и она, по совету подруги, легла в психиатрическую клинику для восстановления душевного равновесия и создания, на всякий случай отступных, по поводу её невменяемости.

Её лечение возглавил молодой перспективный психоаналитик Сергей Стингер.

После первой же пятичасовой беседы с новой пациенткой, он настолько был обескуражен и подавлен, что отменил все намеченные на этот день мероприятия, и уехал домой. На следующий день он, с красными после бессонной ночи глазами и в несвежей рубашке, что ранее за ним не замечалось, буквально ворвался в палату класса люкс, где и возлежала Марго.

- Где Вы всё это вычитали? Этого Вашего Гарпункулса нигде нет. Я вчера просматривал электронную версию «Гойя» и не нашел то, о чем вы мне вчера так волнующи рассказывали! Тесть поисковая система обнаружила само существование мистического существа, но Гойя, как известно, был шизофреником, и Лион Фейхтвангер вводит безобидного Гарпункулса, чтобы показать то, как болен художник, и никакими сверхъестественными силами писатель эту тварь не наделяет! Вот… - и Сергей положил на тумбочку в глянцевой жёлтой обложке пошарканную книгу Фейхтвангера, - Почитайте, и Вы сами всё поймете, я там даже для вашего удобства закладки сделал.

Марго, увидев книгу, отодвинулась от неё подальше и только сказала, не сводя с обложки расширившихся глаз:

- Уберите! Я всё поняла и верю Вам на слово, доктор. Значит это плод моего больного воображения? Я что, все эти годы была больна шизофренией?

- Марго, успокойтесь, - Сергей подсел к ней на кровать, бросил роман в сумку, и взял испуганную женщину за её ухоженную и такую холодную, как ледышка, руку. - Марго, у Вас просто очередной срыв. Смерть Вашего мужа вывела Вас из себя…

- Какого мужа? – Марго саркастически ухмыльнулась. – Вы знаете, что это мой третий муж? Это мой третий труп? Я для них всех стала, как тот, как Вы сказали, несуществующий Гарпункулс! У Вас есть сигареты? Можно я закурю тут?

- Нет, то есть, сигарет нет – я не курящий, но я их сейчас постараюсь достать!..

Сергей вернулся через минуту. В руках он держал пачку «Kent» и зажигалку. Это были не её сигареты, главное они были. Марго жадно затянулась. Она выдохнула дым и повторила затяжку. Только после этого изнеможенная женщина подняла глаза, и пристально посмотрела своим, синим гипнотическим взглядом на юное дарование:

- Так Вы что, думаете, я сбрендила? Может быть, вы мне и антидепрессанты пропишите, доктор?

- Да нет, причем тут это. – Сергей, не выдержав взгляда, отвел глаза, - Вы верите в Бога? Может вам в Храм сходить?

- В Храм? – И Марго от души расхохоталась, показав удивительные и давно уже на половину искусственные зубы, - Когда погиб мой первый муж, я впервые ходила в Храм. В ваш Храм, Православный. (Мой отец атеист, но мать и её род католики). И что? Грязные старухи у входа. Внутри толкотня, священник, который, кажется, год не мылся, духота от этой гадости - ладана, которая не давала мне вздохнуть, короче я не смогла даже поставить за упокой свечку.

Сергей, как Вы думаете, может я одержимая?

Может быть действительно «In each woman devil, and in each devil woman» - «В каждой женщине черт, и в каждом черте женщина»!

Сколько вам лет? Двадцать семь? Тридцать?

- Мне тридцать четыре, а что?

- Хотите, я Вам скажу? Мне кажется, что весь Ваш опыт, это первокурсница, которую Вы зажимали в парадной, да будущая жена ваших детей, за которой Вы ухаживали по всем правилам этикета. И еще, часы, и часы, которые Вы провели в мастурбации. Ведь Вы же такой темпераментный, а темпераменту нужен выход… - Марго устало улыбнулась, - И Ваше счастье, что на Вашем пути не попалась такая, как я…

- Уже попалась… - обреченно, с безнадежной таской во взгляде ответил Сергей.

- Что Вы сказали? – Сорокалетняя Марго почувствовала прилив сил и посмотрела на этого мальчика так, как обычно смотрит удав на кролика. Гарпункулс проснулся в ней, и она медленно, как в замедленном фильме, стала протягивать свою изящную и такую цепкую кисть, затем взяла Сергея за галстук и жадно поцеловала. Мужчина не сопротивлялся, он был полностью в её магической власти, и ему было в первый раз в наплевать на то, что будет дальше…

Через пару часов, воскресшая из небытия Марго уже выходила из ворот клиники. И первое, что она сделала, это позвонила сыну, у того во всю шла сессия, и нужно было хотя бы словом поддержать ребёнка. Она давно уже относилась к сыну, как к двадцатилетнему перезрелому юноше, который покоряет женские сердца, своим недужим, в отца, ростом и смазливой, скорее необходимой девушке внешностью.

На самом деле Антон был давно уже оторван от неё и вел самостоятельную жизнь, полностью и окончательно перебравшись на яхту и живя там круглогодично.

Это судно для младшего Ившина было то немногое, что связывало его с погибшим отцом. Господи, как же он нуждался в нем все эти годы! С матерью Антон говорил спокойно, и по его недавно прорезавшемуся басу трудно было догадаться, что у него на уме.

На самом деле мать Антона давно уже тяготила. Получив прекрасное образование в Праге, и проведя отрочество вдали от дома, он для Марго давно уже был оторванный ломоть.

Вся её работа, многочисленные мужчины, увлечения, безумные игрища и тот шлейф роковой женщины, для сына Марго были настолько далеки и чужды, что если бы не маленькая местная церквушка, в которую он заглянул по случаю, да так с тех пор и продолжал ходить, не известно еще, чем бы всё это для него закончилось.

Марго позвонила сыну как раз в тот момент, когда он уже собирался выключить сотовый, перед входом в храм.

Небольшой, с белокаменными стенами и слегка обшарпанной штукатуркой, с почерневшими от времени медными куполами и черным окном звонницы, Храм притягивал Антона самим свом видом. На паперти сидели непременно две три старушки, которых Антон никогда не обижал: «Христа ради!» - говорил он и раздавал припасенную на этот случай мелочь. «Бабульки крестились, низко кланялись и провожали его со взглядом полным обожания.

Размашисто перекрестившись, Антон заходил во внутрь и ощущение благости и того, как будто он переносился в другое измерение, не покидало его. Юноша любил стоять под самым куполом, возле иконы Божьей Матери, смотря в её бесстрастные и полные скорби глаза, он ощущал всем своим существом значимость и необходимость для него происходящего.

Сын молился за грехи своей матери, которая дала ему жизнь, и которую он, не понимая умом, любил всем своим сердцем. Ощущение того, что ей сейчас очень плохо, и того, что он не в силах ничем ей помочь, угнетали его всегда и везде, но только не здесь, в Божьем Храме. Это помогало ему жить. Это спасало его и ограждало от дурных мыслей.

…Позвонив сыну, и совершив сделку со своей совестью, мол, с мальчиком все в порядке, Марго неожиданно вспомнила о недавнем разговоре с Натэллой. Набрав ей уже в машине, она выяснила номер телефона и решительно перезвонила «мальчику по вызову». В трубке ей ответил бархатистый и очень эротичный голос. Марго сослалась на рекомендацию Натэллы и поинтересовалась, когда она может приехать. Выяснилось, что через час. Марго заехала в салон нижнего белья, выбрала самую эротичную двойку и чрез пятьдесят пять минут была по указанному адресу на Старом Арбате.

Дверь ей открыл, на её удивление, не высокий, скорее жилистый, нежели коренастый парень. Она посмотрела на него с высоты своих десятисантиметровых каблуков и ни без интереса позволила себя раздеть. И этого получился целый ритуал. Мужчина снимал с неё вещи аккуратно, ловко, бережно, бесцеремонно и, вместе с тем так возбуждающи! Его наглые и вездесущие руки буквально скользили по её уже вспыхнувшему и готовому к соитию телу, и всё это походило более не на раздевание, а на предварительные ласки. В заключение, после того, как Марго уже была обнажена, Алекс провел рукой по самому сокровенному месту и, убедившись, что на клиентке не осталось ни нитки, неожиданно подхватил её на руки и возложил на топчан.

Алекс ворвался в неё нагло и стремительно. Его огромные, казалось не по его телу руки, буквально разорвали её на миллион маленьких кусочков, и она, видавшая виды, искушенная, как жрица любви, безропотно отдалась во власть этой головокружительной неги….

Спустя час, вся в испарине и, до сих пор в нутрии себя, ощущая несущийся локомотив, Марго так и не смогла до конца понять, что же все-таки в ней произошло?

Впервые в своей жизни, после близости с мужчиной, он не казался ей противен, более того, хотя изнеможенное тело уже не могло, душа хотела и хотела, да так, как будто она знала его тысячу лет и всю эту тысячу лет томилась в вожделенном желании. Её Гарпункулс молчал, и ей было несказанно хорошо, после стольких лет подлости, предательства и страха, ей впервые было так блаженно! И где? В квартире у заурядного альфонса, которому она платила за свои удовольствия двести евро в час!

- Ты не устал? - оттуда, из забытья, не своим голосом спросила Марго.

- Я?! Только начал! – Алекс властно взял за её грудь, и ей это понравилось. Затем он, резко нагнувшись, жадно поцеловал её, и поцелуй получился в затяжной и глубокий. От этой ошеломляющей энергетики Алекса, Марго опять стала входить в транс, и в этом исступлении ей было глубоко плевать, что уже хватит, что её тело устало! Она желала этого самца!…

- Подожди.… Подожди.… Ну, подожди же.… Нет, я хочу еще, но, у тебя есть сок? – постепенно, и в очередной раз, приходя в себя, поинтересовалась Марго.

- Конечно, свежевыжитый, апельсиновый. – Он посмотрел на неё жадными серыми глазами, в которых отсутствовала фокусность, затем энергично, как будто этот бешенный и всепоглощающий темп соития был не с ним, встал и потянулся. Потрясающе сложенное тело без единой капли жира и всё буквально играющее упругими мускулами! «Хорош конь! Но что это?!»

- Что это? – Марго испугано вскрикнула и в ужасе соскочила с топчана. Страшное пучеглазое существо похотливо смотрело не неё с тела Алекса.

- Где? А на заднице? Тебе нравиться? Мне это тату сделали года два назад. Подарок одной из моих клиенток во время нашего совместного путешествия по Европе. Говорят он очень сексуальный. Я, правда, его могу созерцать, только через зеркало, но он мне нравится. Не плохой хамелеон, и рисунок разноцветный, смотри, даже есть белый…

- Это не хамелеон… это Гарпункулс, грязный и похотливый Гарпункулс! – Марго, что есть силы, хлестанула по ягодице Алекса, и, почувствовала, как теряет сознание, но когда, через некаторе время пришла в себя, ощутило, что его бренное тело снова ворвалось в нее, и, кажется, это был сам Гарпункулс, который снова буквально разрывал её на части!..

…Оставив на столике купюру в пятьсот евро, Марго спустилась к машине. Ощущение несущегося скоростного поезда в нутрии её и полная не владение ситуацией не покидала её. Она с трудом добралась до Хамера и закурила, жадно вытягивая из сигареты, спасительные клубы накатина: «Больше она сюда никогда не приедет!» - Стучало у неё в голове гулким набатом - «Больше она сюда никогда не приедет!».

Но она приехала. Ровно через неделю она была снова у Алекса. Страсть захватила её, а Гарпункулс на ягодице альфонса лишь будоражил и подстегивал её. Марго не ожидала, что в ней проснется такая страсть. Она позволяла Алексу проделывать с собой все, что ему вздумается! Ей нравилось себя ощущать базарной девкой, которую имеют нагло, и с такой страстью, от которой кружится голова и ты уносишься туда, куда в реальной жизни можно попасть только лишь через такие непередаваемые ощущения физической близости с тем, от кого ты, не взирая на его суть, желаешь неистовой и постоянно нарастающей страсти!

Постепенно, незаметно для самой Марго, их встречи переросли ряд дозволенного, и вот она уже повсюду, сначала в ресторанах и на презентациях, а затем уже и на деловых встречах, стала возить с собой Алекса. Это шокировало, вызывало удивление и даже непонимание, но эксцентричной Марго это было позволено, к её дурацким выходкам давно уже все привыкли, а на её бизнес роман с Алексом не имел никакого значения, скорее даже наоборот.

Но это было далеко не так! Ровно через пять встреч со дня их первого свидания, у Марго с Алексом состоялся серьезнейший разговор, в котором прожженная красотка предложила тридцатилетнему Жигало выгодную сделку. Он не встречается больше ни с кем, она на его содержание ежемесячно платит ему приличные деньги.

Алекс отказался, и спокойно ей объявил: «Хочешь меня безраздельно, тогда выходи замуж и без брачного контракта!»

Марго была в бешенстве. Она уехала, истерично хлопнув дверью. Что с ней произошло такое? От чего она позволила себе сорваться да еще так, не уважая себя? И что вообще такое это возомнившее о себе ничтожество?

…Свадьба, четвертая по счету в жизни Марго, состоялась без лишних свидетелей и пышных церемоний. На ней не было ни родителей, ни сына, которые так и не доехали к назначенному часу. По правую руку от Марго сидел очень спокойный и слишком уверенный в себе Алекс, по левую – подруга Натэлла. Высокая и рослая она уплетала свежих кальмаров, прихлёбывая из фужера столичную водку:

- Ребята, я вас люблю! Подумать только, вот уж, правда, говориться, что любви все возрасты и покорны!…

- Нет, - Марго перевела взгляд с Нателлы на Алекса - Любовь зла, и козлы этим пользуются!

Свадебный месяц решено было провести на Мальдивских островах. Чувство подавленности и предрешенности не покидала Марго. Но на удивление, она делала всё со спокойствием зомби.

Коралловые острова в самом центре индийского океана встретили их дружелюбно и весело. Уже на выходе с трапа небольшого частного самолётика, на молодоженов надели гирлянды из лепестков тропических цветов, а час спустя буквально чуть ли не внесли в номер бунгало, которое находилось в пятидесяти метрах от спокойного и величественно голубого океана. Белый песок потрясал своей зеркальностью и гладкостью. Прекрасная погода, мягкий морской климат и удивительное благоухание незнакомой островной растительности, создавало то непередаваемое настроение, от которого немножко кружилась голова, и было неописуемое желание проснуться!

Три дня близнеца, один повторяющий другой, молодожены провели вместе, наслаждаясь днем негой океана, а, вечером придаваясь любовным утехам, кстати, от которых немногочисленные местные жители могли, наконец, сделать окончательный вывод о темпераменте русских.

Четвертый день, роковой в жизни Марго наступил удивительно и непередаваемо красиво.

Она проснулась от ароматнейшего запаха жареной рыбы и мягкой аборигенной музыки, состоящей из ударов тамтама, улюлюканья флейты и перебора смычковых. Всю это звучало и готовилось прямо на пороге их скромного жилища. Алекс постарался на славу. Но это было еще не всё. Пожелав ей доброго утра, он вручил ей ключи от «Ягуара», который ждал её тут же. Господи, еще вчера, она обмолвилась с ним о том, что если весь этот остров опоясывает довольно таки приличная трасса, то где-то должен быть обязательно и прокат авто.

В Марго проснулась страсть. Двухместный седан ждал её, и она, безрезультатно поискав глазами Алекса, который очевидно ушел нырять, села за руль и нажала на газ.

Жажда скорости и необычность пейзажа буквально захватили её. Она неслась по пустынной трассе, огибая этот сравнительно небольшой остров, и ей казалось, что она всемогуща!

Она добилась всего, и это всё ещё не сожрало её.

Сильный толчок и последующий за ним хлопок заставили Марго сделать сильный крен влево, затем вправо, и несущийся на придельной скорости «ягуар» буквально отбросило с трассы…

…Марго открыла глаза. На неё смотрел страшный пучеглазый Гарпункулс. Женщина попыталась подняться, но всё её ватное тело перестало её слушаться. Тогда Марго набралась мужества, вдохнула в лёгкие насыщенный океаном и раскаленный жаром воздух и, как могла, дунула в самую морду уродца. Еще мгновение, и Гарпункулс рассыпался в мельчайшую пыль.

Через несколько мгновений Марго уже почувствовала силу в руках и ногах. Она перевернулась на живот и встала.

Её покачивало. До ближайшего отеля было километра два. Марго вышла на дорогу и осмотрела себя. Чудо, но после такой аварии, женщина отделалась небольшой шишкой на лбу и слегка испачканным от подушек безопасности платье. Подумать только. Её только что хотели убить. И кто? Человек, которого она впервые в жизни полюбила без оглядки. Разумеется, он всё будет отрицать. Но ей нужно как можно скорее выбираться с этих чёртовых островов, и плевать, что до конца отпуска остается еще целая неделя! Завтра же в Москву!

Она шла по одинокой, почти занесенной песком дороге еле перебирая ногами. Перед её глазами проносились образы всех тех людей, которые её любили, и которых она бросила. Перебирая, как колоду карт, она выхватывала то один, то другой образ, от этого ей становилась еще тяжелее идти, но она не могла не думать об этом. Неожиданно, инстинкт самосохранения заставил её обернуться. В пяти метрах от неё своей зловещей переваливающейся походкой плелся Гарпункулс. Не в силах уже возражать этому, Марго как-то вся сжалась, улыбнулась в себя и, стараясь дружелюбно, с пугающей иронией вымолвила: «Ну что, моё зеркало, придется тебя взять с собой в Москву!»

…На другой день по всем средствам массовой информации было сообщено о загадочном исчезновении самолета в районе Бермудов.

Совершавший прямой коммерческий рейс с Мальдивских островов до Мюнхена, он неожиданно исчез с радаров. На его борту помимо членов экипажа находилась молодая чета из Москвы, только что отпраздновавшая медовый месяц.

Спустя еще двое суток экипаж самолета был найден в открытом море на спасательном плоту. Но летчики, очевидно в состоянии посттравматического синдрома, утверждали в один голос, что некая таинственная тварь, очень похожая на ящера, взявшаяся невесть откуда буквально растерзала пассажиров, после чего их машина потеряла управление. Единственное, что они смогли вразумительно объяснить, так это то, что кричала женщина перед неминуемой смертью: «Гарпункулс».

 

Алексей Карелин г. Одинцово

2004-11-21