I. Снежок деревеньку засыпал, насквозь. Дымки из щелей, полоумные, вскользь, Карабкались тихою сапой на волю, Вовсю насмотревшись на «сладкую» долю. По узкой дорожке кобылка трусИт, На дрожках с дровами хозяин сидит, То ль песню бормочет, то ль просто скулит, И в такт головою по брёвнам стучит. Навстречу, неспешно, в худых лапоточках, Мужчонка идёт, огибаючи кочку, Заснежену, белую, точно в пуху, Лебяжьем, насыпанном только к утру. На нём армячок, или драный кафтан, В котором ходил ещё древний Адам. Ручонки синюшные спрятал в рукав, И что-то лопочет про снежный анклав. В кобылку упёрся, прищурился взглядом, Увидел на дровнях знакомого рядом. Скажи, куманёк, а откуда дровишки? Я в печку кладу до сих пор только шишки. Да, малость соломки, что взял на лугу. Вот этим топлю, да и то лишь в пургу. Сынки, да дочурки с полатей не слазят. Там всё ж потеплей, да и баре не сглазят. А то подавай им молодок в соку. Как лишнего примут, так бес в их боку, Всё мечется, мечется, неупокоен. Всех хочет обделать, хоть немочью болен. Но всё ж и за энтими нужен пригляд. А то рассопливятся, вот будет ляд. Я что-то давненько тебя не видал. Ты болен был что ли, аль просто худал. Рождественским гусем со мной поделился б. Мы чай, не враги, хоть намедни и злился, Ругнув мою жёнку, что сжалась в комок. У ней-то ума – на один ноготок. Хотя, если честно, то Бог не обидел. Но, ты же мужик. Притворись, что не видел. Ты думаешь, курку ловила твою? Она с ней гуляла, вокруг, по двору, И вечером вновь завела бы в курятник, Но ты раскричался, как выпимший ратник. Ты ж знаешь, как деткам сейчас тяжело. А поле с ботвой за селом замело. А барин нагнал меня, вновь до весны. Вот жжём, и едим только шишки с сосны. Ты что-то уж бледен, случилось чего? Лихой супостат прихватил за плечо? Ты вроде бы беден, чего с тебя взять. Ну, куриц пяток, да козлят пять по пять. Ну, всё ж не табун из гнедых жеребцов. Не стадо коров, иль каурых тельцов. А знаешь, я тоже ведь страх повидал. Во сне. Но скажу, чуть на пол не упал. И снилось, я думал, взаправду со мной. Не знаю, и как я остался живой. Да стой, не дрожи, расскажу тебе сказ, Про то, как попал я на царский показ. Ну, значит, лежу и дремлю у окошка. Вдруг, слышу, снаружи мяукнула кошка. Я весь на измене, почудилось что ли? Ведь кошек здесь нет, ни в хлеву, ни в неволе. Чу, скрип половиц, стук колодок по сеням. Встаю, приподнявшись ужо на колени. Гляжу, чур меня, протираю глазницы. Детина глашенный стучит в половицы, Ногою, обутою в красный сафьян. Вот крест тебе, трижды, что не был я пьян. И пальцем так манит, пойдем, мол, со мной. Ты знаешь, струхнул я, ведь я не герой. А он панибратски мне руку на плечи. Я думал, согнусь, или стану увечным. Он понял ошибку, меня приподнял, Кафтан и доху, вдруг откуда–то взял. Примерь, говорит, твоего всё размеру. А сам ухмыляется, чудно, но в меру. Оделся я, веришь ли, бравый купец. А он говорит, ну пошли, молодец, А то засиделся ты здесь на печи, Нам нужно примерить ещё и мечи. Я взад-попятки. Говорю, что я хворый, И меч не осилю, и взгляд не суровый. Ну, в общем, не воин я, так – антрекот, И только в обузу, как плешевый кот. Но, он говорит, не нужны оговоры. Мы будем с тобою вести разговоры Про царское дело и царский наказ. А он не приемлет ничтожный отказ. Что делать. Тогда, говорю, буду в доле. Хочу походить дворянином по воле. Хочу, есть, и пить с серебра или злата, И дом, чтобы был в загляденье богатым. И жёнку моложе, годков так на семь. В прислугу девиц, непорочных совсем. И самое главное – поле в надел, Чтоб люд над гречихой моею радел. И в странах иных, залихватских и жарких, Туземцы, пусть, строят мне разные арки. Я буду степенно сквозь них проходить, И волю Богов им, свою, говорить. Он лихо усищи свои крутанул. Ты что ли не знаешь ЕДРёный разгул. Пиши на бумазе, сколь хочешь, чего, А мы поглядим на твоё естество. И если достоин ты нашей Ватаги, То справим тебе, хоть залейся ты, браги, Заморской, янтарной, вкуснейших сортов. Что после приёма не видно бортов, На коих плывёшь до чужих берегов, Что б вновь лобызнуть полюбовно врагов. Совет тебе дам – не проси слишком мало. А то не поймут, что живёшь не кудряво. Мильёнчик-другой златоносной валюты, Эт так, чтоб украсить шпажонку волютой. Иль бабе своей прикупить перстенёк, Каратов на десять – алмазный конёк. Ты рот-то прикрой, и прошу не перечить. То тайный наш знак на вселенскую встречу. А что медвежонок? Так он для народа, Чтоб не было в нём ни шатания сроду. Ну, кум, я опешил. Вот блин, я попал. Какой из меня верховой генерал. Но чувствую, он не приемлет отказа. Пусть будет, что будет, я, что ли зараза. Глядишь, помогу чем, своей деревеньке. А вдруг портупея-то прямо по Сеньке. Ну, что ж, говорю, подавай бумазею, Я пёрышком гуся на ней намазею. А сколь-то писать мне желаний своих? Штук пять, али восемь, чего ты притих? Просить, так просить, сам меня поучал, Хоть я не совсем-то и рьяно мычал. Он зыркнул так дико, что взгляд я отвёл. Да ты брат неграмотный, что ли осёл? Давай бу-ма-зе-ю, на ней на-ма-зе-ю. Рубашки то ткань. Вот стою и глазею, Не дубом ли дуб. Хотя в нашем кагане, Ты будешь смотреться, как вол на аркане. Худющий, но смирный и в меру живой. Общак будешь прятать, душе дорогой. Ну, так вот мы с ним, одно слово за слово, Но дал я согласие, всё было ново. Он руку мою на книжонку сложил. Теперь, говорит, говори, что служил, Служу, и служить буду вам бесконечно. А мы эполеты навесим навечно, На плечи твои, с изумрудом и златом. И станешь ты нашим – ЕДРёно богатым. Я вновь спохватился, под ложечкой спела Мыслишка про судей, но как-то несмело. Да, что там с казною, болото одно. Да!!! Буду черпать, пока спрятано дно. Прошу загрузить меня скромной работой, Пока не доняла сплошная икота. II. Вот так я попал в ихний клан ЕДРаков. И знаешь, не любят они дураков. Ну, тех, кто за Родину нашу радеет, И, всем помогая, с работы балдеет. А нравы там – круче, чем в зоне, на киче, Попробуй не смазать ручонку наличью. То вцепятся так, как голодный шакал. И руку, по яйца, сжуют, чтобы знал, Ты место своё в общаковой дороге. Не смей здесь шалить, а то выдернут ноги. Но, знаешь, жилось мне совсем беззаботно. Дурил мирный люд, несмышлёный, работный. Лапшой завалили почти полстраны, Что мы здесь от Бога. В руках Сатаны Любой здравомыслящий долго блуждал. Чего он от партии правящей ждал? Чего в небесах, под покровом харизмы, Искал, повторяя свои нигилизмы? Был принят царём я, тем самым, Баяном. Он речи свои возглашал сильно рьяно. И взглядом могучим как-будто косил. Любой богатырь оставался без сил. Был статен глаголом, и страстью накачан, Но, был одинок, вот в чём вся незадача. А статью по нраву пришёлся он мне. Корил понемногу, журил по-весне, Что кто-то опять про посевы забыл, Да, люду подрезал малёхонько крыл. Но, сразу скажу, царь как царь, весь с народом, Хоть верил боярам, но божился Богом. Да вот ведь беда, сторона огромадна, На юге уж тридцать, а в севере хладно. Попробуй-ка взором своим всех объять. Вот так уж и вышло, кто в клане, тот тать. Свои вроде, дело одно на износе, А как барыши, так и все не доносят. Хапугами стали за двадцать годков. И царство курочат – в обход всех дьяков. Ну что, насмотрелся на ихни делишки, Они все шельмуют, а мне только шишки. Нет, думаю, клан для меня хитроват. Своей деревеньке не выбьешь оклад. Останешься с ними, получишь за всех, А им-то, мильёнчик как вроде орех. Поднял, поносил, да и кинул в окно, Глядишь, на душе как-то стало светло. А наш-то мильёнчик, так вовсе за грех, Сложил костерок – пять минуток потех. А люд весь озлоблен, не ходит в приход, Всё, думаю, ша, надо двигать в поход. До дому, до хаты, там жёнка, семья. Хотя, неказиста, но всё же своя. Снимаю с себя изумруд эполетов, Чуть-чуть золотишка в карман, на конфеты. Хотел я детишек своих ублажить, Но, молодец давешний принялся крыть, Меня всяко-разно, как вроде я плут. Как вроде здесь боги, и мелочь не прут. Да на, говорю, раздевай, без остатку, Хоть верой служил буржуЯм по порядку. Побойся хоть Бога, святого креста, Отправь, в чём я есть, в дорогие места. Пусть снова я буду Иваном-глупцом, Лишь злато не тырить скопцом-молодцом. Ну вот, я опять в зипунишке дырявом, Потопал в лесочек походкой корявой. Зато, не невольный, свободный, не злой, Когда захочу, возвернуся домой. Ну, нету богатства, да мне и не надо, Ты ж выручишь, вдруг не найду променада. А я за тебя в уголку помолюсь. И может быть в Душу сердешну влюблюсь. ******* Верь, всякой дороге приходит конец. Ну, если не кружишь по стану овец. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
