1 Не косись султан, как враг, не надейся ты никак, что мой быстрый аргамак перейдет на мелкий шаг. Разве резвый аргамак, повстречавши яр с копье, побоится, что впросак при падении попадет?! Но, когда же конь подкован, разве страшен ему лед, на замерзшей, скользкой Волге, поскользнувшись, упадет?! Если ты достоин деда, разве будешь прятать скот, не отдашь все для победы, чтобы выручить народ?! Коль беда твоей Отчизны докатилась до ворот, пожалеешь разве жизни, не отдашь и кровь, и плоть?! 2 Одного родила мать, а затем нас двое стало, Мы друг друга защищать научились ещё смалу. Нас троих родила мать, трое - это уже рать… А когда нас стало пять, мы привыкли побеждать. Но вот десять стало нас, Утемиса сыновей, тут настал победный час, удалых богатырей! 3 Восхищавшиеся Волгой, услащенные Уралом, мы в горах скакали вольно, сев на сивых иль чубарых, мы при жизни Исатая, долг, призвание исполняя, саблей головы сносили, а врагов же, полоня, заарканив, на конях, за собою волочили. Знай, султан, мы не забыли, когда в нас кипели силы, мы достойно, вольно жили, независимыми были. 4 Мы за Волгу волком выли, за Урал рубак рубили, за Тептер топтали тропы, а Кигаш всегда был наш. Мы за равенство не спали, волю, скот не отдавали, хоть и бились мы, рубились, но чего, чего добились? 5 Мы вынашивали планы разрушения власти клана, большинство сынов народа вовлекали мы в походы, чернь, простой народ казахский, мы равняли с ханской кастой, а, тебе подобных ханов, вырывая их из стана, ребра с ревом распоров, их пролившуюся кровь, превратив в коней покров, брали в плен, будто улов, затащив на конский круп, завершали ратный труд. Только вот, в конце концов, что нас ждало, храбрецов? 6 Да, при жизни Исатая я надеялся и верил, честь и чувства источая, каждый шаг саженью мерил. А вот ты стал притеснять, ненавидеть, клеветать, окуная меня в дрязги, ложью, грязью обливать. Я секирой был острейшей, не найдя же с кем рубиться, от бездействия в дальнейшем оставалось притупиться. Ты же стал меня «точить», с болью мне пришлось искриться, в силу этих-то причин вновь заставил заостриться. Я не думал, знать не мог, что увижу твой порог, видно, ты молился Богу и просил упорно, долго, чтобы он тебе помог, Махамбета обездолив, навязавши свою волю, его вынудить ты смог бить челом у своих ног. 7 Когда кровь и пот проливши, хану все ж не отомстивши, находился я в изгоях, - без забот, труда, без боя, ты, султан, оплел драконом и драконовским законом, - хоть мы были не из робких, ты связал нас без веревки. 8 На брегах Урала, Волги наши предки жили долго, для людей трудолюбивых были пастбища и нивы, а брега, при всем при том, были крепостью, щитом. Обездоленный, бездомный, я лишен того раздолья, у меня ни дать, ни взять, ты же стал вдруг вызывать, что еще хотел отнять? Без сомненья, обездолен, безусловно, «обездомен», - как у загнанного зверя, обострилось недоверие. Ты, как сын своей породы, оторвался от народа, потому суров, жесток и, конечно, одинок. Твёрже ты природной тверди, но жестокостью не зли, никому меня до смерти не стереть с лица земли! 9 Я - потомок вольной птицы, мне в неволе не прижиться, чем довольным быть в неволе, лучше вовсе удалиться. Удалиться, с небом слиться, где-то на степном просторе, стан разбив у косогора, защищая свой очаг, с неприятелем рубиться. Я уйду, но все же тихо буду ждать неразберихи, из засады, словно волк, оплачу тебе свой «долг»: поступлю с тобой плачевно, - твои вырежу кочевья. Я уйду не просто так, а найду получше благ, если станешь вновь сердить, я примусь орду громить. 10 Наготове лук державший, на конях различной масти, норовистых иль отчасти, раздробив, врагов гонявший, отпрыск я лихих рубак, не могу без рубки, сечи, разойтись с врагом никак. Прибыл хоть с тобой на встречу, сохраню степенность, честь, прямоту и резкость речи, пока дух мой в теле есть. Эй, владыка, господин, свысока всех давишь ты, но ты низок, не высок, ведь «Высочество» - не Бог. Я же вырос высоко, достигаю облаков, хоть высокий носишь чин, не достичь моих вершин. Хоть забей меня, зарежь, - заострю я свою речь, поднатужься и держись, но смотри, я норовист. Ты жесток, но ты не Бог, чтоб униженно я мог бить челом у твоих ног. Тут ты властвуешь, султан, здесь ты смел, ведь тут твой стан, если что-то хочешь сделать, сделай ты со мной сейчас, а иначе, в час удачи, в другом месте, в иной раз, я не скрою, - изловлю, сразу голову срублю… 11 Ты, султан, из «белой кости» и назначенный правитель, я же - твой противник жесткий, не судья, а заявитель. Чтоб огонь, тоску души словом смелым заглушить, Байеке, пришлось явиться, чтоб развязок всех узлов, не мечом и не десницей, а суждениями добиться. Только слитки моих слов переплавлены, разлиты… У коня же без подков продырявлены копыта. 12 Эй, владыка, господин, но не Господа ты сын, белой хвалишься ордой, не дубовый рубишь лес, - валишь гниль и сухостой. На обманчивую лесть хватит хвост свой задирать, пенный рот свой раскрывать. Если встретится однажды, кто сильней тебя, отважней, - из себя кого ни корчь, - твою выдавит он жёлчь. Если, взяв свое копьё, чтобы истины добиться, на безмерный риск решусь, будто юный, устремлюсь на коне колоть вражьё, то увижу, супостат, твой трусливый, толстый зад! 13 Жил я, был я, жил-был я, жил в Нарыне, там в меня вжился дух богатыря! Был при жизни Исатая двуматерым волком я, путь нелегкий избирая, разве ниже был кого-то? Равным сыном был народа. Независимо от рангов, всех султанов, биев, ханов, подлецов, жестоких трусов, кровососов-толстопузов, вызывая смертный рев, я лишить хотел голов. Я на Волге многоводной роду дать мечтал угодья, чтоб богатым был народ, я мечтал размножить скот, заходить в орду для встречи я хотел, расправив плечи, остов той орды и кров я хотел рубить для дров, разорвав кошму-покров, потник сшить я был готов, жён же тех, кто был на троне, взять себе желал я в жены, их же весь дальнейший род превратить желал в сирот, пить хотел без позволения ханский мед, его варенья, с удовольствием и смехом примерять его доспехи, а из ханского гарема жен хотел иметь на время. К сожалению, не случилось, что хотел - не получилось. 14 Жил я, был я, жил-был я, жил в Нарыне, там в меня вжился дух богатыря! Был при жизни Исатая двуматерым волком я, а для вражеской же стаи цвета крови был стрелой, для достойных был я ровней, для никчемных же - горой, мой же вечный враг по крови был моей мясной едой. Хана сын ты, в этом соль: между нами месть-раскол, ты - мой древний корень зол, я же с предками для дров ваш и твой рубил престол. Кровный враг не скрасит кров, - как отрезанный подол, непригож для рукавов. Ты кичишься «белой костью», то - случайность, а не свойство… Хоть султан ты, Байеке, где-то в поле, вдалеке, на какой-нибудь дорожке изловлю… Будто рыбёшку, кулаком или ладошкой оглушу и проглочу, и совсем не побоюсь, что костями подавлюсь… МАХАМБЕТ |
Положение о Клубе
Сделать стартовой
