Простота-чудачка

 

Я всегда оставался без ответа, когда пытался понять, где начинается глупость, а когда кончается наивность. Понятно, что эти слова сами по себе ничего не значат, но за ними стояло интересное поведение милого для меня человека.

Мы росли в одном дворе. Среди всей детворы одна де-вочка выделялась забавной привычкой всегда задавать вопрос на последнее слово любого предложения. Например, когда она ревела, и ей не раз говорили: «Не плачь, Таня, что ты распустила нюни!», - она сквозь слёзы всегда спрашивала: «А что такое нюни»?

Если кто-нибудь имел неосторожность ответить на её вопрос, то череда новых вопросов ещё долго не иссякала…

И вот уже восьмой класс. Повзрослевшие девочки от-мечали весенний женский день.

Я выбрал подходящий момент для тайного разговора с Таней:

- Может, пойдём, погуляем? – с неуверенностью в правильности озвученного предложения, спросил я.

– А мы разве не гуляем? – тут же возмутилась она.

- Да, нет. Я имею в виду – вдвоём погуляем, только ты и я. Как говорится: тет–а-тет.

- А что значит «тет-а тет»?

- Айда, покажу, - с лёгкостью, предложил я.

И она пошла. Вот наивная простота-чудачка!

Когда мы вошли в пахнущий сыростью местный парк, я предложил ей свою куртку. Она почему-то отказалась, и мне пришлось обнять её, мол, чтоб не замёрзла. Приблизительно по тому же поводу я поцеловал её, не получив серьёзного от-пора.

- Так вот что называется «тет-а-тетом»! – после очередного поцелуя, воскликнула она.

- Да, но, знаешь, есть ещё интереснее слова…

Таня посмотрела на меня, наверное, боясь спросить, что это за слова такие, и торопливо ушла...

Служба в Армии прошла быстро и с пользой: я подтя-нулся, стал сильнее и мужественней. Имея возможность в свободное от службы время запоем читать художественную литературу, я неосознанно готовил себя для очередной атаке на детское сознание Тани. Мне отчётливо помнилось всё, что было на гражданке: и хорошее и плохое. Но несколько эпизодов, связанных с наивной простотой Тани, всё жарче и ярче обжигали моё сердце. В эти минуты меня с новой силой тянуло к ней…

И вот я уже дома. Но с первых дней пребывания в ок-ружении многочисленных друзей и знакомых, о Тане даже не вспомнил. И она на моём горизонте не спешила появляться.

Однажды, с утра прогуливаясь по парку, я бесцельно забрёл в зоопарк. Медленно прохаживаясь вдоль немного-численных клеток, я невольно задержался у норки замур-занного хорька. Стыдно признаться, но мой внешний вид почти не отличался от его.

- Здравствуй, Ваня, - послышался за моей спиной не-знакомый женский голос. – Узнаёшь?

Прищурив подкрашенные глаза, передо мной стояла Танюша, внешне почти не изменившаяся школьница.

Наверное, потому что я не проронил ни слова, во все глаза рассматривая её, она, улыбаясь, продолжила:

- Рада тебя видеть. Пойдём, пройдёмся по городу?

- «Нельзя ли для прогулок подальше выбрать зако-улок»? – после некоторой паузы пришёл в себя я, сразу на-щупывая слабые места возможного её отступления.

- А что такое - закоулок? – с явным вызовом и едва заметной иронией, спросила она.

Такой поворот дела придал мне уверенности, что с ней опять можно «порыбачить» старым способом, и я первый заглотнул наживку:

- Закоулок? Пойдём, покажу.

И она опять пошла, хотя идти было некуда и незачем: из парка тогда мы так и не вышли.

Прогуливаясь и болтая ни о чём, мы обошли «чёртово колесо» и спустились к речушке.

- Это то, что ты называешь закоулком? – серьёзно спросила она. – По-моему, это – берег реки. Впрочем, тебе видней, - как-то странно согласилась Таня.

Понимая её слова как согласие и желание стать моим интимным партнёром, я без предисловий приступил к обя-зательным поцелуям, о которых так часто мечтал в Армии.

Она особо не противилась, но и не отвечала на мои пока неумелые причмокивания. Её поведение возбуждало моё естество ещё больше, потому что, как известно, поцелуй украдкой никогда не может сравниться со свободным поце-луем, и не имеет ничего общего с блаженством, которое ис-пытываешь, тайно поцелуя строптивую девчонку.

Но только мои руки приступили к обязательному ри-туалу мужского ликования, как Таня странно обмякла, на-супилась и вдруг тихо рассмеялась.

- А как это называется, Ваня? – делая ударение на слове «это», спросила она. – Почему ты молчишь и надулся, как сыч?

Таня погладила меня по небритой бороде, вздохнула и грустно спросила:

- Ты наверняка думаешь, что я бесчувственная и сухая дурнушка? Ты уверен, что моё тело - сплошная «печать дьявола»?

- А что такое?..

И тут я понял, что она поймала меня на мой же крючок. Стало очевидным, что девочка, оказывается, повзрослела и кое-что уже знает сама.

Не обращая внимания на мою оторопь, одноклассница безжалостно продолжала:

- «Печатью дьявола», Ванечка, называют нечувстви-тельное место на теле человека, понял? А я, к твоему сведе-нию, очень даже чувствую тебя: твои поцелуи и твои при-косновения. Но, может, ты хочешь взять меня прямо здесь, на берегу живописной речки-вонючки? Эх, ты, русский

Иван - Вонюшка, - делая ударение на букву «о», - добила меня простота-чудачка.

Быть наглецом среди покорных и глупых людей легче, чем слыть смелым среди сильных и умных.

Первый раз меня обломали моим же оружием. Но, всё же я попытался реабилитироваться:

- Так что, поедем в номера, Танюшка? Так сказать, совершим таинство любви на внебрачном ложе?

- Такого выражения нет, Иван, - продолжала поражать меня девушка, - ложе может быть только брачным.

Повернулась и ушла.

А я стоял такой несчастный и одинокий, с полным сознанием того, что теперь мне, как порядочному мужчине, нужно обязательно на ней жениться.

И мне этого очень хотелось…

 

С.Гость