«Мина»* бала шикарной! Рванула, скажу я вам, что даже из треста главный не выбирал слова, и выражал восхищенье его бесподобный мат. У всех было ощущенье, словно окончен парад, и предстоит застолье с малым количеством дам, где чувствам мужским раздолье, тем более – языкам. * В пришахтном почти ресторане (столовая просто по будням) давно уже все мы «на грани», а скоро какими будем?! В стаканы себя окунаем, о чём-то поём и судачим, ругаем кого-то, желаем сердечно друг другу удачи. И дым, и мат коромыслом, и соль анекдотов про блядки. В застолье таком нет смысла, немного лишь нервной разрядки, которая необходима в работе, что как погибель. Поэтому и допустимы такие вот перегибы. Никто нас за них не осудит: для власти они обычны – ведём же себя как люди, и жёны к такому привычны. Гуляли не очень долго. Из треста, который главный, мужик матюгливый, но славный, что-то канючил о долге. В надежде на повышение техрук с ним во всём соглашался и в подхалимском рвении споить его нагло старался. Сидели они напротив. А я с начбуровзрывными, – непьяными были, вроде, – острили незло над ними. Всё в рамках приличия, в целом, и можно сказать – безупречно! Но если, по честному, делом детали не помню, конечно. * Не помню. И всё. Хоть тресни! Но утром другого дня первый отдел из треста звонил, приглашал меня. Хотели б узнать моё мнение , о чём – так и не разобрал. «Спешу я на восстановление!» – невежливо им отказал. А это ведь сущая правда: бригада уже собралась. Подать напряжение надо – на это моя только власть. Проверить подстанции надо и высоковольтную сеть. Они – не скипы, не канаты – за сутки могли отсыреть, пока не работала шахта. Таков после «мины» режим. Электрики – первая вахта, кто в шахту идёт после «мин». Потом слесаря и другие за нами отправятся в путь. Бывают завалы такие: посмотришь – становится жуть. Но это не наша забота, у нас поважнее чуток: чтоб шахта могла заработать, везде нужен электроток. Подстанции все и «слепые» нам надо в работу ввести. И гадости могут любые попасться на нашем пути. От них никогда не избыться ни в шахте и ни в быту. Но в общем я, как говорится, песню-то начал не ту. О шахте, о «мине», о прочем… А надо – про первый отдел. Чего это трестовский очень увидеть меня захотел? Ему я совсем неподвластен! Но он, как паскуднейший бес, – да будь он хоть трижды неладен! – в моё подсознание влез. И мутит, работать мешает – сплошной в голове винегрет! Что встреча мне с ним обещает? Причина – вчерашний обед, иль пьянка, пускай, после «мины», где мы все набрались до риз? Но это ж – обычно и мило, мы там ведь не передрались. И это скорее забота райкомовских тошных мудил. А может кому-то чего-то иль чем-то я не угодил? Всю муторность гадких мыслишек, конечно, я скрыл от коллег. Зачем им нагрузок излишек? И мне от них не околеть… Закончив работу, смываем с себя, что пришлось пережить. Одевшись, друг другу желаем до завтра здоровыми быть * Иду в кабинет. Там помощник и двое напротив сидят. И тихо, как будто нарочно, о тайне какой говорят. Дверь скрипнула. Те оглянулись, вдвоём, а лицо-то одно! Во мне вдруг бесята проснулись: «Комедия, братцы! Кино! Такого ещё я не видел: две капли, но не близнецы! Скажите, не будьте в обиде: у вас и подобны концы?» И вмиг посуровели лица: «Мы к вам с порученьем одним. Серьёзным и, как говорится, не шуточным. И не смешным. Вам утром звонили из треста, чтоб в первый отдел вы пришли. А вы себя, словно невеста, товарищ Нюрнберг, повели». «Я вам не товарищ, во-первых! Представьтесь, прошу, во-вторых. А в-третьих, не надо на нервах, не переходите на рык. Любые вопросы спокойно я с вами могу обсудить. А нет – я молчу как покойник, и можете вы уходить». Не то, чтобы был я беспечен, но шахтою был разогрет, поэтому словом покрепче окончил короткую речь. Должно, ошарашил я этим настырных и бравых парней. За них мне помощник ответил: «Им нужен Кирюшкин Корней. Они бы услышать хотели о нём всё. И только от вас. Им кто-то сказал, что вы съели пуд соли с ним. Где он сейчас?» * Ах, вон оно что! Я, натужась, отыскивал смену грешки. Внутри генетический ужас противно давил на кишки. А им бы узнать о Кирюше. Не верю, что только сие! Используя, что я с ним дружен, им надо пополнить досье? Хо-хо ни ху-ху! – вам, ребята. Мне – кореш он, вам – диссидент! Для вашей конторы заплатой мой будет словесный презент. «Кирюшкин?! В работе как бог он! Электрик – каких не видать! Ещё за такого – я мог бы троих, но похуже отдать. Смекалист и в деле активен, любой он исполнит наряд. Всегда он инициативен. А главное – не горлохват!..» Минут так, наверное, двадцать без умолку я говорил. При этом я мог удивляться пунцовости сумрачных рыл. Закончил рассказ свой вопросом: не надо ли всё описать? Хоть сделать мне это непросто, услугу готов оказать. Прощание – как панихида, ребятам бы в руки свечу. А я улыбаюсь для вида и что-то вдобавок шучу. Но в сердце подспудная ярость, и злоба слепая гнетёт. Страна дорогая, что сталось, какой год сегодня идёт? * "мина" - миной в шахте называется массовая отбойка руды или посадка поталочины отра- ботанной камеры при этом взрывается от 50- ти тонн взрывчати и больше 1967г. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
