Все надежды располагались на ушедшего в себя, стареющего человека. Мне посоветовали его. Очень хвалили его корифей в спиритизме. «Величайший медиум!» - расхваливали знатоки. – «Золотце спиритизма». Я, с педантичностью набрав список всех известных медиумов, выбрал «золотце» и пришел к нему. Флегматичный Остин Аймпостор разглядел мою визитку, потом меня и деликатно спросил: какую цель я преследую, настаивая на проведении сеанса? Кого хочу вызвать?

Превосходно чувствуя себя в сидячем положении, блаженствуя от чашки кофе, предложенной хозяином, я начал так:

- У меня был друг, герцог Оливер Дахомп. Недавно он умер от пневмонии. У него осталось письмо леди Смиксон, адресованное ее любовнику, министру культуры лорду Валайну. Оливер хотел передать письмо мне, но не успел. И я хотел бы узнать у его духа, где оно хранится, чтобы иметь у себя.

Остин сощурился и усмехнулся.

- Вы желаете заняться шантажом, сударь. – Растянул он сладко. Я высокомерно отвечал:

- Да. Мы с вами понимаем друг друга и если вы назначите двойную цену, я соглашусь.

- О, вы так говорите, будто я все держу в своей власти! – Мурлыкал он и кривил душой. Он мастерски загипнотизировал умы аристократии так, что те представляли его князем.

- Мы договоримся? – Спросил я. Аймпостор явственно импонируя мне или предстоящему делу, ответил:

- Пожалуй, да. Посетите меня сегодня вечером и мы с вами проведем сеанс. Но предупреждаю, у меня может велеречиво выйти на словах, а само мероприятие остаться завуалированным.

- А так все выйдет ясным? – Я показал чек с выписанною сумой. Он озарился:

- Вполне возможно. – Сказал он. – Приходите.

Мы расстались. Я по-прежнему сомневался: а не плут ли этот медиум? Прибегая к нетрадиционному методу, я рисковал многим. Не деньгами, уж поверьте, такой вопрос ко мне не относился. Но своим доверием к мнению знакомых, направивших меня к нему. Я жертвовал своей репутацией перед известным спиритом, которому я поведал о своих низменных желаниях. И кто мог дать мне гарантии на то, что он никому не проговорится? Или даже будучи деловым плутом, сам сделает меня жертвой шантажа, живя на моем состоянии.

В сознании образовалась леди Роселет расточавшая дифирамбы Остину за его помощь в общении с духом внука. Герцогиня Садморт поведала мне о своей беседе с умершим супругом. Некоторые серьезные джентльмены признались мне, что также входили в контакт с духами. Они убедительно говорили. Или они обманывали себя иллюзиями, принимая фантазию за действительность? Или сговорились с Остином? Ради денег? Хм, для него? Или чтобы узнать насколько я грешнее их, и тем самым подмочить мою репутацию? Ну нет, похоже на выдумки. Я слишком влиятельное лицо, которое нельзя спровоцировать в мистике. Нет, надо укоротить сомнения и подготовиться внутренне к предстоящему сеансу.

Я весь день развлекался, гостя сначала у двоюродного брата Артура, а оставшуюся часть дня провел в клубе. Вечером отправился к Аймпостору.

Дворецкий отвел меня в его кабинет. Хозяин оделся в длинный халат с фиолетовыми оборками с синим покроем. Взглянув на меня, он кивнул.

- Акклиматизируемся мы удачно. – Сказал он. – Все располагает нам.

- Замечательно. – Скрывая эмоции, сухо заметил я. Он пригласил в полутемную комнату с тяжелыми гардинами и с круглым столом посередине. На столе стоял незаменимый атрибут: хрустальная лампа. И тут Остин осмотрел мои пальцы.

- Так, - со знанием сути предмета, начал он. – Оставьте себе перстень с хризолитом, можно сапфир… Милейший, это что? – Он испуганно нахмурился, указывая на синий камень с перстнем.

- Вы что с ума сошли, приходя на спиритический сеанс с этим камнем?

Я искренно удивился его пустой панике.

- Мой самый любимый камень… - Добродушно произнес я, и медиум с визгом перебил:

- Да, неуправляемый! Вы любите камень Опал! Кого хотите пригласить на сеанс? Герцога Дахомпа или нечистого?

С отвращением к предвзятому мнению Остина, я отпрянул.

- Слушайте, причем здесь камни?

Он не слушал, а властно потребовал снятия с моего пальца перстня с опалом и отдачи ему. Раздражившись, после мелочных пререканий я сдался и отдал. Спирит взял и, подозвав дворецкого, передал камень ему.

- После сеанса, отдадите его светлости. – Сказал он и дворецкий ушел. С испорченным настроением, я спросил:

- Что за суету вы обнаружили с опалом? Почему вы у меня его сняли, мистер Аймпостор?

- Я вам объяснил, милорд. Если не достаточно было объяснения, я отхожу в сторону. Я не намерен даже рассказывать об этом камне, так много негативного он в себе содержит!

Стоит признаться, что у меня был лишь эстетический вкус к красивым камням, и неиссякаемое дилетантство касательно их значения. Поэтому происходящим в этой комнате, я был крайне недоволен. Но сдержавшись, тихо спросил:

- Когда мы приступим?

Медиум сосредоточился на следующем эпизоде и усадил меня за стол. Он не садился, начав бормотать допотопные заклинания.

- Только не сомневайтесь. – Попросил он. Я холодно заверил, что верю во все как ребенок.

Медленно шагая, он с легкой эксцентрикой говорил:

- Мы приветствуем новолуние. Отгоняем все болезни, все отрицательное. Верим в чудеса. И хотим связи скоротечной, но обоснованной с духами из потустороннего мира. – И простояв, молча пять минут, сел напротив меня, с просьбой положить правую руку на шар. Я выполнил данное указание, и его рука тоже участвовала в наложении на шар.

- Желание общения с духом, выразил лорд Уинстон Бракенвайер. Я, медиум Остин Аймпостор выступаю посредником в передаче этого общения и призываю к контакту недавно умершего герцога Оливера Дахомпа. – И медиум закрыл глаза и медленно дыша, весь напрягся.

Я помню о чувстве не комфортности, кажущейся ненормальности действия и стреляющей несколько раз боли в голове. Мне не терпелось отряхнуться, словно сбросить с себя всю энергическую грязь, но невольно я засмотрелся на происходящее с Остином. Он часто задышал, веки вздрагивали, тело вытягивалось и все дрожало не поземному, то есть не как от холода или страха, а точно затронутая духовная оболочка. Внезапно он расслабился, и сообщил мне шепотом:

- Взгляните направо… туда…

Осторожно, с робостью откуда-то взявшеюся, я посмотрел в то направление. И явственно увидел не только фигуру и очертания бедного Дахомпа, но и его лицо, очень бледное и будто ни к чему невосприимчивое.

- Герцог Оливер Дахомп, это вы? – Четко спросил Остин. Он не двигался поначалу, но потом повел руками и бесцветно бросил:

- Да, я Дахомп! Кто меня вызвал? Кто посмел вызвать меня из запретного бытия и сократить себе жизнь?

Я от услышанного ужаса и ускоренной перспективы запаниковал, но спирит жестом руки успокоил меня и отвечал:

- Вас вызвал лорд Уинстон Бракенвайер.

Какая наглость! Всю ответственность он возложил на меня, а сам остался в стороне. Я хотел возразить и не осилил свой молчащий рот. Дух Оливера протянул:

- Что же за земные дела меня еще держат? Или я потревожен из праздного любопытства?

«Ах, зануда, - думал я. – И тот свет не изменил тебя».

- Милорд, говорите. – Доминирующим тоном, сказал Остин. И тут у меня вновь открылась способность говорить.

- Оливер, я побеспокоил тебя из-за одного земного дела…

Дух как слепой, смотря не туда, куда следовало бы, колко рассмеялся.

- Да уж прости меня Уинстон, что не упомянул тебя в завещании.

- Время идет. – Шепнул Остин и я, сбиваясь, продолжал:

- О, не в завещании твоем счастье. – «Что это за завещание, где все свое состояние он оставлял себе самому? И вследствие этого, его родные затеяли судебную тяжбу с его нотариусом за то, что тот не дал в свое время ясности молодому маразматику». – Оливер, помнишь письмо леди Смиксон лорду Валайну?

Дух отошел назад и уже появлялись лишь его очертания. Я забеспокоился, спирит водил по шару руками, стараясь сохранить контакт.

- Такая мелочь. – Заметил глухо дух.

- Конечно, - верещал я. Скажи мне, где оно находится? Оно мне нужно… Оливер, в память о нашей дружбе…

- Эпистолярный почерк леди Смиксон очарователен, а содержания я не помню. – Выговаривая и выделяя каждое слово, говорил дух. И неожиданно, его смутно различимо стало видно. Я занервничал еще больше.

- Где письмо? Прошу тебя, скажи!

Очертания духа исчезли. Раздался его голос:

- В моем завещании!

Настало вновь напряжение для спирита. Я вскочил, бросаясь к месту, былого нахождения духа и в отчаянии, лепетал:

- Причем тут твое завещание? Оливер! – Окунаясь в отчаяние, я услышал позади стук упавшего тела и обернулся, увидев забившегося в конвульсиях Остина. Не беря в толк что происходит, я подбежал к нему. И опередил дворецкого, выбежавшего из-за двери.

- Что с ним? – Спросил я. Дворецкий с видом человека, привыкшего к таким казусам, ответил:

- Приступ эпилепсии. О, он не надел перстень с лабрадором. – С огорчением сказал он, беря на мгновение руки хозяина. Я уже словно опьянел. Мне было непонятно к чему здесь такое великое значение камней, и что за бессмысленный ответ дал, мне дух Оливера. Я решил уйти, ибо чрезвычайно был деморализован, цинично попросив дворецкого извиниться за меня перед хозяином, когда тому станет лучше.

Сев в свою карету, я мрачно думал о возможном смысле ответа Оливера. « В его завещании» - ухмыльнулся я и вдруг взглянул на этот ответ с иного угла зрения. Все свое состояние он завещал себе, а значит и письмо леди Смиксон. И в его доме я должен поискать ее письмо. Так, так. Дома у него временно живет его брат, граф Томас. Поеду к нему. Мы с ним в неплохих отношениях. Попробую найти поскорее удачу.

В следующем часовом отрезке я пребывал в прихожей дома Оливера. Его старый дворецкий отправился докладывать обо мне графу и вскоре я входил в гостиную. Томас экспансивно обрадовался мне и встал навстречу. Приступив к разыгрыванию из себя сангвиника, я растерялся, ибо увидел в гостиной особу, которую не ожидал здесь встретить. Растерянно улыбаясь, я взирал на сидевшую в кресле леди Смиксон. А Томас радушно пожимал мне руку.

- Мой дорогой друг, - изливался он. – Как это прекрасно, что вы тоже надумали посетить меня в этот осенний вечер. Леди Смиксон недавно приехала. Она проезжала мимо и ее посетила доминанта: зайти ко мне. У вас такая же история?

Понимая, что надо делать вид, что не замыслил никаких козней и не натягивать на себя недоброжелательность, я ответил:

- Сходная история, Томас.

Он тепло улыбнулся и пригласил садиться. Поздоровавшись с леди Смиксон, я сел. Граф заинтересовал меня хересом и сигарой. Он превалировал в восторженном состоянии духа.

- А в Дерби обещают весной, небывалые до этого скачки. – Сказал он.

- Мне кажется милый Томас, что все однообразно. – Высказалась меланхолично леди Смиксон.

- Вы придерживаетесь моего мнения, Уинстон?

При ней я чувствовал себя неловко и пробормотал:

- Я ни за какое мнение не держусь, леди Смиксон.

Видимо я сказал непростительно бестактно, ибо Томас поспешил смягчить тон моего ответа:

- Мы все в одночасье ощущаем себя вольными и хотим быть королями жизни. Если даже великие художники… - И он с гармонией чувств пустился в образы искусства. А мы, уж я так это воспринимал, мы с леди Смиксон отвлеченно размышляли о своем. Вот как некстати, она появилась в этом доме. Что за напасть! Странное совпадение. И при ее депрессивном и равнодушном состоянии, не думаю, чтобы ею двигало желание быть в обществе с веселым, но надоедливым графом. Но какая-то цель у нее выделилась, раз она «проезжала мимо и решила зайти». Я посмотрел ей в глаза. Ее взгляд сообщал, что она не сдаст своих позиций. Что за позиции?

Поскорей бы выбрать момент и поискать ее письмо. Меня магнетически обдало холодом. Я опять обратился очами на нее. Да, он распространял все, ее взгляд. Неужели она тоже приехала в дом Оливера из-за письма? Откуда она узнала? Только мы с герцогом знали о сохранности письма и что оно в наших руках. Оливер похитил его у леди Смиксон, и она в силу понятных причин, не поднимая шуму, не ведала, куда и кому оно попало. Кто мог проговориться? Я чуть не подскочил от такой догадки. Я посвятил в тайну спирита и что, этот плут сыграл на обе стороны? А дух? Действительно был дух Оливера или моим глазам предстал розыгрыш? Правда, где? И как мне распределить себя?

Я забарабанил пальцами и Томас привлеченный этим, невинно спросил:

- Уинстон, я наверное, навязчив?

- Что вы любезнейший! – Поспешил отрицать я. – Вы, по-моему, сейчас восторгались греческими статуэтками? Я вспомнил, что в кабинете у Оливера находится целая коллекция этих прекрасных творений. Они по-прежнему там?

Юноша возрадовался моему интересу к статуэткам, хотя он наивный не видел, что я наиграл. Зато она видела.

- Да, они постоянно присутствуют в кабинете. Если вас не затруднит, пройдемте туда.

- С удовольствием.

- Леди Смиксон? – Поинтересовался Томас. Она шла по своему пути.

- Благодарю, мой милый. Я побуду здесь и посмотрю что-нибудь из книг. Не возражаете?

- Что вы, леди Смиксон. Делайте все, что вам заблагорассудится. – Сам не понимая значимости своих слов, любезно угождал граф. Я незаметно фыркнул очевидному ее намерению локализоваться книгами, где она надеется обнаружить письмо. А мы с Томасом прошли в неизменившийся кабинет Оливера.

Он с бравурностью показывал мне новоприобретенные статуэтки, а я окидывал хищным взглядом кабинет. Где, где это злополучное письмо? В сейфе? В столе? В книгах? За картинами? Где?

- 4 век до н.э. – Впадая в свою стезю и держа в ладони статуэтку Мельпомены, щебетал Томас. – Грандиозное создание запало мне в сердце…

«Да замолчи ты!» - ругался я про себя и, вспомнив, что в гостиной рыщет леди Смиксон, охваченный рвущимся наружу нетерпением, кинулся к столу и открыл первый ящик. Граф от неожиданного поступка с моей стороны, застыл с Мельпоменой в руках. Я рылся в бумагах, откидывая все ненужное в сторону. Он изумленно спросил:

- Уинстон, вы хорошо себя чувствуете?

Я прорычал, смотря на него искаженным от ярости лицом. Он вздрогнул и, не ведая, что делать, медленно пошел к выходу.

- Я… позову Дэвида, чтобы он оказал вам помощь. Вы верно нездоровы…

Напряженный и злой из-за задержки, я не выдержал и, схватив со стола каменную Талию, подбежал к нему и ударил его по голове. Охнув, он безжизненно упал на пол. Я отступил, неровно дыша, с еще не полным осознанием совершенного поступка и бросился обратно к столу. В последнем ящике, в старой папке, среди бумаг, я нашел то самое письмо леди Смиксон. Возбужденно положив его в карман, я определил для себя, что лучше сбежать через окно. Выпрыгнув на улицу, я подбежал к своему экипажу. Крикнув кучеру мчаться на всех парах, я влетел в салон. И не успев сесть, заметил леди Смиксон. Она насмешливо произнесла:

- К чему ваша цель свелась, Бракенвайер? Вы одержимы целью шантажировать меня, а я не готова к столь великой чести, оказываемой вами.

- Ах, так. – Я сел, немного остывая от эмоций. – Кто же вам сообщил о местонахождении письма?

- За определенную сумму, - усмехнулась она. – Мне посплетничал о предстоящем сеансе, мистер Аймпостор. Он пришел, и рассказал о вашей затеи. А я разговорилась с другим спиритом, мистером Холландом и пока вы вызывали дух Оливера, я тоже требовала его к себе. Он мне все сказал, и я поехала к Томасу. Кстати, что вы сделали с беднягой?

- А вот что, - разумея, что все потеряно, я вцепился в беспомощную леди Смиксон и на ходу выкинул ее из кареты. Письмо я разорвал на кусочки.

С безумством засмеявшись своим бесцельным поступкам и никчемной цели, я вернулся к спириту. Толкая дворецкого в сторону, не апробировавшего прием, я ворвался в комнату к спириту. Он обрел опять себя в очевидности и ослабевший, лежал на диване. Он слабо отреагировал на мое появление.

- «Золотце» мошенничества! – Рявкнул я на него. – Зачем вы услужили, леди Смиксон?

Он почему-то долго вглядывался в меня, пока я кричал на него. И почему-то также как и на сеансе, вздрагивал и напрягался.

- Отчего вы здесь? – Расслабившись, спросил он. Окончательно рассердившись, я потребовал:

- Отдайте мне мой перстень с опалом!

- Да, конечно. – Ответил Остин и, достав из кармана перстень, протянул его мне. Я подошел и думал, что взял. Но к моему удивлению и ужасу, рука моя прошла сквозь предмет. Панически повторив движение с другой рукой, я убеждался в том, что нахожусь вне материальности.

Что? Вне материальности?

Спирит грустно цокал языком.

- Когда вы стали духом? – Вопросил он. Я недоуменно переспросил:

- Вы иллюзионист, одарили меня опиумом для миража?

- Вы в основе духа. – Констатировал факт Остин.

- О, он им стал после того как выпил рюмку хереса, в которую я подложила яд. Граф Томас не выпил, а он – наоборот. – Саркастически объяснил голос леди Смиксон. Я оглянулся и узрел ее. Она была духом. Что же, и я дух? Неужели я до такой степени был распален, что даже не заметил мой переход к такому состоянию? Мне оставалось проанализировать себя как забывчивого типа.

- Перестаньте разыгрывать! – Стонал я в раздражении. – Аймпостор, ваши шутки?!

- Увы. – Он сожалел о своей сказавшейся здесь второстепенности. Появился и дух Томаса, потирая на голове, ушибленное место.

- Уинстон, мне бы еще жить столько лет, а вы… - Жалобно стенал он.

Все еще в разъяренном неверии нахождения себя духом, я кинулся на стенку и встал за ней. Все до чего я дотрагивался, подтверждало, что я не живой.

Внезапно я почувствовал вибрации мистера Холланда, вызывавшего меня. И увидел сидевшего у него в кабинете моего двоюродного брата Артура, спрашивавшего меня: куда спрятал его отец, первое завещание составленное старшим братом? Да, обслуживание по вопросам находок в потустороннем мире налажено отлично. Но и духом я не мог признаться, что первоначальное завещание на самом деле спрятал я, лорд… Однако, надеюсь, вы мое имя не запомнили, а я с тех пор стараюсь следовать прямому значению выражения «нем как могила».

Теперь осталось лишь притушить свечи и потрепать надежду за частоту пустот.

 

1999 г.