Авария в стволе совсем не тема,

но о другом сегодня не с руки.

 

Сработала защитная система,

легли захваты на проводники,

и клеть повисла точно по расчёту,

всего полметра в бездну пролетев.

 

Я в это время ехал на работу

и вдруг нежданно, донельзя вспотев,

почувствовал, ну что ли, дискомфортность,

и с нею сердца дикий перестук

и мысли необычную аморфность,

и силу, уходящую из рук.

 

Секунды длилось это состоянье.

Предчувствие? Таинственный намёк?

Преодолело что-то расстоянье,

преподнеся мистический урок?…

 

Диспетчеры меня уже искали,

пытались всех причастных отыскать.

А на скипу механики спускались,

обязанные что-то предпринять

к освобожденью из такого плена –

а там в клети аж сорок человек!

 

На «нулевую» выезжала смена,

когда бутом чуть не пробило верх.

И повредив устройство прицепное,

их попытался случай бросить в ствол.

 

Не каждый знает что это такое,

не всякий через это здесь прошёл.

 

Случается такое очень редко.

Раз в десять, нет, пожалуй в двадцать лет, –

не яблоко, оборванное с веткой, –

десятки тонн стремятся на тот свет.

 

И тащат в преисподнюю с собою

всё, что могло б ещё годами жить,

преодолев препятствие любое,

крушат в стволе, что можно сокрушить.

 

Об этом я уже слыхал однажды

и лично видеть это не хочу.

И даже не испытываю жажды,

чтоб пожелать такое палачу.

 

Сегодня было всё гораздо проще,

однако, был удар, почти как взрыв,

и час в стволе уже – не в майской роще! –

могли родить в любой душе надрыв.

 

И связи нет – не спросишь: «В чём там дело?

И сколько так ещё в стволе висеть?»

В дурацких мыслях, коим нет предела,

какой простор душе заледенеть!

 

Внизу, под клетью, сотни страшных метров.

До «нулевой» руками не достать.

В клети ж хохочут горняки без меры,

как будто на опасность им плевать.

 

Степан Галушка анекдоты травит,

его по голосу узнаешь за версту.

А Дорошенко сверху клинья правит

и матюгает лёгкую «балду».

 

Я, обеспечивая связь и освещенье,

стою на крыше лифтовой клети..

Страховочным ремнём все ощущенья,

должно, зажаты у меня в груди.

 

И от напряга страхи позабыты,

слежу за действиями чудо-слесарей.

Уже захваты ими чуть открыты,

никто им не кричит, чтобы скорей.

 

В клети всё время травят анекдоты, –

и я со всеми вместе хохочу, –

как в спешке, по рассеянности кто-то

попал к совсем ненужному врачу.

А дальше…

 

«Вира!» – крикнул Дорошенко.

Канат натянут. Щёлкнул карабин.

«Зазор проверить надо хорошенько

и выбить мусор из колец пружин!»

 

Всё! Слесарями выполнено дело.

И скип, и клети поползли наверх.

Теперь мандраж охватывает тело.

И замирает бесшабашный смех.

 

На «нулевой» я вглядываюсь в лица,

чуть искоса, чтоб взглядом не смущать.

Почти у каждого в глазах слеза искрится,

Ну, эту слабость надобно прощать.

 

Кусая губы, их кривлю в усмешке

и что-то сигналистке говорю

о том, что лучше иногда помешкать,

сознание при этом не врублю.

 

Всё в полусне. Теперь я заторможен,

не слышу, что помощник говорит.

Мир для меня до мизера скукожен,

и всё нутро моё огнём горит.

 

Чтоб потушить его, чтоб успокоить нервы,

холодный долго принимаю душ.

А рядом Дорошенко воет: «Стервы!…»

Плевать – кого имеет он в виду.

 

Помоемся, и молча с ним в буфете

раздавим мы бутылку на двоих.

Закуска – по сырку и по конфете.

Ну, а потом в своём я кабинете

всё пережитое солью в корявый стих.

 

* *

 

Мой стих – рифмованная проза.

И нет нисколько сожаленья,

что мир, который мною прожит,

находит в строчках отраженье.

 

Ложится быль воспоминаний,

но чаще сущая реальность,

чтоб через темень расстояний

я памятью увидел дальность,

в которой это было. Было! –

со мною, с близкими, с друзьями.

 

Аккумулирую словами

в себе я жизненную силу,

чтоб в старости проснулись чувства,

меня корёжущие ныне.

Пусть мир чудес и мир паскудства,

в меня вошедший не остынет

покуда я живу на свете,

покуда мне маразм не светит.

 

В четырёхстопном шаге ямба,

или в каком другом размере,

конечно, допускаю блямбы,

но всё же в допустимой мере.

 

В Христа не веря и ни в Кришну,

ни в Моисея, жизнь я нашу

и не хулю подряд облыжно,

и в розовость её не крашу,

хоть субъективно отражаю.

 

А есть ли в чём несубъективность?

 

Стихов своих себе прощаю

невысоту и примитивность.

 

1966 г.

 

* "Балда" - кувалда

Караби́н — быстродействующее соединительное звено между двумя предметами