Была уже середина апреля, но весеннее тепло затерялось где-то. Затянувшееся межсезонье окутало город. Из-за горизонта, словно измазанные в саже, стремительной гурьбой мчались растрёпанные облака, уныло серели высотки спального района и влажные тротуары. Тряслись на ветру голые долговязые тополя, а тучи-тяжеловесы, врезаясь в их верхушки, словно в волнорезы, рассыпАлись кратковременными моросящими завесами. Метались и гремели цепями пустые качели на детской площадке, невзрачные голуби торопливо клевали рассыпанные кем-то семечки.

Белый пудель выбежал на прогулку в непромокаемом комбинезоне, а дворовые неприхотливые коты дремали на тёплой крышке водопроводного люка.

- Кар! – предостерегающе крикнула со столба ворона, но чёрное авто уже успело

окатить грязью бредущую вдоль дороги старуху.

 

- Эх! – она провела ладонью по засаленному пальто. Её, когда-то красные, ботинки трещали по швам, на шарфе темнели подпалины, а шапка напоминала кашпо.

Старуха села на промокший ящик у мусорного бака и стала грызть краюху хлеба. По её морщинистому землистому лицу стекали дождевые капли, бесцветные глаза слезились, а беззубый рот растянулся в улыбке при виде спящих котов.

Женщина в цветастом фартуке стала развешивать на балконе бельё. Старуха с наслаждением вдохнула аромат стирального порошка и пробормотала:

- Ла-аандыши…

 

Мельчайший дождь шуршал по подоконникам и по зонтам, а земля, впитывая влагу, незримо подталкивала вверх ростки будущей зелени. На асфальте рождались сотни крошечных озёр. В них отражались чёрными изломами ветки клёнов и кое-где – лазурные полосы светлеющего неба. Синевы становилось всё больше, а потом вдруг небо посветлело, а лужи засияли зеркалами. Солнце выкатилось из вороха дождевых туч, словно золотой слиток из клочьев старого ватина, окна в домах тоже стали солнечными, оперение у голубей оказалось радужным, а один из котов - рыжий, с невероятно жёлтыми глазами, проснулся и сладко зевнул.

 

Весеннее солнце припекало, подсушивало лужи, повсюду отражалось ослепительными зайчиками и, рассыпало первые, еле заметные, веснушки по лицам прохожих. Старшеклассники выбежали на улицу полураздетые и стали гонять резиновый мяч на школьном стадионе. Дед с внуком торжественно вынесли новенький скворечник, а велосипедист в алом шлеме промчался по дороге, словно факелоносец Весны.

Долгожданная, она пришла, растопила последнюю прохладу, лёгким тёплым прикосновением дала каждому надежду на жизнь, на счастье, на успех. Её приход - начало нового витка, нового кольца на древе жизни, ведь всё, что не по спирали, то - по кругу... и возвращается на круги своя...

 

Девчонки выбежали из подъезда в ярких весенних курточках, с накрученными в длинные локоны, волосами.

- Весна! Хочу мороженое! – воскликнула одна из них.

Из проезжающих авто доносилась музыка, юные мамы катили скрипучие коляски, звенел птичий гомон, а юноша куда-то торопился с букетиком вербы.

 

Женщина в цветастом фартуке поставила у мусорного бака большой синий пакет.

Старуха заглянула в него, вытащила джинсы, пару толстовок, халат, шорты…сложила всё это на ящик, а светлый плащ и ажурную косынку с бахромой, долго рассматривала. Потом сняла своё жуткое зимнее пальто и опустила в мусорный бак, шарф и шапку отправила туда же, а сама нарядилась в плащ, на плечи набросила платок и завязала его узлом на груди. Повеселев, она выудила из кучи мусора банку из-под томатной пасты и протёрла её остатками свои ботинки.

 

Старушка пошла прогулочным шагом по аллее между домами. В кармане своего нового плаща она обнаружила новенькую купюру в пять гривен.

- Вешна! Хотю морошеное!!! – восторженно прошепелявила она и, в предвкушении удовольствия, мечтательно зажмурилась. Улыбаясь и торопливо прихрамывая, она направилась к приветливому окошку продуктового киоска, на свежевыкрашенной белой стене которого синей краской кто-то неумело нарисовал маленький кособокий подснежник.