Сейчас уже никого не удивишь поездками россиян в любую точку мира. А в начале 90-х вояжи в СФРЮ, Финляндию, а тем паче круизы по Средиземноморью, или странам Балтии считались верхом везения.

Для моей семьи август 1990 года можно назвать одним из счастливейших периодов жизни. Нас пригласили в Австрию в гости, к предпринимателю Герберту Юнгвирту. С ним я познакомился в дельте Волги на коммерческой рыбалке, куда он приехал в составе группы. Я старался сохранять ровные отношения со всеми, но веселый нрав моего нового друга, жизнелюбие, умение с юмором реагировать на любую ситуацию, а главное – великолепный hochdeutsch выгодно отличали его даже от немцев. Я не считал себя переводчиком, но общался с австрийцем уверенно и легко. Все 10 дней пребывания не переставал удивляться его энергии, свежести – будто только из бани, увлеченности и способностям. Он имел собственную фирму и, может быть, раньше других понял, какую нишу в бизнесе он мог бы занять. Этой нишей оказалась… чистота – продукт, который всегда пользуется спросом. Заключив договора с административными и торговыми организациями Зальцбурга, он «обрёк» своих работников на постоянный заработок. Герберт владеет практически всеми рабочими специальностями, связанные с древесиной и металлом. «Золотая голова и руки» позволяли ему буквально коллекционировать дипломы, коих к нашему знакомству набралось около …50(!). Неудивительно, что он имел постоянные заказы и клиентуру. Кроме того, мой друг был прекрасным чертежником, художником, реставратором, садоводом, механиком, часовщиком, отличным знатоком русской и советской литературы и музыки.

Чего нам стоило оформление паспортов, виз, приобретение билетов? – об этом, как говорил Райкин, надо рассказывать «не при женщинах и не при детях». Дочери в ту пору было 16 лет. Жена свободно владела и немецким, и английским. Вперед на Запад!

Поездом доехали до Вены. Чтобы добраться до Зальцбурга, где нас должны встретить, сели в электропоезд „ Franz Schubert“ в купе с кондиционером, на дверях которого надпись - для курящих. Шесть удобных кожаных кресел с высокими, откидывающимися спинками, столик. У окна висит путеводитель с указанием промежуточных станций и имеющихся достопримечательностей. Заинтересовавшись рекламной информацией, можно выйти на любой остановке. Затем, сохранив билет, продолжить путешествие на другом поезде до пункта назначения.

В купе периодически с извинениями заглядывали для выяснения свободных мест. На одной из остановок шумно ввалился рыхлый, молодой человек лет 32 с чемоданами. Представился Антоном. Быстро установил с нами контакт. Узнав, что мы из России, удивился, и затараторил о своей профессии инженера АСУ, о месячной стажировке в Англии и семье. Потомок судетских немцев раскрыл кошелек и показал фото жены и двух детей. Ткнул пухлым пальцем в младшего сынишку и неожиданно прослезился. Громко высморкавшись в салфетку, заявил, что голоден как аллигатор в великий пост и предложил вместе отобедать в вагоне-ресторане. Жена вежливо отказалась, а я, не устояв перед напором, поплелся с дочерью за трещавшим без умолку спутником, прикидывая, во сколько обойдется первая за дорогу трапеза. Антон проник в мои мысли и объявил, что заплатит за обед, и для убедительности открыл широкую пасть портмоне, продемонстрировав тугую пачку банкнот разных достоинств и происхождения. В ресторане голодные, но гордые, переглянувшись с дочерью, ограничились мороженым и пачкой „Marlboro“, пощадив командировочные щедрого попутчика. Антон не стал настаивать, и через пять минут стол был заполонён тарелками так, что едва хватило места для пепельницы. Желудок в предвкушении праздника запел, заглушая перестук колес, но я подавил соло глубокими затяжками. Никотин, по мнению медиков, убивает чувство жажды и голода, но в этот раз вынужден был расписаться в бессилии. Я любовался на мельтешащие за окном пейзажи, изредка бросая взгляды на посетителей и Антона, который с устрашающей быстротой, как баклан, поглощал снедь. Насытившись, мой спутник стал медленнее говорить, с любопытством расспрашивал о жизни в Астрахани, работе и обстоятельствах знакомства с Гербертом. Во время повисшей паузы я вдруг подумал о том, что ещё со школьных лет заметил одну интересную особенность - ко мне странным образом «липнут» бездомные кошки и собаки. Но более всего забавлял тот факт, что в командировках, стоя в очереди на вокзалах, из огромного скопления людей молодые мамаши безошибочно выбирали именно меня, доверяя понянчить плачущих младенцев, пока они штурмом брали буфет, отлучались в туалет, или просили покараулить вещи…

Мои мысли прервал Антон, предложивший на пару дней… задержаться у него, отдохнуть, познакомиться с друзьями, полазать по горам. Поблагодарив за приглашение, ответил, что нас ждут, но я поговорю с женой и, возможно, мы это сделаем на обратном пути. Тогда он посоветовал позвонить Юнгвиртам по радиотелефону из тамбура, чтобы сообщить о своём месте нахождения. Я назвал домашний номер. Антон вставил в прорезь аппарата свою карточку и как баянист пробежался по кнопкам. Трубку сняла жена Герберта – взволнованная Дорис. Она подтвердила, что Герберт с утра торчит на вокзале Зальцбурга, встречая все электрички из Вены.

Вот и конечная. Мы тепло попрощались с расстроенным Антоном. В толпе встречающих с трудом узнал Герберта: гигантская охапка садовых роз почти полностью закрывала верхнюю часть его туловища. Я ревниво подумал, что за всю супружескую жизнь едва ли подарил жене и четверть такого букета. После радостных объятий и погрузки багажа в машину он потащил нас в привокзальное кафе. Дальнейший путь - в Нидернзиль. Интересно, что большинство австрийцев, чтобы «досадить» немцам предпочитают покупать автомобили японского, французского или итальянского производства. Герберт не утомлял нас излишними вопросами – большую часть пути ехали молча. По обеим сторонам автобана расстилались потрясающей красоты альпийские луга, густо покрытые пёстрыми луговыми цветами. Отдельные участки имели геометрически чётко обозначенные границы с табличками «частная собственность», на которых как фигуры на шахматной доске возвышались стога. Луга упирались в непрерывные цепи гор с воротниками вечных снегов…

Нидернзиль – маленький городок с населением около 7000 человек лежал в живописной долине, окаймлённой гигантскими скалами, больше похожими на сопки, которые также были обжиты трудолюбивыми австрийцами. Издали такие дома с разноцветными черепичными крышами походили на скворечники, облепившие ствол могучего дерева. Герберт, лихо вписываясь в спираль дороги, мягко притормозил в нескольких метрах от гаража. Тут же в дверях дома в спортивном костюме возникла супруга Дорис - очень симпатичная … немка(?) с фигурой толкательницы ядра. Я успел вытащить два чемодана и сделать несколько шагов в направлении хозяйки, как вдруг услышал её радостный визг и нарастающий топот. Я остановился, соображая, что делать. Не добежав до меня метра полтора, она неожиданно подпрыгнула и повисла у меня на шее, поджав ноги. Я зашатался под резко увеличившейся общей массой, едва не рухнув на изумруд лужайки. Отпустив чемоданы в свободное падение, смущенно приобнял довольную и смеющуюся женщину. Затем она кинулась к жене и дочери, которые также испытали неловкость от бурно проявленных эмоций иностранки.

Распаковав вещи в выделенной спальне, привели себя в порядок и спустились в столовую, где вручили подарки. Самым дорогим из них была черная икра. Деликатес тут же перекочевал в дальний уголок холодильника, потому как подаётся к столу в особо торжественных случаях.

Странно, но с первых минут контакта возникло стойкое ощущение, что мы в гостях у родни, что только по воле судьбы на долгие годы были разбросаны по миру. И вот теперь встретились, чтоб больше никогда не разлучаться. Мы были из «разных конюшен», однако «чувство родства» закреплялось удивительными совпадениями мнений, взглядов, рассуждений и не покидало нас до отъезда. Экскурсии по стране, равной по территории двум астраханским областям, с посещением музеев и осмотром достопримечательностей, кормежка «на убой», встречи с местными жителями – всё производило сильное впечатление, особенно на дочь. В одной из поездок Герберт прозрачно намекнул, что при нашем желании мог бы помочь и с трудоустройством, и жильём, что в последнее время в страну зачастили наши состоятельные земляки, растёт спрос на переводчиков.

Мы отвечали, что у обоих - родители преклонного возраста, и без нашей помощи и внимания им придется туго. Герберт почтительно кивнул.

Ежедневно, спустя два часа после ужина мы снова усаживались за стол, чтобы выпить белого или красного вина, закусывая орехами, - необходимый ритуал для качественного переваривания вечерней трапезы. До ночной программы теленовостей оставалось минут пять, и я вдруг спросил Герберта, не случались ли за последнее время в городке или Округе какие-либо экстраординарные события: убийства, изнасилования, разбойные нападения… Он усмехнулся, сказав, что и не помнит точно, когда подобное происходило. Неожиданно передача прервалась экстренным выпуском. Диктор сообщила о нескольких случаях нападения неустановленного преступника на молодых женщин вблизи…Нидернзиля. Надо было видеть лицо Герберта! А телеведущая продолжала, что отморозок сначала - оглушал жертву, затем грабил и насиловал. Одной из девушек удалось выжить. Она и сообщила полицейским о приметах маньяка. Наутро его фоторобот красовался даже на опорах эстакад. А к вечеру того же дня он был пойман…

Как-то к Юнгвиртам заехала сноха Эфа с сыном лет пяти. Мальчик выпорхнул из машины, получил от деда с бабушкой причитающуюся порцию нежности и сразил нас наповал первым же вопросом к Герберту: «Дедушка, что я могу для тебя сегодня сделать?» Мы с женой переглянулись, подумав, что увидим маленький спектакль о качественном воспитании внуков на земле великого Фрейда. Дед вяло запротестовал и предложил внуку заняться игрушками. Но добровольный помощник упёрся. Герберт подвел его к нам для знакомства. Я протянул руку и назвался. Малыш оставил без внимания моё движение и внятно произнёс: «Беньямин! Но я вас раньше здесь почему-то никогда не видел». Я ответил, что не мог видеть, потому что мы впервые в гостях у его дедушки. Ребёнок поздоровался с женой и дочерью, а затем снова в настойчивой форме пожелал внести свою лепту в крепкое хозяйство Юнгвиртов. Дед махнул рукой и сказал, что можешь делать всё(!), что хочешь. На газоне в форме буквы «П» находилось сооружение из распиленных вдоль брёвен с удаленной сердцевиной. Её место заняли десятки горшков с цветами. Маленький юннат, взяв лейку, принялся за дело. Пока взрослые обменивались новостями, труженик, как челнок, сосредоточенно работал, периодически проверяя рукой, нет ли неполитых цветов. Закончив трудовую вахту, он выслушал похвалу и пошел к игрушкам. Мы изумились. Я тщетно пытался вспомнить аналог ситуации в родной державе.

Однажды с Гербертом выбрались в пивную. В то время в Австрии выпускалось около четырёхсот марок пива. Затяжной подъём в горы закончился парковкой у огромного грота, где стояли десятки авто. Над воротами – неоновая вывеска «Bierbude» - пивная. Вошли внутрь. Оглядывая умеренно освещённый зал, где за резными, деревянными столами и скамейками могли разместиться до ста человек, я не заметил, как откуда-то вынырнул низенький человечек в национальной одежде – хозяин заведения. Легкий поклон, на губах – улыбка, казавшаяся ещё более приветливой из-за «чаплинских» усиков. Кивнув Герберту, и, перебросившись с ним несколькими фразами, владелец пивной начал объяснять мне общие правила для посетителей, сбиваясь на южно-тирольский диалект. В конце сделал упор на «изюминку», которая притягивает сюда многих любителей пенного напитка. Я повернулся к Герберту, чтобы уточнить некоторые нюансы экзамена, но тот уже растворился в глубине зала. А хозяин уже подводил меня к углу, где стоял лишенный коры высокий липовый пень, в котором торчали несколько шляпок крупных гвоздей. Достав из пластмассового стакана три гвоздя по 150мм, и, протянув молоток каменщика, он повторил задание. Сначала круглой широкой частью следовало «наживить» гвоздь, затем, повернув молоток узкой изогнутой стороной, отойти на расстояние вытянутой руки и вогнать поочередно «троицу» в дерево по самую шляпку. На каждый гвоздь – по три удара. Если удаётся вбить с одного раза, то оставшиеся попытки используются для завершения условий теста. В случае удачи – бесплатное угощение за счет «забегаловки». Не знаю, от волнения ли, или от испуга, но задание я даже перевыполнил, оставив нереализованным один удар. Раздались аплодисменты невидимых болельщиков. Испытав чувство гордости за страну, взрастившей чемпиона, я был вправе рассчитывать на исполнение гимна СССР. Меня подвели к центру зала, где находилось возвышение для победителей с небольшим столом. Я сел. За спиной была невысокая стена, увешанная дипломами и вымпелами. Принесли меню - и я поразился ассортименту блюд. Подошел владелец и порекомендовал самое дорогое в заведении пиво – « Zipferbier». Возражений не было. Осведомился о закуске. Я попросил что-нибудь солёненькое. Кроме черемши и подсоленного зелёного горошка предложить было нечего. Эх, австрийцы - темнота! Я с тоской вспомнил вяленую астраханскую воблу – крупную, прозрачную от жира, через которую можно наблюдать солнечное затмение. Последовал вопрос, из какой посуды предпочитаю пить – из стаканчика или кувшинчика? Не будучи особым любителем, остановился на стаканчике. «Гарсон» кивнул и через секунду принес «стаканчик» литра на полтора и овальный пятилитровый бочонок с биркой. На моих глазах он медленно цедил тёмную пену - в осадок выпадало абсолютно чёрное пиво. Пожелав приятного вечера и аппетита, удалился. Я сидел на залитом светом подиуме, как на сцене, и чувствовал себя восходящей звездой питейного заведения с дармовым угощением. Едва расправился с пивом, как услужливый хозяин подскочил с подносом, в одном углублении которого в соусе плавал приличный кусок отварной телятины, в других – картофельное пюре, по размеру и форме напоминавшее увеличенную хоккейную шайбу, зелень и булочка.

По загорающемуся в знакомом углу свету я наблюдал за соперниками, но в этот вечер победителей больше не было. Снова появился человечек с красиво обрамленной книгой и попросил написать свои данные: ФИО, дату рождения, род занятий, домашний адрес и телефон. В отдельной графе – впечатления, замечания и пожелания. Полистав книгу, я не нашёл ни одного россиянина, и снова ощутил прилив гордости от того, что вписал свое доброе имя в австрийские скрижали пивнушки с оригинальным тестом.

Отдельного внимания заслуживает история о строительстве дома, на которое ушло …15 лет. Жилище Герберт возводил на сползшей в долину исполинской скале, похожей на сопку, возвышающейся метров на сто. «Выделенный участок» готовили к нулевому циклу взрывчаткой и шахтерским молотом, потратив 10 лет. Ещё 5 лет съели - расчистка площадки для фундамента, возведение 3- этажного дома-красавца, строительство подъездной дороги и… разбивка небольшого сада – огорода. Затраты, конечно, велики, но, оформив кредит, мой друг параллельно ковал кадры родной альпийской республике. По австрийским законам - рождение ребенка давало право на существенное снижение процентов по выплатам. Подарив жизнь трём детям, Герберт почти на «нет» свел усилия государства по возврату кредита. Дом строился по собственному проекту. Помогали друзья, родственники и подрастающие дети. Поражали архитектурные и дизайнерские решения, оригинальность их воплощения, лепнина. Из обычного колеса от телеги, обод, ступица и спицы которого имели любопытную цветовую гамму, - получилось нечто вроде хранилища для зонтов. Одна из комнат дома руками и талантом друга была превращена в спальню в стиле Людовика ХIV. Эскизы, позаимствованные из специальных журналов для умельцев, были блестяще реализованы на практике собственноручным изготовлением мебели и подбором тканей. Перед домом великий труженик, воссоздав природную среду, соорудил затейливый аквариум для речных рыб, где особо выделялись золотистые карпы. На террасе бросался в глаза излишек розеток с торчащими в них устройствами, напоминавшие фумигаторы. Это были сигнализаторы, закоммутированные с газовой и электрической плитами, стиральной машиной, сплитсистемами. Своими трелями они извещали находящихся вне дома хозяев о сварившихся кофе, яйцах, сосисках, подогретых блюдах, постиранном белье и т.д.

Накануне 28-ой годовщины свадьбы Юнгвиртов Герберт, вспомнив, что я владею баяном, предложил взять его в прокатном пункте Зальцбурга. Однако русский народный инструмент оказался не в чести на родине Штраусов, зато выбор аккордеонов был умопомрачительный. В день праздника, рано утром, не предупредив меня, Герберт уехал в неизвестном направлении. Мы втроём стали помогать Дорис по хозяйству. Подъехавший хозяин внёс свои штрихи в сервировку праздничного стола. Гости явились с подарками в точно назначенное время. Старший сын Андреас, трогательно опустившись на колено, преподнёс родителям великолепный букет полевых цветов, который собрал высоко в горах. По разным причинам не смогли приехать средний сын – Томас и дочь Сандра. Во время застолья Герберт куда-то постоянно отлучался. А когда подоспело время подавать «горячее», снова исчез, чтобы появиться перед присутствующими с подносом, накрытым бумажным полотенцем. За столом оживились, но хозяин заявил: « Как вы уже заметили, у нас в гостях российская семья из города Астрахани. Но не все из вас знают, что этот город – рыбная столица страны, и я не мог лишить их удовольствия отведать моего фирменного блюда – жареной форели с картошкой. Остальным предлагаю налегать на мясо!» Мы с женой оторопели. В который раз нас повергли в ступор ненавязчивым вниманием, желанием сделать пусть маленький, но сюрприз, поднять настроение, вызвать улыбку. И все это - не напоказ, а очень искренне, от души и сердца. То ли нам везёт на встречи с хорошими людьми, то ли мы умеем произвести впечатление и длительное время им «распоряжаться», то ли австрийцы - «супергостеприимные» ребята! Гости обрушили на нас массу вопросов - жена обстоятельно отвечала, ничего не приукрашивая. Я выдал на - гора несколько анекдотов, уже апробированных ранее на немцах - шефмонтажниках, породив шквал смеха, чем окончательно убедил даже сомневающихся в правильном выборе Гербертом друзей из Советского Союза.