КОРОТКИЙ АННОНС: Сибирская девочка из далекого туруханского села (Турухан - речка на самом севере Красноярского края) по имени Ариша едет на юг автостопом. Она полна надежд. У нее есть мечта детства - важная цель, которую она стремиться достичь, не смотря на всевозможные соблазны и препятствия. Ее мечта - жить на юге у моря, где круглый год тепло. Она открыта для любви и счастья, но все в жизни не так-то просто. Кажется, что ее мечта исполнилась, ведь, она попадает в Сочи. Но жить ей приходится в мире взрослых, у которых слишком много ограничений и условностей. А это значит - у Аришки много приключений! Это - почти не вымышленная история, не ущемляющая ничьих интересов и не оскорбляющая ничьих национальных чувств, написана в предельно корректном стиле при большом уважении автора к лицам, имеющим большие доходы, большие возможности, а также кавказскую национальность.

 

 

 

Глава 1. Автостопом на юг.

 

Ветер из полуоткрытого окна бьет меня порывами в ухо. Я вдыхаю вместе с запахами трав и выхлопных газов бесшабашную удаль дороги. Скорость уносит назад все мысли, кроме одной - «я еду на юг». Если я думаю о чем-то другом, кроме юга, то только в связи с тем, что я еду на юг.

- ..Я-то сам в бога не верю. А вот бабка моя сильно набожная была, с колен не вставали - бога за меня просила. Маленьким был, просила его послушным и умным меня сделать, вырос – умоляла послать мне подходящую жену, а когда начались все эти выборы и перевыборы, она стала уговаривать его сделать меня личным шофером президента. И что ты думаешь? Ничего у нее с богом не вышло. В школе я был первым хулиганом, оценки у меня были так себе, с двойки на тройку. Работа получилась - сама видишь... А уж про жену молчу. Как вернусь домой, так опять жду не дождусь рейса. Мать с женой собачатся, кто из них главнее в доме. Э-эх, матерь-боженька… - водитель вздохнул и укоризненно посмотрел на икону, пристроенную на приборной панели.

Тяжело груженая фура неслась на предельной скорости, на которую была способна, чтобы не выскочить на очередной дорожной рытвине в кювет. Ее постоянно обгоняли легковушки, дразняще подмигивая желтым глазом левого поворотника. Но водителя фуры это не беспокоило. Напротив, он слегка притормаживал и поворачивал руль вправо, прижимая машину к краю дороги. Наверное, он был воплощением дорожного джентельменства. Но я не испытывала радости от того, что мы двигались медленнее самого раздолбанного авто на этой дороге. И благодарственное подмигивание аварийных сигналов пропущенного вперед автомобиля воспринимала, как личное оскорбление.

Я сошла с ума, - так говорит моя бабуля.

Я заболела югом. Причем так давно, что плохо помню момент начала. И эта болезнь, как наркотики или алкоголизм, неизлечима нашей отечественной наукой. С годами болезнь прогрессировала и развилась в манию. Но самый острый приступ южной лихорадки начался у меня примерно месяц назад, как раз в тот момент, когда прозвенел последний звонок в Новосибирской школе-интернат, куда меня привела бабушка в возрасте 13-ти лет. После недолгих и чувствительных прощаний мои однокашники разъехались по домам, чтобы набраться родительских советов перед поступлением в ВУЗы и колледжи. И лишь я никуда не собиралась поступать и… возвращаться. Может быть… когда-нибудь…, но не теперь. Я только что получила свободу.…

У меня начали трястись руки, я могла смотреть, читать и говорить только о том, что прямо или косвенно касалось южной темы. Наконец, как и в любой болезни, наступил кризис. Однажды утром я проснулась, открыла глаза и решила: «когда еще, если не теперь, до того, как я безвозвратно стану взрослой и погрязну в бестолковых обстоятельствах, крепко удерживающих мою маму в ее глухомани, и обязательствах перед всем остальным миром, так трепетно чтимых моей бабушкой…».

Безнадежный Светкин ухажер, Алик, как раз собрался гнать японскую «тачку», приобретенную зимой по сходной цене, родственникам в Тамбов. Именно в тот момент, когда тщедушный Алик делал очередную попытку склонить внимание Светки в свою пользу, у меня возник план. Я подумала, что могла бы вместе с Аликом доехать до той трассы, что ведет строго на юг.

Бабуля была самым тонким звеном моего плана. Услышав от меня новость, что я решила ехать с Аликом в Тамбов, она испугалась и вознегодовала. Она то взывала к моему разуму, то грозилась позвонить матери, то убеждала, то принималась плакать, в общем, использовала все средства психологического давления, для того, чтобы я почувствовала свою ответственность перед ней лично и перед обществом, в частности. Но в момент наивысшей точки кипения семейных страстей, она вдруг уступила.

- Алик хороший мальчик. Я знаю его папу. Они тоже из Советской Речки. А бабушка Алика, Зина, такие вкусные шанежки пекла! На свадьбы, да на поминки ее всегда просили шаньги испечь, да и пельмени неплохие катала. Алик с тобой давно дружит? Хороший мальчик….

Понятно, что бабуля хотела спросить, типа - не пора ли мне фату шить. Этот Алик, если верить Светкиному мнению, сплошное недоразумение. И я ей верю, она на парнях «собаку съела». Но я решила не разубеждать бабулю. Если мысль про нас с Аликом как-то примирит ее с моей поездкой, я как-нибудь потерплю. И когда мне показалось, что бабуля согласилась со мной, и я почувствовала раскаяние, за то, что была слишком резка в споре, она вдруг сказала:

- А кто еще с вами поедет? Ехать так далеко одним, без взрослых, все равно ни в коем случае нельзя.

Бабуля у меня настойчивая, может уверенно держать спор в напряжении, но в момент накала страстей, она вдруг гасит его перемирием, которое с периодичностью в несколько часов сама же и нарушает. Эта ее тактика мне известна, но я каждый раз покупаюсь на ее согласие, когда она «сдает» свои позиции, и начинаю сожалеть, что была слишком груба. Она же спустя некоторое время, почувствовав в моем поведении слабинку, делает новые попытки настоять на своем.

Но в этот раз бабулечка просчиталась, времени продолжить спор у нее не осталось. Я сообщила ей об отъезде в последний момент. Выезд Алика был назначен на следующее утро, причем очень раннее, поэтому у нее осталось время только для того, чтобы напечь пирогов и пожаловаться Аликиной маме. Но это – «дохлый номер», Алик свою маму не послушает, потому что за меня перед Аликом попросила Светка. Она так и сказала Алику: «Довези Аришку, куда она хочет, в целости и сохранности». А Светкина просьба для Алика - закон.

И вот загруженная килограммами пирогов с капустой и рыбой «на дорогу», я сажусь в «японку» с надписью «Toyota Corolla» на этикетке задней двери. Со мной едет только спелёнутый скотчем на разрезах и дырках пластиковый пакет, в котором упакованы мои пожитки (а что мне на юге понадобится? купальник, да сменка одежды для приличия). Бабушка сует мне свитер, вязаную шапочку, теплые носки и пачку бумажных пластин с таблетками, стянутую черной резинкой. Сердце мое трепещет от предчувствия великих событий. Бабушка снимает морщинистым пальцем с угла глаза старческую слезу, причитает: «ой, что же будет?». Я строго прикрикиваю на нее: «Я же не навсегда. Бабуля! Хватит уже!». Потом целую и в ответ ощущаю ее дрожащие губы на своей щеке. Машина трогается, я оглядываюсь назад и вижу бабулю, которая близоруко прищурясь нам вслед, по-деловому записывает на бумажечке, транзитный номер нашего автомобиля. Такой она и останется в моей памяти на долгие дни разлуки.

- Ну вот, теперь ты лягушка-путешественница, - говорит Алик и хихикает, как дурачок.

Охо-хо. Не думала я, что с парнями так тяжело в замкнутом пространстве. Первые часы пути Алик вел себя, как радушный хозяин. Сыпал дорожными байками, добрая половина которых была из старого архива детских анекдотов, перефразированная на шоферский лад, и сам же хихикал над ними. Потом мы влились в колонну, состоящую сплошь из машин с транзитными номерами, и он принялся беседовать со мной «по душам», пытаясь заручиться моей поддержкой в своих сердечных вопросах. Тема мне не нравилась, не дай бог, станет меня в посредники вербовать или выпытывать о Светкиных предпочтениях. И я решила в корне пресечь его попытки наладить со мной переговоры:

- Алик, ты мне голову Светкой не морочь. Она же завтра…, то есть сегодня с утра, в Москву уехала. Лучше радио давай включим, FM послушаем.

И повернула ручку магнитолы. Из эфира в салон автомобиля влетели аккорды «бумера»

- Как в Москву? – Алик обернулся ко мне.

Машина, загудев натужено, рванула. На меня стал надвигаться задок впереди идущего грузовика. Я судорожно вцепилась в то, что попалось мне под руку –плечо Алика. Он нажал на тормоз, инерция толкнула меня вперед, ремни безопасности врезались в грудь. Нервно завизжали тормоза. По ушам ударили пронзительные гудки сзади следующих машин, заглушившие ритмичный рокот динамиков магнитолы. Алик сомкнул губы в прямую линию, уперся взглядом через лобовое стекло на дорогу и вжал педаль газа до пола. Машина стала рывками набирать скорость.

Я жутко испугалась, потому что в первый момент подумала, что это я виновата - может быть, то была не ручка магнитолы, а какая-нибудь японская навигационная система, вот машину так и занесло.

- Здесь нет FM. У меня штатная магнитола, - невпопад сказал Алик, а потом не с того не с сего ошарашил:

- А ты замуж за меня пошла бы?

- Чего? – спросила я в ответ, потому что с испугу еще не поняла смысл его слов.

- А что? Поживем в Тамбове. Вернемся в Новосибирск - поженимся. Чего тебе одной катить за три девять земель. Думаешь, там счастье раздают?

Я, наконец, сообразила, о чем шла речь.

- Что ли в любви сначала объяснился для приличия.

- Я – работяга, и мне некогда нюни любовные распускать. Мне баба нужна, чтоб из рейса дома ждала. А такие, которые мотаются по Москвам… эти самые москвички, там у себя в москвах пусть ищут женихов, а потом локти себе кусают.

Светка Алика недолюбливала и называла его за глаза «сомнамбула». Но только за глаза. В общении с Аликом, как и со всеми своими ухажерами, Светка была верхом женской дипломатии. Она старательно поддерживать к себе интерес противоположного пола. Великая интриганка Светка ничего не сказала Алику о своем отъезде и никому из тех парней, что ожидали ее взаимности. Она оставила в Новосибирске себе «запасной аэродром» и не один.

- Ну, так пусть тебя мама с папой ждут. «Баба»-то здесь при чем.

- Вырастешь, поймешь, а я тебе помогу, - хихикнул Алик и снисходительно глянул на меня сверху вниз.

Вернее, не то, чтобы сверху вниз. Он был ничуть не выше меня ростом. А он немного скосил голову от меня вправо и опустил веко левого глаза. Правый я не видела, поэтому получилось, что он смотрит на меня, как бы, сверху вниз.

- Не надо, Алик. Ты по поводу меня не заморачивайся, ты не в моем вкусе. Я бы с тобой даже на свидание не пошла бы.

Алика почему-то мои слова не успокоили, а очень оскорбили. Он мстительно поджал губы и с еле сдерживаемым раздражением ответил:

- А чего это ты решила, что я не в твоем вкусе. Откуда у тебя вкус-то? Ты себя в зеркало давно видела? Вот были б у тебя волосы светлее и длинные, а глаза голубее, талия потоньше, ноги попрямее и вот такой маникюр с красными ногтями, то и говорила бы тогда про вкус.

Меня, хоть и устраивало, что Алик оставил свои мысли о возможной подмене Светкиного образа моим, но все равно его замечание по поводу моего отражения в зеркале очень меня задело. Нет, я, конечно, согласна по поводу маникюра – заусенцы меня замучили. Но, что волосы не того цвета и не той длинны, да глаза не такие нежно голубые, как у Светки, - это вовсе не причина, чтобы сомневаться в моей привлекательности. Я лично в моем образе чувствовала себя уютно. На другой у меня никогда не хватало денег.

- Так чего ты мечешься, если я такая дурнушка. Что ль Светке решил так отомстить? Она в Москву без спросу, а ты - жениться на ком придется?

- Ха-ха-ха. Что мне мстить. Она сама себе отомстит. В своей Москве вляпается в какую-нибудь историю. Сю-сю, му-сю. Алик такой, Алик сякой, подвези, привези, сходи, своди, купи… Тьфу, сука…

Алик стукнул в сердцах кулаком по рулевому колесу. Машина, мчащаяся на огромной скорости, вздрогнула от такого обращения и вильнула. Алик испуганно схватил обеими руками баранку и стал ее лихорадочно дергать из стороны в сторону, пытаясь выправить ход.

Я испугаться вместе с ним не успела. Была слишком обижена и за себя, и за Светку. Больше, конечно, за себя. Но решила дальше относиться к Алику, как к безнадежно больному человеку. Мы только что дважды избежали бесславной гибели. Было ясно, что настроение Алика могло сильно повлиять на ход исполнения моего плана о юге. И я решила не продолжать препирательство, которое могло испортить его и без того упавшее настроение. Так началась самая трудная часть путешествия, которая закончилась около синего дорожного указателя с надписью «Волгоград».

К вечеру первого дня пути мы пристроились на ночевку вместе с другими транзитниками около какого-то КП ГАИ. Пока я бегала в туалетную кабинку, одиноко торчащую в кустах за КП, Алик раздвинул сидения в одну единую кровать и развалился точнехонько по середине этого широкого ложа. Его ноги в дурно пахнущих дырявых носках покоились на рулевом колесе. Я испугалась, что он будет ко мне приставать, и решительно сказала:

- Так, Алик. Если будешь приставать, маме твоей пожалуюсь, понял?

- Далась ты мне, - обиженно протянул Алик и подвинулся, сняв ноги с руля.

- А еще помой ноги, постирай носки, в машине пахнет, как на псарне. Если ты такую вонючую машину покажешь своим родственникам, они у тебя ее точно не возьмут, - приказала я ему так же строго.

- Я лучше ботинки одену, - проворчал Алик.

Он напялил кроссовки и повернулся на правый бочок, как примерный мальчик, положив под щеку руки, сложенные ладошками друг к другу. Мне стало жалко Алика. У него такой крутой облом вышел со Светкой. Мужик в трансе, а я к нему со своими подозрениями...

Алик недолго поворочался на своей половине «ложа» и, хлопнув дверцей, выкарабкался наружу. Волнующие мысли о юге долго не давали мне заснуть. Но усталость и нервное напряжение, в котором я находилась всю дорогу, взяли свое. Проснулась оттого, что на меня кто-то навалился. Я стала отчаянно отбиваться.

- Осел, маньяк, дурак, - орала я, отчаянно стуча по чему-то мягкому, ползущему по мне.

Свет включился, и я увидела испуганное лицо Алика. Шарахнувшись от меня, он ударился о выключатель на потолке салона и включил головой лампочку. Теперь потирал ушибленный затылок.

- Не дерись. Дура. Больно же.

- А ты не приставай. Я тебя предупреждала.

- Да на хрен мне ты нужна. Я лечь хочу.

- А чо ж ты на меня лезешь. С другой стороны не можешь дверь открыть?

- Да откуда я в темноте знаю, с какой ты стороны. Ты сама развалилась на весь салон. Мне что? На улице спать что ли?

- А ну слезь и не прикасайся ко мне больше. А то я… я... Светке пожалуюсь. Понял?

- Да говорю тебе, не лез я к тебе. Если что-то и хотел, то ты мне всю хотелку отбила. Вот повезло с напарницей. Помощи никакой, а гонору, как у принцессы. Кому ты нужна, - сказал Алик, с кряхтением откатываясь на другую сторону салона автомобиля.

Мы заснули спиной друг к другу. Утром Алик растолкал меня затемно, грубовато выгнал в холодную, как лед, росу на траве, сложил сиденья. Вдоль дороги у КП тоже наблюдалось оживление. Сверкали стрелы горящих фар, перекрещивались на мгновение в небе и уходили за горизонт - машины поочередно выруливали на дорогу и покидали наш ночной «табор». Воздух серел, ночь уступала дню. Мы мчались за удаляющимися и приближающимися красными точками габаритников впереди едущих авто. Мозг медленно просыпался.

- Ладно, - вдруг сказал Алик, - В общем, Светка где в Москве будет жить? Я подумал, что могу перегнать пару машинешек в Москву, там сбыт получше, и ее заодно навещу.

Вот ведь упорный мужик. Припрется в Москву и испортит там Светке всю ее личную жизнь. А она, уезжая, мечтала москвича подцепить с пропиской. Явится эта «сомнамбула» перед ясны очи Светкиного московского ухажера, и тогда девчонка «пролетит, как «фанера» над Парижем». И я решила помочь Светке.

- Алик, не начинай. Я с тобой на Светкину тему говорить не буду. Ты ей вообще не нравишься. И даже мысли о ней забудь.

Алик не поверил мне.

- Врешь, это ты сейчас, насчет Светки, из зависти сказала…

- А чо мне завидовать? Ты, конечно, парень самостоятельный, но только зануда. Вот чего ты, скажи, пожалуйста, с утра пораньше пристал ко мне опять? Ты хочешь правду знать, или, чтобы я наврала тебе?

Я стала крутить ручками радиомагнитолы, пытаясь найти веселую музыку. Только это занятие бесполезное – найти современный хит на метровом диапазоне. Алик надулся, как ребенок.

Пейзаж за окном неуловимо менялся. Мимо под лепетание радиоприемника, пролетали представители флоры уже средне-континентального климата – тополь, крыжовник, смородина.... Но плохая погода, постоянный дождь делали картинки за окном неприветливыми и такими же нудными, как водитель этого авто. Когда Алик останавливал машину «на перекур», и мы выбегали под дождь «мальчики направо, девочки налево», только лишь запах мокрой земли и цветов, напоминал мне, что движение наше – не фантомная, а физическая реальность.

Мы ехали. Вечер без ужина, утро – без завтрака, в полдень мы остановились в придорожном кафе. Я согласилась на остановку только из-за того, что бабулины пироги окончательно скисли из-за непогоды – влажность их доконала. А кушать очень хотелось. Алик набрал себе тарелок по-мужски, а я, помятуя свое невоздержанное увлечение всю дорогу пирогами, выбрала из меню что-то, состоящее из травы и овощей. Даже с набитым ртом Алик умудрялся говорить раздельно.

- А ты права, чего я туда, в этот «бомжатник» попрусь? Слушай, давай я тебя отвезу прямо на твой юг, «три версты – не крюк» для такой тачки, отдохнем вместе, позагораем.

Я сообразила, что он решил бросить всякие мысли о Светке и не переться за ней в Москву – это была самая здравая мысль за все время нашего совместного путешествия. Но то, что взамен он собирался испортить мне поездку на юг, это было слишком.

- Алик, ты, может быть, что-то не понял, я не отдыхать еду. Я хочу там жить. А для этого мне надо будет найти работу, жилье. Я ж не дура, понимаю, что к чему. Так что мне с тобой отдыхать некогда. А когда устроюсь, бабуле с мамой отпишу, что все у меня о-кэй. Мол, зарабатываю на домик с садом, и все такое. Понял теперь? А твоя задача, во-первых, не попасть в аварию до того, как я слезу с твоей «тачки», во-вторых, удерживать внимание моей бабушки до поры до времени в своей тамбовской деревне. Позванивать своей маме и передавать для моей бабуле от меня приветы. О-кэй?

- Кто ж тебя, малолетку, на работу возьмет? У тебя ни образования, ни прописки. Ты чем хотела-то заниматься на югах? Колись. Там же нет никаких заводов и фабрик. А захочешь учиться дальше, институты там элементарно только официанток готовят… есть еще всякие салоны интимных услуг. Но тебя туда не возьмут. Всех клиентов распугаешь со своим характером. Ха-ха-ха...

Алик придурковато засмеялся. Я промолчала, вовремя вспомнив выражение «не спорь с дураком, люди могут не заметить между вами разницы». Что с «неизлечимо больного» возьмешь…

… День прошел, как тень промелькнула. Наступила вторая ночь моего путешествия. Неумолимо приближался момент расставания. Алик был последним человеком, связывающим меня с прошлым, с моей прежней беззаботной жизнью. Мне было грустно. Мы лежали в машине рядышком, окутанные подушкой гулкой темноты.

- Давай скатаемся в Тамбов. Летом там тепло, не хуже Греции. Поживем, в речке покупаемся. Вернемся – распишемся.

- Ты чо, Алик. Я же тебе уже говорила, что ты не в моем вкусе. Сколько можно об одном и том же?

- Так это ты так сказала, потому что подумала, будто я из-за Светки назло предложение сделал. А я на самом деле хотел на тебе жениться. Про Светку, это я к слову сказал.

- С чего бы это ты решил меня осчастливить? Мы с тобой почти не разговаривали даже. Что? Другой бабы для того, чтоб ждала из рейса, поблизости не оказалось?

- Нет, не совсем так. Твоя бабушка про мое отношение к тебе спрашивала, из чего я сделал правильное заключение, что ты ко мне неровно дышишь. И мама моя не против нашего брака, она сказала, что у тебя наследственность хорошая. И Светка о тебе всегда хорошо говорила. Поэтому я решил, что у нас с тобой все получится. А что тебе семнадцать – так это не навсегда, я чуток подожду.

Я оторопела. Всю дорогу Алик портил мне настроение своими страданиями по поводу Светки, а на самом деле исполнял мамину разнарядку на создание со мной семейной идиллии в тамбовском захолустье.

- Завтра ночью будем уже дома. Там хорошо. Все по-простому. Я люблю поэтому деревню… А потом поженимся, - пробормотал Алик и через пару минут захрапел.

Я потихоньку откатилась к двери машины, сгребла пакет с вещами и выбралась в холодную молочную белизну предрассветного тумана. Через час я уже стояла под дорожным указателем «Волгоград» и тормозила всех подряд, спрашивала, не едет ли кто на юг.

Не боялась ли я попасть на какого-нибудь «похотливого» маньяка, которыми нас пугают по телевизору в сериалах про милицию? Конечно, нет. Я, может быть, и не экстрасенс, чтоб мысли читать, но отличить нормального мужика от озабоченного любая дура сможет. Вообще-то я надеялась тормознуть женщину, но попался - таки мужик. Нормальный. Но у этого оказался другой недостаток - уж больно болтливый. В голове столько мыслей, которые хочется передумать, а он болтает без умолку. Да пусть тараторит. Слава богу, вопросы не задает.

Будто услышав мои мысли, водитель фуры поинтересовался:

- Что девчушка, я тебя утомил своими рассказами? Как тебя, ты говоришь, зовут? Арина? А я не помню, я-то сам тебе представился?

- Да Саша вас зовут, три раза уже знакомились, - недовольно ответила я, с трудом отрываясь от окна.

Я была расстроена и зла из-за Алика на всех мужчин в мире, к тому же, я терпеть не могу, когда меня по-старушечьи Ариной называют.

- О-о-о, какие вы у нас, - хмыкнул Саша и повертел ладонью в воздухе, поигрывая пальцами.

- Что какие?

- Да строгие. Так меня отчитала. Вы девушки вообще стали сами себе на уме. Вот в былые времена женщины были – настоящие подруги. В Сибирь за мужем шли, чтобы разделить с ним тяготы судьбы. А вы, молодежь, - на юг, в Турцию, за миллионерами. Вот и прикинь, какая разница между вами стала.

Я не поняла, с чего он завелся и с бога на молодежь переключился.

- Вы ведь тоже в царя стрелять не пошли бы...

Саша засмеялся:

- Это точно, это ты здорово пригвоздила. Боевая девка. Была бы у меня такая боевая дочь…

- А чтоб было-то, если б у вас такая дочь была?

- Я б с ней вместе по рейсам мотался бы. И самому не скучно и при мне, знаешь ли, не побалуешь. За вами в таком возрасте глаз да глаз нужен. Видывал я всяких на дороге…

- Э-э. У самого, говоришь, ничего в жизни не вышло и дочь бы свою боевую за собой потащил бы. Житья бы ей не дали. Это кому же такой отец нужен?

- Ну, знаешь, ты не заговаривайся, - голос у Саши с мечтательного стал сердитым, - Я в жизни чего-то добился. У меня благодарностей знаешь сколько? А вот ты катишь к черту на куличики. И сама не знаешь, куда тебя твоя дурь девичья заведет. А если к непорядочному водителю подсядешь. Тут конец твоим амбициям придет. Пойдешь по рукам, как придорожная шлюха до самого твоего юга. А может быть, ты и рассчитывала со мной на что-то? Так сразу так и говорить надо, я за это бабам не плачу.

Саша сверкнул на меня нехорошим взглядом. Я подумала, что дело идет к тому, что вскорости мне придется снова тормозить попутку, чтобы добраться до вожделенного юга. Но меня «несло» дальше. В минуты спора во мне концентрируется такое количество адреналина, что я уже себя не могу сдерживать.

- Вы чо, обзываетесь. Вы чо мне такое говорите? Да мне такого никто никогда не говорил. Я вот возьму и не поеду с Вами дальше. Давайте, останавливайте немедленно, я слезу. Вы думаете, вы один тут порядочный?

Я схватила пакет с вещами и сделала вид, что собираюсь открыть на ходу дверь и выпрыгнуть из машины. Саша испуганно подпрыгнул на водительском сидении.

- Да ты, что, сумасшедшая? А ну-ка убери руки от двери. Убери, говорю, немедленно, дуреха. Да сядь же ты прямо, чокнутая.

- А ты извинись, - я вызывающе уставилась на него.

- Да прости ж ты, ненормальная.

- И за дуреху, и за сумасшедшую, и за чокнутую, - настаивала я, празднуя победу.

- И за дуреху, и за сумасшедшую, и за чокнутую, - уже весело подтвердил Саша и добавил, - Ну вот, кажется, мы уже перешли на ты. А ты и правда что ли прыгнула бы, а? Напугала меня до смерти. Я уж думал, через пару секунд буду тебя от дороги отскребать. Фу-у! Ну, ты и оторвяга - девка! Так прыгнула бы или нет?

- А кто его знает. Ты же извинился. Какая теперь разница, - я беззаботно пожала плечами, потом подумала и добавила:

- Чо, я - дура что ли, на такой скорости прыгать в колючие кусты.

Саша хохотнул.

- Ну, ты даешь, так меня встряхнула. А то я уже засыпать стал. У меня друг так вот ехал один, без сменщика. У нас ведь тоже с кадрами проблема. Хороших водителей нет, а работа тяжелая, ответственная. В общем, ехал Марат тоже на Краснодар и заснул. Вылетел в кювет. Хорошо, сам жив, остался, только покалечился немного. Теперь в мастерах у нас работает. Инвалидность дали.

Мы некоторое время ехали молча, Саша крутил изредка головой, приговаривал «колючие кусты» и фыркал себе в нос, кося на меня веселым глазом.

- Все, пора сделать перекур, - вдруг сказал Саша и стал притормаживать около какого-то поселка.

- Дядя, то есть Саша, не хочу я перекура. Давай тогда я слезу и на другой машине поеду.

- Не спеши так. Довезу я тебя до твоего юга. У меня тут краля живет. Баба – кровь с молоком. Она нас покормит, попоит, в баньке искупает. Отдохнешь немного на природе, твой юг никуда не денется.

Саша съехал на сельский грунтовый заулочек, остановил машину около деревенского дома. Я вывалилась из кабины, цепляясь за дверцу. Еще не коснувшись земли, я почувствовала чьи-то руки на своей талии. Оглянулась, собираясь возмутиться непрошенным нахальством. Мое возмущение тут же угасло. Меня держал красивый смуглый парень цыганской, но очень интеллигентной наружности. Убедившись, что я коснулась ногами земли, он разомкнул свои объятья. Мне сразу же стало как-то одиноко.

- Мама сейчас придет, - сказал парень, обращаясь к Саше, который вышел к нам из-за кабины, так как спустился на землю с другой стороны машины.

- А! Яков. Ты приехал домой на каникулы? Как там твой волгоградский институт? Хорошо учишься? Радуешь маму оценками?

Они пожали друг другу руки.

- Институт я уже закончил, в этом году, - поправил Сашу тот, кого он назвал Яковом.

- Вот это номер. Кажется, еще недавно только поступил. Ну, раз кончил, то и диплом получил. Диплом – это событие. Это надо отметить. Что, Аришка, задержимся здесь на пару деньков? Отдохнешь, развеешься. Смотри, какие у нас тут красавцы выросли. А то, может быть, не захочешь уезжать, Яков у нас жених хоть куда!

- Э-э-э. мы так не договаривались, - попробовала возмутиться я, но меня никто не слушал.

Беседуя, Саша с Яковом двинулись в дом. Я уныло поплелась вслед. Прибежала дородная женщина лет 40-ка, которую Яков звал мамой, а Саша Катенькой. Она радостно всплеснула руками. Саша довольно улыбнулся и сдержанно похлопал ее по спине, когда она бросилась ему на шею. Через час стол ломился от деревенских яств, появились бутыли с водкой и самогоном. К столу и бутылкам потянулись со всей деревни гости. После пары рюмок «за будущее» сына хозяйки дома, пошли разговоры о Сашиных рейсах, о том, что надо бы помочь что-то «подвезти-увезти». Я без аппетита уминала жареную утку, потому что душа моя страдала от вынужденной задержки в пути. Как назло, в голове не было никаких мыслей по поводу того, что мне следует предпринять дальше, чтобы скорее продолжить путь. Но я надеялась, что утром такие мысли ко мне все-таки придут.

Сердобольная соседка по столу справа от меня ахала, что я такая худосочная и подкладывала мне в тарелку, как только она хоть немного освобождалась. Сосед слева попытался напоить меня самогоном и получил от нее нагоняй.

- Девочка бедная, с дороги устала, ты что? не видишь. У нее даже аппетита нет. А вам мужикам только бы нахрюкаться. Что ты льешь, что ты льешь… соку ей яблочного дай, морсику смородинового налей… Будешь морсику?

Я неуверенно кивнула, и тут заметила, что с противоположной стороны стола на меня смотрят черные внимательные глаза Якова. Он не отвел их от моего встречного взгляда и продолжал выразительно смотреть на меня.

Мне Яков нравился. Я краем глаза все время следила за ним. Я просто «тащусь» от такого типажа. Черные кудри, смуглое продолговатое лицо, чувственные губы – вылитый цыган. А самое главное, он, кажется, не из стеснительных. Пожирал меня глазами, как голодный волк. У меня от его взгляда кольнуло под сердцем. Я даже заколебалась, не остаться ли мне здесь, как предлагал Саша на пару дней. Может быть, там на другой стороне стола сейчас сидит и мечтает обо мне моя настоящая судьба. Вот так неожиданно и случайно Аришка нашла свое счастье…. А потом мы вместе поедем к морю…

- Ты посмотри, как Яша на Арину смотрит, - услышала я голос Сашиной Катеньки, - иди сынок, развлеки гостью.

- Давай, сынок, иди, потанцевать пригласи. Не девка – огонь. Эх, и задала она мне жару в дороге! - протяжно рявкнул Саша и пьяно махнул рукой в мою сторону, - Вот какую невесту надо выбирать...

В этот момент к «моему» Яше подсела сочная девица с большими, как горы, грудями. Она, говоря что-то ему на ухо, навалилась на него своим пышным телом так, что я думала, ему уже не подняться. Но он молодец, устоял, даже глазом не моргнул. Ловко вывернулся из-под этой груды тела, пробрался между стульев ко мне, обнял меня за талию и потянул из-за стола за собой.

- Пойдем, потанцуем?

В центре залы скучно топтались несколько молодежных пар. Яша обнял меня и задышал в затылок. Высокий, красивый, страстный, немножко пьяный, а потому раскованный и смелый. Его угольные глаза прожигают меня насквозь. Старая, времен молодости моей мамы, магнитола, издавала звуки такой же старой, как она сама, мелодии, название которой я даже не знала. Яков неловко переминался с ноги на ногу, задавая тон нашему танцу- однообразное топтание под музыку. Он касается губами моего уха, а руки его с талии постепенно соскальзывают все ниже и ниже. Что еще бедной Арише надо, чтобы с ума съехать?

Душа моя потянулась к этому экзотическому красавцу с высшим образованием. А тело ощутило его ответный зов. Это - настоящая любовь, с первого взгляда и на всю жизнь. Все мои подружки просто с ума от зависти сойдут, когда я вернусь в Новосибирск с таким мужем.

Как вернусь? Нет. Так дело не пойдет. Такой бесславный конец мечте всей моей жизни? Нет уж. Дудки. Вот если бы он поехал со мной на юг. А потом уже видно будет…

- Ты где учишься? - спросил Яша.

- Я тоже уже кончила, где училась, - уклончиво ответила я.

- Хорошо. Значит, ты тоже теперь свободный человек и можешь сама выбирать, что делать и куда ехать. Я вот уже решил, куда отсюда уеду.

- Куда? – с надеждой спросила я.

Я застыла, превратилась в ожидание, надеялась, что мне повезет и Яша окажется таким же югоманом, как и я.

- Мне предложили хорошую работу в Санкт-Петербурге. Там семейным сразу же беспроцентный кредит на квартиру дают. Ты бы поехала в Санкт-Петербург, если бы тебя туда кто-нибудь пригласил?

- Не-ет. Я хочу на юг, - разочарованно протянула я.

- Что там делать? На юг надо в отпуск ездить. А жить там глупо. На юге нет перспектив для карьерного роста и зарплаты маленькие. Ладно. Что мы сейчас об этом говорим? Пойдем, прогуляемся. На луну посмотрим, под луной посидим…

Яша перестал топтаться и потянул меня за руку из дома в вечерние сумерки. Не успели мы выйти «под луну», как он обхватил меня за плечи и крепко прижал к себе.

- Я тебе нравлюсь? - спросил он.

А я так расстроилась из-за этого его Санкт-Петербурга, что нам не по пути, и думала только об одном, как бы мне теперь «не залететь» с таким темпераментным ухажером. Кажется, у Яши намерения были «самые серьезные», а в моем организме время для интимных отношений было не самое безопасное. К тому же презервативы в этой деревне, может быть, и не приняты. Вон у Яшиной мамы мужа нет, а детей трое, и все – не похожие друг на друга.

Не дождавшись моего ответа, Яша сказал:

- Ты не бойся меня.

- А я и не боюсь, - пробормотала я.

- А почему ты дрожишь?

Я поежилась. Я не чувствовала дрожи. Потом поняла, что со стороны Яши это был такой заход, чтобы я не подумала сразу что-то интимное. Он, как бы, обнимет, чтобы согреть, а там дальше все само собой получится.

- Я тебя согрею, - сказал Яша, обхватил меня за плечи и прижал к себе и под романтической лай собак стал меня целовать.

Поцелуи у него были крепкие, а руки такие ласковые, что ноги мне отказывали. Все мысли отлетели к этой самой луне, под которой Яша меня целовал, кроме одной – «что мне делать?». Еще немного и от меня осталось бы безвольное приложение к Яшиному удовольствию. Но я все-таки сделала над собой последнее титаническое усилие. Решительно отстранилась от Яшиных объятий и, как можно убедительнее, сказала:

- Яшенька, я в туалет жутко хочу, отпусти, я сбегаю.

- Давай, - просто согласился он, - я тоже отолью.

Он по-простому отвернулся к кустику, и почти сразу же послышалось журчание напористой струи о листву. А я попятилась через помидоровые грядки в огороде. Тихо-тихо отошла подальше, с трудом в темноте отыскала Сашину фуру и спряталась в ней. С улицы до меня доносились женский смех, взвизги и пьяные мужские голоса. У меня сердце кровью обливалось, от мысли, что та сочная деваха, что к Яшке за столом липла, теперь мое место рядом с ним заняла. Обидно было до чертиков. Но все же я выдержала, потому что понимала, что иначе, мне до моего юга не добраться.

Утром я вылезла из кабины, умылась у колодца. Добрая местная собачонка повиляла мне хвостиком из-за калитки с надписью «во дворе злая собака». Я забрала из кабины свой «баул» с вещами и пошла в сторону звуков большой магистрали…

Поселок, в котором я задержалась по вине Саши на лишний день, растянулся вдоль трассы в линию избушек-кафешек, к которым постоянно подъезжали и отъезжали машины. Я подумала сначала, что при таком скоплении транспорта будет легко подобрать нужный мне вариант. Но, оказалось, что выбор у меня был небольшой. Я долго ходила между машинами, присматривалась к водителям, узнавала направление движения. Наконец, часа через полтора тщетных поисков попутки, мне повезло, мужчина средних лет, не очень приветливый, собирался ехать до Краснодара. Он очень не хотел брать меня с собой. Видя такое его нежелание, я скорчила самую несчастную на земле физиономию, и мужское сердце не выдержало. Он, наконец, махнул рукой.

- Ладно, садись.

Его звали Саша, также как моего вчерашнего водителя, и он так же, как и тот Саша гнал до Краснодара фуру с каким-то товаром. С этим Сашей мне повезло немного больше, та как он оказался не таким общительным, вернее, совсем неразговорчивым

Если смотреть вперед через лобовое стекло, то уже не замечаешь, что сидишь в громко лязгающем и дурно пахнущем чудовище, и возникает ощущение полета. Кажется, что летишь над серой лентой трассы и видишь краем глаза, как милое степное разноцветие проносится мимо, почти сливаясь в радужную полосу. Чуть дальше в обозримом пространстве проплывают разнопородные лесополосы, а за ними уже совсем медленно – квадраты свежераспаханных или уже во всю зеленеющих полей, вытягивающиеся по законам перспективы в почти неподвижный небесный горизонт, расчерченный белесыми перьями, по которому ослепительное солнце с послушной ленцой плывет вслед за тобой.

Убаюканная дорогой и однообразием пейзажа за окном, я заснула, прислонившись к прохладному стеклу боковой двери. Проснулась я оттого, что стукнулась об это стекло лбом. Сильно. Потерла лоб. Кажется, будет синяк. Мы стояли в веренице дальнобойщиков. Вдоль колонны ходили с подозрительным видом инспекторы ГАИ. Из машин к ним соскакивали люди и совали в руки бумаги. Один инспектор брал бумаги в руки и внимательно их рассматривал, а другой в этот момент лез в кузов.

- А чо они проверяют? – спросила я.

- Документы и груз.

А что, если меня тоже начнут проверять? Из документов у меня было только свидетельство о рождении и аттестат об окончании средней школы - интернат города Новосибирска со средним баллом 3,8.

Когда директор школы выдавал мне это аттестат, он сказал, пожимая руку: «Твой аттестат, Арина, это всего лишь оценка знаний. Дай бог, чтобы они тебе никогда не пригодились».

- А у пассажиров документы проверяют? - спросила я, опасливо поглядывая в окно на неумолимо приближающегося человека в погонах.

Вообще-то я военных люблю, потому что они в своей форме выглядят так, словно принадлежать к особой избранной касте людей. У меня парень был – курсант, Славой звали. Хорошо рядом с парнем в военной форме идти. Девчонки жадными глазами провожают и злословят за спиной. Завидуют, значит. Плохо, когда этот парень начинает тебя «динамить». Позовет на свидание и не приходит, потому что в это время начальство на него другие виды имеет. Приказ для военного человека важнее всего.

А что если у этих инспекторов приказ всех, кто без удостоверения личности, отправлять маме с папой? Ссадят меня и под конвоем привезут к маме на Турухан, вот и закончится моя мечта.

- Паспорт, что ли? Могут проверить. И даже, скорее всего, проверят.

Когда пришло время получать паспорт, нас с уроков отпустили в паспортный стол. Там была длиннющая очередь, а я, пользуясь, случаем, безнаказанно прогуливать занятия, ходила по городу. Ну почему эти «слуги народные» из получения никому не нужной бумажки устраивают светопреставление и душегубку. Вот мне лично этот паспорт не нужен, да и свидетельство о рождении могут засунуть себе куда подальше. В общем, к своей очереди сдать документы я опоздала. «Позже получу», - решила я и благополучно забыла.

- А ты чего это так забеспокоилась, ты случайно не сбежала из дома? - подозрительно спросил Саша.

- Не волнуйтесь, меня отпустили, - ответила я неуверенно.

Да, конечно, меня отпустили. Тут я не соврала. Но отпустили меня с Аликом. А Алик утром, не обнаружив меня рядом, мог очень сильно разозлиться. Сейчас он уже в своем Тамбове. А это значит, он уже мог позвонить своей маме и признаться, что у них с планом поженить нас ничего не вышло, и, что я сбежала в неизвестном направлении. Та могла сказать об этом моей бабуле. Бабуля в этом случае, конечно, уже пошла в милицию, а милиция уже объявила меня в розыск. Получается, что в случае проверки документов, вместо юга мне светит только мамин Турухан, на крайний случай, бабушкин Новосибирск.

- Что-то ты не очень уверенно отвечаешь. А? Ты понимаешь, что, если тебя ищут, у меня могут быть неприятности. Ладно, не время сейчас спорить с тобой. Мне в любом случае, нельзя пассажиров возить. Закон в нашей автоколонне такой вышел после всяких терактов. Ты заберись-ка подальше в кабину, я тебя накрою дерюжкой, чтобы не заметили.

Саша перегнулся со своего сидения назад, покопался там, вытащил и тряхнул несвежего вида тряпку. Из нее посыпались песок и опилки.

- Не, я не буду под дерюжкой. Она у вас грязная. Я лучше потихоньку вылезу. Пойду вперед, будто я местная прохожая. А вы, когда проедете, подберете меня дальше. О-кей?

Саша тяжело вздохнул и махнул на меня рукой.

- Ну и взбалмошная же ты девчонка. Делай, как знаешь.

Дождавшись, когда один инспектор залезет с головой в кузов очередного грузовика, а его напарник повернется спиной, я соскочила на обочину. Соскочила – это слишком громко сказано. Вывалилась, как мешок, в ароматную траву, усыпанную мелкими голубенькими цветочками, выпрямилась, подтянула пакет с вещами под мышку поплотнее и пошла вдоль колонны с независимым видом. Проходя мимо милиционера, заглянула нахально в бумаги, которые он держал в руках.

- А кого ловим-то?

Мне никто не ответил. Инспектор равнодушно смерил меня взглядом. В другое время я бы не отстала, пока не ответили. Но теперь мне лишнее внимание было не с руки.

Мои ноги в изрядно поношенных босоножках скользили и выворачивались на белом разнокалиберном щебне, но я продолжала идти дальше по обочине дороги. Теперь, когда мой Юг был ближе на целых два с половиной дня, дальнейшее сокращение расстояние было моей единственной целью. Сколько требуется времени, чтобы от Волгограда добраться до Черного моря? По карте – совсем мало. Каких-нибудь несколько сантиметров. Что будет дальше, когда я достигну своей географической цели, я себе слабо представляла.

Может быть, когда-то в прошлой жизни я жила на юге и нежилась под ласковыми лучами южного солнца. И теперь зов моих ген тащит меня на мою историческую родину. Вполне естественное предположение. У меня темно-каштановые волосы и южнорусский тип лица.

Мой парень, Руслан, меня «казачкой» называл, говорил, что я похожа на главную героиню из фильма «Тихий Дон», Аксинью. Тоже мне, «Григорий», нашелся. Козел... Я к нему со всей душой, а он… стал увиваться за моей подружкой, Светкой, прямо у меня на глазах. Что ему в голову пришло, не знаю. Мы со Светкой подружки «не-разлей-вода». Она меня в обиду не даст, и я за нее всегда постою. Мы даже собирались вместе на юг. Но ее родственники из Иваново отправили ее в Москву, учиться на модельера. Так вот. Мы со Светкой придумали, как отомстить за такую наглую измену. Светка сделала вид, что жаждет ему отдать свою «девичью невинность» и потащила его купаться при луне, чтоб, значит, при этом была романтика. И когда он разделся, она его сфотографировала пару раз со вспышкой. Он от неожиданности не успел даже свое «хозяйство» прикрыть. Хорошие фотографии получились. Мы их раздали девчонкам в его школе. В следующий раз подумает, прежде чем изменять своей девушке с каждой встречной.

Я шла минут двадцать, постоянно оглядываясь в нетерпеливом ожидании, когда меня догонит сашина фура. Мимо меня, набирая скорость, проносились дальнобойщики уже прошедшие контроль на КП. Я уже устала с непривычки идти пешком, а Саши все не было.

Совсем недалеко от меня, чуть впереди, затормозил небольшой разноцветный, бело-синий, автобусик без рейсовой таблички. Из автобуса соскочили две девушки и побежали к лесополосе. Вслед за ними вышла миловидная и очень стройная женщина, видимо, старшая «по званию» и закричала вслед:

- Девочки поторопитесь, мы стоять долго не можем.

Потом чуть потише добавила:

- Только что были на стоянке, говорила всем «сходить в туалет, все дела переделать». Двух часов не прошло…

- Агата, они вместо «дел» кокетничали с мальчиками из футбольной команды.

Из окна высунулась белокурая голова с симпатичным личиком. Женщина обернулась, чтобы ответить и тут заметила меня, подошедшую к ним совсем близко.

- Это что за явление народу, - удивленно спросила она, окидывая меня оценивающим взглядом, - ты кто? Местная что ли?

- Нет, я проезжая.

- И куда же ты проезжая?

- На юг, куда же еще.

- Ты собралась туда пешком дойти?

- Не-е. Меня сейчас здесь подберут.

- Будешь ждать, когда подберут или, может быть, с нами поедешь? - неожиданно спросила Агата.

-С вами, - тут же согласилась я.

В одно мгновение я решила: что мне ждать Сашу, если я могу добраться гораздо быстрее на этом шустром автобусике. Девчонки вернулись и уже забрались в автобус. Я рванула за ними, боясь, что женщина передумает, и дверь в автобус закроется раньше, чем я успею в него сесть.

В автобусе, кроме молодого парня – водителя – сидели с десяток красивых молоденьких девчонок примерно моего возраста. Автобус был загружен, коробками, чемоданами, всякими осветительными приборами, штативами. Оказалось, меня к себе подсадила группа начинающих топ-моделей. Агата собрала этих девушек по разным городам из разных модельных агентств и теперь возила по кастингам и конкурсам. Девчонки сначала обрадовались моему появлению, тут же переключились с обсуждения диет и последних съемок на меня и стали допрашивать, кто я, куда и зачем еду.

Круглолицая мулатка Даша, услышав о моей мечте, предложила:

- Давай с нами. У нас съемки будут как раз на Черном море. Поучишься, может, сама моделью станешь.

- Дарья, - одернула ее Агата, - когда вы станете руководителем модельного агентства, будете сами подбирать себе группу, а здесь пока еще я решаю, кто едет с нами, а кого я высажу по пути, если будет слишком много на себя брать. Вы здесь не самая лучшая модель. Так что сидите и помалкивайте.

- А что вы тогда мою маму полдня уламывали, чтобы расписку написала, если не нужна? – обиделась Даша.

Я замахала руками, пытаясь предотвратить конфликт.

- Нет-нет. Я вспомнила, нам не по пути, я не хочу с вами. Мне сейчас нужно ехать совсем в другую сторону…

- А что вы Агата так на Дашку взъелись. Она просто предложила девчонку по пути подвезти, - за Дашу вступилась серьезная кареглазая девушка с длинными прямыми каштановыми волосами, - не хотите брать, так зачем разрешили в автобус сесть.

- Да я не еду уже с вами, не ссорьтесь, - сказала я.

Но конфликт назревал, не смотря на то, что я всеми силами старалась его погасить. Нет уж, лучше ехать с болтливым мужиком, чем с будущими супермоделями.

- А ты на Агату рот не разевай, - на кареглазую налетела какая-то блеклая худосочная девчонка, видимо из подхалимок, - Агата из вас пытается людей сделать, столько денег тратит, а вы тут права качаете, как дома. Дуйте обратно в свою Калугу, рекламировать местный индпошив.

- Хватит, девочки, - прикрикнула на расшумевшихся подопечных Агата, - я здесь решаю, кто куда едет, и кто что рекламирует. И мои действия не обсуждаются.

- Агата, зачем тебе эта «калоша»? Она толстая и даже одеваться не умеет, – вступила в разговор капризная куколка с переднего сидения.

Я оскорбилась. Может быть, я и не супермодель, и веса у меня больше, чем следует, но так обзывать меня ни с того, ни с сего – это уже слишком. Я даже в благодарность за проезд такого терпеть не стану.

- На себя посмотри «швабра». Ты со своей внешностью уже прошлогодний снег. Сейчас полненькие в моду входят, усекаешь? - вызывающе заявила я

- Агата, она оскорбляет. Ссади скандалистку. А то из-за нее все девчонки переругались. – ахнула «куколка»

- Вам повод не нужен, чтобы ругаться, - встрял в разговор до сего момента молчавший водитель, - сколько еду, вы все время собачитесь.

- Ариша, а ты сама хочешь с нами остаться? – спросила меня Агата.

- Не зна-аю, - я колебалась.

Идея стать какой-нибудь известной супермоделью мне понравилась. Все девчонки из общежития от зависти лопнут, когда увидят мои фотки на всех модных журналах. Руслан будет себе локти кусать, что потерял меня навечно, и Яшка тоже жалеть обо мне в своем Санкт-Петербурге.

- Ладно, вечером мы будем в Ростове. Остановимся в мотеле, там и обсудим подробности. Только тебе с сегодняшнего дня придется сесть на диету и постоянно работать над телом. Я могу сделать из тебя модель, не международного масштаба, конечно, но спросом твоя внешность будет пользоваться. Это я обещаю.

- Ариша, я тебе такую диету порекомендую. Я за неделю три кило сбросила, - обрадовалась мулатка Даша.

- А спросом – это как? – поинтересовалась я неуверенно.

- Это значит, тебе за нее, за твою внешность, если у Агаты что-то из тебя получится, в чем я лично сомневаюсь, платить будут, глупышка, - хихикнула блеклая подхалимка Агаты.

- Кто будет платить?

- Вот, дурочка, контракты на твои съемки будут заключать. А ты что подумала? Агата, она подумала, что ты интимуслуги предлагаешь.

- А ты сама не помнишь, как тут оказалась? - съязвила Даша.

- Хватит, - прикрикнула на распалившихся девчонок Агата, - всю дорогу кости друг другу моете. Вам ведь вместе работать все лето. Конкурентками вы станете, когда вам выгодные предложения начнут делать, а сейчас вы пока мои со всеми вашими потрохами. Все, кого я прогоню, никогда себе в модельном бизнесе работу не найдут, все поняли? Даша, тебе последнее предупреждение. Еще один конфликт – куплю тебе билет в Калугу и сама посажу на поезд.

Вечером Агата расселила девочек по номерам – по двое-трое в номере, меня пригласила переночевать к себе в номер. Она разложила приятно пахнущие баночки на зеркале в ванной комнате. Намазывала на свое лицо, шею, плечи и руки маски, смывала, потом наносила мазь и все время задавала мне вопросы. Так она выпытала почти всю мою подноготную. Я даже призналась, что забыла себе выписать паспорт и поэтому вынуждена скрываться от милиции.

- Я возьму тебя, - сказала, наконец, Агата, - только учти, что отныне я – твой бог. Ты должна слушать меня и исполнять все, что прикажу тут же. Если не будешь слушаться, сдам тебя в милицию. Разденься.

Я неуверенно потопталась на месте, не понимая, что она от меня хочет.

- Что стоишь? Раздевайся и покрутись, я посмотрю, что из тебя можно слепить. Что ты стесняешься. Снимай все. Так и знала. Ты – слишком зажатая. Тебе придется все время обнажаться перед чужими людьми. Начни над собой работать. Полюби свое тело так, чтобы тебе хотелось им похвалиться перед другими. Ты же хвалилась в школе перед подругами своими отметками?

Я не успела ответить, в номер постучали. Я открыла дверь. Вошел мужчина средних лет невысокий, плотного телосложения, полностью лысый, но, в общем, приятной наружности. Смерил меня взглядом:

- Это что за «чудо в перьях»?

- Кира? Ты какими судьбами здесь?

- Да вот, встретил на автозаправке знакомый автобус. Узнал, что ты здесь. Решил, дай навещу свою старинную подружку.

Намазанная кремами Агата аккуратно, фактически, коснувшись только воздуха около губ, поцеловала Киру. Щеки ее зарозовели.

- Старинную. Хорошо, что не сказал: «старую». Ты с нами переночуешь?

- Куда же я от своей нестарой красавицы.

Агата повернулась ко мне.

- Знаешь, Ариша, иди к девчонкам в 10й номер. У них там кресло есть. Переспи ночку на кресле. Мне сегодня с тобой некогда заниматься.

- А что? Это твоя новая будущая звезда? У нас новые веяния в моде на топ-модели? - поинтересовался Кирилл.

- Сырой материал. Работать и работать. – Агата махнула пренебрежительно рукой.

Я обняла свой пакет и двинулась к двери. Кира продолжал мне загораживать проход.

-Вы меня выпустите, если хотите со своей старинной подружкой наедине остаться, - сказала я, пытаясь его обойти.

- Сырой, говоришь? А за словом в карман не лезет, будто готовый.

- Кирилл, хватит уже. Не смущай девушку, она новенькая. Поймет все не так.

Закрыв за собой дверь, я услышала голос Киры:

- Все она так поймет. Если она не дура, то поймет, что у нее данные не те, чтобы поражать с первого взгляда. Чтобы пройти отбор в конкурсе или на кастинге, ей придется уговаривать «нужных» людей в более интимной обстановке. Ты сама - то помнишь, как становятся королевой красоты? Времена меняются, но модельный бизнес – нет.

Что-то мне расхотелось идти в модели. Мучить себя диетами, спортивными упражнениями, постоянно показывать свое тело мужикам с сальными глазами, а потом выясниться, что я не настолько хороша, чтобы победить на конкурсе сама по себе со своей красотой, и для этого мне нужно будет уговаривать какого-нибудь мужика с отвисшим брюшком и залысинами во всю голову. Я ж не дура, понимаю, что такое «уговаривать». Фу-у-у. На фиг мне такая жизнь. Я хочу любить того, кто мне нравится, есть то, что нравится, делать то, что доставляет радость.

Было уже темно, я села на крыльце мотеля, в тяжелых размышлениях. Подъехал и припарковался около меня наш автобусик.

- Ты что здесь сидишь, - спросил водитель, - мест в номере не хватило?

- Ага. К Агате знакомый приехал.

- Понятно. А с девчонками что не пошла? Ладно, не отвечай, и так понятно. Ну, тогда пошли ко мне в номер, у меня кровать широкая.

Я посмотрела на водителя раздраженно – хамит что ли? И уже хотела на него «всех собак спустить» за разочарование, которое я только что испытала, но увидела его веселые глаза и неуверенно спросила:

- Шутите?

- Как тебе угодно, так и понимай, - заулыбался водитель.

- Вы меня лучше в автобус пустите. Я там переночую, а утром уйду. Не хочу я с вами больше ехать.

- Понятно. Ну, как знаешь. Уговаривать не стану, хотя я бы от такой соседки на ночь не отказался.. Ночуй здесь. Только я тебя закрою в автобусе, у меня там дорогая аппаратура лежит. Не дай бог, пропадет. Утром пораньше приду, тебя открою.

Утром я вышла на магистраль раньше, чем проснулись мои вчерашние попутчицы. Уже совсем рассвело, а я продолжала свой путь одна. Просто шла, не голосовала. Мне было грустно. Вкрадчивый шорох шин заставил меня оторвать свой взгляд от однообразно серой полосы дороги. Рядом притормозил легковой автомобиль-универсал. Окно правой передней двери открылось, из него высунулась голова мужчина средних лет очень интеллигентной наружности. Он был чем-то похож на моего учителя физики. Когда он заговорил, я поняла чем – очками.

- Тебе куда, девушка? – спросил он.

- А вам что в этом? – осторожно в ответ спросила я.

Кто его знает, зачем он остановился рядом. Обычно легковушки сами на дороге не подсаживают, а я лично его не тормозила.

- Ну, я думал, ты ищешь попутку, чтобы куда-то доехать побыстрее. Если ошибся, извини.

Голова убралась обратно в салон. Стекло стало закрываться. Слово «побыстрее» в его фразе было ключевым. Конечно, мне надо было, чтобы «побыстрее». А то на этих фурах-черепахах я не доберусь до своего юга до скончания века. Я ринулась к машине.

- Эй, как вас, дядя. А вы случайно не на юг едите?

Закрывшееся было тонированное боковое, стекло снова отодвинулось.

- Мне нужно в Сочи. Я ищу себе штурмана.

- И я в Сочи, но только я не штурман. Мне всего 17 лет, - сказала я, специально упомянув возраст, чтобы он знал, что, если «что», за меня по закону ему «ой-как» достанется.

- Штурманом можно быть в любом возрасте, если у тебя со зрением все в порядке, - ответил он и добавил, указав на левую заднюю дверцу машины, - Тебе туда, господин штурман.

Когда я залезла в салон, то поняла, что он имел в виду под «штурманом». Руль-то у него, как и в Аликиной машине, был с правой стороны. Что ж, мне не привыкать «дорогу смотреть».

- В Саратовской и Волгоградской области отвратительные дороги и безобразно узкие. Чтобы обогнать, приходится выезжать на встречную полосу. Если впереди едет грузовик или автобус, мне с этой стороны за ними не видно дороги. Очень трудно обгонять такие машины. У тебя будет задача такая: смотри все время вперед и говори, когда дорога на встречной полосе будет свободна или когда машины будут очень далеко. Будь внимательна, некоторые из них едут с зажженными фарами, их далеко видно, а некоторые не зажигают фары.

- Знаю-знаю. Не в первый раз. Я своему знакомому до Тамбова помогала «тачку» перегонять, - прихвастнула я.

- Повезло мне, значит, со специалистом поеду, - пошутил водитель.

Меня распирало от гордости. Конечно, теперь я - важный в дороге человек, помогаю водителю, а не просто еду «нахаляву». И я рьяно взялась за исполнение своих обязанностей, статус «специалиста» обязывал. Но мой темперамент и азарт никак не помогали мне в правильных расчетах.

Я прислонила голову к стеклу, стараясь заглянуть за впереди идущую фуру.

- Все. Давай! – закричала я, имея в виду, конечно, что никого нет на дороге и пора идти на обгон.

- Что давай? Что все? Говори «свободно», если увидишь, что встречная полоса свободна. Так и тебе, и мне будет понятнее.

- Ладно, - охотно согласилась я, и, заметив вериницу машин, едущих навстречу, крикнула, - Нет.

- Что «нет», свободно или нет?

- «Нет», значит нельзя, поэтому «нет». А вот теперь «давай».

- Что «давай»? – начал раздражаться водитель.

- Да, свободно же. Чего вы ждете? – возмутилась я его непонятливости.

Поняв, наконец, мою команду, водитель вырулил на встречную. Пока машина набирала скорость, впереди неумолимо приближались зажженные фары. Он напрягся, его руки до бела вжались в баранку. В нескольких сантиметрах от левого крыла пронесся встречный автомобиль, дорогу которому мы едва успели уступить. Как только водитель отошел от шока, то начал тихо ругаться, кажется, по-матерному сам себе под нос. Я молчала. Я и сама до чертиков испугалась, только я, когда сильно пугаюсь, теряю дар речи. В тот момент, когда перед моим носом на долю секунды оказался капот чужого автомобиля, и я увидела страшные глаза того, кто сидел там за рулем, и при этом раздался ужасный «вжик», а машину нашу встряхнуло от удара воздушной волны, у меня наступил столбняк, а горячий пот выступал, кажется, даже на пятках.

Через несколько минут мы нагнали очередной грузовик. Мой молодой организм уже восстановился, и я готова была исполнять свою миссию. А вот мой «напарник» за те несколько минут, что мы ехали вместе, кажется, немного состарился

- Покажите дорогу, - потребовала я.

Это означало, что водитель должен был немного сместиться влево, чтобы я увидела едет кто-нибудь на встречной полосе дороги или нет. И тогда, если бы никого не было, то можно было бы начать обгонять впереди идущий грузовик.

- Лучше не надо, - попросил водитель.

Его очки устало блеснули.

- Как это? Мы чо, будем плестись за этой улиткой? Свободно же. Успеете обогнать, - возмутилась я, показывая на старенький грузовик впереди.

- Здесь обгон запрещен. Сплошная полоса. По правилам нельзя, оштрафовать могут очень сильно.

- Да не бойтесь вы. Нет же ментов. Да гоните же, пока «встречников» нет.

Водитель крякнул недовольно, но все-таки вырулил на встречную полосу. Как раз начался подъем, когда мы поравнялись с кабиной грузовика. Вдруг из-за пригорка прямо на нас выскочила легковушка и бешено замигала нам фарами. Даже мне в тот момент стало ясно, что перегнать грузовик мы не успеем. Время стало двигаться очень медленно. Грузовик медленно сдвинулся чуть назад. Встречная легковушка так же медленно подставила крыло, уходя на обочину. Переднее колесо грузовика показалось в устрашающей близости от задней двери. Наша машина вильнула на свободные сантиметры дороги между крылом легковушки и колесом грузовика. И дальше время, словно, компенсируя задержку, помчалось в ускоренном темпе, секунды бежали в ритме ударов моего сердца. Я оглянулась, оба – и грузовик и легковушка стремительно удалялись назад. Кажется, они остались оторопело стоять каждый на своей половине обочины.

Водитель больше не ругался, только дышал с хрипотцой. Его пальцы на баранке дрожали мелкой дрожью. Только минуты через три он, наконец, смог произнести другие слова, кроме «блин-блин-блин».

- Сам виноват, не надо было тебя просить. Вот ведь «штурмана» бог послал - прямиком на тот свет.

Потом помолчал и как заорет:

- Ты что, не понимаешь, когда тебе говорят, что «обгон запрещен».

- Нельзя, так и не обгоняйте. Чо вы маленьких слушаете, - стала отчаянно оправдываться я.

Он нервно хмыкнул. На маленькую я в его представлении, кажется, не тянула.

После этого смертельного номера с обгоном он перестал просить меня «посмотреть дорогу» и стал управляться самостоятельно. На мои несмелые реплики «давайте, скорее, успеете обогнать», он больше не обращал внимания. Наши отношения потеплели. Мы, наконец, познакомились. Его звали Дмитрий Александрович.

- Ты к кому-то едешь? К родственникам? У тебя там дом или дача будет?

Дмитрий Александрович задавал такие наводящие вопросы, что мне даже не потребовалось сочинять легенду.

- Ага, - ответила я, - У меня там все будет.

- Это хорошо, когда на юге есть к кому приехать. А у меня там никого нет. Я вот решил съездить в отпуск на Черное море. Сто лет не был. А тут про Сочи стали талдычить по телевизору. Все уши прожужжали. Куда ж еще ехать, когда все только о Сочи и говорят? А ты где там будешь жить. В центре или может быть в Лазаревском, в Хосте или Адлере?

- В Центре.

- Отлично, поедем вместе. Высажу тебя в Центре.

Стемнело. Дмитрий Александрович притормозил около вывески «мотель».

- Надо отдохнуть. У меня сегодня был очень тяжелый день. Мы уже около Краснодара. Осталось совсем немного, но у меня уже нет сил.

Я бы ехала дальше. В темноте даже интереснее, красивее. По дороге раскинулись гирлянды разноцветных фар. Было ясно, что движение на этой трассе не замирает даже ночью.

За дверью мотеля с глухо звякнувшим колокольчиком мы сразу же уперлись в бар, на стойке которого висел листок с надписью «клиент всегда не прав». После трех попыток вызвать человека, выделяющего приезжим комнаты, из глубин служебных помещений мотеля к нам выползла вялая полная кателянша преклонного возраста и равнодушно повела нас наверх.

- А сколько у вас номер стоит? - поинтересовалась я, ощупывая денежные бумажки в кармане.

- Полторы без удобств, удобства на этаже. Две двести с удобствами в номере.

- Давайте полторы, - попросил Дмитрий Александрович.

-Давайте, я лучше в машине переночую. Заодно, машину посторожу, - осторожно предложила я.

Мне даже сложиться напополам денег за мою часть номера не хватило бы.

- Машина никуда не денется. А вот, если с тобой в машине что-то случится, то у меня будут проблемы.

Дмитрий Александрович отсчитал кастелянше деньги прямо в руки, и та ушла, оставив ключи в замке одной из дверей в коридоре.

- Видишь, номер трехместный, выбирай себе кровать, а я пойду, схожу кое-куда...

Прежние постояльцы, видимо, были курящие. Комната пропахла вчерашним табачным дымом, даже свежий воздух не хотел проникать сюда в полуоткрытое окно, зато через него свободно врывались звуки ночной магистрали. Вся мебель – три тумбочки, две кровати, полуразвалившийся диванчик и вешалка на стене. Я заколебалась, стоит ли оставаться в этом месте, но тут вернулся Дмитрий Александрович и протолкнул меня дальше в номер.

- Располагайся. Все это в нашем распоряжении на целые шесть часов. Мало, конечно, чтобы как следует выспаться, но лучше завтра пораньше выехать, чтобы пораньше приехать в Сочи.

Я брезгливо ощупала кровать около окна.

- Да, «не фонтан» номерочек. Но это всего-то на шесть часов сна, - повторил Дмитрий Александрович и проверил на прочность кровать у стены, - Есть хочется. Может быть пойдем сначала, перекусим? Я угощу тебя.

Мы спустились в такой же неприветливый, как надпись на листке, бар, невкусно поели. Вернувшись в номер, мы, не раздеваясь, завалились на шаткие кровати. Я – на ту, что у окна, Дмитрий Александрович – у стены. Еще некоторое время, лежа в темноте, мы задушевно разговаривали о жизни. Вернее, в основном, говорил Дмитрий Александрович. Рассказывал о работе, о жене, о дочке, которая оказалась того же возраста, что и я, об отпуске и его большом желании купить дачку на юге. А я ничего не рассказывала. Собственно истории у меня были не очень цивильные для такого взрослого дяди. Не станешь же ему рассказывать о том, как мы со Светкой прикалывались над заведующей интернатским общежитием, наряжаясь в парней, и залезали у нее на глазах в окно собственной комнаты.

Вот была потеха, когда разъяренная Нинусик (так мы звали между собой Нину Ильинишну) врывалась к нам без стука и металась по маленькой комнатушке, заглядывая в шкаф и под кровати. Где там, под нашей железной кроватью, было спрятаться нормальному пацану. Если засунуть голову, то задница там уже не умещается. А в шкафу мы хранили массу всяких вещей с самого детства. Он был всегда забит до отказа. И все равно Нинусик тыкала туда руками, пытаясь нащупать коварного нарушителя девичьей невинности. В этот момент она была похожа на фрица из кинофильма о второй мировой войне, который тыкал в стог сена штыком, чтобы обнаружить там партизан. Вообще-то, я не самая остроумная. Шутку с парнями в форточке не я придумала. Но все равно доставалось мне. Нинусик уходила «не солоно хлебавши», уверенная в том, что мы перед ее приходом спрятали-таки своих парней где-то в общежитии, и грозила мне толстым, как она сама, пальцем: «Эх, попадешься ты мне Арина. Я тебя за все твои штучки упеку…». Куда она собиралась меня упекать, я так и не узнала, так как ни разу не «попалась».

На следующее утро я проснулась в счастливом предчувствии. В воздухе витало радостное возбуждение.

Глава 2. Я лечу

Я лечу по крутым подъемам и спускам серпантина, гляжу на море, и душа моя поет. Этот влажный запах незнакомых цветов и близкого моря, он так ласково щекочет ноздри! Чем ближе моя мечта, тем больше я возбуждаюсь и готова на сумасбродные радостные поступки.

Я заболела югом давно, еще тогда, когда жила в самом северном туруханском посёлке. Холодные зимы и промозглые осенние дожди доводили меня до исступления. Я становилась не объяснимо раздражительной. Маме было не до моих капризов – она зарабатывала нам на жизнь, поэтому отвезла меня в Новосибирск к бабушке. Бабуля водила меня по врачам, думая решить мои психологические проблемы медицинским путем. Но вскоре из-за сложностей с деньгами и житейских неурядиц с ее соседками по коммунальной квартире, она устроила меня в новосибирскую школу-интернат. Но и там я постоянно хотела на юг с вечно-зеленой травой, переливчатым пением птиц, желтым горячим песком и ослепительным солнцем на изумительно голубом небе. Таким я его себе представляла по приключенческим фильмам о тропических островах и туристическим рекламным роликам.

- Вот за этими горами море. Еще немного осталось покрутиться по горному серпантину, - голос у Дмитрия Александровича стал умиленным.

Я ерзала на месте от нетерпения. И вот, наконец, бескрайняя водная гладь, обрамленная зелеными кудрявыми утесами. Дмитрий Александрович открыл окно со своей стороны. В салон ворвались звуки – пение птиц, визг тормозов на поворотах и рокот моторов, обгоняемых нами машин. Тугой поток воздуха наполнил легкие непривычными запахами моря и незнакомых цветов.

- Сейчас пока Туапсинский район. Но скоро начнется Сочи. Красота-то какая! Горы, море, а запах! Эх, жаль, что за рулем. Полюбоваться бы, - Дмитрий Александрович глубоко вздохнул, шумно втянув в себя воздух.

- А давайте порулю вместо вас, посмотрите.

- Ты, что? Водить машину умеешь?

- А что? Разве это сложно. Знай, крути баранку и нажимай на педали. Я ж все видела. Не дура, запомнила.

Дмитрий Александрович засмеялся:

- Нет уж. Я живым хочу до моря добраться. Да если б и умела, не дал. Есть у тебя водительское удостоверение? Нет? Вот, видишь. Если я посажу за руль человека без водительского удостоверения, то меня оштрафуют. Хотелось бы, чтобы денег до конца отпуска хватило.

…Наверное, я была в прошлой жизни русалкой, но злая колдунья заколдовала меня. Мой хвост превратился в ноги… Стоп. Если я русалка, то, как родилась? Из икры что ли? Нет, такая легенда, не катит. Не хочу из икры…

- Все хватит, - прервал мои фантазии Дмитрий Александрович, - я дальше не поеду, хочу выйти в Лазаревском. Тут море красивее. Смотри, какая лазурь до неба.

- А я поеду в дальше в Сочи, - уверенно ответила я.

Дмитрий Александрович усмехнулся снисходительно.

- Сочи – очень длинный город. Он начинается отсюда, тянется вдоль моря и заканчивается грузинской границей. Так, что мы уже в Сочи. А если тебе нужно дальше, например, в Центр или в Адлер, вон остановка. Здесь хорошо ходят автобусы, садись в любой, который едет в ту сторону, - Дмитрий Александрович показал вперед рукой.

Вот так легко он меня высадил из машины, к которой я успела за время пути привыкнуть, как к своей. Даже обидно. Будто, угадав мои мысли, Дмитрий Александрович добавил:

- Жаль расставаться, но я уже выдохся и довезти тебя до твоего дома не смогу. У тебя деньги-то на автобус есть?

Пока я передвигалась автостопом, было ощущение защищенности, что те, кто меня везет, подумают и решат все, как лучше. Но с этого момента за меня некому принимать решения, а мне больше некому доказывать свою самостоятельность. Стало не по себе. Я даже на мгновение подумала, не остаться ли мне тоже в Лазаревском, недалеко от Дмитрия Александровича. Но он так беспокоился о моих мифических родственниках, что я не решилась увязаться за ним.

- Есть, - ответила я.

Обреченно сгребла в охапку свой пакет с пожитками и нехотя выкарабкалась из салона, охлажденного кондиционером, в горячий влажный воздух.

Дмитрий Александрович улыбнулся мне на прощанье немного виновато и съехал на одну из улочек, а я осталась стоять на остановке в ожидании транспорта, который повезет меня дальше к границе с Грузией. Жаль, что мы с ними теперь не дружим. Я бы не останавливалась до Поти.

«… Скорее всего, мой настоящий отец - грузинский князь. Они с мамой случайно познакомились в какой-нибудь командировке по обмену опытом рыбной промышленности и полюбили друг друга и, когда поняли, что их любовь материализовалась во мне, то захотели пожениться. Но коварные родственники подстроили так, что свадьба не состоялась. Они поссорили маму с папой, и теперь мама живет на севере, а папа - в Грузии…»

Я пошуршала в кармане денежками, выданными мне в качестве подъемных в интернате. На них я могла бы запросто добраться от Новосибирска до моего родного туруханского поселка. Хватит ли мне интернатских денег на билет до самой южной точки Сочи?

До сих пор за меня везде платили мои попутчики. Что поделаешь, если путь далек, а будущее туманно – поэтому следует тратить денежный «НЗ» осторожно, используя все возможности сэкономить. Моя гордость несказанно страдала от осознания зависимости и необходимости быть за это благодарной. Я успокаивала ее, как могла. «Ну и что? Я их об этом не просила. Значит, я им сделала одолжение, разрешив обо мне позаботиться. И пусть они думают, что меня облагодетельствовали, если им нравится. А если им нравится, значит, я им тоже доставила удовольствие. Надо друг другу доставлять удовольствие. В конце-концов, я им скрашивала путь. Так что мы - квиты …». Мама говорила - «гордыня самый страшный грех, после непослушания». Будем считать, что за время пути я переборола в себе этот недостаток и вышла на новый уровень самосознания.

На остановке две местные тетки громко перемывали своим квартиросъемщикам косточки:

- Кого он только не водит в свою комнату. Притон какой-то устроил.

- Да гони его, Валя, в шею. Сейчас сезон. Без жильца не останешься.

- Прогнала бы, только он мне за месяц вперед заплатил, и я уже на сберкнижку положила. Чтобы забрать обратно надо проценты банку заплатить.

- Ну, тогда пригрози ему просто. Скажи «выселю», может быть испугается и приструнится. Сейчас снять жилье не просто. Вон они все едут и едут. А я сдаю свою квартиру через «бюро» и сразу предупреждаю, кого мне надо селить, а кого не надо. Мне всякая шушера ни к чему, от них больше убытка, чем дохода.

- Не пущу больше мужиков. Семейных или девушек буду брать.

Подошел автобус, на «лбу» которого было написано Джубга – Адлер. Старушки по-молодецки ринулись в переднюю дверь и продолжили свой словесный марафон, начатый на остановке, уже в салоне автобуса, разместившись на передних сидениях.

- Сейчас девушки похлеще парней «за воротник закладывают». Молодежь нынче пошла никудышная. Семейных надо брать.

- А семейные с детьми. Эти еще хуже. Везде лезут. Все ломают, рвут, разбивают. Вот пожилые люди – лучший вариант. Все чинно, днем сидят дома, ночью спят. Выходят только утром и вечером.

- У меня однажды жили пожилые. Старик под солнцем нажарился. Его скорая увезла. Его жена тут же попросила рассчитать за комнату. Сообразила, что в больнице около своего муженька будет дешевле спать.

Я спросила водителя, скоро ли Адлер, и села сзади, чтобы оказаться подальше от замученных нелегкой жизнью арендодателей сплетниц. В автобусе было очень душно. Накаленный солнцем металл сжимал пассажиров со всех сторон. В открытые окна врывался жаркий полуденный воздух. Меня укачало от запаха бензина, выхлопа и постоянных поворотов, спусков, подъемов. Я терпела, пока не поняла, что дальнейшее движение чревато неприятными последствиями для пассажиров рядом. Тошнота просилась наружу. Воспользовавшись очередной остановкой, я бросилась к выходу. У двери задержалась, ожидая, пока в салон автобуса войдут те, кто собирается ехать, расплатилась за проезд.

- До Адлера еще четыре часа, если повезет не попасть в пробку, - остановил меня водитель автобуса, когда я совала ему деньги за билет.

- Я передумала, я здесь сойду.

- Из-за приезжих теперь везде пробки. Особенно в центре. Придумали всякие «саметы» и конференции. И что их всех сюда манит, - пробурчала толстая тетка, с трудом протискиваясь мимо меня внутрь.

- Ты спасибо скажи Колодяжному и Грачеву. Поманили с Путиным Олимпиадой. Теперь все к нам ринулись. Нашу землю скупают, - заворчала старушка на переднем сидении.

- Что вы ругаетесь. Вам же лучше. Земля подорожала? Стройки везде? Отдыхающих много? Все сочинцы только на недвижимости, еде и развлечениях кормятся. Работу сейчас стало легко найти, посмотрите в газету – всем требуются работники, - возразил ей мужчина, сидевший напротив.

- Все подорожало, а платят гроши, - вставила толстая тетка, с кряхтением водружаясь на мое место.

Мне очень хотелось сказать ей: «что ж тебя с твоих грошей так разнесло», но было не до перепалок. Мне срочно был нужен большой глоток свежего воздуха.

- Это кто как зарабатывает. Вот моя знакомая никогда раньше не работала. Все при доме сидела, да в огороде копалась. А теперь заделалась агентом по продаже недвижимости и бабки заколачивает поболе своего мужа, - вставила из-за моего плеча женщина с охапкой цветов в руках.

- Да и официанты не плохо зарабатывают. По тысяче чаевых за ночь уносят домой.

- Нет, чтоб меня матом посылали, а я им улыбался? Да ни за какие деньги, - фыркнул водитель автобуса.

- А чем у вас-то лучше. Вы тут за день такого о себе наслушаетесь. Чем ваша работа отличается от работы официанта. Только зарплатой. Вам-то чаевых никто не предлагает.

- Это правда, - согласился с вздохом водитель.

Наконец, в потоке входящих образовался просвет. Я пулей слетела со ступенек, едва не сбив с ног последнего пассажира. Отдышалась с трудом – глубокий вдох, выдох…

Я где? Вроде бы, населенный пункт. А какой? Я брела по улицам вальяжного городка. Рекламные щиты, программа концертного зала, новые кинофильмы, приглашение посетить развлекательные центры. Конечно, Сочи, что ж еще. Оно, это Сочи, как говорил Дмитрий Александрович, тянется до самой границы. Развеселая жизнь в Сочи! Правда, денег у меня слегка не хватает, чтобы ее вкусить.

У меня нет часов и нет даже мобильника, по экрану которого можно ориентироваться во времени. Но мои биологические часы отсчитывали секунды до полного истощения организма. Проходя мимо ресторанов, я побаивалась даже заглядывать внутрь - слишком цивильно и помпезно для моего кармана. Пару раз дергалась к служебному входу, чтобы спросить, не требуются ли здесь посудомойщицы или поломойки, чтобы убить сразу двух зайцев – найти работу и пошамать что-то из оставшегося на посуде. Но самолюбие удерживало меня от этого шага. Главное не спешить и довериться внутреннему голосу. А он вопреки общему изнеможению звал меня дальше вглубь улочек и переходов.

Глава 3. Наконец - уютный уголок

Я случайно набрела на чудесное кафе-самообслуживания с ласковым названием Пальмочка». Милое, невзрачное кафе мне понравилось, наверное, потому, что было похожее на нашу интернатскую столовую. Пока шла вдоль линии раздачи, хватала все, потом ставила обратно, возвращалась и снова брала. Я взяла на поднос столько, сколько хотели мои глаза.

На мой обед ушли почти все оставшиеся деньги. Съела только половину и, когда очередной кусок показался мне гестаповской пыткой, поняла, что слишком пожадничала. А так как еще один обед мне будет не по карману, я подумала, что не рационально выкидывать недоеденное, по-деловому собрала сухим пайком то, что осталось на тарелках. Что такого? Человек взял с собой еду? Может быть она – для тех, кто остался загорать на пляже. Но я зря боялась, кажется, мое поведение никого не удивило. Более того, какая-то толстушка, глядя на меня, принялась заворачивать в салфетку бутерброд, состоящий из двух кусочков хлеба и недоеденной котлеты посередине.

Выйдя из кафе, я заметила на дверях листок бумаги, трепыхающийся на ветерке. На нем обычной шариковой ручкой было написано: «требуется уборщица». Что ж – это тоже работа. Директор интерната будет доволен. Его ожиданий я уж точно не обманула.

В бессилии от обжорства, волоча в одной руке пакет с вещами, ставший в одно мгновение жутко тяжелым, в другой – сверток с едой, который вот-вот норовил развернуться и усыпать мой путь своим содержимым, я вернулась в кафе и спросила у кассирши:

- Там у вас висит объявление. Насчет уборщицы…

Кассирша указала на дверь позади себя. В длинном, заставленном коробками и ящиками коридоре была гостеприимно открыта только одна дверь. Я вошла и остановилась у входа.

В комнате сидели две женщины и что-то обсуждали. Я переминалась с ноги на ногу, не зная, продолжать ли мне подслушивать, или лучше уйти. Меня не замечали. Ну что ж, если не мешаю, постою здесь. Уперлась плечом в косяк, прижала туда же бедром, ставший не подъемным, пакет с вещами.

- Сейчас дома покупают только вместе с землей. Никого не интересует просто дом.

- Нет-нет, я хочу оставить землю себе. Хочу построить новый дом, и для этого мне нужна будет моя земля и, конечно же, деньги, которые я выручу за дом. Я выставляю на продажу только дом с той землей, которая под ним. Я что-то не понимаю. Вы заинтересованы, чтобы продать мой дом или нет?

- Но послушайте вы специалистов. Дом у вас не ахти какой. Без удобств, деревянный, без газа. Разве это жилой дом? Просто сарай какой-то с пропиской. Очень сложно продать такой дом дорого, тем более с таким маленьким участком.

Ясно, что та женщина, что уговаривает продать – агент по продаже недвижимости. Похоже, мне, чтобы устроиться на работу, нужна была та, что возражала. К тому же она сидела за столом со стороны, где под стол можно спрятать ноги. А это верная примета, что она – хозяйка кабинета.

- И вы послушайте. У меня не хватает денег на строительство. Есть проект нового дома, он привязан к этой земле. Если бы у меня были деньги, то я не стала бы ничего продавать. Я не понимаю, почему я должна продать всю землю целиком, а потом снова покупать землю, снова делать проект, чтобы, всего на всего, построить новый дом.

- Можно выставить на продажу участок с «ветхим строением» и с готовым проектом. Вы так сможете вернуть те деньги, что потратили на проект, и закажите новый на той земле, что купите.

- А время, которое я потратила на проект, кто мне вернет. А сколько я бумаг на этот проект собрала? А потом, у меня земля со старыми документами. Переоформлять ее – целая проблема, там такие очереди. Нет-нет. Я не хочу заниматься оформлением. А потом еще несколько месяцев придется ждать результата. Я не хочу ждать.

- Эльвира, мы продадим Вашу землю со старыми документами. Вы просто оформите генеральную доверенность на все операции с вашей землей. Как только вы получите деньги, так мы сразу же подберем вам другой участок, такой же хороший, но гораздо дешевле. Не волнуйтесь, обмана не будет. Мы очень надежное и серьезное агентство. Мы занимались оформлением многих сделок для весьма крупных и влиятельных клиентов.

- Это кого же? – не удержалась я и зашуршала бумажкой – уплотнила сверточек с едой, чтоб не развалился.

Агент недовольно повернулась ко мне. Женщина, продающая дом, мельком взглянула на меня и вопросительно уставилась на агента, ожидая ответа на мой вопрос. Вместо ответа агент собрала бумаги и сказала:

- Я вижу, вы сегодня заняты. Подумайте, о том, что я предложила. Мы также оказываем услуги переоформления старых документов на новые.

Агент вышла, смерив меня уничижающим взглядом. Но меня взглядами не проймешь. В учительской на меня и не такими глазами смотрели. Я пропустила ее мимо и вошла в комнату.

- Тебе чего? Ты тоже агент? – спросила женщина, продающая дом.

- Нет. Я хочу у вас работать. Вы объявление написали про уборщицу?

- Ну, положим не я, но это не имеет значение. Все равно буду я решать. Медкнижка у тебя есть?

- У меня аттестат есть, - неуверенно ответила я, роясь в своей памяти, какие такие равноценные документы неведомой мне медицинской книжке у меня есть в наличии. Реально медицинской у меня была только карточка в поликлинике, но ее-то я не догадалась с собой забрать.

- Аттестат будешь в институте показывать, а мне нужно, чтобы ты прошла всех врачей и получила медицинскую книжку. Меня проверяют по 3 раза в месяц. И я не хочу лишних проблем. Так, что если книжки нет, сначала получи. Потом приходи.

- А где ее взять? Эту Вашу медкнижку?

-Не мою, а твою. Иди в поликлинику по месту своего жительства. Там скажешь, что тебе нужна медицинская книжка для того, чтобы устроиться на работу в общепит. Тебя посмотрят, возьмут анализы и на основании результатов дадут медицинскую книжку или откажут, если ты больна.

- Я из Сибири, - я совсем растерялась.

-Ты еще и приезжая? Иди в паспортный стол района, где ты живешь, получи временную регистрацию, а потом можешь обращаться в поликлинику.

- Да я здорова, - воскликнула я возмущенно.

- Девочка, я на тебя и так много времени потратила, а, между прочим, вижу в первый раз. Иди, посоветуйся с родителями и делай, что я тебе уже сказала, если хочешь у меня работать. Без книжки тебя не возьму, - голос женщины стал тверд, как броня.

- Я интернатская, - вздохнула я жалостливо.

Всем своим видом я излучала невинную обреченность. Я, вообще-то, не из хитрых. Но сейчас мне нужна была чья-то помощь. Я сама с этой бумажной волокитой не справлюсь. Нет, я не просила, я даже стала копошиться, подбирая удобнее пакеты, около своего косяка, вроде бы, собираясь уйти. Голос женщины заметно потеплел, в глазах появилось сочувствие. Против жалостливости, если она искренняя и не навязчивая, ни одна броня не устоит.

- Ну, хоть какие-то родственники, у которых ты сейчас живешь, у тебя есть?

Я подумала, стоит ли ей признаваться, что у меня здесь никого нет, и я нигде не живу, а значит, медицинскую книжку мне никто не даст. Пока думала, моя собеседница тоже размышляла, и ее мысль развивалась независимо от моей.

- Ладно. Приходи завтра, что-нибудь придумаем.

- Спасибо тетенька. Я уж так постараюсь, чтобы вы были мной довольны.

- Ладно-ладно юлить. Я еще ничего тебе не обещала, - женщина подалась на лесть и расплылась в улыбке, - как тебя зовут-то, егоза?

- Ариша.

- Хорошее имя, настоящее русское. А меня зовут Эльвира Ивановна. Я в этом кафе и директор, и бухгалтер в одном лице. Ты умеешь на компьютере работать?

Умею ли я работать на компьютере? Были у нас уроки информатики, и мне позволяли сидеть перед монитором и трогать клавиши пальцами.

- Ага, этому меня учили, - с готовностью ответила я.

Почему-то, как только я приехала на юг, то разучилась говорить правду. Я и раньше любила приукрасить действительность, но не такими буйными красками и широкими мазками, как теперь. Кажется, вранье становится моим вторым «я».

В комнату вошла молодая, но уже рыхлая не по годам женщина.

- Эльвира Ивановна, я больше не могу.

- Чего ты, Маша. Опять поругалась с посудомойщицами?

- Но они же не домывают посуду. Меня сегодня одна отдыхающая так отчитала, так отругала, грозилась санэпидемстанцию прислать. Мне пришлось Анну с раздачи снять и послать на мойку. Сколько это может продолжаться?

- Маша, ты же знаешь, что у нас в этой смене не хватает людей. Сейчас самый сезон, не хватка рабочих рук. Все хорошие работники подались в крупные рестораны, где платят больше. Ну, нечем мне привлечь сюда людей, понимаешь. Сама видишь наши объемы.

- А вы к нам работать? – обратилась ко мне Маша, и не дождавшись ответа, снова - к Эльвире Ивановне, - Давай, ее в мою смену поставим.

- Маша, - остудила ее Эльвира Ивановна, - эта девочка без медкнижки. Я думаю ее взять в помощницы, будет мне по бухгалтерии помогать.

Вот, кажется, сбывается мечта моей бабушки. Наверное, бабулин бог, которому она каждое утро за меня молится, поможет ей из меня сделать бухгалтера. Радости мало, но выбора у меня нет.

- Иди, Ариша, жду тебя завтра утром, - махнула мне рукой Эльвира Ивановна

Южная ночь опустилась на землю без сумерек. Просто наступила и все. Последний луч ярко оранжевого заката погас в небе, и оно почему-то сразу же почернело. В Сибири летние сумерки начинаются рано и продолжаются долго. Еще до света уличных фонарей, успеваешь нагуляться на улице. Когда стемнеет, идешь в свою комнату - теперь можно болтать о мальчиках. А здесь – хлоп, и наступила ночь. Вот только где переночевать, я не успела найти. Спросить помощь у Эльвиры Ивановны язык не повернулся. Вдруг передумает. Ничего. Здесь тепло. Я прикорну где-нибудь в уголочке, где почище, если никто не прогонит.

Я иду мимо светящихся витрин, под флуоресцирующими дорожными знаками, деревья окутаны гирляндами, как новогодние елочки. Шарканье ног, крики и смех сливались в моем сознании в единый глас живого существа по имени Сочи. Я пропитываюсь его запахом и тону в волнах его соленого дыхания.

В лабиринте узких улиц, на крутом склоне, в полутьме я наткнулась на скамейку, спрятанную под сенью виноградных кудряшек. Оказавшись под козырьком широких разлапистых листьев, я почувствовала себя уютно. Когда у меня будет свой дом, то я обязательно у входа поставлю такую скамеечку, чтобы кто-то, ищущий ночлег, мог перекорнуть на ней одну ночь перед новой жизнью. Я сунула под голову пакет с вещами, но долго не могла заснуть. Кто же сможет заснуть на жесткой деревянной скамейке с шуршащим пакетом под головой и с взвинченными за день нервами? А за полночь моя скамеечка стала предметом паломничества молодежных пар. Я вскакивала каждый раз, когда на меня сверху пытались усесться увлеченные друг другом влюбленные. Они шарахались от меня с возгласами:

- Ой. Здесь уже занято…

Проснулась я на рассвете совершенно разбитая, с острым чувством голода. Улочка уже жила своей обычной утренней жизнью. Лязгали калитки, хлопали двери, мимо, с удивлением оборачиваясь на меня, по-деловому спешили куда-то люди – видимо, местные жители шли на работу. Прибежали собаки привлеченные запахами, исходящими от пакета с моими вчерашними объедками. Мне пришлось вступить с ними в неравный бой за содержимое пакета. Так как он ночью свалился на землю под лавочку и производил впечатление бесхозного, две нахальные собачонки принялись уже шуршать оберткой. Неравным бой, понятно, был в мою пользу, я была голоднее. Опустошив свои «закрома», заготовленные в «Пальмочке» на «черный день», я стала соображать существенно лучше и поняла, что мой «черный день» уже пришел – я заблудилась и не знаю, куда мне идти, чтобы вернуться к Эльвире Ивановне.

На вопрос «скажите, пожалуйста, где кафе «Пальмочка» прохожие пожимали плечами с виноватой улыбкой - «мы не местные». Но мне уже терять было нечего. Я упорно допрашивала всех, кто попадался мне на пути. От отчаяния обнаглела и спросила у дежурившего на перекрестке гаишника – не знает ли он, как пройти в кафе «Пальмочка». Он посмотрел на меня задумчиво.

Удивительное дело, какие нарядные и приятные в Сочи гаишники. Язык не поворачивается называть их ментами. И не только в городе. Они стоят в чистых белых рубашечках на своих ДПС перед въездами в населенные пункты, где вереница машин проходит фото - контроль и благожелательным взглядом ивнимательно зучают салоны проезжающих автомобилей.

Пока задумчивый милиционер размышлял над ответом на мой вопрос, рядом притормозила белая «шестерка».

- Ариша, где же ты пропадаешь. Я тебя не дождалась и уже уезжаю. Давай-ка милая, отложим наш разговор дня на два, мне нужно срочно уехать.

Через открытое окно машины на меня смотрела та, которую я все утро безуспешно пыталась найти – директор и бухгалтер кафе Пальмочка. Я сначала обрадовалась такому счастливому случаю, так как уже отчаялась, но потом осознала смысл только что услышанных слов. Как «отложим»? У меня упало сердце. Два дня на лавочке, без гроша в кармане? Нет уж, дудки.

- Изабелла Ивановна, не уезжайте без меня. Я с вами, - крикнула я и полезла в машину.

- Не Изабелла, а Эльвира, - поправила опешившая от моего напора женщина.

Но возражать было уже поздно, я сидела на заднем сидении, крепко в него вцепившись пальцами. Не будет же она вытаскивать меня из салона насильно. Она обернулась ко мне и смотрела на меня так долго, что у нее, видимо, заболела шея. Она поморщилась, скрутила шею в другую сторону, включила зажигание и, ворча «проклятый остеохандроз», тронула машину. Мы ехали куда-то, и мне было хорошо. А Эльвира Ивановна все еще делала безуспешные попытки вразумить меня.

- Ариша, ты зря со мной поехала. Я еду по делам. Давай высажу тебя, пока не поздно. Я еду далеко отсюда, и, если задержусь, обратно тебе придется добираться на автобусе.

- Не-а, - покрутила я головой, - я с вами. Вы обещали мне работу.

- Я вернусь, тогда обсудим наши дела по работе. А сейчас я еду по личным делам. Мне очень нужно продать поскорее дом. У меня назначена встреча с покупателем.

-Если хотите, я помогу продать вам дом вашему покупателю, - сказала я, и сама себе удивилась.

Что это мне в голову пришло? Ляпнула ведь, не подумавши. А Эльвира Ивановна тут же среагировала, зацепилась за мои слова.

- Ты, правда, можешь? Было бы хорошо…

-Конечно, - я энергично закивала головой, - у меня все родственники в недвижимости работают. Такие связи, просто жуть.

- Вот это просто замечательно, что у тебя еще и опыт есть. А то я с этим агентом уже замучилась. Месяц веду переговоры, «а воз и ныне там». Триста раз объясняла, что не хочу я продавать землю.

Эльвира Ивановна сетовала, а я с испугом думала, куда ж меня опять несет в порывах попутного сочинского ветра? Я даже не понимала причины сетований Эльвиры Ивановны.

- Дом у меня недалеко от моря, правда, есть один недостаток - подъезд к нему плохой. Раньше была дорога, а потом раскопали для канализации и забыли закрыть асфальтом. Там старых домов немного осталось. Почти всю землю выкупили под виллы и многоквартирные башни. Мне уже несколько раз предлагали продать землю те, кто там строит коттеджи.

- А что? Дешево предлагают? – я все еще пыталась уяснить суть вопроса.

- Конечно. У меня же на этот участок старые документы. С этим новым законом, пока документы сдашь, пока проверят, полгода – год люди убивают, чтобы получить новые бумаги на землю. А очереди – просто кошмар. Поэтому со старыми документами земля стоит дешевле. Получается, я продать землю могу или сейчас дешево, или через год дорого. Если продам свою дешево, со старыми документами, то и купить смогу только такую же.. А это опасно. Мало ли теперь всяких махинаций с землей… Можно попасть на уже размежеванную в пользу другого владельца. Понимаешь? Им то что – они свои проценты получат и ничего не гарантируют.

Я сидела, убитая информацией, которая переваривалась в моем мозгу, размягченном ожиданием южного чуда, слишком медленно. Даже в этом состоянии прострации, в которой я находилась последние несколько часов, маленький червячок сомнения превращался в незакаленной юношеской душе в огнедышащего дракона. А Эльвира Ивановна, ободренная моим молчанием, продолжала меня «добивать»:

- Мне нужно 2 миллиона, чтобы на оставшемся после продажи дома участке земли построить себе новый дом. И мне кажется, домик у моря, пусть даже старый деревянный и без удобств, стоит сейчас гораздо дороже. Туда можно пускать отдыхающих и брать с них не меньше полсотни в день. Пляж - совсем рядом с домом.

И когда на мою бедную голову посыпались цифры, я почувствовала себя мультяшкой, по которому проехался асфальтовый каток. Самый непонятный для меня момент во всей этой истории с домом и землей Эльвиры Ивановны оставался вопрос – как я смогу ей помочь.

- А вот и мои родные пенаты. Здесь я родилась и выросла, потом я уехала, стала работать в Центре Сочи, получила там квартиру, забрала маму. Ей уже было трудно без удобств. А теперь решила вернуться на землю. Все-таки квартира в городе – это не то, что дом на собственной земле на природе у моря. Вот отстроюсь здесь, перееду. Квартиру оставлю сыну с невесткой. Устала от города, только кафе и держит.

Тут я бы возразила, но, слава богу, не успела. Идея продать дом, чтобы построить дом мне была вообще не понятна. А согласиться с тем, что квартира в городе, где можно «оторваться» на все сто, хуже, чем дом на унылом безлюдном побережье, я вообще не могла. Сад, правда, меня впечатлил. Там росло все, на что я на новосибирском базаре боялась даже смотреть: хурма, гранаты, мандарины. А инжир я вообще никогда не видела живьем. Только в засушенном виде на прилавках магазинов самообслуживания.

- А вот и покупатель, - сказала Эльвира Ивановна.

К дому подкатил Лексус серебристого цвета, оттуда вышел самоуверенный молодой человек. Мне он показался симпатичным. Сложно сказать почему. Возможно, будь на нем джинсы и футболка, я бы отнеслась к нему более равнодушно. Но этот был при костюме с галстуком. А я просто тащусь от костюмов с галстуками. Ну, конечно, мне хотелось бы покорить его своей неописуемой красотой или искрометным умом. Но ни того, ни другого при мне сейчас не было. Оставалось одно – показать ему, что его прикид и тачка на меня впечатление не произвели, и ему придется иметь дело с «тертыми калачами».

Молодой человек долго ходил по двору, не заходя в дом. Прошел до моря и через несколько минут вернулся обратно. Мы с Эльвирой Ивановной заскучали. Она успела рассказать и показать мне свой заброшенный сад, приправляя экскурсию житейскими историями своего детства.

Наконец, Человек из Лексуса вернулся с прогулки, которой, судя по его просветленному лицу, ему удалась на славу.

- Сколько у вас соток? –спросил он.

- Я не продаю землю, я продаю дом.

- Эта развалюха никому не нужна. В ней хорошо только тараканам и блохам.

- Там нет блох, - обиделась Эльвира Ивановна.

- Какая разница. В агентстве мне сказали, что ваша земля будет стоить 10 миллионов.

- Вас обманули, она не продается.

- Я плачу 12, - не слушая ее, продолжал молодой человек из Лексуса.

Этот лощеный хмырь даже не заметил, что Эльвира Ивановна рассердилась. А это значит, любая сделка теперь под вопросом. По-моему, все мужики – недотепы по природе. Поэтому они только друг с другом могут договариваться. Мы женщины – со всеми. Поэтому они нас бояться. И всячески гнобят, придумывают всякие вредненькие фразочки типа «женская логика», «волос длинен ум короток» - это чтобы самим на этом фоне приподняться.

Эльвира Ивановна пошла к дому. Я поняла, что пора вмешаться.

- Эй, товарищ, как тебя зовут, - окликнула я его.

Он впервые посмотрел на меня. У него были карие глаза с устало надменным выражением в них.

- Меня Аришка, а тебя? – повторила я для верности и, чтобы убедиться, что он меня точно видит и слышит, хлопнула его по плечу.

- Максим, - коротко ответил он, отодвигаясь.

- Послушай, Максим, если ты будешь так напирать, то никогда эту землю не купишь. Тебе точно нужна именно эта земля?

- Здесь мне удобнее, - уклончиво ответил Максим

- Если тебя к ней так тянет, купи участок, который тете Эле понравится, переоформь его по-новому и бери этот. Это ж просто.

Максим еще раз оглядел соседские виллы и спросил:

- Какой участок понравится твоей тетке?

Это был тупик. Я себе не представляла, какой участок может понравиться малознакомой Эльвире Ивановне. Логика подсказывает, что, если она не хочет продавать этот, то понравится ей может только такой же.

- Примерно такой же.

Максим усмехнулся, его губы дернулись в разные стороны от носа, изобразив что-то, наподобии улыбки.

- Если бы у меня был «примерно такой же», то я не стал бы покупать этот. Ладно, мне сейчас некогда, еще три места надо посмотреть. Я оставлю тебе телефон. Позвони мне насчет участка, который она захочет купить. Если все срастется, я тебе, как агенту заплачу, - сказал он.

Что мне его телефон, когда у меня не было своего. Но номер все-таки запомнила, слава богу, он был несложным – всего 3 повторяющихся цифры. Лексус взревел на пригорке, юзанул и исчез в клубах пыли. Интересно «как агенту» это сколько? Я прошла в дом. В нем пахло старостью. Я бы не купила такой дом даже за бесплатно. Эльвира Ивановна ходила по комнатам.

- Нет, я не смогу здесь жить, - сказала она, брезгливо пытаясь сбросить паутину с плеча, - Такой хлам никто не купит. Надо бы навести порядок. Лицо этому товару сделать.

- А давайте я помогу, - предложила я.

- Ты хочешь помочь мне сделать ремонт?

«Ремонт? Пожалуй, нет. Мне бы пожить где-нибудь», - подумала я, а сказала другое:

- А вдруг его сожгут, пока вы в отъезде. Он же деревянный. У нас в Новосибирске, я слышала, когда хозяин дома под снос выселяться не хочет, поджог устраивают. Все об этом знают. А никто никогда виновных не нашел. Я здесь поживу пока, уберусь, «лицо сделаю» и покараулю заодно.

- Тут ты права. А не боишься с домом сгореть?

- Не-а.

- А я боюсь. Нет-нет, а вдруг с тобой, что случится. Не хочу отвечать за тебя.

- Тогда вам самой придется дом караулить. Вы видели, как этот «мэн» смотрел на вашу землю. Ему – то точно не понравился этот дом. А я бы злую собаку или даже две здесь на цепь посадила бы. Они к дому никого просто так не подпустят. И за меня можно будет не волноваться.

- Ладно. Скажи-ка мне номер твоего мобильного, я буду позванивать, справляться, как ты тут.

- У меня его нет.

- А куда ж ты его дела? Ладно, я тебе свой оставлю. Батарейки хватит надолго, если болтать по часу не будешь. Заеду завтра, зарядник к телефону привезу.

- А с кем мне болтать-то?

- Знаю я вас, молодежь. У меня невестка с телефона «не слазит». По три часа в день наговаривает. Что ей не разговаривать, муж работает, а она целый день дома.

Монолог Эльвиры Ивановны плавно перешел в ворчание. Видимо, не очень она была довольна женой своего сына.

- Мне некогда будет болтать, - успокоила я свою работодательницу, - я буду заниматься уборкой.

Эльвира Ивановна села в свою «шестерку» и запылила прочь. А я пошла к морю. Море действительно оказалось близко. Я не успела разозлиться, как следует, на колючки, хватающие меня за штаны, когда шла через кустарник, как взору моему открылся бескрайний лазурно-синий простор, незаметно переходящий в прозрачную голубизну безоблачного неба. И снова под ногами - округлые валуны, ломающие походку. Да, пройти легкой поступью королевны по пляжу, чтобы все, кто увидит мое явление народу, могли насладиться им, не получилось. Я была похожа на утку, ковыляющую до воды, чтобы охладить переполненное после сытного обеда брюхо. Мне пришлось основательно порыться в своем пакетике с вещами, прежде чем, я извлекла оттуда выгоревший купальник будущей москвички Светки – ее прощальный подарок будущей черноморке Аришке. Он мне нравился, потому что был «сплошной», и в нем я выглядела не такой толстой, а юбочка купальника прикрывала пресловутое место «бикини». В дороге мне было некогда приводить себя в порядок. Я осторожно огляделась, серая береговая полоса была безлюдна - никто не видит. Переоделась прямо на берегу и пошла к линии прибоя, любуясь на разнообразие омываемого пенистой волной галечника.

Я уже более суток на море, а на ощупь его попробовала в первый раз. Приятно. Мне нравится его запах – йодовый. Он везде, но больше всего вблизи воды. Правда, после несколько глотков воздуха к нему привыкаешь. Под ноги накатывается ленивая зеленоватая волна с пенистым неровными краями. Она омывает симпатичные округлые камушки, делая их яркими и привлекательными.

- Девушка, можно с вами познакомиться?

Оклик застал меня врасплох. Я вздрогнула, оторвав взгляд от каменных кругляшек с замысловатым рисунком, собранных в моей ладони. Кого нелегкая принесла. Еще не хватало мне знакомств на пустынном пляже. От воды ко мне шел загорелый мужчина. Его тело блестело, он встряхивал мокрыми волосами, словно пытался вытрясти воду из уха, и улыбался. Странно он как-то улыбался. Неужели видел, как я переодевалась?

- Нельзя, - я попятилась в сторону дома Эльвиры Ивановны.

- Да не бойтесь вы. Я ваш сосед. Я видел, как вы приехали на белой «шестерке». Вы купили эту развалюху?

Его холеная физиономия и узкие фирменные плавки не внушали доверия. На автостопе я к таким точно не подсаживалась. А на таком пустынном берегу рядом с ним я себя, тем более, не чувствовала в безопасности.

- Ну и что?

Главное, чтобы он не догадался, что я живу в этом доме одна.

- Да ничего. Как же вы там будете жить? Это же сортир.

- Почему сортир? - обиделась я.

- Но там нет света, нет воды, газа. Ничего нет. Чтобы хозяйку выжить строители, отрезали от этого дома все коммуникации и разворотили дорогу.

- Во, гады. А мы все подключим.

- Я бы не советовал. На этот участок один «крутой» босс из районного правительства «запал». Хмырь, еще тот. Только официально он пока ничего сделать не может. Но, думаю, придумает.

- А у нас свои связи есть. И хмыри еще покруче найдутся. А что за хмырь – то?

Мужчина в плавках засмеялся.

- И откуда ты такая смелая?

- А вы откуда?

- Ты прям, как еврейка, вопросом на вопрос отвечаешь.

- Я русская. А вы?

- Как зовут-то хоть? Ответь.

-Зовуткой. А тебя как?

- А меня Зовутом.

Мужчина громко хохотал. От хохота мышцы на его волосатой груди и животе вздрагивали. Мне становилось как-то не по себе от его смеха и, вообще, от самой ситуации, в которой мне приходилось опасаться всяких знакомств. Кто его знает, может быть, он сам из тех, кто хочет Эльвиру Ивановну прогнать с ее законной земли. И теперь стращает меня специально.

- Рома!

В метрах 20-ти от нас стояла симпатичная девушка с солнечно светлыми волосами. Ненавижу блондинок. Мой собеседник Рома, услышав этот капризный голос, быстро «закруглился».

- Пока, Зовутка. Надеюсь, встретимся еще.

Когда я вижу парня с девушкой, то мне становится как-то спокойнее, чем когда он один или в компании с друзьями. Может быть, эта крашенная блондинка даже его любимая жена. Тогда я напрасно боялась, можно было побольше у него выведать про врага Эльвиры Ивановны...

- Меня Ариша зовут, - сказала я ему вслед, но кажется, он не расслышал.

Теплая серо-лазоревая гладь постепенно поглащало мое тело, пока я двигалась от берега к горизонту. Двигалась – это слишком хорошо сказано, я скользила и балансировала беспомощно трепыхая руками в воздухе. И что это меня понесло в Сочи. Мне бы в Анапу, там мягкий желтый песок ласково обнимает стопу, а вдоль волны образуются полосы барханов, в которых одно удовольствие строить песочные замки. Когда-то моя мама возила меня в Анапу. Нет, не в пионерский лагерь, а так, дикарями. Я запомнила юг, как желто-голубое чудо. Если бы не мой «Иван-сусанин», Дмитрий Александрович, то я могла бы доехать до Анапы, и нежилась бы в мягких ласковых барханах, а не пыталась бы устроиться, как петух на жердочке, на этом каменистом уродстве.

К дому Эльвиры Ивановны я возвращалась более длинным путем. В кустиках переоделась обратно, сняла мокрый купальник и пошла вдоль коттеджей и строительных площадок, разбросанных по побережью. Заметила несколько собак, свободно перемещавшихся друг за другом в поисках сексуального удовлетворения. Строителей нигде не было видно, зато следов их пребывания в этом районе было предостаточно: Изрытый тяжелыми машинами щебнистый грунт с глубокими канавами от колес. Разбросанные по окрестностям балки, обломки кирпичей и кучки цемента. Трухлявые останки снесенных домиков, на прежнем месте размещения которых теперь виднелись воронки котлованов, периметры фундаментов и скелеты стен новых коттеджей. Дом Эльвиры Ивановны был самым законченным и в то же время самым ветхим строением на моем пути. В нем мне предстояло провести в гордом одиночестве, как минимум, одну ночь.

У дома я увидела знакомую белую шестерку. Испуг пробежал мурашками от кончиков пальцев ног к самому сердцу. Я подумала: «Не дай бог, тетя Эля передумала и приехала меня забрать». Но вздохнула с облегчением, когда узнала, что добрая Эльвира Ивановна просто привезла мне провизию сухим пайком: хлеб, консервы, сок, бутыль с питьевой водой…

- Кушай, Аришенька. Бери в саду, что захочется. Смотри, какой инжир уродился. Только не увлекайся, он еще не совсем зрелый. Возьми вот еще денег на всякий случай. Вдруг я задержусь, а у тебя кончиться еда, тогда поймаешь такси или частника, съездишь в ближайший магазин, здесь недалеко. Купишь еще поесть. Или можешь вернуться домой, если захочешь. Ты не представляешь, как ты меня сейчас выручила. Мне кровь из носа надо быть в кафе. У меня проверки. А тут, как назло, агенты смотрины одну за другой устраивают. Ты же сможешь показать товар лицом? Уж постарайся. Будешь убираться, складывай хлам на чердак. Я потом разберусь. Ну, я поехала.

Куда мне девать 5 тысяч в этом захолустье? Но отказываться я не стала. «Дают – бери, а бьют – беги», говаривала мама. Если сейчас не нужно, то потом может сгодиться. Убраться в доме, состоящем из трех комнат, чердака и подвала, задача не сложная. Чистоты до блеска не требовалось, а это, как раз, мой стиль уборки. Покидала что-то по темным углам, что-то вынесла во двор. Роясь по шкафам в многолетнем мусоре, нашла слежалые резиновые шлепки, которые моя мама называла «вьетнамками». Решила – будут пока моими. За уборкой не заметила, как на дом спустилась южная ночь. Как и в прошлый раз, она рухнула на меня неожиданно. Я была к ней не готова. Ни электричества, ни газа, только бесполезные спички. Рома не обманул. Я оказалась в блокаде. Нужно было как-то «выходить из окружения». И я не нашла ничего лучшего, как заснуть на диване, пахнущем пылью, плесенью и мышиным пометом.

Зато следующий день был моим первым днем настоящей свободы от всех. Я упивалась ей. Никто меня не поучал, как и что я должна была делать, не донимал рассказами о своем жизненном опыте. Я делала то, что считала нужным, ошибалась, исправляла, и мне не было за это стыдно. Правда потом, когда я любовалась результатами своего труда, стало обидно, что никто не может восхититься моими достижениями. Оказалось, от самостоятельности в полном одиночестве нет никакого «кайфа». Моя уборка привела к тому, что на чердаке и рядом с забором образовались большие кучи совершенного хлама, а рядом с воротами - болотистая лужа от воды, которой я мыла полы и потом туда сливала.

Изрядно попотев и перепачкавшись, я к обеду сходила погулять по окрестностям, а обратно вернулась в сопровождении собачонки. Та увязалась за мной, наверное, потому что почувствовала запах тушенки. Мы подружились. Она меня полюбила за тушенку, а я ее - от скуки. Причина в любви не важна. Главное, чтобы она была взаимной. Тогда есть все основания надеяться на счастье.

И вот когда моя личная жизнь начала, таким образом, налаживаться раздался звонок мобильника.

- Как ты там Аришенька, не скучаешь? - голос у Эльвиры Ивановны был грустным.

- Все хорошо. Я прибралась, теперь можно показывать дом. Присылайте своих покупателей, - я была горда результатами своего труда и очень хотела услышать слова одобрения.

- Аришенька…

Что-то неладное послышалось мне в неуверенных нотках ее голоса.

- Зря я все это затеяла. И тебя сбила с толку. Ничего у меня с домом не получится. Мне сказали, что через мой участок хотят дорогу проложить и еще какой-то коллектор. Как раз там, где я строить хотела.

- Кто это вам сказал.

- Вчера пришел какой-то тип из администрации и принес бумагу с печатью, что мне положено за этот кусок земли какие-то жалкие копейки. Не знаю, что теперь делать. Остаются какая-то пара соток и дом. И ну его – это строительство. Пусть пока будет все как есть. Я приеду за тобой завтра, как только с комиссией разберусь. Прямо сейчас, извини, не могу. Я же говорила, что у меня проверка в кафе.

Кажется моя свобода «обломилась». Через несколько часов я впрягусь в безрадостную работу поломойки с неопределенным местом жительства где-нибудь на лавочке в глухом уголке города. Грусть поселилась в моей душе. Радость угасла. Я без интереса срывала с деревьев в саду незрелые плоды инжира и с отвращением ела приторную мякоть, усеянную мягкими семечками. Собачонка, почувствовав мое настроение, взгрустнула на пороге дома. Она понимающе косила на меня глазом и тяжело вздыхала, когда я проходила мимо.

Решение созрело неожиданно. Выплюнув последний кусок инжира, я достала мобильник и набрала номер телефона Максима. План Эльвиры Ивановны построить собственный домик на собственной земле надо было как-то спасать.

Глава 4. Или пан, или пропал

Мне терять нечего, да и тете Эле, похоже, хуже тоже уже не будет.

- Это Максим?

Трубка промычала в ответ неопределенно. Абонент на том конце радиосвязи пытался угадать по номеру, отобразившемуся на дисплее его телефона, кто его побеспокоил.

- Это Ариша. Я звоню от тети Эли. Она согласна продать весь участок вместе с домом. Я ее долго уговаривала, уговаривала и, наконец, уговорила. Приезжай скорее. А то я боюсь, она передумает.

- Это какой участок?

- Как какой? Который у моря последний. Ты же мне вчера днем телефон свой оставил. Да, Ариша я, ты что, не помнишь? Ну, тот участок, что с домом, который тебе не нужен. Вспомнил?

- Я вчера три участка смотрел. Сейчас соображу. Это то место, где дача родственника Абрамовича?

- Какого Абрамовича?

- Романа.

- Ну да, Романа я видела. Он сейчас здесь живет, рядом. Мы загорали вместе.

- Хорошо, вы с хозяйкой сейчас никуда не отъезжайте, я привезу с собой нотариуса. Буду через три часа.

- Э-э-э, Макс, не так быстро.

- Ты же сказала поскорее.

- Я имела в виду "поскорее", а не прямо сейчас. Это две большие разницы. Завтра, давай, позвоню, а ты пока деньги копи.

Трубка пренебрежительно фыркнула в ответ, так что мне захотелось утереться.

Я позвонила Эльвире Ивановне. Уровень адреналина в моей крови продолжал подниматься. Я чувствовала себя парящим в пике истребителем.

- Эльвира Ивановна, это Аришка звонит. Приезжайте сюда завтра с паспортом. Я договорилась насчет вашего участка. Максим согласен его купить.

- Какой Максим? Что ты придумала, Ариша? Эта земля теперь ничего не стоит, а то, что у меня останется, мне не выгодно продавать. Пусть будет память о детстве. Не фантазируй ничего. Я приеду завтра к обеду и заберу тебя. А то ты людей с толку сбиваешь.

- Я никого не сбиваю. Он сам хочет.

- Ари-ша. Перестань бузить. Мы сворачиваем нашу компанию по продаже дома, а также участка под ним или рядом с ним, это не имеет значения. Мне с государственными людьми воевать не с руки. Я думаю из-за этой земли у меня проблемы на работе, что ни день, то проверки в кафе. Бог с ним с проектом нового дома. 150 тысяч угрохала, полгода коту под хвост, но эти деньги не дороже нервов.

-Ладно-ладно, Эльвира Ивановна. Вы только, когда сюда поедете, возьмите с собой паспорт обязательно. Тут милиция паспорта проверяет.

Как еще заставить сделать по-моему, если не соврать. С взрослыми иначе не получится. Им кажется, что они умнее и все лучше знают, потому что лет больше прожили. А я так думаю, от количества лет, количество ума не зависит. И теперешние ошибки не обязательно будут такими же, как тогдашние. Так, что оберегать нас не надо, а то мы молодое поколение, надежда страны, можем не оправдать этих надежд.

Я страдала всю ночь. Обожралась днем недозрелого инжира и бегала все время на улицу в «толчок». К утру я была опустошена и физически, и душевно. Болезнь убивает жажду жизни. Некоторое люди, испытывающие физические страдания, связывают их окончание с уходом из жизни. Я таких людей не понимаю. Меня препятствия закаляют. Болезнь – такое же препятствие, как и двойка по математике или угроза исключения из школы за поджог в классе (у меня это получилось нечаянно, честное слово).

Утром я искупалась в прохладной морской волне, вышла из воды, неловко ковыляя по крупной гальке, и осторожно примостилась мокрым задом на теплый плоский камень.

Вздрогнула от неожиданности, услышав знакомый голос.

- С добрым утром.

Справа ко мне незаметно подошел Рома и присел на корточки рядом. Он опять улыбался.

- Что-то у вас сегодня румянца поменьше. Что, трудности замучили?

- Трудности закаляют, - ответила я вместо приветствия.

Его улыбка меня бесила. Чего смешного он во мне нашел. Шел бы к своей «белогривой лошадке» с капризным голосом и улыбался, сколько влезет.

- Что так не приветливо. Я ваш сосед, а с соседями надо дружить, Аришенька.

И имя запомнил, хоть в прошлый раз и сделал вид, что не слышит. Это он свою пассию испугался, сделал вид, что просто мимо меня шел, чтоб не подумала что-то интимное про нас с ним. Да, на фиг он мне сдался. Ловелас полуголый. Назвал-то как – не «Ариша», а «Аришенька». Ишь, как суффиксами играет. Завлекает. Не таких отваживали. Только почему-то в животе какая-то невесомость появилась…

- А что мне с вами дружить. Я вас совсем не знаю. Может, и не увидимся никогда больше.

- Разве ты не будешь здесь жить?

- Нет, я просто сюда приехала помочь моей начальнице уборку сделать и последить пока за домом, - призналась я.

Почему-то сегодня я была не в силах сочинять разные правдоподобные истории. Может быть, из-за поноса, а, может быть, честной становлюсь. Взрослею, наконец, как сказала бы моя мама.

- А кем же ты работаешь?

Хотелось мне соврать, что я, например, модельер женской одежды (вспомнила Светку), но я была сильно утомлена своим ночным туалетным бдением и совсем потеряла кураж.

- Она обещала взять меня к себе в кафе работать.

- Ты хорошо готовишь?

Этот хмырь в плавках прямо-таки подсказывал мне ответ. Но я держалась. Только слабо пошутила в ответ:

- У меня пятерка по домоводству. Я большой специалист по уборке помещений.

- Сейчас в наших краях большим спросом пользуются домработницы. Если ты хорошо готовишь и не гнушаешься заниматься уборкой, то тебе могут предложить работу, более выгодную, чем в любом кафе. Там тебе никогда не предложат таких денег и таких условий.

- А каких?

- Я думаю, что тысяч 15-20 – это в худшем случае, не считая бесплатного проживания и столования. А если понравишься, то могут еще прибавить.

- И кто же такой безрукий у вас, что платит такие деньги просто за готовку и уборку? – спросила я и подумала, что за проживание и столование я бы могла бесплатно работать.

- Ваш покорный слуга, - Роман наклонил голову.

- Э-э, нет. К тебе? Да ни за что на свете.

- Это почему же? Чем я тебе не нравлюсь, – удивился Роман.

«В том-то и дело, что, кажется, нравишься», - подумала я. Но, конечно, не сказала такую глупость вслух.

- У тебя своя домохозяйка есть. Вчера видела.

- Это не хозяйка, - Роман пренебрежительно передернул плечами, - это жена. Наши жены – это побрякушки для внешнего лоска. Больше они ни к чему не пригодны.

- Так уж - ни к чему.

- Ну, может быть немного для секса, - улыбнулся Рома, и от этой улыбки и внимательного взгляда, которым он меня окинул, у меня захватило дух.

Вот так номер, я, кажется, втюрилась в малознакомого некрасивого мужика. Что-то у меня крыша поехала. То ли от моря и солнца, то ли от слабости на почве расстройства кишечника.

- Ой, тетя Эля, наверное, уже приехала, мне пора, - заторопилась я.

- Подумай, Аришенька, над моим предложением. Я живу вон в том коттедже.

Роман указал рукой на дальний коттедж внушительных размеров, огороженный мощным забором из красного кирпича. В таком замке мог бы жить Ричард Львиное Сердце, доживи он до наших дней.

- Скажешь охране, что тебя пригласил к себе Роман. Я предупрежу, чтобы тебя пропустили.

Нет уж, дудки. Я туда на пушечный выстрел не подойду. Я вообще-то еду к грузинской границе и пять тысяч у меня для этого имеется. А там видно будет. Может быть, и поищу себе работу домработницы, только не у такого денди, как этот. Я ж не смогу удержать свой темперамент в границах дозволенного, а он, как я поняла, и не собирается свой сдерживать. А потом начнется скандал, от которого моя бабуля просто умерла бы от стыда.

Эльвира Ивановна, действительно приехала, как и обещала. Ее белая «шестерка» стояла у крыльца, когда я подходила к дому. Она сама ходила по саду и собирала недозревший инжир в бидончик.

- Ты, Ариша, собирайся, поедем в город, я смогла вырваться буквально на пару часов, - сказала она не совсем внятно, потому что рот у нее был занят пережевыванием.

Я встала у покосившихся ворот дома, как гранитный монумент.

- Тетя Эля! Здрассьте!

- А, Ариш, прости, не поздоровалась. Что-то у меня последнее время все не ладится. Имена знакомых стала забывать, представляешь?

- Да я не здороваюсь.

- Как это?

- То есть, конечно, здравствуйте. Но я имела в виду «здрассьте» в другом смысле.

Мой тон заставил ее оторваться от сбора урожая. Она удивленно уставилась на меня, даже ее челюсти перестали жевать.

- В каком же смысле?

- Через три-четыре часа здесь будет тот самый покупатель, который смотрел ваш участок. Он приедет с нотариусом и с деньгами. Вы паспорт привезли?

- Что ты такое придумала, Ариша, я же тебе вчера все объяснила…

Я ее перебила.

- Подумайте, пожалуйста, обязательно ли покупателю знать, что у вас есть какая-то бумага, из-за которой вы передумали строить дом. А может это просто ошибка, насчет дороги. Паспорт у вас есть?

- Нельзя обманывать, - укоризненно покачала головой Эльвира Ивановна

- Вы просто не будете ему ничего говорить, если он не спросит. Это, значит, вы не обманываете, а просто - неразговорчивая. Так Вы паспорт взяли с собой или нет? - настаивала я.

- Но я должна обязательно сообщить все, что мне известно, при оформлении продажи. Богатеть обманом – это плохое дело. И к тому же опасное.

- А вы думаете, он, такой молодой, как стал таким богатым? Честной работой в тридцать лет такое богатство, чтобы кидаться миллионами, не заработаешь.

- Мы с тобой не знаем, как этот молодой человек стал богатым. Может быть, он великий финансист или выиграл в казино.

- Или у него умер богатый американский дядя и завещал ему деньги в швейцарском банке,- не удержалась я.

Слова Эльвиры Ивановны были убедительны. Но я все никак не могла свыкнуться с мыслью, что мои труды были напрасны. Идея помочь Эльвире Ивановне построить новый дом вдохновляла меня. А для этого надо было продать этот участок, который теперь «ничего не стоил». Мое красноречие набирало обороты. В конце концов, Эльвиру Ивановну «развели» еще круче. Отрубили удобства в дом, раскопали дорогу, прислали бумагу… Стоп. С этого места и начнем.

- Тетя Эля… Эльвира Ивановна.

- Ладно уж, хватит язык ломать, зови меня тетя Эля.

- Тетя Эля. Почему вы решили, что бумага, которую вам принесли не липовая?

- А зачем администрация будет присылать мне липовую бумагу? У них что? Дел других мало? Мне все подробно объяснили. Даже новое постановление показывали об изъятии земель под строительство олимпийских объектов.

- Это какой же олимпийский объект будут строить на месте вашего дома? Послушайте меня, тетя Эля, я тут кое-что узнала про ваш участок. Мне тут осведомленные люди рассказали, что вас специально выживают отсюда, чтобы построить здесь коттедж для богатого покупателя. Зачем бы они стали так стараться, если эту землю отбирают? А может быть, этот Максим и есть тот самый покупатель. А если нет, то он-то круче вас, чтобы потягаться с тем, кто вам здесь всю дорогу разворотил, да еще бумагу липовую прислал.

Тетя Эля задумалась. Она долго хмурилась, что-то усиленно перемалывала своими серыми клеточками, потом махнула рукой.

- Ладно, ты меня убедила, продаю я все этому Максиму. Хорошо, что я вожу с собой не только паспорт, но и все бумаги на землю. Кстати, ты сказала, что здесь милиция пускает по паспортам. Только я не заметила на подъезде никаких постов.

- Это было вчера. Значит, сегодня нет. Кто их поймет, этих ментов, где и почему они устраивают засады.

Прямо в присутствии тети Эли я позвонила Максиму. Он приехал не через три, как обещал вчера, а в течение часа вместе со своим собственным нотариусом. Обмен бумаг состоялся быстро и по-деловому под гранатовым деревом. Максим отсчитал 12 миллионов, выбрасывая из потрепанного невзрачного портфеля пачки, набитые пятитысячными купюрами, на садовый столик, где расположились со своими бумагами нотариус и Эльвира Ивановна. Румяные пузатые «груши» гранатов наклоняли ветви своей тяжестью, будто свидетельствовали свое почтение новому хозяину. Тетя Эля немножко суетилась, пока ставила везде свои подписи. Ее руки дрожали, но она привычно быстро пересчитала деньги в одной пачке, остальные взяла целиком без пересчета.

Отойдя к машине, Максим знаком позвал меня. По его виду нельзя было сказать, доволен он или нет. Я подошла, думала, что он хочет мне что-то сказать на прощанье. А он сунул мне в руки какой-то конверт, сел в джип, закрыл за собой дверцу. Даже «до свидания» не сказал. А я не успела спросить, что он мне дал, и решилась открыть конверт, только тогда, когда пыльный след от Лексуса растаял за пригорком. Там лежали с десяток пятитысячных купюр. Я чуть не упала. На эти деньги я могу улететь на край света… Только никто меня в самолет не пустит. У меня же нет паспорта.

Я не стала рассказывать тете Эле о деньгах в конверте (зачем, еще подумает, что я из-за них старалась и не возьмет меня к себе на работу). Дом продан, как она хотела, она получила денег больше, чем рассчитывала выручить, пора убираться отсюда. Эльвира Ивановна продолжала сидеть за столиком под гранатовым деревом и беспокойно поглядывала на портфельчик с деньгами. Я села рядом. Наверное, тетя Эля переживает о продаже дома ее детства. Наверное, ее ностальгия мучает. В такие минуты лучше не мешать.

- Как же я их повезу, - вдруг растерянно спросила она у меня.

- Кого, - спросила я, думая, что она сожалеет, что не может увезти с собой все вещи своего беззаботного детства.

- Деньги эти.

Откуда я знаю, как возят деньги. Просто кладут, например, в багажник и везут. Я вот свои в пакетик дырявый положила. Кстати, во время уборки я здесь обнаружила замечательный саквояжик времен моей бабушки. Такие сейчас, кажется, в моду стали входить. Сама видела у одной красивой дамочки - красный такой. А этот старенький серенький потертый во всех местах. Так это ничего. Даже понтовее.

- А вдруг по дороге меня подстерегают грабители? Вдруг он с ними заодно. О боже, что же делать. Бумаги-то я все подписала, а деньги еще надо довезти.

Она вопрошала то ко мне, то к богу. Но ни я, ни бог ей не могли дать правильный совет. Я – потому что вообще не умею обращаться с деньгами и боюсь их не меньше ее, бог – потому что он, по легенде, вообще финансовых советов не дает. Потом ее «повело» в другую сторону.

- Господи, почему ты не вразумил меня, когда этот ребенок соблазнял меня на эту махинацию. И зачем я ее послушалась. Когда все вскроется, меня же убьют за такие деньжищи. Посадят лет на 200. Как же это со мной так случилось?

Тетку «скрючило» основательно. Пожалуй, мне не стоит здесь задерживаться. Она же меня живьем «съест», «запилит» насмерть, в приступах самокритики и раскаяния. Моя жизнь, если я останусь у нее работать, будет похожа на ад.

- Устами ребенка глаголет истина, - пробормотала я и стала собираться.

Я уже сомневалась, что эта история закончится для меня благополучно, и деньги, полученные от Максима, жгли мне руки. Перед моим внутренним взором возник образ бабули с ее «ах, разве так можно, что люди скажут». Нужно бы подумать о запасном варианте, то есть ехать дальше. Я запихивала в саквояж свои вещи и кое-что из еды. Кто его знает, когда теперь мне повезет «заморить червячка».

Наконец, растерянность Эльвиры Ивановны сменилась решительностью, она выхватила из сумочки мобильник и набрала какой-то номер. Еще через час, в течение которого она бегала по дому, что-то собирая и приговаривая «чтобы не возвращаться», к дому подъехала бронированная «Нива» с надписью «ИНКАССАЦИЯ». Она загрузилась туда вместе с оставленным ей Максимом портфельчиком, какими-то старыми вещами, впопыхах собранными по дому и бидончик с инжиром прихватила. В ее шестерку пересел пассажир броневика в разлапистой форме. Я следила за поспешным бегством Эльвиры Ивановны, и мне не хотелось с ними ехать. На душе скребли кошки. Вроде бы помогла доброй женщине, а она теперь боялась взглянуть мне в глаза.

- Тетя Эля, - окликнула я Эльвиру Ивановну, - я не поеду с вами.

Та встрепенулась, посмотрела на меня невидящими глазами и машинально покивала мне:

- Да-да-да.

Потом она все-таки высунулась из броневика и растерянно спросила:

- Как же ты тут одна. Тебе тоже надо срочно уезжать отсюда.

- А куда мне торопиться? Мне здесь работу по соседству предложили, обещали хорошо платить.

Эльвира Ивановна кивнула. Ее голова, как голова черепахи, утянулась в панцирь машины. Она даже не поинтересовалась, почему я передумала у нее работать. Наверное, даже обрадовалась. Ведь, если мы будем часто встречаться, я своим видом буду постоянно будить в ней воспоминания о ее неблаговидном поступке. Конечно, обрадовалась. Ну, если ей хорошо, то и мне не плохо. Вот только босоножки мои, боюсь, не доживут до моей следующей остановки.

Когда бабуля уставала настаивать, преодолевая мое сопротивление ее советам, она начинала молиться. Чтобы у меня все было хорошо. Чтобы я не попала в плохую историю. Но самое главное, чтобы я встретила хорошего человека и вышла замуж. В ее старомодном представлении счастье женщины неразрывно связано с удачным браком. Она у меня очень хорошая, но только слишком уж настойчивая в своей заботе. Я люблю свою бабушку. Но ее представление о том, что я должна делать противоречат моим. Я пока не готова сделать ее счастливой.

Я двинулась к «замку Ричарда Львиное сердце». Там мне приготовлен и стол, и дом, если доверять словам Романа.

- Меня ждет Рома, - сказала я.

Но, видимо, не очень уверенно. Потому, что охранник, открывший калитку на мои требовательные звонки, строго спросил:

- Покажите удостоверение личности.

Я достала свидетельство о рождении. Видавший виды телохранитель был сильно озадачен.

- Это что такое? – спросил он недоуменно.

- Удостоверение. Вот смотри – дата рождения, имя, фамилия, все есть. А что?

Охранник посмотрел на мое свидетельство о рождении. Потом отдал его мне обратно, покачал головой.

- Романа Емельяновича в настоящий момент нет дома. Он отъехал. Будете ждать?

Слово «отъехал» у мужика прозвучало, как «отошел в мир иной». Мне стало грустно. Я пошла вдоль пыльной разбитой строителями дороги, пока не вышла на ровную асфальтированную автомагистраль.

Глава 5. На обочине

В Сочи - одна главная дорога. Автомобилисты называют ее М27, а прохожие Курортным проспектом. Машины по ней мчатся с большой скоростью в три ряда в одну сторону и столько же в другую. Красиво мчатся. Хотела бы я быть за рулем вон той двухместной спортивной машинки, которая будто молния вжикнула мимо меня. Ветер, поднятый ей, крутанул пыль маленьким смерчем и потянул меня вслед. Вообще-то в Сочи очень благодушные водители. Они всегда уступят дорогу пешеходам, даже если пешеходы нарушают правила. Но М27 лучше не перебегать. За спиной у меня красивый неподвижный, как картина, пейзаж морского безбрежья, испещренный солнечными бликами, но мне некогда им любоваться. Я смотрю только на дорогу и ищу в потоке машин ту, водитель которой предложит разделить с ним путь.

Меня подсадила к себе в машину женщина средних лет. Она постоянно, то звонила куда-то, то отвечала на звонки, при этом общалась с абонентами через наушник «блю-туз», надетый на левое ухо. В тот момент когда она начинала громко говорить, я вздрагивала, думая, что она обращается ко мне. И что ей взбрело в голову остановиться и подсадить меня? Может быть, минутная жалость к одиноко торчащей на скоростной трассе девушке в старомодных спортивных брюках с «дебильным» саквояжем в руках или острый приступ человеколюбия? Чтобы не казаться невежливой, она время от времени отвлекалась от своих дел, обращала лицо ко мне и задавала незначительные вопросы, но потом плохо слушала ответы. Потому что, как только я понимала, что она обращается именно ко мне, и открывала рот, чтобы ответить, снова звонил телефон, она виновато извинялась и начинала разговаривать со своим наушником. Окончив разговор, она спрашивала: «На чем это мы остановились?»

Я улыбалась и безразлично пожимала плечами – «не помню». Тогда она задавала новый вопрос. И сценарий нашего диалога повторялся с точностью до фразы «на чем это мы остановились».

Вдруг она резко притормозила, припарковала машину к обочине, и виновато сказала:

- Извини….

- Ариша, - напомнила я недоуменно.

- Извини, Ариша. Я забыла тебя спросить, где тебя высадить. Заговорилась и провезла дальше курортной зоны. Мне нужно в Эсто-Садок. Так что в город тебе придется возвращаться пешком.

- А куда мне идти?

- А куда тебе надо?

- Дальше. Я в Грузию хочу.

- У тебя есть международный паспорт? – женщина удивленно приподняла брови.

У меня его не было, поэтому я отрицательно покачала головой.

- По обычному паспорту тебя только в Абхазию пустить могут.

- Тогда я лучше пока в Сочи останусь.

- Тогда иди обратно, дойдешь до «развязки» и двигайся прямо вдоль улицы Ленина или по улице Мира, куда тебе надо.

По ее отстраненному взгляду я поняла, что пора прощаться. Спрашивать более точное направление при том, что я не представляла себе, куда мне надо, и где названные ей улицы находятся, не имело смысла.

Живот у меня прошел, тело после утреннего очищения организма от лишних шлаков стало легким, почти невесомым. Я выздоровела, и мне очень хотелось есть.

Город встретил меня гостеприимными приглашениями снять жилье: бюро по размещению отдыхающих, просто таблички на воротах частных домов, или же рукописные плакаты с короткими многозначительными надписями «комнаты» в руках у скучающих вдоль дороги людей. Я с интересом смотрела по сторонам и размышляла о том, достаточно ли у меня денег, чтобы купить квартиру, а потом сдавать комнаты отдыхающим. Можно даже никогда не работать. Знай, загорай на пляже, купайся, радуйся жизни. Кайф. Выпишу из Москвы Светку, будем вместе «отрываться».

- Дайте, пожалуйста, ваш паспорт, - сказала мне пожилая женщина, в дом которой я забрела, увидев очередное объявление на заборе.

Приехали.

- Зачем? Я же заплачу вам задолго вперед.

- Такой порядок.

Черт меня дернул тащиться на край света, чтобы потом бесславно вернуться восвояси и простоять полмесяца в очереди за паспортом. Оказывается, счастье человека напрямую зависит от количества бумаг в его кармане. Паспорт, водительское удостоверение, медицинская книжка, бумаги о собственности… Возмущение мое не знало предела, и я сразу же вылила накопившееся за день раздражение на ни в чем не повинную хозяйку комнаты.

- Вы что, думаете, я воровка. А зачем тогда повесили объявление на забор? Если вы думаете, что все люди воры или террористы, зачем приглашаете с улицы. Если никому не верите, то лучше запритесь в монастырь и не высовывайтесь.

По лицу хозяйки я поняла, что переборщила с выражением степени возмущения. Она обиделась, потом разозлилась, потом разъярилась. Но, в отличие от меня, сдержалась.

- Девочка, у меня для вас нет комнаты. Ищите в другом месте. Здесь отдыхающих достаточно, чтобы я выслушивала ваши безобразные оскорбления. Могу даже посоветовать, где вас поселят без документа – бордель за углом.

Это было оскорбление, от которого у меня на несколько секунд отнялся язык. Мымра старая. Но не на ту напала, она еще не знает, что последнее слово всегда остается за мной. Теперь будет знать.

- Откуда знаешь, где бордель? Сама оттуда? Если такие, как ты, там пользуются спросом, мне там делать нечего, - съязвила я в бессильной ярости.

Бабка завизжала, как иерехонская труба. И я поспешила ретироваться, уступив ей поле боя. И кто меня за язык тянул. Если я буду все время цапаться, то никогда не устроюсь на ночлег. Значит, остается пляж или лавочка в пустынном переулке. В саквояже среди белья и консервных банок сиротливо трепыхался конвертик Максима, который сейчас казался мне абсолютно бесполезным. Я плелась в потоке людей, не сильно размышляя, куда иду, и наткнулась на небольшую очередь, вдоль которой бегали суетливые женщины. Я сначала не поняла, что значит их зазывалка: «билетики, билетики, лучшие места в тени, под тентом». Пригляделась, а очередь – в кассу за билетами в дельфинарий. В общем-то, небольшая очередь, чтобы билет с рук покупать. Попросила у кассирши билет на первый ряд «под тентом». Она недовольно на меня посмотрела:

- Там везде тент.

Я купила мороженного, кока-колу у шустрых пацанов с корзинками, шныряющих между проходами, и уселась, как раз под тентом на… самом солнцепеке. Видимо, кассирша сама в дельфинарии никогда не сидела в это время суток. Тент там действительно был во всю крышу, но поскольку время было далеко за полдень, раскаленное солнце ложилось на все доступные его косым лучам поверхности. В результате, восточная часть аудитории вокруг круглого изумительно голубого бассейна оказалась покрыта ослепительно жаркими пятнами солнечного света. Кому-то все-таки повезло оказаться в тени. Может быть тем, кто купил билеты у суетливой тетки? А мне солнце шпарило прямиком на макушку. Я достала из саквояжика старенькую выгоревшую до бела панаму, выуженную мной из детских вещей Эльвиры Ивановны во время уборки в ее доме. Такие, знаете ли, с пуговками сзади, чтобы соединить белый трилистник плотной материи в головной убор с двумя продолговатыми дырочками на темечке. Мало заботясь о своем имидже (тем более, что, по мнению Алика, его было уже ничем не испортить), я напялила панаму на свою накаленную голову.

- Прелесть какая, - услышала я голоса сверху и подумала, что согласна со зрителями. Бассейн был великолепен. Прозрачная, как слеза ярко-голубая вода сверкала на солнце, фантастическими бликами.

- Девушка, скажите, вы где купили вашу замечательную панаму?

Так это они обо мне? Сзади на меня вопрошающе смотрели, как минимум, с десяток женских глаз. Десяток – это значит, не менее пяти человек. Все пятеро напряженно ждали моего ответа. Что сказать, чтоб меньше объяснять?

- В Египте купила, - небрежно ответила я и успела заметить в глазах поклонников моей панамы понимающее уважение моей креативностью, и разочарование по поводу недоступности вещи для них.

Динамики бодрым голосом ведущего возвестили о начале представления. Я обратилась к бассейну, но успела услышать напоследок далекую фразу:

- У меня подруга скоро в Египет поедет, надо ей заказать такую…

Белый кит, дельфинья пара, морской лев и котик – такие милые и кажутся такими умными. От мороженного или от кока-колы, или, может быть от впечатлений, вызванных представлением, мой энергетический баланс стал необратимо повышаться, а вместе с ним - количество оптимизма в душе.

Ведущий представления, громкоголосый парень с дежурным набором плоских шуток между номерами, поведал нам о том, как хорошо быть тренером морских животных.

- Приходите к нам, - настойчиво приглашал он на работу.

Может быть, стоит попробовать стать тренером наших морских братьев. Это тоже работа, причем, гораздо интереснее, чем посудомойщица или уборщица в кафе. И для того, чтобы получить эту профессию, вовсе не надо сидеть в пыльных кабинетах какого-нибудь института и слушать скучные лекции учителей. Я буду плавать с дельфинами, кормить их рыбой и учить вот таким же трюкам… Но, пожалуй, ни мама, ни бабушка не оценят профессию дельфиньего тренера по достоинству...

После представления зрители ринулись покупать сувениры с дельфинами, а я, ощутив желудком – новые позывы голода, зашла в магазинчик неподалеку и продолжила неразумные траты денег, оставленных мне тетей Элей - купила кое-что из еды. А потом стала искать выход на пляж, где под предлогом принятия солнечной ванны можно поспать, не привлекая к себе досужее внимание окружающих.

В Адлере не так-то просто попасть на бесплатный пляж. Делаю три «захода» в одну и ту же бетонную арку-тоннель, пахнущую мочой и йодом, прежде чем, следуя за более опытными прохожими, оказываюсь на пляже. Да, прием отдыхающих в зоне бесплатного купания в этом городе прямо-таки не очень радушный.

После дикого побережья, где я познакомилась с Романом, на этом кусочке адлерского берега мне показалось тесно и уныло, и очень жарко. Я переоделась в Светкин купальник в кабинке-лабиринте, откуда все заходящие выходили в видоизмененном состоянии. Напялила на ноги «вьетнамки» из старых вещей Эльвиры Ивановны и отправилась в сероватую от мелкой каменистой взвести воду. Море смыло с меня раздражение и страхи прошедшего дня. Я плыла по-лягушачьи, жмурясь от ярких оранжевых бликов. Здесь в море мне никто был не нужен, и никому до меня не было никакого дела…

-Девушка в панаме, вы зачем переплыли мне дорогу?

Рядом со мной вынырнула говорящая голова, обдав меня пенистой волной.

Что за тело скрывается под водой по голове определить невозможно. Поэтому я не спешила проявить свою природную общительность и повернула к берегу, стараясь не выпускать из вида свой драгоценный саквояжик. Сейчас, к концу дня самым ценным содержимым его мне казался кусок копченой колбасы с хлебом и бутылка йогурта. Хотя, признаюсь, о деньгах я тоже подумала. Голова двинулась за мной и старалась попадать все время в поле моего зрения.

- Вы переплыли мне дорогу, я чуть не утонул от испуга. Это неспроста. Давайте теперь знакомиться, - опять настаивала голова, - Неужели вам не скучно одной плавать?

Я оглянулась, на меня смотрели два темных с восточным прищуром глаза. Мокрый ежик черных волос блестел в лучах заходящего солнца. Симпатичное широкоскулое лицо было открытым и добродушным. Мне действительно было одиноко с того самого момента, как Светка сказала, что не едет со мной. Она звала меня в Москву. Но, я ж не дура, ехать в этот бомжатник, когда моя душа рвалась к солнечному радушному Черному морю.

- А почему ты решил, что я здесь одна? Может на берегу у меня - целая семья. Мама, папа, семеро по лавкам.

- Нет. Я одиноких девушек вижу издалека. Ты немного грустная и вовсе не замученная родительским вниманием. Не обижаешься, что я тебя одинокой назвал? Ты местная или приезжая?

Нет, я не обижалась. Парень говорил искренне, без глупых намеков и неприятного подтекста. Любые его слова, чтобы он ни сказал, не могли показаться обидными.

- Только что приехала, - легко призналась я.

- А я тоже только что приехал. Устроился вот на квартире и сразу на море. Если хочешь, поплаваем вместе, погуляем по городу.

Боже, как я хочу на квартиру! Вот бы мне маленький кусочек квартиры. Совсем чуть-чуть в виде подушки и стульчака в туалете. Мне кажется, сейчас я готова за это земное счастье отдать половину конверта Максима. Короче, он заинтересовал меня квартирой. Это было его главное достоинство.

- А я еще не успела устроиться на квартиру, - вздохнула я, гребя к берегу.

- А давайте со мной поживите. В нашем распоряжении целая квартира со всеми удобствами, - сказал парень также искренне, без тени грубого намека на сожительство.

Что-то в нем располагало. Его радушное «поживите» прозвучало, как приглашение переночевать, а не переспать. Мы вышли на берег. Я оглянулась. Вслед за мной выходил монумент мужской силе, вылитый из мышц. Его брюшной пресс выступал под мускулистой грудью железными буграми. Когда он двинул плечами, словно стряхивал с себя воду, у меня захватило дыхание. Краем глаза я увидела, как все женское население пляжа уставились на парня, открыв рот. У него была походка вразвалочку, словно он не ставил, а вбивал ноги в прибрежную гальку. Одна моя половина было безумно горда вниманием, которое было приковано к моему незваному кавалеру, а другая, вредненькая часть, уже придумывала, что бы такое предпринять, чтобы он не зазнавался и понял, что меня бицепсами не повергнуть в трепет. Но он не обращал ни на кого внимание, продолжая болтать со мной о том, как ненавидит летать на самолетах. Когда он спрятал свое мышечное великолепие под одежду, то превратился в обычного парня плотного телосложения, мне стало легче. Мне, чтобы одеться пришлось снова нырнуть в раздевалочный лабиринт на выходе с пляжа. Пока я копалась в шмотках, подыскивая в саквояже что-то поприличнее, он терпеливо стоял рядом. Я вышла в джинсах и тенниске. Мокрая панама и купальник заняли освободившееся в саквояже место.

Вот я уже не одна. Меня заполнила теплая волна благодарности к незнакомому парню, который покорно дождался меня из кабинки и весело, без тени раздражения двинулся навстречу.

- А где твоя панама? Ты в ней была похожа на мою первую любовь – подружку из детского садика. Она тоже такую панаму носила. Только на ней цветочки были поярче.

- А еще чем-нибудь, кроме панамы, я тебе ее напоминаю?

- У тебя такие же темные волосы и смешные уши, как у пацана.

Сравнение с пацаном мне не очень понравилось. Пусть я не фотомодель, но все-таки девушка, желающая сводить с ума мужественных парней своими женскими прелестями, а не ушами и волосами.

- Ты напрасно со мной познакомился, мне еще нет восемнадцати, - сказала я мстительно.

Он недоуменно посмотрел на меня и замолчал на некоторое время. Думал что ли, что ответить или обиделся на мой намек? Я, чтобы заполнить паузу, достала из саквояжика свой бутерброд и с аппетитом его жевала.

- Ну, хотя бы покормлю, - наконец, сказал он, открыто улыбаясь.

От его улыбки мне стало легко. Я озорно толкнула его в бок.

- Вот у тебя облом со мной вышел! Ты давно девок на пляже ловишь? С утра, наверное?

- Да нет, что ты. Я, правда, сегодня только приехал. Пока приличную хату с удобствами и без соседей снял, полдня пробегал по городу. Приехал бы на машине, было бы быстрее. А я на самолете прилетел. Устал, как черт. Пошел искупаться, а тут откуда ни возьмись – ты в панаме.

- А ты откуда приехал сюда?

- Из Узбекистана.

- Узбек значит?

- Нет, русский. Моя бабушка в войну туда эвакуировалась. С тех пор там живем. После отделения от России остался при российском посольстве.

- А кем ты там работаешь?

- Да так. Прислуга разная, - у моего собеседника вдруг резко поубавилось разговорчивости.

- А я тоже хочу в прислуги податься. Платят неплохо, жилье дают, кормят. Правда, я не люблю готовить и мыть посуду. Но выбора у меня нет с моим образованием.

- А хочешь, я тебе помогу? Ты только скажи, чем, - с готовностью предложил мой кавалер.

- А что ты за это от меня хочешь?

- Да ничего. Просто ты мне нравишься. Я почти сдружился с тобой. А друзьям надо помогать.

- Вот так сдружился. Ты даже не знаешь, как меня зовут.

- А мы познакомимся. Меня Аркаша звать. А тебя?

- А меня Ариша.

- У нас даже имена похожи. Мне кажется, я тебя всю жизнь знаю.

- Ага. Аналогично.

За эти несколько минут прогулки по вечерней адлерской улочке я так привыкла к Аркаше, словно давно его знала, и мне очень не хотелось его потерять случайно в толпе, поэтому я зацепилась за его руку. Он послушно согнул ее в локте и предложил:

- Давай понесу чемодан.

Он вытащил из моих пальцев ручку саквояжика. Теперь мы стали похожи на милую семейную пару, только что приехавшую на отдых.

-Аришка, я обещал тебя покормить, пошли, - сказал Аркаша и потащил меня в сторону горящих гирлянд, украшающих вход в какой-то ресторанчик.

У нас обоих был наряд, прямо скажем, не вечерний. На мне - потертые, специально подранные на коленках джинсы с майкой в небрежных слежалых замятинах и не отстирывающихся разводах, а на нем хоть и приличный, но все же спортивный костюм с мокрым пятном на заднице и в паховой области, а также мой дебильный «занюханный» саквояж в руке. Но мой кавалер особого стеснения от этого не испытывал. А, глядя на него, успокоилась и я. Он усадил меня в центре зала, широким жестом безграничной щедрости сунул мне под нос засаленную сотнями пятерней книжицу меню. Я уставилась в раздвинутые страницы бестолковым взглядом. Мне бы просто пошамать, без излишеств. Названия только смущали меня, навевая тоску. Подошел официант в форме пирата.

- Вдарим по шашлыку из баранины и запьем красным вином, - предложил Аркаша, не добившись от меня заявки.

- Мне сок, - поправила я его.

Знаю я это вино. Через пару часов я буду мягкая, как воск, не устою перед его обаянием, а с утра меня скрутит приступ самокритики и раскаяния. Мы ели, смеялись, подтрунивали беззлобно друг над другом и над чванливыми парами, постепенно заполнявшими зал ресторанчика. Многие косились на нас пренебрежительно. Уж очень сильно мой наряд отличался от вечерних платьев прочих посетительниц.

- Ты в Адлере часто бываешь, - спросила я Аркашу.

- Нет, первый раз вообще в Сочи. Мне дали бесплатную путевку в санаторий МВД. Но я уже устал от казенщины и брома в компоте.

- Зачем бром в компоте?

Я усиленно соображала. Стала вспоминать таблицу Менделеева. Бром – это металл или что? Он лекарственный или какой?

- Что ты прицепилась к брому. Смотри, тебе уже сок несут, а я красненького приму «на грудь». Давай, Аришка, за знакомство. Мне кажется, что мы с тобой очень хорошо проведем время. Ты надолго в Сочи?

- Наверное.

- А что так неуверенно? Надо вопросы задавать четко и отвечать без тени сомнения. Вот спроси меня что-нибудь. Давай-давай, спрашивай.

- Ты женат?

- Нет.

- Это правда?

- Да. Еще спрашивай. «Кажется», «наверное», «вероятно» – это слова для замазывания смысла фразы.

- У тебя есть девушка в Узбекистане?

- Нет. Ариш, ты слишком простые вопросы задаешь: «у тебя есть девушка в Узбекистане». Если ты хочешь знать, есть ли у меня женщина, с которой меня связывают интимные отношения, то, чтобы получить однозначный ответ, правильнее спросить «твоя девушка была против того, чтобы ты ехал на юг без нее?». Вот на этот вопрос очень сложно не ответить правду.

- Твоя девушка не хотела тебя отпускать на юг? Или ты уехал в тайне от нее?

- Ты хорошая ученица. Молодец. Принесли шашлык. О-о-о, какой запах, сейчас и на вкус проверим. На мой кусочек. Как тебе шашлычок?

- Ты не ответил на мой вопрос.

- Какой? Про девушку в Узбекистане? Ответил. У меня нет девушки в Узбекистане.

- А где живет твоя девушка? Жуй-жуй, Аркаша.

- М-м-м … сейчас… вкусно. Она еще не живет. У нее квартиры нет. Но будет жить в Адлере. Она собирается в прислуги податься.

- Аркаша! Ты уходишь от ответа, противный обжора. Хорошо. Тогда скажи, бром – это от чего?

- Это успокоительное.

- Так в вашем санатории психов что ли лечат?

- Нет, просто чтобы отдыхающие не возбуждались на всяких длинноногих девочек. Бром тормозит такие процессы в организме.

- А ты, значит, не поехал в санаторий, чтобы ничего не тормозило твои процессы в отношениях с длинноногими девочками?

- Угу.

Мы вместе засмеялись. Я даже пожалела о том, что призналась ему в возрасте и теперь слабо могу рассчитывать на его мужское внимание. Что я за баба такая. Завожусь с пол оборота. С утра мне казалось, что я влюбилась в Романа, а вечером без ума от Аркаши. И при этом между ними нет ничего общего – небо и земля. Наверное, это ужасно, быть такой непостоянной. Это должно быть стыдно. Но мы с Аркашей просто созданы друг для друга.

Нет, не знаю я, что такое любовь. Когда ее так часто чувствуешь, как я, то начинаешь сомневаться в том, что она есть. Когда я думаю о настоящей любви, то вспоминаю только одну историю моего доинтернатского детства.

В моем родном поселке было хорошо, лучше, чем в Новосибирске. Но только летом. Нас, малышню, никто не опекал и не стеснял всякими «внутренними распорядками». Мы гонялись по полям и перелескам, купались и удили рыбу в Турухане, лениво отмахиваясь от стай комаров и мошек, обильно облепляющих все, что оставалось открытым, а во время разговора влетающих в рот. Воровали овощи в совхозном огороде. Однажды мы сели на трактор, который остался под парами в поле, и катались на нем до тех пор, пока не кончилась солярка. Уехали далеко. До поселка мы дошли только к ночи. Всех, кто участвовал в «похищении» трактора, выпороли отцы, кроме меня. Мой отец жил отдельно от нас и очень далеко, а маме было некогда заниматься моим воспитанием.

Моя подруга Тоська, крупная девка лет 14-ти, запала на своего соседа Ванятку. В этом забытом селькуповском раю осталось не много русских парней старше 11-ти лет. А те, что подросли и укоренились здесь, не могли вызвать интерес даже у такой не романтической натуры, как Тоська. Ванятка был младше Тоськи на 2 года. Но он был уже работягой, помогал отцу в уборочную, и недостатка в воздыхательницах не испытывал. Поэтому Тоська страдала, с утра до вечера, караулила Ванятку, когда тот вернется с отцом с уборочной. Завидев его комбайн, она бежала к его дому и тащила с собой разные угощения. Мама Ванятки Тоську привечала, а ее стряпню расхваливала. Однажды отец Ванятки после сытного ужина, как бы, между прочим, сказал:

- Давно кабачков не едал. Они поспели ужо или еще рано? А?

Вопрос был обращен к жене. Но Тоська приняла его, как укор ее однообразной стряпне, тем более, что Ванятка степенным баском поддакнул отцу и, не дожидаясь ее, Тоську, ушел со двора.

- Ты не знаешь, в огороде совхоза «Путь вождя» в этом году посеяли кабачки? - спросила меня озабоченная Тоська.

- А что тебе с них? - спросила я.

Кабачки мне никогда не нравились за цвет и горчинку.

- Пошли, посмотрим, - вместо ответа сказала Тоська.

Я отказалась. Тоська двинулась на «дело» одна, и была застигнута сторожем огорода врасплох в момент снятия пробы с урожая. Старикашка стыдил и бранил Тоську. А когда дело дошло до угроз доставить неудачливую воровку в милицию, она бросилась отчаянно спасать свою репутацию.

- Это для опытов, - нагло заявила она.

- Каких? - опешил старик с тремя классами образования церковно-приходской школы.

-По физике. Закон Архимеда проверяем на разных предметах. А вы вот знаете, почему кабачок не тонет в воде?

- Н-нет.

- Потому что кабачок мягкий.

- Знамо дело, мягкий, только вот брать его, будь он хоть какой, нельзя. Вот пойду в твою школу и с учителем поговорю, чтобы не посылал учеников на не хорошее дело.

- Не надо дедушка, - заканючила Тоська, - я вам правду скажу. Мне кабачок для этого, для секса нужен.

- Чего? – обомлел дед.

- Ну, чтобы жениху своему понравиться в брачную ночь. Сейчас все так делают.

- Я вот тебя сейчас отхожу по заднему месту этим кабачком, чтобы тебе этого секса до старости не хотелось. Слова-то какие выучила, малявка. Брысь отсюда. Секса. Это надо же, что удумала. Мамашку твою увижу, все расскажу.

- А я тогда скажу, что ты ко мне приставал, - отчаянно крикнула испуганная угрозой старика, Тоська.

Старик подавился слюной и закашлялся так сильно, что Тоська подумала, что он сейчас умрет. Она выхватила из рук деда свой кабачок и бросилась наутек. В этот вечер Ванятка с отцом лакомились кабачком. А дед так и не пришел жаловаться. Нет, он не помер. Он продолжал работать сторожем на том же поле, но, завидев издали Тоську, прятался в своем вагончике. В результате ходить с Тоськой на огород «Путь вождя» стало выгодно и спокойно. Тоськин авторитет среди своих, деревенских, поднялся до больших высот. Она никому не рассказывала его причину, кроме меня. Ванятка тоже зауважал Тоську и даже пообещал ей жениться, когда вырастет.

- Жаль, мне не 17-ть, - вдруг сказал Аркаша.

- Почему? – удивилась я.

- Я многое теперь не могу себе позволить делать, что можно простить семнадцатилетнему парнишке.

Не знаю, что он имел в виду, но я согласилась с ним.

- А мне жаль, что мне не 18-ть, - вздохнула я, - Я тоже не все могу, например, не могу устроиться на работу, и на квартиру меня не берут.

- А тебе сколько?

- Аркаш, я не имела в виду возраст. Что восемнадцати нет – это к слову. Просто у меня паспорта нет. А без паспорта никто не берет на работу и не селит. Получается везде главнее бумага обо мне, а не я сама…

- А с паспортом что? Ты его что, забыла что ли дома? Так пусть тебе родственники паспорт вышлют ценной бандеролью. Это же просто.

- У меня паспорта, вообще, нет. Я его забыла получить, - призналась я.

- Так получи.

- Как? Для этого надо возвращаться домой.

- А где твой дом?

- Не знаю. Наверное, все-таки в Новосибирске. Я там училась. Там бабушка живет.

- Как это не знаешь? А хочешь, я сделаю тебе паспорт, - внезапно воодушевился Аркаша.

- Поддельный? – удивилась я.

- Нет настоящий. Я позвоню своему другу, он тоже в Новосибирске живет, он все устроит.

- Нет, - недоверчиво ответила я, - он не сможет и не станет.

Я живо представила себе, как друг Аркадия стоит в многометровой очереди, загибающейся два раза в узком коридоре районного паспортного стола, и проклинает меня, на чем свет стоит.

- Сможет и станет, - уверенно произнес Аркаша, - Мы вместе в школе милиции учились, мы всегда друг другу помогаем. Поможет. Я же тебя обещал накормить – накормил…

- И напоил, и рассмешил, – поддержала я его, вспомнив сказку о дрозде и лисице, которую мама читала мне в детстве.

- Обещал помочь с квартирой – помогу. Значит, и насчет паспорта можешь быть спокойна, - продолжал Аркаша, не вникая в смысл моей фразы.

Наверное, он никогда не слышал сказку про дрозда, который по требованию лисицы сначала накормил, потом напоил, потом рассмешил, а потом напугал лисицу, да так, что ту собаки слопали. «Только не пугай меня», - подумала я.

После ресторана мы пошли вместе, как два закадычных друга. Во дворе пятиэтажного дома, куда привел меня Аркаша, сидели бабки. Их носы, как флюгеры поворачивались, пока мы проходили мимо. Я знаю, о чем они судачили последующие 30 минут. Мне очень нравятся, какие здесь дома – окна в одну раму, а лестничные площадки отделены от улицы не стеной с массивной гармошкой чугунных батарей на каждом этаже, а узорчатой бетонной решеткой без отопления.

Аркаша вошел в квартиру первым, включил везде свет и жестом радушного хозяина пригласил войти.

- Выбирай место для ночевки.

Мы еле разминулись в тесной прихожей. Я взглянула вверх на его лицо, когда протискивалась мимо, скользнув по его груди плечом. Он даже не шелохнулся, чтобы уступить дорогу, а взгляд его на мгновение стал пронзительно ласковым. Я от такого взгляда впадаю в кроличье состояние.

Квартира была однокомнатной. В комнате стоял только один диван, зато в полуоткрытую балконную дверь был виден кусочек тахты. А сама лоджия была похожа на маленькую комнатушку. Я бы согласилась жить там круглый год.

- Если хочешь, можешь спать на балконе, - проследив за моим взглядом, беззаботно сказал Аркаша.

- Смотри, Аришка, здесь есть щеколда. Ты можешь закрываться изнутри, то есть снаружи, если боишься меня, - смеясь, Аркаша показал на защелку с обратной стороны балконной двери.

- Но я не лунатик и по ночам не хожу по краю балкона, так что это не обязательно.

Пока я умывалась в совмещенном ванне-туалете, а потом устраивала свои вещи на балконе, Аркаша вскипятил чайник. Я впервые за неделю вымылась с мылом под горячими струями душа. Потом мы пили на кухне зеленый чай. Горячая серо-зеленая жижа совсем меня разморила. Аркаша зачем-то стал меня воспитывать:

- Паспорт – это самый важный документ. Есть еще масса документов, которые нужны при разных обстоятельствах – всякие удостоверения, документы на право собственности. А диплом? Люди несколько лет учатся, сдают экзамены, чтобы получить диплом…

- Угу…

Мне было лень с ним спорить, и я кивала, но мозг мой отказывался делать выводы. Я постоянно клевала носом, отвечала на его вопросы неопределенными «угу» или «ага», потому что обдумывать ответ у меня не хватало сил.

- Ладно, Аришка, иди в кровать, - с сожалением произнес Аркаша, - ты уже спишь на ходу.

Я встала, уронила табуретку, доплелась до своей тахты, даже не вспомнив о щеколде на двери, одетая, как была в джинсах, упала на жесткую поверхность, застеленную свежими простынями и сразу провалилась в сон.

Утром я застала Аркашу на кухне за приготовлением завтрака, будто он не ложился вовсе. На плите скворчала яичница с округлыми ломтями колбасы – классическое мужское блюдо. От аппетитного запаха у меня потекли слюньки.

- Доброе утро, соня, - Аркаша был бодр и весел.

- Ага.

- Ариш, а ты чего везде с собой чемодан таскаешь. Вчера даже в ванную взяла.

Внимательный, блин. Что сказать-то?

- Это моя косметичка. Там у меня все, что надо лежит. Ну, в смысле и зубная щетка и полотенце и все такое...

- Ага, понял, у тебя месячные... – весело резюмировал Аркаша.

- Вроде того... – неловко согласилась я.

- Иди, умывайся, чисть зубы и давай завтракать, девушка моей мечты.

А сказанул как - «девушка моей мечты». У меня аж сердце запрыгнуло в живот. Воздух, рядом с ним стал вязким, и я с трудом преодолела его сопротивления, идя к столу. Яичница была им тоже отравлена. Я ела и чувствовала, что погибаю, смертельно влюбляюсь. Сейчас он должен был бы обнять меня и сказать, как рад встрече со мной, но почему же он ест яичницу, пьет чай и рассказывает о том, как искал эту квартиру и даже не собирается признаваться мне в вечной любви? Неужели слова, что повергли меня в такой трепет, для него простая дежурная фраза? Может быть, он всем девушкам так говорит и не придает этому никакого значения. Да, у такого парня не должно быть недостатка в девушках-красавицах. Зря я размечталась. Или не зря? А что если намекнуть, что я не против наших отношений?

Когда я жила в Советской речке, то, как и все девчонки думала, чтобы выйти замуж за городского. Для многих сельских замужество в городе было единственным способом решить свои финансовые и жилищные проблемы. Прожить всю жизнь в деревне может мечтать разве, что сумасшедшая. В Новосибирске все изменилось. Там я подружилась со Светкой. И мы решили, пусть уж лучше мужики за нами очередь занимают, чем мы станем лебезить перед парнями за краешек постели.

Пока я размышляла, что мне больше нравится в Аркаше – бицепсы или характер и придумывала, как мне ему намекнуть, что я вообще-то не против того, чтобы он за мной приударил, он вдруг вскочил:

-Ты посмотри, сколько времени, а мы еще не жаримся на солнце. Ну-ка, хватит есть, на сытый желудок вредно купаться. Пошли – пошли - пошли.

Он схватил меня за руку и практически вытащил из квартиры.

Пляж, дельфинарий, аквапарк, кафе, снова пляж, ресторан. Мы слоняемся по городу, болтаем и шалим, как два закадычных друга. А вечером я маюсь в гордом одиночестве на своей тахте, не решаясь позвать к себе Аркашу и, злясь на него за это. Аркаша больше не смущает меня ласковыми речами и ведет себя со мной, как с хорошим другом или с сестрой. А я мечтаю о том, как мы поженимся, будем жить дружно и счастливо. Бабуля будет рада. Да и мама тоже. У Аришки будет заботливый муж, который взял на себя непосильную для глупой Аришки ношу – паспорт. Я уеду с ним в его Узбекистан, слава богу, он тоже на юге находится.

Прошла неделя, в течение которой я ни разу не вспомнила о необходимости устраивать свою жизнь. Я была увлечена развитием наших с Аркашей отношений. Но однажды солнечным утром, разливая кофе по чашкам, он сказал:

- Я уезжаю завтра. Меня вызывают из отпуска на работу.

Выстрелил по мне этими страшными словами, как из пушки. Я была убита. «Вот и напугал» - подумала я.

- Я не знаю, когда вернусь...

Его беззаботный тон разозлил меня. Я тут страдаю, умираю от любви, а он так спокойно сообщает мне о предстоящей разлуке. Вот дура. Размечталась. Злость росла и постепенно вытесняла растерянность.

- Ты же паспорт обещал.

- Ах да. Слушай, дай мне свой мобильник. Я с тобой свяжусь, когда этот вопрос решится.

- Как же он решится, если ты даже не знаешь, как моя фамилия.

- Знаю, - замялся Аркаша, - я уже в твоем свидетельстве посмотрел.

Вот фрукт. Залез – таки в мой саквояжик. Может быть, он и конвертик с деньгами видел?

- Ты деньги так не вози, - он, словно, услышал мои мысли.

- Да пошел ты.

- Не сердись. Ты дашь мне мобильник?

- На, - я сердито бросила на стол мобильник Эльвиры Ивановны.

- Я имел в виду номер.

-В чемоданчике покопался, а в мобильник не подсмотрел?

Катастрофа. Мир рухнул, погребя под обломками мою любовь. Как же он мог так со мной и с моей бабулей поступить. Он должен был взять меня с собой. Я вскочила, метнулась на лоджию, побросала в свой саквояж, что увидела своего и выскочила в прихожую. Он встал между мной и дверью, подперев ее рукой. Его торс, словно скала, закрывающая мне выход, еще пару минут назад сводил меня с ума. Но теперь я почти ненавидела каждую клеточку его тела.

- Я не выпущу тебя, пока ты не успокоишься, - как-то виновато сказал Аркаша.

Поздно. Я уже завелась и меня не остановить. Теперь страдай, кусай локти, не вернуть тебе Аришкино доверие.

- Я не успокоюсь. Вот сейчас выйду на балкон и стану кричать, что меня насилуют. А ты ведь знаешь, что тебе за это полагается, - я была настроена сверхрешительно, мне казалось, что даже глаза мои мечут молнии, способные его испепелить. Так почему же он еще жив и, кажется, даже не сильно взволнован?

- Да. Я знаю. Я знаю весь уголовный кодекс и гражданский и много чего знаю. Я отдыхаю здесь, потому что мне не положено ездить за границу. Я не захотел брать путевку в санаторий МВД в Хосте и приехал в Адлер. Я рисковал, познакомившись с тобой и, тем более, предложив тебе свою квартиру. А сейчас, если кто-то узнает, что ты несовершеннолетняя, мне конец. У нас с этим строго. Я не понимаю, что ты так взбесилась.

- А тебя никто не просил рисковать. И обещать тоже никто не просил. Что ты мне лапшу на уши вешаешь, агент 007, блин. Кажется, тебе стоит только позвонить в Новосибирск, и завтра у меня будет паспорт. Разве не так?

- Что? А, ты опять про паспорт? Ладно, я скажу еще одну правду, я специально не стал договариваться о паспорте. Я хочу, чтобы ты уехала отсюда. Здесь слишком много соблазнов. Я боюсь, что ты влюбишься в какого-нибудь развращенного денди. Тогда твоя жизнь пойдет под откос.

- Что тебе до моей жизни. Что ты понимаешь в том, что мне надо. Я буду жить здесь, что бы вы все мне не говорили. Это мое дело. И в кого мне влюбляться – тоже мое дело. А если уж про любовь, то кто тебе сказал, что я в своем туруханском поселке не могу влюбиться.

- Я думаю, что там у тебя будет не такая богатая личная жизнь. Многие приезжают в отпуск на юг расслабиться и используют для этого все способы, в том числе случайные знакомства. Я сам, когда увидел тебя, смешную провинциалку, думал слегка развлечься. Но получилось по-другому. Я потерял покой.

Я больше не верила его словам. «Потерял покой» - такие же слова, как «девушка моей мечты». Они одинаково для него ничего не значат. Он выпустил меня, когда я вслух стала считать секунды до своего громогласного крика «помогите». Когда я в таком состоянии, мне нельзя не верить. Он это вовремя понял.

Я только что потеряла любовь. Может быть, я его прощу, а может быть, никогда, как бы я ни старалась. Я носилась по улицам Адлера, пытаясь успокоить клокочущий вулкан внутри. И только когда солнца припекло основательно, я поняла, что устала, что меня зациклило на одной и той же фразе: «я хочу, чтобы ты уехала»…

Ясно, что я могу рассчитывать только на себя. Поэтому я покупаю газету о вакансиях и звоню с телефона Эльвиры Ивановны. Когда телефон разряжается, я заряжаю его в Салоне связи, рядом с которым примостилась на лавочке. Мне это разрешено, потому что я там оплачиваю минуты. Много минут. У меня есть деньги.

- Вам нужен менеджер по продажам со знанием 1С. А что это такое 1С? А почему я вам не подошла?..

- Это «Гранд Отель»? Я читаю ваши вакансии. Вот здесь написано, что вам нужны кладовщицы? А какие требования? Подойти с рекомендациями? Ага.. А банщик вам нужен? А-а, мужчина? Тут вам еще требуется телефонный оператор… Диплом специального образования? А какого? Понятно… А пресс-секретарь? Опыт работы? Хорошо, позвоню позже.

- Авторынок? Вам требуется оператор ПК? А что я должна буду делать? Опыт работы с ПК? Тогда не надо. Ладно…

- Это чайно-кофейная компания? Вам требуется промоутер - девушка? Что? Внешние данные? Какие-какие? Все. Спасибо, и вам всего доброго…

- У вас в объявлении написано «требуется социальный работник». А что ваш работник должен будет делать? Ходить? Ухаживать? Какие документы нужны? Спасибо …

Глава 6. Наглость

У меня есть деньги, потому что я набралась наглости и достала конверт Максима. Я еще не знала, что думать об этих деньгах. Я их заработала? Как бы то ни было, у меня возникла острая необходимость в денежных средствах, которые я могла поменять на жизненно важные для меня ценности – ночевка, еда, одежда. В моем недалеком прошлом, когда у меня не было денег, и я пользовалась благами, предоставляемыми мне государством, я не думала, что они так важны для жизни вообще, не говоря уж о «красивой» жизни. И тут вдруг, оказавшись один на один с обстоятельствами с н-ной суммой в кармане, я поняла их важную сущность, и еще я заметила удивительную способность денег не понятным образом исчезать. Стоило достать очередную купюру и разменять ее на покупку даже самой мелкой мелочи, как в кармане оставались мелкие десятки и монеты, на которые редко что можно было приличного купить. Таким образом, конверт, вынутый из недр саквояжа, стал медленно, но верно худеть. При этом я не успевала пересчитывать мелочь, как снова доставала из него крупную купюру. Да, я оделась, обулась по-южному: в короткую бежевую юбочку, розовый мини-топик, аляповатые блестящие сандалии и красная бейсболка козырьком назад. Выбросила старье. На спину нацепила удобный рюкзачок, сделала маникюр и педикюр, и даже депиляцию в известных всем женщинам местах, чтобы не выделяться из толпы своим первобытным видом. Я не переставала удивляться скорости исчезновения денег. Ведь я не покупала бриллианты или безделушки, хотя подолгу останавливалась у витрин, оценивая возможности моего конверта. Я даже не стала делать стрижку, и мои отросшие с весны волосы, заплетала в косички, которые торчали на голове в разные стороны как у Пеппи-длиный чулок, или стягивала разноцветными резиночками в хвостики, которые вызывали у взрослых прохожих улыбки, а у молодых девок усмешки. Ну, если другим немного весело, то и мне не плохо.

Я усиленно ищу работу, но то, что мне могут предложить, требует наличия множества бумажек. Что ж, ну и пусть. Пусть о такой глупой работе мечтают недалекие клуши, стремящиеся любым способом увеличить семейный бюджет на лишнюю пару тысяч деревянных. Я пока не спешу и не отчаиваюсь, у меня есть время.

Проблему с проживанием я решаю очень просто. Вечером затемно я захожу в любой дом, где на воротах весит объявление «сдается комната» и снимаю. У меня есть одна на всех квартиросъемщиков легенда, действующая безотказно: «Я еду к папе в Абхазию. А папа застрял на таможне. Уже темно, идти мне некуда, пустите переночевать». На завтра с раннего утра я ухожу, чтобы никогда не вернуться. Я горда своей сообразительностью. Я никому своими сказочками вреда не приношу, а другого способа получить жизненно важные для меня ценности у меня сейчас нет в наличии. К тому же, помогая мне, люди делают доброе дело, и это обязательно зачтется, когда им захочется попасть в рай.

Пляж – место моего дневного бдения. Он поделен волнорезами на тесные мини-бухты, которые отделены от города странным бетонным сооружением, типа забора, спускающегося к гальке крутыми ступеньками, похожими на скамьи древнегреческого амфитеатра. На пляже, сдавленном со всех сторон бетоном, среди множества людей мое одиночество кажется не таким пронзительным. И я хожу туда, как на работу.

Однажды я сидела на ступенях пляжного «амфитеатра», пытаясь спрятать обугленную спину в тень каменной стены. Мои мокрые следы на поверхности ступенек быстро исчезали под палящими лучами полуденного солнца. Чуть ниже хихикали девчонки моего возраста в ярких купальниках «мини-бикини». Их разговор казался мне знакомым. Когда-то давно в другой жизни я была такой же беззаботной и веселой.

- Ну, а дальше что было?

- Да ничего. Я отошла на пару минут в туалет. Смотрю, а он уже какой-то мымре «баки заколачивает».

- Ларис, я ж тебе говорила, не ходи с ним. У него на лбу написано «ищу лохушку». А ты - «классный, классный»…

- Но он же был и, правда, лапочка. Такие ножки, железный пресс, как вспомню, прямо мурашки по животу бегают. Марин, я хочу-у-у его.

- Ладно, не канючь. У нас еще неделя кайфа, а тебя скрючило из-за одного козла. Посмотри, какие парни вон там. Кажется, они сюда без баб пришли. Давай мимо пройдем. Лариска! Давай, походочку! Так-так, так-так. Эта походка у моей старшей сестренки называется «танец влюбленного фламинго». Парни на такую походку ведутся, как коты на сметану. Вот увидишь.

Марина втянула поглубже живот, выпятила грудь, оттопырила пальцы рук, прижала локти к бокам и стала сучить ножками на одном месте, постоянно поскальзываясь на крупной гальке. Своими движениями она напоминала раненного в брачном поединке петуха.

- Где парни? – при упоминании о свободных парнях Ларискины глазки загорелись.

Я с любопытством поглядела туда, куда девчонки потянули головы и непроизвольно фыркнула.

- Лошаки!

Девочки недоуменно оглянулись.

- Ну, порода такая. Помесь между ослом и жеребцом, - пояснила я.

Это правда, они были из одного стада мустангов. Парни выглядели, как клоны одного человека. Их прически напоминали ослиные гривы, были короткими с жесткими, поднятым в вертикальном положении ершиком. И ржали они громко и нахально, как жеребцы. Девчонки прыснули. Интерес к противоположному полу тут же угас, и мы начали злословить.

-Прямо конюшня какая-то: козлы, ослы и жеребцы, - хихикнула в горсточку Марина.

- Ага, точно. Прямо табун. Пасутся и ждут когда какие-нибудь кобылки сами к их табуну прибьются, - обрадовалась я ее поддержке.

- Они думают, что если у них между ног шарики, то могут с девчонками вести себя, как с резиновыми куклами, - сказала Лариса, ее лицо просветлело, - и что это они о себе возомнили. Все им, как будто, можно. А нам, что же делать? Чего нам делать-то?

Лариска обратилась ко мне, словно, я могла дать ей правильный совет. Хотелось бы. Только это вряд ли. Советов на этот случай жизни, когда тебя «динамит» парень, я не могу дать. У меня в этом случае все по-разному происходило. Но я так и не выработала противоядия.

- А есть еще среди них кобели, - сказала я вместо ответа, - но те – из охотников. От них - самая вредность.

Нас могло бы стать трое: светловолосая Лариса, русоголовая Марина и я – темненькая Ариша. Полный колер, на любой вкус. Мы организовали бы коалицию против всех. Не то, чтобы из мести или ненависти, а так – из солидарности и интереса. Мы рассказывали бы друг другу скабрезные анекдоты, вместе «отшивали» бы привлеченных нашим весельем ухажеров.

- А тебя как зовут, - спросила меня Марина..

- Аришка.

- А нас Марина и Лариса. Ее – Лариса.

- Поняла уже. Вы так громко говорили, что я все слышала. Ты Ларис, не переживай. Этот перец своими помидорами потрясет немного, а потом пойдет лечиться лет на пять. Считай, что тебе повезло. Если он такой любвеобильный, ты вполне можешь заразиться от него какой-нибудь гадостью. Он тебе справку показывал?

- Нет,- испуганно ответила Лариска, - он же из санатория, а там все по справке живут.

По ее лицу я поняла, что Лариска уже побывала с изменником в слишком близких отношениях, и теперь на ее лице читались самые мучительные мысли о вероятных последствиях ее легкомысленного поступка. Марина тоже стала вдруг какой-то задумчивой. Наверное, я переборщила в стремлении успокоить Ларису.

- Ну ты, как моя мама говоришь, - только и сказала Марина, - Может быть, искупаемся лучше. От жары мозги закипели.

- А может быть, у тебя уже первые признаки? - вздохнула Лариса, - Ты ведь тоже не святой образ жизни вела. Даже, наоборот, поболе моего. Что? Испугалась? Все, больше не трахаюсь до самого конца путевки. Даже не поцелуюсь, даю слово.

Но тут рядом с нами проходили два спортивного вида парня, и остановились привлеченных нашим бессмысленным хихиканьем. Один бритый, другой – просто стриженный.

- Девчонки, пошли с нами, дайвингом займемся.

- Это так называется теперь? – спошлила Лариса, находящаяся еще под впечатлением своего клятвенного обещания.

- «Это» тоже можно внести в программу, - поддержал ее язвительную реплику лысый.

- А мне нравится вот этим заниматься, - я указала на парапланеристов и парашютистов, в изобилии парящих в синем безоблачном небе вслед за моторной лодкой.

- Эти не по нашей части. Мы так высоко не метим. Мы – подводники. А рожденный плавать летать не захочет, - изрек стриженный, - О, забыл представиться. Меня зовут Лёха, а его Пахан. А вас, девчонки как?

Мои недавние собеседницы закокетничали так, что мне за них стало стыдно. Вот за что я ненавижу блондинок – за пресмыкание перед мужиками.

- А меня Маришка. А это моя подружка Лариска.

- Крыска Лариска, - глупо хохотнул лысый.

- Почему крыска? – обиделась блондинка Лариса.

- А не бери в голову, - упокоил ее Леха, - просто он у нас так шутит.

- А тебя как зовут – обратился ко мне лысый, которого назвали Пахан.

- Шапокляк.

- Люблю девок, которые за словом в карман не лезут, - изрек Лёха,- Ну так мы идем?

Девчонки оживленно засуетились.

- Я не пойду, - сказала я.

- Почему? - удивился Лёха.

- Ладно тебе, старуха, не порть компанию, перестань вредничать. Смотри, твои подружки уже собрались.

- Месячные у меня, - ляпнула я нагло, чтоб отстали.

Пахан свистнул. Лёха изумленно моргнул глазом.

- Ну, хоть посмотришь.

- А вам зачем третий нужен?

- У нас там еще один дружбан имеется, - Лёха показал на бетонную полосу волнореза.

- Его случайно не Гена зовут?

- Как догадалась? – удивился Пахан.

- Я экстрасенс в третьем колене, - усмехнулась я, - вообще-то про Гену я для смеха спросила, а на самом деле подумала - Чебурашка.

- Во, язва, - вздохнул Пахан, - вы с Генарем были бы хорошей парой. Он тоже парень языкастый.

На самом деле я сегодня была не в ударе. А шутки мои были плоскими, как бабушкины блины.

- Пойдем Ариша, мы просто поплаваем, поболтаем, - позвала меня Марина.

Девчонки собрали свои полотенчики и сумочки. «Ладно, пойду с ними», - решила я. Отсюда Гену было плохо видно. Он стоял и напряженно смотрел в нашу сторону. В этом напряжении угадывалось нетерпение. Таинственное меня всегда притягивает. Я заинтересовалась одинокой фигурой на бетонном волнорезе. Или очень стеснительный, или нелюдимый, или трусливый. Хотелось поскорее разгадать его загадку.

Вблизи он был не так интересен, как издали. К тому же его голос был слишком тих. Он не казался смущенным, но и не был слишком напорист. Всего в меру, лишь малая толика стеснительности, которая придавала его полуобнаженной наружности воспитанный вид. Тело, как тело, лицо, каких много, рост - я на каблуках.

- Загубник берите в рот, дышите только в трубочку. Через нос воздух не пойдет, он будет сдавлен маской. Поэтому не пугайтесь с не привычки. Испуг – это первая причина, из-за которой люди не всплывают, то есть тонут, - терпеливо объяснял Гена.

«Вот так напутствие», - подумала я. Но девчонки, казалось, не слышали Гену. Лёха с Паханом суетились около девушек. Они с удовольствием напяливали на их мини-купальники резиновые костюмы. Девчонки были довольны не менее своих кавалеров. Вчерашний облом Лариски уже забылся, благодаря усиленному вниманию Пахана. Марина хихикала, позволяя Лёхе запихивать себя в хрустящую кожуру акваланга.

- Давай, я тебе помогу, - тихо предложил Гена, протягивая мне подводные реквизиты.

- Что-то не хочется.

- Она не может. У нее месячные, - чтобы съязвить Леха даже отвлекся от одевания крутобедрой и полногрудой Марины.

- А мне тоже не хочется, - неожиданно охотно согласился Гена, - давайте просто посидим у воды. Вам нравится море?

- Не знаю. Я уже привыкла. Кажется, нравилось дней пять назад. Теперь не знаю.

- Здесь всегда хорошо. Когда у меня плохое настроение, я прихожу к морю. Ты где отдыхаешь? В «Известии»? В дельфинарии была? А на Красной поляне? На подъемнике в горы поднималась?

Гена сыпал дежурными вопросами, не делая между ними интервала, необходимого для ответа. Собственно это было и не обязательно. На все вопросы у меня был один ответ.

- Мне некогда, я работу ищу.

Мой собеседник и не собирался вникать в смысл моего ответа. Кажется, эта беседа была его дежурной заготовкой, чтобы начать очередной курортный роман.

- Наверное, это смешно, но местные жители не ходят на экскурсии, многие никогда не видели воронцовские пещеры и змейковские водопады. А ведь в мире так много интересного. Столько историй и легенд связаны с этими местами. Вот, например,…

- А ты местный? – перебила я его.

- Почти. Я здесь после службы в Морфлоте остался, - недоуменно ответил Гена.

- А зачем?

- Что зачем? Зачем остался? – совсем изумился Гена.

- Нет. Зачем надо смотреть все эти достопримечательности. Зачем смотреть на пещеру. Там ведь темно и сыро. А я, например, ненавижу сырость. А легенды, я сама могу сколько хочешь насочинять.

- Ладно, пещеры, согласен. Хотя это творение природы сильно впечатляет. Но водопады – это же... такая мощь. Вода рокочет, разбивается о камни. Кажешься сам себе муравьем перед природой, а сил чувствуешь не меряно. Хочется жить и, кажется, все по силам, даже мир перевернуть.

Я бы согласилась с Геной, будь у меня паспорт, жилье и работа, на всякий случай. Т.е. не работа, чтобы проводить на ней время с утра до вечера, а работа, как источник средств к существованию, чтобы тратить эти средства без страха вскоре остаться «на бобах». Тогда бы я была мила и благодушна. Я бы благосклонно выслушала его легенды и, может быть, даже сплавала бы с ним до дна морского. Но душа моя была опустошена безвыходностью положения. Я устала и не могла заразиться его оптимизмом.

- Вода падает с большой высоты, вот и все.

Гена хмыкнул. Мы помолчали. Потом он встрепенулся.

- Так ты откуда к нам отдыхать приехала?

- Из тьму-таракани. Чо говорить-то. Приехала и приехала. К тому же не отдыхать, а жить. Я ж говорила, работу ищу. Ладно. Не хочу я о себе говорить.

- У тебя такой говорок интересный, - не обиделся Гена и передразнил, - «Чо говорить-то… не хочу о себе говорить». О-каешь, как волжанка.

- Ты хотел сказать, как деревенщина. Волжане не окают давно. Они давно уже А-кают, как москвичи. Только в такой тьму-таракани, откуда я родом, старые бабки учат молодых девушек окать.

- Так ты все-таки с Волги или нет? У меня друг оттуда родом. Мы вместе служили на военном катере. Он уехал после службы обратно в Самару. А я вот не поехал к себе в Тулу. Меня там никто не ждет. Мама, конечно, не в счет. А ты надолго к нам в Сочи? В каком пансионате устроилась?

- Здрассьте. Я ж говорю тебе, жить приехала. Сколько можно про одно и тоже? Ты, чо, Ген, ты мои ответы слушаешь? Знаешь, если тебе просто поговорить хочется, ты мне вопросы не задавай больше.

В который раз я убеждаюсь в том, что мужики туговаты на соображалку. Но они очень искусно маскируют свое тугодумство под мужественностью и степенностью. А мы девушки, услышав их многозначительное молчание на наш вопрос или увидев полное бездействие на нашу просьбу, принимаем это за проявления мужского склада ума. Нам девушкам приятно казаться себе слабым бестолковым полом.

- А кем ты хочешь работать? – ни капли не смутился Гена (вот выдержка!).

- Что ты меня пытаешь, как в гестапо - «кем» да «что» - я только что школу кончила. Ты что, не видишь что ли, что я не знаю, кем я хочу работать, потому что я не знаю, куда меня возьмут работать. Что я умею? Я умею готовить макароны с сыром и солить огурцы на зиму, квасить капусту. Я многое умею, только то, чему меня учили учителя в школе и бабушка с мамой, мне теперь не нужно.

Я не заметила, как начала орать.

- Ты что кричишь, - обиделся Гена.

- Да потому, что ты такой же, как все вы, эгоист. Никого, кроме себя не слышишь. Сегодня пообещаешь запросто решить все мои проблемы, а назавтра извинишься, что ничего такого у тебя не вышло и тебе уже пора «линять» восвояси.

- Какие «свояси»?

- Домой!

- Я вообще-то живу и работаю в Адлере. Мне «линять» некуда.

- А, - раздражение, заставившее меня орать, развеялось, как туман.

Его недоумение успокоили меня. Я почти физически ощутила, как под ногами материализовалась почва.

- А ты где здесь работаешь? – спросила я уже спокойно.

- Устроился вот инструктором по дайвингу. Мне нравится. Все время рядом с водой или под водой. Там очень красиво. Под водой. Жаль люди дышать под водой не могут. Я бы жил на дне морском. Здесь у берега – муть одна и природа бедная. А, если сделать погружение на диком пляже, от красоты дух захватывает.

- А я из Новосибирска приехала. А вообще-то родилась в далеком северном поселке, название которого хотела бы забыть.

- Далеко.

-И холодно.

- А зачем приехала?

- Жить и работать, - я опять стала раздражаться.

Мне уже хотелось уйти поскорее от своего тупого собеседника. Я знала, что моего терпения на него не хватит. Тут, на счастье Гены, из воды высунулись друг за другом поочереди четыре головы в масках. Лысая голова сдвинула маску на лоб.

- Эй, на лавочке. Хватить уже судачить. Айда к нам. Лёха там такого краба загнал под камень. Ген, спускайся, камень свернем, будет суп крабовый.

- Я карячиться из-за супа не буду, - Гена не сдвинулся с места.

- Э, да ты, Ген, не охотник. Какой же ты мужик, если в тебе азарта нет.

- Какой у мамы с папой получился.

- Мальчики, - капризно прогнусила маска с копной белобрысых волос (Лариска), - ну давайте же вылезать. Я уже замерзла и хочу погреться на солнышке.

- И, правда. А то я в этих резинках уже запотел и никакого кайфа от таких красивых спутниц.

- Да, Пахан, ты вообще резинки не любишь.

Две головы из 4-х гнусаво гоготали над собственными шутками. А 2 другие беспомощно ждали, когда их вытащат из воды и освободят из резинового плена.

- Ребята, когда закончите, отнесите потом акваланги в эллинг к Славику, мы пойдем прогуляемся, - сказал Гена и встал, протянув мне руку, - Пойдем покушаем. Что-то они меня раздразнили супом. Хочешь перекусить?

Перекусить? Это уже другой разговор. Может быть, Гена и ничего. Я согласилась, потому что мне понравилось слово «покушаем», и вложила свою ладонь в его теплую шершавую пятерню. Я завтра продолжу поиски работы, где меня возьмут только потому, что я существую, а не потому, что у меня есть какие-то бумажка. Мы сидели за столиком летнего кафе с надписью «Кафе» перед входом, и я пыталась выудить из Гены максимум полезной для меня информации.

- А как ты нашел здесь жилье?

- А мне от работы комнату выделили. Прямо при санатории.

- Долго искал?

- Что?

Вот тупой, я что, не понятно разговариваю. Я так долго не выдержу. Но мне позарез нужны были сведения, которыми владел мой бестолковый собеседник. Он имел опыт, нужный мне для решительных действий.

- Да, работу же. Работу ты долго искал?

- Не помню.

Во, блин. Не повезло с парнем. Но я решила быть верхом терпимости. В конце концов, именно это качество делает нас женщин более жизнеспособным подвидом хомо-сапиенс.

- Хорошо. Объясняю другими словами. Куда можно податься неместному, чтобы получить работу, чтобы были деньги и жилье? Мне нужна работа и жилье одновременно, ты понял?

- Ну что ты бесишься все время. Я не понимаю, что у тебя за проблемы. Хочешь работать – иди, работай, хочешь найти квартиру, ищи квартиру. Если хочешь, делай. И тогда все получится. Тебе кем хотелось бы стать? Что у тебя лучше всего получается? Ты что-нибудь уже пробовала делать?

- Продавать чужие дома и землю.

- Подожди. Я сейчас…

Гена сбегал куда-то и вернулся с газетой. Раскрыл огромные листы «Ва-банкъ» перед мои носом.

- Вот смотри. Здесь «продаю», а здесь «куплю». Большого ума не надо, чтобы разобраться в этой науке. У нас в Сочи теперь каждый второй агент по недвижимости. Большинство из них после школы нигде не учились.

- Ты думаешь, у меня все получится? А ты знаешь, я уже думала о том, чтобы попробовать устроится агентом. Помогать людям - это у меня получится.

- Мне, конечно, должно быть до лампочки. Но я все же не советую. Ты не заметила, что я сказал – «большого ума не надо». Ты думаешь, я для чего так выразился? Ты же девчонка умная. Тебе бы в бухгалтера пойти. Можно с секретаря начать в какой-нибудь серьезной компании. Потом такие горизонты откроются, сама удивишься. Вот я бы ни за что не стал агентом. Подставить могут по-черному. Потом поймают в темном углу и навтыкают по самое «не хочу». Хорошо, если жив останешься.

- Это точно, - согласилась я, вспомнив Максима.

Как там Эльвира Ивановна? Может быть, Максим уже отобрал у нее свои деньги. Зачем я только втянула ее в эту авантюру? Я часто ее вспоминала, но звонить с ее мобильника на какой-нибудь из адресов его записной книжки, чтобы узнать о ее судьбе, побаивалась. Мне не хотелось услышать плохие новости.

- Лучше открыть вот эти странички. Смотри, здесь есть вакансии. Много предложений.

- Я видела. Это не для меня.

- Но почему?

Не стану же я каждому встречному -поперечному рассказывать, что живу в этой стране на птичьих правах.

- Потому. Не буду я ничего больше объяснять. Тебе этого не понять. Просто я уже все вакансии обзвонила. Меня там не возьмут.

- Ну, вообще-то я не такой бестолковый, каким кажусь на первый взгляд. Я бы понял, если бы ты попробовала объяснить. Ладно, отложим наш разговор, мне нужно сбегать в одно место. Давай в шесть встретимся на том же месте.

- Ага, - рассеянно ответила я.

Я даже не спросила его, шесть – это утром или вечером и на каком том же месте – на волнорезе или в кафе. Он разбередил мои раны. Я опять забеспокоилась о доброй женщине Эльвире Ивановне. Слегка и отстраненно, но настроение мое от этого испортилось. Бабулино «ах, что люди-то скажут», впитанное вместе с ее любовью мешало мне потреблять жизнь, не взирая на последствия.

Эльвира Ивановна, как только я подумала о ней, неожиданно позвонила сама. «Легка на помине» – это к «быть богатой» или «долго проживешь»?

- Ариша, милая, здравствуй. С тех пор, как мы расстались, я все время думаю о тебе. Что с тобой, как ты. Вся извелась, думая, как мне тебя найти, чтобы сердце свое успокоить. Только сейчас, прямо пару минут назад меня стукнуло «что ж я, дура старая, страдаю, когда у меня есть номер моего собственного телефона, а у тебя остался этот телефон». Как ты замечательно тогда придумала, продать все. Я пару дней тогда умирала от стыда и страха, а потом успокоилась. И сейчас уже купила другой участок, буду строить большой дом. Приезжай ко мне в гости, когда сможешь. Ты - мой ангел–хранитель.

- А как Максим, больше не появлялся, - осторожно спросила я.

- Какой Максим?

- Тот, что вашу землю купил.

- А, он? Нет. Но недавно мой знакомый, у которого там садовый участок, проезжал мимо. На том месте строители уже заложили фундамент под большой коттедж. И никакой дороги там не строят. Я больше не хочу об этом думать. Ты знаешь Аришенька. Я подумала, как нам всем не хватает твоего задора, жизнелюбия, авантюризма что ли. Да-да, твой авантюризм – это такая свежая струя. Мы киснем на нашей работе дни и ночи, света белого не видим. Выкраиваем гроши, чтобы как-то одеться и прокормиться. А ты как птичка, прилетела, смахнула своим легким крылышком мои надуманные проблемы и заморочки. Ты изменила меня. Я помолодела лет на 100. Как ты там сама? Я уверена у тебя будет все хорошо. Ты работаешь уже? Где?

- Нет, - я вздохнула, - я решила пока отдохнуть.

Мне не хотелось разочаровывать Эльвиру Ивановну в ее радужном мнении по поводу меня. Про ангела – это она, наверное, на радостях, что все так хорошо получилось, с ума съехала. Я такой ангел-хранитель, что даже деньги сохранить до черного дня не могу. Скоро достану из конверта последнюю пятитысячную купюру. А когда кончатся деньги, мне придется уехать домой. Я живу одним днем, мечтая только о том, чтобы мне стукнуло 18 и в моей стране отменили паспортный режим. Но все равно приятно, что кто-то вспомнил о тебе добрым словом.

Я очень хочу получить работу. После отъезда Аркаши – это мое единственное желание. Самое сильное.

Не прошло и часа, после звонка тети Эли, как меня осенило. Наверное, это похвала так благотворно повлияла на продуктивность моей мозговой деятельности. Это так важно, когда в тебя верят. Я вдруг подумала, зачем я смотрю вакансии. По вакансиям звонят все кому не лень. Я получаюсь в конкурсе на общих основания и выгляжу не в лучшем свете, ведь у меня нет высшего образования, нет прописки и, конечно, нет опыта. Естественно, я во всем уступаю другим соискателям, особенно, когда говорю правду.

В газете Экспресс-Сочи всегда много всяких рекламных объявлений, типа компания продает, фирма купит, гарантия и полная конфиденциальность, и все такое. А что, если хоть одна из них не успела дать объявление о вакансии, но очень нуждается в работнике. Вот я и позвонила в первую, чье название мне более или менее понравилось, и решила говорить только то, что люди хотят от меня услышать.

- Добрый день, агентство «Олимпия», - голос мне понравился.

- Вам нужны хорошие агенты по недвижимости?

Посыпались привычные: «Какое у вас образование? Стаж работы? Есть ли удачные сделки? Сколько вам лет? Где вы живете? Кто вас может рекомендовать? Есть ли у вас личный транспорт? Домашний телефон? Маленькие дети? Беременность? … Работала ли когда с земельным комитетом? С кадастровым реестром сможете заниматься?…»

Нет, теперь им меня не сбить заковыристым вопросом с толку. На каждый их вопрос у меня в кармане хитрый увилистый ответ. Моя наглость не знает границ. «Образование? Специальное, Стаж? Большой! Сделки? Конечно! Реестр? Легко!...»

- Приходите сегодня с 2-х до 4-х. Заполните анкету и приступайте к работе.

Вот так! С первого раза. Что значит замечательная идея и правильная установка на ее воплощение.

Я обрела крылья не просто ангела, а термоядерного бомбардировщика. Я мчалась по указанному в газете адресу, боясь опоздать. Пол второго я была уже на месте и заполняла анкету. Вот когда мне еще раз помогла моя спасительница Эльвира Ивановна. Телефонный звонок директора к ней, и у меня не спросили, ни регистрации, ни паспорта. Мне дали подписать какие-то бумаги. Подписала, не задумываясь. Зря, наверное, надо было хоть какие-то свои условия поставить. Типа, комната в общежитии (у нас всем интернатским при трудоустройстве обязательно давали комнату в общежитии), или бесплатный обед на худой случай…

Глава 7. Тяжелый клиент

- У нас есть один очень тяжелый клиент. Устали мы с ним. Договор заключил, покупать не отказывается, а время идет, а он все ничего из предлагаемого не выбирает. Сама понимаешь, агентство зарабатывает на покупках. А если покупки нет – вся работа впустую.

Сама знаю? Конечно, кто бы сомневался, что я все знаю. Я сидела, умно нахмурив брови. Казаться бывалой - сейчас была самой первостепенной моей задачей. Потом разберусь, что к чему, а пока, главное, чтобы никто не догадался, что я полный ноль в делах покупки-продажи недвижимости.

- Агент столько вкладывает в поездки, переговоры, а получает только в момент оформления сделки. Нет сделки – нет дохода, нет зарплаты, - продолжала сетовать директор агентства, Анна Петровна.

Вот это надо было сразу сказать, еще до того, как я приехала наниматься. Как же мне зарабатывать, если сделки не получится. Может быть, стоило поискать другую фирму?

- Все думают «там, в Сочи перед олимпиадой бум на недвижимость, все дорого», если бы это дорого влияло на покупки. Мы сводим покупателя и продавца, а потом они напрямую договариваются, чтобы не платить агентству вознаграждение. Вот тебе и «бум». Работы больше, а покупок столько же. А ответственность? Все считают, что агентство должно отвечать за недобросовестность продавца. Продал продавец через агентство землю, а она оказалась уже чужой, да по любой причине – например, доверитель умер или земля покупалась со старыми документами, а новые уже не на того человека выписаны – покупатель считает, что отвечать за обман должно агентство, которому он проценты заплатил. Сколько таких случаев! Я это все к чему?

Да действительно, к чему. Не к тому ли, что Максим теперь будет судиться с властями за землю, которую я помогла ему купить? Конечно, нет. Про Максима они вряд ли знают, а вот не попасть бы мне по такому же делу на большие бабки с каким-нибудь покупателем покруче.

- Я это к тому, что ты выглядишь девочкой. Любой захочет тебя облапошить. Нужно внимательно изучить рынок недвижимости Адлерского района. Дальше наши притязания простираться не будут. Доехать от Адлера до Лазаревского в течение дня – трудно выполнимая задача при нынешних пробках на дорогах. И будь внимательна к документам. Если ты подыскиваешь клиенту участок, то, прежде всего, нужно посмотреть бумаги на него. Вот смотри, есть «свидетельства», есть «постановления»…

Анна Петровна откуда-то из-под стола вытащила и раскинула передо мной веером, как гадалка карты, стопку ксерокопий документов. Она доставала каждую и рассказывала ее историю. В какой-то момент мой мозг отключился.

- Понятно?

От неожиданно наступившей вслед за вопросом тишины я встрепенулась и энергично закивала.

-И хотя по закону мы не отвечаем за честность продавца, реально все со своими проблемами возвращаются к нам. Почему я тебе так подробно все рассказываю? Ваша Изабелла Петровна…

- Эльвира Ивановна.

- Да,… объяснила мне, что вы недавно приехали из центральных районов страны. У нас в Сочи есть своя специфика, которую вы могли не знать, даже если у вас в семье все занимаются недвижимостью. Каждый новый мэр нашего города привносит новшества в распределение земли Сочи между различными социальными группами населения и национальными меньшинствами. Это у них такая игра с народом в «доброго дядю»…

Анна Петровна вдруг замолчала и внимательно посмотрела на меня:

- Тебе Арина сколько лет?

- Восемнадцать, - не сморгнув я глазом, ответила я.

- Ладно, рано тебе все это слушать. Просто всегда советуйся со мной. С чего это я начала?

Честно говоря, я уже пожалела, что не вернулась в кафе к Эльвире Ивановне уборщицей. Так много непонятного мне уже давно никто не рассказывал – со времен последнего урока по тригонометрии. И с чего Анна Петровна начала я была бы счастлива забыть, как страшный сон.

- Сложный клиент. Старичок из Краснодара хочет купить дачку в районе Хосты. Не себе, своему сыну, который живет в Москве. Если бы к нам обратился сын, возможно, вопрос уже был бы решен, но сыну некогда, и он выдал деньги своему отцу. Мы объездили с ним почти весь Адлерский и даже Хостинский районы. Мне пришлось лично проинспектировать все предложения садовых участков, выставленные в настоящий момент на продажу. Никто не хочет больше заниматься этим договором.

Анна Петровна достала из стола несколько смятых листочков, скрепленных степлером, и бросила их передо мной через стол. Я поймала легко взлетевшие в воздух листки у себя на коленях. Мелко исписанные странички не вдохновили меня, тем не менее, я сделала вид, что внимательно изучаю текст.

- Там в приложении перечень всех участков, которые ему показывали. Всем он дал отрицательную оценку. Новых предложений у нас для него нет. Если найдешь что-то новенькое и поедешь с ним смотреть, записывай их туда же, в приложение. Если ты откажешься, осуждать не буду, но попробовать стоит. Кто знает. Говорят, новичкам везет. Старика зовут Илья Самойлович. У него есть свой транспорт. Так что, когда будешь назначать показы, сначала созванивайся с ним и согласовывай время, договаривайся, где он тебя будет подбирать, чтобы доехать до места, и где высаживать на обратном пути.

Можно было сказать покороче: «давай, Ариша, утолкай мужика», а уж как добраться я бы сама сообразила.

- Ну что сидишь? Иди. Работай.

Анна Петровна встала из-за стола и остановилась у двери. Я поняла, меня приглашали покинуть помещение.

- А как же быть, если он мне будет деньги совать? – я нерешительно поднялась со стула.

- Как совать? – не поняла Анна Петровна

- Ну, чтобы заплатить это самое вознаграждение. Мне что тогда делать надо?

Директорша засмеялась.

- Да не волнуйся ты. Такое счастье с тобой случится не скоро. Но если вдруг улыбнется, посчитай, чтобы было ровно 5%, хватай и тащи сюда, пока он не передумал. Остальное тебя не должно волновать. Ты же у меня работаешь?

- Угу.

- Значит, мне и решать денежные вопросы. Ты свое получишь, не волнуйся.

Я, собственно и не волнуюсь. Просто не привычно как-то. Если бы я знала пару лет назад, что работа так будет выглядеть, я бы не стала мучиться сама и мучить преподавателей до одиннадцатого класса.

Я вернулась на аллею Адлера, которая не бывает пустынной ни днем, ни ночью. Как она называется? Кажется, улица Просвещения. Радость от получения работы приутихла, уступив место грустинки. Может быть, я последний раз беззаботно брожу вдоль гостеприимно распахнутых дверей бутиков, ларьков и кафешек. С этого дня начинаются мои трудовые будни, и я буду озабоченная пробегать мимо, не замечая никого вокруг.

- Ну, ты куда подевалась?

Ко мне спешил встревоженный Гена. У него был взгляд обиженного кролика.

- Я же тебя просил в шесть подойти в то же кафе. Или я сказал в восемнадцать, а ты, наверное, подумала в восемь? Ух, хорошо, что ты никуда не пропала. А я уже испугался.

Я вообще забыла про Гену. Сейчас у меня в голове не осталось места, чтобы помнить незначительные факты своей биографии. Я нашла работу и была очень этим обеспокоена.

- Хотел уже тебя на пляже искать, но что-то меня толкнуло дальше пойти. У меня для тебя сюрприз. Пошли со мной в одно место.

Гена был во всем цивильном: белая футболка, синяя бейсболка, серые обтягивающие джинсы. Я не смогла бы соответствовать его парадности по той простой причине, что не имела возможности часто менять одежду. Мой старый потертый саквояжик, наполненный за неполные две недели под самую застежку всякими вещами, с трудом закрывался и по тяжести своей не мог быть моим постоянным спутником. Он лежал в камере хранения и терпеливо ждал вечера, когда я его забирала с собой в снятое на ночь жилье. А сейчас по моим личным представлениям был еще не вечер.

- А я работу нашла, - сообщила я, наивно полагая, что он хотя бы сделает вид, что рад за меня.

Генино лицо вытянулось в разочарованной гримасе. Он как-то сник. Его глаза постепенно угасали, с лица смывалась радостная улыбка. Чему же он так расстроился? Я вообще-то рассчитывала на более жизнерадостное выражение лица.

- Ну, ты чо? – недоуменно спросила я Гену, - ты чего, расстроился? Я ж нечаянно опоздала. Заключала трудовой договор, беседовала с директором и все такое. Или ты расстроился, что я теперь редко буду на море ходить. Так ты не волнуйся. Днем же ты тоже работаешь. А вечером мы будем на дискотеку ходить или просто гулять на природе. Ты меня сводишь на эти ваши.. змейкины водопады и вороньи пещеры. Все будет клево. Мы ж друзья.

- Змейковские и воронцовские, - машинально поправил Гена.

- Ладно, это не важно. Правда, Ген, ты чего так загрустил?

Мне было искренне жаль парнишку. Он был такой красивый, словно собирался сделать мне предложение руки и сердца и такой грустный, словно получил от ворот поворот.

- Я вообще-то тебе тоже работу искал. И уже договорился. Ты же только что говорила, что ни о чем другом думать не можешь, как о работе. Вот. А куда ты устроилась работать? Может, еще передумаешь? Может, мое предложение будет лучше?

Сказать ему, что я – без пяти минут агент самого тяжелого клиента современности Адлера и его окрестностей, когда я уже знала его отношение к работе на ниве недвижимости? Выслушать от него нотацию в духе моей бабули? Только не сейчас, когда я и так немного напугана откровенным разговором с директором агентства. Может быть, еще не поздно все переиграть?

- А что у тебя за работа?

- Ну, я подумал, что ты приехала издалека, растерялась немного. Найти сейчас жилье с регистрацией можно только в гостинице, а там дорого. Не на всякую работу берут без прописки. Таких специальностей, где это проверять не станут, у нас в Адлере мало. Вот, подумал я обо всем этом и понял, почему ты была такой нервной. Я сходил к своему другу, который работает в обезьяньем заповеднике, тебя туда могут взять лаборантом и даже комнату дадут на территории. Представляешь, и работа и жилье рядом, ездить никуда не надо.

- А здесь есть обезьяний заповедник?

- Ага. Совсем рядом, по дороге в Абхазию.

- Это мне бы подошло. Чем южнее, тем лучше.

- Если хочешь, поехали прямо сейчас. Сегодня у тебя уже будет и работа и жилье. Возьми паспорт с собой и…

После слова «паспорт» он мог бы уже ничего не говорить, так как я не слышала. До этого слова – все помню, а после –оглохла. Все ясно, переигрываем обратно. Так что там Анна Петровна говорила про старикашку? Тяжелый клиент? Не тяжелее, чем съездить обратно в Новосибирск за паспортом. Стоп. Кажется, даже уже не туда. Меня теперь вообще в России нигде нет, потому что из общежития интерната меня уже «выписали».

Южную ночь очень трудно предугадать, если у вас нет часов. У меня был мобильник, и я машинально взглянула на экран. Мне было пора идти на вокзал за саквояжиком и искать ночлег. А еще я увидела пропущенный вызов.

- Нет, Ген, ты знаешь, мне сейчас некогда. Давай в следующий раз. Я пойду уже. Не обижайся. Мы же еще встретимся. Спасибо тебе за заботу.

Боже мой, какие несчастные глазки. Это правда, что женская любовь начинается с жалости. Я жалела бедного Гену. Конечно, я его не брошу. В следующий раз мы обязательно съездим посмотреть на его любимые достопримечательности.

- Ариш…

- Геночка, мне правда пора, хозяйка квартиры не любит, когда я поздно возвращаюсь. Она решила, что должна блюсти мою нравственность в Адлере. Мне ссориться с ней совсем не с руки. Сам знаешь, в это время года найти хорошее жилье очень трудно, - соврала я.

- Я провожу тебя.

- Нет, я девушка автономная. И не дай бог хозяйка увидит…

Я уходила от бедного Гены, и сердце мое разрывалось от сострадания.

Частный неприметный домик в глубине жилого массива, мимо которого я пробегала, торопясь на собеседование в офис агентства, привлек мое внимание белым листком, приклеенным на калитку «сдается комната». Если уж сегодня мне удалось получить работу, то и жилье для меня будет не проблема. Я прошла через небольшой палисадник и постучалась в дверь. Мне открыла растрепанная девочка лет 14-ти в трикотажных шортах и майке со смешным ярким червячком на груди.

- Сдаете комнату? - вежливо спросила я.

- Ага.

Чем-то родным повеяло от ее «ага». Я сразу же почувствовала себя «в своей тарелке».

Маленькая комната в частном доме с удобствами во дворе досталась мне без особых условий. Девочка провела меня туда, приняла оплату за месяц вперед и ушла с довольным лицом. Комната была похожа на саму девочку. Вероятно, зимой, когда нет отдыхающих, готовых платить за любой квадратный метр жилплощади в пределах города, она живет в ней, ходит отсюда в школу и сюда же после школы возвращается. На письменном столе у окна лежали учебники за 8-й класс. Я впервые спала спокойно. А утром следующего дня я впервые никуда не ушла. Покачиваясь на железной сетке в кровати с «шишечками», я нехотя вспомнила о пропущенном звонке. Что мне до человека, которого я не знаю, подождет. Но все-таки беру трубку – сегодня же первый рабочий день, и я не могу себе позволить быть ленивой.

- Алло.

Скрипучий недовольный баритон. Кто это? Не ужели человек из моих кошмаров – Максим? Вот человек, которого я никогда не забуду. Он будет возвращаться из небытие и мучить меня угрызениями совести до смертного одра.

- Вы мне звонили?

- А кто это?

- Вы что номер не видите?

- В том–то и дело, что вижу. Если б не видел, подумал бы, что это невестка.

- Если не знаете номер, то чо, звонили-то?

- Куда?

- Мне на телефон.

- Какой?

- Посмотрите у себя в набранных. У меня от вас вызов был вчера пропущен.

- А вы кто?

- Опять двадцать пять.

- Что?

- Вы чо, глухой что ли? Я говорю, вы зачем мне вчера звонили.

- Не кричи, я не глухой.

- Между прочим, я плачу за этот дурацкий разговор по 30 копеек за минуту. Вы ответите мне на вопрос или нет?

- А вы - не та ли агентша, к кому меня теперь «прикрепили»?

Ах, вот оно что. Это тот самый «тяжелый» клиент. Вот и начался мой первый рабочий день.

- Наверное.

- Наверное или да?

- Ну, да.

- Тогда давайте работайте, предлагайте мне, что у вас там есть.

- Прямо сейчас?

- А что? Будем ждать, пока кто-нибудь из нас умрет?

- Почему умрет?

- Я уже три месяца пытаюсь найти через ваше агентство землю, которая подойдет моему сыну для дачи. Но, похоже, я скорее отдам концы, чем дождусь, когда вы начнете работать, как положено.

Вот гнусный старикашка. Как же мне не повезло на заре моей трудовой деятельности! Наверное, директорша агентства специально мне дала этого зануду, чтобы выжить меня из агентства. Не на ту напала. Меня просто так с толку не собьешь и с намеченного пути не свернешь. Что ж делать-то? Кроме земли Эльвиры Ивановны я не знала ни одного участка, выставленного на продажу. Да и тот уже был продан. Может, у нее кто-нибудь из знакомых продает на том же месте? Кажется, Геннадий говорил об агентах, что им «большого ума не надо». Если не надо, то это про меня.

- Извините, дедушка. Я сейчас говорить не могу. Я перезвоню через часик.

- Какой я тебе дедушка.

Из памяти всплыло имя, названное Анной Петровной.

- Илья Самойлович.

- Ладно, только не больше часа. Мне сын уже телефон оборвал. А у меня других дел по горло. Я уже галлон бензина извел по вашим адресам ездить. Хорошо, что у меня дачка в Кудепсте. От Краснодара ездить я уже разорился бы с вами.

Я купила свежий номер Экспресс Сочи и сразу же углубилась в чтение. Тут часом не обойдешься. Нужно тянуть время. От количества нулей в объявлениях рябит в глазах. Кажется, Анна Петровна говорила, что в бумагах есть перечень тех мест, что он уже смотрел. Логика подсказывает, что если из тех, что есть в газете вычеркнуть тех, которые ему не понравились, то останется то, что следует ему показать. Но это же целое море предложений. Вообще-то, когда я только что увидела газету - толщина «Ва-банкъ» меня впечатлила, я так сразу поняла, что свою недвижимость в Сочи продают все, а те, кто не продает, просто ее не имеет. Можно без страха ехать в любое из поселений или садоводческих товариществ, тыкать пальцем и торговаться. Вот, например, одно из них «продаю садовый участок 12 соток с дачей в районе село Бестужевка». Где эта Бестужевка? Надо бежать покупать подробную карту Сочи. Час был на исходе. Пора звонить, а в голове космическая невесомость. Но я набираю номер:

- Дедушка. Илья Самойлович. У меня для вас есть замечательное предложение. Но мы уже сегодня его не успеем посмотреть.

- Одно? Такими темпами мы еще три года будем искать.

- Нет, много.

- Сколько.

- …Три. Просто там, где я показать хочу, на одном участке, нет сейчас нужного человека, а все они рядом. А вам не стоит зря тратить бензин. Сразу и поедем потом.

- Хватит тянуть время. Пусть тот, кто не может встретиться сегодня, останется на завтра. А к двум другим мы поедем. Звоните и договаривайтесь. Я пока еще жду вашего звонка.

Скрипучий голос вредненького старичка заставил меня нервничать.

Я суечусь, бегаю по улицам Адлера, листаю на ходу газету, роняю листки, но никто на меня не обращает внимание и, кажется, даже не косится. Словно такое поведение прохожих здесь - обычное дело.

На исходе следующего часа я снова позвонила Илье Самойловичу (регламент надо выдерживать, бабуля всегда требовала от меня неукоснительного исполнения принятого порядка) и назначила место встречи у дома, в котором живу. Госпожа удача, ты не покинешь меня и на этот раз. Пока он ехал, я пыталась понять, где находятся участки, которые ему уже показывали. Почти все они расположены в горах достаточно далеко от побережья. В договоре сказано, что садовый участок должен находиться у моря. Тогда почему его возят в горы? В чем загвоздка? Почти все посмотренные участки имеют сравнительно одинаковую цену: от 400 до 800 тысяч рублей. Есть ограничение в стоимости? Так куда же ехать? К морю или от него? А была - не была, повезу-ка я его в то единственное место, которое знала, туда, где теперь Максим строит свой коттедж. Кажется, тетя Эля упоминала, что там есть еще и садовые участки. Мне всего-то надо - найти продавца. Покупатель-то у меня уже «в кармане». Так, что полдела уже сделано. Ну а если не найду, то… Ну и что, пойду в уборщицы к тете Эле. Что он меня запугивает «пока еще жду вашего звонка», это кто кому больше нужен. Я была возбуждена и способна на любые непредсказуемые поступки.

К бордюру проезжей части недалеко от меня припарковалась внедорожник с надписью на задней двери RAV4, и из нее вышел моложавый седенький мужчина. Я бы ни за что не подумала, что этот мужчина может быть обладателем того противного голоса. Но он так энергично оглядывался, что сомнений быть не могло. Я все же спросила для приличия:

- Илья Самойлович?

- А? – мужчина недоуменно уставился на меня.

- Вы Илья Самойлович?

-Да. А ты та самая новая агентша?

-Меня зовут Ариша.

- Сколько же тебе лет? Мама с папой знают, как ты зарабатываешь?

- А что? – обиделась я, - Что тут такого не приличного. Я ж не сексом с вами еду заниматься. Помогаю вам купить участок, а вы мне так не хорошо говорите.

Старикан засмущался. Если вы хотите смутить собеседника преклонного возраста, то смело говорите о сексе. Этому я от Тоськи научилась. С молодыми, конечно, это не пройдет. С ними можно на ответную реакцию нарваться. А уж какую, зависит от воспитания и пола. Но сейчас первый раунд переговоров закончился со счетом 1:0 в мою пользу.

- Да нет, просто на такой работе всякое может случиться. И на маньяка можно запросто нарваться. А ты одна, что сможешь сделать? Вот поедете вы вместе смотреть дом, например, посадит он тебя в свою машину. Завезет в горы. Что тогда делать будешь? – стал оправдываться дедок.

- А что вы меня пугаете? Вы что, покупать хотите или из тех, про кого говорите?

- Я-то? Покупать, - совсем смутился Илья Самойлович.

В дороге я с трудом ориентировалась, пытаясь интуитивно вычислить путь до того места, где стоял дом тети Эли. А Илья Самойлович, как нарочно, всю дорогу ворчал и мешал мне сосредоточиться.

- Понаехали со всей страны толстосумы. Взвентили цены. Разве это видано, чтобы в Сочи земля стоила дороже, чем в Болгарии? Специально ажиотаж устроили. Говорил я своему старшему, не спеши ты с дачей. Потом купим, когда народ успокоится. А он упрямится. Уехал в эту Москву. Что там забыл? Говорит, больше перспектив. А какие там перспективы? Бомжи на улицах да в переходах тоже, наверное, за перспективой поехали. Если б мать его была жива, вдвоем бы мы не отпустили парня. Вот ты бы своего сына отпустила бы к черту на рога за удачей в жизни?

Я молчала, соображая правильно ли мы едем. А что тут сказать? Я сама сейчас где, если не у черта на рогах?

Моя бабуля очень меня любит, только ее представления о том, что я должна делать, сводятся к тому, что я должна не делать. Я не должна: не работать, не есть, не спать по ночам, не ходить в одном и том же больше недели… У нее в запасе всегда много того, что делать не следует, чтобы быть счастливой. Я люблю ее, но сильно раздражаюсь каждый раз, когда она начинает требовать рассказать ей чистую правду о том, как я живу. Потому что, когда я сжалюсь над ней и скажу эту правду, она пугается и начинает мытарить меня своими правильными советами.

Кто скажет, что агент по недвижимости – это хорошая работа? Бабуле она не понравилась бы – это факт. Мне тоже она не кажется веселой. Гораздо спокойнее - посудомойщицей. И зарплата постоянная и работа понятная. Никто своими семейными легендами не развлекает, и, главное, совесть мучает только за таракана в супе. И за него на «мокрое дело» точно никто не пойдет.

- А я что могу. Он меня уже давно не слушает. Институт бросил. Пошел в официанты, потом до администраторов поднялся, а потом посулили ему золотые горы в Москве, сорвался с места и уехал. Жену, ребенка забрал, - сквозь мои невеселые мысли слышался голос моего спутника.

- Вот теперь живу я один. Хорошо работа развлекает – я ведь дорожник. Проектирую дороги. Дороги – это кровеносные сосуды черноморья. Не понимаю, почему мой сынок не пошел по моим стопам?

И на этот вопрос я вряд ли смогла бы ему ответить. Моя мама, наверное, была также увлечена своим рыбным делом. Когда я была совсем маленькой, она таскала меня с собой на работу. Почему я не прониклась ее любовью? Ненавижу запах рыбы.

Илья Самойлович увлеченно рассказывал о проектах, которые поднимал во времена своей молодости. А я думала, что, наверное, напрасно я еду сейчас прямо «в лапы», может быть, очень разъяренного Максима. Говорят, преступник всегда возвращается на место преступления. Но мне уже было все равно. В конце концов, как говорила Анна Петровна, агенты по закону не несут ответственность за продавцов. К тому же Максим мне не доплатил. Пятьдесят тысяч с двенадцати миллионов – это точно не пять процентов, а он говорил, что заплатит «как агенту». Значит, это он должен стыдиться, что обманул бедную неопытную девочку. Уговаривая так себя, я успокоилась по поводу угрызений совести и теперь волновалась только за удачную встречу с каким-нибудь землевладельцем, жаждущим осчастливить моего Илью Самойловича.

Мне показалось, что я узнала эту развилку. Илья Самойлович послушно повернул в сторону грунтовой дороги. Мы покатили, пританцовывая на рытвинах, почти до самого моря.

- Вот, - сказала я, широким жестом проводя рукой в воздухе в сторону морского горизонта.

Илья Самойлович внимательно оглядел и море, и побережье.

- Да, знал я это место когда-то. Забыл. Вернее помнил, но почему-то не думал, что здесь что-то будет продаваться. Давай, дочка, веди меня к моему будущему саду.

Голос старикашки потеплел. Какие такие воспоминания изменили настроение капризного клиента? «Веди к моему саду» - может означать только то, что ему все нравится, и моя перелетная птица счастья совсем близко. Вот только он еще цен здешних не знает. А я так даже не знаю, кто их заламывать будет. А старичка моего развезло на разговоры основательно. То ли ему со мной наболевшим хотелось поделиться, то ли местность навевала на него ностальгию по давно минувшим, но, как и прежде, дорогим событиям.

- Эх, были ж времена. Можно было съехать с дороги в любом месте, устроиться на ночлег, купаться, удить рыбу, ловить крабов и загорать без опасений, что нарушаешь границы чьей-то собственности. Жаль мне вас молодых. Вы-то уж никогда не узнаете, что такое настоящая свобода. Все куплено, перекуплено и на каждом углу шлагбаум. Вот это - тот самый камень. Здесь я стольких девчонок в детстве перецеловал. Теперь уж самому не понятно зачем. Молодость, романтика, и кровь молодая играла. Вот ты мне скажи, вы молодежь сможете «бабки» на любовь променять?

- Какие бабки?

- Вот то-то и оно. Сразу же «какие»? Считаете все, пересчитываете. Замуж все норовите за толстосума или иностранца выскочить.

- Вы дедуля мне про нас не рассказывайте. Толстосумы все уже разобраны. Я вот замуж вообще не собираюсь. Потому что мужики сейчас не правильные – голубые, да альфонсы.

- Кто?

- Альфонсы.

- В первый раз такое имя слышу.

-Альфонс – не имя, а профессия.

- Они чем занимаются, эти альфонсы?

- Знакомятся с богатой женщиной и развлекают ее за ее же деньги.

- Значит, грань между мужчиной и женщиной все больше и больше стирается. Вот она эмансипация. Куда же мир катится?

- А вы знаете, что каждое предыдущее поколение так о своих детях говорит. А мир становится все лучше и лучше.

- Ты Ариша, конечно, права. Цивилизация вон до чего дошла – Интернет, мобильники, космос. О многом мы, дети 40-х, даже и не могли мечтать. Только достичь этого было бы невозможно, если бы дети не пользовались опытом и знаниями своих отцов и дедов. Разве в школе тебя не научили всяким новым наукам, которые дали тебе больше шансов достичь успеха, чем было у твоей мамы, например?

- Таблицу умножения, между прочим, могли бы пропустить. Лучше бы мне в первых классах дали калькулятор и научили на кнопки нажимать. Тогда у меня никогда бы не было тройки по арифметике.

- Нет уж, Ариша. Тройка у тебя была не за таблицу, а за то, что ты отвергала чужое мнение. Вот мы идем, и ты постоянно со мной споришь, возражаешь.

- Я просто имею свое мнение, вот и все.

- Если я тебе начну показывать какие клавиши надо нажимать на калькуляторе, почему-то мне кажется, что ты все сделаешь наоборот. А при таком отношении к обучению ты все равно получила бы тройку по умножению на калькуляторе.

Мне опять хотелось ему возразить, чтобы мое слово было последним, но я не знала чем. Пока мы разговаривали, пляж кончился, и начались буйно разросшиеся кустарники, в глубине которых я еще издали приметила невзрачные крыши домиков. Ни пляж, ни прочие приметы местности мне не показались знакомыми. Я боялась себе и, уж тем более, празднующему победу над моим самолюбием Илье Самойловичу, признаться, что заблудилась еще в самом начале, когда мы съехали с магистрали на грунт. Эти ужасные рытвины по дороге к морю, которые я приняла поначалу за происки хитрых строителей, выживающих упрямых землевладельцев с насиженных мест, на самом деле имели естественную природу. А, оглядевшись повнимательнее, я поняла страшную правду - сюда еще не ступала нога цивилизованного человека! Никакого строительного мусора, грязи, отбросов и бездомных собак и, соответственно, никакой стройки, тем более новых коттеджей нигде не было видно.

- Когда мы дойдем до места, что ты мне будешь показывать? Сад, дачку или просто землю? Далеко ли от моря. Хотя это не имеет значение. В гору даже лучше.

Мы шли вверх по склону, густо поросшему колючим кустарником. Нас вела полуразмытая дорога, некогда засыпанная щебенкой. Илья Самойлович запыхался:

- Я, Ариша, конечно, не для себя беру, но ведь и сын мой не вечно будет молодым. Ходить-то сюда как? Дорогу в проекте делать будут?

Я и сама притомилась подниматься. Все-таки я не спортсменка. Некому за меня было платить во всяких спортивных секциях. Только и тренировок, что уроки физкультуры и школьные соревнования.

- Дороги здесь будут везде, - уверенно сказала я.

В этом можно было не сомневаться. Как только здесь купит землицу какой-нибудь родственник Ходорковского, начнется столпотворение из жаждущих присоединиться. Тогда и дороги, и дворцы будут.

- Это хорошо.

Впереди показался домики в плотном окружении культурных деревьев. Мы шли вверх по склону, спускающемуся к морю, поэтому поверх деревьев и «Л»-образных крыш почти везде открывался неописуемо красивый вид на водную гладь. Солнце золотило сверкающую дорожку от горизонта до самого берега.

- Красота, - Илья Самойлович остановился и глубоко вздохнул, - за что люблю горы – сверху море красивее. Эх, всю жизнь проработал от зари до зари и сейчас никак остановиться не могу, а ведь в детстве мечтал художником стать. Где там! Школа, семья, надо зарабатывать, потом привычка. Все у нас было по плану. Завидую я тебе, Аришка, у тебя все еще впереди. Выбирай, что по душе. Нет, конечно, ты права, зря мы на вас, на наших детей сетуем. Лучше мир стал, лучше. А плохо во все времена случалось. Это – закон сохранения энергии. Помнишь по школе? Если где-то убудет, то где-то обязательно прибудет…

…Я думаю, жизнь моя складывается так хорошо, не потому что я очень все правильно делаю. Я ж не дура, понимаю, что за все время моего пребывания на юге, я не придумала ни одной умной мысли. Когда я начинаю размышлять над причинами своей удачливости с момента приезда на юг, чтобы выработать рецепт и дальше следовать ему на протяжении всей своей жизни, то не могу найти никакой закономерности. Наоборот, мои поступки спонтанны и не предсказуемы даже для меня. Может быть, я действительно приехала «домой», а, говорят, что «дома стены помогают». Или, может быть, молитвы моей бабушки действуют на мистические силы природы, заставляя их изменять ход событий? Или во мне открылся талант экстрасенса или гипнотизера, который раньше был не виден? Не знаю.

- Эй, турист, далеко ли ты собрался?

Окрик незнакомого мужчины из-за изгороди остановил наше движение наверх. Илья Самойлович был озадачен бесцеремонностью тона не меньше моего. Он молчал, приглядываясь к говорившему, а тот продолжал нагло задираться.

- Что смотришь, хрен старый. Что? есть еще порох в пороховницах, если смог пешком сюда дочапать. Я думал ты теперь из тех боссов, которые только на педали жмут, да из салонов своих джипов поплевывают в нас простолюдинов. А ты смотри-ка, пешком еще ходить умеешь?

- Иван, что ли? – не уверенно произнес Илья Самойлович.

- И память еще не потерял, маразматик старый. Помнишь еще что-то.

- Ива-а-ан!

Илья Самойлович, забыв об одышке и усталости, бросился на колючую изгородь, как Железняк на амбразуру, (или это был Матросов?), но калитка в изгороди, слава богу, открылась, пропустив ему навстречу того мужика, что дразнился. Они встретились грудью. Вот была картина, два старики орали друг на друга, как ненормальные, мяли друг другу бока. Они минут десять еще кричали, вспоминая свою бурную молодость. Потом Иван сказал:

- Что мы стоим-то. Проходи со своей внучкой в мой сад, будете мне гостями. Сейчас чайку поставлю. Извини, алкоголь мне давно уже противопоказан, так что отметить встречу по-старому не получится. А ты знаешь, Илья, что тут рядом дачки еще кое-кого из наших. Здесь Сашка бывает и Ленка твоя, помнишь ее?

- Да, эх, любовь была. Только она тогда Германа выбрала, потому что у него отец был из «номенклатурных».

- Ага, а у тебя отец был из ссыльных. Но теперь, что уж вспоминать. Мы все другими стали.

Иван провел нас к домику, впустил внутрь, рассадил в тесной комнатке вокруг круглого стола. Тот самый круглый стол солнечного детства, за которым я ела макароны с жареной рыбой в моем далеком рыбном поселке. Воспоминания стариков и круглый стол подействовали и на мое настроение. На меня снизошло благодушие и умиротворение. На столе появился закопченный алюминиевый чайник и глиняный заварной чайничек, инжир, яблоки, виноград, и пачка печенья «Юбилейные». Я с удовольствие ела печенье, запивала чаем, который радушный хозяин постоянно подливал мне в чашку.

- А это чудо – твоя внучка?

- Это – мой агент по недвижимости. Привела меня сюда, чтобы купить какой-нибудь участок для сына. Может быть, это ты продаешь свой участок?

- Нет, я пока повременю. Многие продают, а я нет.

- А кто здесь продает, дедушка, не знаете? – спросила я и тут же поняла, что совершила ошибку.

Фактически я призналась, что обманула деда. Чтобы как-то сгладить свой промах, я добавила поспешно:

- Ну, в смысле, кто еще тут продает.

- Многие продают, кто вообще сюда не ездит. Только, чтобы их найти надо к председателю садоводческого товарищества идти, у него адреса есть.

- А тебе зачем? – спросил мой дед с издевкой, - у тебя же куча предложений для меня, вот из них и будем смотреть.

Тут я уже не выдержала и призналась:

- Я не знаю, кто и что тут продает. Я вообще недавно в агентстве работаю. А вы так ругаться стали, что я подумала, что вы и вправду уйдете в другое агентство. Вы же мой первый настоящий клиент. Разве так карьеру начинают – сразу взять и потерять клиента. Меня бы, наверное, выгнали. Или я потеряла бы веру в себя. Это одно и то же. Вот я и потащила вас сюда. Только я вовсе не сюда хотела вас привести. Я заблудилась немного.

- Только не вздумай плакать. Я понял, что ты заблудилась еще на берегу, когда увидел твои круглые глаза. Вот пожалуюсь твоей начальнице... Ладно, я не злой и не вредный, поэтому не стану менять агентство и жаловаться не буду.

- Ты, что, девчонку-то пугаешь, изувер, нравится мучить маленьких? Она тебя привела ко мне в гости, а ты ее хочешь за это в благодарность до слез довести? – поддержал меня «друг детства».

И что они заладили «плакать», да «плакать». Не собиралась я плакать, с какой стати. Только почему-то глаза заволокло влагой. Вот так всегда, стоит меня пожалеть кому-нибудь, как я реветь начинаю. Иногда сама себя до слез могу довести. Как начинаю думать о том, как меня обидели, так слезами обливаюсь, как крокодил.

- Это, конечно, у нее случайно получилось, но все равно хорошо. Значит, Аришка, звезда у тебя счастливая, или кто-то очень тебя любит на этой земле. Ты мне скажи, тебе родители разрешают такой работой заниматься, или ты втайне от них решила за лето подработать? Поступать-то куда собираешься?

- Я пока не решила, - ответила я, намеренно проигнорировав первую часть вопроса.

- Илья, а ты помнишь, как мы под парусом ходили?

- Да. Это же был сад твоего деда. А внизу среди кустов он прятал свою лодчонку. Мы тогда прицепили к ней парус на грабле и столкнули ее в воду. Ветер нас так далеко от берега отнес, что наши крики уже никто не слышал. Как управляться с парусом мы не знали, да и грабля долго не продержалась к скамейке привязанной, свалилась в воду и утонула. Ух, и страха мы натерпелись, хорошо, что нас военный катер подобрал.

- Меня тогда дед за это здорово выпорол. Я потом долго сидеть не мог.

Я слушала историю о лодке и думала, что старики в молодости от нынешних парней ничем не отличались. Они также ошибались и также бесшабашно веселились. А если это так, то можно ли серьезно воспринимать эти нотации и нравоучения, которыми изобилуют разговоры старших с молодыми. Если старый, значит, думает правильно? Нет, это в корне не верно. Если старый значит пугливый. Это вернее. Пугливый, потому что старается предупредить возможную ошибку и не поступает никак, когда нужно рискнуть, и, соответственно, упускает возможность…

- А почему бы вам Илья Самойлович здесь сыну дачку не приобрести. Ведь продаются же здесь участки. Тут я вас не обманула. Не зря же нас сюда моя интуиция привела. Давайте походим, поспрашиваем.

- «Моя интуиция» - тебе не кажется, что говорить так не скромно. Рано тебе об интуиции говорить. А вот фразочка «дурочкам везет» - это к тебе больше подходит.

- Вы не обзывайтесь. А то я обижусь и больше не пойду с вами никуда. Найдете другую агентшу, вот тогда и посмотрите, будет вам с ней так везти, как со мной, или нет.

- Ты, правда, Илья, переборщил, насчет «дурочки». Аришка, молодец, завела тебя в правильном направлении. Так что давай, иди за ней, куда она зовет, может тебе и дальше с ней повезет.

Я, конечно, немного обиделась на слова Ильи Самойловича про «дурочку», но не разозлилась. После горячего чая и печенья мне стало хорошо, и я простила ему заранее все его придирки. Что со старика взять. Мы прошли несколько садовых участков, на которых были вывешены таблички о продаже с написанными на них номерами телефонов. Илья Самойлович сам звонил и каждый раз крякал досадливо после ответа на вопрос «по чем отдадите».

- Кусается, кусается нынче землица, - ворчал он.

Мы стали спускаться к машине. Прошли опять мимо участка Ивана, помахали ему рукой.

- Илья Самойлович, я не понимаю, что вы в цену так уперлись. У вашего сына денег мало? Я тут в газете объявления видела недорогие в Бестужевке. Может быть, туда съездим?

- Бестужевка – это дыра. Поэтому там и дешево. Мне не денег жалко. Дело принципа - что наживаются на этом бездельники и тунеядцы. Ведь участки многим людям даром достались, они там ничего не растили, не строили, а денег хотят миллионы.

-А что вам этот принцип. Пусть это они заботятся о своей порядочности. Если деньги не жалко, что искать-то? Вон у вас в договоре уже сколько вариантов было. Этот же самый лучший.

- Тут я не могу тебе возразить, Ариша. Ты девочка умная, хоть и ежековатая. Только что-то в душе свербит. Прямо рука не поднимается.

- А давайте сына вызовем из Москвы. Может быть, у него рука поднимется? Зачем вам брать на себя такую ответственность? Вы уже человек не молодой. Вдруг ошибетесь. А ошибется сын, вы всегда сможете потом ему напомнить, что вот де «он вас не послушался», поэтому все так и получилось. Но если, конечно, у сына все получится, то он о вас ничего плохого не подумает, разве что пожалеет. Вы ведь не молодой уже, чтобы рисковать…

Старик прямо встрепенулся после этих моих слов. Видимо, я его за живое задела.

- Что? Я не смогу решить такой вопрос, как покупка недвижимости, без сына?

До заката солнца мы, наконец, выбрали участочек совсем недалеко от его дружка детства Ивана. Илья Самойлович сговорился с хозяином по телефону о встрече. Я лично не знала, что мне делать дальше. Листки с договором я мяла в руках. Кажется, в приложении следует записать этот адрес. Зачем? Чтобы получить деньги? Когда? Логика подсказывала, что тогда, когда они появятся в руках у Ильи Самойловича, а это произойдет в самый последний момент. Поэтому я сказала:

- Я поеду с вами.

- Зачем?

- Так положено.

- Ладно, я заеду за тобой завтра в 8-00 утра туда, где забрал сегодня. По крайней мере, если покупка не состоится, ты будешь в курсе. Будем искать дальше.

Неоптимистичный прогноз Ильи Самойловича, слава богу, не оправдался. Покупка состоялась. Как-то не очень удобно было брать деньги из рук того, кто и так основательно потратился. Логичнее было бы брать с того, кто получил «шальные» деньги. Сам бог велел в этом случае делиться. Неправильное это правило – платит тот, кто покупает - но не я его придумала.

Я получила «свое» за эту покупку, как обещала Анна Петровна. Деньги не очень большие. Но мне их выдала директор. Я расписалась в какой-то бумажке за них и почувствовала себя взрослым человеком – я получила первую зарплату.

Я перестала быть завсегдатаем пляжа и редко посещала кафе. Комната в частном доме, где продолжала хозяйничать 14-летняя девочка позволяла мне забыть на время о проблеме жилья. Более того, сдружившись с девочкой, ее звали Алена, я получила доступ к кухонному инвентарю и готовила себе еду, экономя, тем самым, на питании. Алена призналась, что ее родители уехали до осени в Кисловодск, а она сдала мне свою комнату, чтобы подзаработать за лето.

Моя жизнь постепенно входила в колею моего интернатского быта, только вместо школы я теперь с утра уезжала на посмотры и возвращалась затемно. Иногда мне удавалось встретиться только с одним покупателем, иногда с несколькими. Количество денег в моем кармане не увеличивалось в зависимости от количества встреч. Через пару месяцев я поняла, что устала. Эйфория первых дней прошла, мне больше ни разу не удалось «уговорить» покупателя на крупную покупку.

- Арина, ты каждый раз делаешь одну и ту же ошибку. Ты знакомишь людей еще до того, как заключаешь договор на посреднические услуги. Они встречаются, договариваются и потом «кидают» тебя, а значит и все агентство. Это наш общий убыток, не только твой. Если так будет продолжаться, то я буду вынуждена отказаться от сотрудничества с тобой, - пригрозила мне Анна Петровна…

- Я не понимаю, почему они меня обманывают. Я разве не выполнила свою работу, познакомив их. Я столько трачу на них времени. Это не честно.

Глава 8. Святая Наивность

- Святая Наивность, где есть деньги, нет места честности, - вмешалась в разговор секретарша нашего агентства Люда.

- Но ведь они тоже где-то работают. Что если их обманут на их работе. Они тогда тоже подумают, что это правильно?

- Нет, вот тогда они будут орать и бить себя кулаками в грудь, что их подло обманули и надо наказать виновного. Каждый бывает и с той, и с другой стороны «баррикад», только не вспоминает этого вовремя. Деньги всем застят глаза. Возьми хотя бы наших миллионеров, что разместили свои коттеджи по побережью. Половина из этих дач незаконна, а попробуй, нарушь их права. Многие купили землю нечестным путем, а не дай бог, у них что-нибудь украдут, вот будет скандал.

- Не хотела бы я дружить с такими.

- Это ты сейчас так говоришь. А вот завтра к тебе подойдет парень, скажет, «я миллионер», выходи за меня замуж, будешь, как сыр в масле кататься», ты откажешься?

Я подумала и решила, что откажусь. Что мне его миллионы, мне не сыром в масле хочется быть, а чтоб интересно было жить.

- Да.

- Не верю.

- А ты поверь.

- Если бы это было легко! А это не возможно. Тебе никто этого не предложит. Поэтому ты так и хорохоришься.

- Это почему не предложит?

- Потому что ты обычная девчонка, а они себе покупают женщин «ого-го» каких, всяких супермоделей и секс-бомб.

- Чем это я хуже секс-бомбы.

- Да ты на себя посмотри.

- Каждое утро смотрю.

-Ты что не видишь, что совсем не подходишь на роль красавицы. У тебя ноги волосатые, брови не щипанные, маникюра нет, не говорю уж о педикюре, глаза никогда не красишь, волосы, как Марфутка, заплетаешь. Нет в тебе ничего, что может понравиться миллионеру.

- Так, баста, девчонки. Хватит ссориться. Ариша, ты все поняла, что я говорила? - прервала нашу перепалку Анна Петровна.

Я не могла успокоиться. Последнее слово должно было остаться за мной.

- Давай спорить, что мне миллионер сделает предложение.

- ХВАТИТ, - настойчиво отчеканила Анна Петровна.

- Да миллионер на таких, как мы даже не взглянет. Он тебя даже не захочет, – засмеялась Люда

- А ну-ка идите-ка вы погулять, - окончательно не выдержала Анна Петровна.

- Спорим, захочет, - не унималась я.

- Спорим, нет.

- На что? – меня зашкалило.

Неужели я и вправду собиралась сделать это. Завести «шуры-муры» с миллионером ради какого-нибудь материального вознаграждения.

- Хотя бы на ящик шампанского.

- Дался мне твой ящик, когда у меня будут миллионы.

- Тогда не знаю.

- Давай на рабство на полгода, - предложила я.

- Это как?

- Если проспоришь, ты будешь исполнять мои желания, если проспорю я, то я буду твои желания исполнять. Все честно.

- Ага, и сколько мне этого ждать?

- Чего?

- Выигрыша своего, до каких пор мне ждать твоего миллионера.

- Да хоть… до 1 –го сентября.

- Давай-давай. Я уже придумала, что ты будешь делать после 1-го сентября.

Я схватила протянутую руку Людмилы. Мне никогда бы и в голову не пришло искать встреч с миллионерами и, тем более, пытаться его охмурить, если бы не этот дурацкий спор.

- Анна Петровна, разбейте нас.

Анна Петровна покрутила пальцем у виска.

- Ну, Анна Петровна, вам же процент за это причитается. Половина выигрыша. Наша Аришка скоро будет на агентство бесплатно «чалить».

Директорша немного подумала и нехотя стукнула ребром ладони по нашему рукопожатию.

Люда, конечно, имеет право обсуждать мои достоинства, она лучше меня, круче по всем параметрам. Я – то так и осталась пролетарской деревенщиной, а она - сама привлекательность, модница. У нее всегда есть потрясающий рассказ о судьбоносной встрече, который я слышала от нее в разной интерпретации и с разными действующими лицами с той стороны: «Он сказал мне, ты так пахнешь. Это твой естественный запах? А я ему – конечно. А он мне – ты создана для любви. А я ему – ты, что влюбился что ли? А он – ты, что не видишь….».

Я со своими бесчисленными показами, шапошными знакомствами, глупыми перепалками и спорами с не самыми утонченными представителями противоположного пола даже не могу рассчитывать на такую романтику. Я ей по-хорошему завидую, но не в том смысле, что хотела бы быть на ее месте, а в том смысле, что хотела бы о своем прошедшем дне говорить с таким же удовольствием.

Я покинула заранее торжествующую свою победу Людмилу в тяжких размышлениях. Кто же из моих текущих или предполагаемых, или же не справедливо отвергнутых знакомых мог бы претендовать на роль миллионера в нашем с Людкой споре? Первым в моей памяти почему-то всплыл Роман. Этот Роман к самому Абрамовичу, о котором упоминал Максим, имеет ли какое-нибудь отношение? Кстати, а сам Максим, он кто? Простой богач или же миллионер? Это не важно, что у нас пока никаких отношений нет. Главное изначально поставить правильную задачу. Как назло и среди покупателей нашего агентства, к которым меня допустила работать Анна Петровна, я не могла найти ни одного, похожего на миллионера. Вся моя работа в агентстве последнее время заключается в расселении приезжих по сдаваемым в аренду частным квартирам и комнатушкам Адлера. А это и деньги не большие и люди не те.

Размышления привели меня на любимое место – стрелу волнореза. Я очень люблю смотреть на морскую пучину не с берега пляжа, а с причала, чтобы взгляд не упирался в мелководье, а уходил в лазурное бездонье. А, чтобы попасть на свое любимое место, я знала только один путь. Нырнула в вонючую арку, прошла через бар-кафе, спрыгнула на волнорез и пошла вдоль него прочь от берега. Если не смотреть под ноги, а только вокруг (то есть если бы у меня были такие лошадиные шоры на глазах, но не сзади, а снизу, чтобы не видеть ноги), то впечатление такое, что идешь по воде. Не помню, сколько я там, на самом краю бетонной глыбы просидела, только вода подо мной потемнела, словно сумерки спускались не с неба, а поднимались из глубины моря.

- Я почему-то подумал, что найду тебя здесь, - раздался смутно знакомый голос за моей спиной.

Я медленно, еще не веря своим ушам, повернула голову. Аркаша улыбался, твердо поставив ноги на бетонной полосе.

- Ты чо, уже вернулся? - глупо спросила я.

- Нет, это мое голографическое изображение. Аришка, радость моя, конечно, это я. И, о горе, не вижу ответной радости на твоем лице.

- А чего мне радоваться, мы ж, кажется, поссорились на прощанье.

- Мы просто немного повздорили. У близких людей такие дела случаются. Ты что тут сумерничаешь одна. Пойдем, я тебя покормлю, как в былые времена.

- Да я не голодная. А ты опять в отпуск?

- Я приехала с сопровождением одного чиновника и вынужден буду жить при нем, на правительственной даче в Бочаров ручей. А тебе опять негде жить?

- С чего это ты решил? Думаешь, после того, как ты наобещал мне в три короба и слинял, я испугаюсь и вернусь в свою деревню дояркой работать? Не надейся.

Аркаша присел рядом.

- Ну вот. Чего это тебя занесло… Сейчас опять повздорим. Пойдем лучше в ресторан, посидим, ты расскажешь о себе, как без меня жила, как по мне скучала.

- Я же сказала, что есть, не хочу, ты, что, глухой что ли? Ты бросил меня, а я еще и скучать должна? С какой стати? – я начала злиться на этого самодовольного балбеса.

- Ты же сама убежала. Я пытался тебя остановить, но ты же не девушка, а бронепоезд. Ну ладно, Аришь, извини, я просто хотел тебе понравиться, поэтому сказал, что мне паспорт сделать – раз плюнуть. Это оказалось не так. Я понадеялся на друга, у которого есть знакомые в новосибирской милиции, а он ничего не сделал. Ну, прости, милая. Я больше не буду.

У него был вид раскаявшегося грешника, он так жалостно смотрел на меня, что мое сердце дрогнуло. Я примирительно сказала:

- Ты что-то про правительственную дачу говорил. А ты можешь меня туда сводить на экскурсию? Очень хочется посмотреть, как живут и отдыхают Правители нашей необъятной родины.

- Тебе нельзя. Меня повесят, если я приведу в дом чужака. Там работают люди, которые прошли строгий отбор. Ну, ладно, не смотри на меня так. Мой «чин» завтра на весь день улетает на Аигби, а его жена с дочками собрались в Агурское ущелье. Я буду свободен до обеда. Только обещай, что от меня не будешь отходить ни на шаг, ничего не будешь трогать и в перепалки вступать тоже не будешь.

- Ладно, ладно, обещаю. Но только пока мы будем на даче.

Аркаша поймал машину, и мы поехали в сторону Центра. Я редко слежу за мельканием пейзажей за окном автомобиля. Меня больше привлекает ленточка дороги, летящая навстречу. Но мы ехали к Сочи почти ночью, и навстречу летела не дорога, а ослепительные огни фар встречных автомобилей. Красиво и страшно.

Мы прошли через небольшую калитку и оказались в широком дворе, посреди которого играл огнями окон дом в стиле всех съездов КПСС вместе взятых.

Аркаша пошептался с охранниками и повел меня в домик, расположившийся чуть в стороне от центральной аллеи, освещенной круглыми фонарями. Оставив меня в маленькой комнате с одним единственным продавленным диваном, он куда-то ушел. Делать было нечего. Даже телевизора не было. Я покачалась на скрипучих пружинах дивана и заснула на нем, так и не дождавшись его возвращения. Странный человек этот Аркаша. Сначала пристает, заставляет волноваться, потом пропадает. Не обнаружив Аркашу утром, я умылась в небольшой туалетной комнате и отправилась исследовать придомовое пространство. Не буду же я целое утро глазеть на стену забора, вид на который открывался из окна моей комнатушки. Не затем я сюда напросилась. В широком дворе было пустынно. Конечно, здесь на правительственной даче, народ толпами не шляется. На аллее, ведущей к воротам, около вместительного минивэна суетились несколько людей в штатском. Мне стало любопытно. Я подошла поближе.

- Это ты с ними едешь?

Я оглянулась. Дородная женщина в переднике и поварской шапочке на голове стояла сзади

Я неопределенно промычала в ответ и подумала, что Аркаша, похоже, опять обо мне забыл. Что предпринять, чтобы меня отсюда не выкинули с позором, я не знала.

- Тогда вот возьмите с собой перекусить. Эти рестораны по дороге – сплошная отрава. Там на всем экономят. Продукты берут просроченные, чтобы подешевле. У Людмилы Александровны чувствительный желудок.

Она сунула мне в руки свою корзину и подтолкнула к машине. Человек в штатском, стоявший у машины, подхватил меня под локоть и, фактически, запихнул внутрь, и я оказалась в просторном салоне вместе со светловолосой женщиной с добрым лицом и немножко надменной девушкой лет 20ти.

- Мы скоро поедем? - нетерпеливо спросила у меня девушка.

Я опять пожала плечами.

- Как вкусно пахнет, - улыбнулась мне женщина.

«Вот влипла», - подумала я и машинально улыбнулась в ответ, а глазами продолжала искать за окном машины своего Аркашу. Если бы я его заметила, то нашла бы возможность выскользнуть из машины под его надежную защиту.

- Я тебя раньше не видела у нас. Тебя как зовут?

- Аришка.

- Хорошее имя. Катенька, хватит стучать пальцами по стеклу. Потерпи немного. Сейчас папа закончит разговор, попрощается с нами, и мы поедем. А вот и папа Вова.

Смутная догадка превратилась в ужасную действительность в тот момент, когда подошел попрощаться «папа Вова». Мне отсюда не выбраться живой, если КГБ узнает обо мне. Папа Вова мельком взглянул на меня и пожелал «своим» счастливого пути. Мы тронулись в сопровождении автомобиля охраны. Я думала только об одном, как выбрать тот момент, когда можно будет сбежать. Но вопреки моему ожиданию прогулка наша удалась на славу. Телохранители были не слишком навязчивы. Я разговорилась с Людмилой Александровной. На полянке, с которой открывался сногсшибательный вид на ущелье, мы «разыграли» нашу корзинку. Мне пришлось играть роль прислуги. К концу похода по горам я уже почти сдружилась со своими спутницами. Когда на обратном пути мы проезжали мимо остановки автобуса, идущего в Адлер, я решительно попросила высадить меня. Не смотря на добрые отношения со спутницами, в глубине души я опасалась возвращаться. У ворот меня мог ждать «черный воронок».

Выйдя из машины, я сделала беззаботный вид, помахала на прощанье рукой и пристроилась в толпе, будто жду автобуса. Как только машины скрылись из вида, я спустилась на железнодорожное полотно и пошла по шпалам. Когда они (люди в штатском) спохватятся и начнут искать следы подозрительной незнакомки, то, конечно же, начнут с того места, где меня высадили. Будут допрашивать пассажиров, водителей автобусов. Но и мы не лыком шиты. Телевизор смотрим, детективы про шпионов читаем. Не стану я там, где меня будут искать, оставлять следы. Пусть я буду идти по этим ужасным шпалам всю ночь и дойду до Адлера только к завтрашнему дню, но я хотя бы сохраню свою свободу. Я только еще по поводу Аркаши сомневалась. У него ведь тоже могут быть неприятности из-за меня. Ведь это он меня привел на дачу.

В Адлер я дошла в тот же вечер и изрядно уставшая оказалась на знакомой мне улице Просвещения, как раз на том отрезке, где тусовалась несколько дней после приезда и почти сразу же наткнулась на Гену. Случайно, или он меня специально искал? Он обрадовался, а я - не особенно, слишком утомлена была длинным переходом и зла на Аркашу. При чем здесь Гена?

Гена не сводил с меня глаз. Жаль, что я не влюбилась в Гену. Он ведь - не плохой и мог бы мне понравится, если бы вел себя чуть понахальнее. Не совсем нагло, конечно, я этого тоже не люблю. Но и извиняться, когда случайно касаешься девушки коленкой или рукой, тоже не следует. Когда он краснеет, мне самой становится не по себе.

- У нас в санатории сегодня комиссию ожидают. Очень много знаменитостей будет. Гостинице нашей должны присуждать три звезды. Пошли со мной. Будет настоящая церемония поздравления. Приедут Жванецкий, Пугачева, Галкин и еще кто-то. Им наш пансионат за праздничный концерт бешеные бабки отвалил. Если хочешь, проведу тебя за кулисы.

Что-то мне было уже не до развлечений. Только что развлеклась так, что коленки до сих пор трясутся. Решила пошутить на нашу с Людмилой злободневную тему:

- А миллионеры там будут?

- Не знаю.

И что я к мальчишке пристала. Он ни в пари моем не виноват, ни в сегодняшнем происшествии. Все я, с моим характером и неумеренным любопытством.

- А с Пугачевой познакомишь?

- Я тебя до гримерной проведу, а уж там ты сама как-нибудь. Я ж ее сам не знаю, не удобно как-то приставать.

- Тогда пошли. Просто так я бы не пошла. Что я, в телевизоре их не видела? А за кулисы – это здорово. Я возьму у Пугачевой автограф. Я больше всех Пугачеву обожаю. Она - суперская баба. Всегда была толстая и всегда самая любимая. Я бы хотела быть на нее похожей. Не в смысле петь. С этим у меня медвежья проблема. И не в смысле быть толстой. А в смысле жить красиво. Любить, ничего не бояться и ни под кого не подстраиваться…

- Ты и так самая суперская, - негромко сказал Гена.

- Нет, что ты. Это ты просто от неразделенной любви так говоришь. А на самом деле я – самая обыкновенная деревенщина.

- Ты вправду так думаешь?

- Про деревенщину?

- Нет, что я люблю тебя.

- А что, разве нет?

- Не знаю. А почему неразделенная?

- А потому что потому. Что ты все пристаешь? Я же еще маленькая, чтобы любить, мне только семнадцать, разве я тебе не говорила?

- Ладно, думай, как знаешь. Только ты совсем не маленькая. Если я тебе не нравлюсь, так и скажи.

- Ген, ну что ты придумал. Мы же знакомы без году неделя. Третий раз видимся. Ты меня вообще не знаешь. Если будешь обижаться, я перестану с тобой дружить. Ты зачем меня искал? Чтобы поссориться? Скажи лучше мне, куда и во сколько прийти.

- Приходи завтра вечером часам к пяти к санаторию СССР. Я тебя проведу через служебную лестницу.

- А не выгонят? Я ж чужая.

- Что ты! Кто подумает, что ты чужая? Если со мной, значит, своя.

В этот день я больше ни о чем не могла думать. Я уже напрочь забыла о дурацком споре и мечтала только об одном, поговорить с Пугачевой, чтобы узнать ее секрет, как стать самой любимой женщиной трех поколений. Если она даст мне автограф, я положу его под подушку и, засыпая, буду колдовать, чтоб у меня все вышло хорошо…

Но так получилось, что выступление знаменитостей не состоялось. В Сочи, где Пугачева и Галкин давали концерты, по пути в Адлер были такие пробки. Кортэж знаменитостей дальше Хостинского района Сочи не смог проехать. Уже на выезде из Центра Жванецкому стало плохо, он что-то съел в обед, и машины повернули в ближайшую больницу спасать несчастного. Во время торжественной части я еще не знала таких подробностей и была не в меру возбуждена ожиданием. Чтобы не пропустить ответственный момент встречи с Пугачевой, я сидела у входа в ее предполагаемую костюмерную. Гена привел меня сюда, чтобы показать эти будущие достопримечательности санатория и потом уже не смог увести. Уговоры на меня не действовали, а силу применить он не решился. Там-то мы и познакомились с милой девушкой по имени Ляля. Увидев меня на «посту», она представилась:

- Меня зовут Ляля Субботина, я журналистка из Москвы.

Я ее спросила:

- Почему мне знакома твоя фамилия?

Я-то подумала, что наверняка имею дело со знаменитостью, поэтому и фамилия на слуху. Она ответила:

- Таких фамилий очень много.

Скромная была девушка. Почему-то мне захотелось с ней пооткровенничать. Хотела, что ли, чтобы она тоже мне рассказала о ее богемных знакомствах. Ведь журналисты везде вынюхивают, выглядывают и, наверняка, знают много тайных секретов, которые мне сто процентов должны в жизни помочь. Ляля оказалась еще более любопытной, чем я. Я не заметила, как рассказала свою историю:

Про Турухан, про заброшенную ветку транссибирской магистрали, где мы детьми любили кататься на дрезинах, про бабулю в Новосибирске, про интернатскую жизнь. Рассказала, как приехала на юг, как познакомилась с Эльвирой Ивановной, с Максимом, Ромой, Геной, Ильей Самойловичем, Анной Павловной и даже о вчерашнем походе в Агурское ущелье рассказала, без особых подробностей и, не упоминая имени «Аркаша», конечно. Потому что хоть он и «продинамил» меня в очередной раз, но зла ему я не хотела.

Мы разговаривали долго, пока Гена не принес известие, что наши ожидания певицы и всех остальных тщетны. Я была расстроена, а Ляля, кажется, не особенно. На прощанье она щелкнула сребристым прибором в руке и сказала, что обязательно еще свяжется со мной. Гена вывел меня тем же путем, что привел и спросил:

- Ты что, давала интервью?

- Откуда ты взял. То, что она журналистка, ничего не значит. Мы просто разговаривали. Очень приятная девушка и совсем не задается, что из Москвы.

- Она же записывала твой разговор на диктофон.

- Когда?

- Ты что не заметила. Она выключила диктофон, когда ты стала прощаться.

- Блин. Я совсем ничего не заметила. Она теперь меня на всю страну ославит. Этим пройдохам, журналистам только дай повод. Папарацци чертовы… а я все ей, как на духу рассказывала. Даже всякие сексуальные подробности своей школьной жизни.

- А у тебя были такие подробности? – насторожился Гена

- Ты чо, Ген. Я ж образно выразилась. Ну, поцеловалась пару раз, кто не целуется на выпускном вечере? В общем, не бери в голову. Я же маленькая…

Боясь в запале ляпнуть еще какое–нибудь признание «не к месту», я поспешила закруглиться с выражением своего крайнего возмущения по поводу беззастенчивого проникновения столичной папарацци в мою частную жизнь. Тем более, что возмущение мое было не совсем чистосердечным. Я все-таки испытывала некоторую степень самодовольства из-за того, что моя незатейливая история заинтересовала столичную «штучку» настолько, что она включила диктофон и, наверное, потратила на меня целую батарейку.

- Между прочим, я на выпускном вечере не целовался.

- А девушка у тебя в школе была?

- В школе – нет. А в армии была. Вернее ждала меня из армии. А потом перестала. Я не в обиде. Мы ведь только по переписке были знакомы.

- Какая же это тогда девушка. Корреспондент какой-то.

- Нет, девушка. Я приезжал на увольнение в Тулу и встречался там с ней пару раз. Симпатичная была.

- Ладно, Ген. Я вообще-то не лезу в твои личные дела. Что вы там в Туле делали мне не интересно. Ты мне лучше скажи, у вас в «СССР» много всяких миллионеров отдыхает? Или где они предпочитают тусоваться?

- Тебе зачем, Аришка? – опять насторожился Гена.

Бедный Гена. Тяжело ему со мной. Я постоянно ставлю его в тупик своими дурацкими вопросами и пугаю его своими ответами. А я, сознавая это, все время его жалею. Странный он. Но все равно я его по-своему люблю. Ведь он из кожи вон лезет, чтобы быть мне полезным. Правда ни одна его инициатива не пригодилась пока. Все говорит за то, что нам вместе быть не судьба, а он... Стоп. А почему я решила, что он хочет быть со мной вместе? Прямо какое-то нездоровое самодовольство. Да-а, в отсутствии фантазии меня не обвинишь. В чем угодно, только не в ее отсутствии.

- Ладно, не бери в голову. Все равно ты этого не сможешь.

- Чего?

- Познакомить с миллионером.

- Не не смогу, а не стану.

- Вот-вот, я и говорю, что все мужики - эгоисты. Все, Ген, мне пора. Пока. Спасибо за приятно проведенный вечер.

- А зачем тебе миллионер?

- Замуж хочу. Ага, надулся. А что тогда спрашиваешь? Нарываешься на откровенность? Шучу, конечно. Просто хочу предложить ему недвижимость. Знаешь, это какие деньжищи?

- Так ты все-таки устроилась агентом по недвижимости?

- Ну и что. Уже давно работаю.

- Ничего.

Мы шли по улице Ленина и препирались.

- А раз «ничего», то чего спрашиваешь.

- Просто не самая умная работа. Больших мозгов не надо.

- А у меня их и нет.

- Тогда, лучше бы ты в обезьянник пошла...

-Ты думаешь мне в обезьяннике самое место?

Я начала прыгать и строить рожи. Он смущенно оглядывался, хватал меня за одежду и пытался приструнить, чтобы я не привлекала своими ужимками и криками внимания прохожих.

- Перестань паясничать.

- А ты познакомь меня с миллионером, тогда перестану.

- Я только миллионерш знаю.

- Это ты про меня?

- Какая же ты миллионерша?

- А ты посмотри, у меня на лбу написано: «ми-л-ли-о-нер-ша».

- Где?

Гена взял меня за плечи, притянул к себе и поцеловал. Метился в губы, но немного промахнулся. Наверное, застеснялся прохожих. Я даже умилилась, может быть ответить ему немножко взаимностью, но все-таки взяла себя в руки. Если Гена будет меня «пасти», то, как же я «охмурю» миллионера?

- Можно, я у тебя переночую, - тихо спросил он.

У меня по телу побежали крупные мурашки, они покатились под воздействием силы земного притяжения и скопились все внизу живота. Как я давно не была с красивым крепким парнем, который схватил бы меня в свои мускулистые руки, сдавил так, что сердце запрыгнуло бы в небо и... Но нет, мне сейчас нельзя. Потому что, если это начнется, то добром не кончится. У меня с парнями так всегда получается. После Руслана был Серега. Этот прямо огненный был. Только нам встречаться было негде. Он тоже был интернатский. Он не выдержал таких отношений и стал ходить в гости к местной девчонке, у которой родители часто в командировки уезжали. Я узнала, пострадала немного и, конечно же, прогнала изменщика.

- Нет, Ген, - я ведь еще девственница..

Вот так я загнула, сказала и сама себе поразилась. Умею я, если нужно, людей убеждать, а в первую очередь себя саму.

- Ну и что.

- Бабушка мне запретила до свадьбы с мужчиной спать.

- Ты не сможешь заснуть. Обещаю.

Боже мой, как в животе все напряглось, но я не женщина, я - кремень.

- До свидания, Геночка.

Он долго не отпускал мою руку, а я тянула ее, пятясь от него прочь. Я уходила, а он стоял такой одинокий и такой сексуальный. Опять я влюбилась? Интересно, кого я больше люблю Аркашу или Гену? А может быть, моего сердца хватит сразу же на двоих? Или может быть здесь какой-то особый воздух, что меня, натуру темпераментную, тянет на приключения? Нет, я пока не готова отдать кому-то свою свободу.

Глава 9. В поисках миллионера

В поисках миллионера незаметно пролетела неделя. Я использовала все свои интеллектуальные способности, чтобы пробраться в круги, где водятся эти редкие экземпляры людской породы. Я ходила по побережью, пробиралась правдами и неправдами в закрытые для обычных людей зоны. Моталась взад и вперед по коттеджным поселкам в расчете на счастливую случайность.

Я так ее себе представляла: «Вот я иду (не важно где, по пляжу или по улице охраняемого поселка), перехожу невинно совершенно пустынную улицу. Тут, откуда не возьмись на меня наезжает крутая тачка. Не насмерть, конечно, так слегка задевает, что где-то (ну хотя бы на плече) появляется кровь. Конечно, миллионеру совсем не с руки огласка такого жестокого наезда на беззащитную девушку. Он везет меня в частный госпиталь, оплачивает там мое лечение, носит цветы, а потом влюбляется и делает мне предложение. Вот тут-то Людка, вредненькая девчонка, и проиграла.»

Анна Павловна ворчала, что я совсем перестала работать, а Люда откровенно усмехалась.

- А ты умеешь хорошо готовить?

- Нет, - отвечала я, смутно догадываясь о причинах такого интереса.

- Ничего, научишься, - хихикала она в ответ.

Мои попытки найти миллионеров, в местах их массового скопления, оказалась тщетными. Не ходят миллионеры по земле, как простые смертные. Они окидывают нас, невидящим взглядом из густо тонированных окон Джипов и Мерседесов, мчащихся мимо на запредельной скорости. А вот их мамы, бабушки и тетки очень любят «потусоваться» в кругах, где могут изящно щегольнуть достигнутыми, благодаря состоянию родственников и близких людей, благостями жизни. Если бы я была такая же хитрая, как моя подружка Тоська, которая специально сдружилась с мамой Ванятки, чтобы пробраться к его сердцу, то могла бы уже торжествовать. Но дружба с женщинами, тем более из корыстных целей, у меня плохо получается. Я всегда скажу правду, даже, если не спросят. Когда такая «мадама» сует тебе под нос, словно рабыне, недопитый бокал с жирными следами помады, и шипит, «уберите эту гадость», какая интернатская девчонка выдержит такое нахальство. Даже прислугу можно попросить типа «Гашенька, будь любезна, отнеси мой недопитый бокал и принеси что-нибудь повкуснее».

Я взяла и ответила:

- А ты из дома в термосе приноси, раз не нравится общепитовское.

- Что? – опешила Мадама.

- Воспитанные люди говорят «пожалуйста».

После нескольких таких инциндентов, проход в ВИП-зоны мне был заказан. В общем, я почти потеряла надежду на выигрыш в нашем с Людкой пари, как в моей жизни случилось очередное ЧП.

В тот момент, когда я была на показе квартиры будущим квартиросъемщикам, в офисе нашего агентства раздался звонок. Помещение, арендуемое нашим директором, под офис представляло собой небольшую комнату с довольно приличной мебелью. Секретарша занимала стол у двери. За ее столом начиналась перегородка, отделяющая директорский стол – вот и весь кабинет. Я вообще не имела своего стола, так как была на подхвате. Звонок приняла Люда и сразу же сообщила мне новость по телефону:

- Ты сейчас сидишь или стоишь?

- Стою.

- Лучше сядь.

- Мне некуда сесть, я стою на остановке.

-Тогда за столбик подержись. Держишься? О тебе… статью написали.

Конечно, хвататься за столбик я не стала, но была озадачена, так как не понимала, что про меня такого можно написать. Наверное, Люда ошиблась.

- Брось «лапшу вешать». Какая статья?

- Я серьезно. Сейчас из Москвы звонили.

- Я никого в Москве не знаю, кроме Светки. А она никакой статьи написать не может. У нее по русскому всегда была тройка с натяжкой.

- Значит, тебя знают. Ты не знаешь, а тебя знают. Они сказали, что хотят заключить с тобой договор. Я ничего не обещала. Жду Анну Петровну, что она скажет…

Мучимая диким любопытством, я примчалась в офис сразу же после показа. В личном разговоре с секретаршей Людой я рассчитывала выпытать те подробности, которым она могла не придать значение. Анна Петровна была уже на месте.

- Уже третий звонок. Просят лично тебя. Один и тот же женский голос. Слушай, Аришка, а ты не в розыске случайно, - сказала Людка.

- Ты чо?

- А что? Ты не местная. Признавайся давай, колись, может быть, ты банк ограбила, а в Адлере скрываешься от преследования?

Что-то мне стало не по себе. А вдруг кому-то из ментовской организации стало известно, что некая Ариша живет в Сочи без паспорта и прописки. Налетят, скрутят, сошлют обратно в Сибирь… Что, вообще, мне может быть за то, что я без бумажек живу?

- О-о, а ты испугалась. Чисто мел побледнела.

- Я все разузнаю, - прервала Люду Анна Петровна, - Арина, не волнуйся, пожалуйста. Мы тебя в обиду так просто не дадим, а вот если, что натворила, то отвечать придется. Пойми меня правильно, нам с законом никак нельзя конфликтовать. У нас лицензия…

- Не надо из-за меня ни с кем конфликтовать. Я сама поговорю. Ведь они хотят со мной разговаривать. Людка говорила, что они хотят со мной договор заключить. Может быть, купить что-то хотят.

- А вдруг это только предлог. А вдруг они врут специально, чтобы ты встретилась с ними тэт-а-тэт. Тут они тебе мешок на голову и увезут.

- Ну почему сразу мешок, что они не могут заинтересоваться мной, как агентом, тем более там кто-то статью написал? – я еще хорохорилась, хотя Людкины страшилки уже начинали проникать в меня противной дрожью под коленкой.

- Аришенька, у нас есть агенты, которые уже десять лет в недвижимости. Только почему-то им из Москвы не звонят и статьи о них не пишут, – резонно возразила Анна Петровна

Тут я совсем скисла и даже подумала, что пора мне «рвать отсюда когти» и, что «дело пахнет керосином». Следующий звонок будет моим. Я сама отвечу. Я не могла дальше терпеть это ужасное напряжение. Если все так плохо, то я буду знать это из первых рук. А если Людка просто издевается, то она получит от меня большой и крепкий щелбан.

Я схватилась за телефон, только он начал звенеть. Не дринь-дринь-дринь, а потом сняла трубку. А «звяк» - и выхватила трубку с аппарата, как ковбой в вестерне пистолет из кобуры во время поединка.

- Вы Арина? Это журналистка Субботина. Мы встречались в санатории «СССР» на концерте, который не состоялся. Вы помните? – прошуршал голос в трубке.

Как же я могла не помнить. Конечно, помнила. Я была непростительно словеобильна, отчего потом мучилась угрызениями совести.

- Мой журнал и еще несколько редакций хотят опубликовать статью о вас. Я хочу спросить у вас разрешения на публикацию. Не в том смысле, что если вы откажитесь, то мы ничего публиковать не будем, а в том смысле, чтобы вы не пугались. Я написала о вас только хорошее. Всем очень понравилась ваша занимательная история жизни. Моя начальница даже захотела заключить с вами договор на покупку домика с участком в районе Хосты.

- Насчет домика, это ничего, пусть заключает. А вот статью можно сначала прочитать? А то, может быть мне пора уже в Сибирь шмотки собирать?

- Что вы, что вы, - засмеялась Субботина, - оставайтесь на юге. Сибирь и без вас проживет. А мою статью уже выложили на сайте нашего журнала «Женщины современности». У вас есть компьютер? Если нет, зайдите в любой компьютерный клуб.

Компьютер у нас был. Людка при всей ее легкомысленности в компьютере смыслила в нужном объеме. Она легко нашла сайт и распечатала эту злосчастную статью, с которой и начались последующие события.

Я представлялась в этой статье эксцентричной и суперудачливой глупышкой-малолеткой. До этого дня самым красноречивым повествованием о моих поступках были записи в моем школьном дневнике. Теперь я могла полюбоваться целой статьей, содержимое которой скоро освоят или уже освоили подавляющее большинство читающего населения моей необъятной родины. Она, эта Субботина, рассказала обо мне почти все, что я рассказала ей о себе, только немного в другом ракурсе. В ее интерпретации истории моей жизни я была баловнем судьбы. Чтобы ни случилось, я всегда выходила «сухой из воды». Даже моя правительственная прогулка выглядела мистической. Кто же это будет читать?!

- Класс, - только и сказала Людка.

- Так ты у меня без паспорта? - поразилась Анна Петровна.

- Ну, разве я плохо работаю. Я ведь ничего такого не делаю.

- Ладно, Ариша. Я не стану тебя выгонять, тем более, что ты действительно талисман. После твоего прихода у меня дела в гору пошли. Только ты никому не говори, что работаешь у меня. А лучше не Аришей называйся, а другим именем.

- Я Людой буду представляться.

- Нет уж. Ты мне всех кавалеров распугаешь, - замахала руками Людка.

- Ладно, имя не надо изменять, запутаешься сама, и всех запутаешь. Как отчество у тебя?

- Борисовна.

- Вот так и представляйся. Просто Борисовна.

А что, неплохо звучит «Здарассьте, я - Борисовна, ваш агент по недвижимости». Только я ведь не шпион, надолго моих нервов не хватит.

Опять раздался звонок. Трубку сняла секретарша Люда с дежурной фразой: «Добрый день, агентство по недвижимости «Олимпия».

- Нет, Ариша у нас больше не работает. Я вас переключу сейчас на нашего директора.

В телефоне что-то ответили. Лицо у Людмилы постепенно вытягивалось. Она прикрыла рукой трубку и растерянно сказала:

- Он говорит, что будет разговаривать только с Аришей.

- А кто это? – насторожилась я.

- Мужчина.

- Ну, это я уже поняла. В смысле, его как зовут и что ему надо?

- Будьте любезны, представьтесь, пожалуйста, и скажите по какому вопросу.

Трубка прошуршала в ответ и Люда зарумянилась. Опять прикрыла трубку ладонью.

- Он ругается.

Анна Петровна решительно выхватила телефонную трубку из рук растерянной секретарши.

- Алло, Ариша ушла в отпуск. На время ее отсутствия вы можете обращаться ко мне лично. Меня зовут Анна Петровна. Что вас интересует?.. Я не могу позвать ее к телефону. Я уже сказала, что ее нет… Да… Передайте… Да… Записываю. Я все передам. Она вам перезвонит, когда сможет.

Анна Петровна записала на стикере номер телефона. Код города был московский.

- Этот мужчина сказал, что у него есть предложение, которое не может тебя не заинтересовать. Его зовут Кирилл Валерьевич, и он дал свой телефон. Если ты его не знаешь, то советую тебе позвонить с главпочтамта из будки автомата.

Что же это за шпионские страсти такие. Я не смогу долго выдержать законы этого жанра. Я могла бы купить адаптер для использования 2-х сим-карт и еще одну карту моего оператора связи, и могла бы менять симку, звоня на определенные адреса. Но надеяться, что я смогу быстро переключаться с Аришки на Борисовну и тем более правильно ориентироваться в назначении встреч, было бы большой ошибкой. Поэтому я проявила беззаботность и позвонила со своего мобильного телефона. Уж очень было интересно, что за предложение мне хочет сделать этот настырный Кирилл. Интересно, он миллионер?

- Вы та самая Ариша из статьи?

- Наверное, смотря о какой статье вы говорите.

- Ты работаешь в Олимпии, это так?

- Да.

- Хочешь работать на меня?

- А вы кто?

- Моя фамилия Писарь.

- Ну и что?

- Ясно. Тогда пойдем другим путем.

- Давайте.

- Я собираюсь активно строить и торговать в Сочи вплоть до 2014 года. Но я хотел бы подстраховаться. Знаешь ли, чем старше становишься, тем больше веришь во всякую мистику. Мне нужна твоя услуга. Фактически ты ничего не обязана делать, только то, что ты посчитаешь нужным исходя из поставленных перед тобой задач. Понятно?

- Не-а. Это каких таких задач? Вы можете выражаться яснее? Я девушка необразованная.

- Так. Еще короче и понятнее. Ты должна будешь участвовать во всех сделках по приобретению или аренде земли и продаже строящегося жилья. Это не сложно. Подробности твоих обязанностей мы можем обсудить во время моего пребывания в Сочи. Учти, я не собираюсь сильно задерживаться. В твоих интересах встретиться со мной в этот период. Речь идет об очень больших деньгах. Ты получишь процент, как с приобретения земли, так и с продажи квартир.

- Один?

- Что один?

- Один процент?

Мужик по имени Кирилл захохотал, как конь.

- Это точно про тебя статья в Интернете!?

- А что вам там в ней не нравится? – обиделась я.

- Процент – это просто форма оплаты. Количество обговорим отдельно по каждому варианту сделки. В общем, мне некогда сейчас. Я буду в гостинице Престиж 25-го числа. На ресепшене скажешь, что тебя зовут «ариша». Я предупрежу, чтобы тебя пропустили. Все. Пока.

Я даже не успела проявить свою природную вежливость, а он уже бросил трубку. Только я закончила разговор, позвонила Люда. Она была растеряна, убита, ошарашена, возбуждена. Не знаю, какими еще словами можно описать ее состояние. По состоянию был, и голос, и тон разговора.

- Тебе опять звонили. Ариш, они телефон обрывают уже полчаса. Друг за другом. Анна Петровна записывает звонки. Все хотят говорить только с тобой. Это прямо какое-то светопреставление. Я хочу в отпуск. Ариш, я не шучу, я серьезно. Мне страшно.

- Чо испугалась-то?

- А вдруг это все не к добру.

- Не переживай, тот мужик, как его, Кирилл, просто хотел меня к себе переманить в агенты.

- А ты?

- Я еще не решила. Он скоро приедет в Сочи. Тогда и подумаю.

- Ариша, - в трубке прорезался голос Анны Петровны, - не предпринимай никаких шагов, не посоветовавшись со взрослыми. Приходи завтра с утра в офис. Мы обсудим все предложения в спокойной обстановке и выработаем стратегию.

- Ладно-ладно. Вы, главное, все подробно запишите, а то может быть у этого Кирилла не самое лучшее предложение.

Кажется, я уже привыкала быть дамой №1 в нашем маленьком королевстве недвижимости. Но на сегодня, по большому счету, с меня было достаточно. Я даже забыла пообедать в этой суете вокруг статьи и неизвестного мне самоуверенного товарища по фамилии Писарь. Интересно, он хоть симпатичный? Есть смысл с ним заводить «Шуры-муры», чтобы Людку «с носом» оставить?

Дома, то есть в моей маленькой комнатке в частном доме с удобствами на дворе меня тоже ждал сюрприз. Вернулись родители той самой девочки, которая сдала мне комнату. Тучная тетка рассыпалась в любезностях перед моей молодостью и попросила предъявить «документ, удостоверяющий личность». Конечно, я пообещала ей принести его завтра, «потому что оставила его на работе», и стала собирать по комнате свои монатки, чтобы с утра навсегда покинуть этот ставший в одночасье немилым дом. Я удивилась, как смогла обрасти вещами всего за один месяц. Пока собиралась, зазвонил мобильник. На экране отобразился неизвестный мне номер.

- Вы сегодня беседовали с господином Писарем? - спросил уверенный женский голос.

- Ага.

- Я составляю его расписание. Представьтесь, пожалуйста, и напомните, когда и где он с вами встречается.

- А что, он вам не сказал?

- Он слишком занятый человек, чтобы запомнить всякие мелочи. Говорите скорее, у меня еще много звонков.

Я возмутилась. При чем, немедленно. Обычно я еще размышляю некоторое время, потому что боюсь сразу же смысл не уловить. А тут – как кипятком ошпарили. Ну, знаете, тетечка хорошая. Если встреча со мной – это мелочи для вашего самодовольного Писаря, то для меня это – вообще «тьфу» на постном масле. Мы тут в Сочи веники не вяжем. Я и ответила в своем любимом стиле:

- Записывайте. 25-го в ЗАГСе. Документы может прислать по почте. Форма одежды – парадная с черной бабочкой. Знаете ли, люблю бабочки на мужчинах. Кольца пусть не забудет.

- Зачем в ЗАГСе?

- Как зачем? Разве он вам не сказал, что едет на собственную свадьбу.

- Так он же женат.

- Ну, сами понимаете, такие подробности теперь никого не интересуют. В конце концов, я лояльно отношусь к мужчинам, которые до меня имели сексуальный опыт.

- Так у него ж четверо детей.

- Вы думаете многовато?

-Вообще-то… да. Не знаю.

- Ну, тогда, наверное, вы правы. Пусть бабочку не одевает. Все будет по-простому. Пьянка, драка и все такое….

В этот момент телефон отключился – «сел» аккумулятор. Я отложила аппарат и продолжила сборы. Утром я ушла из дома, вздохнув на прощанье у ворот. Я шла по серой улице городка и думала, что жизнь моя начинает новый виток. Я возвращаюсь к пройденному, только теперь у меня есть работа и друзья, тем не менее, как и прежде я - бомж. Но я не чувствовала в себе отчаяния. Даже набитый вещами рюкзак за спиной и толстый пластиковый пакет в руке не могли испортить мне настроение. Жилье? Что, разве я не специалист по вопросу жилья? У меня достаточно вариантов. Можно пойти и сдаться Гене. Он придумает, где нам жить. А, может быть, Анна Петровна пустит меня пожить в офисе. Что ему, этому офису, по ночам порожняком простаивать. Есть еще масса вариантов, о которых я в такую рань могла просто не вспомнить по причине недосыпа.

Час спустя я уже сидела на ступеньке лестничной площадки у двери в офис. Еще через час Анна Петровна начала со мной серьезный разговор.

- Ариша, ты должна помнить, что положение твое очень шаткое. Как следует из той статьи, ты не сделала себе паспорт, а, значит, находишься вне закона. Любой пройдоха или мошенник может заставить тебя работать почти бесплатно.

- А за сколько?

- Что ты все время паясничаешь, Арина. Я говорю серьезно. Наших девушек отправляют целыми партиями за границу в дома терпимости. И они не могут вернуться, потому что у них отбирают паспорт. У тебя, судя по статье, его вообще нет. Ты понимаешь, что это значит?

- Чо?

- Не «чо», а «что». Это значит, что формально ты не гражданинка России, и тебя вообще нет на целой земле.

- Не «гражданинка», а «гражданка». И у меня свидетельство о рождении есть и еще аттестат нашей школы - интернат с оценками. Значит, я сто процентов есть в России.

- Не придирайся к словам. Те бумаги, о которых ты говоришь, ничего не значат. Там нет твоей фотографии. А это значит, что любая девочка твоего возраста может назваться Аришей Кондратьевой.

- Ладно, Анна Петровна, я не буду связываться с мошенниками.

- Ты должна мне обещать, что будешь всегда советоваться со мной. Ты звонила Кириллу Валерьевичу?

- Ну да. Его фамилия Писарь.

- Писарь!? Это совладелец компании ПИК?! Что он тебе предложил, вернее, что он может предложить нашему агентству?

- Да ничего толком. Просто встретиться, поболтать. Потом его секретарша звонила. Так я ей, кажется, нагрубила. А ну его. Давайте мне других. Кто там вчера мне звонил.

- А-а, - всплеснула руками Анна Петровна, - ты, что, с ума сошла? Это же самый крупный строитель Придонья. Он такими деньжищами ворочает! Если мы окажемся у его «пирога», то сможем жить безбедно, пока его компания строит и продает квартиры. Немедленно набери его номер и извинись за грубость.

Вот еще. Я бабушку не слушалась, когда она требовала от меня такое унижение, как извинение перед теми, кто меня обидел первым. А секретарша Писаря меня сильно расстроила. Это она должна была извиняться, а не я.

- И не подумаю.

- Капризная девчонка. Ты меня разоришь.

- Успокойтесь вы, Анна Петровна. Жили мы без них не плохо и дальше не пропадем. Вы же сами сказали, что дела у компании пошли лучше. Не стану я все равно ни перед кем извиняться. А потом у меня сел аккумулятор.

- А что же ты молчишь? Вдруг он не может до тебя дозвониться. Заряжай немедленно! Вот еще номера, я вчера записала.

Анна Петровна вдруг успокоилась. Она порылась на столе и выдала мне шесть штук исписанных ее рукой стикеров. Я положила телефон на подзарядку и принялась медленно перебирать, словно ростовщик денежки, разноцветные листочки, липнущие друг к другу клеевой полоской. Анна Петровна снова не выдержала напряжения и стала подталкивать меня к телефонному аппарату, стоявшему у нее на столе. Чем суетливее становилась Анна Петровна, тем беспечнее я.

- А что я скажу? Здрассьте, я Аришка, которой вы звонили вчера. Чо вам надо?

- Не вздумай паясничать. По пустому поводу такие люди звонить не будут. Ты видела мои записи? Там оч-чень серьезные фамилии. Слушай внимательно. Сначала обязательно поздоровайся.

- «Здрассьте…»

-Потом представься.

- «Я – Ариша..»

-Потом напомни людям, по какому поводу звонишь.

- «Вы звонили вчера, Чо вам надо …». Ну и что я сказала не правильно?

- Если ты будешь юродствовать, то мы из-за тебя можем упустить сделку современности. Посмотри – вот звонок из офиса Дмитрия Зеленова – он владелец строительного холдинга «Дон-Строй», вот – Алексея Богачева – он владелец торговой сети «Магнит», других не знаю. Но уверена, что это люди больших возможностей и серьезных намерений. Немедленно соберись и начни звонить.

- Ладно.

Я набрала первого, того, кого Анна Петровна не знала. И мне было спокойнее, я была не в курсе его регалий и моя начальница из-за недостатка информации о величине его капитала, не так сильно нервничала. Мне понравилась фамилия Петькин и имя хорошее Серега.

- Доброе утро. Это Ариша звонит.

Я больше ничего не успела спросить. Женский голос ответил мне «Соединяю».

- Это Петькин. Я открываю в Сочи сеть автосалонов. Я хочу, чтобы ты перерезала ленточку.

- Как это?

- Просто, ножницами. Ты видела когда-нибудь, как открывают магазины.

- По утрам?

- Нет, - засмеялся голос, - в первый раз открывают.

- А, понятно, по телевизору видела.

- Вот я хочу, чтобы ты перерезала такую ленточку.

- А почему я?

- Потому что я человек суеверный и хочу, чтобы первый мой автосалон в Адлере открыл счастливчик. Вроде как, поделился удачей. Не волнуйся, я тебе заплачу. Сумма не большая, но салон-то будет не один. По 3000 за одну ленточку – это совсем не плохо, как ты считаешь?

- Три тысячи?

Что-то я сомневалась в искренности говорившего. Такого быть не может, чтобы за один взмах ножниц отваливали тысячи. Здесь есть какой-то подвох. Людка строила странные гримасы и отчаянно жестикулировала. По губам я прочитала «больше проси». А что, если обнаглеть и заломить бешеную сумму.

- У меня много работы. Мне придется на полдня бросить все дела. Кто знает, может быть, в результате я упущу миллионную сделку.

Голос опять засмеялся.

- Я почему-то так и подумал, что ты не просто «госпожа-удача», но еще и «хитрый расчет». Хорошо. По 10000. Устраивает?

- Пятьдесят тысяч!

Людка так ожесточенно закивала головой, что я подумала, что она у нее сейчас отвалится.

Трубка свистнула мне в ухо и заквохтала мужским смехом.

- Хорошо, на первый раз договоримся на пятьдесят, - сказал Петькин, когда успокоился

- Ладно. Когда перерезать?

- Я приеду на следующей неделе. Обговорим детали и подпишем договор.

- Для того, чтобы перерезать ленточку?

- Нет, чтобы получить деньги.

- Ладно, - сказала я и подумала, как взрослые любят оформлять всякие бумажки, дал бы мне сразу деньги, а я б ему эту ленточку искромсала на мелкие кусочки.

- Анна Петровна, я не хочу больше звонить, - я умоляюще посмотрела на начальницу, как только в трубке прозвучали короткие гудки. Я устала.

-Ариша. Сегодня обычный рабочий день. Ты сделала только один звонок. Что с тобой? На прошлой неделе ты успевала позвонить десятку клиентов и с тремя встретиться, и тебе не казалось это утомительным. А сегодня ты капризничаешь. Хорошо. Я сама за тебя позвоню.

Анна Петровна начала звонить с офисного телефона, но не с конца списка, где располагались не знакомые имена, а с самого начала. При чем с того самого Писаря, секретаршу которого я вчера «послала лесом».

- Кирилл Валерьевич. Вы извините за звонок, это вам Ариша звонит…. Нет, я просто простыла. Извините, пожалуйста, так нехорошо вчера получилось. От вас звонила секретарь и просила уточнить время и место встречи для вашего делового календаря…Как не звонила… Я с ней разговаривала… Да, она спрашивала где и когда мы встречаемся. Вот я и хотела извиниться, что нагрубила ей вчера… Как, правильно сделала?.. Какие конкуренты?.. Какой Юрий? Нет, он мне вчера не звонил… Нет, я не передумала. Ладно. Всего доброго.

- Он не поручал своей секретарше составлять никаких расписаний. Он думает, что его партнер, какой-то Юрий, хочет переманить Аришу к себе.

Потом звонила я - некоему Леонову. Того на месте не оказалось, я продиктовала его секретарше свой мобильный телефон. Потом эстафету опять приняла Анна Петровна. Она на себя брала самых «крутых» абонентов.

К телефону уже рвалась Люда. Ей было завидно, что все звонят, а она, вроде как на обочине событий осталась.

- Ну ладно вам жадничать. Дайте мне позвонить. Я же профессиональный секретарь.

Тут позвонил некто Петр Иванович. Мне это имя ничего не говорило, как, впрочем, и все остальные, поэтому я без сожаления передала Людмиле права на использование своего имени и теперь наблюдала за ее счастливым лицом.

- Конечно, я хотела бы с вами встретиться, познакомиться поближе, - прозвучавшие слова пробудили меня от задумчивости.

Это что за дело. Она назначает свидания от моего имени? Я погрозила ей кулаком.

- Конечно-конечно. Приезжайте сюда семьей. Мы подберем вам прекрасную квартиру. А-а-а-а…. так вы коттедж в Адлерском районе хотите купить. Мы вам самые лучшие коттеджи предложим. Выберете, какой понравится. Как доверяете?... А вдруг вам потом не понравится?... Я лично должна его выбрать? Хорошо. Я сброшу вам реквизиты. Ждем… Вы можете не сомневаться в том, что останетесь довольны.

Люда положила трубку и уставилась на меня невидящими глазами.

- Этот Петр Иванович хочет купить коттедж, при этом он согласен на любой коттедж, который выберешь ты по любой цене «в пределах разумного, конечно».

Наверное, рог изобилия прохудился.

- Он пришлет завтра к нам на счет 25 миллионов на покупку коттеджа. Остальные заплатит по приезде. Но въехать хочет сразу же. Он скоро приедет сюда с семьей.

- Все. Я уже боюсь звонить, - тихо сказала Анна Петровна, - Все это для меня слишком хорошо.

- А как же самые знаменитые из списка.

- Давайте оставим на завтра, а?

- Ну, ладно, - милостиво согласилась я, - до завтра не прокиснет. Только ведь они сами могут позвонить еще раз. Может быть, уйдем и офис закроем, чтобы не было искушения взять трубку?

- Нет, - глаза Анны Павловны зажглись алчностью, - мы посидим здесь, а ты иди, погуляй, а то еще ляпнешь что-нибудь.

- Нетушки, Вы, значит, тут останетесь и будете от моего имени договариваться, а я потом буду расхлебывать? Нетушки, нетушки.

- Ариша, не забывай, что ты вообще ни с кем никаких официальных договоров заключить не можешь. У тебя нет выбора.

- Что я, ленточку не смогу без договора перерезать? И провезти показать коттедж мне паспорт не нужен, и любые другие дела могу делать без бумажки… раньше же справлялась.

- Арина, ты даже выйти замуж не можешь за того миллионера, на которого вы с Людой поспорили. Поэтому иди, погуляй, пока взрослые займутся делами.

- А мы и не «на замуж» спорили, - обиженно ответила я, - а на «предложение». Ну, тогда и делайте все сами – и встречайтесь, и разговаривайте, и договаривайтесь, и все остальное.

-Анна Петровна, а это идея. Давайте я Аришей буду представляться или Наташу вызовем из отпуска, она девчонка бойкая, окрутит миллионеров, моргнуть глазом не успеют. А Аришка пока отдохнет, а то ненароком спугнет крупную дичь. Вы же видите, ей все не нравится.

- Да, Ариша, сходи в отпуск на недельку – другую. Я тебе отпускные дам. Отдохни, развлекись, если тебе не хочется встречаться с клиентами.

Анна Петровна сует мне деньги. Я их беру машинально, забираю принесенные с утра вещи и ухожу. Спорить не имеет смысла. Они правы, я не смогу держать в голове сразу много задач. А выбрать одно, самое правильное, предложение из всех, у меня тоже не получится, потому что я не понимаю, чем та работа, что у меня уже есть хуже тех, что предлагают.

Впервые за последние несколько недель я могла не думать о том, что мне надо куда-то бежать, с кем-то договариваться. Вот я иду и моему организму плохо. Ему трудно справляться с вынужденным бездельем, к тому же осознание того, что в данный момент другие люди принимают решения, которые напрямую касаются меня, гнетет меня до онемения в ногах. Чем дальше я отхожу от офиса, тем труднее мне сдвинуться с места и тем сильнее тянет обратно, словно сзади остался сильный биологический магнит. В таком невеселом состоянии я перебежала в неустановленном месте улицу Ленина и уселась на бордюрчик между встречными полосами движения, водрузила рядом свои «баулы» и мрачно поглядывая на равнодушные морды и зады проезжающих с обеих сторон в три полосы автомобилей. Кажется, я должна ощущать счастье, но что-то сегодня его мало в моей душе. Я опять потеряла дом, и в добавок у меня забрали имя. Да-да, нет документов и теперь нет имени. Ну почему я такая несчастная. В носу засвербило, я почувствовала приближение коварной подружки любого стресса - саможаления.

- Эй, девушка, где тут выехать к дельфинарию? – мимо медленно проезжала высунутая из окна машины голова молодого грузина приятной наружности.

- Проехали уже, - машинально ответила я.

- Проводи, а? Все равно ничего не делаешь.

- Не, в машину не сяду. Я тебя не знаю. Вдруг, ты меня увезешь куда-нибудь. Поворачивай во-о-он туда и спрашивай по дороге.

- Да не нужна ты мне. Я племянника обещал в дельфинарий свозить. Специально из Грузии приехал.

- А уже поздно, - сказала я, посмотрев на экран мобильника, вернее, на его часы.

В дельфинарий было уже поздно идти. Там все представления закончились.

- Девушка, я не могу здесь останавливать. Заходите скорее в машину.

Из заднего окна высунулась голова мальчика и с любопытством уставилась на меня. За остановившейся машиной вопрошавшего выстроилась целая очередь, и самые нетерпеливые уже раздраженно гудели разноголосыми клаксонами. По всей видимости, грузин был очень упрямый, потому что он, не обращая ни на кого внимания, продолжал меня уламывать.

- Ну, давай же. Чего боишься? Да не увезу я тебя никуда. У меня в Грузии невеста есть.

Я смилостивилась, неторопливо слезла со своего постамента и забралась на переднее пассажирское сидение, упихав свои вещи между ног.

- Езжай, куда показывала.

- Я прямо так не могу. У меня запрет поворота. Придется до кольца ехать. А потом уже обратно повернем.

- А что, на обратном пути меня не мог забрать?

- А вдруг бы ты ушла.

- Нашел бы другую провожатую.

- А вдруг не на местную попал бы? Они ничего не знают.

- Да я и не местная. Просто живу здесь.

В это время мальчик сзади сказал что-то по-грузински. Мой собеседник раздраженно ответил. Недолгая перепалка закончилась так же быстро, как началась. У мальчика лицо сделалось обиженным.

- Что он говорит? – спросила я.

- Он говорит, что хочет мороженное. Я ответил, что когда приедем тогда куплю. Извини его, что говорит по-грузински. Он по-русски не может. А тебя как зовут?

Тут мне и пришла в голову мысль. Что если мне отнять у Людки имя и назваться Людой. Тогда мы с ней будем в расчете. Я сразу же повеселела, и жизнь снова стала казаться прекрасной.

- Люда, - смело сказала я.

- А мое имя – Вано, по-русски будет звучать «Ваня». А у него, - Вано кивнул назад, - по-русски нет перевода. У нас в семье его зовут Гоги.

-Вот здесь поворачивай налево, теперь направо, останавливай. Дальше пойдешь пешком вдоль этой аллеи, где все идут. Только ты уже опоздал. Последнее представление началось в 4 часа.

- А что ж ты молчала?

- Я сразу сказала, да ты не слушал. Хотел поскорее меня в машину затащить.

- Почему так говоришь, - обиделся Вано, - «затащить». Нехорошее слово, в грузинском языке нет такого. Я пригласил быстро сесть в машину, не потому что не уважаю, а потому что должен был уехать с того места побыстрее.

- Ладно, извини, - мне стало стыдно, и я не знала, как загладить свою неловкость, - давайте прогуляемся вместе. Я, правда, занимательно рассказать ничего не смогу. Но могу просто составить компанию на сегодня. Если, конечно, хотите.

Моя легкомысленность, с которой я навязалась в компанию незнакомого человека кавказской национальности, удивила меня саму. И мне почему-то не хотелось терять неожиданно возникшее ощущение беспечности. Мы дошли до «Престиж-отеля». Где мне назначил встречу Писарь.

Глава 10. Если негде остановиться

- Если негде остановиться, то это, говорят, неплохая гостиница

Вано смерил здание недоверчивым взглядом.

- Ты здесь других гостиниц не знаешь? Мне мой дядя потом голову отрежет за такую гостиницу. Там же одна ночь не меньше 200 баксов стоит.

- Многовато, - согласилась я, - Ну если у вас с дядей денег нет, то давай отведу вас в комнату с удобствами на дворе.

- Нет, если я своего родственника поселю в таком месте, меня вся Грузия засмеет. Что-то среднее есть у вас?

- Тогда идите прямо и на какой-нибудь отель выйдете обязательно. Я с вами не пойду. Мне пора на ночевку устраиваться.

-Мама ждет?

-Мама – нет, а бабушка, наверное.

- Позвони ей, скажи, что у подружки заночуешь, а я сниму для тебя отдельный номер на ночь.

- То тебя дядя убьет, то ты мне номер снимаешь. Что-то я тебя не пойму. А потом я тебя совсем не знаю, а ты мне номер хочешь снять.

- Нет, он меня не убьет за это, даже слова не скажет, потому что я за работу заплачу. Ты же работала. Ходила с нами, показывала, рассказывала. Я не могу тебя без подарка отпустить. А у меня ничего нет с собой. Вот я и подумал, если ты с бабушкой живешь в доме без удобств, то я могу подарить тебе одну ночь удобств. Но еще я и о себе подумал. Если ты сегодня не уйдешь домой, то завтра сможешь нам показать дельфинарий и достопримечательности. Я все правильно рассчитал.

В общем-то, моя Субботина в чем-то права. Мне везет. Я еще не успела лавочку на вокзале присмотреть, а мне уже номер с удобствами предлагают.

-У меня паспорта нет с собой.

-Тебе, Люда, не нужно ничего иметь, рядом с тобой мужчина.

Гоги что-то сказал Вано, и тот добавил:

- Даже два.

Все оказалось просто. На ресепшене даже не спросили, кем я прихожусь грузину по национальности и гражданству Вано Ванишвилли. Почему я раньше не додумалась попросить кого-нибудь снять для меня номер? Маялась с вещами по вокзалам да квартирам.

Весь следующий день мы провели в детских развлечениях. Я с детьми нормально дружу, не сюсюкаю, поэтому они меня в ответ также уважают. С Гоги была языковая проблема, во всем остальном мы друг друга прекрасно понимали. Шли втроем, будто счастливое семейство: Гоги – я – Вано. Гоги все время держал меня за руку, будто боялся, что я убегу. Отпускал только для того, чтобы съесть мороженое или вытереть о шорты вспотевшую руку. Пару раз мне показалось, что я видела Гену. Но он ко мне не подходил. Может быть, показалось?

- Вань, а что меня Гоги все время так крепко держит.

- У него мама была русская.

- А почему он не говорит по-русски?

- Она давно уехала. Испугалась, что в Грузии русских будут притеснять. Гоги не отдал отец. Гоги всю жизнь прожил в деревне, а там по-русски редко говорят. Но он не несчастный. У него куча родственников.

Я ощутила расположение к Гоги. У него такая же проблема в семье, как у меня, только от меня уехал папа, а от него - мама. И количество прочих родственников уже не имеет значение. За обедом в небольшом уютном ресторанчике Гоги стал учить меня грузинскому языку. Но ничего, кроме «батонэ», что означает уважаемый, я надолго запомнить не могла.

На следующий день Гоги упорно требовал, чтобы я за ним повторяла грузинские слова, Вано переводил их. Это упрямство уже не было похоже на развлечение.

- Вано, скажи ему, что я все равно не успею выучить грузинский, пока вы здесь. А когда уедете, то я сразу его забуду. Мне здесь негде практиковаться.

- Люда, ты только не сердись. Я правду скажу. Не я, Гоги привез сюда, а он меня. Гоги ищет себе маму. Ты ему понравилась, и он уже позвонил отцу, чтобы тот присылал, как это у вас говориться, сватов.

- Какая я ему мама. Скажи, что он ошибся. Скажи, что у меня есть парень, и я скоро выхожу замуж.

- Не говори так. Ты передумаешь, когда узнаешь, кто у него папа. К тому же парня у тебя нет. Ты уже два дня живешь с нами в отеле, ходишь целый день с нами, и тебе никто не звонит на мобильник. Даже бабушка.

Шерлок Холмс грузинский. Я почувствовала себя Штирлицом «под колпаком» у Мюллера. Нет, мне такой поворот дела не нравился. Пора было заканчивать наше знакомство.

- Знаешь, я не собираюсь с вами спорить, я просто ухожу и все. Я лучше в избушке на курьих ножках буду спать, чем участвовать в ваших глупостях. Пока, не провожайте меня.

Я повернулась, собираясь идти в гостиницу за своими вещами.

-У него папа миллионер, - окликнул меня Вано, а Гоги крепко схватился за мою руку и уперся ногами в асфальт тротуара.

Просто так меня не отпустят, я это поняла. Везет же мне в последнюю неделю на миллионеров! Прямо светопреставление какое-то. Теперь я с ностальгией вспоминала то время, когда никому была не нужна.

- Ну и что. У нас этих миллионеров в России, как грязи. В офисе постоянно звонит телефон, и миллионеры наперебой что-нибудь предлагают.

Кажется, Вано не поверил. Он улыбнулся и сказал:

- Надеюсь не руку и сердце.

- Не. Бог миловал до встречи с вами. Вань, не обижайся, и пусть Гоги не обижается. Мне пока рано замуж.

Я хотела сказать, что еще не совершеннолетняя, но тут я вспомнила, что скоро будет мой день рождения. До времени «Ч» осталось какие-то 4 несчастных, полных неожиданностей дня. Кто вообще в Сочи вспомнит о дне моего рождения?

Бабушка вспомнит и позвонит, я ей номер моего мобильника отправила в письме. И, чтобы поздравить ей придется ехать на переговорный пункт, потому что в ее коммунальной квартире нет телефона. Она встанет рано утром, возьмет свою старомодную сумочку, вынет потрепанный кошелечек, помусолит пенсионные десяточки в нем, сядет в автобус. По дороге будет промакивать носовым платочком влагу со слезящихся глаз и с гордостью рассказывать рядом сидящей пассажирке про свою непутевую внучку. Я это так ясно себе представила, что у меня самой навернулись слезы на глаза.

Как бы она была рада за меня, если бы я приехала к ней в фате и с миллионером «под мышкой».

Тут я вспомнила о пари с Людкой. Если миллионер и, правда, позарится на мою руку, если детский «заскок» Гоги так сильно повлияет на его папашу, то я смогу избежать Людкиного плена (и черт меня дернул поспорить на рабство, могла бы просто на желание). Так что, я ничего не теряю. У меня все равно паспорта нет. От последней мысли я совсем повеселела. Скажу «за паспортом надо съездить» и слиняю, если, конечно, миллионер не понравится.

Только Гоги жалко, так мальчик разохотился. Бедняжка… маму захотел.

С другой стороны этот капризный сынок миллионера, видимо, ни в чем отказа не знает, поэтому хватает, что понравится и тащит, будто, игрушку домой. Будет знать, что не все в нашем мире покупается за миллионы его папашки.

С третьей стороны. Может быть, никаких миллионеров и в помине нет. Может быть, это Гена решил надо мной подшутить? Ему это не сложно. За пару лет работы в санатории у него могло наплодиться много дружков по всему свету. Подговорил их, чтобы они звонили и представлялись миллионерами. Если это - правда, то ему от меня здорово достанется.

Так или иначе, надо поосторожничать и Людку пустить на разведку. Пусть миллионер приедет свататься. Людка у него все и разузнает. А я посмотрю, что за фрукт такой.

- …Но если твой миллионер мне понравится, я подумаю.

- Вот и хорошо, - обрадовался Вано.

Вано что-то сказал Гоги, тот выхватил из кармана шорт мобильник и стал в него темпераментно говорить по-грузински.

- Гоги договаривается о приезде отца со сватами к твоей бабушке. Он приедет через неделю с близкими родственниками. Если твоя бабушка согласится, то назначат день свадьбы.

-Э, стоп. Я еще не сказала, что согласна.

Как просто в Грузии все решается. Ну что ж, Людка уже проиграла, так вот пусть и выкручивается за меня, как сможет. Я могу даже не думать об этом. Главное, чтобы она убедилась, что я выиграла, и - вперед на мины, «рабыня Изаура».

- Ладно, пусть едет.

- Тогда мы сегодня же уезжаем готовить к поездке нашу делегацию. Я с Гоги приеду позже, если свадьбу назначат. А ты пока живи в номере, я оплатил его на месяц вперед. Как наши приедут, тебя здесь найдут, и ты их к бабушке проводишь.

«Круто», - подумала я, может быть все происходящее правда, а не розыгрыш. Стал бы Генарь оплачивать такую гостиницу на месяц ради того, чтобы подшутить. Надо его найти и допрос с пристрастием учинить.

Вано и Гоги уехали. А я бросилась на поиски Гены. Оказалось, что найти его не сложно, он все это время подглядывал за мной. Выскочил, словно из-под земли стоило мне на улице одной, без грузинского эскорта показаться.

- Кто это были,- был первый его вопрос.

Его лицо было встревоженным, в глазах спряталось беспокойство.

- Это я у тебя хотела спросить. Это ты все устроил?

- Что? – удивился Гена, неподдельно так удивился.

Стоит, ждет, вроде как, не поймет, что спрашиваю. Я уже засомневалась, нападать дальше или не выяснять отношения вообще.

- Эти два горячих грузинских парня только что посватали меня за своего родственника в Грузии. Твоих рук дело?

- А кто они? – Гена совсем занервничал.

Он крутил в руках трубочку от сока, и она мелко дрожала.

- Ладно, Ген. Я у тебя хотела спросить, а не рассказывать. Я сама ничего не знаю. Мне пора в офис бежать.

- Ты, что замуж собралась? Ты же маленькая.

- В Грузии другие законы, Ген. Так что, извини. Ну, ладно, не дуйся. Я шучу. Я еще ничего не решила. Все. Я больше не могу с тобой говорить, а то в офис не успею до конца рабочего дня.

Я прибежала на работу, рассчитывая встретить там обычную обстановку и скучающую на телефоне Людку. Но оказалось, что во время моего отсутствия офис нашей компании существенно расширился. У Анны Петровны появился свой кабинет в комнате напротив, а на двери нашей прежней комнаты висела красивая табличка с надписью «Арина Кондратьева» и там сидела Людка.

- Ариша, Люда тебя в твое отсутствие не плохо замещает. К нам уже приезжал сам Зеленов. Мы обо всем договорились. И деньги за коттедж Петр Иванович уже все перечислил, завтра заселение. Ты пока отдыхай. Люда за тебя поработает, а я тебе начислю твои проценты за клиентов, не волнуйся, - сказала Анна Петровна.

- Да, я и не волнуюсь, Анна Петровна. Я к Людке как раз за тем, чтобы она меня заместила.

В кабинете Людки, вернее, моем кабинете, все пропахло ее любимым парфюмом, и даже мебель выглядела гламурненько.

- Ну, что, подруга «дней моих суровых», как отдыхается? – Людка была на подъеме.

- Нормально. Вот пришла должок стребовать с тебя.

- Это что? Если за то, что под твоим именем сижу, так это для общего дела. Ты же сама отказалась. А нам имя никак менять нельзя. Вот уже компанию решили переименовывать в «Арину».

- Я не про то. Наоборот, то, что ты к моему имени привыкла – это даже хорошо. Выиграла я наш спор. Так что, давай, «подруга дней суровых», впрягайся в рабство, как договаривались.

- Чем докажешь? - Людкино лицо вытянулось от огорчения.

- А сама и убедишься заодно. Бабушка у тебя есть?

- Да. Но она в маразм давно впала.

- Вот и отличненько.

- Чего ж хорошего, она достала уже нас своими закидонами.

- А то. Скоро приедут сваты из Грузии, будешь изображать меня во всей красе.

- Какие сваты?

- Да миллионерские, конечно. Соглашаться только не вздумай. Я замуж не собираюсь.

- Ты это шутишь что ли?

- Какие шутки. Я серьезно говорю.

- Как это я буду тебя изображать, если он приедет тебе предложение делать? Он же не слепой. Я на тебя, слава богу, ни капельки не похожа. Или он слепой?

- Откуда я знаю. Я его не видела. Может быть и слепой, а может быть полный инвалид. Это не важно. Главное, что он, как говорит его племянник, миллионер. Я кроме его сына и племянника ни с кем лично не встречалась.

- Так он тебя никогда не видел?

- Ты что бестолковая? Я ж тебе об этом уже минут пять талдычу.

- Так как же я их убежу, убежду, фу ты, докажу им я как, что я Арина. У меня же паспорт на Людмилу выписан.

- А зачем тебе доказывать. Я им Людой представилась. А когда он станет делать предложение, скажешь, что ты не согласная или передумала, вот и все. Я тебя только для того подсылаю, чтобы ты убедилась в моей победе в нашем споре.

- А вдруг я ему понравлюсь, а он – мне тоже? Вдруг он мне сделает предложение?

- Ну и пусть. Ты, главное, замуж не соглашайся. Я ж тебе сказала, что замуж не хочу. Его сын хочет, чтобы я стала его мамой, а не ты. Так что успокойся. Твоя задача – мягко отказать, чтоб никому не обидно было. Так, Люд, если ты сейчас будешь все усложнять, я сама пойду, а в свидетели возьму Анну Петровну. Она будет мою бабушку изображать.

- Ариш, ну сжалься. Я буду вечно тебе рабыней, если ты поможешь мне за красивого и не старого миллионера выйти. Если он очень понравится, неужели ты станешь мешать нашему счастью?

- Людка, ты хоть знаешь, что этот миллионер в Грузинской деревне живет. Ты что в деревню хочешь?

-Нет, в деревню я не хочу. А вдруг он передумает. А вдруг я его уговорю на Кипр переехать? Ариша-а, пожа-алуйста.

Людка с жалостным выражением лица полезла ко мне обниматься и целоваться.

- Во, блин, повезло мне с рабыней. Была легкомысленной, а как запахло миллионами «совсем мозги потеряла». Делай, как знаешь, только не трогай меня, я этих нежностей между бабами не понимаю. Только учти, если все вскорется и миллионер тебя прогонит, на меня не обижайся. Я тебя обо всем предупредила.

- Ариш, я сегодня не могу работать, посиди за меня. Тем более, что этот кабинет твой. Я пойду в порядок себя приводить. Когда сваты приезжают?

Людка беспокоилась так, будто предложение собирались сделать именно ей. Она схватила сумочку и, не дождавшись ответа, выскочила из комнаты. Почти сразу же вслед за этим раздался телефонный звонок. Петр Иванович предупредил, что через пару часов ждет провожатого от нашей фирмы в аэропорту. У меня начались рабочие будни. Привычная суета настроила меня на оптимистический лад.

Глава 11. Я вспомнила о том, что стала взрослой

Я вспомнила о том, что стала взрослой, когда позвонила бабушка. Оказывается она, чтобы звонить мне, купила мобильный телефон. Я еле уговорила ее положить трубку, чтобы я могла перезвонить ей, чтобы она не тратила свои пенсионные на разговор. Она желала мне всех благ, и подробно перечисляла, в чем именно. На прощанье она, как всегда, сказала свое коронное «...живите богато, а я уезжаю до дома, до хаты» и покрякала старческим смешком. Вот так в 6-00 утра 19-го числа августа месяца начался мой день совершеннолетия.

Я удивилась, но вторым поздравившим оказался... Аркаша. Он так и не появился на моем горизонте после моего побега с правительственной дачи. А теперь звонил и был весел, как ни в чем не бывало. И, удивительно, я очень обрадовалась его звонку и ничуть не рассердилась.

- Когда тебе надоест на юге, приезжай ко мне в Москву, - сказал он в конце разговора.

- Так ты же в Узбекистане живешь.

- Меня уже перевели давно. Когда нужно, звони на телефон, который видишь на экране.

Тут я подумала, что впервые получила хоть какую-то связь от Аркаши. Ну что ж, теперь не отвертится, сам виноват. Третьим человеком оказалась мама, потом - Анна Петровна. Вернее, не она одна. С утра в нашей фирме меня встретил торт и разноголосый хор «с днем рождения тебя» на английском языке, а потом традиционный русский «каравай-каравай, кого хочешь, выбирай».

- Теперь тебя можно замуж выдавать, - сказала торжественно Анна Петровна и тем самым напомнила мне о предстоящем сватовстве.

Я занервничала. А вдруг все сложится не так, и я все-таки окажусь собственной персоной «на лини огня» брачной церемонии. Я мучилась еще пару дней прежде, чем мне позвонила Люда, которую я поселила вместо себя в своем номере гостиницы. Сама я занимала ее комнату в доме ее семьи.

- Они вчера приходили.

Людка была в большом возбуждении и поэтому орала, как ненормальная.

- Ты чо орешь, ненормальная? Кто приходил, - сказала я, и смутная догадка медленно всплыла у меня в мозгу.

- Сваты. Я его видела. Он такой симпатичный. Не очень молодой, но симпатичный. Увидел меня и говорит: «Тебе идет эта прическа», а я помню, что у тебя дебильные косички и так хорошо выкрутилась: «Недавно стрижку сделала». Он тогда сказал: «Ну, это не главное». Ариш, что он имел в виду. А что для него главное-то?

- Откуда я знаю, Люд. Я его не видела никогда. Может, это он о сексуальной совместимости?

- Так, Ариш, давай договоримся, что это мой миллионер. Ты от него сразу отказалась. Если ему выбрать не из кого будет, то он тогда и совместимость проверять не станет.

- Да я и ничего.

- Я тогда маму с папой на дачу уговорю съездить, скажу, что мы твой день рождения будем справлять. Бабуля моя все равно ничего не поймет, у нее старческий маразм, а по твоей легенде она должна быть.

Сваты пришли на следующий день к обеду. С утра Людкины папа с мамой под воздействием ее убедительных доводов сели на свой «драндулет» - старенькую дребезжащую «Волгу» - и отправились на дачу. Я встретила делегацию на правах подруги. Папа Гоги был улыбчатым мужчиной средних лет, но с ужасным грузинским акцентом. Мы поговорили перед началом торжественной части, обменялись комплиментами, как полагается. Выяснилось, что миллионера зовут Резо, и что миллионы его спрятаны все в каких-то активах. А это значит, что реальных денег Людка от него не дождется - обломилась Людмилина «халява». Но она, дурочка, кажется, этого не понимала. Смотрела на своего Резо коровьими глазами. Влюбилась что ли? Мужик, конечно, был ничего, но как она представляла себе жизнь среди людей, которые двух слов по-русски связать не могут. Там в грузинской глубинке теперь детей русскому не учат, а взрослые его давно уже забыли.

Бабка оправдала Людкины ожидания. Она путала имена и говорила всякие несуразицы. Гости все больше проникались к моей Люде сочувствием. Как же такая красивая молодая девушка одна живет с сумасшедшей бабушкой. Женщина из «свиты» Резо, кажется его сестра, я сразу не запомнила ее имени, наклонилась ко мне и сказала:

- Как ты думаешь, твоя подружкаЛюда не будет возражать, если мы ее любимую бабушку устроим в самый лучший дом престарелых Тбилиси.

- Что Вы, она будет рада за бабушку, - ответила я.

Женщины поговорили между собой на грузинском, потом кивнули своему брату Резо, и тот приступил к главной части встречи. Людка млела и краснела от счастья. Я пыталась урезонить ее всеми доступными мне способами: толкала ее в бок, наступала на ноги, заходила за спины гостей и корчила ей страшные рожи. Но она уже ничего не могла с собой поделать. Она съехала с ума не хуже своей бабушки. Зато бабушка неожиданно возразила:

- Люсеньке еще рано замуж, она еще учится в школе.

Я скорчила гримасу убитого нелегкой школьной наукой ребенка. Конечно, Люся – это я. Женщины ласково, будто будущей родственнице, мне улыбнулись. Пронесло. Но не надолго.

- Я согласна, - вдруг сказала Люда.

Все. Нам конец. Людино легкомыслие я не учла в своих расчетах. Невинная хитрость может превратиться в международный конфликт. Когда все вскроется, оскорбленный миллионер потребует выдать нас с Людкой на суд грузинского народа. Эти женщины устроят виндетту, наймут киллера, чтобы отомстить за позор своего любимого родственника, и мне - «кранты».

Только, когда речь пошла о месте свадьбы (гости настаивали на церемонии и праздновании в своей деревне), Людка, кажется, пробудилась от гипнотического сна и испугалась не на шутку. Тут вступила я, все еще надеясь исправить ситуацию:

- Друзья у Люды, не такие богатые, чтобы ехать на свадьбу в Грузию, и у многих нет загранпаспорта и у нее тоже нет. Давайте отложим наш разговор назавтра…

- Это ее не будет волновать, - улыбнулся «жених», - У меня – российское гражданство. Мы можем зарегистрироваться здесь. А после этого мои знакомые в ваших учреждениях сделают все быстро, и паспорта, и приезд друзей на свадьбу мы организуем и оплатим.

Вот так я стану причиной международного конфликта. Но я же не со зла, просто, чтоб выиграть пари. Я убью эту идиотку. Вот уйдут сваты, и я ее задушу собственными руками.

Кажется, Люда кое-что поняла. По лицу было видно, что она медленно осознавала свое положение. Слишком медленно, потому что сваты уже засобирались и быстро ушли.

- Ты, что, идиотка? – заорала я на нее, как только они скрылись со двора.

- Ариш, я же не могу отказать мужчине, ты же знаешь. Сама виновата, зачем меня просила невесту изображать. Грузин – это ж моя мечта. У меня по дедушкиной линии в роду были грузины или абхазцы, не помню точно.

- Ты как собираешься замуж выходить. Они же сейчас меня сватают. Как ты от сына его Гоги ты спрячешься, который меня видел? А Вано? Тебя ж со свету сживут, когда обман вскроется.

- Ой, я не подумала. Забыла. Что делать-то, Аришка?

- Ты-ы у меня-а спра-ашиваешь! Я тебе знаки подавала, тыкала тебя.

- А я сейчас пойду и скажу, что передумала, - решительно заявила Людка и отправилась в гостиницу.

Слава богу. Одумалась, глупышка безмозглая. Я облегченно вздохнула и пошла развеяться. Ох, и устала я сегодня, как никогда. Но я недолго радовалась жизни. Позвонила Люда и обреченным голосом сказала:

- Я не смогла. Ариш, я хочу за него замуж.

- Ты не забыла, что ты моя рабыня? Иди и скажи, что передумала.

- Ладно-ладно, - быстро проговорила Людка.

Как-то подозрительно быстро и легко согласилась. Почему - я узнала потом, три дня спустя, когда мне позвонил Вано и сказал радостно:

- Я сейчас прилетаю. Чуть опоздаю, только ты, Люда, не обижайся. Приеду сразу же в ЗАГС, поздравить. Домой все вместе поедем. А Гоги ждет нас дома.

Я не успела ответить, потому что, пока он говорил, мой мозг напряженно работал и доходил до нужного умозаключения, а потом, когда вывод стал очевидным, язык мой отнялся. Сегодня ведь суббота – день заключения браков в ЗАГСе.

Глава 12. Самая обыкновенная суббота

Это была самая обыкновенная суббота. Я шла сдаваться. Вошла в зал, когда уже звучали имена «брачующихся». Казалось, все были довольны. Людка была ослепительно счастлива. Может быть, я зря боялась, и все прекрасно разрешилось. Резо и Люда полюбили друг друга и решили пожениться. Просто Вано был не в курсе об этом, поэтому позвонил на мой телефон. Где это видано, чтобы сын выбирал жену своему отцу.

В тот момент, когда пришла пора одевать кольца, а я прослезилась от умиления и осознания важность своего участия в судьбе этой счастливой пары, к Резо подошел Вано. Откуда он взялся, я не поняла. И, глядя, как они шепчутся, я еще не заподозрила неладное. Умильная улыбка не сошла с моего лица даже в тот момент, когда Вано и Резо оглянулись и уставились на меня. Потом, еще раньше, чем я что-то помыслила, сердце упало в ноги от нехорошего предчувствия. Я попятилась, инстинктивно пытаясь спрятаться за колонну зала, но деваться было некогда. У двери плотной стеной стояли родственники Резо.

- Почему ты так сделала, - грозно сдвинув брови, спросил Резо, когда меня водрузили рядом с белоснежной Людой, оттеснив ее дальше от жениха.

Спасительные слова возникли в голове сразу же. Всегда в трудных ситуациях у меня проявляется недюжинные способности поворачивать все в свою пользу. Было бы смешно оправдываться, что Людка была настолько загипнотизирована возможность выйти за миллионера, что вопреки моим уговорам довела ситуацию до абсурда. И я сказала, почувствовав, как мой голос наливается уверенностью:

- Потому что вам все равно на ком жениться.

Грузинские родственники недоуменно зашелестела. Резо еще некоторое время смотрел на нас. То на меня, то на Люду и думал. Может быть, он подбирал слова по-русски? Или, может быть, придумывал нам казнь на двоих?

- Ты пойдешь за меня? – наконец, спросил он.

Все-таки мужское мышление не зависит ни от национальности, ни от цвета кожи. Что он уперся в свою женитьбу. Видит же, кто стоит рядом в белом. Что говорить-то? Я мотнула головой упрямо. Он сердито повернулся и ушел. Его родственники потянулись за ним вереницей. Людка заревела и бросилась к выходу, расталкивая гостей. А я почувствовала облегчение.

Вано остался рядом, хотя гости со стороны жениха стали медленно расходиться. Наверное, он все еще надеялся вернуть ситуацию в исходную точку. Он еще не верил, что все кончено - свадьбы не будет.

- Люда, выходи за Резо. Потом разведешься. Он тебя отпустит потом, если тебе будет плохо, и еще денег даст. Просто он считает себя немного виноватым в том, что Гоги остался без мамы. Он ведь мог ее не отпустить. Гоги сейчас уже ждет, ты не можешь теперь отказаться. Он очень расстроится.

- Во-первых, я – не Люда. Меня Ариша зовут. Во-вторых, какая из меня мама? Мне только что стукнуло восемнадцать. У Гоги есть настоящая мама. Она же жива. Это ничего, что она далеко. Главное, что жива.

- Она уже вышла за другого – за какого-то богатого болгарина, у которого гостиница на курорте «Златни пяски». Гоги давно ее не видел. Она не хочет приезжать в Грузию. Не знаю, почему. Я не вникаю в их семейные дела.

Мы выходили из ЗАГСа. Вано все время забегал вперед и смотрел на меня с надеждой. Не понимаю, что ему за дело до семейных дел родственника, если он до сих пор «не вникал» в них. Мне хотелось поскорее остаться одной. Я здорово струхнула, и продление темы дня меня теперь сильно утомляло. Даже живот заболел от переживаний. Я сделала глубокий вдох, потом резкий выдох. Кто-то говорил, что такие дыхательные упражнения помогают при стрессах. Нет. Я не стану мучить себя угрызениями совести. На это меня даже завуч школы-интернат в личных беседах не смог склонить… Я стала уговаривать себя: «я хорошая, меня все любят…».

- Если ему Людка не понравилась, зачем он ей делал предложение? Ему, что? Жениться, как воды напиться?

Вано помолчал, не зная, что ответить, постоял, вздохнул:

- Мы будем жить здесь еще недолго. Позвони мне… Ариша.

- Ладно…. Как-нибудь, потом….

«… В другой жизни…» - хотела сказать я, но не сказала, не хотела расстраивать Вано. Все-таки, я чувствовала себя не много виноватой. Я позвала людей только для того, чтобы доказать Людке, что выиграла в споре. Стоп. Я не должна себя ругать. Только не чувство вины, иначе во мне начнется разрушительный процесс самоуничижения. В конце концов, тот миллионер виноват не меньше. Он приехал и даже не посмотрел в мою сторону, а теперь ждет, что я брошусь за него замуж. Потому что у него есть миллион? Он покупает маму для Гоги. А когда Гоги надоест новая мама, когда Гоги вырастет и перестанет хотеть маму, то он даст ей денег за работу и «уволит»? Нет, я не буду переживать, что так поступила.

Все хватит приключения. Я уезжаю. Это решено. Мне срочно нужен паспорт. Говорят, без него я не смогу ничего в жизни добиться. А для того, чтобы его получить, необходимо добраться до моего родного поселка, где у меня осталась прописка.

На вокзале я простояла в очереди около получаса, чтобы лишний раз убедиться в том, что уехать из Сочи мне не светит. Без паспорта билеты не продавали. Я – пленник этого города на всю оставшуюся жизнь, бомж, человек - невидимка. Мне стало грустно. И на счастье или, может быть, наоборот, в моей памяти всплыл образ доброго безобидного Гены, который, кажется, меня любит и придаст своей любовью моему настроению положительный импульс. Я прошлась по всем местам, где могла бы его встретить и, наконец, по наводке охраннка из санатория СССР нашла его рядом с одним из эллингов, двухэтажным жилым гаражом на побережье.

Он копался со своими водными реквизитами. Невдалеке возились, сквернословя, возле неисправных водных мотоциклов молодые полуголые парни. Я окликнула его. Гена обрадовался, что я его ищу. По его лицу было видно, как сильно его самолюбие этим удовлетворено.

- Я, Ген, уезжаю, - сказала я и тут же увидела, как довольная улыбка поползла с его лица, как акварель от дождя.

- Да?

Я промолчала, радуясь произведенному эффекту. Стало легче. Парни у мотоциклов, услышав мой голос, приутихли, заменяя в трудные моменты борьбы за жизнь своих железных пациентов слова привычные для них на неопределенное «на…».

Мы стояли рядышком и смотрели на этих парней. Мне казалось, я ощущаю его напряжение. Отчего-то стало трудно казаться беспечной. Он стоял чуть сзади, будто надежный тыл за спиной. Я больше не могла выдерживать такое напряжение, качнулась в его сторону, ткнула плечом ему в грудь, сказала как можно безмятежнее:

- Может, смотаешься со мной в Сибирь? Вместе веселее дорога.

Да, я дразнила его. Я нагнетала напряжение. Это была моя игра. Я люблю такие томительные моменты. Они хороши тем, что никогда ничем не заканчиваются и оттого оставляют в душе кучу приятных романтических воспоминаний.

Но на этот раз, я напрасно решила подразниться, видно, переборщила немного. Не учла Генин темперамент. Кто знает, какие мысли таятся за спокойным лицом стоящего рядом и, казалось бы, абсолютно флегматичного парня. В следующую секунду он обхватил мою талию замком из рук и потащил в гараж.

- Я не хочу! – воскликнула я, поняв, что дальше произойдет.

Рванулась, но он держал меня очень крепко и тащил в полумрак через дверцу в воротах гаража. Никто даже не оглянулся на мой крик.

- Хочешь!

Я билась в его руках, как в последний раз. Никто не имеет право так грубо нарушать правила моей игры. Каким-то странным образом в моей руке оказался мой сандаль, и я стала лупить им Гену по лбу. Он вскрикнул и схватился за лицо. Мусор с подошвы попал ему в левый глаз, он ожесточенно тер его кулаком. Мне стало его жалко. Я кинулась ему на помощь.

- Уйди, - он оттолкнул меня.

- Я помогу.

- Ничего не надо, лучше уйди.

Я насильно обхватила его голову руками и стала языком слизывать землю из глаза, просовывала язык между ресницами, выплевывала землю, скрипевшую на зубах и снова слизывала. Он притих. Тут я почувствовала, как в его паху любовь просыпается. Он уперся этой любовью прямо мне в живот. Я отстранилась поскорее, чтобы он остыл немного и завела сторонний разговор.

- Это чей гараж? Нас здесь не застукают?

- Сюда никто не войдет до вечера, не бойся. Это эллинг друга, а он на работе.

И вдруг предлагает:

- Я хочу доставить тебе удовольствие. Где твои эрогенные зоны, подскажи.

Он крепко прижал меня к себе, как раз тем местом, от которого я старательно отстранялась и начал гладить. Как говорит моя новосибирская подружка Света, женщине с мужчиной надо встречаться обязательно, хотя бы для здоровья. Если для здоровья, то ладно, но не надо же мучить меня поисками моих эрогенных зон. Может быть, их у меня нет.

- Нет Ген, хватит, не надо мне удовольствия. Я не хочу. Ты опять подраться со мной хочешь?

- Тебя больше нечем меня стукнуть, так что веди себя тихо и не сопротивляйся. Это бесполезно.

Да, стукнуть нечем - сандалеты мои лежали в дальнем углу гаража, а мышцы у Гены были хороши, без потерь не добежать. Мокрый от пота или, может быть, после купания, он блестел округлостями значительных бицепсов. О таком парне мечтали многие мои однокашницы. Только почему теперь, когда у меня есть этот парень, я не ощущаю себя очень счастливой.

- Вообще-то я хотел тебе завтра сказать. Но раз ты сегодня уезжаешь, то говорю сегодня. Ты согласна?

- Я же говорю, что не хочу, – я начала сердиться, понимая, что у меня нет других средств воздействия на Гену, кроме слов.

- Что не хочу? Выходить за меня замуж?

Я уставилась на него удивленно. Может быть, я что-то пропустила в его диалоге? Когда это он успел сделать мне предложение? Попыталась воспроизвести в памяти все фразы, сказанные им с момента удара сандалией в лоб… А-а-а, может, я ему слегка повредила какие-нибудь мозговые центры, и он теперь находится в тот самом сложном психологическом состоянии, которое, кажется, «дежавю» называется.

- Вы чо? Все с ума посходили, что ли? Какой замуж? Рано мне замуж еще. Ты же знаешь, что у меня нет паспорта. Понимаешь? За паспортом я еду домой.

- А-а… Слава богу. Так ты вернешься? А я подумал…

- Так, ты поэтому на мне набросился, что ли? Думал, что я навсегда проститься пришла?

- Точно. Но если уж так получилось, давай закончим, а потом я тебя отпущу за паспортом.

Гена схватил меня на руки, обхватив одной рукой спину, другой - под коленки, и бросил на тахту, которая стояла рядом – у стены гаража. Тахта оказалась очень не стойкой к такому жестокому обращению, она враз развалилась подо мной. И получилось, что он бросил меня на бетонный пол, причем между нами (полом и мной) оказалась прокладка из фанеры и пролежалого параллона, обернутого обивочной тканью, как минимум, со столетней историей эксплуатации. Когда мой испуг от грохота, который произвела тахта, прошел, я поняла, что сильно ударилась. Я чувствовала своей спиной каждый камешек на бетонном полу. В этот момент я подумала, что бедную принцессу в сказке «принцесса на горошине» положили на такие же рассыпавшиеся от времени пароллоновые матрацы, какой оказался подо мной. И бедняжка не могла уснуть до утра.

- Ай! Ой! Больно! Баран! Идиот! Кобель ненасытный. Ты меня убить хочешь!

- Не-ет.. Ариш.. прости..

Гена стоял рядом в полный рост, несчастный, растерянно хлопая ресницами, и боялся. Картинка была та еще… испуганный мужик в предимпотентном состоянии. Вся его любовь в плавках в момент опала. Мне опять его стало жалко.

- Ладно, - я, почесывая ушибленные места, с трудом стала подниматься с пола.

Гена подскочил, подал руку, но я ее сердито оттолкнула.

- Сама. Больше не трогай меня, лучше будет. Ты не заметил, Ген, что ты мне ни предложишь, все, либо не получается вообще, либо «кверхкаком» получается. Ежу понятно, что не судьба нам и пожениться.

- Ариша, ну прости что ли. Я больше не буду. Только не говори так…

- Как так?

- Ну, про ежа..

- Какого ежа?

- Ну, что мы не поженимся. Ты вернешься с паспортом и тогда…

- Ага, ты встретишь меня в темном углу, отнимешь у меня паспорт, отнесешь в ЗАГС, потом насильно притащишь меня туда и поженишься? Ты у нас мастак все насильно делать!

- Ну, хватит меня ругать. Ариш. Я и правда думал, что ты хочешь, просто стесняешься. Я так и подумал, что ты немного зажатая, оттого со мной встречаться боишься. Все остальные ведь с удовольствием, а ты бегаешь от меня, значит, стеснительная. Тебе больно? А? Давай лечебной мазью помажу -синяков не будет.

- Кто это остальные? Ты что тут в гараже бордель устроил? Во, блин, а я думаю, что такая тахта просиженная. А это ты (за сколько?) за 2 года с девками тахту затрахал. Все, Ген, не подходи ко мне больше. Не вздумай меня провожать «дон Жуан» хренов.

Глава 13. Солнце уходит за горизонт

Солнце уходит за горизонт. Я иду на вокзал, потому что выбор, где провести время в ожидании отъезда, у меня небольшой: к Людке домой утирать ей слезы, в гостиницу к оскорбленному, но упорному в своем решении осчастливить сына, Резо или туда, куда я, собственно, и иду теперь – в зал ожидания адлерского вокзала.

Я села в свободное кресло. Гена меня сильно утомил. Тело еще саднило от бетонного пола треклятого гаража, но усталость постепенно вытеснила неприятные ощущения в теле. Я придремалась в полусидячем состоянии. Проснулась оттого, что услышала чуть с хрипотцой, будто прокуренный, голос. Окна вокзала смотрели на меня черными дырами. Это ночь сегодня или уже завтра?

- Не ожидала тебя здесь увидеть.

Лицо всплыло в памяти и притянуло за собой имя – Агата. Агата оценивающе с ног до головы оглядела меня. И хотя в фойе вокзала было темновато, чтобы что-то хорошо разглядеть, на ее лице все же появилась удовлетворенность.

- У тебя есть стиль. Я это сразу поняла. Едешь куда или живешь здесь? По виду, не скажешь, что ты вокзальный житель.

- А Вы чо здесь делаете?

- Провожаю свою девочку в дальний путь. Дашу. Она стала слишком дерзкой. Мне для нее предложили хороший контракт, а она устроила в автобусе скандал. Пусть едет своим ходом. А ты какими судьбами на вокзале. Возвращаешься домой?

- Ага.

- Ну что же счастливого пути, одинокая странница.

Агата повернулась и поплыла к выходу. Через открытую дверь вокзала в полумраке привокзальной площади я увидела знакомый синий (в темноте темно-серый) автобусик. Я подумала, что они же, наверное, едут обратным ходом, откуда приехали, а это значит, что хотя бы некоторое время нам будет по пути.

- Эй, Агата. А вы можете подбросить меня на материк.

- Куда? - Агата приостановилась.

- Ближе к северу. Как можно более ближе. Мне нужно в Сибирь. В красноярский край.

- Нет, Арина, мы едем только до Ростова. Наш путь лежит на Украину, там пара нужных нам кастингов. Так что смогу довезти только до Ростова. Поэтому тебе лучше ехать поездом.

- Я не могу поездом, билетов нет.

Я соврала, потому что напоминать Агате о своем особом социальном статусе – отсутствии удостоверения личности - мне не хотелось.

- Хорошо, я опять предложу тебе свою помощь. Я вообще очень добрая, а сегодня – в особенности. К тому же у меня освобождается место в автобусе. Только я тебя просто так не повезу. Если хочешь ехать, отработай.

- Это как? – насторожилась я.

- Не бойся, спать с клиентами не заставлю. Это сказка для маленьких красивых девочек, чтобы далеко от дома не убегали. Будешь помогать мне готовить девчонок к съемкам – одевать, гримировать и прочее. Может быть, чему-нибудь сама научишься. Мы уезжаем завтра вечером. Ну? Едешь? …

Я кивнула.

- Тогда приходи сюда к шести вечера. Мы Дашу отправляем, а тебя забираем.

До вечера у меня еще есть время. Целая ночь и целый день. Мне бы доспать до утра. Но Агата не позвала меня с собой в автобус. Что ж, я гордая, просить не стану. Тем более, что уже начало светать, это значит, что наступает утро. Вместо завтрака я купила мороженное. Мысли бестолковыми шариками катались в моей голове, и я никак не могла поймать ни одну, чтобы как следует ее обдумать. Мороженное таяло в руке, медленная струйка затекала на запястье. Я слизнула сладкую дорожку, выбросила недолизанную палочку и вытерла ладонь о коленку… Как Гоги. .. Кто, как не я, понимает Гоги. Без мамы, конечно, грустно. Я тоже долго привыкала жить без мамы. Что он думает? О чем мечтает? Я в его возрасте хотела мопед. А он, по возможностям папаши, скорее всего, Ферари.

Что это мне взгрустнулось? Как-то нехорошо стало. Наверное, от утомления. Не помню кто, мне говорил, что если думать только хорошее, то все будет хорошо. Я - замечательная, я красивая, все меня любят. А, если я не получу свою порцию счастья, то только потому, что притянула к себе несчастье своими несчастными мыслями. Поэтому я буду думать только о радости и удовольствии… А также о несчастном, обиженным мной Гоги… Черт. Как на душе скребут кошки.

Когда начались мои текущие неприятности? Когда появилась статья в Интернет. Нет, тогда все было терпимо. Меня донимали, но мне было даже интересно. Тогда, может быть, когда Людка предложила заменить меня на рабочем месте? В этом было что-то мистическое. В одно и то же время я потеряла имя, рабочее место, комнату и, встретив несчастного сына миллионера, чуть было не потеряла свободу. Хорошо, что я сегодня уезжаю. Я начну другую жизнь, может быть, даже договорюсь с Агатой, чтобы она пристроила меня на какой-нибудь кастинг. Пусть захудалый, в соответствии с моими внешними данными, но только, чтобы работу нормальную дали.

Тут я вспомнила, что совсем не подготовилась к отъезду. Все мои шмотки, которые я забрала из моей последней комнаты, когда мне в ней отказали, остались в том номере гостиницы, где в последние дни проживала неудачливая невеста Люда. И там остались. Я торопливо выхватила из кармана шорт мобильник. Надо спешить, может быть, мне повезет, и она еще не съехала из гостиницы. Но трубка сама затрепыхалась в моей руке виброзвонком, и по ушам ударили бравурные звуки полифонии. Номер отобразился на экране нужным мне именем - повезло.

- Людка, привет.

Людка посопела в трубку обиженно, будто это не она, а я ей позвонила, и она теперь думает, отвечать мне или нет, и, наконец, выдавила из себя:

-Радуйся теперь. У самой замуж выйти не получилось, так ты и мне свинью подложила.

Я оторопела от ее несправедливости. Спятила что ли? Я – то тут при чем?

- Так ведь это был мой жених, ты чо, подруга, забыла? Он ко мне на свадьбу приехал.

- Я теперь тебе не подруга, и ты мне вовсе не подруга. Ты сама мне его отдала. А потом пришла, с толку всех сбила и все испортила нарочно. Завидно стало, что мне будет хорошо. Бессовестная ты.

- Я – бессовестная? Да я никого не сбивала и ничего не портила.

-Щас! Чего же он меня бросил? Он же мне уже кольцо собирался одеть. Ты видела это кольцо? Это целое состояние. Мне никто еще такие кольца не покупал. Это – настоящая любовь.

- Вот интересно, что же твой влюбленный передумал под венцом и меня потащил вместо тебя замуж брать? С ума, что ль от любви спятил?

- А то ты не знаешь?

- Да уж просвети.

- Сама все устроила и теперь овечкой белой прикидываешься.

- Какой овечкой я прикидываюсь? Я вообще не знала, что свадьба будет. А когда увидела вас, то подумала, что этот Резо влюбился и на самом деле за тебя замуж выходит, как за Люду, а не как за меня. Фу ты, женится то есть. Я-то уж обрадовалась за вас. А тут такое…

- А чо ж такое? Сама ж того парня и подослала. Я ж не дура, кумекаю кое-что.

Людка так вошла в мой образ за время ношения моего имени, что у нее появился мой провинциальный акцент.

- Да не подсылала я никого. Я же говорю, что не знала о свадьбе. Ты ж мне ничего не сказала. Это Вано меня сам испугал, позвонил с утра, сказал, что это я замуж выхожу, что сейчас придет меня в ЗАГСе поздравлять. Вот я и приперлась с дуру, хотела тебя предупредить. Потом подумала, что этот Вано не в курсе событий, вот и позвонил мне, а не тебе. Стою, значит, рыдаю от счастья за вас. А тут меня хвать под белы ручки и к нему потащили. Я чуть не описалась со страху. Кто ж их знает, для чего потащили. Я не поняла, если жених не знал, что ты – это ты, а не я, как ты собиралась потом решать это с его сыном.

Людка посопела, а потом уже спокойно, и, кажется, даже смущенно сказала:

- Я подумала, что когда Резо по уши влюбиться в меня, он сына сам уговорит.

- Ладно, я сейчас приду к тебе в гостиницу. Вещи мои в номере остались. Заберу их.

- Ариш, я не живу в гостинице. Я ушла из гостиницы. Они все на меня так посмотрели, что я после ЗАГСа скорее домой поехала.

- А вещи забрала?

-Я ничего не брала. У меня там даже зубная щетка и запасные трусики остались.

- Какие, блин, трусики? Я о своих вещах. Если б я знала, что ты такое учудишь, да еще потом тихо слиняешь, то забрала бы все. Ты знаешь, кто ты после этого? Ты понимаешь, что подставила меня. Как я теперь в гостинице покажусь?

- Не знаю. А чего ты вещи в моем номере держала?

- Здрассьте! А ты не помнишь случайно, когда это номер стал твоим? Нет? Может, напряжешься чуток и скумекаешь, почему ты там вообще оказалась. А? Смякитила или подсказать? Потому что, это мой номер, подаренный мне на месяц за то, что я такая добрая и отзывчивая подруга. Вспомнила?

- Да плюнь ты на вещи. Зачем тебе сейчас шмотки. Тебе все равно, говоришь, негде жить. Пусть пока в гостинице хранятся. А когда они все уедут, сходим заберем. Я ж вот за свои не беспокоюсь.

- Слушай, подруга, ты мне свои трусики в пример не приводи. У меня ж там все мое состояние плюс важный документ – школьный аттестат.

- Ну, тогда, иди на ресепшн и проси отдать тебе твои документы и шмотки. А может, и мои заодно заберешь.

- И как ты себе это представляешь. Приходит «левая» баба без документов и требует отдать вещи из номера, который оформлен на грузина, в котором еще с утра жила другая девица? Я даже доказать-то ничем не могу, что документ тот в номере мой. В нем ведь фотки нет, а у меня на лбу имя с фамилией не написано. Так что давай пойдем вдвоем. Может тебя лучше запомнили.

Люда вздохнула мне в ухо.

- Я боюсь.

- Будем вместе бояться. Вдвоем это делать веселее.

- Ладно, только из-за тебя иду. Все-таки ты мне какая-никакая, а единственная близкая подруга. Только я в номер не буду заходить. Я посижу где-нибудь в уголочке, пока ты ходишь за вещами, ладно?

Вот интересно, почему у Люды нет близких подруг. Наверное, по той же причине – не может Людок устоять перед мужским обаянием. Повезло ей со мной, что мы с ней не конкуренты.

Мы пришли в гостиницу и, убедившись, что в фойе пусто, подошли в девушке за стойкой. Люда мило испуганно улыбалась, я была напориста и суперубедительна. Но девушка в бело-бардовой форме с бейджиком, на котором было написано имя «Ира», долго изучала экран компьютера и потом вежливо заявила, что снимает номер другой человек, что ей все равно, кто там жил, и вещи она отдать без ведома хозяина номера не может.

-Поэтому подождите, когда он вернется, - заключила она.

- Я не буду ждать, - отчаянно зашептала мне в ухо Людка.

На этаже остановился лифт, и двери его стали открываться. Я вздрогнула, Люда задвинулась за меня. Из лифта вышли два мужика. Я облегченно вздохнула – незнакомые, и зашептала ей в ответ.

- Я не могу уйти.

- Ну, и оставайся, а я пойду.

- Нет, я одна не останусь. А вдруг они меня не отпустят? Я тоже тогда уйду. Пусть пропадает бумажки. Директор говорил, что этот аттестат не обязательно мне может пригодиться. Хорошо еще свидетельство о рождении с собой в Сочи не взяла.

- А ты думаешь, они могут не отпустить?

Я прислушалась к звуку лифта. Он стоял на первом этаже. Это значит, что спускаться в фойе из номеров никто не собирался. В обозримом пространстве за стеклянными дверями людей тоже не наблюдалось. Мы пока что были в безопасности.

- Могут, если я одна пойду. А если вдвоем – то куда же денутся. Ты же, как свидетель, будешь.

- А если он очень сильно захочет не отпустить? Тогда он, наверное, и свидетеля не отпустит. Свидетеля же оставлять нельзя. А, Ариш? Как ты думаешь?

- Ты чо? Людка, ты о чем подумала? Нет, ты это брось. Все, уходим немедленно. Черт с ней, с бумажкой этой и вещами. Пусть на память себе возьмут.

- Нет, Ариш. Аттестат очень нужен. Это очень важный документ. Без него ты не поступишь ни в какой институт.

- А ты, Люд, не подумала, что ты - свидетель не желательный, и вместо того, чтобы тебя забрать, тебя «уберут». Все. Ша. Пошли быстро отсюда. Я выпишу себе другой аттестат в Новосибирске, если захочу в институт.

Я схватила упирающуюся Людку за руку и потащила к выходу. Оставаться долго здесь было опасно. Вано сказал, что они с миллионером и его сватами еще несколько дней будут жить здесь.

- Ариша!

Хотела бы я с некоторых пор слышать этот голос только по телефону. Надо было «делать ноги» еще пару минут назад, когда стало ясно, что в номер нас не пустят и вынести ничего не дадут. С лестницы пешком спускался Вано.

- Хорошо, что ты сама пришла. А то мы хотели уже в твою Новосибирскую школу звонить, чтобы узнать телефон твоих родственников.

Как же я не подумала о таком повороте событий? Пока я боялась встречи с этими людьми, мне нужно было бояться, наоборот, что мне не удастся с ними поговорить. Действительно, хорошо, что я пришла. И еще лучше, что я встретила Вано раньше, чем они узнали телефон и позвонили моей бабуле. Если бы ей позвонили мужики с грузинским акцентом, да еще стали бы сватать меня в Грузию, она, активный слушатель политических новостей подняла бы на ноги не просто милицию, а все министерство внутренних дел СНГ. Кто знает, что пришло бы ей в измотанный сталинским безвременьем мозг, и как бы это отразилось на моей дальнейшей судьбе…

- Зачем ты меня обманула, что тебя зовут по-другому? Мы сидели вчера думали. Никто ничего не поняли. Тамара говорит, что надо тебе от всех грузинских женщин большой подарок сделать за такую придумку со свадьбой. У нас в некоторых деревнях до сих пор девушек замуж выдают по договоренности между родителями и разлучают влюбленных. Ты нас удивила, что такая…, как это сказать, независимая. Но все равно не понимаю зачем ты меня обманула. Я же тебе о дяде потом рассказал, когда мы уже познакомились…

Вано говорил со мной спокойно и, кажется, даже весело, будто не было вчерашнего позора в ЗАГСе. От его слов мне стало существенно легче. Ведь теперь я знаю, что среди моих несостоявшихся грузинских родственников у меня есть союзники.

- Ну, я пойду, - неуверенно сказала Люда.

- А это кто? Твоя подруга? – Вано недобро прищурился, - та самая Люда?….

- Меня мама ждет, - Людка поспешно ринулась к выходу.

Двери фойе открылись перед вошедшим посетителем. Она попыталась проскользнуть в образовавшийся проем, но не рассчитала, что створки уже начали закрываться, и стукнулась о стекло лбом. Может быть, у нее все идет наперекосяк, с тех пор, как она примерила на себя имя Ариша, как у меня, с тех пор как я назвалась Людой? Значит, мистика работает в обе стороны.

Вано поспешно взял меня за руку, будто испугался, что я брошусь, как камикадзе, на дверь вслед за подругой. Сказать по правде, такая мысль посетила меня в тот же момент, что и Людмилу. Говорят, что дураки мыслят одинаково. Но, когда пальцы Вано сомкнулись на моем запястье, я была обречена идти другим путем. Чем ближе мы подходили к моему бывшему номеру, тем сильнее я волновалась. А когда открылась знакомая дверь, сердце мое уже бешено колотилось. Ну вот настал момент, когда придется ответить за себя, за глупышку Людку, за то, что Резо было все равно кого на себе женить… Так, с этого и начнем. Я скажу хмуро: «Резо, когда Гоги вырастет, вы собирались со мной развестись? А когда шли расписываться с Людкой, в вашей душе была любовь?». Он сразу же почувствует себя виноватым передо мной и Людой. Так оно и есть. Это они во всем виноваты, это они должны передо мной извиняться.

По середине комнаты, которая еще недавно была моей, на диване сидела женщина и лежали мои шмотки. На столе – мой аттестат об окончании средней школы-интернат города Новосибирска. У окна стоял «жених». Грозный прищур, испугавший меня в ЗАГСе, сменился на взгляд человека, углубленного в размышления. Когда присутствующие повернули головы ко мне, почва провалилась под моими ногами, заставив меня держать равновесие в практически безгравитационном пространстве. Возможно, со мной говорили. И, вполне вероятно, даже по-русски. Но я плохо понимала о чем, хотя различала звуки. Да, точно. Меня спросили. Вано подтолкнул меня в бок.

- Что? – переспросила я.

Женщина снова задала свой вопрос:

- Аришенька. У тебя здесь в Сочи совсем нет родственников? Та бабушка ведь не твоя бабушка?

- Ага.

- Это значит, чтобы получить разрешение твоих родителей на твою свадьбу с Резо, нам надо поехать в Новосибирск? У тебя еще есть какие-нибудь родственники, кроме бабушки, или ты круглая сирота?

- Тамара, - недовольно окликнул женщину Резо.

Зачем она это спросила? Нет. Я больше никогда не буду спорить на людей. Я вдохнула, как можно, больше воздуха и вместе с выдохом вытолкнула из себя слова, которые сама не ожидала от себя услышать:

- Я никогда не смогу выйти замуж, потому что… я - лесбиянка.

Но что говорить дальше я не знала. Наступили три минуты молчания. Первым в своей лаконичной манере его нарушил Резо:

- Зачем ты это делаешь?

- Кто ты? – удивленно спросила женщина.

Вано промолчал, но отпустил мою руку и даже отстранился.

Конечно, это я ляпнула, не подумавши. Как мне теперь выкручиваться - я уже не могла придумать. Адреналин, поступивший в кровь слоновьей порцией, сделал свое лихое дело и отхлынул, оставив мозг в полной прострации. Не смотря на резкую мозговую слабость, я лихорадочно искала в уме возможные варианты развития событий. Я же - не шахматист и всех ходов заранее продумать не могу. Пока я соображала, что может предпринять мужчина, узнавший только что, что его упрямая невеста любит вместо мужчин женщин, самолюбивый миллионер, который не мог вернуться домой без жены, за которой его провожала вся родная деревня, тоже размышлял.

- Что тебе надо, чтобы ты перестала так себя вести и расписалась со мной? - вдруг сказал он уставшим голосом, - хочешь, я куплю тебе дом в Сочи. Будешь жить в России. Просто, когда Гоги захочет, ты будешь заниматься только им. Больше мне от тебя ничего не надо. Все.

Резо оттолкнул торс от окна и пошел. Проходя мимо, взглянул на меня сверху вниз. Он мог себе позволить смотреть на меня сверху вниз. Росту в нем было достаточно, чтобы я даже не заметила, как он моргает, глядя на меня.

- Завтра поезжай с Вано и Тамарой в Новосибирск, спросишь разрешение на свадьбу у своей бабушки. Я все сделаю, как ты хочешь. Вано, купит вам билеты на самолет, чтобы быстрее. Я подожду вашего возвращения здесь.

Я не понимала его логику. Разный национальный менталитет или просто противоречие полов? Мне стало обидно, меня никто здесь не слушает. А я уже давно вышла из тюрьмы под названием «школа-интернат». Так почему я снова чувствую себя, как на педсовете.

- Не поеду, - насупилась я упрямо.

Когда прозвучали мои слова, Резо уже отошел по коридору гостиницы несколько шагов. Он остановился, спрятал руки в карманы, покачался с пятки на носок. «Прямо, как Ленин в октябре», - подумала я.

- Что? – спросил он.

Уверенность снова покинула меня. Но не упрямство. Меня несло, как в былые времена, когда пол-учительской учителей ругали меня за сорванные уроки.

- Мы не полетим на самолете, - сказала Тамара примирительно, - Я не хочу погибнуть где-нибудь над болотом, мы поедем поездом.

- Я с вами не поеду. – упрямо повторила я, - Не надо мне ничего от вас. Я сама всего могу добиться. Я сегодня поступаю в топ-модели и уезжаю на кастинг. Вот так. А захочет ваш Гоги со мной поговорить по-русски, то пусть приезжает на мою виллу на Канарах… лет через пять…

Хохот прервал мои слова. Смеялись все, включая Вано.

- Я же говорила, ей подарок от всех женщин следует дать, - взвизгивала радостно женщина на диване, из чего я сделала заключение, что это та самая Тамара, которая, со слов Вано, единственная среди них меня одобряла.

Воспользовавшись сменой психологического климата в комнате, я решительно шагнула к дивану с кучей сваленных на нем моих вещей, взяла с журнального столика свой аттестат, сунула его в карман, схватила в охапку все остальное.

- Все, мне некогда. Меня ждут, - сказала я решительно и пошла.

- Погоди, - остановил меня улыбающийся во весь рот Резо, - Вано поможет тебе донести твои вещи туда, куда тебе надо

- Не надо. Я сама все донесу.

Мне было вовсе не с руки, чтобы Резо знал, куда я иду. Мой путь вел на вокзал. Там меня ждала только камера хранения. Если они узнают, что мне некуда сегодня деться, не ровен час, навяжут свое общество и тогда, боюсь, их победа неизбежна. Я конечно упрямая, но не железная. Потом у меня никогда больше не будет личной жизни. А я еще не все переделала, о чем мечтала десять лет.

Выйдя из гостиницы и не обнаружив за собой слежку, я сильно повеселела. Людка, оказывается, не ушла после того, как с разбегу боднула двери гостиницы, и ждала меня невдалеке от выхода. На лбу у нее красовался красный круг от ушиба. Она бросилась ко мне, будто я была посланцем с того света.

- Ну, как? Отпустили? Тебе ничего не сделали.

- Ты же видишь. Давай-ка помоги мне тащить вещи.

- А куда?

- На вокзал, глупенькая. Ты думаешь, я где теперь живу? Но это ненадолго. Мне сегодня уже предложили ехать на кастинг. То есть не совсем на кастинг. Меня берут в группу топ-моделей. Я буду сначала помогать, а потом тоже стану участвовать в разных конкурсах и кастингах. Заделаюсь в модели, стану какой-нибудь мисс, типа Мисс Осень. А? Здорово? Нет, не Осень, а Мисс Лето. Мне Агата сказала, что у меня есть стиль.

Так я выболтала самую важную на тот момент моей жизни информацию и сначала не поняла выражение лица Людмилы. Мне показалось, что оно светится взаимным интересом, а оно, на самом деле, излучало зависть. И вместо того, чтобы поддержать меня в моем нелегком решении посвятить свою жизнь миру красоты и моды, Людка стала уговаривать меня уступить ей место.

- Слушай, Ариш, я всю жизнь мечтала стать моделью. Посмотри на меня какая я. Я одеваюсь, как модель, крашусь, как модель, держу диету. Слежу за кожей и волосами. Это несправедливо, если вместо меня на конкурсах красоты будешь выступать ты. В нашем курортном захолустье ничего не добиться и никогда без блата не выбраться на «Олимп». Я должна попасть в эту группу топ-моделей. Аришенька, ну пожалуйста возьми меня с собой. Замолви за меня словечко.

- Нет, не получится. Агата сказала, что у нее только одно место освободилось. Она пересаживает одну непослушную модель на поезд, поэтому берет меня.

- Тогда давай, я вместо тебя поеду. Ну, пожалуйста, Ариша. Зачем тебе это агентство. У тебя же там все равно нет никаких перспектив. Подумай сама.

Кажется, моя двойница решила очередной раз занять мое место. Мне бы возмутиться, но почему-то я не чувствовала ничего, кроме жалости. Неожиданно для себя я сказала:

- Ладно. Езжай вместо меня. Мне и не больно хотелось стать топ-моделью. Я слышала, там судей на конкурсах отдельно уговаривать придется.

- Это ничего, это я смогу, - воодушевленно сказала Людка, - Я сбегаю домой, соберусь, маму с папой предупрежу и вернусь сюда.

- Не опоздай, Агата ждать не любит. Если не успеешь, придется мне ехать, - припугнула я ее.

- Буду полшестого. Ты, главное, если они раньше приедут, потяни время, меня подожди. Договорились?

- Угу.

- Я же знаю, что ты моя лучшая подруга.

Людка обхватила меня руками и так крепко сдавила мне бока, что я задохнулась. От счастья что ли такие силищи в ней проснулись?.

Она вернулась на вокзал без двух минут шесть с двумя объямными сумками. Ровно в шесть на привокзальной площади в районе салона связи припарковался автобус Агаты. Из него с двумя тяжеленными чемоданами выбралась Даша, она обрадовалась мне и направилась в мою сторону, но Агата остановила ее окриком:

- Иди Даша на перрон, не отвлекайся, а то опоздаешь на поезд, пойдешь домой пешком.

Даша подхватила чемоданы и пошла к зданию вокзала, улыбнувшись мне на прощанье.

- Залезай сюда побыстрее, мы и так выбились из графика, - командным тоном прикрикнула на меня Агата.

Я подтолкнула вперед Людку.

- Можно вместо меня вот она поедет? Я передумала становиться моделью.

Агата нахмурилась. Ее взгляд скользнул по Людкиной фигуре. Кажется, она была не очень довольна осмотром. Я не понимала почему. На мой взгляд, Люда больше подходила на должность какой-нибудь Мисс или Королевы, чем я даже после хирургического вмешательства.

- Надоели вы мне все со своими закидонами, - сказала она и отвернулась к водителю, - едем уже.

Людка бросилась к ней, стараясь попасть на ее «ясны очи», уцепилась за дверцу автобуса обеими руками.

- Я буду стараться. Я еще похудею, я увеличу грудь, если надо.

Агата молчала.

- Я буду слушаться.

Кажется, Люда, наконец, подобрала нужное и убедительное слово. Потому что Агата, сердито сверкнув глазами, прикрикнула на нее, уже, как на «свою».

- Чего время тянешь. Тащи свои сумки в автобус.

Я помогла Людке втащить ее вещи по ступенькам и помахала на прощанье рукой. Агата в ответ слегка пошевелила пальчиками поднятой руки. Автобус развернулся, Людка прилипла к открытому окну и крикнула «ты настоящая подруга, спасибо». А я подумала: «Надеюсь, такое «спасибо» я слышу в последний раз» и пообещала себе, что следующее свое удачное стечение обстоятельств реализую непременно в свою пользу.

- Попрощалась? А я принципиально не стала, - сказала рядом Даша.

- А ты чего еще здесь? На поезд не опоздаешь? - растерянно спросила я.

- А мой поезд еще не пришел. Опоздывает по расписанию. Ты видишь, как они быстро сбежали. Меня не посадили в поезд, не простились по-человечески. Агата не любит даже намека на проблемы. А я, все равно, своего добьюсь, с Агатой или без Агаты.

Даша вскинула решительно голову, брови ее нахмурились, уголки губ обиженно опустились. Потом она спохватилась, пошлепала по лицу ладошками. Мимические морщинки разгладились – и передо мной предстала сама безмятежность.

- А давай, я тебя посажу в поезд, - предложила я, - тебе куда надо ехать?

- Домой.

- Почему домой, разве тебя не на конкурс позвали.

- А разве ты не в курсе, что Агата меня все-таки выгнала. Она ничего не сказала? Хитрая. Боялась тебя спугнуть, но ты сама не захотела с ней ехать. И это правильно.

- Людка меня уговорила вместо себя ее к Агате пристроить. Она, говорит, всю жизнь моделью мечтала стать. А я, вроде как, случайный в мире моды человек. И чо я такая добрая? Не знаешь?

Даша слегка приподняла уголки губ в неясной улыбке.

- Не грусти. Это все не стоит твоих переживаний. Тебе повезло, что ты избежала участи своей завистливой подружки. Ты еще удивишься, как тебе на самом деле повезло.

Тут объявили, что Дашин поезд скоро отходит. За разговором мы пропустили время его прибытия. И теперь следовало поторопиться. Даша засуетилась. Все ее спокойствие, как рукой сняло. Я забросила свой рюкзачок на спину, подхватила один из ее чемоданов. Мы побежали на перрон. В поезд меня пустили, потому что я несла ее чемодан. Это была хорошая идея – вот так, под видом провожающей, пройти в поезд без билета. Пока проводник внимательно изучал Дашин паспорт, я придумала себе новый план. Я спрячусь где-нибудь в поезде (не может в таком большом вагоне не найтись какое-нибудь потайное место для такой проныры, как я) и поеду вместе с Дашей. До Москвы на этом поезде, судя по табличке на вагоне я точно доберусь. Ну и молодец же я!

Вместо ЭПИЛОГА:

Что я добилась? У меня масса впечатлений, много новых знакомых, я любила, как минимум раза полтора. Я страдала столько же раз, сколько радовалась. Вообще-то я не в минусе – это точно. А это значит, что мне в жизни здорово везет.

 

Часть 2.

«Любви не бывает слишком много»

 

Вместо ПРЕДИСЛОВИЯ:

Если все время думать о том, что очень сильно, хочется, накапливая в себе энергию цели, придет срок, и ты не сможешь поступить иначе. Но даже если первый шаг будет неверным, главное, не останавливаться и не сожалеть.

Гл. 1. Старые знакомые

Пассажиры поезда не торопились занимать свои места согласно приобретенным билетов, и кто, как мог, спасались от жары, которую излучал внутрь себя раскаленный солнцем вагон. Кто-то расположился около открытых окон в коридоре, высунув голову под косые порывы вечернего бриза, посылаемого на остывающий город морскими просторами, кто-то прогуливался вдоль вагона по перрону. Купе, в которое мы с Дашей вошли, было полностью укомплектовано пассажирами. Об этом красноречиво говорил багажный беспорядок внутри него. Всевозможные сумки и сумочки, пакетики и чемоданчики лежали везде, где это позволяли размеры плоской поверхности. И лишь одно спальное место – правая верхняя полка – была свободна от багажа. Там поверх белого белья лежал только четырехугольник казенно-голубого тканьевого одеяла.

- Вот здесь я и поеду домой, - вздохнула Даша и небрежным жестом показала на эту полку.

Проследив глазами за жестом Даши, я невольно засмотрелась на Дашины руки. Ногти у нее были длинные, красивой овальной формы, рубиновые, будто выточенные ювелиром из драгоценного камня.

- Ногти накладные? - спросила я не в силах оторвать от них взгляд.

- Нет, свои, - не без гордости ответила Даша и вдруг испуганно вскрикнула, - Ой, заусенец!

Она с ужасом приблизила к своему лицу указательный палец и стала его внимательно рассматривать. Потом полезла в сумочку, висевшую у нее на плече, достала маникюрный набор в футляре из темной кожи и стала колдовать над своими пальчиками.

- Домой на собственном месте! Какое мягкое! Классно! - позавидовала я, примяв рукой полотняную поверхность полки.

- Провожающие! Просьба, покинуть вагон! – донесся громкий голос проводницы.

В коридоре началось оживление. Пассажиры нетерпеливо столпились около дверей купе. Они не могли пройти дальше из-за Дашиных чемоданов, которые своей объемностью перегораживали им дорогу.

- Вам помочь? – из-за Дашиной спины высунулся прыщавый парнишка.

Даша мило улыбнулась, спрятала маникюрный набор обратно в сумочку и разрешительно посторонилась, пропуская его к чемоданам. Парнишка бодро вспрыгнул на нижнюю полку, наклонился и схватил ручку одного чемодана, решительно рванул и, … натужено крякнув, на несколько секунд застыл в позе трудолюбивого дачника.

- Вам тяжело? – заботливо спросила Даша.

- Что вы, что вы! – прохрипел парнишка и, наполнив легкие изрядной порцией воздуха, принял чемодан на грудь как тяжеловес штангу. Вторым рывком он толкнул его над головой и прогнулся назад в угрожающей жизни и здоровью окружающих позе. Даша испуганно отшатнулась от нестойкой конструкции. Все, кто был в купе, обеспокоено затихли.

- Поезд отправляется. Провожающие, пожалуйста, покиньте вагон, - требовательный голос проводницы напомнил мне, что пора было предпринимать решительные действия – либо уходить, либо придумать каким способом здесь остаться.

- Ну, счастливо тебе оставаться, - сказала Даша и обняла меня, легко чмокнув накрашенными губами в щеку.

Потом вытерла следы помады кончиками пальцев. Пальцы у нее были нежные, трепетные и очень смуглые, как шоколадка. Мне даже показалось, что от Даши повеяло шоколадным запахом, как от праздничного магазинного торта. На одно мгновение я пожалела, что я - не парень, но целовать в ответ не стала. Неудобно, я с женщинами целоваться стесняюсь.

- Ага, я это и сделаю, - пробормотала я, имея в виду, конечно, что собираюсь остаться в этом поезде, а не выйти, как думала Даша.

Провожающие потянулись к выходу из вагона. Они оглядывались, ободряюще улыбались тем, кто оставался в поезде, спускались на перрон. Там за толстыми стеклами они казались уже совсем далекими, а их улыбки вымученно обязательными.

Я вышла в коридор, но пошла не в тот конец вагона, где исчезали провожающие, а - в противоположный. Протискиваясь между горячими потными телами пассажиров, заглядывая в распахнутые двери купе, я мечтала только об одном, найти какое-нибудь укромное местечко, хоть полместечка, четвертушечка. Я бы доехала и не жаловалась.

По гремящему железом переходу я прошла в следующий вагон, открыла дверь и… удивилась неожиданно наступившей тишине. В этом вагоне не было ни купе, ни пассажиров, ни проводников. Около окон располагались столики с мягкими скамейками по обе стороны. Они были накрыты белыми скатертями и красиво сервированы фигурками сложенных салфеток. Это был вагон-ресторан.

Я сразу же сообразила, что это то самое укромное местечко, которое я отчаянно жаждала минуту назад. Кого в ресторане интересует билет? Главное, что я могу заплатить за еду. Я быстро стащила с плеч рюкзак, упихала его ногами под сиденье и с усердным сосредоточением углубилась в изучение меню – проголодавшаяся пассажирка пришла перекусить. Что тут такого?

Поезд протяжно лязгнул своим железным телом, волнующая дрожь пробежала перекатом вдоль вагонов с одного конца состава в другой. За окном медленно разгонялись шпалы соседнего пути, поплыл перрон с удаляющимися назад людьми.

Из противоположного конца вагона ко мне шла дородная женщина в переднике, единственный карман которого украшали смешные рюшечки – верный признак официантки. Она подошла к столику, за который я уселась, и требовательно спросила:

- Ты чего, так рано заявилась? Проголодалась что ли? Тогда говори, что будешь есть.

У меня было время изучить меню ресторана. От этих цен у меня пропал аппетит. Но заказать что-то было надо из конспиративных соображений – чтобы не выгнали из ресторана. Я, изобразив на лице последнюю степень обезвоживания, жалобно вздохнула:

- Пить хочу, умираю. Дайте мне, пожалуйста, чаю… без сахара… поскорее…

- У проводника надо чай заказывать. А сюда приличные люди кушать ходят, - строго нахмурилась официантка, - Есть что будешь?

- А проводнице некогда чай делать, она билеты проверяет, - быстро нашлась я, - А вам-то что? Я же у вас хочу чай купить. Вам деньги, разве не нужны? Целых 10 рублей лишних. А может, я 2 чашки выпью? Или три…

Официантка немного подумала, и, поняв, что ей от меня больше ничего не добиться, с видом глубокого пренебрежения к моему незначительному заказу удалилась. В ресторан зашел первый посетитель, потом зашли еще двое. Они расселись по свободным столикам и так же, как и я пару минут назад, принялись изучать меню. Я радовалась каждому вошедшему, как родному. Здесь в ресторане в толпе проголодавшихся пассажиров никто не заподозрит во мне зайца. Осталось придумать, как просидеть здесь всю дорогу до Москвы. В тот момент, когда в моей душе уже звучал гимн моей сообразительности, в вагон-ресторан вошел очередной посетитель - высокий мужчина. В отличии от большинства вошедших, которые успели переодеться в дорожное, спортивное и немаркое, он был очень прилично одет. На нем была хлопчатобумажная рубашка мышиного - серого цвета с закатанными до локтя рукавами и брюки в тон рубашке. Вслед за ним в дверной проем протиснулся этакий «шкаф» в темном костюме с каменным лицом и недобрым взглядом. Тот, что был в сером, огляделся мельком и направился к моему столику. Он смотрел на меня и улыбался крокодильей улыбкой. Сердце мое учащенно забилось от нехорошего предчувствия.

- А вот ты и попалась! – сказал незнакомец насмешливо и по-хозяйски уселся напротив меня.

Так и есть, - обреченно подумала я, - это менты в штатском, и они меня все-таки выследили. У них, наверное, камеры по всему составу расставлены. Надо бежать. Но как? Выскочить из-за стола, с отчаянным криком, что я смертельно хочу в туалет? А из туалета дать деру через окно? Или сказать, что я зашла в ресторан попить, а поезд тронулся и…

Пока я лихорадочно перебирала в уме варианты правдоподобных оправданий или дерзкого побега, напугавший меня мужчина, вальяжно откинувшись на спинку скамейки, продолжал:

- Ни за что бы не узнал тебя, если бы не эти сердитые глаза цвета дождливого неба. Почему у тебя всегда такой подозрительный взгляд?

Стоп, не нервничать. Мужчина обращался к тебе, как к давней знакомой. Кто это? Я попыталась сопоставить его лицо с каким-нибудь именем из моей памяти или хотя бы с ситуацией, при которой мы могли бы встречаться. И если бы не его самодовольная усмешка и бездна самоуверенной ленцы в глазах, я бы ни за что не узнала этого человека, потому что раньше видела его только в плавках. Это был Рома... Тот самый, с которым я познакомилась на диком пляже у домика тети Эли и который предлагал мне стать его «домработницей».

Вот ведь странный мужик - богатый, судя по качеству и количеству кирпича в заборе его дома и размерам «мордоворота» в калитке этого забора. И виделись-то мы с ним всего два раза, но почему-то он запомнил меня. С одной стороны приятно, что этот баловень судьбы, не только помнит мое имя, но еще и окликает меня, будто ровню, с другой, не понятно почему, а, значит, настораживает. Но все равно я испытала несказанное облегчение, поняв, что мне не грозит разоблачение.

- А я - наследственная шпионка. У меня врожденное чувство подозрительности.

-A! Вот ты и раскололась, госпожа шпионка. Теперь тебе придется все рассказать. Признавайся, тайный агент, Арина Кондратьева. Охранник сказал, что ты приходила ко мне домой. Почему не дождалась?

- А откуда вы мою фамилию знаете? – удивилась я и тут же догадалась, - А-а, поняла. Ваш охранник посмотрел мои документы и запомнил, как меня зовут. Вот с него и спрашивайте, почему не дождалась. Я ж не буду сидеть на пороге, коли он меня в дом не пускает.

- С него я уже спросил. Теперь твоя очередь отвечать. Чистосердечное признание облегчит твою участь в дальнейшем.

Я не успела уточнить о какой участи идет речь, потому что к нам подошла официантка, которая несколько минут назад смотрела на меня сердитым взглядом. Теперь она была приветливо любезна. Она поставила передо мной чашку с чаем и заботливо спросила:

- Что-нибудь еще?

Рома, даже не взглянув на нее, небрежно бросил в ту сторону, где она стояла:

- Принесите вина получше, насколько это в ваших силах…

И снова обратился мне:

- Встретились ведь опять. А может быть это судьба? Судьбу, Аришенька не обманешь.

Вот опять, как на пляже, суффиксы ко мне применяет, да еще слово «милая». Это, что? Особая пытка для таких, как я? Разве не видно, что я не его поля ягода. Он-то привык к томным общипанным во всех местах, где рука достанет, блондинкам. А я под мышками брею только перед выходом на пляж. Смущение, которое я испытывала под насмешливым взглядом Романа, было мне самой не понятно. Обычно я не теряюсь. Для слишком назойливых кавалеров у меня в кармане всегда припасена дежурная фраза типа «сегодня в бане рекламная акция - вход для дураков бесплатный, иди скорее, тебя туда пустят» или «а ты утром не забыл подгузники сменить?». Впервые я не нашла в своем сборнике рецептов: «как отшить нахального задаваку», подходящей заготовки.

- А он? Он чо, не садится? – спросила я, чтобы скрыть свою неожиданную растерянность, и указала на сопровождавшего его «мордоворота», который остался стоять в проходе рядом со столиком.

- Ему не положено. Его работа тело мое охранять.

- А чо ж на пляже он ваше тело не стерег? На пляже-то больше опасности. Краб, например, ущипнет. Или собака, бешенная, укусит… Я вот тоже могла напасть…

Роман усмехнулся.

- Ты? Я был бы рад. Но ты меня разочаровала.

- А чо я вас разочаровала? Что не стала приставать? Я ж не фаворитка какая-нибудь. У меня других дел по горло.

- И что же мешает тебе быть фавориткой? – продолжал насмешливо Рома, - По-моему, основная мечта многих молоденьких девочек – выйти замуж за богатого парня или, по крайней мере, стать его любовницей. Разве это не так? Разве тебе не крупно повезло встретить такого демократичного богача, как я, который подбирает для себя фавориток на пляже?

Кажется, Рому мое ненавязчивое поведение обескураживало. По-видимому, в его кругу среди девушек не принято вести себя так несговорчиво. Тогда в моем лице ему предстояло изучить яркого представителя неизвестной ему прослойки населения. Я решила из принципа не поддаваться его обаянию. Как раз, потому что богатый и слишком много о себе думает.

Официантка подошла с подносом и под пристальным взглядом телохранителя выставила перед Ромой узкую из темного стекла бутылку с иностранной этикеткой.

- Выпьем за встречу, - сказал Рома, беря в руки бутылку.

Я успела накрыть свой фужер ладонью в тот момент, когда он наклонил над ним горлышко бутылки. Струйка плеснулась мне на руку и стекла на скатерть мокрым желтоватым пятном.

- Мне не надо.

Роман покачал головой.

- Нет, так дело не пойдет. Французы обед начинают с белого или красного столового вина. Пища лучше усваивается. А я один пить не привык. Убери руку, а то мне придется применить силу.

- Как это? – удивилась я, не станет же он мне руки ломать или просить своего мордоворота меня подержать, чтобы насильно влить мне в рот свое вино.

А Роман наклонился и таинственно прошептал:

- Я ведь могу сказать начальнику поезда, что у тебя с билетом не все в порядке.

- Откуда знаете? – пораженно воскликнула я и осеклась.

Этим испуганным возгласом я выдала себя с головой.

- Так ты зайцем едешь? – громко спросил Рома

Мне показалось, что все посетители ресторана осуждающе оглянулись на меня. Идиотка! Так легко купилась!

- Какой я заяц? И вовсе я не заяц. У меня есть своё собственное место в настоящем купе.

- Ай-ай-ай, - покачал головой Рома, - Плохая из тебя шпионка. Врать не умеешь. Теперь ты у меня на крючке. Покажи билет, если пошутила.

- Показать?

- Ну да, показать. Ты говоришь, что у тебя есть билет, и я хочу на него посмотреть. Покажи.

- А он у меня… У меня его здесь нет. Зачем я его буду с собой таскать? И, вообще, засиделась я тут с вами, мне идти уже надо, меня подруга Даша заждалась. Если я еще немного задержусь, она может в милицию пожаловаться.

Я решительно поднялась. Рома сделал жест рукой, будто хотел меня задержать. Его телохранитель тут же встрепенулся и шагнул ко мне, преграждая выход из-за стола.

- Куда ты так торопишься? – сказал Рома, - Мы только встретились, а ты уже убегаешь. Лучше скажи, в каком купе и каком вагоне ты едешь. Сейчас Славик сходит и приведет твою подругу сюда. Хотя, нет….

Рома щелкнул пальцами.

- У меня возникла идея получше. Мы продолжим вечер втроем не здесь, а в более комфортных условиях в моем купе. Я еду один и не прочь скрасить томительные часы пути обществом двух привлекательных девушек.

В Роминой фразе «продолжим вечер в более комфортабельных условиях» был какой-то подвох. Какой, я не знала, но проверять почему-то не хотелось.

- Нет-нет, – я замахала руками, - Она ни за что не согласится. Мы с ней на кастинг едем. Мы ж модели. Всякие конкурсы красоты, съемки для журнала. В общем, дел у нас хватает. Нельзя нам по ночам засиживаться, а то к утру лицо испортится, не фотогеничным станет.

- Ты? Модель? – Рома немного наклонил торс влево, чтобы удобно было смерить мою фигуру взглядом.

Это было легко, потому что моей изящности немного не хватало, чтобы проскользнуть в узкую щель между неподвижным, как скала, телохранителем и прикрученным к стенке вагона столом. И я осталась стоять у столика, не решаясь вступить со «шкафом» в неравную схватку.

- Хотя… говорят, в модельном бизнесе меняются эталоны. И это радует. Это даже хорошо, что ты – модель. Тогда, тем более, у нас найдется много общих тем. Я кое-что знаю о модельном бизнесе. Пойдем-ка, я познакомлюсь с твоей подругой. Может быть, у нее будет другое мнение по поводу приятного вечера?

- Я же говорю, она не пойдет и еще ужасно ругаться будет, лучше и не пробуйте, чтобы не расстраиваться, - упиралась я, - Вы лучше оставайтесь здесь. Я схожу, спрошу Дашу. Если она согласится, тогда…

Но на Роман, казалось, не слышал меня. Он встал, бросил на стол тысячную купюру и веско произнес:

- Мне еще ни одна модель не отказывала, Аришенька. Пойдем, познакомишь меня со своей строгой подружкой.

Как из-под земли рядом появилась официантка. Она быстро спрятала Ромину купюру в свой передничек и стала убирать со стола. Славик, пропустив меня вслед за Ромой, притормозил у столика и практически выхватил початую бутылку из рук официантки

У меня не нашлось средств против непонятной настойчивости Ромы. Момент был не самый благоприятный – что если Рома разозлится и на самом деле пожалуется начальнику поезда, что я – заяц… Оставалась надежда только на Дашу. Если она такая строптивая, как говорила Агата, то быстро отобьет этому ловеласу охоту приставать к моделям.

Даша сидела на откидном сидении в коридоре и со скучающим видом смотрела в окно. Я окликнула ее. Даша оглянулась. От удивления ее глаза распахнулись так широко, что на ее смуглом лице ярко заблестели белки.

- Нас тут зовут в гости в другой вагон. Помнишь, ты говорила, что нам надо хорошенько выспаться перед кастингом? – многозначительно намекнула я, при этом я подмигивала, и кривила рот - хотела всем своим видом сказать «давай отошьем этого нахала вместе, одной мне с ним не справиться». Но Роман, который со мной вел себя довольно беспардонно, вдруг преобразился в галантного кавалера. Он наклонился и, взяв смуглую ладонь Даши в руку, поцеловал ее. Да! Вот что делает с мужиками настоящая красота.

- Ваше имя Даша? Я предполагал, что такое прекрасное имя может носить только красавица, но представить себе не мог, какая!

Мулатка, не смотря на шоколадную смуглость кожи, зарделась от удовольствия.

- Весьма польщен нашим знакомством - Роман. Ариша - моя старинная знакомая. Мы случайно встретились в ресторане. И я безмерно рад этому. Потому что наша встреча позволила мне познакомиться с вами, Дашенька. У меня замечательное двухместное купе в комфортабельном вагоне. Я приглашаю вас с Ариной почтить его своим присутствием и буду в отчаянии, если вы мне откажите. Обещаю, что мы прекрасно проведем вечер втроем. Поболтаем о модельном бизнесе. Посплетничаем о моих знакомых Кутюрье…

При слове «Кутюрье» глаза у Даши, растаявшей от медовых речей Романа, вспыхнули интересом.

- Конечно-конечно, - сказала она и красиво по–модельному поднялась.

А я заметила Ромин взгляд, который он наложил на стройную талию и красивые линии бедер моей подруги. Его ноздри трепетали, а глаза прямо-таки горели азартным огнем.

Гл. 2. Комфортабельный вагон

Мы сидели втроем. Славик остался за дверью купе. На столе стояла бутылка, початая Ромой в вагоне-ресторане, рядом – открытая коробка дорогих шоколадных конфет. Роман сыпал шутками, мне совершенно не понятными, может быть, потому, что родились они в тех слоях общества, где уже по-другому думают. Даше было легче. Ее долгое время муштровала Агата, приобщая к культуре. Даша заливалась колокольчиком, а я тоскливо улыбалась.

И черт меня дернул ехать зайцем именно в этом поезде. Могла бы выбрать другой, который сразу же в Красноярск едет. Это все Даша виновата. Вернее, моя женская завистливая сущность - Даша поедет домой в мягком вагоне, а я останусь опять ночевать на фанерном сидении вокзального кресла?

- Даша, Аришенька говорила, что у вас завтра кастинг? Уверен, что вы на нем будете просто неотразимы, – Роман по-кошачьи улыбнулся.

- Кастинг? – Даша с недоумением посмотрела на меня.

Я энергично закивала.

- В Москве нас давно ждут, уже два дня. Опаздываем. С поезда сразу – фотографироваться, - сказала я, по-деловому хмурясь.

- И часто так у вас случается, чтобы с поезда на съемки? – спросил Рома

- Постоянно, - убедительно ответила я.

- Трудно, наверное, держать себя в форме при таком темпе. Когда же вы успеваете подготовиться к съемке, Дашенька?

- Многое из того, что может потребоваться приходится возить с собой - парфюм, кометика, кое-что из одежды…- ответила Даша.

- Два чемодана вещей везем, - поддакнула я.

И только я упомянула о вещах, меня, как током, ударило – мой-то рюкзак остался в вагоне-ресторане.

Что если бдительные стражи порядка обнаружат под лавкой мои бесхозные вещи и подумают, что там бомба. У меня в голове разыгрывалась жуткая фантазия. Я живо представила себе свой несчастный рюкзак, вокруг которого собрались солдаты с миноискателями, и непроизвольно вскочила.

- Ой, мне надо срочно выйти, - вскрикнула я.

- Ты все время куда-то спешишь, Аришенька. Как ни торопись, мы прибудем в Москву одновременно, потому что едем в одном поезде, - возразил Рома.

Я обратила к Даше отчаянный взор.

- Пожалуй, мы сходим, припудрим носик, – элегантно поддержала меня Даша.

Вероятно, Даша изъяснилась понятнее, потому что Рома тут же вскочил, распахнул перед нами дверь, кивнул Славику. Славик послушно прижался мощным торсом к окну, пропуская нас мимо себя.

- Жду вашего возвращения с нетерпением, - сказал Рома с легким поклоном, - Я уже начинаю скучать.

- Ну что Вы, - приторно улыбнулась Даша, - мы отлучимся на пару минут, не больше.

Я схватила Дашу за руку и потащила ее за собой.

- Я свои вещи в вагоне-ресторане забыла. Пойдем вместе. Ты скажешь, что они твои, а то у меня билета нет.

- Ариша, ты всегда такая или только сегодня?

- Какая?

- Беспокойная, нервная, дерганная, сумасшедшая…

- Все, хватит. Остановимся на «нервной». Пойдем скорее. Хоть бы ресторан не закрыли. Хоть бы рюкзак не украли… он там под столиком лежит. Представляешь, что будет, если его первыми найдут менты?

- Это такая удача, нам очень повезло, - сказала Даша, еле поспевая за мной.

- В чем повезло? – не поняла я, - Что я свои вещи забыла?

- При чем здесь твои вещи? Я о Романе. Нам повезло, что ты встретила Романа!

- Чего ж тут удачного? Я никак не могла от него отвязаться, привела его к тебе, думала ты поможешь.

- Да ты что?! – воскликнула Даша, - Как же ты не понимаешь? Во-первых, он может приютить тебя в своем купе до самой Москвы, и проводник ничего не скажет. Во-вторых, у него изумительные связи в мире шоу-бизнеса, ты же сама слышала. Если он захочет, у нас с тобой будет свое модельное агентство, и мне не придется больше мотаться по кастингам. Ты давно его знаешь?

- О, мы с ним старинные знакомые, - ответила я уклончиво.

Свой рюкзак я нашла под лавкой, куда я его запихнула, прячась от проводников. Нет, все-таки не готовы наши люди к борьбе с терроризмом, - подумала я с облегчением.

Обратно мы возвращались, не спеша, и остановились у туалета. Из него вышел солидный мужчина с пивным брюшком, смерил Дарью оценивающим взглядом и даже оглянулся, пройдя мимо. Даша не дрогнула. Вот бы мне также привыкнуть к восхищенным взглядам.

В кабинке Даша некоторое время молчала, старательно поправляя пострадавший за день макияж. Ее шоколадный лобик задумчиво насупился. Я уселась на сиденье унитаза. В этих комфортабельных вагонах даже унитазы приятно пахнут.

- Давай, я пойду к тебе в купе на твое место, а ты тут с Ромой будешь насчет модельного агентства договариваться, - предложила я.

- Нет-нет. Ты не можешь просто так взять и бросить меня. Это же твой «старинный знакомый». Как это будет выглядеть, если я вернусь к нему одна? Это не удобно, - ответила Даша, пошамкав жирно накрашенными губами, чтобы естественным образом распределить помаду по их поверхности.

Мы поменялись местами. Я взяла Дашину косметику и стала подрисовывать себе на лице линии.

- Господи, - воскликнула Даша, - Не изводи попусту ценные вещи.

Я обиделась. Заметив это, Даша примирительно добавила:

- Я имела в виду, что тебе эта косметика не подходит. Ты же белая, а она для смуглой кожи.

- Даш, не хочу я уже никуда. Мужики меня сегодня достали во как! – Я провела ребром ладони по горлу, - Я сейчас только одного хочу – лечь и поспать. Всю ночь на вокзале проторчала на жестком сидении. Так что ты, как хочешь, а я «умываю руки».

Я включила теплую воду и стала тщательно смывать следы неудачного макияжа.

- Давай-давай, иди на мое место, поспи, а я останусь с Ромой. Только потом не ходи за мной и не уговаривай взять тебя к себе на работу. Хотя нет, я тебя, пожалуй, возьму. В поломойки. Там ты свое самолюбие можешь сколько угодно тешить, с утра до ночи, пока плевки от пола соскребаешь, - свредничала Даша

Меня нисколько не задели ее слова по поводу плевков на полу, потому что я никогда не буду поломойкой, но, все равно, стало не по себе. Будь Даша дурнушка, я бы так не переживала. Но она была принцесса. После нее Роман даже не взглянет в мою сторону. Кто же будет волновать меня ласкательными суффиксами? Нежданная ревность кольнула под сердце.

В дверь нетерпеливо постучали, напоминая нам, что мы занимаем общественное место срочной надобности. Я вздрогнула.

- Это Рома!

- Фу-у. Глупости, - успокоила меня Даша, - ты можешь себе представить, что Роман, ломится к даме в туалет? Это - мовитон для таких крутых «удавов», как он. Ну, что? Идем?

- Прямо сейчас? Ты что Даш? Как ты думаешь, что он подумает, если я припрусь к нему прямо сейчас с вещами? Я ему сказала, что я еду вместе с тобой в купе. С чего это я свои вещи к нему вздумала перевозить. А?

Даша посмотрела на мой туго набитый рюкзак.

- Действительно, глупо получится. То есть не глупо, а с намеком. Не стоит тебе с вещами идти. Ты отнеси их в мое купе, положи на мою полку (помнишь, где мое место?) и возвращайся. Я тебя здесь подожду. Нет. Здесь не удобно. Что я ему скажу, если он вдруг выйдет покурить.

- А ты скажи ему, что у меня месячные начались, и я в туалете задержалась, - ляпнула я.

Даша отшатнулась.

- Ладно, не пугайся. Я пошутила. Скажи, что у меня запор.

Даша фыркнула.

- Нет, я стоять у туалета не буду. Пойду к нему и что-нибудь сама придумаю.

В дверь опять постучали.

- Расходимся по одному, - решительно сказала я тоном революционера-подпольщика и щелкнула замком двери, как затвором пистолета.

- Эх, Аришка, мы с тобой вместе такие дела закрутим, - сказала Даша и расчувствовано меня обняла, - Когда меня Агата увозила, я всем обещала, что стану звездой модельного бизнеса. И стану! Обязательно стану, Аришенька!

Дверь туалета неожиданно распахнулась сама собой. Даша поспешно отпустила меня из своих объятий (застеснялась, наверное, что подумают люди, когда увидят, как она обнимается в интимном месте), шагнула из кабинки и пошла по коридору в сторону Роминого купе. Я хотела выскользнуть вслед за ней, но столкнулась в проеме с человеком, который в нетерпеливом ожидании своей очереди распахнул дверь. Это была женщина, и она, видимо, не ожидала обнаружить в туалете еще кого-то, потому что шагнула внутрь, как только Даша вышла. В результате мы столкнулись в узком проеме и, пытаясь разминуться, имели возможность внимательно присмотреться друг к другу.

- Здравствуй, Аришенька. – сказала женщина, с радостным удивлением застыв в дверях.

- Здрассьте, - ответила я вежливо.

Не думала я, что нам придется встретиться еще раз. Это была Тамара, сестра моего несостоявшегося жениха, с которым я простилась несколько часов назад, как я надеялась, навсегда.

- Как хорошо, что мы едем в одном вагоне. Нет-нет, не уходи. Я не отпущу тебя никуда. Это будет не вежливо - так сразу уйти, если уж мы встретились.

Тамара в один момент забыла, что ей надо было в той кабинке, куда она только что рвалась с нетерпением. Она ухватила меня за руку и потянула за собой по коридору.

- Если уж мы снова увидились, то надо немного поговорить, узнать как дела, как здоровье. Идем к нам. Вано тоже будет рад с тобой поздороваться. Вот какая радостная встреча!

«Я зайду только на минутку, чтобы поздороваться», - подумала я и поплелась вслед за Тамарой. Почему-то я не смогла быть не вежливой к настойчивой просьбе этой ласковой женщины. Славик, который нес вахту у дверей Роминого купе, проводил нас с Тамарой удивленным взглядом.

В двухместное купе, куда привела меня Тамара, сидел Вано. Перед таким искренним радушием, какое излучали Тамара и Вано, не смог бы устоять даже агент 007. Тамара кормила меня фруктами и при этом задавала вопросы. Я увиливала от ответов, как могла, но все же успела проболтаться, что уехала в Сочи без разрешения родителей, а также соврать, что еду в этом поезде в купейном вагоне на верхней полке.

Когда я решила, что регламент вежливости соблюден, я засобиралась уходить, ведь Даша просила прийти обязательно.

- Ну ладно, я пойду, до свидания, спасибо, - сказала я, вставая.

- Что ты, что ты! Тебе не надо никуда идти, - воскликнула Тамара, - разве можно ехать в этих ужасных общих купе, где незнакомые мужчины спят рядом с женщинами, пьют пиво, водку, курят, играют в карты, ругаются. Не дело такой молодой девушке, как ты, ехать в таком месте. Здесь в соседнем купе есть свободное место. Я сейчас договорюсь. Никуда не уходи, пока я не вернусь.

Тамара быстро выскочила из купе и плотно захлопнула за собой дверь, словно боялась, что я выскочу вслед за ней.

- Ты не обижайся, что мой дядя не узнал тебя, - сказал Вано, когда Тамара вышла, - Не знаю, почему так вышло, почему он так ошибся. Я ему тебя очень хорошо описал. Разве можно твои глаза спутать с другими? Та девушка, наверное, его заколдовала. Пошла к бабке, которая колдует, ворожит, и заплатила ей, чтобы она дяде Резо глаза от тебя отвела. Я так и сказал ему. Только дядя в это все не верит. А зря. У меня с другом такой же случай был только в Тбилиси. Хочешь расскажу?

Вано не успел рассказать мистическую историю своего друга, потому что вернулась Тамара. Вслед за ней в купе вошел человек, вероятность встречи с которым (если уж я встретила Тамару), я опрометчиво не предусмотрела, усыпленная ее радушием.

Гл. 3. *Он был сильно раздражен

Поезд Адлер-Москва увозил его все дальше от неприятного происшествия. Женитьба, затеянная его одиннадцатилетним сыном, после недолгого размышления, показавшаяся ему неплохим решением многих личных проблем, расстроилась самым неприятным образом. Ему не стоило так близко к сердцу принимать всю эту историю. Это была всего лишь детская шалость, объектом которой он стал по собственной неосторожности. В конце концов, это не проигрыш, вернее, не его проигрыш. Став старше, девчонка будет безумно жалеть, что была слишком глупа. Но почему ему, человеку, познавшего существенно большие поражения и великие победы, так не по себе?

Он не захотел сразу же возвращаться домой в Грузию и решил ехать в Москву. Тамара и Вано, напросились вместе с ним и ехали в соседнем купе. Если бы не Тамара, которая до смерти боялась самолетов, вернее авиакатастроф, и настояла на поездке в поезде, то сейчас он уже отдыхал бы в номере-люкс комфортабельной московской гостиницы.

Всю ночь от Адлера до Краснодара в соседнем купе его беспокойные родственники суетились: то гремели дверью, то громко, по деревенской привычке разговаривали между собой на грузинском, потом, видимо, привели гостя из местных и заговорили по-русски. Но он не прислушивался к словам. Он вспоминал.

Его интерес к собственному бизнесу, который он когда-то поднимал ценой невероятных усилий, собственных унижений и чужих страданий, ограничивался теперь правами акционера. Его голос имел вес в строгом соответствии с количеством акций. Основные доходы, которые он получал от своих компаний, определялись утверждаемыми на ежегодных акционерных собраниях дивидендами. Были времена, он легко управлялся с миллиардами оборотных средств, хитрил, договаривался, подминал, убирал, увеличивал капитал и расширял свое влияние. Когда-то он гордился своими достижениями. Его авторитет был непререкаем. Для многих его соратников стало загадочной неожиданностью его решение оставить пост Председателя Правления и Генерального Директора Страхового Холдинга «Союзстрах» и покинуть бизнес навсегда. Именно тогда он продал часть своего пакета акций и распределил вырученные деньги по другим доходным активам, занявшись портфельным инвестированием. Стал понемногу торговать недвижимостью, покупая вновь строящиеся объекты и продавая их «под ключ». Таким образом, он без особого труда увеличил свой капитал в полтора раза, повысил свой ежегодный доход и окончательно разочаровался в своих прежних ценностях и устремлениях.

Он вернулся в Грузию в свою родную деревню. Его жена, Регина, привыкшая к светской жизни, не долго выдержала деревенское уединение. К тому же грузинский язык ей не давался, она злилась, не понимая, о чем говорят вокруг нее люди. Ей казалось, что ее постоянно осуждают и смеются над ее светскими привычками. Она попросила отправить ее вместе с их сыном в Москву, где у мальчика, говорила она, «есть хотя бы шанс стать человеком». Но он был непреклонен. Он считал, что в той жизни, которую он добровольно оставил, не было ничего из того, что нужно его сыну, чтобы стать счастливым. Тогда жена уехала одна и подала на развод. Он через нотариуса дал согласие, но сына по решению суда жене не отдал. В Грузии, слава богу, решения российских гражданских судов не действительны.

Он понял причину активности своих родственников, когда Тамара постучала в дверь его купе. Он был недоволен, потому что уже собирался ложиться.

- Я больше никогда не возьму тебя с собой, - сказал он сердито, как только дверь открылась, и в нее протиснулась голова сестры, - устроили базар на весь вагон.

- Никто не жалуется, кроме тебя. Пойдем к нам. У нас очень интересная гостья, - на последнем слове Тамара сделала многозначительное ударение.

- Гостья? Кто она? - он с изумлением поднял брови.

Он знал характер Тамары, с ревностью воспринимающей любую его женщину, в том числе бывшую жену, поэтому раздражение на поведение сестры сразу же сменилось любопытством. Лицо Тамары излучало крайнюю степень загадочности.

- Кто твоя гостья? – повторил он вопрос нетерпеливо.

Беспокойство прошедших суток давало о себе знать общим утомлением. У него не было никакого желания разгадывать глупые женские загадки.

- Ты подумай сам, кого я могла здесь встретить. Какую знакомую? Что же ты стал таким недогадливым? Ты помнишь, кого ты хотел сделать матерью своих будущих детей?

В усталом мозгу лихорадочно проносились имена и даты, но он никак не мог понять какие из его бывших знакомых, потенциальных и отвергнутых им невест, вызвали такой энтузиазм со стороны его скептически настроенной сестры.

- Ариша, - раздельно прошептала одними губами Тамара, словно ее могли подслушать, и она этого очень боялась.

Он внимательно наблюдал за ее губами и, поняв о ком речь, страдальчески поморщился. Он не разделял радости сестры по поводу новости. Он подумал, что девочка одумалась и, взяв в союзники Тамару, которая ей почему-то симпатизировала, теперь пытается вернуть себе его расположение. Такое поведение было ему понятно, но не вызывало уважения и желания продолжить знакомство. По его лицу угадав, что он понял ее, Тамара полностью втиснулась в полуоткрытую дверь, плотно закрыла ее за собой и полушепотом, словно, боялась, что в соседнем купе будет услышан их разговор, сказала:

- Я ее нашла и привела к нам. Она здесь едет с подругой. Я думаю, это ее сексуальная подружка. Такая экзотическая красавица. Я бы тоже не устояла перед такой, - Тамара озорно фыркнула в кулак, - Мне стоило большого труда задержать твою Аришу. Давай-ка, мы ее к тебе приведем. Ты с ней поговоришь. Дорога дальняя, выяснишь, что она хочет. Девочка-то хорошая, не испорченная и, как ты любишь, вернее, как хочет Гоги, русская…

- Что ты себе надумала – «мою Аришу»? Я ничего больше не желаю знать об этой глупой девице. Так что отпусти ее. У меня нет никакого желания беседовать с ней. Я специально купил отдельное купе и хочу спокойно ехать без занудливых и, тем более, раскаявшихся попутчиков.

- Нет, ты должен с ней поговорить, - упрямилась Тамара, - Если она не совсем эта самая… лесбиянка… то убеди ее. Не мне тебя учить, как девушек убеждать. Ты же у нас мастер по этому делу, а не я.

Его младшая сестра в споре с ним всегда пыталась настоять на своем. Она с детства привыкла быть его любимицей, поэтому всегда высказывала мнение вопреки его желанию его выслушивать.

- Тамара, оставь все, как есть. Я не хочу попусту тратить время. У меня есть свои дети, а у нее есть свои родители. И у меня масса других вариантов применять силу своего убеждения.

- Смотрите, какой у меня гордый брат. Он так оскорблен тем, что его отвергли, что не желает даже разговаривать. Если ты такой гордый, то, как ты объяснишь своим родственникам и близким, почему вернулся домой без жены, за которой тебя отправляли всей деревней? Расскажешь, какие теперь русские невесты разборчивые стали и не идут за грузин? Что же ты спасовал перед «глупой девицей», спрятался за свое национальное самолюбие. Да ты просто разучился бороться. Вот в чем причина. Не сладил с простой девчонкой и сбежал от позора, как мальчишка. Она тебе не по зубам. Что? Надеешься, переждать пока все не забудется? А! Поняла. Ты уже не уверен в своих мужских чарах. Простатит замучил. Конечно, если ты думаешь только о себе, то любая выберет свою подругу, а не тебя. Я тебе сколько раз говорила, пей таблетки.

Тамара не на шутку рассердилась или, просто, нарочно злила его, давила на мужское самолюбие. Нет, он не купится на этот приемчик. Он знает его очень хорошо.

- Все-все. Прекрати этот цирк и закрой за собой дверь, когда будешь уходить. Когда мне понадобится женщина, я тебе сообщу первой. Иди уже.

- Ладно, не стану мешать своему старшему брату придаваться унынию. Ведь думать, что делать нечего, гораздо проще, чем что-то делать. На Кавказе любая женщина из далекого аула посчитает счастьем отдать тебе свою жизнь. Эти русские слишком много о себе думают. Нет, ты прав. Зачем тебе русская жена, если в России теперь не уважают грузин.

Тамара обиженно взмахнула руками, будто приглашала весь мир разделить ее разочарование братом и страной, в котором вынуждена была сейчас проживать, и громко раздвинув дверь, удалилась. Он поднялся, чтобы закрыть демонстративно оставленную не закрытой дверь. Движение невольно изменило ход его мыслей. Тамара частенько была права. После официального провозглашения независимости Грузии, будучи по национальности грузин, он ощутил неуют и неуверенность, потому что весь его бизнес и будущее были построены на российской экономике. И если не углубляться в переживания своей национальной причастности к грузино-российским отношениям, то поступок девчонки был ему не понятен. Именно это непонимание заставляло его каждый раз мысленно возвращаться к происшедшему. Может быть, если он поставит все точки над «и», он сможет избавиться от чувства неудовлетворенности? Ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем не было, нет и не будет ничего, что он не может сделать по-своему и потом контролировать.

Вместо того чтобы закрыть дверь, он вышел в коридор. Парень, которого он взял с собой в качестве охраны, стоял у окна и встрепенулся с готовностью следовать за ним. Он остановил его взмахом руки и открыл соседнюю дверь.

- Здрассьте, - сказала она.

Гл. 4. В спокойной обстановке

Тамара, как только Резо вошел, обрадовано засуетилась, и со словами «пойду принесу чай с пирожным, Вано помоги мне», схватила Вано за руку и потащила его за собой.

- Ну что же, давай, наконец, поговорим в спокойной обстановке, - сказал Резо, усаживаясь напротив меня.

А я обреченно подумала, что Даша, наверное, меня сегодня не дождется. Тут дверь снова открылась, и в купе вошла мило улыбающаяся проводница. Она поставила передо мной и Резо чашки с чаем и блюдечки, на которых лежали пирожные – такие аппетитные тортики с незамысловатыми узорчиками из крема. Тамара и Вано почему-то не вернулись.

- Ты понимаешь, что ты поступила не хорошо? Зачем ты послала ко мне вместо себя свою подругу? Когда Вано сказал мне, что Люда не та девушка, я ему не поверил. Вернее, я не поверил, что так можно поступить. Свадьба – это не шутка. Разве ты не знала, что такими вещами не шутят? Ты же взрослая девушка! Сама уже должна понимать, что делаешь.

Резо говорил, подкрепляя хлесткие фразы пронзительными взглядами, и красноречивыми жестами. Наверное, я должна была отвечать на его вопросы, раз уж он их задавал, но мысли мои были заняты только пирожным. Нервное напряжение последних суток сожгло во мне калорий без счета. Тамара немного накормила меня фруктами, но фруктами можно только проголодаться и уж никак не наесться. Моя рука сама собой потянулась к чайной ложке и погрузила ее в мягкий бисквит – один кусочек, второй, третий…

А Резо не ел и не пил, и продолжал говорить. Его акцент резал слух, но словарный запас позволял изъясняться свободно, и он хорошо использовал его.

-Гоги бывает не сносен. Но, когда он примчался из Сочи с круглыми от восторга глазами, мне показалось, что его идея привезти жену из России заслуживает внимания. Я приехал, чтобы познакомиться, как положено, и спросить разрешения у родственников девушки, которую хотел взять в жены. Если девушка соглашается на сватов, то она собирается замуж, разве не так? Я давно живу вне России. Может быть, я что-то забыл или пропустил?

…И чего он взялся меня воспитывать. Сам-то приехал за чем? За серьезными отношениями? Ничего подобного – схватил первую попавшуюся – и под венец…

- Если я тебе не понравился, могла бы просто сказать об этом. Я не стал бы тебя принуждать. У нас нет обычая - воровать невест и насильно жениться. Может быть, ты этого боялась? Думала что мы грузины – необразованные туземцы? – спросил Резо.

Я пошкрябала по тарелке, собирая последние крошки в горку, подцепила горку кончиком ложки и отправила ее в рот. Все, пирожное съедено, а кушать хочется. Мой жадный взгляд упал на не тронутую тарелку Резо. Интересно, он будет есть или нет?

Резо вдруг прервал свою темпераментную обвинительную речь (наверное, поймал мой голодный взор) и пододвинул мне свое блюдце и чашку.

- Еще хочешь? Кушай мое пирожное и чай возьми. Я не буду.

Пару минут назад у меня была масса аргументов против всех его нотаций. Я могу доказать свою правоту и объяснить любой свой поступок. Мне легко удается оправдаться при любых обстоятельствах. И сейчас у меня был в запасе козырь, против которого Резо не смог бы возразить. Ведь он выбрал Людмилу, видел меня и не сомневался в своем выборе. Но этой фразой и последовавшим за ней щедрым движением он меня обезоружил. Он хочет правду? Вряд ли она ему понравится. Сейчас, когда все уже случилось и ничего не исправить, я понимаю, каким идиотским был мой спор с Людкой и эта затея с подменой невесты. Не могу же я ему признаться, что я соглашалась выйти замуж на спор? Есть же другое объяснение моего поступка, более разумное, что ли… но вот какое? Сказать, что он оказался слишком старым для меня? Совсем не прилично. К тому же не возраст был самым большим его недостатком. В его присутствии я каждый раз ощущала себя маленьким человечком. Я сама себе кажусь очень значительной, но только не в его присутствии. Это неприятно…

- А я проверить хотела, полюбите вы меня или нет, - сказала я.

- Что? Проверить?

Резо наклонил ко мне торс, словно боялся не расслышать то, что я сказала.

- А что? И проверила. Вы на меня даже не посмотрели, когда приехали.

-Но я поступил честно. Я приехал и сделал предложение той, которую…

- Ага, которую сынок захотел. Какое же это честно? Честно это когда по любви. Без любви - не честно.

- Н-да. Любовь - это, конечно, веский аргумент, – улыбнулся вдруг Резо и как-то расслабился, - Ты считаешь, что без любви нельзя выходить замуж. Получается, твоя подруга Люда меня очень сильно полюбила, если решила выйти за меня обманом?

- Не знаю. Это вы у нее спросили бы. Может, и полюбила. Она в мужчин быстро влюбляется. А потом у нее других вариантов не было. Она говорила, что в ее адлерском захолустье, ничего не нельзя добиться. А ей хотелось жить то ли на Канарах, то ли на Кипре, точно не помню. Вы были ее последней надеждой, потому что у вас денег много.

- Ну, про твою Люду мне все ясно. А как же ты? У тебя разве были другие варианты? Разве я не был твоей надеждой?

- А чо? – вызывающе ответила я, - У меня было много разных вариантов. Например, один мужик предлагал мне 50 тыщ просто за то, чтобы перерезать ленточку в его магазине. И много еще всяких предложений делали.

И я рассказала Резо, как меня осаждали заманчивыми предложениями со всей России. Он радовался, каждый раз, когда я вспоминала какую-нибудь фамилию. Наконец, он перестал смеяться и сказал:

- Действительно, очень много «всяких предложений». Почти все, о ком ты сейчас рассказывала миллиардеры… если они незнакомой девушке и предлагают ей работу лично, то это много стоит.

И вдруг меня осенило. Мы спорили с Людкой, что миллионер сделает мне предложение. А предложение – это же не обязательно жениться. Я выиграла спор раньше, чем встретила Вано. Значит, хитрая Люда, пользовалась бесплатно моим именем тогда, когда должна была давно быть моей рабыней и исполнять мои повеления?

- Так каким из этих предложений ты воспользовалась? Ведь каждое из них стоило немалых денег. Какое ты посчитала самым выгодным и приняла?

Все-таки у простых людей, которым не светят в жизни миллионы, и тех, кто их «нутром чует», разные психологии. Мне даже в голову не пришло считать выгоду и сравнивать эти неожиданно свалившиеся мне на голову «предложения». Они мне казались ненастоящими. Я ведь о них их не просила.

- Для счастья много денег не надо, - я беспечно махнула рукой.

- Да, - засмеялся Резо, - Дело не в деньгах, а в их количестве. И что же тебе надо для счастья, если деньги тебя не интересуют?

Я так много раз помогала продавать и покупать домики и кусочки земли в Сочи, что у меня сложилось мнение, что домик у моря – предел мечтаний многих немало чего добившихся в своей жизни людей. А чем я хуже их?

- Хочу построить домик у моря, - уверенно сказала я.

- Так тебе для счастья нужен домик у моря? И только? Я мог бы тебе его подарить за то, что ты выйдешь за меня замуж и родишь мне ребенка. Такое предложение тебя устраивает?

Я считала вопрос о ребенке слишком интимным, чтобы обсуждать его с малознакомым мужчиной. Если бы речь шла об абстрактном ребенке в теме: «дети – цветы жизни», я бы могла поддержать беседу. Но Резо говорил конкретно о том, которого должна родить я причем от него (да никогда в жизни) и при этом задал вопрос безразлично обыденным голосом, будто торговался со мной, чем сильно меня задел. Я насупилась.

- А чой-то вы меня так унижаете? Что, я не могу сама себе на дом денег заработать?

- А разве выносить и выкормить ребенка – это не работа? Это очень тяжелый и почетный труд, выполнить который может только женщина. Мужчина эту работу сделать не сможет, поэтому платит женщине.

- По-вашему, если женщина, то ничего не может, кроме родить и кормить? По-вашему женщина – корова какая-нибудь. Это вы про своих женщин так думайте. А про меня не надо. Я, может, и не много понимаю в жизни, только мне такая работа, о которой вы говорите, не нравится.

- Зачем ты так обижаешься? Я ничего плохого о тебе не сказал. Просто предложил тебе то, что ты хочешь в обмен на то, что хочу я. Не нравится мое предложение? Тогда скажи, что ты хочешь? Объясни мне, почему тебе не подошла ни одна из тех работ, что тебе предлагали уважаемые люди за большие деньги? Ты не смогла бы их выполнить? Какую же тогда тебе нужно работу? Каким же трудом ты хочешь заниматься? – приставал ко мне Резо.

Я растерялась. Резо задавал каверзные вопросы, на которые я не могла дать точного ответа. Он буквально добивал меня ими. Их было столько, что мне стало казаться, что он загоняет меня в какую-то хитроумную ловушку. В купе заглянула Тамара. Резо, не обращая на нее внимания, продолжал говорить.

- Мне кажется, что ты никогда не сможешь найти работу, за которую тебе будут платить достаточно много денег.

- Это почему?

- Хотя бы потому, что ты – женщина. Но это не главное, - Резо остановил жестом мое возмущение, - А главное то, что ты просто не сможешь найти такую работу. Судя по сообразительности, с которой ты используешь предоставленные тебе возможности, это маловероятно.

Я даже поперхнулась от возмущения.

- А я вот возьму и найду! И сама себе на все заработаю, – вызывающе сказала я.

Тамара смотрела на нас с Резо со сложным выражением лица. С одной стороны, она мне симпатизировала, как женщина. С другой стороны, она была согласна с мнением Резо, что женщина подходящую работу найти не сможет.

Резо не тронуло мое возмущение. А в его усмешке мне почудилась издевка.

- Найдешь? Сомневаюсь.

- Спорим, что найду!

- Ты хочешь со мной заключить пари? Ты готова сделать ставку, чтобы доказать мне, что я ошибаюсь в твоих способностях? Ты же проспоришь.

- А вот и не проспорю. Это вы проспорите. Людка мне проспорила и Вы проспорите.

- Я не знаю, какой у вас был спор с твоей Людкой. Уверен, какая-нибудь женская глупость. У кого ноги длиннее или грудь больше…

Я фыркнула:

- Грудь у нее, конечно, больше, а вот вы приехали...

Я уже хотела рассказать о сути спора с Людой, в котором я волею судеб оказалась победителем. Но тут в разговор вмешалась Тамара. Она перебила меня:

- Резо, зачем ты споришь с девочкой? – сказала она, - Она молодая и не понимает, что говорит, а ты пользуешься этим. Она же - наша гостья. Перестань ее дразнить.

- Ты, Тамара, не жалей Аришу, она уже взрослая и в состоянии держать ответ за свои слова. Лучше будь свидетелем в нашем споре. Ну, как Ариша? Спорим? Или испугалась, что слишком много на себя берешь? Не потянешь заработать на домик у моря?

От азарта кровь прилила к моим щекам и отхлынула от рук и ног. Я так часто в жизни спорила! Мы разбивали сцепленные руки, препирались в запале, а потом забывали и саму тему, и ставку. Так было и в споре с Людой. Я решительно вложила свою руку в его шершавую ладонь:

- Спорим!

- Сколько тебе нужно времени, чтобы заработать необходимую сумму?

Я посчитала так. Если я буду теперь умнее и буду сама пользоваться своим везением, два-три года по моим предположениям на то, чтобы купить домик без земли, вроде того, который продавала Эльвира Ивановна, должно было хватить. А когда я выиграю спор, то могу с этого миллионера, что-нибудь еще поиметь.

- Два-три года, - предположила я.

- Отлично. Через 3 года я хочу быть гостем в твоем собственном доме на берегу моря, купленном на твои собственные деньги, которые тобой реально заработаны, а не выиграны или подарены, не взяты в долг и уж, тем более, не украдены. Понимаешь, за-ра-бо-та-ны, - передразнил меня Резо.

Резо крепко держал мою руку в своей шершавой ладони и назвал срок, который я сама ляпнула, не подумавши. Если я сейчас возражу, то это будет означать, что я признаю свое поражение, а я не могла позволить ему торжествовать раньше времени. Но в сердце мое все-таки прокралась предательская дрожь. Я поняла, что в этот раз я напоролась на серьезного противника. И он собирался воспользоваться моей горячностью, чтобы затем предъявить счет. Мысль лихорадочно работала перебирая варианты, чем мне сегодняшний спор может грозить в будущем.

- На «чо» спорим-то? – опять передразнил меня Резо и подмигнул Тамаре.

- Как это на «чо»? - удивилась Тамара.

- А это, Тамара, означает, что проспоривший должен выигравшему то, на «чо» поспорили, - пояснил Резо, - На 10 миллионов согласна? Это хорошая плата за твою самоуверенность.

Я присвистнула.

- Да если у меня будут через 3 года 10 миллионов, я себе 2 дома купить смогу!

Мне, конечно, хотелось с этого заносчивого миллионера получить как можно больше, но ведь ставка в споре равноценна в обе стороны. А вдруг я не успею выполнить условия пари?

- Я так думаю, что тебе и на один твоих заработков не хватит, - усмехнулся Резо, - Хорошо, опустим ставку до 5ти миллионов.

- Что вы все меня пугаете – проиграешь, не хватит…. 5 – значит пять. Все. Заметано. Лучше копите деньги.

Резо захохотал и решительно тряхнул мою руку в знак обоюдного согласия с условиями пари и вальяжно отвалился на спинку сидения, сощурив на меня глаза.

- Что же Ариша. Время пошло с этого момента. Сегодня 10-е октября 2007 года. У тебя есть 3 календарных года, чтобы приложить все свои способности и доказать свою правоту. Этот же день 2010 года – финишная дата. И тебе следует очень серьезно отнестись к тому, чтобы выиграть спор. Тебе надо быть готовой к любому исходу и предусмотреть все варианты. В твоей прежней удаче был один важный элемент, который помог тебе получить сразу много выгодных предложений. Это - статья в Интернет, то есть хорошая реклама. Но «бомба два раза в одну воронку не падает». Это тоже очень важный элемент. Второй раз подобное везение может не случиться.

- А я знаю еще и другой важный элемент: "дуракам всегда везет".

Все, и Тамара и Резо, засмеялись. Я пословицу к слову сказала, но получилось так, что даже мне понравилось, хотя смеялись все надо мной.

- Здесь я ничего не могу возразить, - сказал Резо.

- Давайте отдохнем, - предложила Тамара, - хватит вам. Все равно никто не знает, когда и что в жизни может произойти. Нельзя все предугадать.

Я мысленно согласилась с Тамарой. Мне, например, не совсем понятно, как я сумею стребовать с Резо свой выигрыш. И, наоборот, я могу безнаказанно его обмануть, проиграв этот спор. Но, все-таки,… следуя совету Резо, я должна была предусмотреть все варианты.

- А если я не успею выиграть. Опоздаю. Ну, там, на день, два. Это считается проигрышем?

- Чистый проигрыш, - твердо ответил Резо и снова зевнул, но потом милостиво добавил, - но два дня я могу тебе простить.

- А если я опоздаю на три дня?

Резо захохотал:

- Ты хочешь меня спросить, как тебе быть, если у тебя не окажется 5ти миллионов к назначенному сроку? Не беспокойся об этом. Я приму от тебя любую равноценную плату. Будешь на меня бесплатно работать, пока не погасишь долг.

- Ариша, а если ты все-таки проспоришь? Если ты не сможешь сразу отдать долг Резо? Ты будешь его слушаться и выполнять то, что он тебе скажет? – спросила Тамара.

В ее голосе появился интерес. Теперь в этом купе против меня были двое. Тамара неожиданно для меня выступила на стороне Резо.

- Я? Проспорю? Я всегда выигрываю! Меня в общежитии никто не мог переспорить. Но, все равно, давайте договоримся так: личная жизнь к нашему пари не имеет отношения. И если вдруг, а это никогда не произойдет, так получится, что я не успею купить дом, то вы не должны заставлять меня делать такую работу, как например, родить вам ребенка. Потому что это вовсе не работа. Договорились? А я, если выиграю, а у вас не хватит денег, чтобы мне отдать выигрыш…

Резо опять громко захохотал. Но меня его хохот не сбил с толку, и я закончила начатое предложение:

- …То я не стану вас просить, ну например…

Резо с интересом уставился мне в рот, а я, как назло, не знала, что бы такое ему равноценно неприятное сказать.

- Ну, на например, вязать носки… или мыть посуду…

Резо сдавленно хмыкнул. За время нашей беседы он хохотал, как лошадь, почти над каждым моим возражением. Наверное, к концу ее он так обессилел от смеха, что смог выдавить из себя только усталое «гы», вместо заразительного «ха-ха-ха».

- Все, хватит болтать, - сказал он обессиленно, - Я порядочно утомился. Тебе, Ариша, уже не стоит никуда идти. Ложись здесь с Тамарой, Вано я заберу к себе.

- Я лучше пойду к себе в купе, - возразила я

Я решила к Даше с Романом не ходить, а отправиться доспать оставшуюся часть ночи на ее месте.

- Даже не думай об этом, - Тамара замахала на меня обеими руками, - Тебя пригласили в гости, ты не можешь отказаться.

Резо вышел. Тамара суетилась около меня, устраивая мне место. А я, не в силах более сопротивляться, плюхнулась головой на подушку и тут же отрубилась.

Проснулась я оттого, что поезд стоял. В купе никого не было. Наверное, все вышли на перрон погулять. Я встала, быстро собралась и выскочила из купе. Я боялась, что, если Тамара вернется раньше, чем я уйду, она снова меня никуда не отпустит. Вчера она здорово подставила меня со своим братцем. Кто знает, что им придет в голову сегодня.

В коридоре я увидела стоящую у открытого окна Дашу. Она курила. Мы обрадовались друг другу, будто соплеменники за границей. Крепко обнялись. Расчувствовавшись, я даже поцеловала Дашу. В этот момент я увидела Вано. Он странным взглядом посмотрел в нашу сторону. Я схватила Дашу за руку и потащила ее прочь из вагона

- Ты куда меня тащишь? – удивилась Даша, и тут же догадалась, - А-а, поняла, чтобы тебя Рома не заметил.

Мы остановились в тамбуре вагона.

- Ты куда делась вчера?! – с укоризной спросила Даша.

- Встретила тут знакомых. Они меня не отпустили, – ответила я.

- Ладно, врать, - не поверила Даша, - Эта легенда была для Ромы. Мне можешь ее не рассказывать.

- А я не вру. Видишь, я с рюкзаком иду. Как ты думаешь, откуда и куда?

Даша задумалась на пару секунд, потом встряхнула головой (наверное, слишком много думать вредно для кожи лица) и радостно сообщила:

- А я уже не еду в Тамбов. Рома меня устраивает в Москве в гостиницу… пока в гостиницу. Там видно будет. «Москва не сразу строилась», Аришка. Раскручу я этого Рому и тебя не забуду. Мы же подруги.

Даша курила душистую сигарету и щурила страстные темно-карие глаза в пейзаж грязного перрона . Ее пушистые густые ресницы вздрагивали, словно бабочкины крылышки, когда она на мгновение поднимала взгляд вверх, следя за струйкой дыма, пускаемой из небрежно скривленного угла губ.

- Ладно, Даш, пока ты Москву с Ромой строишь, можно я на твоем месте поеду?

- Конечно-конечно. Ты место помнишь? Я свои вещи оттуда уже забрала. Эх, Аришка! Мужчинами надо уметь правильно пользоваться. Они для того и созданы, чтобы работать для нас, женщин, - улыбнулась Даша, а я подумала, что, наверное, я в очередной раз упустила свой счастливый случай, отказавшись от Ромы.

Хотя… это с какой стороны посмотреть. Если с точки зрения выгоды, то Резо сказал, что может купить мне дом у моря. Пока Даша живет в гостинице, я уже могла бы жить в своем доме. Чего и кому мне доказывать? Возьму и использую удачный момент... Гядишь, вытащу из мужика все, что надо для счастья в жизни….

Только почему-то мне не хочется, чтобы обо мне говорили: Аришке-недоучке повезло, мужик богатый случайно попался.

Гл. 5. *Лесбиянка

- Она - точно лесбиянка. Я видел, как она целуется со своей негритянкой.

Вано был сильно обескуражен.

- Ну и что, я их тоже вчера видела, - невозмутимо подтвердила Тамара.

- А что, если она и к тебе начнет приставать? Что люди скажут? Лучше пусть она сегодня у дяди Резо переночует.

- Что за идея, вообще, ее приглашать на ночь. Пусть идет на свое место по билету. Сначала Вы с Тамарой меня заставляете вести с ней беседу всю ночь, потом устраиваете ее здесь на всю поездку, - рассердился Резо.

- Не придумывайте ваши мужские глупости, - фыркнула Тамара, - конечно, она останется сегодня с нами. Неужели мы ее прогоним, когда я уже пригласила. Думаю, что не нужно быть лесбиянкой, чтобы с моим дорогим братцем наедине, ничего не произошло.

Тамара опять подначивала его.

- Не понимаю, зачем тебе мои отношения с этой девочкой. Ей всего лишь восемнадцать, а мне сорок с хвостиком. Я не собираюсь иметь с ней никаких отношений. Забирай ее к себе в купе, если она тебе нужна. И прекрати вредничать.

- Нет, нельзя ее с тетей Тамарой, – настаивал Вано, - сам подумай, как на тетю может повлиять тесное общение с лесбиянкой. Раньше в Грузии не смели говорить о том, чтобы невеста отказала жениху, когда родители договорились, а теперь даже в деревне знают, что женщина может выйти замуж за женщину. Что будут говорить о незамужней тете, когда узнают, что она ночевала рядом с такой девушкой наедине? – настаивал Вано.

- Ты, почему сегодня такой сердитый? Вчера проболтал с Аришей почти до утра. Мне показалось, что у вас все наладилось. Почему сегодня не хочешь. О-о! А ты у меня случайно не заболел мужским бессилием? Это твоя стерва Регина наслала на тебя порчу. Ничего, я вернусь к бабке Сулико схожу. Она тебе здоровье быстро поправит, - Тамара сердито сверкнула на Резо взглядом.

- Только не вздумай пускать по деревне такие слухи. Еще не хватало выслушивать соболезнования от односельчан. Что тебе надо, чтобы ты перестала выдумывать глупости? Чтобы я переспал с девчонкой? Ладно, пусть остается у меня. Только я тогда пойду, схожу в ресторан, напьюсь до чертиков, чтобы ни о чем не думать.

Резо в сердцах хлопнул раздвижной дверью. Идя по громыхающим переходам в вагон-ресторан, он невольно вспоминал вчерашнюю встречу. Ариша здорово его развлекла. То, как азартно девочка поддержала пари, предложенное им ради смеха, позабавило его. Юношеский максимализм. Когда-то он сам был таким. Было бы интересно узнать, чего она достигнет за два года. Если бы не эти горящие любопытством глаза и румяные от постоянного нетерпения щеки, то он бы предположил, что она выйдет замуж, родит одного или двоих детей, превратится в толстую клушу и будет рассказывать на скамеечке у дома, как чуть было не вышла замуж за миллиардера. Но эта история - не про нее. Такую энергию, какую излучала эта малышка, удержать не возможно. Невозможно вразумить, заставить соблюдать дисциплину, испугаться... Вечный двигатель, работающий на оптимизме и желании…

В ресторане он встретил своего знакомого Бориса, который так же, как и он, активно занимался биржевыми операциями. Они познакомились, когда работали с одним и тем же инвестиционным брокером. После неудачной сделки, когда их брокер допустил ошибку, стоившей ему нескольких сотен тысяч долларов, он поменял брокерскую контору, и их с Борисом пути разошлись.

Они сели с Борисом за один столик, немного вспомнили былые операции.

- В Москву едешь? Говорят, ты удалился от дел. Я рад, что это слухи. Я тоже хотел построить себе виллу где-нибудь на Кипре и провести остаток лет в покое и уединении. Но вместо этого завел личного психотерапевта. Она умеет неплохо справляться с моими фобиями. А ты, так и не женился в третий раз?

- Пока думаю. А ты продолжаешь играть на котировках «голубых фишек»?

- Нет, что ты. Сейчас спекуляциями много не заработаешь, в цене поднялись акции развивающихся компаний.

Обсуждение индексов фондовых рынков и перспектив приобретенных недавно в свои инвестиционные портфели акций машиностроительных и металлургических компаний, заняли около двух часов. К ним присоединился знакомый Бориса, которого он представил Романом. Роман и Борис выпили. Резо поддержал компанию парой рюмок коньяка. Здоровье с возрастом пошатнулось, он уже не мог позволить себе выпивать алкоголь с перерывом всего несколько часов. А вчера он выпил немного молодого грузинского вина из его винного погреба, которое Тамара взяла с собой в подарок московским знакомым. С учетом того, что Тамара выпила немного, на их с Вано печени пришелся основной удар.

К Роману подошла мулатка, что-то шепнула ему, и они ушли вместе, простившись. Он вспомнил рассказ Вано о невероятно привлекательной секс-партнерши Ариши и усмехнулся про себя на наивность своих спутников. Конечно, Тамара и Вано ошибались. Ариша опять «развела» их. Хитрая девочка, может быть даже умная, пока не понятно, чего больше - ума или хитрости. Хотя, для женщины это одно и тоже…

Разговор с Борисом затянулся до темноты в окнах.

- Мы сможем завтра встретиться в Москве? – спросил Борис, - мне хотелось бы сделать тебе интересное предложение. Я помню твое чутье. Мне предложили участие в одном предприятии деньгами, конечно. Но я сомневаюсь. Я готов разделить с тобой свой интерес.

- Хорошо. Я устрою своих родственников в гостинице и подъеду в офис своей компании. Там в моем бывшем кабинете и встретимся. Надеюсь, он уже не прослушивается.

Они вместе рассмеялись.

После прощания с Борисом он вернулся в купе, закрыл за собой дверь, прилег, не раздеваясь. По стенам и потолку убегали и снова появлялись на том же месте светлые пятна, отбрасываемые узкими щелями закрытых штор.

Он услышал, шорох на соседней постели и вспомнил, что благодаря стараниям его младшей сестры, рядом лежит молодая симпатичная девушка, вероятно совсем раздетая. И, вероятно, ждет от него активных действий. Легкое дыхание очень близко волновало его. Слишком близко, чтобы оставлять его тело равнодушным. Он встал и долго смотрел на спокойное почти детское лицо, едва видимое во тьме. Чем-то свежим веяло от этой немного наивной, но очень упрямой девочки. Она пьет жизнь большими глотками, не задумываясь о том, что чаша сия может опустеть. Она не оставляет ни одного глотка на завтра. Скоро они расстанутся, и она унесет с собой свой загадочный оптимизм, без нее ему станет немного скучнее. Самую малость… Но, все равно. жаль, что он должен ее отпустить.

Гл. 6. Пробуждение

В Дашином купе почти все спали. В воздухе витал запах перегара. Был только один бодрствующий в этом царстве богатырского сна - тот самый прыщавый мальчишка, который вчера затаскивал Дашины чемоданы в нишу над дверью. На столе среди пустых бутылок и свертков с объедками копченой курицы, он кое-как приткнул ноутбук и увлечено лицезрел его экран. Я бросила свои вещи на Дашину полку и подсела к нему, заглядывая через плечо.

- Я сейчас в Интернете работаю, - пояснил парнишка, заметив мой интерес, и тут же представился - Меня Дима зовут.

- Ага. Статьи разные в Интернет читаете? Про меня там тоже писали в какой-то женской газете. Про Аришу Кондратьеву читали?

- Нет, я статьи только по специальности читаю, - виновато покачал головой Дима.

- А что ты там тогда делаешь?

Дима будто ждал этого вопроса. Он сразу же воодушевленно разразился целой лекцией.

- Понимаете, есть специальная торговая система, которая позволяет через Интернет покупать и продавать акции. Это очень удобно. Вы, например, хотите купить акции Газпром, выходите на сервер этой торговой системы и видите, по какой цене они в данный момент продаются. Если вам цена подходит, то даете поручение своему брокеру на покупку. Он тут же покупает на ваши деньги столько акций, сколько хотите. И все это в течение нескольких минут.

- А зачем мне нужны акции? – удивилась я.

Мне было совершенно не понятно, какой мне смысл покупать акции Газпрома. Тем более, делать это через Интернет и какого-то брокера. Я полагала, что акции – это то же самое, что и лотерея. Лет семь назад моя бабушка вложила свои доперестроечные сбережения в акции какого-то «крутого» на тот момент акционерного общества. Акции, то есть сами бумажки, остались. Они до сих пор хранятся в бабулиной старенькой сумочке вместе с чеками об оплате за электричество, квартиру, различными страховками и прочими бумагами, которые, как она считает, могут ей в жизни пригодиться. А самого общества давно уже нет.

- Как зачем? Ну, ладно, не хотите акции, можете купить, например, облигации. У каждой облигации есть своя доходность, то есть каждая из облигаций станет через некоторое время дороже.

Видя, что я совсем не понимаю то, что кажется ему очевидным, Дима начал разъяснение с азов. Его нисколько не смущала моя бестолковость. Напротив, похоже, ему импонировало предстать передо мной этаким просветителем, миссионером, несущим в необразованные массы свет учения.

- Облигация – это как срочный вклад в сбербанке. Купить ее, это как положить деньги на сберкнижку, а потом снять всю сумму вместе с процентами. Облигацию можно продать раньше срока и при этом тоже получить доход. Понятно? Только мне больше нравится играть на повышениях и понижениях курса акций. Здесь много интересных неожиданностей. Например, за день можно получить очень большой доход от только что приобретенных акций. Представляешь, утром покупаешь по 100 рублей за акцию, а вечером цена уже выросла до 150, все продаешь и – чистый навар 50%. А самое главное, реально ты в руках ничего не держишь…

Дима так увлекся, что перешел со мной на "ты", забыв о своем интеллигентном воспитании.

- Все происходит виртуально, даже деньги не всегда сразу же перечисляются, а только после закрытия торгов. А доход все равно есть. Здорово? Да?

Идея торговать без необходимости таскать с собой деньги, перевозить товар, и стараться потом его впихнуть привередливому покупателю, мне понравилась. У меня была в школе подруга, мама которой ездила в Китай за товаром и потом торговала им на рынке. Занятие не из самых приятных.

- Ты сейчас что купил?

- Я пока ничего не покупаю, я просто учусь. Доходность моего портфеля составила 3%, а я на учебном сервере только второй день.

- А можно я попробую?

Дима с готовностью подвинул мне компьютер и стал объяснять, что такое котировки, как и что нужно смотреть, чтобы принять правильное решение. На втором часу Дима сдался.

- Все, у меня кончились деньги на мобильнике. Больше мы не сможем выйти в Интернет. Ты в Москве где живешь? Давай встретимся, и я тебе подробно расскажу о том, как работать на финансовом рынке. У меня дома есть АДСЛ подключение...

Дима меня клеил, как будто, его часовой учебный марафон давал ему право на более близкие отношения. Я не успела ему ответить, как полагается в таких случаях отвечать приличной девочке, потому что в этот момент в дверях нашего купе появилась… Тамара

- Зачем ты ушла? – воскликнула с укоризной Тамара, - Ничего не сказала. Взяла и ушла. Я прошла три вагона, смотрела каждое купе, тебя искала. И вот нашла. Бери свои вещи, и пойдем обратно.

Я не знала, что ей ответить, кроме «нет-нет, это не удобно…». Но Тамара не собиралась долго меня уговаривать и быстро ушла. Не успела я удивиться такому неожиданному вторжению и еще более неожиданному отступлению Тамары, как она снова возникла передо мной.

- Я сказала проводнице, что забираю тебя к себе, чтобы она не беспокоилась. Где твой рюкзак?

Тамара взяла с полки мой рюкзак, с которым она видела меня вчера, и пошла по коридору, призывно оглядываясь. Проводница удивленно посмотрела на меня из дверей служебного купе.

- Вчера девушка с этого места уже забрала свои вещи, - сказала она и смерила меня подозрительным взглядом с ног до головы, - Другая…

Проводница была озадачена. Два дня подряд с одного и того же места уходят с вещами разные пассажиры.

- … кое-какие вещи остались, - я развела руками и изобразила на лице вежливую виноватость (Даша такая забывчивая)

- А вы где едете? – не унималась бдительная проводница.

В наш диалог вмешалась Тамара.

- Она едет со мной, третий вагон 11е место, - сказала она, открыла выходную дверь и нетерпеливо крикнула оттуда, - Ариша!

Я поспешно двинулась за Тамарой. Весь путь до своего купе Тамара выговаривала мне за мое бестактное поведение.

-Вано, неси из ресторана, что-нибудь мясное и горячее, будем Аринку угощать, - сказала Тамара, как только мы оказались в ее купе.

Сама она полезла под полку и, покопавшись в сумке, вытащила оттуда бутылку без этикетки.

- Ты пила когда-нибудь настоящий Саперави? Очень хорошее вино. Скоро в России забудут, что такое хорошее вино.

Радостная суета Тамары вокруг моего возвращения вернула мне немного хорошего настроения.

- Зачем ты уходила. Ты меня расстроила. Но, все равно, хорошо, что вернулась. Сейчас покушаем, попробуешь вино. Я расскажу тебе о Грузии? Там очень хорошо.

Вано принес шашлыки. Мы сидели втроем, ели мясо и пили вино, и компания наша становилась все теплее и теплее. Перед таким искренним радушием, какое излучали Тамара и Вано, не смог бы устоять даже агент 007. Тамара рассказывала о знакомых, о родственниках, о старшем брате, а также о бывшей его жене, которую она не любила. Мать Гоги, вторая жена Резо была не в ладах с его семьей, особенно с младшей сестрой Тамарой. Уверовавшая в своем превосходстве перед родственниками своего мужа, она допустила одну очень распространенную среди красивых женщин ошибку – предоставила Резо выбор «они или я». Конечно, выбор был не в ее пользу.

За окном стемнело, и Тамара отвела меня в соседнее купе. Она пообещала, что до Москвы я могу спокойно спать в нем и ничего не бояться.

- Здесь тебя никто не обидит, - пообещала она.

Ночью я проснулась оттого, что дверь лязгнула замком. Кто-то вошел, постоял надо мной. «Наверное, Тамара», - лениво подумала я и снова заснула.

Пробуждение было отвратительным. Открыв утром глаза, я обнаружила, что на соседней постели на белых простынях храпел одетый в спортивный костюм Резо. В купе от его дыхания застаивался крепкий запах алкоголя. Алкоголик что ли? Как это согласуется с его имиджем миллионера. Может быть, миллионерское звание придумали родственники Резо, чтобы, наконец, его женить. На ком же еще ему жениться, если не на такой деревенской недоучке, как наивная Ариша, которая не умеет хорошо устроить свою жизнь, потому что глупее поломойки.

Я по-воровски соскользнула вниз на ворсистый светлый ковер на полу. Нет, он определенно, миллионер. Он же не знал, что встретит меня, когда покупал билет в этот шикарный вагон, значит все остальное - правда. А что, если он не ожидал меня здесь утром встретить. Человек пришел, лег спать, и даже ни сном, ни духом про то, что я его здесь поджидаю. Что, если сейчас ненароком проснется и невесть что обо мне подумает. Не невесть что, а вполне определенное. Подумает, что я к нему специально подселилась, чтобы соблазнить. Насмехаться начнет, что, мол, прав он был, что не смогу я сама своим трудом на дом рядом с морем накопить.

На полу, на махровом коврике, я осторожно, боясь разбудить Резо неловким движением, оделась, вытащила из-под полки рюкзак, сгребла его в охапку и выползла в коридор. Дверь открывала очень осторожно, чтобы не загреметь. Напротив купе у окна стоял парень грузинской внешности. Он оглянулся и удивленно опустил на меня взгляд.

- Здрассьте, - сказала я ему и поднялась, отряхивая коленки.

Парень заглянул через меня в купе. По его встревоженному виду я поняла, что он здесь стоит для охраны бездвижного тела Резо, излучающего в окружающую среду мощные храпы. Убедившись, что охраняемый объект активно дышит, парень успокоился, но встал на моем пути, не пропуская дальше.

- Я в туалет, - сказала я.

Казалось, парень не понимает смысл моих слов. Может быть, он был настолько чистый грузин, что никогда не слышал русской речи?

- Я-в-ту-а-ле-т, - раздельно произнесла я и подкрепила свои слова энергичными жестами, исключающими не понимание сказанного.

Парень был непреклонен, как крепостная стена. В вагоне царила тишина, все спали. В этом мертвом царстве оказалась только одна, чуткая к посторонним звукам душа – Тамара. Она выглянула из двери соседнего купе и что-то сказала парню на грузинском. Тот посторонился. Потом она обратила лицо ко мне, и оно расплылось в широкой родственной улыбке. Не вежливой и гостеприимной, как вчера, а именно по-простому родственной. Кажется, она решила, что у нас с его Резо этой ночью все было хорошо, и она может записать меня в круг своих совсем близких людей.

Я прошла через туалетный тамбур, который запомнится мне вчерашними знаменательными событиями, вошла в громыхающий железными стыками переход и навсегда покинула этот судьбоносный вагон, чтобы окунуться жизнь обычных, таких же, как я, не совсем удачно устроивших свою судьбу, людей.

Жаль, конечно, мужика, думала я. Резо, вероятно, спился из-за измены жены, матери Гоги. Наверное, из-за этой его болезни, никто в его грузинской деревне не хочет идти за него замуж, поэтому его сердобольный сын и поехал в Россию искать ему жену. Где, если не в России, можно найти терпеливую и заботливую жену, способную поддержать и вернуть отчаявшегося к жизни. Да, мы, русские женщины - такие.

Гл. 7. Москва транзитная

Аркаша обрадовался моему звонку, это было слышно по голосу.

- Аришка, это ты? Вот так сюрприз. Сто лет тебя не видел. Ужасно соскучился. Как твои дела? Как там Сочи? Море, чайки…, хотелось бы мне сейчас оказаться рядом с тобой.

- А я сейчас и так рядом с тобой. Я к тебе в Москву приехала, а ты не встречаешь.

- Приехала? - голос у Аркаши стал удивленным - он такого от меня не ожидал, - Ты? В Москве? Почему ты не позвонила, что приедешь?

- Ты чо? Не рад, что ли? Ты, вообще, собираешься меня встречать или будешь дальше ругаться?

Трубка в моей руке виновато вздохнула и сказала Аркашиным голосом:

- Рад, конечно. Только сейчас не могу отлучиться. Я сейчас в академии на занятиях. Как раз лекция закончилась, и тут ты звонишь. Сегодня день тяжелый, много предметов, потом стрельбище….

Аркаша сетовал, выражая свое искреннее огорчение, а я даже не удивилась, что у нас с ним опять все невпопад. Только подумала, интересно, у него так со всеми девушками или только со мной? Потом его голос стал бодрее:

- Но я сбегу пораньше. Давай встретимся часов в пять вечера около бауманского метро. Я там недалеко квартиру снимаю. Буду ждать нашей встречи с нетерпением. Ни о чем больше думать не могу…

Никто не умел так выражаться. Ни один мой парень, и даже Светкины не умели. Они бубнили себе под нос что-то о фигуре и сразу лезли обниматься, словно пара лаковых слов, сказанные о теле своей девушки, давала им неограниченные права на него. Я даже не сообразила обидеться на Аркашу за то, что не собирался приезжать за мной на вокзал.

Я спустилась в метро, так как это было единственное место в Москве, где я не боялась заблудиться, и прокаталась там весь день, а к пяти часам уже стояла у выхода со станции Бауманская. В толпе входящих - выходящих пассажиров я сразу же узнала Аркашину основательную фигуру. Даже, если бы он за время нашей разлуки потолстел или похудел, или отрастил бороду, я бы все равно догадалась, что это он по тому, как он энергично озирался. Я подошла к нему сзади и, поднявшись на цыпочки, закрыла глаза ладонями.

- Аришка! Я так рад, что ты приехала. Просто безумно.

Аркаша обернулся и неловко обхватил меня за плечи. Я сразу же простила ему его постоянную занятость, из-за которой у нас так и не сложились отношения.

- Ой, Аришка! Какие у тебя холодные руки! Ты же совсем замерзла. Зайдем в кафе, перекусим, а то я голодный, как волк, - предложил он, взяв мои ладони в свои, широкие и теплые.

Мы стояли посреди тротуара, мешая прохожим. Но никто не попросил нас посторониться. Все обходили нас, будто мы были естественным препятствием на их пути, как столб или рекламная тумба.

- Почему ты мне не позвонила, что приедешь? Я бы встречу организовал.

- А почему ты сам мне никогда не звонишь?

- Не сердись. Так много работы, вздохнуть некогда. Постоянные поездки, то в один конец страны, то в другой… Приказы, понимаешь ли, не обсуждаются. Тебе повезло, что ты меня застала в Москве. Приехала бы двумя днями позже или раньше, могла бы не застать.

- На самом деле, Аркаш, я в Москву по пути заехала, транзитом, - не удержалась я от мстительной колкости в ответ на его укор, - Я домой еду, паспорт получать. Помнишь, ты мне обещал его сделать и не сделал. Вот теперь надо ехать за ним самой.

- Ничего не получилось с паспортом. Извини. И за экскурсию в Бочаров ручей прости. Тоже не получилось. Мой сменщик отравился, и меня поставили на ночное дежурство. Очень неожиданно. Я даже предупредить тебя не успел. Но я же тебя знаю. Тебя ничем не удивишь и не собьешь с толку. Ты здорово выкрутилась. Тебе бы в органах служить.

- Нет уж. Лучше вы – к нам на гражданку, - ответила я, весьма польщенная похвалой профессионала.

Вдруг Аркашу совсем пробрало раскаяние.

- Я столько раз тебя подвел. Я просто осел. Как ты меня терпишь до сих пор. Я тебя пойму, если ты не захочешь больше со мной разговаривать. Ну, где мои мозги? - свои слова Аркаша подтвердил шлепком ладони по лбу.

- Я должен что-то для тебя сделать. Может быть, тебе надо помочь с билетами?

- Аркаш, ты же знаешь, - укоризненно сказала я, - Мне не билет нужен, а шапка-невидимка со сроком годности до самого дома. При чем в кредит на неопределенный срок.

- Вот, балда неисправимая! – опять шлепнул себя по лбу Аркаша, - Для билета же паспорт нужен.

- Ага. И много-много денег. Ладно, не парься. Я уже все придумала. Пойду в какую-нибудь транспортную компанию, узнаю, какая машина едет в Красноярский край или Новосибирск, залезу в кузов и все – я уже в пути. Шучу. В кузове - холодно. Я просто договорюсь с шоферами, и меня спрячут под дерюжку в кабине. Там, хоть и грязно, но зато тепло.

- Нет, – решительно перебил меня Аркаша, - Я не могу тебя отправить из Москвы одну без документов и денег. Это будет уже полное свинство с моей стороны. Я что-нибудь придумаю.

Мы сидели в кафе, Аркаша, между потреблением пельменей и рассказами о своих занятиях в академии МВД пытался куда-то звонить по мобильнику. Наконец, ему удалось связаться с неким Сергеем. По отдельным фразам я поняла, что этот Сергей - вариант доставки меня до Новосибирска. Но по лицу Аркаши было видно, что он не очень этим вариантом доволен.

Закончив разговор, Аркаша объяснил:

- Через Новосибирск (не скажу, куда) идет автоколонна военной техники. Командует ей мой однокурсник. Может довезти тебя прямо до дома. Только отбытие завтра утром. И с этим ничего сделать нельзя. Приказ подписан. Получается, если ты поедешь с этой колонной, у нас с тобой времени осталось – несколько часов, - сказал Аркаша, грустно покусывая верхнюю губу.

-. . И я не знаю, когда будет следующая оказия в этом направлении. Военные о своих маршрутах, сама понимаешь, заранее не сообщают. Даже те, кто отъезжает, узнают об этом за сутки до отбытия.

- А что, если что-то сломается в машине? Тогда автоколонна твоего однокурсника задержится, а у нас с тобой время появится, - намекнула я многозначительно.

Этим мужчинам всегда надо подсказывать простые выходы из тупиковых ситуаций. Чего проще, вынуть из мотора какую-нибудь запчасть, а когда понадобится снова вставить. И переживать не надо.

- Ты это о чем? А-а-а-а… Понятно… Нет, это не возможно. За такое можно схлопотать по всей строгости, - покачал головой Аркаша, - Сергей не станет делать этого даже ради меня.

Да. При таком подходе к решению проблемы можно даже не пытаться ее решать. «Приказ подписан», «схлопотать по всей строгости» - полная безысходность. Дисциплинированность Аркаши подействовала на меня угнетающе. Но в то же время мне было приятно, что впервые за полгода я могла не думать о завтрашнем дне, потому что все решительное, что предстояло предпринять, за меня уже организовали.

- Ну, тогда я поеду завтра. Я не хочу долго ждать. Вернее не могу. Мне срочно нужно сделать паспорт, а то без него у меня одни проблемы получаются, - сказала я решительно, - Поехали к твоему однокурснику, а то опоздаем.

- А может, задержишься? На недельку-другую. Может быть, другую оказию найдем? – Аркаша посмотрел на меня такими жалостливыми глазами, что я заколебалась в своей решимости уехать немедленно.

- Может быть – это не для меня, Аркаш. А вдруг тебя опять куда-нибудь пошлют, и останусь я в Москве одна. Я слышала, у вас тут не самые кайфовые края для бомжей. В переходе не очень удобно ночевать. Холодно.

- Зачем в переходе. Я тебе ключи дам от своей квартиры, - обиделся Аркаша.

- Не боишься, что я тебе всех невест московских распугаю. Они тебе домой позвонят, чтобы интимное свидание назначить, а тут я им женским голосом отвечаю?

- У меня нет московских невест, - совсем оскорбился Аркаша, - А если бы и были, то я тебя все равно в переходе не оставил бы. Не знал, что ты так обо мне думаешь.

- Не дуйся. Я ж просто так сказала. Спасибо тебе за приглашение, конечно. Но я поеду. У меня бабушка в Новосибирске думает, что я в Тамбове лето провела с одним кексом. Если этот кекс без меня из своего Тамбова приедет, и бабуля об этом узнает, она же с ума сойдет, она все ваше МВД на уши поднимет. Мне надо срочно ехать.

- Ладно. Только сначала забежим ко мне домой, - сказал Аркаша, - Мне кое-что надо сделать. Чаем за одно тебя напою.

Когда Аркаша привел меня к себе домой, была уже поздняя ночь. Я не сомневалась в том, что его гостеприимство так же, как и прежде, закончится дружеским прощальным чаепитием. Но, вероятно, Аркашу давно не поили компотом с бромом. Потому что он проявил активность, к которой я не была готова. Он был неискусен, как школьник, из чего я сделала вывод, что не только со мной, но и с другими женщинами у него напряг. А когда он спросил меня, понравилось ли мне, я поняла, что секс и любовь – это разные вещи. Я очень люблю Аркашу. Но секс с ним меня не волновал так, как мысли о желании, которое испытывал ко мне сексапильный Рома, или слова о вечной любви, которую обещал мне милый Гена, или жалость, которую я ощутила к алкоголику-миллионеру. Было уютно лежать на его широком бугристом плече. Моя рука покоилась на его брюшном прессе, а он улыбался, как кретин, словно сам был несказанно удивлен тому, что у него что-то получилось.

Рано утром Аркаша проводил меня к месту дислокации автоколонны. Меня посадили в кабину мощного тягача задолго до момента отбытия.

- Пока никого нет, быстренько попрощайтесь, - сказал нам Аркашин друг - Сергей, - Не надо, чтобы кто-то подумал, что Вы друг к другу отношение имеете. Я сказал, что генеральскую дочку везем. Так что, Ариша, если тебе в пути повезет нарваться на собеседника, лучше помалкивай и делай бестолковый вид.

- А если подумают, что я - дура?

- Самое то, как раз, будешь похожа на генеральскую дочку, - хохотнул Сергей и добавил, - Даже не думал, что у Аркадия такая симпатичная невеста.

Аркаша смутился. И я догадалась, что «невеста» – это легенда для поездки. Но, все равно, было приятно.

- И все-таки здорово, что ты приехала, - сказал Аркаша, обхватив меня в охапку, - Теперь моя очередь к тебе в гости. Будешь ждать?

- А ты знаешь куда ехать? Я ж тебе адреса не сказала.

- Ну, ты Аришка, меня удивляешь. Сама знаешь, с кем имеешь дело, а такие вещи предполагаешь. Да и Сергей, я рассчитываю, тебя прямо до дома довезет. И на руки твоим родителям сдаст. Вот такая у него установка.

- Сдам, только придется крюк небольшой сделать, - подтвердил Сергей.

- Вообще-то, если родителям на руки, то крюк надо делать очень большой, потому что мама моя живет в поселке Советская речка, а это в Красноярском крае прямо на самом его северном краю. Мне туда надо, но, смерть как, не хочется. Там комары слоноподобные и мошкара людоедская. А сейчас там уже зима трескучая. Бр-р-р.

- А почему мама среди комаров и мошек живет, а не с тобой в Новосибирске?

- Типа, работа есть верная дом родной. Только я думаю, что она боится менять свою жизнь. Все бояться. А я - нет. Я ничего не боюсь, и поэтому буду жить прямо у самого Черного моря. Я даже с одним знакомым миллионером поспорила, что скоро дом там куплю. Вот так.

- Ты просто «пятый элемент», - улыбнулся Аркаша.

И в этой улыбке не было любопытства. К упоминанию знакомого миллионера он отнесся без интереса. Хотелось бы чуть больше внимание к моей личной жизни, ревности что ли. Без ревности мы женщины чувствуем себя невостребованными. За всю историю нашего с Аркашей знакомства он ни разу не поинтересовался, был ли у меня кто-то во время его отсутствия и, как я, вообще, к нему самому отношусь.

- Я в Красноярский край крюк делать не стану, - заявил Сергей, - Давай-ка, я тебя ссажу, где хочешь по трассе в Новосибирск, а оттуда ты сама поедешь, куда надо.

- Сергей!

Аркаша многозначительно взглянул на Сергея и сделал ему непонятный мне знак. Наверное, он что-то значил для Сергея, потому что тот сразу же согласился:

- Ладно-ладно. Довезу, как обещал. Скажешь потом куда конкретно. Прощайтесь уже. Скоро здесь толпа соберется.

Прощаясь со мной, Аркаша был очень ласков, как лучший друг, но не нежен, как любовник. Но я ему это простила. В конце концов, если он редко встречается с женщинами, то может не знать, что влюбленному мужчине полагается изображать на лице в момент трогательного прощания.

Гл. 8. *Улыбнулось счастье

- Наконец-то, мой Резо, тебе улыбнулось счастье. Такая девушка осталась с тобой в купе. Добровольно. Ее никто не уговаривал. Она полюбила тебя, не сомневайся. Расскажи, как она тебе понравилась?

Тамара проявила такой интерес к прошедшей ночи, что Резо засомневался, стоит ли разочаровывать ее. Она, кажется, не сомневалась в его мужских достоинствах и надеялась услышать подробности ночи, полной страстной любви. А он пролежал до рассвета, с трудом справляясь с желанием. А когда проснулся, то с облегчением обнаружил купе пустым. Если он признается, что провел ночь в одиночестве рядом с женщиной, то Тамара подумает, что он сильно оплошал и не перестанет пилить его и всячески подначивать по поводу его мужской силы до скончания его дней. И что еще недопустимее, по возвращении в Грузию пойдет к бабке Сулико, и тогда вся деревня будет обсуждать подробности его недуга. Его не спасет даже срочная женитьба.

- Все хорошо. Давай-ка лучше собери свои вещи. Через полчаса прибудем на вокзал.

Тамара ушла собирать чемоданы, но через двадцать минут опять пристала к нему с расспросами.

- Правда, ведь, хорошая девочка. Я понимаю эту смуглянку, которая ее не хотела отпускать.

Тамар ткнула его в бок и захихикала.

- Признайся, о чем вы с ней договорились?

- Мы решили подождать, пока Ариша станет повзрослее. У нее много личных планов на десять лет вперед. Пусть попробует себя в жизни, - терпеливо ответил он.

- Ты видел себя в зеркало, - разъярилась Тамара, - эти морщины, что превратили твой лоб в горную гряду с глубокими ущельями? Для Ариши десять лет – не срок. Через десять лет она станет еще привлекательнее, а во что превратишься ты? Сейчас же беги за ней и проси ее вернуться к тебе, назначь свадьбу. Если ты этого не сделаешь, я сама поеду в Новосибирск и стану умолять ее родственников простить тебя и разрешить опозоренной тобой Арише выйти за тебя замуж.

- Что ты говоришь, Тамара. Прекрати эти свои деревенские штучки. Я уже сказал, как будет. Если ты сделаешь хоть шаг без моего ведома, я сам лично сдам тебя в милицию и договорюсь, чтобы тебя выдворили из России без права возвращения!

Резо был взбешен упрямством сестры. Такой бестолковой клушей она стала в последние несколько лет. Ей уже - тридцать, но она до сих пор не замужем. Он подозревает причину. Сестра всю жизнь видела в нем эталон, которому должен был соответствовать ее будущий муж. Она приходила к нему за советом в выборе мужа, а, посоветовавшись и, получив от него «добро» по поводу очередного претендента, уходила и отказывала своему жениху. Вторую его жену она недолюбливала. Он думает, что эта нелюбовь и явилась главной причиной их с женой разрыва. Фактически, Тамара выставила мать Гоги из дома своим демонстративным неприятием ее поведения. Чем приглянулась ей Ариша, и почему Тамара так хотела соединить его узами брака с этим неоперившимся подростком, он не мог понять. А когда он не понимал, то предпочитал вести осторожную игру, вызывая противника на откровенность и, не открывая своих карт.

Они сидели в салоне такси. По пути к гостинице такси несколько раз останавливали и у них проверяли документы, просили открыть багажник. Таксист ворчал:

- Вот так каждый раз, когда у меня пассажиры кавказской национальности. Кого ищут? Разве нормальный террорист или рецидивист станет разъезжать по центральным улицам Москвы на такси. Недавно вез болгар, три часа добирался до Метрополя. Мне-то что, я по времени беру, а каково тем, кто от километража работает? Скорее бы всех этих экстремистов расстреляли, что ли. Нормальным людям из-за них никакого житья.

Оставив родственников в гостинице развлекаться, как им заблагорассудится, он выехал в офис компании. Его кабинет не занимали с момента его удаления от дел. Он открыл его личным ключом, подключил свой ноутбук к компьютерной сети и углубился в изучение маркетинговых и финансовых отчетов. К обеду позвонил Борис и пригласил его отобедать в Грузинский ресторан. Он с большим удовольствием отправился бы в китайский, но Борис хотел порадовать его. Такое отношение следовало ценить должным образом. Будь Борис у него в гостях, он бы пригласил лучших поваров, знакомых с русской кухней, чтобы уважить своего гостя.

Когда слова приветствия были сказаны, Борис перешел к делу.

- Мне предложили сделать вложения в автомобильные цеха, которые открывают на территории ленинградской области. Это неофициальные инвестиции. Акции предприятий на российской фондовой бирже будут проходить, как акции иностранных компаний, поэтому приобретения этих акций не выгодны. А вот частные инвестиции очень заманчивы.

- Ты же знаешь, Борис. Я не занимаюсь подпольными инвестициями. У меня официальные доходы. Я расходую средства строго согласно декларации о доходах. Ко мне ни в России, ни в Грузии нельзя придраться. Никаких неофициальных инвестиций.

- Я знал, что ты так ответишь, поэтому очень осторожно решил вложиться всего на десять миллионов. И это риск, понимаю. Но ожидаемые доходы, если верить заключениям моих экспертов превысят расходы в три раза. Заманчиво, согласись.

Да, прирост капитала просто фантастический. Это и настораживает. Он помнил, сколько сил и физических и душевных стоили ему 35% ежегодного чистого дохода Компании. Нет, рисковать он не станет. Он уже не в том возрасте, когда он обязан что-то доказывать окружающим, и не настолько беден, чтобы получать удовольствие от рискованной операции с малой вероятностью на успех.

Они выпили. Борис рассказал о поездке в Санкт-Петербург. Там Борис встретился с людьми, близкими к управленческому составу автомобильной корпорации. Эти люди, организовавшие в свое время неучтенное производство крупных партий Жигули на АвтоВАЗе, теперь искали соинвесторов в подобный проект на предприятиях японских и корейских автомобильных компаний, пытающихся выйти на российский рынок производителей автомобилей. Борис был очень убедительным. Подробности, проскользнувшие в его рассказе, были очень похожи на действительность. В свое время, занимаясь чисткой менеджерского состава в подотчетных его компании предприятиях, он сталкивался с подобными махинациями, тщательно изучил их, прежде чем научился с ними бороться. Благодаря разработанным им методам борьбы, его компания в тот период, когда он контролировал финансы, вышла на рекордную за десятилетие сумму прибыли.

Нет, он не станет вкладывать средства в это. Он не достаточно «голоден», чтобы не брезговать такими предложениями. Нет. Определенно - нет.

Несмотря на его отказ, они расставались друзьями. Кажется, Борис был не очень разочарован результатами переговоров. Он шутил над его грузинским отшельничеством и советовал переехать жить в Москву.

- В Грузии сейчас не совсем удобно делать бизнес. Я не могу себе представить, что такой энергичный человек, как Резо Ванишвили, чье имя гремело на российской фондовой площадке, с которым работали лучшие брокеры, вдруг решил похоронить себя в глубинке, вдали от дел. Всякие слухи ходят. Признайся - это женщина? Как пить дать, женщина.

Резо отмалчивался. Он знал, что нет на свете больших сплетников, чем мужчин, не заинтересованных личной выгодой в тайне. Отмолчись он или начни оправдываться, его поведение может быть равнозначно растолковано в пользу любого из распространяемых о нем слухов.

Когда он вернулся в офис, раздался телефонный звонок. Звонила его вторая жена Регина. Ее он сейчас никак не ожидал услышать. Он никого не предупредил о приезде. Откуда она узнала, что он в Москве? Регина говорила с раздраженным спокойствием.

- Где Гоги? - вместо приветствия спросила она.

- А где твой болгарский «рокфеллер»?

- Мы приехали в гости к маме. А теперь ответь, когда я увижу Гоги?

- Я тебе не препятствую навещать своего сына. Приезжай в Грузию, адрес ты знаешь, будь как дома.

- Ты прекрасно знаешь, что я никогда не поеду в дом, где балом правит эта мегера – твоя сестра. Она готова возненавидеть всех женщин только за то, что ты можешь кого-то из них полюбить больше, чем ее. Разве я не права?

- Кто тебе сказал, что я приехал?

- Отвечай. Я спросила тебя, когда увижу Гоги. Ты не имеешь право удерживать его вдали от меня. Это мой сын и не только по закону. Это я его выносила, я кормила его грудью и сидела с ним, пока он нуждался в материнской ласке.

- Ты не хотела его рожать. Когда ему было полтора года, ты занялась своей богемной жизнью и оставила его на воспитание наемной няни. Он и сейчас нуждается в материнской ласке, но у тебя опять есть причины отказывать ему в ней.

- А ты. Ты много дал ему? Ты не дал, а отнял у него лучшее время жизни. Думаешь, если ты ему купишь молодую маму, то он будет счастлив?

Регина говорила так, словно ей было известно о его планах жениться.

- Кто тебе сказал? – жестко спросил он.

- Так это правда? А я думала твоя мегера специально придумала эту версию, чтобы насолить мне. Так, как она? Наверное, деревенская дурнушка из провинциального городка, как ты любишь, и очень счастлива твоим предложением? Еще бы, повезло дурочке выйти замуж за миллионера на заре своей юности. Только учти, она тоже станет взрослой, и найдутся люди, которые раскроют ей глаза на ее положение, прежде чем ты настрогаешь с ней детишек без счета.

- Позвони, когда решишь приехать к Гоги в гости, - оборвал он ее истеричную тираду и положил трубку.

Набрал внутренний номер приемной и попросил больше ни с кем его не соединять. У «своих» был номер его мобильного телефона, а прочие могут оставить для него сообщение через секретаря. Вечером в его кабинет собрались люди, с которыми он строил и создавал свою империю. Беседа, приправляемая коньяком, затянулась за полночь. Под утро служебный мерседес отвез его в гостиницу. А еще через четыре часа его разбудил звонок гостиничного телефона.

- Московские новости, - раздался энергичный говор, привыкшего быстро проговаривать вопросы журналиста, - наши читатели хотели бы знать, вернулись ли вы в Москву окончательно и когда назначена ваша свадьба.

- Без комментариев, - он раздраженно бросил трубку и выдернул шнур телефона из розетки.

Пресса проснулась. Скорее всего, это Регина, не без помощи его неугомонной сестры, сообщила папарацци сенсационную информацию. Регина подставила его с большим удовольствием. Спокойное передвижение по России теперь было проблематичным. Но кроме трудностей передвижения и общения, возникли проблемы эмоционального плана. То, что он раньше считал его личным делом, которое касалось только узкого круга близких родственников, теперь выльется на страницы газет с непредсказуемыми подробностями.

В номер вошла Тамара.

- Внизу столько людей. Они все время задают вопросы, спрашивают о дне твоей свадьбе, - растерянно сказала она.

- Тамара, я в который раз жалею, что взял тебя с собой. От тебя одни неприятности.

- Ты так говоришь, будто это я во всем виновата.

- Не понимаю, как ты нашла Регину. Ну, это ладно. Но зачем ты ей рассказала о моей свадьбе? Хотела повредничать, позлить? Не будет никакой свадьбы. Я передумал, и ты сама виновата в этом.

Возмущению Тамары не было предела. Она простерла руки к потолку и воскликнула:

- Я виновата? Я у тебя всегда виновата. Она явилась ко мне, говорила всякие гадости обо мне и тебе. Если бы ты слышал, что она о тебе говорила. Оскорбляла тебя. Говорила, что ты украл у нее сына, чтобы не платить алименты. Что я могла ответить ей? Я сказала, что ты уже выбрал себе жену и скоро у тебя появится еще один наследник, поэтому алименты за ее сына сильно уменьшаться, так что ей незачем стараться отбирать Гоги. Между прочим, я не собиралась с ней вообще разговаривать. Я даже не знала, что она сейчас не в своей Болгарии. Спроси своего племянника, где он нашел эту стерву, твою бывшую. Это он ее привел в номер.

- А ты не могла удержаться? Пусть бы оскорбляла.

- Хорошо, что я ее не побила, - Тамара виновато скосила в его сторону взгляд.

- Да, это большая удача, - усмехнулся он, - ну что ж, раз заварила кашу, иди и давай свою пресс-конференцию, только не упоминая реальных имен. Они не успокоятся, пока мы не кинем им кость. Расскажи, что-нибудь про свою бывшую золовку. Придумай что-нибудь. Устрой скандал. Пусть информация, которую они хотят от тебя получить, потеряет для них всякий смысл и выглядит, как женские бредни, сказанные в запале спора. Надеюсь, Регине ты не называла имен и дат? Хорошо. Тогда мы можем представить все, как не подтвердившийся слух и забыть об этом, как о страшном сне.

- Ты зачем так говоришь, Резо. Будто Ариша не будет твоей женой. Ты меня нарочно сердишь, из-за того, что я проболталась? Неужели ты можешь поступить так с бедной опозоренной девочкой?

Резо поморщился. Он уже основательно утомился от этой ситуации. Спор с сестрой слишком затянулся и грозил завершиться ссорой.

- Ладно-ладно. Хватит уже. Ничего с твоей «бедной девочкой» не случится. Все будет замечательно. Вот увидишь. Только сделай, как я сказал, и Вано предупреди, чтобы язык держал за зубами.

Пора было завершать эту скандальную поездку в город своей боевой молодости. Лишний раз убедился, что ничего нужного для своего будущего он здесь не найдет. А работать на финансовых рынках России он может, как и раньше, через своих брокеров.

В самолете ему стало грустно, словно он что-то забыл. В иллюминаторе проплывали плоские ватные облака, он смотрел в просветы между ними на далекие, будто нарисованные, поля и дороги и почему–то вспоминал поезд, купе, блестящие испуганные глаза и ложку в руке с грязными ногтями в заусенцах, активно скребущую по тарелке с пирожным.

Гл. 9. Жаркие события в сибирской глубинке

Я смотрю на завесу дождя за окном. Мелкие струйки бьют в стекло. Голые ветки низкорослых берез, растущих во дворе маминого дома, неприветливо черны. Колючий ветер пробивается сквозь щели рам и дверей и заставляет меня зябко ежиться. Мне кажется, что здесь так было всегда и будет так еще миллионы миллионов лет. Осень вымела с деревьев листву, по утрам под ногами скрипит лед, сковывающий грязь и лужи в плотный панцирь.

Я еще не привыкла к холоду и старалась редко выходить на улицу, только по нужде. Шлепала огромными, на пять размеров больше моей ноги, кирзовыми сапогами к деревянному «удобству» посреди огорода. Ледяная грязная водица сочно выбрызгивалась из-под подошвы сквозь разломы разбитого тяжелыми подошвами льда. В детстве я очень любила разбивать лед на лужах. Мы бегали по поселки и колошматили ногами все встречающиеся на пути лужи и лужицы. Это казалось нам увлекательным занятием.

- Аринка!

Я досадливо оглянулась. Через двор, расставив руки, ко мне вразвалочку шел мужик в ботфортах. Меховая куртка его была расстегнута, а шапка сдвинута на затылок. Мужик, видимо, уже принял на грудь, потому что рожа у него была красная, а глаза немного косили.

-Вот так-так. А я ж не поверил по-первой. Вертаюсь с районного центру, а все только о тебе и говорят. Пойду, думаю, авось, встречу. И встретил. Што стоишь, как каменная, обними штоль. Сколько лет этак не виделись. Думал, не узнаю. А ты што смотришь, как на чужого, не узнала?

Я напряглась, пытаясь сопоставить видимый образ с воспоминаниями. В нетрезвом увальне смутно угадывался парнишка из далекого детства - Костик. С ним много времени назад, из любопытства, как это делают взрослые, я пережила знаменательный, но не самый приятный для девушки момент. Этот поступок был совершен мной, чтобы не выделяться в среде сверстниц, и почти полностью стерся из памяти, как несущественный. Костика я больше помнила по его проказам и скандалам.

Холод пробрался под широченную, истрепанную прежними хозяевами душегрейку. Я замерзала, и от этого мне хотелось в туалет еще больше.

- Ага, Кость, привет. Только я сейчас в туалет иду, - сказала я, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, - Ты подожди пока у дома, я сейчас вернусь.

- Да ничего, я здесь постою, - сказал Костик и встал по ту сторону деревянной двери.

Я видела его сквозь щель. Шесть лет городского воспитания придали моему характеру определенную степень утонченности. Присутствие мужчины в интимный момент моего единения с природой меня смущало. Но его, кажется, нисколько.

- Я ж теперь бригадир, слышала, небось? – донеслось до меня из-за двери.

Я неопределенно промычала в ответ.

- Мы с селькуповскими скооперировались. Слышь? Они писцов разводят, а мы из них мех делаем, - сказал Костик весело, - Нашу меховую артель все знают. У меня, слышь, кто работает? Лошкарь, Лазарь и Любка моя. А? Слышишь? А ты куда пойдешь работать? В школу? А и зачем такой крале работать! Слышь? Хо-хо-хо, - Костик загоготал, - Ты ж городская. Инчилигенция. Ты што всё молчишь, как немая? Рассказывай. Как жизнь. Последний раз когда виделись-то. Ого-го. Миллион лет назад. Думал, не узнаю. Ан узнал, по походке, верно. Ха-ха-ха. Што, думаю, за пугало по теть Нининому двору ковыляет. Не иначе, Аринка, пошла на прогулку.

- Не смешно. Миллион лет назад ты был бы бронтозавром. Кость, шел бы ты отсюда, - наконец, не выдержала я, - Как ты думаешь, чем я занята.

- Во …, - обиженно протянул Костя, приправив свою речь парой заковыристых народных выражений, - какая.… стала... нежная.

Я совсем замерзла, поэтому, выскочив из туалета, косолапо засеменила по земляному насту, шаркая огромными сапожищами. От холода я зябко скукожилась и не чаяла попасть скорее в тепло дома.

Сергей все-таки сделал крюк до маминого поселка и ссадил меня недалеко от дома. Таким образом, я попала в лютые зимние морозы практически не одетой. Теплую одежду мама собирала для меня по всему поселку, так как мои детские вещи, естественно оказались мне малы. Дома я постоянно куталась в шаль.

Костик шагал рядом, делая один шаг в два моих. Он немного замешкался перед домом, но потом нырнул вслед за мной, чуть пригнув голову под притолокой входной двери.

- Чой-то ты, мамку мою перестал бояться, - съязвила я, - Раньше –то стороной от дома ходил.

В былые времена мама Костика ко мне близко не подпускала. Чуть завидит нас рядом, хваталась за хворостину. Эта неприязнь объяснялась тем, что Костик был тогда парнем ой каким бедовым. Кто знает, как бы сложилась моя судьба, если бы мама не воспротивилась нашей с ним дружбе.

- Дык, я ж в гости по-соседски, поздравить, значит, с «возвращеньицем», - буркнул Костик, стукнув ботфортами о порог.

Слов «возвращение» больно ударило меня по ушам. Нетушки. Я не вернулась, а только заехала на время, выписать паспорт, про планы свои сказать и все такое.

- А нет ее, не боись, - сказала я, выпрыгнув из сапог, - Они с дядей Игорем сейчас в коптильню поехала, чтоб рыбу посмотреть, какую продать сейчас, какую схоронить до весны.

Дядя Игорь – муж соседки тети Фроси. Они вместе с мамой работали в небольшом кооперативе по переработке рыбы. Рыбу в кооператив свозили со всех окрестных сел и поселков местные рыбаки. В цехе кооператива рыбу коптили, вялили, солили в разных видах. С головой, без головы, в чешуе, без чешуи, печень, икру. Основной улов приходился на осеннее - летний период, зимой цех простаивал. Зато до осени он работал на пределе. Мама моя отвечала за производственный процесс и качество рыбы, а дядя Игорь, как главный в кооперативе начальник, занимался ее реализацией.

Костик продолжал топтаться у порога. В доме, откуда его в детстве не раз прогоняли со скандалом, он чувствовал себя неуютно.

- Ладно, не парься. Садись. Пожрать хочешь? Только ничо нет. Вчера гости все съели.

- Не, я не хочу. Меня Любка накормила. Я посижу вот тут на стуле. На тебя посмотрю.

- Сиди, стул бесплатный.

- Што? – не понял Костик

- Присаживайся, говорю, будь, как дома.

Костик с готовностью скинул ботфорты. От них в разные стороны отлетели ошметки грязи немного подтаявшей в тепле дома. Я с тоской подумала, что за ним придется убираться. Костик прошлепал босиком до стула, сел за стол, положив перед собой шапку.

- Любка– это кто? – решила поддержать беседу я.

Скинув душегрейку, я осталась поношенной вязанной кофте с чужого плеча. Уселась калачиком в плетеное кресло напротив Костика, уткнулась подбородком в коленки, пытаясь согреться.

- Любка? Она - ветеринар. Приехала к нам с инспекцией, да и осталась со мной. Втюрилась баба и все бросила ради меня. Бабе оно, што нужно?

- Што? – передразнила я его.

- Мужик справный чтоб был. Вы ж бабы, слышь, без мужика пропадете. – Костик озорно подмигнул мне, - А то тоже давай ко мне в артель. Со мной не пропадешь, я уж позабочусь.

- Ты, это самое, об этой своей Любке лучше позаботься, - возразила я, обиженная его тоном превосходства.

Костик, услышав обиду в моем голосе, понял ее по-своему.

- Ревнуешь что ль? – примирительно сказал он.

- С чего бы мне ревновать? –ответила я, - И не собиралась.

- Могла бы и поревновать. Поди ж, не чужие. После того, что меж нами было…

Костик многозначительно гоготнул. А я оскорбилась.

- Чего тут смешного, - рассердилась я, - Вот пожалуюсь маме, что ты со мной нечестно поступил, она может и хворостиной по старой памяти.

К красным пятнам, образованным на щеках Костика в результате возлияния, добавилось цвета.

- А што ж не честно-то. Сама ж уехала. А может, я посватался бы тогда?

Костик стал похож на большого взъерошенного воробья. А я все распалялась. Что-то в Костикином тоне и словах мне не нравилось, меня тянуло на скандал.

- Да иди ты. Нужен ты мне! Вот, если Любка твоя узнает, что ты тут несешь, не поздоровится тебе.

- Да што ты говоришь! Я - мужик не закольцованный, холостой. Сам решаю, что мне говорить и делать. А Любка пусть за себя решает. Я ей не обещал ешо ништо.

В сенцах что-то грохнуло и покатилось. В дом шли явно не свои, потому что свои знали, где что лежит и умели обходить препятствия. Вслед за грохотом раздался женский взвизг. В дверь протиснулась дородная девка головы на полторы выше меня ростом и в полтора раза шире меня, когда я в одежде. Лицо у нее было такое же красное, как у Костика. Она стрельнула в меня настороженным взглядом и обратилась к Костику.

- Костюнчик, заждалась тебя. Сказал, что за надобностью вышел. Я жду, жду, а тебя нет и нет. Хорошо, Галя сказала где ты, а то не нашла бы. Пошли домой, я уж баньку истопила.

Я поняла, что это и есть та самая Любка. Легка на помине.

- А что? Нельзя к подруге детства зайти после долгой разлуки? Не пойду я, не поговорил еще, - насупился Костик и уперся упрямым взглядом в свою шапку, которую мял в огрубелых руках, - Не видишь, обшаемся мы. Иди-ка ты одна, а я приду по-попозжее.

- Как это не пойдешь? – ахнула Любка, потом села рядом с Костиком, - Ладно. Я тоже посижу. Пообшаюсь. Шо, хозяйка. Гостей как встречаешь. Поднеси чарочку за здоровьице, угощенье поставь. Что стол-то пустой при живых гостях. Сама тощая, так и гостей уморить хочешь?

- Хочешь пожрать, подожди хозяйку, - вызывающе ответила я, - Мамка придет и будет тебе закуска, а Костику еще и добавка по старой памяти.

Костик поежился.

- Бабы! Будет вам. Раскудахтались. Успеете ищшо наругаться. Пошли Любка, в баньке меня попаришь. Устал я штой-то, - сказал он и пошел к двери.

Любка поддерживала Костика, пока тот напяливал непослушные ботфорты. Потом пара шумно вышла, громыхнув в сенцах.

Не успели они выйти из дома, во двор въехал УАЗик дяди Игоря. Мама вошла в дом и первым делом стала от меня допытываться, почему Люба с Костиком выходили из наших ворот.

- Заходили, хотели водки выпить, а я не дала. Обиделись и ушли, - коротко ответила я.

- Не ершись, - сказала мама, - Я ж спрашиваю, чтоб предотвратить неприятности. Костик то в свою пору большой озорник был. И я была против вашей с ним дружбы. Потому что лет тебе было мало, а слава о нем не хорошая складывалась. Боялась я за тебя, хотела уберечь от неприятностей. Потому и к бабке отправила. Сейчас, конечно, Костик – парень уважаемый. Но теперь у него есть жена.

Хотела я ей сказать, что не смогла она меня уберечь, если имела в виду интимные отношения, но не стала.

- Да не женатый он, сам сказал. Не расписывались они.

- Ты только не думай встрять промеж ими. Эта Любка за Коську ухватилась намертво. Она недавно Анфиску, ту что была в первых классах твоей подружкой, так отдубасила за то, что она сказала, что Костик на ней не женится, что Анфиска три дня из дома не выходила. Лечилась. Ты же видишь, какая баба. Не вздумай на свою голову с Костиком миловаться, старую дружбу вспоминать.

- Это мы посмотрим, кто кого убьет, - раздраженно парировала я, - Ты мне все время все запрещаешь. Не надо меня учить жить. Я уже не маленькая. Вот возьму и помилуюсь. А чо тут в глухомани еще делать-то. Скука сметная. Скорее бы паспорт дали, я на море поеду.

- Я тебе поеду, - вскипела мама, - Тебя интернат совсем испортил. Была упрямицей, а стала супротивницей. Я вот отцу позвоню, пусть тебя к себе в Сургут забирает и воспитывает дальше.

Назревал семейный скандал. Мама громко загремела кастрюлями, а я оделась и выскочила во двор. Идти было, в общем-то, некуда, только к кому-нибудь в гости. И я направилась к подруге детства, Тоське. Она в день моего приезда заходила, была очень подавлена и недолго сидела среди гостей. Уходя, звала к себе. Из сторонних разговоров я слышала, что в ее личной жизни произошли неприятности. Ее избранник Ванятка, которого она «пасла» с детских лет, вместе со всей семьей недавно уехал жить в Красноярск. Почему с ним не уехала Тоська, мне было не ясно и немного любопытно.

Тоська встретила меня в делах и заботах, она перебирала клюкву. Ее бабка кинулась меня угощать пельменями, но я наотрез отказалась и села помогать Тоське.

- Какие ж у тебя ручки худые, и щеки ввалились. А сама-то пожелтела вся. Доходяга. Вас в городе в этом детском доме, поди, ничем не кормили. Хотя бы шаньгу с картошкой съешь, - причитала бабка.

- Ба, то был не детский дом, а интернат, - поправила ее Тоська, - А что худая, так у них в городе, мода такая.

- И не желтая я, а загорелая, - добавила я.

- Интернат, тьфу ты как назвали, один черт, дети без пригляду. Чем могут накормить чужие люди? Какое дело чужим людям до здоровья несчастного ребенка. Как же так Нинка решилась, сдать сиротинку в приют…

- Ма, - укоризненно прикрикнула на бабку Тоськина мама, - Перестань. Опять ты лезешь не в свои дела. При ребенке хотя бы не болтай лишнего…

- А как вы тут? – неопределенно спросила я, чтобы перевести разговор в другое русло.

Тоську тут же прорвало. За полчаса сидения над клюквой, собранной ей на болотах Турухана, она успела пересказать мне все года ее жизни с момента моего отъезда в Новосибирск до моего нынешнего возвращения. Главная проблема ее жизни был отъезд Ванятки из поселка. Чуть она заговаривала о нем, ее глаза наливались тоской. И я понимала, что должна была как-то ее утешить.

- Да плюнь ты на него, чо, других мужиков что ль мало? – сказала я.

Тоська всхлипнула.

- Да. Ма-ало. У нас по поселку осталось нормальных мужиков Коська, да Лазарь с Машдуком. Машдук уже просватал себе из селькуповских, Лазарь страшный, как черт, а Коську вон образованная баба с району захомутала, приперлась с вещами и – все. А что нам местным девкам без образования делать? В город за счастьем податься? Мы ж по их городским меркам в невесты не проходим. Это ты у нас такая раскрасавица, а у нас не пожравши околеешь. Ванятка-то теперь на меня тоже не взглянет. Там в городе девок вон сколько и все при талии. Есть откуда выбирать. Они там такие раскрашенные с голыми пупками прохаживаются. А у нас попробуй пузо оголи, мошкора заест, а бабки распутницей обзовут – стыдно.

- А ты езжай к Ванятке своему с вещами, как Любка эта за Костиком. Не выгонит, значит, женится.

- А если выгонит?

- Значит, не женится.

- Ой, - Тоська сморкнулась в фартук, - легко ли мне потом с вещами в поселок будет вернуться. Засмеют ведь. Потом, навряд, кто возьмет замуж.

- Сама говорила, не за кого. Чего ж плачешься - замуж, замуж. Зачем тебе здоровой бабе забота лишняя – за пьяным мужем по поселку бегать, искать к какой еще одинокой бабе он завалился. А пока он развлекается, как дуреха, баню ему топить, да щи с кашей готовить. Лучше уж одной – хочу варю, хочу в потолок плюю. Вон Любка эта, ко мне домой за своим Костиком приперлась. Чуть волоком его обратно не потащила.

Глаза у Тоськи сразу высохли и заблестели интересом.

- А што? Коська к тебе приходил? И што?

- А, - махнула я испачканной в клюкве рукой, - болтал чушь всякую. А тут Любка его приперлась. Чой-то ты, говорит, вышел в сортир, а пропал на полдня, пошли домой. А он ей – иди говорит, без меня, я с Аринкой разговариваю. А она села меж нами, как монумент и не уходит. Так и уволокла его.

- Фу-ты, - удовлетворенно выдохнула Тоська и повеселела, - Так ее, эту районную прохиндейку. Нечего по поселкам бегать, чужих парней хомутать.

- Может, мне в город переехать? А? – сказала она после недолгого молчания, - А што мне здесь ждать? Найду себе мужика в городе. Мне ничего такого особенного не надо. Был бы работящий и домовитый…

- Тось. В городе все домовитые перевелись до Октябрьской революции. А тебе мужик сразу с квартирой нужен. На таких мужиков в городе очередь в родовой палате занимают. А если повезет, и ты найдешь подходящего, где сама-то будешь жить до этого момента и на что? С твоим образованием хорошую работу найти очень сложно. Везде дипломы и справки разные требуют. Я точно знаю.

- Чего это ты меня стращаешь. Сама вон не больно испугалась. Что ж не останешься здесь, раз там так плохо.

- Я же по другой причине. И не вообще в город, а конкретно на Черное море. Там в это время деревья зеленые, птички поют, - я мечтательно закатила глаза к деревянному грубо струганному потолку.

Потом спохватилась. Если бы не я, Тоскьке не пришла бы в голову идея искать счастье в городе. У Тоськи не было родственников ни в каком городе. Полдеревни родственников, но ни одного – в городе, даже в районном центре.

- Ты на меня не смотри, - убедительно закончила я, - Я же ненормальная, маму спроси. Меня бабуля в детстве к доктору водила лечить, но не помогло, как видишь.

- От чего не помогло?

- У меня мания. Знаешь. Это такая психическая болезнь, при которой, если чего-то очень сильно хочется, то делаешь в любом случае. Что бы окружающие ни делали и не говорили, все бесполезно. А ты ж не больная, ты ж нормальная. Это ты не сама по себе, а из-за Ваньки решила в город переехать. Не стоит он этого, если тебя с собой не позвал. Плюнь и разотри. Не надо тебе за мужиками никуда ехать.

- Так как же не ехать. Разве ж в деревне одна баба выдюжит? Ни крышу покрыть, ни огород вскопать. Как же без добытчика? Мне уж двадцать, а не одному мужику в поселке не глянулась, чтобы вместе жить предложил.

- Так это из-за Ванятки не предложил. Ты ж от него не отходила ни на шаг. Кто ж будет промеж вами встревать, если у тебя такая любовь была. Все ж видели, вот и не было других. А теперь-то другое дело. Ты – свободная, люби кого хочешь. Да любой в поселке должен быть счастлив, если ты его полюбишь.

В тоскливом Тоськином взгляде появилась надежда, а я продолжала ее «обрабатывать».

- И что у тебя за идея, замуж выйти. Вот я, например, ни за что не стану замуж выходить. Нет, не совсем, конечно, а сейчас. Рано мне еще. Столько всего надо попробовать, повидать. А за мужем разве разглядишь что. Тось, ты не представляешь, что со мной этим летом случилось…

Я хотела поделиться с Тоськой самыми яркими впечатлениями своего путешествия в Сочи и обратно, но Тоську была погружена в свои думы.

- Так значит, тебе Коська совсем не нужен? Тогда, может, ты его мне уступишь?

- При чем здесь я? Я к нему никакого отношения не имею. У него ж Любка есть.

- А ты его у Любки-то уведи и мне приведи.

- Как приведи?

- А мне почем знать. Это вы городские умные. Всякие вещи знаете, как мужиков к себе привораживать. Вот и приворожи. Он Любку прогонит. А ты потом тоже езжай себе, куда хочешь. А я уж его утешу.

- Тось, не умею я привораживать. У меня ничего не получится. А ты сама подойди к нему и скажи «я поняла, что люблю только тебя», вот тогда он и прогонит Любку.

Тоська посмотрела на меня, как на умалишенную и ничего не сказала, только покачала головой и вздохнула.

Тут в дом валилась Анфиска и с порога затараторила:

- Уф ты. Бежала. Запыхалась. У меня такие новости! А! И Аринка здесь? Вот это хорошо. Беги, дуреха, скорее домой. Сейчас, верно, к тебе Коська идет. Я Любке так и сказала, что кончились ее счастливые денечки, потому что Коськина первая любовь вернулася.

- Вот! – победно произнесла Тоська, - Я ж говорила, а ты - «не получится».

- Откуда ты такую глупость взяла, – ахнула я, - Ничего ж нет. Никакой любви.

- Если б не было, то и ничего не случилось бы. А значит, все было, раз Любка с Коськой разругалися. Я два часа простояла под их окном, замерзла кошмар как. Любка тебя костерила, и такая ты и сякая, и проститутка городская. А он слушал - слушал, да как схватился за вещи и неодетый вышел. А вот я сюда. А он то думаю, к тебе пошел.

Я ошалело смотрела на Анфиску и безумно жалела о тех часах смертельной скуки, которые недавно испытывала, глядя на плачущие осенним мокрым снегом стекла. В поселке всем до всего есть дело, и слухи здесь распространяются быстрее, чем сами события, их породившие.

- Не пойду никуда, - заупрямилась я.

- Аришенька, - Тоська сложила в мольбе испачканные руки, - Подруга ты мне или нет?

Из дальней комнаты выглянула Тоськина бабушка:

- Там што у вас за галдежь? Анфиска, пришла?

Анфиска уже открыла рот, чтобы поделиться последними новостями. Я спохватилась, что сейчас слухи о моих не существующих с Костиком отношениях, начнут распространяться подобно ветрянке. Сделала Анфиске страшное лицо, схватила свою одежду и потащила ее вон.

Я бежала домой, Анфиска семенила за мной следом и, тяжело дыша, продолжала вещать:

- Эта Любка – разбойница. У нее на лице написано – убивица. Я дяде Мише, участковому говорила, чтобы проверил ее по своей базе. Она в районе к колдунье ходила, привораживала Коську. А одевается как дома! В шелка, да бархат, как королевна. Образованная, дипломом своим похваляется, и работать, как все, в огороде не хочет….

Дома было темно, мамы не было.

- Я посижу у тебя. А? А то замерзла под окном у Коськи. Погреюсь, - сказала Анфиска, только мы вошли.

Не успела Анфиска закончить фразу, в сенцах громыхнуло и вслед за этим в дверях появилась растрепанная Любка собственной персоной. Она метнула уничижающий взгляд на Анфиску и сказала:

- А-а! И ты здесь? Иди-ка ты отсюда, змеюка, нам с Аринкой поговорить надо.

Ее решительный тон никак не вязался с раскрасневшимся от быстрой ходьбы и возбуждения, видимо от спора с Костиком, лицом.

- А не пойду, - заупрямилась Анфиска, вцепившись пальцами в косяк двери, - Я первая к Аринке пришла. Ты и уходи, а мы еще не наговорились.

- Да не говорить ты пришла, - зло возразила Любка и двинулась на нее, - Сплетни новые принесла. Так что иди отсель, пока не получила опять по физиономии.

Анфиска испуганно попятилась.

- Иди, говорю, пока худо не стало.

Любка сделал резкое движение в сторону Анфиски, и та тотчас выскочила вон. Любка скинула с головы шаль, расстегнула шубу, уселась на табурет. В распахнутые полы я увидела ярко красное платье. Слишком яркое, чтобы бать повседневным, будто Любка пришла ко мне с праздника, а не после скандала.

- Давай-ка поговорим по-соседски, как баба с бабой, - после недолгого молчания произнесла Любка.

- Давай, - согласилась я настороженно.

- Ты тут проездом, как я поняла.

- Ага.

- Вот и езжай себе. Не мути воду. Не было тебя, мы с Костюнчиком душа в душу жили. Ничего промеж нас не было. Уж не знаю, какая муха его укусила, только решил он, что мы скучно живем. Уж не знаю, с чего решил. Только догадываюсь, что здесь есть твое участие. Знаю, что был он у тебя первым. Только теперь он со мной. Люблю я его.

- А вдруг он за мной поедет, раз его муха укусила? Что тогда?

- Главное, чтобы ты уехала. Он сразу забудет о тебе. Не нужна ты ему на самом деле. Свалилась, как снег на голову, вот он и запутался. Да, не любит он тебя. Не думай. Скушно ему, вот и потянуло его развлечься. Езжай себе, не поедет он за тобой. А если не уедешь, я на многое могу решиться ради счастья своего.

В Любкином голосе мне почудилась угроза в мой адрес. И это меня разозлило.

- А почему это ты решила, что он меня не любит? А, может, это ты ему была нужна, чтоб со скуки здесь не сдохнуть, пока меня нет. Не тебе решать, кому кого любить и когда ехать. Может, я до весны останусь. А не нравится, уезжай сама. Я у себя дома, а вот ты где? Что будешь делать, если Костик тебя прогонит? Это ты для него вырядилась в красное? Что бы привлечь его обратно. Что? Помогло? Нет? Все равно сбежал? А может он сюда идет? А? Вот ты и прибежала, чтобы его опередить. Шибко бежала – то? Запыхалась вся. Гордость твоя где? Все время за ним будешь бегать? Не набегаешься. Не женился он на тебе до сих пор вот ты и бесишься…

Любка зарделась гневом. Ее лицо стало из красного потным и пунцовым. Она разразилась ругательствами и стала на меня надвигаться. В этот самый момент в дом ввалился Костик. Из-за его спины выглядывала Анфиска. Изгнанная Любкой, она, видимо, бросилась искать Костика и привела его мне на помощь. Костик слышал ругань Любки в ответ на мои поддевки, но не слышал мои слова. Поэтому очень рассердился на Любку. Он шагнул в ее сторону, взял за руку и резко дернул ее, оттолкнув от меня, так, что Любка едва удержалась на ногах.

- Пошли отсюда, - хмуро сказал он, - Хватит уже драки из-за меня устраивать. Стыдно перед соседями.

Та не посмела возразить. Костик у двери оглянулся и сказал мне:

- Ты, это самое. Не сердись. Она тебя не тронет. Не бойся.

- Ага. А я и не боялась. Это еще не известно, кто кого тронет. Это ты свою Любку пожалей. Если она еще сюда явится ругаться, я ей маминой сковородой голову расшибу. Может, она еще не знает, что меня лучше не трогать? Если не знает, ты ей объясни.

Костик странно взглянул на меня. Не понятно, что было в его взгляде, восхищение оттого, что я такая смелая, или недоумение, по поводу моего неинтеллигентного поведения.

- Ты ее на цепи держи, свою сучку, - вякнула Анфиска, но тут же осеклась под грозным Любкиным взглядом, который она метнула из полутьмы сеней.

- Костюнчик, ты разве не видишь, что они сговорились нас с тобой рассорить. Вместе с Анфиской. Говорю тебе…. Из зависти. Разве ты не видишь…

- Иди уж, воевода, - сказал Костик.

Громыхнула выходная дверь.

- А шо Любка-то говорила? – Анфиска умирала от любопытства, - Расскажи.

Я не успела ответить, потому что вбежала перепуганная мама.

- Ох, - сказала она облегченно, - Слава тебе господи, ты цела и невредима. Что тут случилось? Иду домой.: Коська с Любкой со двора выходят. Любка вся не в себе, воет, аки волчица. Я испугалась. Думала, жива ли ты еще, коли она в такой ярости.

- Да-да, теть Нин, Любка пришла Аринку бить за Коську. Как меня в тот раз. Хорошо, я за ним сбегала к Потапычу и привела. А то бы убила до смерти. Она же бешеная.

Мама накинулась на меня с упреками:

- Говорила тебе, не лезь в их дела. Милые бранятся только тешатся, а тебе достанется и от того и от другого.

- Да я – то здесь при чем, - возмутилась я, - Устроили здесь Дом-2, а я виновата. Я в ваши деревенские страсти не лезла. Любка его сама к нам домой притащилась.

До самого сна мама ворчала, что Костик как был бедовым, так и остался. И что меня опять надо спасать. А я думала, что нет худа без добра и, может быть, мама теперь смирится с моим югом и даст мне денег на дорогу до Черного моря.

Говорят, что «утро вечера мудренее». Это правда. На следующий день с утра мне стало немного страшно, что Любка действительно полезет драться, если подумает, что я собираюсь отбить у нее любовника. И тут еще мама все утро «масла в огонь подливала», рассказывала о том, как Любка Коську от других женщин бережет, даже на оленьи пастбища его одного не отпускает. Очень боится, что какой-нибудь гостеприимный пастух-эвенк предложит на ночь свою жену в качестве обогрева. Окончательно я струхнула только тогда, когда тетя Галя, заглянувшая к нам вместе с тетей Фросей по соседски, сказала, что видела, как Любка несла охотничье ружье

- Верно, чистить, - предположила тетя Галя

- Нешто Коська на охоту собрался? – спросила тетя Фрося.

Мама схватила тулуп и с возгласом «я ей покажу, как ружья чистить» выбежала из дома.

- Так Коська же умеет сам чистить? Што его учить. То ж охотник с малолетства, - удивленно сказала тетя Фрося.

- Пойду к Тоське схожу, - сказала я, оделась и вышла вслед за мамой.

Тетя Фрося тоже вышла вслед за мной, бормоча задумчиво:

- Что это все собрались на охоту. Пойду своему скажу, верно уж пора снаряжался…

Я увидела маму издалека. Она стояла на улице возле поселкового совета и разговаривала с Костиком. Я удивилась, что она была так спокойно сейчас, потому что из дома она выбегала в большом смятении. Завидев меня, она пошла ко мне навстречу, а Костик пошел в другую сторону.

- Ты чего? – спросила она.

- Помогать, - ответила я, - А вдруг она с тобой драться полезет.

- Не стану я с ней драться. Я увидела Костю и поговорила с ним, он обещал, что женится на ней. Она и успокоится.

- Ты чо, мам. Не надо ему жениться. Я ж Антонине обещала его отбить и ей оставить, когда уеду.

- Я тебе отобью, - погрозила мне пальцем мама, - Ты в своем уме такие обещания давать. Как можно такое над людьми испытывать? Вон многие жизни себя лишают из-за любви, а ты решила любовью поиграть и уехать. А как он за тобой попрется, а не с Антониной останется? А за ним Любка его кинется. Будешь от них обоих бегать по миру? Нет, ты все-таки определенно ненормальная. Это у тебя от папы. Такая же бедовая. Как получишь паспорт поедешь в Новосибирск к бабушке. Поживешь у нее.

- Ма, я у бабушки жить не буду. Я у нее в детстве жить не смогла, а сейчас тем более. У меня с ее мымрами-соседками психологическая несовместимость.

- У тебя со всеми несовместимость. Ты со мной неделю живешь, а я каждое утро встаю с головной болью и чувствую себя, будто меня трактором переехали. Не будешь им в суп соли насыпать, как в детстве делала, они будут к тебе хорошо относиться. Будет и совместимость. Я не за соседок. Я за бабушку боюсь. Ты ведь такое можешь придумать, что ее здоровье не выдержит. Но делать нечего, поезжай и ищи такую работу, где дают квартиры, раз не нравится жить в коммуналке.

- Мама, ты, наверное, последний раз слушали новости при советской власти, ты хотя бы в курсе, что теперь ничего просто так не дают, – рассердилась я.

- Если ты будешь хорошо работать, то все поймут, какой ты незаменимый работник и непременно выделят квартиру или хотя бы комнату. Я вот недавно слышала по радио…», - сказала мама и начала подробно перевирать предвыборную речь очередного народного депутата.

- Мам, давай я лучше поеду в Сочи. Найду там хорошую как раз такую работу. А вы с бабушкой потом ко мне переедете, - вкрадчиво сказала я, - Ты мне только денег на первое время дай.

- Доктор говорил, что с возрастом «это» у тебя пройдет, надо только пережить переходный период. Когда же он у тебя кончится? Когда ты начнешь серьезно к жизни относиться. Тебе скоро детей своих растить, а ты все в придуманном мире живешь… Мальчик, с которым ты ездила отдыхать, Алик его, кажется, зовут, сказал бабушке, что вы замечательно отдохнули в Калуге. Какие у вас с ним отношения? Подумай о том, что хорошие парни не часто встречаются. И чтобы я об этом сочи больше не слышала. Мне не говори и бабушку не пугай.

Значит, Алик, испугавшись, что придется перед бабушкой держать ответ за то, что я от него сбежала, рассказал ей, что провел со мной все лето. Неплохо для «сомнамбулы».

- Ну и ладно, - сказала я и отвернулась к окну, - Вон Любка сюда с ружьем идет!

- Где! – мама отдернула руку и вскочила, как ошпаренная, подбежала к окну.

- Шутка, - сказала я.

Мама хватила меня по спине полотенцем

- Плохие у тебя шутки, у меня сердце от страха чуть не остановилось. С тобой страшно вместе жить.

- Зато интересно, - ответила я.

Гл. 10. Шабаш по-турухански

Тоська с грохотом поставила в сенцах тяжелое ведро, обвязанное куском светлой бязи, и прошла в комнату, снимая на ходу теплую шаль. Вид у нее был воинственный. Она расстегнула полушубок и сказала:

- Здравствуй Ариша. Подруга моя. Ты мне подруга или уже нет? Или ты теперь чужая подруга. Любки вон той подруга, а не моя. Так ли с подругами поступают. Если уж так все поворачивается, то лучше бы ты и не приезжала. Кому же такие подруги нужны, которые все наоборот, назло делают.

- Ты чо Тось? – обомлела я от таких речей.

- А то. Нешто непонятно? Вместо того, чтобы меня замуж устроить, Любке этой помогла?

- А, поняла, - сказала я, - Так это не я. Это мама. Она как узнала, что Любка хочет в меня из охотничьего ружья стрелять, побежала к Костику и попросила его поскорее жениться на этой сумасшедшей. Я тут не при чем. Ты Тось, не переживай. Зачем тебе он нужен такой безвольный, пусть уж живет со своей чокнутой. А то, глядишь, Ванятка за тобой приедет, а ты уж замуж вышла. Чо делать то будешь?

Тоська растерялась. Такую версию развития событий она не учла. Мои убедительные доводы ее смутили и поколебали ее решимость бороться за право выйти замуж за Костика.

- Я иду к Варваре, - уже более миролюбиво сказала она, - Несу ей клюкву. Пойдем со мной, а то одной скушно. Поговорим по дороге.

Варвару я не знала. Она поселилась в поселке недавно, переехала из другого села, которое отменили, как населенный пункт, и потому перестали давать туда электричество и не стали проводить газ. Принимая гостей в честь моего возвращения, мама, когда водка в доме закончилась, сказала «схожу к Варваре», и вернулась с бутылками, которые были не только без акцизных марок, но и без этикеток вообще. Из чего я поняла, что Варвара – местная самогонщица и снабжает поселковых самодельным перваком.

- Я собрала клюкву для Варвары, - объясняла Тоська по дороге, - У нее знатные настойки. Полрайона к ней приезжают за настойками. На той неделе у нее кончилась клюквенная, она попросила для нее собрать.

- Ага, бизнес, - кивнула я понимающе.

- Да не, просто помогаю, - простодушно ответила Тоська, - У нас все по-простому. Бизнес – это у вас, у городских… а у нас откуда бизнес. Денег-то ни у кого нет. Кто чем договорится, тем и расплачивается

- Ты ей задаром помогаешь, а она, между прочим, на своей самогонке зарабатывает. Из чего, кстати она ее гонит. Из опилок, верно? Лес-то рядом.

Тоська удивленно на меня посмотрела.

- Нешто из дерева тоже можно? – удивленно спросила она.

- Не знаю, - вздохнула я.

Фраза из песни Высоцкого была Тоське не знакома, да и сами песни она, похоже, никогда не слышали.

- Она мне гадает на картах. Все верно сходится.

- А порчу она умеет насылать? Или дождь вызывать? Ведьмы должны это уметь.

- Она не ведьма. – обиделась Тоська.

Мы подошли к дальнему дому у самого леса. Тоська поднялась на крыльцо и открыла дверь.

- Раз гадалка, значит ведьма, - заключила я уверенно.

- Да ну тебя, - отмахнулась Тоська.

Навстречу нам из дальней комнаты вышла Варвара.

- Вы чего девочки пришли? Если погадать, то мне сейчас некогда.

- Вот тетя Варвара клюкву принесла, как ты просила, свеженькая, только вчера собрала, всю перебрала, чистенькая, - сказала Тоська и стукнула ведром о пол.

- Хорошо, хорошо. Оставь пока здесь. Я ей потом займусь. Сейчас некогда. А вам девочки домой пора. Темно уже.

Варвара выразительно махнула рукой на дверь. Я поняла, что нас выгоняют, и собралась уже выйти. Но Тоська замешкалась, оставшись на месте.

- Это моя подруга, Аринка, - сказала Тоська, показывая на меня рукой.

- Поняла уже. Мама ейная рассказывала. Как здоровье мамы? – Варвара расплылась в мимолетной вежливой улыбке и, не дожидаясь ответа, нетерпеливо сказала, - Все. Извиняйте девчонки, некогда мне вас даже угостить. Дела у меня. Вот управлюсь, тогда приходите в гости.

Варвара выглядела очень занятой. На столе в кухне, которая в большинстве местных домов, по-видимому, построенных одним плотником, служила по совместительству прихожей, были разбросаны какие-то вещи.

- А ты куда? Уезжаешь штоль? – полюбопытствовала Тоська.

- Тебе этого знать не обязательно, - ответила Варвара довольно не вежливо.

На обратной дороге Тоська терялась в догадках, куда это собиралась Варвара. Если в район, то могла бы просто сказать, что едет в район. Зачем надо из этого делать секрет и ее, Тоську, свою помощницу прогонять вон.

- Это она на шабаш собралась, - сказала я, - Вот тебе и секрет.

- Куда, куда?

- На Лысую гору, конечно. Куда ж еще. У нее метлы случайно нет? Не заметила?

- Какую гору? У нас в окрестностях отродясь гор не было. Овраги есть, а гор нет.

- У вас нет. В других местах есть. Ты ж видишь, сколько вещей она собрала. Значит, далеко лететь и, чтоб не замерзнуть пока летит.

- Как это лететь? На самолете што ль?

- Откуда у нее самолет? Ты видела у нее самолет? На метле, конечно. Все ведьмы на метле летают. Сегодня как раз полнолуние. В полнолуние все ведьмы садятся на свои метлы и летят на Лысую гору на шабаш. Там они веселятся по-ведьминому и обмениваются своим ведьминым опытом.

- Тьфу ты, - сказала Тоська, - Ты опять шутишь.

Тоська ткнула меня в спину так, что я не удержалась на ногах, поскользнулась и упала на мерзлый грунт, слегка припорошенный снегом за прошедшую ночь.

- Ты чего это на ногах не держишься. Совсем затощала в своем интернате, пальцем тебя не тронь, - виновато пробормотала Тоська.

Она легко подняла меня за воротник и поставила на ноги.

- Какие тут шутки. Вот увидишь, сегодня ночью она вылетит через трубу на метле. У нее ведь есть метла, правда? – не сдавалась я.

- Есть…, - ответила Тоська, но тут же спохватилась и сердито добавила, - Ну будет тебе болтать. Если ты такая умная, придумай, как меня замуж за хорошего мужика выдать. Я уж скоро старая стану, а меня никто замуж до сих пор не позвал.

В голосе моей деревенской подруги опять послышались тоскливые нотки. Это состояние души мне было хорошо знакомо: «ну почему я такая несчастная, почему меня никто не любит…».

- Чего ты на себя наговариваешь? Какая ж ты старая. Старше меня всего на два года. У тебя еще вся жизнь впереди. А что? Возьми и тоже собери вещички и дуй к своему Ванятке. На поезде, конечно, не на метле…

- Не, - упавшим голосом ответила Тоська, - Не поеду я. Нешто я совсем не гордая. Ежели ему не нужна, то и не поеду. Я счастливее без него стану. Так я решила. Только как счастливее стать, когда придется одной всю жизнь куковать, как баба Галя, у которой по молодости жениха медведь задрал. Так у нее задрал. А меня бросил.. у-у-у-у.

Настроение у Тоськи опять рухнуло вниз, и она тихо заскулила. Я вздохнула. Хотелось мне, чтобы у всех на земле было все хорошо и, чтобы подруги не мучили меня своими переживаниями. Потому что я от этих переживаний начинаю расстраиваться и придумывать, как помочь. Только я ж не волшебник, чтобы помочь так, чтобы самой или другим хуже не стало. Если бы я Костика для Тоськи у Любки увела, то страдала бы Любка. Тогда будь я подругой Любки, то пришлось бы мне уводить Костика у Тоськи, чтобы Любке отдать. А если Костик не хочет ни к той, ни к другой, что тогда мне сделать, будь я другом Костика? И к тому же, если я стану у одной отнимать, а другой отдавать, мне может здорово влететь от потерпевшей стороны. В общем, с какой стороны ни смотри, помогать подругам в личной жизни занятие очень опасное и не благодарное.

Ночью я уже почти спала, когда в окно над моим изголовьем кто-то тихо постучал. Я выглянула. Для этого мне пришлось вылезти из-под ватного одеяла и забраться с ногами на подушку. Зябко ежась, я припала к холодному стеклу. За окном маячил чей-то массивный силуэт. В поселке можно никого не бояться, здесь чужие не ходят. Но я все равно немного испугалась. Я подумала не о злоумышленниках, моя мысль почему-то метнулась в мир мистический. Не тени ли это безвинно замученных лагерных, чьи бараки лет пятьдесят назад располагались неподалеку. Но тень слегка качнулась и, попав в освещенное луной пространство, открыла свою тайну – то была Тоськина массивная фигура.

Теряясь в догадках, что такое случилось, что заставило Тосю среди ночи по морозу притащиться под мои окна, я нехотя встала с постели, набросила на плечи длинный тулуп, сунула ноги в огромные валенки, всегда стоявшие у входа. В полуоткрытую дверь ворвался ядреный морозный ветер и сразу же пробрался до моего голого тела под старой свалявшейся овчиной тулупа.

- Чего тебе, говори скорее, я замерзаю, - стуча зубами, зашипела я на Тоську.

- Мамка просила водки достать.

- У меня нет. Мама все споила гостям, когда отмечала мой приезд. А чо так срочно, праздник какой?

- Тетя Фрося сегодня пришла и сказала отцу, что все уж на охоту сбираются, ну они с дядей Игорем ружья достали и по этому делу выпили чуток, чтоб, значит сезон охоты открыть. Пришел дед Харитон, принес капканы и силки, опять выпили. Потом тетя Галя пришла. Ей налили и схватились, что водка вся кончилась. Отец с Харитоном стали собираться, а сами на ногах не стоят. Вот как пойдут, да завалятся где под забором, ночью не сразу найдешь. А к утру замерзнуть могут. Так Колька позапрошлой зимой чуть не замерз в сугробе пьяным. Хорошо днем дело было, вынули его, успели. А тут ночь на дворе. Лучше уж я сама схожу, так спокойнее будет.

- Ну, тогда иди, - нетерпеливо ответила я, - От меня какая помощь?

- А я боюсь одна идти. Ты ж такого наговорила про ведьмин шабаш. Страшно мне.

- Ага. Они, эти ведьмы, еще очень любят суп из девственниц. Запросто из тебя сварят суп.

- Какая ж я девственница? – сказала Тоська с облегчением.

- А она откуда знает, коли ты не сказала. Она-то, может быть, думает, что ты девственница, такая пухленькая, вкусненькая. Мня-мня.

- Прекрати, - взмолилась Тоська, - Меня сейчас вырвет. Ты зачем меня еще больше пугаешь? Ужас какой. Я теперь не только к Варваре, даже домой обратно боюсь идти.

- Пошутила я. Иди спокойно. Нет никакого шабаша. И вообще, сегодня еще не полная луна. Полная будет завтра. Так что, сегодня никто тебя есть не будет…. Ну, может быть, только посмотрят, меню составят, что из тебя завтра можно будет приготовить…

Тоська толкнула меня мощной дланью, так что я опять не удержала равновесие. Я свалилась в ведра и тазы сложенные в сенцах со времени осенних заготовок. Раздался жуткий грохот. В соседнем дворе залаяла собака. Ей вторила другая. Лай прокатился по всему поселку и затих у леса.

- У тебя рука, как у «каменного гостя», - сказала я с трудом выкарабкиваясь из кучи пустой посуды.

- Кто там? - крикнула мама из дальней комнаты.

- Тоська пришла, водку взаймы просит, - ответила я.

- Пусть к Варваре сходит, у нее всегда есть.

- Ладно, - сжалилась я над подругой, - Я тебя провожу только заходить не буду, постою у ворот. Если что, побегу, помощь кликну…

Я оделась, и мы почти без приключений дошли до Варвариного дома. Тоська по привычке толкнула дверь, но она не открылась, она постучала, но никто не ответил. Мы обошли дом вокруг, все окна были темными, значит дома – никого. На всякий случай, Тоська постучала в каждое окно, но никто не откликнулся.

- Куда ж она пошла? – удивленно сказал Тоська.

Мы топтались у ворот, не зная куда дальше идти. Расходиться по домам или искать пропавшую Варвару.

-Из поселка этим вечером никто не выезжал, - задумчиво сказа Тоська. У нас на трассу одна дорога и ведет она мимо моего дома. Сегодня вечером по этой дороге никто не ездил. Куда ж она подевалась.

Я хотела уже подколоть Тоську, что Варвара ее улетела в трубу на метле, потому ее никто и не видел, но промолчала, потому что мои шутки оказались для меня самой слишком обременительными. С утра от Тоськиой тяжелой руки на моем теле остался значительный синяк и до сих пор саднил тупой болью.

-Пошли домой, Тось, не искать же нам твою Варвару по поселку, неудобно будить ночью людей. Давай вернемся, Может, твой папка с гостями уже спит давно, а мы по морозу шастаем.

Тоська немного подумала, и мы уже повернулись идти обратно, как вдруг со стороны Варвариного дома звякнула щеколда. Мы обернулись. Дверь немного приоткрылась и из нее выскользнула фигура, по форме и походке мужская. Я было шагнула в сторону дома, чтобы окликнуть прохожего – спросить где Варвара, но тут Тоська дернула меня назад, в тень забора.

- Ты чего, - шепотом спросила я.

Мы с Тоськой присели за калиткой, чтобы человек нас не заметил. Когда человек прошел, поскрипывая по первому снежку и отошел достаточно далеко, чтобы нас не слышать, Тоська наконец, сказала:

- Ух, ты! Так то Костя. Вот ведь хитрая лиса, эта Варвара. С чужими мужиками… - Тоська завернула длиннющую тираду фольклорного содержания, перечислив участвующих в ней членов семьи Варвары и их частей тела..

- А я ей клюквочки принесла. На болоте цельный день собирала, промерзла вся. А она…. (последовала новая фольклорная фраза). А она из этой клюквочки настоечку делает, да этой настоечкой привораживает местных кобелей в свою постель. Ну, чисто колдунья. Как ты ее сразу раскусила. А я-то, дура….

- Чего ты на нее злишься, Тось? Пусть его Любка злится. А ты лучше попроси у Варвары такую же настойку для себя. Да пригласи кого надо в гости, да хоть того же Костика. Он придет, а ты ему раз – и в стакан налей. Так он к тебе будет бегать… - убедительно сказала я, потом немного подумала и закончила я уже менее уверенно, - Или к вам обеим сразу.

Тоська немного успокоилась.

- Как ты думаешь? А она на самом деле умеет такие приворотные зелья делать, как бабка Маланья.

Когда-то в стародавние времена, когда я еще даже не училась в школе, жила в поселке старая бабка Маланья. Мы, мелюзга, меж собой очень эту бабку боялись, так как считалась она колдуньей. И хотя никто не знал, что она такого плохого сделала, что ее все боялись, слава это передавалась из поколения в поколение. Потом приехал из Красноярска ее родственник и забрал одряхлевшую старушку. Дом запустовал и стал гнить и разрушаться, забор повалился, но ворота на двух крепких столбах остались стоять так же прямо, как в прежние времена. И до сих пор односельчане обходили двор бабки Маланьи стороной, словно ее колдовская сила осталась в этом месте и после ее отъезда.

- Не знаю, Тось. Я ж от скуки пошутила насчет ведьмы.

Тоська промолчала, потом сказала.

- Пойду все ж, постучу еще раз. Самогонку все равно надо взять. Если не принесу, отец сам пойдет. Нельзя его сюда пускать, раз такие дела открылись…

Тоська подошла к двери и требовательно застучала. Сначала кулаком. Потом повернулась к двери задом и стала бить пяткой. Дверь распахнулась, в проеме показалась перепуганное лицо Варвары.

- Тось, тебе чего? Беда какая?

- Да. Уж как час хожу около твоего дома, а ты спишь штоль? –сказала Тоська.

- Сплю, сплю? Говори, зачем пришла.

- Отец нынче охотничий сезон с дружками открывает. Не хватает им. Дай взаймы

- Чо ж не дать-то. Подожди, вынесу щас.

Голова пропала в темноте дома, через минуту Варвара вылезла на освещенное место крыльца с большой бутылью.

- Нынче всем на ночь глядя не спокоится. То один, то другой, - ворчала она, отдавая бутыль Тоське, - Потом посчитаемся. Я тебе еще за клюкву должна. Все, спокойной ночи.

Варвара быстро ушла в дом, негостеприимно заперев за собой дверь перед нашим носом.

- Даже в дом не пригласила, - пробормотала Тоська раздраженно.

- Так у нее может еще кто-то сидит, - предположила я, вспомнив рассказ Чехова «Вечера на хуторе близ Диканики», - Как у Солохи.

- Какая Салоха? У нас отродясь такой не было.

- Салоха не у нас, а на Диканике жила. У нее председатель ихнего Правления в мешке у печки сидел, а в это время поп пришел, она только с ним миловаться, а тут жених вернулся, рассовала она всех по мешкам и на метле в трубу вылетела вместе с чертом прогуляться… - стала я рассказывать материал, который мы изучали на уроках литературы в обязательном порядке.

- И чой-то она решила с ним миловаться? – спросила Тоська, задумчиво.

- С попом что ль? – не поняла я.

- С каким попом. Он же в районе живет. Нешто он сюда к Варваре ездит?

- Фу ты, да о ком же ты говоришь?

- О Косте, конечно.

- Чего тебе этот Костик дался. Он с тобой даже никакие отношения не имел? Это мне надо было бы переживать, а не тебе.

Мы шли по ночному тихому поселку, вздымая со смерзшейся поверхности дороги пушистый ковер первого снега, и тихо препирались, обсуждая события последних минут.

- А тебе чего переживать…. А-а-а, так ты с Коськой…. – Тоська ввернула фольклорный термин, обозначающий на литературном языке сексуальный контакт, - А што ж ты молчала! Так правду Анфиска говорила, что любовь была?

- Анфиска просто мелет языком. Слышала звон, да не знает, где он…

- Ой, тяжела наша доля, - вздохнула Тоська, - Всю любовь отдаешь, а тебе такое в благодарность.

- Ага, - поддакнула я, имея в виду Тоськину сложную жизненную ситуацию, связанную с Ваняткой, - Ты к нему со всем доверием, а он такую подлянку подстроил…

- Кобели они, - кивнула Тоська понимающе, - А мы бабы, все дуры..

Лишь к обеду следующего дня и только потому, что нужно было сходить в сельсовет лично, узнать по поводу паспорта, я решила выйти из дома. Поход оказался удачным, обратно я возвращалась с краснокожей книжицей. У меня было превосходное настроение. Давно такого не было. Я шла по поселку прогулочным шагом. На белесом небосклоне светило холодное солнце, снег блестел искрами, слепя глаза. Игривые порывы ветра то и дело сбивали меня с досок тротуара.

- Аринка! – услышала я знакомый голос и оглянулась.

Меня догонял Костик. Встреча не самая приятная, если учесть, что где-то недалеко в засаде могла сидеть его ревнивая подруга Люба. Кроме этого из головы не шла вчерашняя ночная встреча у дома Варвары. В общем, для задушевного общения с Костиком настроение было не самое подходящее.

- Вот. Хочу прощения у тебя просить, - сказал он, тяжело дыша, от быстрой ходьбы.

Лицо у него было помятым и усталым. И мне его стало жалко. Не повезло парню. Один не женатый в поселке кавалер, и сколько баб вокруг на него виды имеют. Как тут не запыхаться. Слово «прощение» настроило меня на миролюбивый лад.

- Ладно, - сказала я, - Ты тоже прости, что я твоей Любке гадостей наговорила, достала она меня. Я ж не железная, чтобы всякие оскорбления молча слушать. Вот и ляпнула глупости. Чуть не подрались. Вообще-то я ничего против нее не имею.

- Дык, и я ж о том. Ты уж извиняй, что я сразу ничего не понял. Мы ж мужики на чувства непонятливые. Не догадался я, что ты по мне сохнешь. Кабы знал раньше…

Сочувствие к Костику моментально улетучилось, и настроение испортилось до отвратительного..

- Эй! Ты чо, с ума спятил?! Или пьяный опять? - возмутилась я, - Какой «сохнешь»?Я вообще тебя еле вспомнила, как в первый раз увидела.

Круглое лицо у Костика вытянулось в огурцевидный овал. Он не ожидал от меня такой реакции.

- Прямо комедия какая-то. Дом-2 отдыхает. Эй, может быть, здесь в кустах съемочная группа прячется? А Любка твоя на главной роли? Как сериал то называется? «Баба с ружьем»? – не унималась я.

- Ты чего это распалилась? При чем здесь Любка? – пробормотал Костик.

-Тебе лучше знать. Твоя ж баба. Не баба, а атомная бомба в тротиловом эквиваленте собственного веса. Ты за ней лучше присматривай, а то она и до Варвары доберется. Разрушительные последствия трудно предугадать…

- Варвары? – не понял Костик.

- Можешь передо мной не прикидываться честненьким. Мне все до лампочки, я все равно завтра уезжаю. Только я видела, как ты от Варвары ночью выходил. Вернее, мы с Тоськой видели. Что? Не ожидал такого поворота? Дон Жуан прокололся?

Костик постоял немного в растерянности. Потом сказал «бабы – дуры» и пошел прочь. На этой сакраментальной фразе мы и простились с Костиком. Он не пришел меня провожать, когда дядя Игорь увозил меня на станцию, чтобы отбыть в славный город Новосибирск. Все были, даже Любка издали посмотреть пришла. Наверное, чтобы убедиться, что я действительно уезжаю. А Костик не пришел.

- Жди меня, - крикнула Тоська, когда машина тронулась, - Я скоро приеду.

Я подумала, что Тоська не сможет жить в городе. Хорошо, если после моего отъезда она успокоится и забудет о своей идее поехать в Новосибирск, чтобы найти там себе жениха.

Со мной в машине поехали мама и тетя Фрося. За рулем был дядя Игорь. Они обсуждали свои рыбные бизнес вопросы, будто мой отъезд для них был делом обычным и естественным.

На прощанье дядя Игорь спросил:

- Как же ты с Костиком договорилась? Он - к тебе, или ты еще вернешься?

- Я? – изумилась я такому странному вопросу, - Дядя Игорь. Ты что-то путаешь.

- Я не путаю. Мне твоя подруга Тося сказала, что Костик последний на селе кобель, потому что живет с другой, когда должен жить с тобой и, что ты переживаешь поэтому. Ну, я и сказал ему, чтобы пошел к тебе и поговорил по-хорошему. Он обещал и даже сказал, что ты красивая. Вот я и подумал, что у вас все уже сладилось.

- Дядя Игорь. Ну что ж это за поселок такой. Прямо какой-то бразильский сериал, а не поселок. Зачем ты влезал не в свое дело. Ладно, Тоська свихнулась на почве замужества, а ты то куда?

- Я что-то не так сделал? Ну, извиняй тогда. Хотел, как лучше. Вот ведь балда стоеросовая.

- А что тут понимать. Дяд Игорь. Костику все нравятся. Он и к Варваре ходит. И кому, скажи, такой мужик нужен?

- К Варваре? Ну что тут такого. Приболел мужик, - сказал дядя Игорь, - Так он уж почти вылечился.

- От чего вылечился?

- А ты разве не знала?

- Ну-ка признавайся, дядя Игорь от чего это Костик лечится. Уж не от венерической ли болезни. Тогда понятно, что Любка бесится.

- Чтоб ты не думала всякие гадости, я тебе раскрою тайну. Я то думал ты знаешь, коль о Варваре вспомнила. Ну да ладно, проболтаюсь. Приболел Костик. Жаловался, что не стоит его инструмент. Уж что Любаха не делала, все без толку. Вот Варвара взялась его лечить. Травами, да процедурами разными. А чтобы никто про то не прознал, Варвара его по ночам принимает. Даже окна завешивает плотнёхонько, чтобы кто не подсмотрел…

- А… - догадалась я, - Это потому его Любка так взбесилась, что подумала, будто Костик из-за меня к ней охладел и не хочет ее. А он просто не может, импотент. Вот так номер. А мы с Тоськой на Варвару подумали, что она у себя по ночам мужиков привечает. Мы к ней стучали, стучали и вдруг - Костик выходит. Крадется. Ну, что нам думать?

- Молодой еще жеребец. Стесняется. Боится, бабы засмеют, - усмехнулся дядя Игорь.

- Так ты Тоське скажи. А то она растрезвонит на весь поселок про Варвару с Костиком. Вот достанется ей за доброе дело.

- Ну, уж нет. Пусть он сам решает, кому и что рассказывать. Разберутся, как-нибудь сами промеж собой.

Гл. 11. Плохая компания

Среди осеннего запустения, под голыми ветвями вязов мои южные приключения казались мне призрачным видением. Я смотрела на редкие пожухлые, будто, скомканные чьей-то безжалостной рукой смертельно коричневые листики, трепыхающиеся на голых ветках деревьев, и с тоской вспоминала буйную зелень южных пальм. Южный загар, отслаивался с моей кожи неровными полосками. Я снимала катышки кожи со своих рук, и этот процесс навевал на меня тоску по ласковой теплой волне и аромату цветов во дворах старых домов. Здесь, в Новосибирске, октябрь уже напоминал о приближении зимы промозглыми колючими дождями.

…

В скворчащей сковородками и булькающей утренними кашами общей кухне бок о бок у плиты, вооруженные ложками каждая у своей кастрюли, стояли две соседки - сплетницы-подружки, активистки общественного движения за нравственную чистоту бабушкиной коммуналки - тетя Полина, полная громкоголосая женщина, и баба Настя, старушка холерического склада. Во времена моей нигилистической подростковости они в один голос прочили мне криминальное будущее, а я в ответ устраивала кулинарные партизанские вылазки, мешая соль с сахаром и муку с крахмалом и сажая в спичечные коробки тараканов.

Несмотря на мое появление, разговор подружек продолжился, из чего я сделала вывод, что сегодня с утра на повестке дня была не моя персона.

- Наташкиного нового видела? Странный он какой-то. Приходит под утро, весь день сидит тихо, как кролик, спит что ли? А вечером опять куда-то уходит.

- Может быть, он сторож какой-нибудь ночной или вахтер, приходит с работы, выспится и – опять на работу, - предположила тетя Полина, одна из немногих соседок, которую я знала лучше всех остальных, потому, что она работала в столовой моего интерната.

- Вахтер? Глупости какие! Где ты видела таких вахтеров? Ты видела, как он одевается? А какая Наташка стала ходить расфуфыренная? Бандит он, точно бандит. По ночам грабит, утром к Наташке приходит. Может быть, она краденное у себя в комнате хранит? В краденое и одевается. Пропала баба. Узнают в милиции, посадят. Надолго посадят, - осуждающе покачала головой баба Настя.

- Все мы бабы - дуры, - констатировала тетя Полина, - появился какой-никакой мужик на горизонте, мы тем и рады.

- Не говори за всех, - фыркнула баба Настя, - я бандита бы сразу за дверь, только он на порог ступил бы… Мне такой мужик ни за какие коврижки не надобен…

- Что-то очереди из мужиков к Вашему телу не видать, вот вы чужих и хаете, - не выдержала я, взяла с плиты засвистевший чайник и пошла.

Вслед себе услышала возмущенное квохтание оскорбленной бабы Насти и запоздалый вскрик ее подруги:

- Вот охайница какая. Вылитая бандитка. Я же говорила, и детдом ее не исправит.

В проеме кухонной двери я столкнулась с той самой Наташей, героиней сегодняшних сплетен. Хотелось бы мне в ее сорок лет выглядеть также. Мы кивнули друг другу.

Я уже подходила к нашей двери, когда услышала сзади топот. Наташа догоняла меня.

- Ариша, - окликнула она меня, запыхавшись, - Если ты сейчас не занята, зайди ко мне. У моего друга сегодня день рожденья. Посидим, тортик поедим, винца хряпнем…

Наверное, нужно было отказаться. Я мало ее знала. Я вообще предпочитала с бабушкиными соседками близко не знакомиться. Здоровалась – да, а разговоры по душам избегала. С тетей Наташей, я была незнакома настолько, что даже не узнавала ее, когда она была без домашнего халата. А ее друга я видела только со спины из окна, когда он утром от нее уходил. И если верить сплетням, которые я только что услышала, ничего хорошего от близкого знакомства с ними обоими мне не светит. В таких случаях надо уметь приятно отказать, но я не смогла, потому что в комнате моего возвращения ждала любопытная бабуля, на все вопросы которой у меня не было ни одного внятного ответа.

-Бабуля, я к соседке на день рождения, - сказала я, поставила чайник на стол и поскорее выскочила, услышав вслед бабушкино «куда же ты без подарка, перед людьми неудобно».

Посреди комнаты, в которую я вошла вслед за тетей Наташей, стоял стол, заставленный мясными и фруктовыми закусками и салатами. С противоположной стороны стола, из-за полупрозрачного стекла узкой длинной бутыли вина неизвестной мне марки, на меня смотрели два ничего не выражающих внимательных глаза. Я не знала, как выглядит рецидивист, но от этого взгляда мне стало не по себе, даже мурашки по рукам побежали и замерли на кончиках пальцев.

- Алан, - коротко кивнул человек.

«Чистый рецидивист, - подумала я, - даже имя взял из голливудских фильмов про итальянскую мафию». Сердце мое тоскливо сжалось. Что меня понесло в эти гости?

- Погода сегодня не очень, - буркнула я, не зная с чего начать и как побыстрее ретироваться.

- Спасибо, буду, - ответил Алан.

- Ну да, с днем этого, как его, рождения, - спохватилась я, - будьте здоровы и счастливы, извините, что без подарка. Не знала заранее…

- Иногда лучше заранее и не знать, - зловеще, как мне показалось, ответил Алан и остро глянул на меня из-под темных бровей.

В этот момент я пожалела, что вообще сегодня вышла из комнаты. Могла бы чайник чуть позже вскипятить или, наоборот, пораньше...

Алан налил и подвинул мне полный фужер вина, поднял свою стопку, наполненную прозрачной, жидкостью, Наташа суетливо выхватила со стола свой недопитый бокал, и мы чокнулись, вежливо улыбаясь друг другу. Вернее, по-настоящему, улыбалась только тетя Наташа. Я старательно скривила губы, силясь изобразить приветливую беззаботность. Лицо Алана оставалось безжизненным. Я залпом опрокинула в рот содержимое фужера, пытаясь заглушить в душе неприятное чувство. Вязковатая, наполненная солнечным ароматом жидкость ласково обволокла рот. Благородное тепло разлилось по моим жилам веселящим ручейком.

- Это хорошее вино, - сказал Алан.

Он смотрел на мое лицо и еле заметно улыбался. Теперь он мне не казался страшным, а, наоборот, очень даже симпатичным. Плохое вино меняет тех, кто пьет, а хорошее – тех, кто рядом с тем, кто пьет.

- В Холдем? – спросил Алан и вытащил из кармана колоду пластиковых карт. (Примечание автора: Техасский Холдем – это разновидность покера, в которой каждый игрок получает две карты рубашкой вверх и пять общих рубашкой вниз. Цель игры - собрать из семи карт комбинацию, которая окажется сильнее, чем у оппонента. Круг торговли проходит после сдачи первых двух карт на руки, после открытия первых трёх карт прикупа, после раздачи четвёртой карты и после раздачи пятой.)

С появлением на столе колоды карт он преобразился. Лицо его оживилось.

- Эт чо такое? – спросила я.

- Разновидность покера, - пояснила тетя Наташа и стала быстро освобождать на столе место.

Мои знания этой игры ограничивались сведениями, почерпнутыми в американских вестернах.

- Я не умею, - осторожно сказала я, опасаясь подвоха, - вы вдвоем, без меня поиграйте, а я посмотрю.

- Садись, - приказал Алан и повелительно указал на место за столом напротив себя.

- В эту игру меньше троих играть не интересно, - сказала тетя Наташа.

Тогда я поняла, почему соседка пригласила меня на день рождения своего друга. Я была спасительной третьей, чтобы незатейливо развлечь именинника. Я села. Что мне оставалось делать, раз я уже пришла?

- Если ты в первый раз слышишь о безлимитном Холдеме, придется на тебя потратить немного времени, чтобы кое-что объяснить, - сказал Алан и начал рассказывать мне основные правила игры.

Сначала я слушала его не внимательно, только по принуждению. Но Алан был требователен и постоянно переспрашивал, поняла ли я его. Количество терминов стало увеличиваться, и мне поневоле пришлось напрягаться, чтобы отделять одно слово от другого по значению. Мое уважение к покеру росло прямо пропорционально числу услышанных иностранных слов.

- Учиться лучше во время игры, - сказал Алан, - Хорошо бы играть на деньги, но Наташа сказала, что у тебя их нет.

Я торопливо кивнула. Даже если бы у меня были деньги, я бы не стала их так глупо расходовать. У меня есть другие идеи, как их потратить.

- Поэтому, чтобы был интерес правильно играть, будем ставки делать на… ну, хотя бы, на орехи.

Алан достал из вазочки три горсти фисташек и высыпал на столе перед каждым из нас.

- Это будут наши стэки. (Примечание автора: стэк – общее количество фишек у игрока за столом)

Алан перепутал карты, перемешал их и разбросал их каждому по две карты рубашкой вниз, оставшуюся пачку отложил в сторону.

…Сначала я путалась в названиях, и едва успевала ориентироваться в правилах. Дилер, баттон, блайнд, стилинг, рейз, ререйз. (Примечание автора: дилер – раздающий карты, батон – место, за которым сидит игрок, входящий в игру последним, блайнд – обязательная ставка, чтобы вступить в игру, рейз – подъем ставки по отношению к блайнду, ререйз – переувеличение ставки после рейза оппонента, стилинг – «кража блайнда», т.е. попытка выиграть блайнды, сделав большой рейз - без борьбы). Но, труднее всего для меня было разобраться, какие комбинации карт у каких выигрывают. Алан не пользовался своим техническим преимуществом и всегда предупреждал об опасности и даже давал переигрывать. Он был само благородство и все время сердился, когда я пыталась играть на «мусорных» картах.

- Что ты хотела собрать? Какую комбинацию? - кричал он сердито, когда я проигрывала, - Ты должна продумывать все варианты заранее. Ты должна просчитывать математическое ожидание от своей игры. Сколько ты хочешь выиграть? Умножь сумму банка или предполагаемого выигрыша на шанс выпадения нужных для выигрыша карт. Неужели это не понятно? Считай ауты.

- Я на деньги никогда играть не буду, - попыталась я оправдаться.

- Тогда какой же спортивный интерес в игре, если ты останешься в таких же условиях, что и проигравший – ни с чем?

Я не стала спорить - кто его знает, как поведет себя этот «криминал», если рассердится, что я ему возражаю. Конечно же, я не считала ауты и шансы ни до его выговора, ни после. Пока я напрягала голову, чтобы понять стрит мне выпал или нет, Алан уже начинал раздражаться. А если я еще шансы буду считать – делить и перемножать числители и знаменатели, то я даже с калькулятором одну игру буду играть полдня.

Потом я почему-то стала выигрывать. Кучка орехов неумолимо росла передо мной. Я несколько раз порывалась съесть немного, но получала от Алана шлепок по руке.

- Стэк до окончания игры нельзя обналичивать.

Тетя Наташа сжалилась надо мной и выдала мне орешки из вазочки, чтобы я могла есть. Если такой «левый» орешек падал в мою кучку, выделенную мне Аланом для игры, он строго говорил:

- Убери лишнюю фишку из своего стэка. Если хочешь сделать «ре-бай» (Примечание автора: покупка дополнительных фишек во время игры), предупреди всех заранее. И докупить фишку можно только по окончанию игры.

Потом Алан перестал подсказывать. Выиграв игру, он удовлетворенно двигал орешки из банка к себе, а, проиграв, отодвигал их от себя в мою сторону и удивленно вскидывал брови: «Новичкам везет…» или «Такого не может быть, чтобы нужная карта выпадала на ривере». (Примечание автора: пятая открываемая карта на столе)

- Просто мне в любви не везет, - ответила я однажды на его реплику.

Алан внимательно взглянул на меня и ничего не сказал, а тетя Наташа успокоила:

- Ты молодая, у тебя еще все впереди.

Стало темнеть.

- Мне пора, - сказал Алан, посмотрев на настенные часы над дверью, - игра закончена. Можешь есть свои орехи, только сначала верни долг Наташе – сколько брала взаймы.

Строгость, с какой Алан требовал исполнения правил игры, и честность, которую он ожидал от меня по отношению к фисташкам, никак не вязались с образом рецидивиста, сформированным общественным мнением нашего дома. Я засомневалась.

Алан сгреб карты, потом широким жестом эффектно разложил их веером по столу картинками вверх, внимательно пробежал глазами по получившейся зигзагообразной линии, проверил - все ли карты остались в колоде. Потом, приподняв крайнюю карту, легко одним движением перевернул сразу все карты рубашкой вверх, ловко сформовал их в ровную пачку и спрятал в карман.

- Научи, - восхищенно сказала я.

Алан снисходительно улыбнулся:

- Как-нибудь в другой раз.

Потом он оделся и, кивнув мне на прощанье, ушел. Я спросила тетю Наташу:

- А куда Алан по ночам уходит? Он, это самое, случайно не криминал?

Тетя Наташа засмеялась:

- Эти клуши говорят невесть что о тебе и обо мне. О ком им еще говорить, о себе – скука смертная. Мы с тобой у них – гвоздь программы. У нас хоть что-то в жизни происходит. Нет, Ариша, можешь Алана не бояться. Не криминал он. Игрок он, Ариша, он – игрок. Его работа – карты. Казино и клубы открываются вечером, а закрываются утром. Вот он и ходит туда зарабатывать.

Я хоть и успокоилась по поводу этого знакомства, но все равно не поняла. Какая же это работа, если фортуна в лице флэш-рояля (Примечание автора: самый старшая комбинация карт в покере – пять одномастных карт с десятки до туза) ничем ему не обязана и вполне может выпасть, как его соседу справа, так и соседу слева. Это - всего лишь случайность. И почему все другие предпочитают горбатиться с утра до ночи? В том, что есть работа, я склонна доверять мнению большинства.

Гл. 12. *Благодарность

Старая жительница деревни, бабушка Суламбар, та, которая знала его еще сопливым малышом и стегала иногда по-соседски хворостиной за детские проказы, обратился к нему с просьбой, помочь ее внуку, у которого сгорел дом. Он несколько дней думал, как поступить. Дом был застрахован, но страховки за старый дом, конечно же, будет недостаточно, чтобы построить на пепелище новый. Материалы и работы стали дорогими, а «всем миром» уже несколько десятков лет никто не строит даже в деревнях. С одной стороны, какое ему дело до внука соседки, который вполне мог рассчитывать на льготный кредит в сбербанке Грузии. С другой стороны он может дать денег и снискать себе народную любовь и славу. Благодарность не только греет душу и дает возможность возвыситься до благодетеля. Он верил в то, что доброе чувство и добрые мысли о нем создают вокруг него положительную ауру и помогают ему во всем, за что бы он ни взялся. Он мог бы дать денег просто так, но никто не стал бы думать о нем хуже, если бы он дал деньги в кредит под небольшой и очень выгодный процент раза в два ниже банковского. Это все равно с его стороны было бы благодеянием. Ведь все понимают, что ему придется изъять деньги из оборота и отдать в чужие руки, потеряв при этом какой-то доход. В такие минуты Тамара решала его сомнения очень просто, но она уже третий месяц была в Москве, где он оставил ее, разозлившись на ее болтливость. Советам женщины в финансовых вопросах житейского плана он доверял больше, чем собственным расчетам. Но он не хотел звонить Тамаре. Она непременно станет его снова шантажировать.

На горы медленно опускалась осень. Деревья еще были зелены и шумели листвой под серым небом почти так же, как в летнюю непогоду. Только ветер, срывающийся вниз в предгорье, приносил с собой не запахи буйного цветения трав, а свежесть ледников.

Он не любил осень, поэтому в это время года с особым рвением уходил с головой в дела, анализировал состояние финансовых рынков мира, покупал, продавал, вкладывал. Сидел целыми днями над ноутбуком, следя за операциями своих брокеров и изменением котировок фондовых, фьючерсных и финансовых рынков мира.

Гоги был предоставлен заботам тетушек и бабушек, и сам себе. Он пропадал целыми днями на улице, а когда прибегал, то чаще всего спрашивал, скоро ли наступит день отложенной свадьбы. Ему очень хотелось похвастаться перед дружками своей новой русской мамой. Ведь дружки в деревне и в школе только и говорили между собой, что мама его бросила из-за того, что его папа грузин, а он, тоже получается, наполовину грузин.

Тогда, когда свадьба с незнакомой русской девушкой сорвалась из-за ее глупой выходки, чтобы не травмировать сына, который после отъезда Регины стал очень нервным и вспыльчивым, он придумал дату. И эта дата медленно, но верно приближалась. Гоги поглядывая на календарь, веселел с каждым днем и постоянно находился в предпраздничном возбуждении.

- Шалва, позови бабушку Суламбар, - сказал он своему охраннику.

Его охрана состояла из 4-х человек. Он содержал их, в основном, не для охраны своего тела, а для обеспечения безопасности сына. Он немного опасался кинднепинга со стороны бандитов или его бывшей жены. Но один из охранников был почти всегда рядом с ним.

Шалва, охранник из местных жителей, тот самый парень, что ездил с ним в Москву, обрадовано выскочил из комнаты. Он был внучатым племянником Суламбар и понял, зачем ему понадобилась его бабушка.

Через пару минут запыхавшаяся старушка, согнутая временем, тихо постучала в дверь и вошла с заранее благодарственно сложенными перед грудью руками. Ее глаза блестели слезами умиления. Она уже знала, что решил он. Он не стал бы звать, чтобы отказать.

- Бабушка Сули, ты просила, чтобы я помог твоему внуку. Я решил, что дам ему взаймы. Иди и подумай, сможет ли Саба вернуть долг. Если у него есть возможность зарабатывать, то, позови его завтра сюда. Пусть придет утром в 8 часов. Об условиях я буду говорить только с ним.

Старушка от счастья готова была свалиться к его ногам, поэтому он предусмотрительно отошел подальше и сделал вид, что куда-то торопится.

- Да возблагодарит тебя небо, Резо, за твои благодеяния. Это такое счастье для всех нас, что ты стал богатым. Мы все думаем, как хорошо, что наш Резо очень богатый человек, да пусть небо добавит ему еще большие богатства за его доброту. Тогда мы все можем жить спокойно. Резо всегда поможет нам в трудную минуту.

- Иди-иди. Хватит меня воспевать и молиться, как на икону. Пусть благодарит твой внук. И тебя благодарит, потому, что ты за него просишь и за него отвечаешь.

Он был доволен собой. После его провального возвращения из Адлера без жены, он немного нервничал от сочувственных взглядов соседей. Даже работа, не могла компенсировать его свадебную поездку в Россию. Сегодня утром он ощутил себя увереннее.

Но к ночи опять все пошло наперкосяк - позвонила Тамара.

- Резо, только ты не ругайся. Честное слово, я ничего не говорила этим журналистам. Я не знаю, откуда они узнали. Я даже газету не читала. Я по-русски плохо читаю. Мне Вано прочитал по-русски. Ну, почему они так плохо к нам относятся. Мы же столько вместе жили, а теперь нас ругают и придумывают про нас всякие небылицы…

- Стоп, Тамара. Какие небылицы ты успела поведать зловредным русским журналистам про нас? И кого нас. Нас вообще или конкретно обо мне?

- Я не говорила никому и ничего о тебе, я же говорю. Я вместе с Вано с ними разговаривала. Он может подтвердить, что я ничего лишнего не сказала. Я просто рассказала, как мы все счастливы, что живем теперь в деревне. Правда, Вано?

Голос немного отдалился, Тамара отвернулась от микрофона телефонного аппарата, чтобы спросить Вано. Он услышал такой же далекий голос Вано:

- Я не буду ничего говорить, тетя Тамара, я же не слышал, о чем ты потом говорила с тем журналистом, что возил тебя по Москве на своем БМВ.

-Вано, это был настоящий грузин, а не русский. Он не стал бы говорить такие гадости про грузина. Как ты можешь так думать о своих соотечественниках в такое время…

- А какое время тетя? Время у нас у всех одно и у хохлов, и у грузин, и у русских. Ты тетя лучше подпись прочитай под статьей. Видела, какая фамилия?

- А какая фамилия?

- Самая, что ни на есть грузинская. Как твоего хорошего соотечественника звали? Не Сулакадзе, случайно?

Тамара надолго замолчала, видимо, переживая неожиданное предательство соплеменника.

- Тамара, я все слышал, - сказал он, чтобы предупредить возможные попытки Тамары оправдаться перед ним, - я звоню своему другу в Московских органах. Тебя сегодня же забирают под руки и вывозят из страны на самолете. И меня не волнует, что ты боишься лететь по воздуху. Чем раньше ты покинешь светское общество, тем меньше принесешь всем вреда своей болтливостью.

- Не говори так обо мне. Ты сейчас похож на нашего деда, мир праху его. Ты даже думать плохо о своей сестре не должен.

- Дядя Резо, - в трубке прорезался голос племянника, - они не возьмут ее и никуда не посадят. Потому что она уже в поезде, и мы едем в Новосибирск. Вернее, мы оба в этом поезде. Уже сутки едем. Так что скоро будем в Новосибирске.

- А что же ты…, - Резо нехорошо выругался, думая, что Тамара его уже не слышит, - что ж ты не сказал ничего, когда она тебя в поезд с собой тащила?

- А-а-ах! – далекий вскрик Тамары ненадолго смутил его, она все-таки услышала его русский мат и прекрасно поняла смысл сказанных слов.

- Да, дядя Резо. Я не виноват, честное слово.

- На каком поезде едешь?... Какой вагон?... Я буду встречать вас на вокзале в Новосибирске. Без меня никуда ее не отпускай. Ты мне отвечаешь за все последствия своей студенческой головой. Ты понял, что я имею в виду? Будешь оплачивать свое обучение сам. А стажировки в Англии в этом случае тебе не видать, как своих ушей.

- Понял, - голос Вано потух.

- В какой газете статья напечатана?

- Она есть на сайте «желтая пресса», фамилия автора…

-Я уже слышал фамилию. Какой заголовок?

Вано немного замялся.

- «Брак» грузинского миллионера».

Он подключил ноутбук и принялся за поиски злосчастной статьи в Интернет, введя название статьи в строку поисковой системы.

В статье его имя не упоминалось, но по описанию и подробностям его судьбы, человек, знакомый с ним мог легко догадаться, о ком шла речь. Корреспондент, написавший статью, с унизительной насмешливостью рассказывалось о том, как некий грузинский миллионер, давно сложивший с себя полномочия руководителя известнейшего в стране страхового общества, затеял фиктивную свадьбу с русской девочкой из глухой провинции с целью рождения ребенка. Вся эта история, якобы, была затеяна этим миллионером с целью сократить количество алиментов, причитающихся его бывшей жене на содержание их совместного сына. Сама статья была написана в духе сатирического журнала времен социализма «Крокодил», а то, что под статьей стояла грузинская фамилия, добавляла ей правдивости. В нем закипела ярость. Он был зол, как никогда. Зол на Тамару, на Регину, на себя, но больше всего на глупую девчонку, которая продолжала портить ему жизнь. За оставшиеся несколько часов ночи он спал очень мало. В голову лезли не самые веселые мысли. Он уже дважды решал, что отдаст Гоги Регине, и забудет эту тяжбу, как страшный сон, потом дважды, что женится в третий раз. Покой вернулся к нему с рассветом. Мысли повернулись в сторону самоанализа. Что-то не ладится, может быть потому, что он что-то не доделал или не предусмотрел. Но в любом случае, он никому ничего не должен доказывать. Сам с собой он как-нибудь разберется. Что до статей и козней врагов. Как говорится, собака лает, а караван идет.

В 8 часов утра явился Саба, внук Суламбар, молодой мужчина с открытым лицом. Он увидел глаза, полные надежды и признательности, и понял, что денег даст. При чем, вряд ли потом будет напоминать о том, что долг следует вернуть… В этот день в мир пришел еще один беззаветно преданный ему человек. Что до тех, кто жаждет сенсаций и распускает отвратительные сплетни о нем, то, как говорит народная мудрость: «если у тебя нет врагов, значит, ты ничего не стоишь…».

Он выдал чек Сабе и отправил его в тбилисский сбербанк вместе со своей охраной. Как Саба потом распределит деньги, его уже не волновало, он может построить дом или купить новый или купить квартиру в городе – это его право. Он свое обещание выполнил. Теперь дело чести Саба вернуть долг. А он вернёт, он был в этом уверен.

Ближе к обеду позвонил его финансовый консультант из Санкт-Петербурга, Эрик. Он сказал, что доход от его операций на фондовом рынке позволяет без ущерба изъять некоторую сумму из оборота и перераспределить в более перспективные направления. Он настоятельно рекомендовал избавиться от валютных вложений и обратить внимание на Приморье и Сибирь. По его мнению, там намечались положительные сдвиги. Если сейчас вложиться в промышленность и недвижимость Сибири и Дальнего Востока, то через пару лет можно будет неплохо заработать.

Можно выставить цены на покупку акций известных акционерных компаний на бирже. Но это не правильный путь. Это поднимет интерес к ним на рынке, и даст возможность заработать на марже «быкам», но не прибавит доходность его вложениям. Вернее будет поехать лично в столицы развивающихся областей, изучить ситуацию на месте и развернуть работу по приобретению долей наиболее перспективных заводов и мастерских непосредственно у владельцев.

Потом он снова вернулся к изучению информации, выложенной в Интернет, статей, сплетен, отчетов. К обеду он собрал достаточно информации и сделал выводы. Самый главный вывод – Гоги будет очень расстроен - он решил больше не жениться. Что может дать ему жена. Удовольствие? В любом публичном доме ему обеспечено столько удовольствия, сколько он пожелает и сможет оплатить. Дети? У него их уже двое. Один – от первого брака. Они с первой его женой Аликой живут в соседней деревне. Младший – Гоги, он всегда рядом с ним. Ему больше не нужны дети. А если потребуется, он удочерит или усыновит сироту. Второй вывод ему следует ехать в Новосибирск, технологически высокоразвитый город, который по праву считался столицей Сибири и связующим звеном между европейской частью России и Приморьем. Там было много интересных связей, ведущих в Корею, Японию и Северо-Китайские провинции. Интересно, что именно Тамару первой «потянуло» в Сибирь. Что если все события, произошедшие с ним в России, не были напрасны и ведут его к новым достижениям? Ему стало весело. Да, именно так: «собаки лают, караван идет». Это не так важно, что у них с сестрой разные цели. Он поверил, что им и его сестрой правит высший промысел, часть плана неведомых сил, ведущих его по пути новых побед.

Он прилетел в Новосибирск на несколько часов раньше, чем приехали Тамара и Вано. Когда поезд подошел к перрону, он стоял прямо напротив вагона, в котором ехали его родственники, рядом был Шалва, готовый выполнить любой его приказ.

Первоначальное раздражение на своеволие сестры после двух дней раздумий переродилось в план ее полезного использования. Она была хорошим физиономистом и в переговорах, где приходилось принимать решения в отсутствии достаточной информации о партнере, она была не заменима. Она умела разговорить собеседника. А по его реакции можно было делать выводы о его человеческих качествах. Конечных исполнителей он подбирал именно по этому критерию.

Тамара нахмурилась, завидев его из окна вагона, и на его предложение путешествовать с ним по Новосибирской и Кемеровской области, раздраженно ответила:

- У меня свои планы. Бери Вано и езжай с ним, а я с места не сдвинусь, пока все свои дела не переделаю.

- Вано сейчас улетит в Тбилиси. Его там в институте уже заждались, ему учиться надо, а ты его таскаешь по чужой стране.

- Его никто не звал. Пусть бы из Москвы ехал домой.

- Тетя Тамара, как я могу тебя одну отпустить. Если с тобой что-то случится, мне потом не жить. Дядя Резо меня выгонит из дома и отовсюду выгонит. Я и сам себе не прощу, что тебя одну отпустил. Ты же видела, как трудно грузинам по России ездить. Дядя Резо, у нас три раза проверяла документы в поезде. Только у нас, больше ни у кого в вагоне не спрашивали, - пожаловался Вано.

Спорить с Тамарой было бесполезно. Угрожать или пытаться заставить ее поехать с ним насильно - тоже. Она могла совсем заупрямиться. Только предоставлять ее собственным планам тоже было очень опасно.

- Это вопрос жизни или смерти, - как можно серьезнее сказал он, - мне без твоей помощи никак нельзя. На кого еще я могу в этой стране положиться, если моя сестра отказывает мне в помощи?

Тамара изменилась в лице. Теперь она была полна гордости за свою значимость и сочувствия к нему. Контроль над ситуацией был восстановлен.

Вано вылетел в Тбилиси, а они с Тамарой поселились в 3-х комнатном номере-люкс гостиницы, расположенной на окраине города в чистом хвойном лесочке.

Гл. 13. Контора

Работа разным людям нужна по разным причинам. Кому-то, чтобы возвыситься в глазах знакомых и малознакомых людей, то есть сделать карьеру. Кому-то она нужна, чтобы пить, есть и заниматься в свободное от работы время, чем нравится. Кто-то ищет способы «зашибить» много–много «бабок», чтобы у всех глаза на лоб полезли от зависти. Кому-то просто нравится работать. При чем не важно, сколько денег за это платят. Мне нужна была работа, чтобы заработать денег на дом в Сочи.

…

Мне искать работу – не привыкать. Я привычно перелистывала страницы газет в поисках объявлений о вакансиях, обнаруживая то там, то здесь бабушкины многозначительные пометки. Будь бабуля чуть помоложе, она и на собеседования ходила бы вместо меня. На всякий случай, я все-таки хранила свой паспорт в недоступном для нее месте.

И вот однажды, перелистывая испещренную бабушкиным подчерком газету, я зацепилась взглядом за напечатанное жирным шрифтом слово МИЛЛИОНЕР. Объявление о найме офис-менеджера в фирму с таким названием не было отмечено бабушкиной рукой. Но, кроме того, что моя бабуля его не заметила, у этого объявления было еще одно важное достоинство – многообещающее название фирмы.

По адресу, указанному в объявлении, находилось здание современного бизнес-центра. Я без труда нашла сначала само здание, а потом и нужную дверь в его коридорах. В просторной комнате вдоль окон располагалось несколько столов. За столами, расположенными вдоль стены, сидели два сотрудника фирмы мужского пола послепризывного возраста и очень внимательно глядели в экраны своих ноутбуков.

Из-за стола, который был ближе всех к двери, мне навстречу поднялась темноволосая девушка лет двадцати пяти, одетая в невзрачно-серый деловой костюм.

- Вы к нам? – спросила она с надеждой в глазах.

На груди девушки красовался бейджик с ее именем - «Мария», а на лице ее сияла дежурная улыбка.

- Это фирма «Миллионер»? - спросила я, помахав в воздухе газетой с объявлением о вакансии, - Я к вам по объявлению.

- Присаживайтесь, - Мария указала на стул возле ее стола, - Вы читали наше рекламное объявление? Это правильно, что вы пришли именно в нашу фирму. Вы, наверное, хотите, чтобы мы вам помогли сохранить и приумножить ваш капитал. В наше время так важно не потерять свои сбережения. Мы подберем для вас инвестиционный портфель по вашим финансовым возможностям. Будем помогать вам приобретать и реализовывать ценные бумаги, чтобы ваш капитал увеличился. А так как мы зарабатываем только на процентах от вашего дохода, то, естественно, заинтересованы в том, чтобы он был большим. На вас будут работать самые квалифицированные брокеры Новосибирска…

Глаза Марии горели таким благородным огнем, и она была так убедительна, что я решила стать одним из таких квалифицированных брокеров, которые помогают бедным людям разбогатеть. Ведь эта работа по сути, если верить моей собеседнице, ничем не отличается от той, что я делала, работая агентом по недвижимости. Если там я получала проценты за то, что помогала покупать квартиры, то и здесь была та же картина. Правда, здесь предметом сделки были непривычные вещи. С точки зрения реального человека, привыкшего покупать только то, что нужно для жизни, «контора» торговала воздухом. Но я подумала, что смогу привыкнуть к этому, главное, что не придется стоять на рынке, пытаясь всучить товар случайному прохожему.

Мария любовно разложила передо мной листки бумаги с крупными заголовками «ДОГОВОР».

- Какую сумму вы рассчитываете вложить в инвестиции? – спросила она и впилась в мой рот глазами, - Чем больше вложите, тем больше получите доход. Но даже если у вас не очень много денег…

- А у меня пока совсем нет денег, - сказала я.

Лицо Марии вытянулось, улыбка сползла с ее лица, а в глазах ее я прочитала: «А что ж ты приперлась, раз денег нет?».

- Но когда они у меня будут, я непременно потрачу их на ваши инвестиции.

- А когда же они у вас будут? – поинтересовалась она все еще вежливо.

- Когда вы мне зарплату заплатите, - ответила я уверенно.

- Что? – спросила Мария оторопело и с натугой задумалась.

Ее лоб наморщился, сведя брови под челкой каштанового цвета. Я протянула Марии скомканный лист серой газетной бумаги.

- Я пришла на работу устраиваться. Вот ваше объявление в газете…

Приветливости в лице Марии сильно уменьшилось, а на челе отразилась изрядная доля разочарования. Мария сгребла обратно бумаги с заголовком «ДОГОВОР», а вместо них положила один листочек с заголовком «АНКЕТА» и сразу же перешла со мной на «ты»:

- Заполни сначала анкету. Мы тебя вызовем на второе собеседование, если ты нам подойдешь. Мы принимаем на работу на конкурсной основе.

На конкурсной – это значит кого-то одного из десятков, а, может быть, сотен написавших такие анкеты. Если я хочу стать брокером, то моя анкета должна быть написана лучше всех остальных. А что значит лучше? А это значит, что на все ее вопросы надо отвечать утвердительно.

Я углубилась в чтение текста, а Мария, враз потерявшая ко мне профессиональный интерес, впилась взглядом в монитор, который стоял перед ней на столе.

«Опыт работы по специальности»… Какой специальности? Агент по недвижимости – это специальность? Скорее всего, да. Четыре месяца агентом по недвижимости в Сочи – это много или мало? А! Пусть будет год. Не станет же она меня проверять. «Есть ли аттестат»… Конечно, есть. Без аттестата из нашего интерната только совсем тупых отпускали и то справку давали. Не сомневайтесь, это все у нас есть. Что еще им надо? А! Что читать, если я все равно на все согласна. Не дура, соображу как-нибудь, справлюсь, а если чего-то не сразу пойму, прикинусь забывчивой. Я проставила везде слово «да» и подписала листок своим именем и фамилией.

- Все, - сказала я решительно и протянула заполненную анкету Марии.

Мария перестала щелкать кнопками мышки, оторвала взгляд от экрана, взяла у меня из рук листок.

- У тебя есть опыт работы с ценными бумагами? – брови Марии поползли вверх.

С ценными бумагами? Не сомневайтесь, Дима из Дашиного купе не зря потратил на меня столько времени и денег на Интернет.

- Не совсем большой, - кивнула я и честно посмотрела собеседнице в глаза.

- У тебя и аттестат есть? – лицо Марии засветилось интересом

Я засомневалась. Дался им мой аттестат. У меня были тройки в аттестате и немало. А вдруг им не подойдет троечница? Наверное, все же не стоит его показывать.

- А аттестат надо обязательно? – осторожно спросила я.

- Для брокеров - конечно. Но это не всегда выполняется. Получить аттестат – не легкое дело, - кивнула Мария понимающе и что-то поправила в анкете, - У нас в фирме тоже только два брокера аттестованы. Но офис-менеджеру это необязательно.

Я повеселела. Если в конторе только двое с аттестатом, а все остальные - необразованные, то у меня есть большие шансы получить эту работу.

- А ты, правда, с первой зарплаты купишь у нас ценные бумаги?

Глаза Мария вновь засветились надеждой, как в первые минуты знакомства.

- Непременно, - твердо ответила я.

На следующей день я пришла в «брокерскую контору» с громким названием «Миллионер» уже в качестве полноправного сотрудника. Мне поручили несложную работу общения со старушками и молодняком, которые случайно забегали к нам, чтобы пристроить пару тысяч после получки. В мои обязанности входило принять, напоить чаем и красиво рассказать об их будущем благополучии, вставив для убедительности несколько примеров. В этот момент я напоминала себе лису Алису из сказки про наивного деревянного человечка Буратино. Как только мои «залетные буратинки» решались оставить в нашей «конторе» свои денежки, то переходили под ведомство Марии, которая оформляла договора и передавала клиентов дальше по иерархической лестнице.

Иерархическая лестница конторы состояла еще из двух сотрудников – брокеров. Оказалось, что когда Мария спрашивала об аттестате, она имела в виду специальную бумагу, которую выдают после окончания специальных брокерских курсов, а не школьный аттестат. Один из брокеров конторы имел тот самый важный документ, а второй, занимаясь тем же самым, что и первый, его не имел. Директор фирмы, Даниил Тарасов замыкал эту иерархию. Он был непререкаемым авторитетом для всех - подписывал приказы, которые всем остальным следовало исполнять. Сотрудники фирмы звали директора между собой коротко - Тарас, потому что имя Даниил, было неудобно длинно произносить. Директор пару дней меня вообще не замечал, хотя мой стол стоял первым от двери, чтобы тормозить посетителей на входе в офис.

Но на третий день, пробегая мимо меня, Тарас на секунду притормозил и спросил:

- Сегодня вторник или среда?

- Пятница, - ответила я.

- Ёшкин кот! – сказал Тарас и скрылся за дверью своего кабинета.

- Ему нужна женщина, - задумчиво сказала Мария, глядя вслед своему директору.

Тарасов был разведен. Поговаривали, что у него была женщина до развода, поэтому его брак и распался. После развода он не женился во второй раз и уже два года ходил в холостых. Была ли у него теперь женщина, никто определенно подтвердить не мог. И этой неопределенностью была сильно озабочена незамужняя Мария.

- Предложи себя, - сказал брокер Саша, не отрывая взгляд от своего монитора.

- Женщина не должна навязываться, - фыркнула гордо Мария и затаенно вздохнула.

- Ты же видишь, ему некогда ухаживать за женщинами. Он все время на работе. Работа ему заменяет секс, - сказал второй брокер, которого все называли не по имени, а по отчеству - Толич.

- Он что, это самое, импотент? – спросила я осторожно.

Саша расхохотался и даже отвлекся от экрана, чтобы посмотреть на меня.

- А ты проверь. У Марии ничего не выходит. Может быть, тебе удастся разбудить в Тарасе первобытные инстинкты.

Мария метнула в его сторону презрительный взгляд, но ничего не ответила. Толич хмыкнул. Я пожала плечами. Меня это не интересовало. У меня уже был мужчина, которому некогда было ухаживать за женщинами, потому что у него была работа. И теперь у меня тоже была работа, которой я рассчитывала увлечься так, чтобы забыть всякие мысли о мужчинах.

Бабуля моя была довольна. Я работала, хоть и не в банке, но все равно в конторе, которая распоряжалась чужими деньгами. Теперь она могла дать достойный отпор соседкам, хвастливые рассказы которых о своих удачливых детях и внуках, прежде вгоняли мою бабулю в уныние. А я, чтобы ей было чем похвастаться на общей кухне, каждый день придумывала всякие подробности о своей работе. Вот только по поводу зарплаты я не могла развернуться свои фантазии более того, что приносила домой. Зато упоминание о собственном «инвестиционном портфеле», который я завела себе с моей первой зарплаты, возвысило меня в глазах родных и знакомых выше всех зарплат мира.

Гл. 14. *Замечательное предложение

В тот момент, когда их мерседес в первый раз был остановлен на пути из гостиницы в город, и они с Тамарой и генеральным директором крупной сибирской компании «Восток» Самуил Аркадьевичем вынуждены были дожидаться, пока его хороший знакомый дозвониться до нужных людей и решит вопрос их задержания, он понял, что интерес к его персоне не случаен. Нет, он не боялся, что ему могут помешать. Как гражданин России, он мог свободно передвигаться по стране, не спрашивая ни у кого разрешения. Скорее всего, вопрос не политический, а экономический. Кому-то очень интересна цель его путешествия, вероятно, в игру вступили силы, занимающиеся промышленным шпионажем. Никто, кроме его ленинградского консультанта не был в курсе его планов. А за этого парня он был спокоен. Суммы, которые тот получал за работу, позволяли надеться на его скромное молчание. Фамилию же консультанта он не обнародовал и платил ему с расчетного счета норвежского банка – вычислить их связь никто не мог.

Поездка в обществе руководителя крупного дальневосточного предприятия была предпринята им для отвода глаз. Будучи в Москве, он видел это предприятие в списках просителей льготного кредита в его компании и теперь создавал видимость, что проводит инспекцию с целью конкурсного отбора претендентов.

Он не рассчитывал задержаться в Новосибирске более недели. График был очень плотный. Следующими пунктами его бизнес-круиза, если в Новосибирске переговоры закончатся ничем, были Красноярск и Владивосток.

С утра он назначал встречи руководителям инвестиционных компаний, которых рекомендовал Эрик в качестве партнеров по реализации их проекта. А вечером обсуждал только что рассмотренных претендентов с тем же Эриком. При этом Эрик, будучи территориально в Санкт-Петербурге, мог выдать только официальную информацию или сплетни, сам он рекомендуемых никогда не знал и дел с ними лично не имел. Выбрать правильного партнера – это половина успеха. Он хотел быть уверенным в тех, кому предстояло выполнять операции особой секретности. Официальная тема встреч была - поиск брокера для работы на фондовых площадках Сибири.

Вместе с ним на встречах всегда присутствовала Тамара. И после встречи он каждый раз спрашивал ее мнение о собеседнике, чтобы она не переставала ощущать свою значимость для предприятия. Казалось, она забыла истинную цель своего приезда и с усердием исполняла его поручения и принимала участие в назначаемых им встречах.

За эту рабочую неделю он устал, что же говорить о непривыкшей к деловым переговорам сестре. Он удивлялся, что она ни разу не пожаловалась на усталость и не заупрямилась, и в благодарность за такую безропотность предложил ей прощальный день провести в городе, отужинать в ресторане, сходить в театр, посмотреть достопримечательности. На этот культпоход Самуил Аркадьевич выделил им ведомственную машину с шофером. Неожиданно для него Тамара отказалась.

- Ты заставил меня заниматься твоими делами, вместо своих, но раз уж так, то я хочу сходить в те две фирмы, которые нам с тобой понравились. Я хочу посмотреть, какие там люди работают, что про них говорят соседи. Ты же знаешь, как важно, что говорят соседи.

Тамара в целом была права. Инспекция на место с целью оценки, как он это называл, «культуры производства» - это важно, но, в то же время, достаточно опасно для секретности проводимых мероприятий.

- Не стоит разъезжать по офисам, это привлечет лишнее внимание к моему приезду и, к тому же, нельзя опускаться до обычного посетителя. Брокер должен знать, кто хозяин положения. Пусть он приходит за моими деньгами и умоляет их дать ему.

- Конечно, тебе не надо ехать. Я поеду одна, - согласилась Тамара, - Погуляю по магазинам и, как бы ненароком, буду заходить в офисы. Я же не собираюсь что-то просить или предлагать. Просто поговорю о семье, о детях…

Смутные подозрения закрались в его душу. Он внимательно пригляделся к лицу Тамары. На первый взгляд она была - сама искренность. Он подумал и решил, что за один день, тем более, рабочий она успеет только в два места и никуда более, и, если отправить с ней охранника Шалву, и приказать ему следить за строгим соблюдением маршрута движения, то вряд ли у Тамары будет время натворить что-то из ряда вон выходящее. И все же, на всякий случай, он нахмурился и, глядя прямо в правдивые глаза сестры, сказал:

- Если ты задумала совершить глупость, из-за которой сюда явилась, знай, у меня все под контролем. Та девочка сама к нам приедет, когда захочет. Поэтому не беспокой ее и ее родственников напрасно.

Тут Тамара почему-то вскипела.

- Почему ты так со мной говоришь? Ты почему Аришу называешь «та девочка» и почему мне не веришь. Ты мне не верил, когда я тебе говорила: "не женись во второй раз". Нет, у него столбняк был в одном месте. Тамара - дура, Тамара - старая дева, что она может понимать в любви. А Тамара, между прочим, на свою жизнь рукой махнула, чтобы тебя спасти от этой бессовестной стервы. И сейчас тоже не веришь. Я не буду ее искать и родственников не буду искать, я просто хотела помочь тебе в том, что ты просил. А раз так, то я больше никогда ничего тебе не посоветую. Поступай, как знаешь. Я хочу домой. Купи мне билет немедленно, слышать больше не хочу о твоих делах. Вернусь в деревню, перееду жить к Алико, она меня звала…

Он понял, что переборщил. Тамара разошлась не на шутку и стала стремительно ходить по номеру, собирать и беспорядочно бросать свои вещи в чемодан. Если она грозилась переехать жить к его первой жене, то, действительно, серьезно рассердилась. Ему стоило большого труда ее успокоить и пришлось безропотно отпустить в город, надеясь на счастливый случай и преданность Шалвы.

- Ладно, - выдавила из себя Тамара, когда ему удалось унять ее гнев, - так и быть останусь, но только на сегодня. Завтра я хочу уехать домой. Здесь очень холодно. Как здесь люди живут?

Она уехала в город, а он принялся изучать бизнес-план компании «Восток». Все-таки заключение о кредитоспособности компании «Восток» следовало дать, раз уж он обещал. После обеда он позвонил Шалве, чтобы убедиться, что все идет по плану и его первоначальные опасения по поводу целей поездки сестры в город напрасны...

- Мы сходили в магазин, потом были в «Новосибирской инвестиционной компании», потом пообедали и теперь зашли опять в магазин, - доложил по-деревенски немногословный охранник.

- А что это он у тебя спрашивает, - донесся до него сердитый голос сестры.

Голос приблизился и стал оглушительным. Видимо Тамара вырвала из рук охранника телефонную трубку:

- Ты, почему не мне звонишь? Решил шпионить за мной? Вот твоя благодарность за все? Раз ты так, то я сейчас специально пойду в адресный стол и найду, где живет Ариша.

-Езжай, - рассердился он, - а если она уже замужем? Вдруг она передумала идти за старика-миллионера. Она молодая энергичная девочка, запросто нашла себе за этот месяц жениха, лет на пятнадцать младше. Новосибирск город богатый. Здесь много достойных людей живет и работает. Ты хочешь сама в этом убедиться? Тебе мало свадьбы, которую она нам всем устроила, тебе хочется нового позора натерпеться? Езжай! Может быть, познакомишься с ее новым мужем…

Тамара притихла. Его темпераментная речь возымела действие.

- Не серди меня больше, - только и ответила она, связь прервалась короткими гудками.

Ему показалось, что опасность миновала. Он чувствовал удовлетворение собой. Самое сложное для него всегда было убедить так, чтобы собеседник изменил свое мнение сам. За 15 лет работы на руководящем посту он привык распоряжаться, а не объяснять. Кажется, на этот раз он успешно справился с этим своим недостатком. Как говорят? «Самая большая победа – это победа над собой»

Через час Тамара позвонила сама. Он услышал триумфальные нотки в ее голосе.

- Я все сделала. Такая хорошая фирма. Такие замечательные работники. Сейчас начальник сам к тебе приедет.

- Если тебе понравилась компания, то приезжай вместе с начальником немедленно. Пусть берет бумаги для моих юристов, они будут готовить договора.

- Конечно-конечно, - поспешно ответила Тамара, - машина уже выезжает. Жди.

Через час в его номер постучался руководитель небольшой новосибирской брокерской фирмы «Миллионер». Эрик ничего по поводу нее посоветовать не мог. Единственная ниточка, ведущая к ней, была связана с наименование крупной финансовой компании Екатеринбурга. Во внутренних отчетах, которые никогда не публиковались и проходили во внутреннем документообороте компании под грифом Коммерческой тайны, название фирмы упоминалось, несколько раз и каждый раз напротив удачных фондовых сделок, как получателя вознаграждения за проведенную операцию. В официальных сводках «контора» не засветилась. Это значит, она работала на внутреннем рынке города, посредничая между обычными гражданами и более крупными инвестиционными компаниями и банками Новосибирска. Его вполне устраивало то, что фирма не слишком известна, а, значит, интерес к ее операциям будет не велик. Хозяин и руководитель в одном лице, не избалованный крупными инвестиционными проектами, он будет заинтересован всеми силами удерживать его, как ключевого клиента.

Он узнал Даниила. Пару дней назад они беседовали здесь же, и он отметил про себя взгляд, в котором было много скрытой силы. Даниил стремительно вошел в номер и первым протянул ему руку – сухая твердая ладонь и крепкое рукопожатие.

Он не сразу заметил отсутствие Тамары. Его не насторожило, что она не вошла в номер вместе с Даниилом. И потом не сильно обеспокоился, так как думал, что она или гуляет по лесу, или сидит в холле болтает с какой-нибудь такой же, как она, разговорчивой постоялицей. Он даже был благодарен ей, что она догадалась не вмешиваться дальше в ход переговоров.

- Какие из последних сделок, которые совершила ваша компания, вам кажутся наиболее удачными? Что за клиенты? И довольны ли они были вашей работой, – спросил он.

Это была проверка на «вшивость». Отчет финансовой компании поступил к нему из рук Эрика. Сам Эрик вытащил информацию не совсем законными способами. Сведения о сотрудничестве Екатеринбургской компании с этой брокерской фирмой по каким-то причинам были строго засекречены.

- Вы можете узнать эту информацию в биржевых документах, - и Даниил стал перечислять неизвестные фирмы, которые иногда пользовались посредническими услугами его компании.

- Но это практически ничего. На РТС, где вы зарегистрированы, как участник торгов, есть масса компаний, которые могут похвастаться более существенными оборотами и количеством заключенных сделок. Среди компаний, которые вы сейчас назвали, я не услышал одно наименование – это Финансовая компания Екатеринбурга. Почему вы не упомянули ее. В прошлый раз вы сказали мне, что ваше с ней сотрудничество было удачным для нее.

- Я ничего такого не говорил. Я в первый раз слышу это название, - Даниил покраснел и отвел глаза в сторону.

Резо насмешливо приподнял брови:

- Как же я могу судить о вашей компетентности, если вы уже на этапе переговоров о сотрудничестве скрываете от меня информацию? Как же я могу верить вам, если вы мне уже сейчас врете, что никогда не знали этого клиента.

Даниил совсем потух, он съежился в своем кресле, нервно теребил незаполненные бланки привезенных с собой контрактов, но молчал, упрямо глядя в ковер у своих ботинок.

- Ну, что ж. Очень жаль, - сказал он, притворно вздохнув, - я хотел разместить в вашей фирме большой заказ, миллионов на тридцать-пятьдесят. Посчитайте, какой доход вы сейчас потеряли благодаря своей недальновидности.

На Даниила было жалко смотреть. У него даже покраснели глаза, он сжал свои изрядно помятые бумаги в кулаке и встал с кресла, еле слышно сказал: «До свидания» и двинулся к выходу.

Подождав, когда Даниил дойдет до двери и откроет ее, он негромко сказал:

- Постойте.

Даниил повернул к нему хмурое лицо.

- Если ты сейчас уйдешь, то мы уже никогда не встретимся, - это был последний удар, который Даниилу предстояло выдержать или быть сраженным.

Даниил кивнул и шагнул в коридор. Он вышел за ним и смотрел, как парень удаляется прочь. Надежный парень. Всего лишь одно слово признания требовалось от него, чтобы получить его деньги, большие деньги, но он не сказал его.

- Данила, вернись, - крикнул он ему в спину, когда она уже готова была скрыться за углом.

Парень обернулся без надежды. Он еще не знал, что когда Резо переходил на «ты» это могло означать только одно – долгое и плодотворное сотрудничество.

- Вернись, так не уходят с переговоров с такими важными людьми, как я. Ты мне подходишь.

Даниил распрямился, увидев улыбку на его лице. Вздох облегчения, похожий на шум водопада вырвался из его груди. Они вернулись в номер и, уже было, приступили к обсуждению сути проекта. Резо только начал говорить, как в дверь постучал Шалва.

- Дядя Резо, я все же волнуюсь, как там тетя Тамара. Здесь так рано темнеет, скоро будет совсем темно, а она еще не вернулась…

- Где там? Как не вернулась? Она разве не с вами приехала?

Он вышел в коридор, вытащив за собой охранника.

- Ты зачем ее оставил одну. Я почему тебя отправил вместе с ней? Не догадываешься?

- Она там встретила подругу и осталась в городе. Сказала, что ты знаешь. Она так рассердилась, что я хотел с тобой посоветоваться, что я не стал звонить. Она моей маме обещала пожаловаться, если я скажу. Обещала, что сама вернется. Но я все равно волнуюсь…

- Вернемся домой, пойдешь работать к своему отцу на виноградники. Посмотришь, что тогда скажет твоя мама на это.

Шалва захлопал глазами, не понимая, почему такая немилость. Резо вернулся в номер, извинился за непредвиденные обстоятельства, которые вынуждают его прервать встречу и немедленно выехать в город. Продолжение переговоров он назначил на завтра.

Гл. 15. Любовь

Это было самое обычное рабочее утро. Я, как всегда опаздывала на работу, целеустремленно выбежала из дома и…. с разбегу налетела на чью-то широкую грудь. Крепкие руки обхватили меня вокруг талии и закружили, как пушинку. Я уперлась лицом в лейтенантские погоны.

- Я знал, что ты обрадуешься. Я же вижу, как ты рада.

Аркаша! Он крутил и крутил меня вокруг себя, пока я не взмолилась, утомившись от мелькания домов, машин и прохожих.

- Отпусти же меня. У меня слабый вестибулярный аппарат. Ты же не хочешь, чтобы меня стошнило на прохожих.

- За что тебя, Аришка, уважаю, так это за конкретику. Умеешь излагать так, что нечем возразить.

Аркаша немедленно поставил меня на тротуар. Меня повело в сторону от головокружения, и он был вынужден обнять меня, чтобы я не упала. Мы стояли так, обнявшись, очень долго. В голове кружился весь мир, счастливый мир, радостный мир. Я облокотилась на единственно твердое, что было в этот момент на всей земле – Аркашину грудь. Мимо шли люди, а я с гордостью думала о том, что достойна зависти миллиона миллионов девушек Земли, потому счастливее меня никого быть не может.

- Ты куда сейчас идешь? - спросил Аркаша.

Этот тон не был похож на его обычный, бравурный. Он волновался. И я сказала просто:

- С тобой…

Его объятья стали крепче. Я задохнулась. Кости спины слабо хрустнули. Дыхание зашлось от резкой боли и счастья. Я потеряла почву под ногами. Я забыла о работе и своих планах на будущее, думая, только о том, что я ему отвечу, когда он скажет: «будь моей навсегда».

…Но… рано утром следующего дня, когда я еще нежилась на смятых приятно пахнущих взаимной любовью простынях дешевой гостиницы, Аркаша встал передо мной в форме, гладко выбритый и виновато улыбающийся.

-Аришенька, золотце мое, я должен ехать. Приказ, сама понимаешь. Я буду скучать по тебе, солнышко.

Он наклонился надо мной и в нос ударил терпкий запах мужской туалетной воды – запах прощания. «Так уходят настоящие мужчины», - патетично подумала я, обхватила его шею руками и прижалась голой кожей к колючему кителю.

-А если ты ногу сломаешь? Ты же тогда можешь задержаться? – спросила я без надежды на успех.

-Ты что? – отшатнулся от меня Аркаша, - Если я не прибуду на объект вовремя, то «схопочу по всей строгости».

Я уже была знакома с Аркашиной дисциплинированностью, у меня против нее не было аргументов.

-Когда ты вернешься? - спросила я.

Он почему-то промолчал. Его прохладные руки скользнули от плеч вдоль спины и остановились, боясь сдвинуться ниже поясницы.

-Я буду скучать, - сказал он.

В голосе его слышалась затаенная печаль. Его глаза были полуприкрыты, словно он боялся смотреть прямо на меня. Сейчас он был похож на влюбленного вампира из мистического фильма, оказавшегося перед дилеммой: спуститься к себе в подполье и лечь в гроб или оказаться на солнце вместе с любимой и сгореть до тла.

Аркаша ушел, как только я разжала руки, улыбнувшись от дверей широкой доверчивой улыбкой. Я рухнула на гостиничную кровать и укрылась по самый подбородок одеялом. С его уходом, будто, закатилось солнце. Потом в голову полезли противные мысли. Почему он не бросит свою работу, если любит меня. Я же бросила все ради того, чтобы быть рядом с ним. Я плюнула на работу ради него, а он ради работы, меня оставил. Мне было до чертиков обидно за такую несправедливость. А если, пока его нет, со мной что-то случится? Я сейчас выйду из гостиницы, и меня собьет такси, пассажир которого спешил на самолет. Тогда он даже не узнает, что меня нет на свете. А когда приедет, то найдет только моих скорбящих родственников. От них узнает, как я погибла. Поймет, что я погибла от любви к нему. Пойдет на кладбище, положит цветы, грустно скажет «я же просил скучать, а не умирать». Душещипательная картина со всеми мелкими подробностями встала передо мной, как живая. «Вот и закатилось твое солнышко, будешь знать, как бросать девушек», - мстительно подумала я и шмыгнула носом.

Я снова и снова придумывала подробности Аркашиного раскаяния. К сердцу из темных потайных уголков непознанной ни одним психологом души подбиралась тургеневская тоска. Если его еще согревало осознание того, что Аркаша приехал ко мне, как только смог, то при этом убивало то, что он уехал от меня, как только ему приказали.

Что-то случилось с миром после того, как я стала взрослой. Я больше ни на кого не могу рассчитывать, кроме себя… Нет, кроме Аркаши… ведь он так доверял мне, что приехал без предупреждения. Он даже в мыслях не держал, что я могла в его отсутствие завести шашни с каким-нибудь Костиком или Аликом, чтобы решить свои насущные проблемы. Он мне верил. И я не должна в нем сомневаться. Просто мужику не повезло на работу. Зато ему здорово повезло с девушкой, которая его любит. Но еще больше ему повезло, что эта девушка – я.

Гл. 16. Залетела

Самое тяжелое время суток зимой - утро. После того, как прозвенит будильник, я обычно еще долго ежусь под ватным одеялом, вылезать из-под которого – мазохизм чистой воды. Батареи парового отопления плохо прогревают пространство между окном и мной.

Нет, не правы ученые. Нас окружает не воздух. Вернее, не один только воздух. Вот сейчас вокруг меня собралось вязкое невидимое и неощутимое вещество – еще не открытая наукой субстанция - в которой можно дышать, но не очень легко преодолевать расстояния. Вставать не хотелось, хотя мышцы мои затекли от неудобного лежания на старом продавленном диване.

Аппетитный запах утреннего омлета, приготовленного бабушкой мне на завтрак, мешал сосредоточиться, чтобы осмыслить причину моей философской прострации. Я села, хрустнула затекшими конечности и тут вспомнила, что пару дней назад я должна была открыть новую пачку прокладок «олвэйз», но делать это было не зачем…

Сомнений быть не могло, я - «залетела».

Не нужно было гадать на картах, чтобы понять, кто был причиной. Наверное, мужчины делятся на две категории: на тех, которые никогда не могут быть полезными для меня, такие, например, как Гена, и тех, которые мне категорически противопоказаны. К таким следовало отнести Аркашу. Он опять меня подставил! Мои планы уехать в Сочи этим летом «горели синим пламенем», потому что времени, чтобы устроиться на новом месте до момента полной потери трудоспособности у меня было очень мало. Я ж не слониха. До времени «Ч» у меня оставалось не три года, а, максимум, восемь с половиной месяцев. Конечно, следовало бы сначала оповестить виновника. Но его телефон «был вне зоны действия сети».

Как бы мне хотелось, чтобы этот день был выходным. Мое перемещение в пространстве происходило через максимальное сопротивление «субстанции», которую я открыла в это утро вопреки мнению мировой науки. Спеша на автобус, чтобы не опоздать на работу, я дважды поскользнулась на раскатанных детьми ледяных дорожках на тротуаре, при этом, больно ударилась коленкой. Дохромала до метро и попала в переполненный душный вагон, хотя, обычно еду в полупустом. На выходе из метро столкнулась лбом с фонарным столбом, который пожизненно стоял на этом месте, но я почему-то на этот раз его не заметила. И в тот момент, когда я уже взялась за обжигающую сталь холодной ручки входной двери офисного здания, на меня как смерч, налетела какая-та женщина. Она схватила меня за плечи и начала трясти.

- Это ты! Это ты! – энергично выкрикивала она одну и ту же фразу.

Я подумала, что это одна из моих бывших неискушенных клиенток, потерявших в нашей конторе свои деньги из-за падения курса каких-нибудь нефтяных акций, решившая свести со мной счеты. Обернулась, чтобы дать достойный отпор.

В зимней одежде я узнала ее не сразу.

- Удивительно, как я тебя встретила. Вот как получилось! Я тебя встретила! Какая большая радость!

Тут только я ясно различила незабываемый акцент, сопоставила с лицом и обомлела - Уж, если что-то и происходит в моей жизни, так сразу же пачкой. Не успела отойти от нервного потрясения, вызванного осознанием наступающей беременности, как на мою голову свалилось новое обстоятельство. Меня тискала и трясла Тамара собственной персоной.

- Ты стала такая… взрослая, просто красавица… Ты, что здесь делаешь?

Она сама-то здесь что делала? Мысли разбежались, и я не успевала их собрать, чтобы сказать хоть одну мало-мальски разумную фразу.

- Ой-ой-ой, что мы стоим на таком морозе. Мне надо с тобой о многом поговорить, - заторопилась вдруг Тамара, - Вот только сейчас сходим вместе в одно место. И потом поговорим.

- Мне на работу надо, - заупрямилась я.

- Какую работу? Неужели ты не рада, что меня встретила?

Тамара заглянула мне в лицо. Я не выдержала ее взгляда, полного скорби по поводу моего русского негостеприимства, и пробормотала смущенно:

- Я рада, конечно. Но сейчас не могу никуда уйти. Я тут в одной брокерской фирме работаю. Мой начальник очень будет ругаться, если я опоздаю с обеда.

Тамара бросилась меня обнимать и еще сильнее трясти.

- Брокерской?!! Я сразу поняла, как тебя увидела, что мы больше не расстанемся. Послушай меня, Алико, что скажу. Я важную новость для твоего начальника хочу сообщить. А потом мы с тобой поговорим. У нас будет очень серьезный разговор. Очень важный. А твой начальник после того, что я ему что-то интересное скажу, сразу же тебя со мной отпустит.

Я испугалась. Что, если ее разговор с моим начальником, после которого он отпустит меня с работы, будет о том, как я не очень хорошо себя вела с ее братом. Быть может, после этого разговора он отпустит меня навсегда?

- Не надо идти к начальнику. Его никогда на месте не бывает. Он такой занятый! Вы лучше мне все расскажите, а я ему передам, - поспешно предложила я, но Тамара меня не слушала.

- Ничего, я посижу, подожду, пока вернется. С тобой поболтаю. У нас так много есть, о чем надо поговорить. Не зря, не зря я ехала сюда, как чувствовала, что увидимся.

Против Тамариного напора я не знала никаких методов борьбы. Она схватила меня за руку и решительно поволокла за собой вглубь здания. Пока мой мозг выискивал способы исключить или, хотя бы, отсрочить появление Тамары пред очи моего начальника, она самостоятельно сориентировалась по стрелочкам, которые Тарас распорядился развесить по коридору, чтобы наши потенциальные клиенты среди множества дверей в длинном коридоре могли легко найти дверь нашего офиса.

- А ты еще не нашла себе жениха, - Тамара вдруг остановилась и внимательно посмотрела на меня.

- Нет, - машинально ответила я.

Тамара удовлетворенно сказала «это хорошо», распахнула дверь нашего офиса. Тарас сидел в своем кабинетике лицом к двери и перебирал на столе какие-то бумаги.

- А! Вот вы где работаете! - вскричала Тамара по-деревенски громко.

Моя мозговая деятельность временно приостановилась в ожидании развязки. Развязка не заставила себя долго ждать.

Тарас сначала недовольно вскинул брови, потом глаза его раскрылись, будто он увидел приведение. Картинки менялись, как в старом немом кино, быстро, правда, не совсем беззвучно. Он вскочил из-за стола, опрокинул ноутбук на пол, зацепившись за провод сетевого кабеля. Исчез под столом, пытаясь вытащить скатившийся под стол компьютер, когда вставал, ударился о столешницу головой. Она подпрыгнула и горячий чай из чашки, что стояла на столе, выплеснулся на его бумаги. Выбравшись из-под стола, Тарас стал выхватывать ценные на его взгляд листы и трясти ими над полом, пытаясь спасти синие печати от неумолимого расплывания. Со стола в разные стороны полетели ручки, карандаши, маркеры. С трудом, как тяжелый аэробус, поднялся в воздух дырокол и с лязгом шлепнулся у моих ног. При этом Тарас постоянно оглядывался на Тамару и растерянно улыбался. Справившись, наконец, с прыгающими компьютерами, опрокидывающимися чашками и непослушными канцтоварами, Тарас, бросился к ней навстречу.

- Я бы к вам сам мог подъехать. Зачем надо было беспокоиться? – забормотал он растерянно и небрежно бросил мне через плечо, - Ариша, принеси нам чаю.

- Не надо чаю, - остановила его Тамара, - я зашла, чтобы пригласить вас на встречу. На улице стоит машина. Скорее же идите. Быстрее-быстрее, вас ждут.

Тарас засуетился у стола, схватил свой кейс в охапку и ринулся к двери.

- Куда вы? Оденьтесь, не пойдете же вы без одежды на такой жуткий мороз, - остановила его Тамара.

Тарас вернулся, выхватил из шкафа свою дубленку, нахлобучил шапку и в позе рядового встал перед Тамарой. Она оглядела его с ног до головы, словно готовила на парад.

- Ариша, жди меня здесь, никуда не уходи, - приказала она мне, - я сейчас вернусь. Только провожу человека до машины.

Кажется, Тамара вошла в роль военноначальницы. Все-таки людей портит не обстоятельства, а другие люди. Стоило моему директору изобразить перед Тамарой подобострастие, как она тут же из ласковой подружки превратилась в строгую воспитательницу.

- Кто это? - спросила Мария, когда Тарас и Тамара вышли за дверь, - я его никогда таким не видела.

Я пожала плечами. Я сама была удивлена не меньше. Неужели мир перевернулся и к власти пришли домохозяйки? Но при этом я испытала невероятное облегчение – пронесло. То, что Тамара собиралась сообщить Тарасу, меня вообще не касалось.

- Откуда ты ее знаешь? - донимала меня Мария.

- Встречались.

- Она кто? Большая шишка что ли? Где это вы с ней встречались?

- В парикмахерской, - соврала я.

Правду я не могла сказать даже под страхом пыток. Здесь никто не знал о моей адлерской истории с миллионером. На меня будут смотреть, как на блаженную, если узнают, что я не вышла замуж за богатого. Мне же в транспорте место будут уступать. Нет, только не правда. Любая ложь, но только не правда…

- Химию делали. Сама знаешь. Сидишь. Скучно. Под колпаком не видно, «шишка» ты или нет.

- Где? – удивилась Мария, - В каком месте у тебя химия. Ты чего мне мозги паришь?

- Ну-у… давно это было, состригла уже все.

Тамара вернулась быстрее, чем я рассчитывала. Я не успела даже продумать варианты своего дальнейшего поведения.

- Я специально к тебе ехала, дорогая моя…, - сказала Тамара, - Почему ты не осталась в купе? Куда ты убежала? Я как к Москве подъехали, стала тебя искать, Резо отругала.

Я увидела, как глаза Марии презрительно сузились - она меня осуждала за обман. Даже наши парни-брокеры напряглись, пытаясь услышать продолжение разговора. Я подхватила Тамару под руку и поскорее вытащила ее из комнаты.

На улице Тамара проголосовала и почти затолкала меня в остановившуюся перед нами серую «девятку».

-Садись, поедем в ресторан. Посидим, покушаем, поговорим...

Тамара устроилась рядом со мной на заднем сидении «девятки» и всю дорогу спрашивала. У нее ко мне было много вопросов. Половину из них я не понимала по смыслу. Но она так энергично их задавала, что мне казалось, я должна была знать ответ. Я кивала и, чтобы не попасть впросак, старалась использовать разнообразный запас односложных междометий, типа «да», «нет», «м-м-м», «угу», и неопределенных выражений, типа, «кажется», «вероятно» и «скорее всего».

- Куда ты убежала, я Резо отругала за то, что он тебя отпустил. Зачем ушла и не вернулась? Он тебя обидел?

- М-м-м. Нет.

- А почему не попрощалась? Нельзя не прощаться, когда уходишь. А вдруг бы мы уже никогда не встретились. Он тебе что-нибудь сказал? Вы о чем-нибудь договорились?

- У-гу.

- Нет, мне все же кажется, что ты обиделась. Мужчины такие не внимательные. Ты его прости, если что не так.

- Ага.

-Его все время пытаются на себе поженить, потому что у него много денег. Он уже забыл, как надо ухаживать за такими девушками, как ты.

Вот тут я поняла, почему Тамара меня так полюбила. Как раз потому, что я не стала выходить за Резо замуж. А я-то боялась, что она на меня смертельно обижена. С этого момента мне стало легче, как будто, с плеч свалился тяжелый камень.

Водитель «девятки» подвез нас к гостинице «Новосибирск».

- Тут при гостинице свой ресторан есть, - сказал он, - дальше проехать не смогу, пробка от вокзала.

У главного входа гостиницы нас встретил важный и услужливый мажордом. Он проводил нас в ресторан. Мы заняли столик в дальнем углу. Тамара заказала официанту красного вина. Тот принес бутылку, налил немного в фужер. Тамара понюхала и, недовольно поморщилась.

- Принесите нормальное вино. Любое, но только настоящее. Ты же не хочешь нас отравить?

Официант молча забрал бутылку и через пару минут вернулся с другой, на которой уже не было русских названий. Попробовав, Тамара опять поморщилась, но все же кивнула.

- Ладно, раз другого нет, налей этого.

Официант наполнил фужеры. Она взяла свой фужер и отпила половину. Похоже, Тамара, дружила с вином на короткой ноге. А, может быть, она затеяла беседу, которую с руки вести только под легкое головокружение?

- Надо обязательно выпить за встречу, - сказала Тамара, - Я так рада, что увидела тебя.

- Я тоже, - сказала я и послушно выпила вслед за ней.

- Первая жена Резо была очень хорошей женщиной, мы дружили. Я ему говорила, не отпускай Алику… но эти мужчины… об одном только думают…

Я поняла, почему Тамара назвала меня при встрече Аликой. Вероятно, я ей чем-то напоминала первую жену брата.

- У них одно только на уме, - повторила Тамара.

- Да-да-да, - поддакнула я, - У них на уме только работа (в этот момент я думала об Аркаше и наших не складывающихся отношениях), - Они ее специально себе придумали, чтобы ничего не решать.

- Как одинаково мы думаем, - воскликнула изумленно Тамара, - будто были всю жизнь сестрами. Я так мечтала иметь сестру, а у меня было три брата.

- Я тоже хотела, чтобы у меня была старшая сестра, - призналась я (может быть, поэтому у меня появилась подруга Светка).

Наша беседа с Тамарой становилась все оживленнее по мере того, как опустошалась бутылка на столе. У нас с ней была неисчерпаемая тема разговора - о мужском непостоянстве, эгоизме и непрозорливости.

- Что же мы все говорим и говорим, - вдруг встрепенулась Тамара, - надо заказать что-нибудь поесть.

Тамара подозвала официанта.

- У вас готовят кучмачи?

- Что? - официант изумленно уставился на Тамару, - Мы готовим только то, что написано в меню.

- У вас там нет вкусной еды. Ладно. Принесите любого мясного блюда с острым соусом две порции и еще вина только опять красного, - ответила Тамара и, обратившись ко мне, посоветовала, - никогда не мешай белое вино с красным и не пей вино после коньяка.

- Я не знала, что вы такая гурманка, что разбираетесь во французском вине и итальянских блюдах, - пошутила я.

Тамара недоуменно вскинула брови.

- Итальянских?

- Ну, как вы сказали «кучи-мачи» - это же итальянское слово? Или японское?

- Кучмачи – это грузинское блюдо, - поправила она меня, - Грузинская кухня лучше итальянской и, тем более, японской. Не говори мне про японскую кухню. У них одна рыба с рисом. А грузинское вино лучше, чем французское. Просто грузинского у вас теперь нет. Пить плохое вино и есть, что попало, очень опасно. Когда в России пили хорошее вино…

Подошел официант с подносом. Тамара замолчала и с недовольным видом посмотрела на тарелку, которую он перед ней поставил. Кажется, ей не очень понравилось ее содержимое. Она поковыряла его вилкой.

- Ой, забыла тебе сказать о главном… - вдруг спохватилась Тамара, - О тебе в газете написали…

Тамара не договорила, потому что в ее сумочке зазвонил телефон. Она достала его, посмотрела на экран и, ворча «чего ему понадобилось», приложила его к уху.

- Где? Мы в ресторане сидим. Кто? Нет, мне некогда. Приеду ночью на такси. Все. Не отвлекай меня, у меня важная встреча. Где? Ариша, где мы?

- В гостинице Новосибирск, в ресторане.

- Слышал? Все… Нет… Нам и без тебя хорошо. Как хочешь.

- Резо звонил, говорит, что не может без меня провести встречу. Я бы давно тебя нашла, но он меня не отпускал. Мужчины! Ничего без женщин не могут.

Тамара засмеялась. Я – тоже. Хорошее вино всегда бесшабашно веселит. Мы пили действительно хорошее вино, потому что мысли мои кружились в легком хороводе. Здорово, что я встретила Тамару, - подумала я. Так весело мне давно не было.

- Вы тоже читали ту статью обо мне? – спросила я Тамару, имея в виду статью, которую написала обо мне журналистка Субботина.

-Аришка, зачем ты мне все время «вы» говоришь. Мы же почти родственники. Перестань меня как незнакомую называть. Говори мне «ты». А то я буду обижаться.

- Если ты читала ту статью, то там не все правильно написано, - сказала я, - Для них, журналистов, главное не правда, а чтобы их газету читали. Это у них у писателей называется художественный вымысел.

- Я сама ничего не читаю. И «ту» статью не читала. Мне о ней Вано рассказал. Эти корреспонденты - такие обманщики, всегда из мухи делают слона. Им нельзя верить. Это ты правильно говоришь.

- Нет, это есть нельзя, - Тамара неожиданно отодвинула от себя тарелку. Разве можно так готовить мясо. Кто учил этого повара. Наверное, он никогда не был в Грузии.

Я почти во всем думала также, как Тамара, и про мужчин, и про корреспондентов, но по поводу повара все-таки сомневалась. Мне блюдо понравилось. Это в Тамаре говорил националистический максимализм. Вообще, эти малые народности очень ранимые. Любое слово их может обидеть. У меня была одноклассница из ненцев. Так она по каждому поводу плакала в коридоре интерната.

- Я одной нашей знакомой, одной глупой козе, сказала, что у тебя скоро ребенок будет, - продолжала Тамара, смеясь почти над каждым своим словом, - Ха-ха-ха. Что тут началось! Сейчас я тебе расскажу, и ты тоже будешь смеяться.

- Как это рассказала? – опешила я, - Об этом еще никто, кроме меня, не знает, а ты уже рассказала какой-то «козе». Нельзя о ребенке раньше времени разбалтывать, а то он не родится. Или родится каким-нибудь уродом.

- Каким родится? – Тамара ненадолго задумалась.

Потом она обрадовалась и, возведя руки к потолку, громко воскликнула:

- Ты беременна, я знала! Пусть все они убедятся, что Тамара никакая не сплетница. Сейчас позвоню Резо и скажу ему эту новость.

Тамара схватила телефон и стала набирать номер.

- Нет! – вскрикнула я, отчаянно цепляясь за ее руки, в которых она держала трубку, - Только никому ничего не говори. Я прошу тебя, как сестру.

- Но ты ему обязательно должна сказать.

- Ни в коем случае! Только не надо никому ничего рассказывать об этом. Ни «козе», ни Резо, ни Вано, ни…

- Как это «ни в коем случае»? Резо надо обязательно сказать. Он тебе поможет, пока ты ищешь себя. Ладно, тогда ты запиши мой номер телефона. Эти ужасные телефоны, говорят, такие вредные, но ты все равно должна мне звонить и рассказывать, как твои дела.

Вот так непредсказуемо поворачивается жизнь. Один делает ребенка и бросает, даже не позвонит узнать: мол, как ты там Ариша, не залетела ли от меня, а то ведь я, поганец такой, забыл презервативом воспользоваться. А другой, который должен бы обижаться, протягивает руку помощи.

Я записала на свой телефон цифры, которые мне продиктовала Тамара и позвонила на ее номер, проверить. Потом я, растроганная до слез, потянулась за очередной порцией вина, но Тамара быстро выхватила фужер у меня из рук.

- Вот я бестолковая курица. Не знала, что тебе нельзя пить. Вино может навредить тебе и маленькому. Ни в коем случае не пей.

- Еле нашел. Забились подальше в угол и воркуют, как две девочки-подружки. Только по-моему вам обеим пора по домам.

Мы с Тамарой были так увлечены обедом и друг другом, что не заметили, как к нашему столику подошел Резо собственной персоной.

- А вот и братец, - всплеснула руками Тамара, - Эй официант, есть в этом ресторане фотограф?

-Что-то вы развеселились. О чем разговор? – спросил, подозрительно сощурившись Резо.

Резо был серьезен. Его строгий вид никак не вязался с нашим бесшабашным настроением.

- Эй, друг сердешный, что стоишь, как снеговичек-боровичек, выпей сначала с нами хорошего французского вина, потом будешь вопросы задавать, а то мы тебя не понимаем, - воскликнула я не в силах сдерживать в себе веселье, вызванное безмерным чувством благодарности к Тамаре.

Резо с интересом уставился на нас. Его брови изумленно вскинулись. Откуда ни возьмись, появился какой-то мужичек с фотоаппаратурой и стал нас фотографировать в разных ракурсах. Тамара вскочила, обхватила нас с Резо за плечи и резко сблизила наши головы, при этом я больно стукнулась о его лоб виском.

- А ну-ка, теснее в круг мои дорогие. Что вас приходится собирать, как горох по полу. Все вместе, на память. Это очень важный день. Покажем в деревне фотографию, чтобы знали, какая красивая у нас Аришка.

Я заметила, что касание людей друг друга изменяет взгляд на взаимоотношения. Не зря, когда хотят помирить двух людей, то требуют, чтобы те пожали друг другу руки. После фотосессии в нашей компании что-то неуловимо изменилось. Резо смягчился и даже выпил за пару тостов, которые в изобилии знала Тамара. Только он пил коньяк. Мы с Тамарой беспрерывно болтали. У нас было бесчисленное количество общих тем: о Сочи, о Москве, о Новосибирске, о погоде и даже о Грузии, хотя мои знания ограничивались просмотром нескольких художественных фильмов о грузинской глубинке и ее незамысловатыми рассказами о своей деревне и своей семье. А я рассказала о своем поселке, как мы играли на недостроенных железнодорожных путях. Резо ничего не говорил, только слушал и внимательно наблюдал за нашим буйством.

- Ты - деревенская! – воскликнула Тамара, послушав мой рассказ, - я сразу же поняла, что ты из наших, из сельских.

Тамара вдруг громко запела грузинскую песню. Мне всегда нравились протяжные грузинские мотивы, а у Тамары голос и слух были на месте. Я прослезилась, так меня за душу мелодия взяла, хотя я ни одного слова не поняла. Я попыталась подтянуть мотив без слов. Резо после песни встал и, шепча что-то Тамаре на ухо, повел ее к выходу.

Потом вернулся один. Сначала я подумала, что Тамара вышла в туалет, но она все не возвращалась, и я заскучала. Резо песни не пел, и смеяться с ним было не о чем.

- А где Тамара? – спросила я его заплетающимся языком, - Я хочу с ней на брудершафт.

- Ее Шалва повез в гостиницу. Давай-ка я и тебя подвезу до дома, - сказал Резо, - тебе, пожалуй, тоже хватит на сегодня.

Он обнял меня за плечи и стал настойчиво подталкивать к гардеробу.

- Тогда давайте с вами на брудершафт, а вы потом моей старшей сестренке Тамаре передадите, - требовала я, вытягивая губы трубочкой, пока он закутывал меня в зимнюю куртку на сантипоне и напяливал на меня шапку из ангорской шерсти.

Мы вышли на улицу, я посмотрела на темное пасмурное небо, ежась от леденящего ветра. Мой взгляд упал на лицо Резо. При свете фонарей после такого обильного возлияния, оно показалось родным и близким. Я вспомнила, как отчаянно Тамара навязывала его бескорыстную помощь. Прежде, чем мой рассудок полностью восстановился для осмысления собственных действий, я поцеловала его в колючий подбородок. Что мне в голову пришло, не знаю. Резо, словно ждал этого, он обхватил меня за талию и крепко прижал мое лицо к своему. Колючая щетина впиявилась мне в щеки, но я почти сразу же забыла об этом. Я чувствовала только губы, я в них потерялась, пропала, утонула.

Пробуждение было не спокойным. Сначала было блаженное состояние, которое заставило меня полностью расслабиться. Я боялась открыть глаза, чтобы убедиться в том, что я лежу в постели не одна, и мне это не снится. Пока я боялась, со мной происходили странные вещи. Мое тело перестало слушаться меня, а дыхание то пропадало, то вырывалось из меня страстным вздохом. Мои руки искали виновника, но не чтобы оттолкнуть, а чтобы прижать его к себе. Я слегка приоткрыла глаза, когда дыхание партнера обожгло кожу лица. Почему-то я знала, кого увижу, и опять не оттолкнула. Я прижала его плечи руками и снова закрыла глаза, отдавшись ощущениям. Теперь важнее того, что происходило, не было ничего на свете. Я жила не словами и не фантазиями о любви, а всем своим существом, каждой клеточкой своего тела. Потом навалилась удовлетворенная усталость, и я заснула.

Солнце заглянуло в просвет между шторами и упало мне на лицо. Я отодвинулась. Не было смысла больше притворяться кем-то другим, случайно оказавшимся в постели с человеком на 20 лет старше. Резо смотрел на меня, облокотясь локтем на подушку - волосатый мужчина, чье тело не могло бы вызвать у меня желание, разденься он передо мной на пляже. Я же, видимо, напротив, вызывала у него своим видом приятные мысли. Он улыбался и гладил шершавыми пальцами мою кожу. Было щекотно. Его взгляд не пугал меня. Меня беспокоили мои мысли.

Я вспомнила все, что было до этого. Я приняла на грудь отличного французского вина и не заметила, как перебрала с дозой. А когда к нашей «теплой» компании присоединился Резо, я, как последняя идиотка, стала с ним кокетничать и теперь могу похвастаться сразу двумя любовниками. Кому-то облом даже с одним, а у меня - два подряд, причем одновременно. При этом я еще и беременна. Вот так треугольник получился, прямо параллелепипед какой-то.

- У тебя красивая кожа, - сказал Резо, - приятно ее касаться. С тобой все приятно. Я думал, что ты меня боишься. А ты, оказывается искусительница. Вы с Тамарой вместе все подстроили? Признайся. О чем вы с ней договорились?

Я не знала, что ему сказать в ответ и ляпнула первое, что пришло в голову:

- Она просила меня, чтобы я подтвердила журналистам, что ты мой любовник. Вот я и решила, чтоб не врать, чтобы по-честному …

«Но если уж совсем по-честному то, если бы не тот поцелуй в гремучей смеси с бутылкой французского вина, видел бы ты меня в своей постели», - подумала я.

- И только?

Резо нахмурился, встал и ушел в туалет. Я тоже поскорее вскочила, схватила свои вещи и проскользнула в соседнюю дверь - в ванную комнату. Душевая кабина навеяла на меня тоскливые воспоминания об Аркаше, о его гладком мускулистом теле и бесхитростном «тебе понравилось со мной?».

Так. Только не мучить себя угрызениями совести. В конце концов, я знаю точно, что люблю одного Аркашу. А Резо? У него больше опыта, поэтому мне с ним лучше. Если бы Аркаше было столько лет, сколько Резо, он был бы еще искуснее. У Резо есть миллионы, а у Аркаши есть только я. Значит, я ему нужнее. Нет, у Аркаши есть работа. Тогда кому же я нужна, и кого же я люблю больше? Какая разница, главное, чей ребенок на подходе…

- Ты торопишься? – спросил Резо, когда я вышла из ванной комнаты одетая, - Подожди, я оденусь и провожу тебя.

Мы вышли из гостиницы вместе. Он подвез меня до бабулиного дома. Некоторое время мы сидели в салоне такси - мне было неловко так сразу уйти. Он не торопил меня, хотя счетчик тикал, и каждая минута стоила ему больше, чем международный разговор. Он улыбался. У него была очень хорошая улыбка, на миллион. Эх, если бы он был лет на пятнадцать моложе… Сердце мое почему-то сжалось, когда он коснулся моего локтя на прощанье. Казалось, он хотел не пустить меня, но передумал в последний момент и просто коснулся. Его желание, заключенное в это касание, пронзило меня током, покатилось вниз от его руки и забилось в низ живота дрожащим нетерпением. Я знала, что мне никогда раньше не было так хорошо, как этой ночью. Но я знала также, что жду ребенка от другого.

Я шла к дому и бормотала «я люблю только Аркашу…»

- Помнишь наш уговор?– раздался сзади оклик Резо.

- Какой?

Я оглянулась. Резо стоял у такси, хитро прищурившись.

- В поезде. Мы заключили пари. Никто его не отменял! Остался год и девять месяцев. Я жду приглашения в гости в твой домик у моря.

Мое романтическое настроение, как рукой сняло. Мог бы в благодарность за эту ночь, забыть об этом дурацком споре.

- Это же шантаж, - возмутилась я, - это не благородно.

- Зато все «по-честному». Ты же любишь, чтобы все было по-честному.

Он усмехался. Потом махнул рукой на прощанье, сел в такси. Как только я пришла в себя от его беспардонности (и это после всего того, что между нами было!), то крикнула:

- Это еще посмотрим, кто проиграет!

Такси тронулось, он уехал. Я так и не поняла, слышал он мой достойный ответ или нет. Не важно. Еще не известно, кто, на самом деле, из нас двоих «сдает карты».

Гл. 17. *Он слишком повзрослел

Он боялся признаться, что немного сошел с ума, словно, его разум вернулся в раннее студенчество. Двадцать лет назад все происходящее казалось незыблемым и предначертанным. Он умел ненавидеть на всю жизнь, влюбляться навсегда. Разум закипал от того, как душа рвалась в неизведанное будущее. Теперь он считал, что будущее пришло, в нем не осталось ничего неизведанного. Он слишком повзрослел.

Прекрасное расположение духа, пришедшее к нему вместе с первыми по-зимнему чистыми лучами солнца, осветившими ее заспанное лицо, не покидало его всю дорогу от города до гостиницы, где он жил. Что это было? Кто может объяснить, зачем она это сделала, и почему он не смог удержаться. Жаль, что продолжения не будет. Нет, это даже хорошо, что продолжения не будет, в этом есть какая-то волнующая интрига. Обладать, на самом деле, не так важно. Важно то, какое ощущение осталось в душе и памяти после расставания.

Он застал Тамару за яйцом всмятку. Она сидела в ресторане гостиницы за столиком, где кормят по талонам, и хмурилась.

- Я даже не хочу с тобой разговаривать, - заявила она, как только он появился перед ней.

Он отодвинул стул и присел рядом. Официант тут же принес дежурные блюда сомнительной свежести и дурно пахнущий кофе. Он отпил, поморщился от приторной кислости, но не ушел.

- Как ты это ешь? Ты же себе испортишь желудок. Давай, закажем нормальную еду по меню и позавтракаем, - предложил он ей примирительно.

- Я сегодня же уезжаю домой, купи мне билет на самолет. Я хочу улететь немедленно.

- Ты же боишься самолетов.

Раздражение Тамары можно было объяснить только тем, что он выдворил ее вчера из ресторана, сдал на руки Шалве и отправил в гостиницу вопреки ее сопротивлению.

- Лучше умереть, чем жить в таком позоре. Я хочу забыть то, что я твоя сестра.

- Ты слишком много вчера выпила. И сегодня у тебя похмелье. От этого такое плохое настроение. Тебе дать алко-зельцер?

- Оставь свои заботы для своих ценных бумаг. Мне ничего от тебя не надо.

Разговор с Тамарой действовал на него удручающе. Он не хотел портить настроение такого прекрасного утра из-за ворчания сестры, страдающей от похмелья. Больше ничего не говоря, он ушел.

Даниил уже ждал его в фойе, перелистывая старые автомобильные журналы, в обилии разбросанные по низким столикам около мягких кожаных диванов.

- Испугался вчера? - улыбнулся он вставшему ему навстречу парню, пожал руку, - Пойдем в бар, а то сегодня моя партнерша чувствует себя нехорошо. Не будем мешать ей восстанавливать здоровье.

- А удобно будет в баре подписывать наши бумаги?

- Вы, наверное, меня не поняли. Я собираюсь с вами работать, а не судиться.

- А как мне работать с вашими деньгами, если у меня нет договора с вами.

- Ты получишь лицензию инвестиционной компании и объявишь скупку интересующих меня предприятий за свои деньги. Возьмешь кредит под поручительство одной из санкт-петербургских страховых компаний. Даже, если ты не в состоянии будешь его вернуть, тебе не грозит банкротство, за тебя заплатит поручитель. Сейчас мы не будем подписывать никаких документов, мы никогда с тобой лично ничего не будем подписывать, но «зеленую улицу» я тебе обеспечу по всем операциям, которые мы с тобой устно или по электронной почте согласуем. Данила, у тебя есть шанс. Тебе просто нужно использовать его с головой. Ты понял, что уровень конфиденциальности, который ты на этот раз достиг, не может быть определен никакими судебными инстанциями?

Даниил кивнул, на его лице проявилось смешанное чувство гордости и благодарности. Удивительно, как удачно Тамара выбрала ему партнера. Напрасно он ее обидел.

Они с Даниилом сидели в ресторане около часа, обсуждая детали плана работ. Переговоры плавно перешли в обед. Даниил, казалось, парил в приподнятом состоянии духа. Его глаза блестели воодушевленно. Это было заразительно, и почти также волнующе, как раннее утро в снятом на одну ночь номере рядом с ласковой девушкой по имени Ариша. В обществе таких людей он чувствовал себя стариком Хоттабычем и готов был творить чудеса.

Даниил расслабился после второй стопки коньяка и многое рассказал о себе и своем бизнесе.

Даниил, в прошлом обычный инженер-конструктор, в момент, когда на фондовый рынок выплыли со своими акциями и ценными бумагами великое множество акционерных обществ, получил аттестат и открыл брокерскую контору. С ним вместе начинал его друг, который был сначала его соучредителем, но потом перестал принимать участие в делах фирмы, так как нашел работу с высоким ежегодным доходом в какой-то нефтяной компании. Сначала Даниил работал один, потом постепенно набрал персонал. Очень большая текучка из-за невозможности платить достойную зарплату, мешала ему развивать бизнес. Вновь нанятые сотрудники, проходя курс стажировки и получая хоть какие-то навыки, уходили в крупные компании, где им могли предложить большую зарплату. Фирма долгое время держалась только на его энтузиазме.

- Я только в последний год ощутил, как стало легче, - признался Даниил, - и люди, вроде бы не семи пядей во лбу, не лучше, чем те, что работали у меня раньше, но дела в гору пошли. Я даже смог нанять бухгалтера. Теперь у меня больше времени для работы.

Вдруг Даниил спохватился, что сказал что-то не то (не следовало упоминать о трудностях в фирме…) и заторопился исправить впечатление.

- Теперь я найму еще больше людей. Всех отправлю на обучение. У меня есть замечательные кадры, которым просто нужно дать шанс. Вот и ваша сестра подтвердит, она одну из моих офис-менеджеров, оказалось, очень хорошо знает.

Последняя фраза привлекла его внимание. Тамара не могла никого знать в Новосибирске, кроме…

- Моя сестра женщина общительная. Я удивлюсь, если не найду в каком-то городе, куда приеду, ее знакомых. Кого же на этот раз, если не секрет, она встретила?

- Конратьева Ариша. Хорошая девочка, языкастая. Не очень расчетливая, немного поверхностная, но я обязательно пошлю ее на курсы и постараюсь дать ей возможность проявить себя.

- Интересно, - только и пробормотал он.

Как тесен мир или, как говорил, один его знакомый времен начала перестройки, «прослойка узка». Все-таки, напрасно он обидел Тамару, заподозрив ее в том, что она нарушила уговор и, воспользовавшись случаем, организовала поиски своей протеже. Судьба сама вновь столкнула их носом к носу, причем на этот раз очень удачным образом для него самого. Во всех отношениях…

Он заметил удивленный взгляд Даниила и понял, что привлекло его внимание. Он улыбался своим мыслям.

- Что ж, если ты ей дашь такую возможность, то это будет благодарно с твоей стороны. Я думаю, Тамара не за твои молодые кудри тебя выбрала. Ты понял, что я имею в виду? Это ее очень хорошая знакомая, и она о ней печется, как о своей сестре.

- Конечно, дам, - с готовностью согласился Даниил, - теперь у меня будет больше возможности заботиться о перспективных работниках...

После обеда, когда он отпустил Тарасова, он хотел рассказать Тамаре, как позаботился об их общей знакомой. Он подумал, что, может быть, это примирит их. Но вернувшись в номер, он не нашел ее там. Ее вещей тоже не было. Тамары не было ни в фойе, ни в ресторане, вообще, нигде. Портье сказал, что она заказала билет на самолет, просила вписать его стоимость в его счет за гостиницу и уехала на такси в аэропорт. Он рассердился. Что за выходка. Что ж, пусть делает, что хочет. Ему уже основательно надоели ее экстравагантные поступки. До сих пор она ведет себя, как избалованная маленькая девочка. Пора уже ей повзрослеть. Пожалуй, следует найти для нее мужа, чтобы она меньше думала о его личных делах.

Гл. 18. Авантюра

Ностальгия – не мое чувство. Как можно жить в настоящем, если все время вспоминать прошлое. И как, сожалея о прошлом, можно думать о будущем? Память хранит только значительные события жизни. Несущественные же или однообразные действия с заранее известным результатом, делают течение времени незаметным. У каждого человека есть периоды в жизни, которые исчезают в глубинах его сознания, не оставляя следа…

Именно в тот период моей жизни, когда зимние холода сковали мои планы, как лед прибрежные воды Обского моря (Новосибирское водохранилище), поглотив безвозвратно часть моей памяти, рядом неожиданно возникла Светка собственной персоной. Она приехала в Новосибирск, договорилась с Нинусиком, что та ей выделит на время ее зимних каникул комнатку в общежитии, и позвала меня к себе. Я обрадовалась - мы опять будем вместе, две подружки «не разлей вода». Мне так много нужно было ей рассказать.

Заведующая общежитием встретила нас с распростертыми объятиями. И я была несказанно удивлена ее радости.

- Девочки, вы не представляете, как я вам рада. Нынче так не умеют веселиться, как бывало. Не те уж дети пошли. Не те. Э-эх, время вспять не повернешь. Так хоть повспоминать его хорошим словом. Живите, сколько хотите, про эту комнату все равно никто не знает, она как кладовка числиться. Я ее на всякий случай держала - вдруг родственники нагрянут.

- Если помочь нужно, Вы Нина Ильинишна обязательно к нам обращайтесь. Можете на нас рассчитывать, - заверила комендантшу Светка слащавым голосом.

- Что уж, - Нинусик махнула рукой, - Парней своих в общежитие не водите и никому не позволяйте, вот и помощь будет. Какая мне от вас еще помощь, вертихвостки. Особенно это Аришки касается.

Нинусик погрозила мне пальцем.

- Знаю я тебя, шалунья.

- Я за ней послежу Нина Ильинишна, - сказала Светка, - У меня все будет под контролем. Можете быть спокойны.

- Только на тебя Светик и надеюсь, - Нинусик так была тронута, что даже прослезилась от умиленья, - Как там в Москвах-то, не нашла еще себе никого?

- Так я ж учусь, Нина Ильинишна. Некогда даже о личной жизни подумать. Вот на каникулы приехала. Вас повидать. Соскучилась по своим…

Нина Ильинишна совсем размякла и выдала нам совсем новое, еще хрустящее и без штампа, постельное белье.

Стоило нам со Светкой поселиться в общежитие, как оно сразу же стало местом паломничества старшеклассников. Еще бы, «московская штучка» приехала. Мальчишки из 11-го класса толпились у дверей женской половины общежития, стараясь привлечь наше внимание глупыми шутками и громким ржанием. Ничто не изменилось в детях с того момента, как мы перестали быть детьми. Да и что могло измениться? Законы природы – во все времена одинаковые.

Вечером мы сидели на старых скрипучих кроватях и впервые за долгие месяцы беседовали о личном. Светка вкрадце рассказала о своих московских приключениях. Ее жизнь была не такой легкой, о какой она мечтала. Ей так и не повезло найти неженатого, обеспеченного москвича. В текстильном институте такие оказались на перечет и почему-то не спешили связать свою судьбу с бездомной и безработной, хотя и не в меру симпатичной девушкой из далекого Новосибирска.

- Ты, знаешь, Ариш, я решила, ну ее эту Москву. Правильно Алик говорил – бомжатник. Там ни одного нормального мужика не осталось. В основном альфонсы с периферии. Понаехали в столицу и ищут бабу с квартирой. Здесь останусь. Мой матросик ( помнишь Данилку?) стал уже капитаном дальнего плавания. Живет во Владивостоке. За экватор ходит. Он, говорят, в своем пароходстве на хорошем счету. А Серго стал протезистом. Знаешь они сколько зарабатывают. Вот если б в Москву не сорвалась, сейчас бы как сыр в масле каталась.

- А как же твоя карьера?

- Кому моя карьера душу греет? Мне она не нужна, я жить хочу красиво. А для этого мне не карьера нужна, а хороший перспективный муж. А уж я ему помогу сделать карьеру ради собственного блага. Мужики только и ждут, когда их выцеплют и конфетку из них сделают, чтобы потом пыль в глаза пускать другим бабам.

- Ну и какой смысл в перспективном, если потом он на сторону будет смотреть?

Светка сильно изменилась за эти несколько месяцев разлуки. Ее тон стал решительным, а говор по-московски резким. Раньше она казалась мне более романтичной, теперь предо мной предстало воплощение столичного практицизма.

- У умной бабы мужик дальше посмотрелок не пойдет. А смотреть ты им, все равно, не запретишь. Это в самцах природой заложено. Двоечница. Если бы ты хорошо учила биологию, то знала бы, что женщина должна уметь, чтобы всего добиться в жизни.

Тон у Светки был обидным, а ее насмешливость меня рассердила.

- Что-то ты, такая образованная, в Москве не устроилась. Или там биологические законы не действуют? – сказала я раздраженно.

-Ты чего обиделась что ли? - Светка удивленно захлопала пушистыми ресницами.

- Нет, Светик, мне нравится, когда ты меня обзываешь и поучаешь. Я ж от этого тащусь и балдею. Конечно, обиделась. Может, хватит наезжать на меня. Я уже большая девочка и кое-что понимаю в биологии, но своего любимого мужчину ни на какого перспективного не променяю…

- А с кем ты сейчас встречаешься? – примирительно сказала Светка.

- В Адлере познакомилась с одним классным парнем, Аркаша зовут. Только я сейчас с ним не могу встречаться, потому что у него телефон уже 2 недели не отвечает.

Я вздохнула. Светка сочувственно толкнула меня в бок.

- Ариш, ты же знаешь, что пляжные знакомства нельзя переносить на личную жизнь. Человек в Сочи приехал отдохнуть, развлечься, а дома его ждет жена и семеро по лавкам. Выбрось ты его из головы и давай-ка с тобой сходим в клуб. Подцепим там себе местных поприличнее. А?

- У Аркаши никого нет. Я когда была в Москве, он меня к себе домой приводил. Он такой лапочка… улыбается хорошо, добрый он… Такой неуклюжий и все время спрашивает «тебе хорошо со мной было?»

От приятных воспоминаний у меня защипало в носу и на глаза навернулись слёзы умиления. Передо мной, как наяву, предстал родной образ. Я вспомнила Аркашины ласковые слова, завистливые взгляды пляжных сторожил адлерского побережья. У меня - самый лучший на свете мужчина. Я простила несмелому увальню то, что он до сих пор не появился рядом со своей широкой ухмылкой «как хорошо, что я тебя встретил».

- Светка, - шмыгнула я носом, - Мне его срочно надо найти. Прямо сейчас.

- Ты была в Москве и не нашла меня? К какому-то пляжному хлыщу зашла, а родную подругу проигнорировала. Ладно, не переживай ты так из-за мужика. Ты, главное, сама ему не звони, не донимай его своими глупыми признаниями. Нормальные мужики этого не любят. Давай, я позвоню одному своему другу в Москве, он за твои ментом последит пару недель. Может у него мадама уже есть. А ты тут сопли распускаешь. Где он живет?

- Мне, Свет, не надо за ним следить, мне ему кое-что срочно надо сообщить, - сказала я и отвела глаза.

- Ариша, ну-ка, посмотри на меня… Ты не залетела ли часом? – Светка наклонила голову, чтобы поймать мой ускользающий взгляд.

Я что-то промямлила о том, что «я не совсем уверена, кажется, но это не точно…»

- Лучше бы в Москве ты меня нашла, чем этого бычка племенного. Нет, Аришка, нельзя тебя одну с мужиками наедине оставлять. Обязательно вляпаешься в какую-нибудь историю. Это же надо! Одна ночь сомнительного удовольствия, а ты уже вся в соплях.

- Почему это одна? Он ко мне в Новосибирск приезжал. Так хотел встретиться, что специально на один день прилетел в Новосибирск, а на второй улетел. Приехал в кителе с погонами, такой красивый, как на парад…

- А, может быть, он просто проездом был, - фыркнула Светка, - Вот и заскочил на минутку.

- Это куда же проездом из Москвы. В Америку что ли?

- Зачем в Америку? Например, во Владивосток. Командировали в какой-нибудь гарнизон в помощь таможенникам, трясти японские и корейские машины на предмет спрятанных в колесах или бамперах наркотиков. Ты же сама говорила, что он был при погонах и в кителе. Если бы он специально к тебе приехал, что б ему наряжаться, как на службу…

Умеет же Светка испортить настроение.

- А, может быть, он гражданскую одежду испачкал и постирал, вот и пришлось форменную одеть, - пыталась я спасти доброе имя своего возлюбленного и свою гордость от Светкиной снисходительности.

- Ладно. Думай, как хочешь, только знай, что военный – не лучший выбор для девушки, которая хочет сделать карьеру. Пошлют твоего солдатика за полярный круг, будешь там с медведями на пару карьеру делать, да на полярном солнце у Ледовитого океана полгода греться с утра до утра.

- Ты мне назло, что ли, говоришь? Только настроение портишь. Все тебе во мне не так - и мужики у меня не такие и счастье у меня с ними не будет. А, между прочим, я в Адлере с одним миллионером познакомилась. И он ко мне сюда тоже приезжал. Что ты на это скажешь? – запальчиво сказала я, понимая, что только такой сногсшибательной новостью могу отстоять свое самолюбие в неравной борьбе со Светкиным превосходством.

-Твоя бабуля теперь тоже миллионер. Ее комнатка в общежитии стоит миллион, не меньше, - не поверила Светка

- Тот был настоящий, грузинский, с ним из Грузии целая делегация приехала, чтобы меня замуж за него посватать.

- Врешь? И ты отказалась? Не верю. Эту сказку до тебя сочинили. «Золушка» называется.

- Свет, когда я тебе о своей личной жизни врала? Не хочешь, не верь. Я тебе тогда больше ничего рассказывать не буду. Все. Спать буду. Мне завтра рано на работу. А Резо мне, кстати, обещал дом у моря купить, если я выйду за него и рожу ему ребенка. Ну, как? Похожа я на двоечницу?

Светкины глаза остекленели, а рот открылся от удивления. Кажется, на этот раз я ее сразила наповал. Светкино восхищение согрело мне душу. Хоть в чем-то она мне завидует.

- А ты чо? - Светка уселась напротив меня, как у телевизора, и приготовилась слушать.

Я не знала что рассказывать, потому что сама толком не помнила, что произошло. Поцелуй помнила, а потом все слилось в одно мгновение. В памяти изредка появлялись какие-то отрывки ощущений, то ли из этого времени, то ли испытанные мной раньше. Складывалось такое впечатление, что после поцелуя Резо я впала в транс и пришла в себя только утром.

- А я - все пре-все, кроме замуж и ребенка. Что я сама себе на домик не заработаю.

- Ну, это надо, какая несправедливость! – воскликнула Светка, возведя руки к потолку, будто призывала всевышнего быть свидетелем ее разочарования в своей судьбе, - Это же надо, я в Москве по клубам таскаюсь, чтобы подцепить хоть какого-то москвича с пропиской, а ты смоталась на пару месяцев в Сочи и сподобилась до отношений с миллионером.

Потом Светка задумалась ненадолго и спросила:

- А твой миллионер про Аркашу знает?

- Нет, - удивленно ответила я.

- Отлично. Главное, не путать людей ненужными подробностями твоей жизни. Так вот, послушай меня. Это не Аркаша, а миллионер тебе ребенка заделал. У меня на такие вещи нюх, как у собаки. Аркаша твой точно не при чем. Так что, давай-ка, начнем настоящего папашку обрабатывать. У тебя его телефон есть?

- Свет, не гони волну. Я о ребенке узнала раньше, чем Резо сюда приехал. Если бы не его сестра Тамара, которая почему-то хочет нас поженить, я бы с ним в тот день никуда не пошла. Я же Аркашу люблю.

- Любовь - дело наживное. Зачем тебе милиционер, если тебя хочет миллионер? Ну, подумай сама. Если ты сейчас не ухватишь богатого мужика, он успеет за это время, пока ты телишься, жениться и народить законных детишек. Ты что, только вчера родилась что ли? Бразильских сериалов не смотрела? Там все доны Педро по паре незаконнорожденных отпрысков имеют от своих горничных, а потом на них женятся по очереди. Время может быть другим, место географическое может отличаться, а мужики не меняются….

Светка еще что-то говорила, но я не слышала, потому что напряженно думала. Тамара так обрадовалась сообщению, что я жду ребенка, будто сама к этому имеет отношение. Может быть она, также как и Светка, подумала, что этот ребенок от Резо? Что он появился в результате той ночи в поезде. А я дуреха, расчувствовалась и в благодарность за ее заботу изменила своему Аркаше… Правильно Светка говорит, одну меня нельзя до мужиков пускать. Не устояла, идиотка. И чего я такая добрая?

- Ты уже была у врача?

- Нет, ни за что. Лучше уж сразу же - в роддом, - замахала я руками.

Я с ужасом представила себе устрашающего вида кресло в гинекологическом кабинете местной поликлиники и передернулась от отвращения.

- Завтра же я отведу тебя в женскую консультацию. По ситуации и будем делать выводы. Но сначала, для верности, купим в аптеке тесты на беременность. Пойдем сейчас же!

Со Светкой бесполезно спорить. Если она что-то решила, то изведет со света, пока своего не добьется.

- Что ж мы сидим! Скорее-скорее-скорее! Аптеки могут закрыться!

Она вскочила со своей кровати, и, не смотря на то, что за окном было уже темно, стала решительно на меня напяливать куртку, шапку. Потом, одевшись сама, выскочила из комнаты, волоча меня за руку. Только мы вышли на улицу, как за нами увязались громкие наши обожатели – одиннадцатиклассники, с обеда ошивающиеся под нашими окнами. Идти с таким сопровождением в аптеку, покупать тесты на беременность было не удобно, и мы, не сговариваясь, сделали вил, что просто вышли прогуляться.

Почему молодняк мужского пола предпочитает тусоваться по трое. Не парами, не вчетвером, а втроем. Именно столько экземпляров мужского рода шли чуть позади нас, почти наступая нам на пятки. Я помнила одного из них. Он учился на год младше и был безумно влюблен в учительницу английского языка, чем и прославился. Об этом знали все в школе, кроме самой учительницы. Парнишку звали Коля. Двое других никак не отобразились в моей памяти.

- Девушка, а девушка, как вас зовут, - крикнул в нашу сторону Коля.

Остальные гыкнули. Конечно же, это была цитата из «Джентльменов удачи», иначе чего бы им так веселиться. Светка решительно взяла меня под руку и пробормотала негромко:

- Не обращай внимание. Это их заинтригует.

- А я и не собиралась, - ответила я, - они мне по барабану.

- Ты совсем закисла без меня, - рассердилась Светка, - как это по барабану. Нельзя терять интерес к противоположному полу. Всегда надо иметь варианты развития событий. Вот, например, если бы я оказалась в твоем положении, то непременно позаботилась бы о том, чтобы у меня был парень из местных.

- А какое такое мое положение? – хотела возмутиться я, но вдруг непонятная тоска заставила меня заскулить, - Я к Аркаше хочу-у-у.

- Вот-вот, про это и говорю. Это потому что ты так себя настраиваешь. А ты расслабься, - сказала Светка, а потом обернулась к провожатым, - Мальчики, пригласите нас в клуб, двух одиноких девушек, которые только что приехали из Москвы на зимние каникулы и теперь умирает от скуки.

Под светом витрины, около которой мы остановились, было видно, как «Мальчики» встрепенулись.

- Можно, - степенно сказа Коля, - Мишаня, пригласим?

Мишаня, этакий увалень-симпатяга, с готовностью кивнул. Его силуэт в толстой «аляске» чем-то напомнил мне Аркашу.

- А, мне домой пора, - сказал третий, чье имя так и не назвали, и обреченно вздохнул.

Я так поняла: Коля с Мишей нас поделили, а третий ушел, потому что ему не повезло, вытянуть счастливую соломинку.

- У него с собой денег нет, - пояснил Коля, кивнув вслед уходящему дружку.

- А у тебя есть? - сразу же среагировала Светка.

- Конечно, - солидно сказал Коля, - и у меня есть и у Мишки. Мы парни самостоятельные. У нас все схвачено. Пойдемте девчонки, вы с нами так «оторветесь», что еще захотите.

Миша промолчал, продолжая переминаться с ноги на ногу. И этим он не был похож на Аркашу. Скорее - на Гену. Тут я вспомнила Гену, который ждет меня из дома с паспортом, чтобы жениться на мне.

Клуб встретил нас разноцветным полумраком и гулкими ударами музыки, в такт которым мои мозги начали сотрясаться, генерируя во мне неконтролируемые движения. Мы оставили одежду в раздевалке. Коля сразу же повел нас к бару, нашел два рядом свободных сидения на высокой ножке.

- Садитесь. Чего пить будете, девчонки?

- Я - сок, - сказала я, вспомнив о том, что в моем положении не следует злоупотреблять.

- Ты чо! - опешил Коля, - Так дело не пойдет, ты не отрывайся от компании. Давай хоть «Русалочку». А может, пива будешь?

- Ей нельзя, она «завязала», - защитила меня Светка.

Понимающе подмигнула и добавила:

- На спор.

Это объяснение для парней всегда понятнее. На спор они, что хочешь, сами сделают, это они уважают. Меня оставили в покое, и мы со Светкой взобрались на сиденья, Коля встал между нами, а Миша сбоку от меня. Я была в клубе последний раз, наверное, в прошлой жизни. Руслан, у которого денег едва хватило на то, чтобы заплатить за двоих входной билет, приводил меня сюда в качестве подарка на день рождения и на восьмое марта.

- У тебя есть парень? - набравшись храбрости, крикнул мне в ухо Миша, пытаясь пробиться сквозь мощные аккорды, лившиеся из динамиков.

Я с трудом расслышала его слова, но видела, как он затаил дыхание и наклонился ко мне, чтобы услышать ответ сквозь оглушающие звуки рока.

- А у тебя? - крикнула я в ответ.

- У меня нет.

- А девушка?

- Что? – он наклонился ко мне очень близко так, что я заметила нежный пушок на щеке, которому еще предстояло превратиться со временем в жесткую колючую, как у Резо, щетину.

- Парня у тебя нет, а девушка есть?

Миша похлопал глазами, пытаясь понять, что я сказала, и улыбнулся виновато. Кажется, он даже не понял, что я пошутила.

- Н-нет….

Потом он подумал и опять спросил:

- А почему ты со мной пошла?

- Я вообще-то со Светкой пошла….

- А…

В прорезь фланелевой рубашки детского цвета было видно, как кадык метнулся снизу вверх - Миша сглотнул от волнения. Коля схватил нас со Светкой за плечи и крикнул между нами, чтобы обоим было слышно:

- Скоро стриптиз будет. Пойдемте ближе к сцене.

Светка пожала плечами. Она беспрестанно озиралась. Я знала, кого она высматривает – партнера более высокого социального статуса, чем ее сосед по барной стойке. Казалось, ей повезло, потому что к нам подошел нагловатый парень лет 25-ти в темном джемпере и темных брюках. Самоуверенность, которую он излучал, соответствовала Светкиным критериям перспективности. Светка с надеждой подалась ему навстречу, но он остановился за моей спиной, даже не обратив внимания на сногшибательную красавицу справа от себя. Обнял за плечи наших кавалеров, похлопал их покровительственно по спинам

- Потанцуем, - сказал он и беспардонно крутанул меня на сидении, так что я оказалась лицом к нему. Почему меня, когда рядом была Светка? Не дожидаясь моего согласия, он сильно дернул меня за руку к себе. Я почти слетела к нему в объятья. Он втащил меня на танцпол и повел в быстром ритме. В каком-то из средних классов я с парой одноклассниц факультативно почти год занималась танцами. Это был классический «вальс». Вальс под звуки рока - вот повело, стать посмешищем всего клуба.

- Хорошо танцуешь, - парень хохотнул, легко лавируя между танцующими, - Ты не знаешь меня?

Я перебирала в памяти имена и, примеряя их к нему, но каждый раз отвергала пришедшую в голову догадку.

- А ты кто? – крикнула я.

- Не помнишь? Ладно, не трудись. Сейчас ты у меня все вспомнишь. Идем.

Он потащил меня вглубь помещения. У меня сердце сжалось от его решительного «сейчас ты у меня все вспомнишь…». Что, если я когда-то совершенно не преднамеренно, ненароком, сделала этому парню что-то плохое. Так бывает. Сделаешь кому-то плохо и забываешь человека, чтоб не мучиться угрызениями совести. Я хотела заупрямиться, упереться и не идти за ним, в толпе он со мной точно ничего бы не сделал, но в просвете между тел, я увидела приветливо машущую мне Светку, которая подняла вверх палец большой руки – во, мол, классного парня отхватила. Ее одобрение придало мне смелости.

Не трусость, а любопытство - вот мой самый большой недостаток после влюбчивости. Мне захотелось узнать, что же такого незабываемого для этого человека, я стерла из своей памяти. И я пошла с ним, пробираясь между прыгающими и кривляющимися телами. Мы прошли через весь зал и оказались в дальнем его углу, где на мягких кожаных диванах вокруг низкого журнального столика расположились несколько пар в вальяжных позах. Лица парней, прямо-таки были списаны с американских фильмов про мексиканский криминальный мир низкого пошиба. Девушки, судя по костюмам, стриптизерши, сидели на их коленях и с видимым удовольствием покуривали самокрутки. Я поняла, что попала не в свой круг, во-первых, потому что мне такие знакомые не по карману, а во-вторых, я не курю, и никогда не курила из принципа.

- Я привел ее. Забирайте. Танцует она неплохо. Все остальное – сомневаюсь. Выглядит больно уж бестолковой.

- Точно она? - услышала я властный баритон откуда-то сбоку.

Из-за спин и бюстов прибалдевших от курева девиц, выглядывали только острые коленки говорившего. Мерцающий ультрафиолет мешал мне правильно видеть. Я смогла разглядеть только тени темных глазниц, острые скулы и большой рот, который, когда его владелец говорил, почти не открывался. Он был одет в такой же темный свитер, как мой партнер по танцу. А рядом с ним сидел… Алан, мой недавний знакомый, тети Наташин кавалер, и привычно тасовал колоду.

- Садись, - сказал «баритон» и указал на диван напротив себя, мне тут же уступили место,

- С какой стати? Я вас никого не знаю, - ответила я ершисто.

- Это не важно, что не знаешь. Главное мы тебя знаем, – строго сказал «баритон».

- Вы ошиблись. Я - не «она».

Баритон обернулся к Алану, тот кивнул.

- Она-она. Садись уже, в ногах правды нет. Меня зовут Вик. Остальных тебе знать не обязательно. Сядь, не ряби перед глазами.

Я села, но не потому, что меня попросили, а потому что мои колени подкашивались от волнения. Что у этих людей может быть против меня? Зачем я им понадобилась?

- Алан говорит, что ты можешь поддержать нашу компанию.

- Не, он не правильно сказал, я не курю. И вообще… у меня жених есть, - возразила я.

- Ты не поняла, - усмехнулся Вик, - Нам от тебя не такая компания нужна. Таких девок у нас достаточно и без твоего участия. Нам нужен удачливый игрок в покер. Алан говорит, ты здорово карты кладешь, а мы ему не верим.

-Правильно, что не верите. Я вообще в карты не играю.

- Я же говорил, - удовлетворенно хлопнул по заду своей стриптизерши «баритон», - Бабы только на одно годны. Бабы только тратить умеют.

- А чо, вы меня «на слабо» берете, - обиделась я, - я ж не дура какая-нибудь. Пойду я, меня подруга ждет.

- Может быть, сначала выслушаешь все до конца, торопыга?

- А что мне слушать. Сейчас посадите с собой играть. Дадите взаймы, разрешите выиграть два раза, чтоб меня «засосало», а потом у меня станете выигрывать, и я вам еще останусь должна бешеные деньги. А у меня платить нечем. Вы меня тогда или в рабство продадите, или кокните.

Громкий гогот нескольких мужских глоток перекрыл грохот музыкальных аккордов. Не смеялся только Вик. Он сдержался.

- Не слышал ничего глупее, - сказал он, - Дело в том, что я организую одно спортивное мероприятие - соревнование, - сказал он, - Мы решили, что ты будешь в нем участвовать.

- Как это вы решили? – возмутилась я, - Не хочу я участвовать ни в каком соревновании.

- Тогда мы тебя «кокнем».

Вик, продолжая изучать меня своими темными глазницами. Было не понятно, шутит он или говорит серьезно. Мне стало очень не по себе. Я огляделась. Алан потупил взор. Все выжидающе замолчали. А я подумала так. Сейчас соглашусь. Они меня отпустят домой. Я спрячусь в общежитии со Светкой и больше у бабули в коммуналке не появлюсь. Алан – то знает меня только через бабулину соседку. Авось, не найдут. Если так просто не отделаюсь, придется мне внепланово срываться в Сочи.

- А чо делать-то надо?

- Я организую турниры по спортивному покеру. От тебя требуется просто выиграть и все.

- А бай-ин (Примечание автора: взнос для участия в турнире – из этих взносов, как правило, состоит призовой фонд турнира) кто за нее будет платить? - крикнул кто-то.

- Чего? - осторожно спросила я.

- Взнос за участие заплачу за нее я, - сказал Вик и неожиданно улыбнулся, - Ну что, дурочка, испугалась что ли? Не бойся, никто тебя не тронет. Я пошутил.

- Ну и шуточки у вас, - я недоверчиво покосилась на сидящих рядом с Виком.

Все, так же, как и Алан, смотрели себе под ноги. Лица у них были железобетонными.

- Никто к тебе даже не прикоснется. Вот только, если проиграешь турнир, то тогда… - Вик рубанул воздух ладонью, посмотрел на меня и вдруг расхохотался, ему вторили его дружки, с их колен легкомысленно взвизгнули девушки.

- Ладно, повеселились, и будет, - Вик резко прекратил смеяться, - Ты чего такая затюканная? Почему ты решила, что мы – бандиты? Алан похож на бандита? Нет? Тогда кто из нас похож? Покажи, не стесняйся. Я?

Я кивнула. На этот раз никто не засмеялся.

- Чем же?

- А чо, вы мне все время грозитесь?

- Так по-хорошему не хочешь. Что мне остается делать. Я не грожусь, я тебя шантажирую. Нормальный ход агрессивного игрока. Ну, так, пойдешь с нами на соревнование? Я заплачу за тебя? Ты мне ничего будешь должна, и я тебя не трону, если откажешься. Я шутил. Ты же видела - все смеялись.

- Ага, как в «продавцах страха». Всем смешно, а мне нет…

- Ну, так договорились?

- А что мне за это будет?

- Ну, поскольку я за тебя заплачу «бай-ин», то твой выигрыш буду делить я. Думаю, ты не обидишься. Ну, так как? Согласна?

Я кивнула. Если с меня за этот турнир ничего не просят, да еще и заплатят в случае удачи, то отчего же не поиграть.

- Ладно, извини, если напугал. Может быть, переборщил немного. Зато, какой результат! Не хотела, не хотела и согласилась. Запиши свои данные у Алана. Он тебя немного подготовит по правилам. И – свободна до завтра. Завтра он тебя вызвонит насчет тренировок…

Когда Алан отпустил меня, Светку в клубе уже не было. Миша с Колей тоже исчезли. Часы на мобильнике показывали 6 утра. Я оделась и побрела не в общежитие, а сразу же к своей конторе. Улицы Новосибирска оживали. Спать не хотелось. Я зашла в аптеку, купила тесты на беременность. Заспанный фармацевт удивленно на меня уставился. Когда девчонка спозаранку вместо презерватива покупает тесты на беременность, причем сразу же пять штук (для верности) – это, конечно, непривычно.

В офисе было тихо. До начала рабочего дня оставался час с небольшим. Войдя в здание, я первым делом ринулась в туалет. Потом, когда увидела результаты тестов, понуро побрела к себе на рабочее место. …

Передо мной лежала пятый не использованный тест. Проверять его – пустое занятие. Все четыре предыдущих показали отрицательный результат. Я не была беременна. Неожиданно для себя я испытала не облегчение, а разочарование. Я не заметила, как начала закрашивать полоску пятого теста фломастером в цвет, который хотела, а потом в сердцах бросила его в мусорную корзину.

Гл. 19. Карьера

После буйной ночи, начатой в ресторане гостиницы Новосибирск и закончившейся в одном из ее люксовых номеров, я долго боялась, что Резо опять затеет сватовство. После того, как он подвез меня до дома, найти конкретную квартиру ему было бы не сложно. В нашем доме найдутся доброхоты, которые укажут направление. Если бы он появился пред очи моей бабушки и начал бы рассказывать ей о своих доходах, как это было в прошлый раз, когда невесту изображала Людка, моя бабуля сошла бы с ума от счастья. А когда я отказалась бы, с ней случился бы инфаркт.

По прошествии двух недель, я успокоилась, потому что ни Резо, ни Тамара на моем горизонте больше не появились. Но как только я уверилась в том, что являюсь единственным творцом своей судьбы, с моей карьерой стали происходить странные вещи.

Наш директор Тарасов издал приказ по конторе, в котором назначил меня менеджером по работе с «корпоративными» клиентами», то есть с фирмами, у которых существенно больше денег, чем у простых людей. В результате моя зарплата поднялась в два раза. Мария, которая гордилась тем, что была до сих пор на хорошем счету, оказалась на задворках славы и строила догадки по поводу моего быстрого карьерного роста, ревниво подозревая нашу с Тарасом близость. Я хоть и была уверена в том, что это не так, но немного побаивалась, потому что пока была не в курсе планов самого Тараса.

Тарас, никогда раньше не проявлявший ко мне личных симпатий, стал вдруг воплощением доброжелательности и сразу же вслед за карьерными перестановками попросил меня остаться после работы на серьезный разговор.

Мое сердце тоскливо сжалось от нехорошего предчувствия. Вот и пришел час расплаты за все блага, которыми одарил меня молодой темпераментный начальник. Мысленно я подготовилась к самому плохому – увольнению по собственному желанию. Я полдня с момента, когда Тарас, проходя мимо, небрежно бросил «подойди ко мне после шести», перебирала в памяти, на что я могла бы сгодиться, если вдруг сегодня потеряю эту работу. Например, дворником. Очень востребованная работа. Столько снегу намело, дел невпроворот. Буду махать лопатой с утра до вечера, стану сильной и стройной, а то я на этой сидячей работе целлюлитом обросла на всех мягких местах, как бройлер.

В шесть я, как на школьной линейке, вытянулась перед столом своего начальника.

- Какие у тебя планы на будущее, Ариша? Нравится тебе наша работа? Кем ты хотела бы стать? – спросил Тарас, отложив бумаги в сторону.

Я ответила по-строевому:

- Я хочу стать квалифицированным специалистом и сделать карьеру.

- Я так и думал, - удовлетворенно заключил Тарас, - Поэтому договорился по поводу твоего обучения. У тебя будет аттестат, и я смогу тебя допустить до серьезной работы. Как ты? Готова постигать новые вершины профессионального роста?

Я затаила дыхание. Во мне все более укреплялись подозрения по поводу предстоящей расплаты еще и за этот подарок судьбы.

- А сколько это стоит?

- Фирма оплатит все расходы, - Тарас самодовольно улыбнулся, - Теперь фирма в состоянии выращивать и поддерживать свои ценные кадры.

- А что я должна буду делать?

Я все еще не верила в бескорыстность начальника.

- Работать, конечно. Работать, не покладая рук. Я хочу привлечь тебя к работе с биржевыми операциями. Поедешь учиться и стажироваться в Москву. Не волнуйся, это тоже за счет фирмы. Это будет командировка.

В Москву! Вот это подарок так подарок. Скорее, скорее в Москву к моему Аркаше. Мне уже было все равно, за какие такие мои заслуги или ценные качества мне выпала такая счастливая доля. Я готова была расцеловать Тараса от радости. Угадав мое желание по движению моего тела, он испуганно отшатнулся.

- Это лишнее. Для начала “спасибо» будет достаточно. Благодарить меня будешь потом самоотверженным трудом, когда вернешься с аттестатом и хорошими рекомендациями.

Почему все думают, что путь к вершине карьеры обязательно лежит через секс с начальником. Мой пример развенчивает этот миф полностью. У меня от секса никаких благ, только одни трудности. А вот когда его нет, так все сразу же замечательно получается. Так думала я, уверенная в том, что фортуна вновь повернулась ко мне в анфас.

Как только я вышла от Тараса, мне захотелось немедленно с кем-нибудь поделиться радостной новостью, сообщить о том, какой я ценный кадр. Рядом никого не оказалось, кроме Марии, которая в этот день почему-то тоже задержалась на работе.

- Меня Тарас хочет отправить в Москву на обучение и стажировку, - ляпнула я, не подумав, что ей-то такой расклад уж точно может показаться не очень приятным.

- Тебя? – лицо у Марии обиженно вытянулось.

- Тарас говорит, я ценный кадр, - объяснила я.

Мария сверкнула на меня ревнивым глазом и разделяя многозначительными паузами каждую фразу язвительно произнесла:

- Может быть, не стоит такой… «ценный кадр»… перегружать… еще и работой? В твоем положении… будет очень трудно… совмещать.

- Что? – удивилась я.

- Сама знаешь «что». Чего мне тебе рассказывать.

- Нет уж, ты расскажи, что-то я тебя не пойму.

Мария прищурила глаза и метнула многозначительный взгляд на мой живот.

- А что тут понимать. Знаем мы, как «ценными кадрами» становятся.

- Ты, Мария, глупости говоришь из зависти. Потому что тебя не повысили, а меня повысили. Я просто способнее тебя, вот все.

- Было бы чему завидовать. Я не собираюсь становиться молодой мамой ради карьеры. Мне такого счастья в одиночку не надо. Нет, конечно, никто ничего не имеет против, - сказала Мария язвительно, - Но, не понятно, зачем тебе мучиться - учиться? Через полтора года твои знания устареют. Ни тебе, ни нам, кто будет работать здесь в поте лица, пока ты растишь молодых отпрысков, никакой от твоего обучения пользы.

И тут я поняла смысл многозначительного взгляда, брошенного Марией на мой живот. Она решила, что я собралась в декретный отпуск. И уж, конечно, она уверена, что знает, кто «папа».

- Кто тебе такое сказал? – воскликнула я изумленно.

- Об этом уже все знают.

- Ну, тогда все ошибаются. Я уже не собираюсь растить никаких «отпрысков» и буду работать с тобой вместе в «поте лица».

- Выкидыш что ли?– злорадная усмешка сползла с лица Марии, а в глазах появилось сочувствие.

Я хотела сказать, что ничего и не было, но потом решила, что пусть лучше сочувствует, чем вредничает. Меня волновал другой вопрос: каким образом легенда о моей беременности превратилась из тайны в информацию общего пользования.

- Вроде того… - пожала я плечами и под долгим внимательным взглядом Марии отправилась одеваться.

Тут мой взгляд нечаянно скользнул в мусорную корзину. Источник ложной информации, аккуратно замазанный фломастером так, что от настоящего не отличишь, красовался сверху. Любой, пройдя мимо моего стола, мог его увидеть. Н-да… и кто же поверит, что я специально купила тест, чтобы нарисовать на нем цветную полоску. Если я такое скажу, все примут меня за слабоумную, и тогда мне не видать Москвы, как своих ушей. Тогда мне самое место не в Москве, а в местной психушке. Нетушки. Пусть уж лучше каждый думает обо мне, что ему нравится.

Мобильный телефон подал тревожный сигнал о том, что мне звонит неизвестный абонент. Неизвестным оказался Алан.

- Ты знаешь, где находится казино «Бет»? Нет? Тогда никуда завтра после обеда из дома не уходи. Я заеду, поедем вместе на предварительные игры.

- Я сейчас не дома живу, а с подругой в общежитии.

- Каком? Скажи адрес.

Я сказала адрес общежития.

- А… тогда сиди там, увидишь меня на улице, спускайся. Ничего с собой не бери.

- Чего не брать?

- Ну, я имею в виду свои колоды и прочее. А, черт. У тебя же ничего и нет. Ладно, просто смотри, когда я на улице появлюсь, и сразу же выходи.

Светке я говорить ничего пока не стала. Собственно мне было некогда с ней разговаривать. Мы хоть и жили в одной комнате, но теперь встречались редко. Днем я работала, а вечером Светка уезжала куда-то со своим новым кавалером, которого она подцепила в тот знаменательный вечер в ночном клубе. Ничего, кроме имени, Фарид, я о нем от Светки не успела выведать. Зато всегда с интересом наблюдала из окна нашей комнаты, как она в своей толстой дубленке запихивается в узкие двери не по-зимнему желтой спортивной машинки с откидными дверцами.

Громкий переливчатый гудок, которым обычно правительственные кортежи разгоняют с дороги простых автомобилистов, разбудил от послеобеденного сна все общежитие. Я выглянула на улицу. Алан ждал меня возле черного форда прямо напротив наших со Светкой окон. Когда я садилась в машину, я знала, что вся женская половина общежития прильнула к заиндевевшим стеклам, с завистью глядя на дорогую машину.

- Твоя машина? - спросила я Алана для приличия.

- Вик дал свою, чтобы я тебя привез.

- Во, какое уважение. Не ожидала. Прямо растрогал.

- Он очень хочет, чтобы ты играла в турнире. У нас в клубе нет девчонок. Теперь модно, когда в команде играют девчонки. Но ты не беспокойся. Тебе не обязательно выигрывать.

- Да я не за себя боюсь, - ответила я и покосилась на своего спутника, - Мне только не понятно при чем тут команда. Разве в покере не каждый сам за себя?

- А это уже другой вопрос. Когда на кону большие ставки, важно как можно больше участников с одной стороны. Кто бы из нас ни выиграл, все равно выигрыш попадет в одни руки. А кому сколько достанется, решит Вик…

Алан был очень важен, если бы я не знала его как ухажера своей соседки, то непременно бы прониклась к нему большим почтением.

Казино «Бет» в этот день было закрыто для обычных посетителей. После непридирчивого фэйс-котроля меня впустили внутрь.

В полутемном помещении за несколькими столами, обтянутыми темно-зеленым бархатистым сукном, сидели пара десятков человек. Вик ходил между столов, покрикивая на игроков, как надсмотрщик на строительстве египетских пирамид.

- На чем ты заходишь, разгильдяй. Для тебя теория вероятности не писана? Ты блефуй, но меру знай. Это же чистое самоубийство на таком мусоре заходить, да еще переставлять рейзера.

- Я думал он бросит…

- А ты не думай, когда за тебя уже все придумали. Книжки читай. Еще раз так сделаешь, разжалую в бомжи….

При этом Вик совсем не стеснялся моего присутствия, приправлял свои доводы убедительными фразами из русского матерного фольклора.

- Садись здесь, - Алан показал мне на свободное место за столом.

Дежурно улыбающаяся девушка принесла мне стопку красивых фишек. Они были приятные на ощупь, празднично полосатые и весело позвякивали друг о дружку. Фишки примирили меня с покером. Я подумала, что покер – это должно быть весело, если есть такие замечательные фишки.

Вик подошел ко мне.

- Сегодня просто разминаемся. Играем, но деньги по выигранным фишкам не выдаются. Понятно? Это, если тебе вдруг захочется взять выигрыш. И еще фишки не воруй, их, все равно, потом не обменяют на деньги. Они – турнирные, - сказал он строго.

- Угу, - сказала я, увлеченно рассматривая гладкие цветные кругляшки.

Некоторые игроки как-то по-особенному их перебирали между пальцами, и я никак не могла уяснить, как это у них получается.

- Хватит уже спать за столом, играй, - прикрикнул Вик, заметив, что я все время пасую, - Что ты жмешься, будто тебе с миллионами надо расставаться. Думай и играй, девчонка.

- У меня, между прочим, имя есть. Меня, между прочим, Аришка зовут, - поправила я своего надсмотрщика.

- Вот я и говорю девчонка, - упрямо повторил Вик, - Я уже начинаю жалеть, что связался с тобой.

Я рассердилась на грубость Вика и после раздачи карт выдвинула все фишки на линию игры.

- Олл-ин, - комментировал дилер.

- Я пошутила, - сказала я, не моргнув глазом, - Давайте переиграем.

- Я тебя сейчас задушу, - прошипел рассерженный Вик и обратился к Алану, который сидел напротив меня и усмехался, - Ты кого сюда привел? Она что? В подкидного дурака раньше играла?

- Ладно, не ссорьтесь мальчишки, - невозмутимо сказала я, - Я ж просто шучу. Правда - олл-ин. Чесслово. У меня ж пара тузов. Я чо, не имею право пойти олл-ин на паре тузов?

- Клоун, - буркнул Вик и успокоился.

- Уравнял, - вдруг сказал Алан и тоже выдвинул свою кучку фишек, - Пара тузов у меня, подружка. Так что, показывай своих вальтов.

На самом деле у меня были 2 десятки, а вот у Алана, оказался туз-король. На флоп «пришла» третья десятка и два туза, и я закончила с фулл-хауз.

- Вот Вик, - констатировал Алан, - Вот о чем я тебе говорил. И так почти всегда, когда она заходит на олл-ине.

Тем временем дилер сгреб ко мне огромную кучу приятно позвякивающих фишек, и от вида этой горы я ощутила великое удовлетворение. Авантюра меня засасывала вопреки моей воле. После третьей тренировочной игры я с легкой руки Вика получила постоянную кличку «Клоун». Она ко мне намертво приклеилась, когда очередной игрок, оставив мне свои фишки, раздраженно сказал:

- С ней невозможно играть. Она паясничает. Обманывает. Клоунские замашки.

- Это не противоречит правилами,- спокойно парировал Вик, и добавил негромко, - а даже очень хорошо… очень даже хорошо… просто замечательно… Клоун. Как, ты говоришь? – он уставился на меня рыбьим глазом, - баба бабе рознь?

- У баб и спрашивайте, - обиделась я.

Я сыграла еще пару партий, а когда карта перестала идти, мне стало скучно сидеть за столом. Я разрешила дилеру пасовать за меня в каждую раздачу и пошла по комнате - посмотреть, что еще хорошего может предложить игорный бизнес. Рулетка – вот завораживающее зрелище. Главное – угадать номер. Я тронула рычажки, но, заметив предостерегающий взгляд менеджера зала, отдернула руки. Может быть, плюнуть на свою «контору» и податься в завсегдатаи казино. В конце концов, главное, вовремя остановиться, тогда всегда можно оставаться в прибыли...

Вик, заметив, что я отвлеклась, довольно грубо взял за плечи и толкнул к столу.

- Ты не забыла, что я оплачиваю твое участие, значит, я решаю отдыхать тебе или работать. Иди, напрягай мозги.

- Рабство отменили в восемнадцатом веке – попробовала я защитить свои права.

- Кто это тебе сказал? В школе? Тебя обманули. Иди и работай.

Вик был грозен и бесцеремонен. Мне покер нравился – угадывать карты, когда получается, очень увлекательно. Мне не нравилась, что меня постоянно контролировал Вик. Он делал замечания и ругался, и от этого у меня портилось настроение.

Стоило мне отвлечься, ко мне подходил менеджер и вежливо спрашивал, не поднести ли мне кофе, чай и прочие тонизирующие напитки. А, когда я попыталась пошутить и сказала «яду мне двойную порцию», он посмотрел на меня удивленно. Н-да, видимо, патриотизм несовместим с чувством юмора. Если ты безумно чему-то предан, то шуток по этому поводу не поймешь.

Меня отпустили только, когда я уронила голову на руки и заснула. Тогда Алан меня растолкал и вывел на свежий воздух в черное зимнее утро, наполненное запахами снега, печного дыма и выхлопных газов.

-Иди домой, - сказал он, - Я не могу тебя проводить, помогаю Вику. Он разрешил тебя принять в ассоциацию спортивного покера Новосибирска. Будешь участвовать в турнирах. Ты рада?

Я сонно клюнула носом. Рада ли я? Нет, я не могу быть рада. Я не «сова» и люблю спать ночью. Если мне теперь придется по ночам возвращаться домой пешком через весь город, то, конечно, чего тут радоваться.

- Может, вы мне не разрешите нигде участвовать?

- Тебе не понравилось играть? – удивился Алан и ободряюще добавил, - Ничего это с непривычки. Ты привыкнешь. Покер – это, как любимая женщина, сколько не играй, всегда найдешь в нем что-то новое и интересное.

- Женщина? Тогда это точно не для меня. Мне бы мужчину, – пробормотала я.

- Что? – переспросил Алан и странно на меня посмотрел.

Я махнула ему на прощание рукой и пошла к остановке в слабой надежде встретить какой-нибудь «залетный» автобус, который с вечера забыл, где его гараж. Мне повезло. Видимо, мой "Апстрик" (Примечание автора: полоса времени, когда к игроку идёт хорошая карта и он постоянно выигрывает, т.е. полоса везения и хорошей игры) перекинулся на обычную жизнь. Автобус подкатил ко мне, стоило мне подойти к бордюрному камню, словно ждал меня за углом. Я быстро доехала до общежития, не раздеваясь, плюхнулась на кровать и заснула богатырским сном. Все-таки, работа игрока в покер очень утомительная. Жаль за это не всегда денег дают.

Турнир был назначен на субботу этой недели. Вероятно, дата его уже давно была известна, но мне ее сообщили только в пятницу вечером. Поэтому придумывать отговорки было уже некогда. Всю неделю до вечера четверга Алан, как часы, в одно и то же время гудел клаксоном автомобиля под окнами общежития. Девчонки просили познакомить меня хоть с каким-нибудь другом моего «ухажера». Я, помня наказ Нинусика следить за нравственностью в общежитии, строго отвечала, что «это ко мне по работе приезжают», и советовала лучше учиться, и тогда им повезет найти такую же работу, на которую развозят на машине.

В тот вечер, когда должен был состояться турнир, Алан заехал за мной на темно-синем мерседесе.

- Это опять Вик дал покататься? - спросила я, разглядывая помпезную машину, - Сколько же у него машин?

- Нет, это «хозяин» предоставил.

- Хозяин чего?

- Я же тебе говорил, что Вик занимается покерной ассоциацией. Он здесь, как в Москве и Лас Вегасе, проводит турниры по спортивному покеру. А спонсирует все эти дела в Новосибирске другой человек.

- Кто?

- А вот о нем тебе знать пока рано. О нем даже я немного знаю. И предпочитаю лишнего не знать. Меньше знаешь, лучше спишь.

Я возгордилась таким ко мне уважением. Таинственный хозяин, о существовании которого все знают, но конкретно ничего сказать не могут, так во мне заинтересован, что пожертвовал для меня на время свою крутую тачку. Наверное, я действительно очень для них важна. Я становлюсь «крутой».

Самодовольство, разлившееся ядом в моей душе, в это день сыграло со мной злую шутку. Я так была уверена в своем везении, что вылетела из турнира на первом же уровне, на котором опытные игроки обычно не заходят в игру. Я сыграла олл-ин на карманных картах - король и дама с ранней позиции. Это была ошибка, против которой предупреждал всех Вик – никогда не влюбляйся в свои карты и не ставь все фишки с ранней позиции. Выигрыш, если все бросят карты, не большой, а проигрыш, если за тобой сидят карманные тузы, обеспечен. Было немного стыдно, за то, что я всех подвела, не оправдала надежд, но больше всего пострадало мое самолюбие. Я мечтала о лаврах и всеобщем восхищении, и теперь сильно переживала по поводу своего глупого поражения.

«Подумаешь - деньги! - уговаривала я себя, глядя на счастливчиков, которым предстояло разделить выигрыш в строгом соответствии с занятым на турнире местом, - Вот если бы мне сказали, что если бы я выиграла турнир, то мне было бы счастье, тогда стоит переживать».

Алан, который занял в турнире пятое место, был тоже немного расстроен, но все же проявил ко мне сострадание. Он хлопнул меня по плечу, как закадычного друга, и сказал:

-Не переживай. Такое бывает даже с самыми опытными игроками.

Подошел Вик. Он был черен, как туча.

- Хозяин не доволен. Никто из наших не вошел в таблицу лидеров. Продули. Полный провал. Такие бабки отдали…

- Ничего, в следующий раз выиграем, - попробовала я успокоить Вика.

- Что бы ты понимала!? - зашипел он на меня, - Иди отсюда, клоун, чтобы глаза мои тебя не видели, и к столу не садись, пока играть не научишься. Зря я с тобой связался, девчонка. Сколько раз себе говорил: с бабами никаких дел не иметь…

Я обиделась на Вика, а с ним и на покер - дались мне ваши треклятые стриты, флэши-рояли и прочая лобуда на лоснящихся картонках. «Покер – не моя стихия, - решила я, - Я больше никогда не сяду за покерный стол. Ни за что в жизни», - решила я и почувствовала сожаление. Фишки мне понравились.

Гл. 20. *Сомнения

Он снова допустил обидную промашку. Его уже во второй раз провела сопливая девчонка. Он не чувствовал себя униженным, нет, он был оскорблен в лучших чувствах.

После возвращения в деревню он пару недель мучился от непонятного одиночества. Тамара уехала жить к Алико, его первой жене, и взяла с собой Гоги на зимние каникулы.

Он ходил по дому из угла в угол, думал, не вернуться ли назад в холодный незнакомый город, забрать и увезти ее с собой. Хоть как. Силком или добровольно, используя любые средства убеждения. Он чувствовал острую необходимость иметь ее рядом. Просыпаться с ней каждое утро и смотреть, как солнце отражается в ее глазах. Потом видеть, как она их закрывает, и тихий голос любви срывается с ее губ. Сколько раз он был готов набрать номер офиса Тарасова и попросить ее к телефону, чтобы просто услышать этот голос. Она разбудила в нем забытые еще в юношестве сумасбродные желания…

И вот теперь страшная догадка пришла вслед за нежданной новостью. Девчонка преднамеренно соблазнила его. Выбрала момент, использовала свою природу и - без труда в дамки. Еще не успела опериться, чтобы подняться с уровня гадкого утенка до прекрасного лебедя, а сразу же – в отпетые шантажистки. Интересно, что она чувствовала в тот момент, когда он целовал ее? Равнодушие? Отвращение? Наверное, она подсчитывала, во сколько миллионов она сможет оценить эти поцелуи.

Следующая его мысль ошпарила его так, что кровь в жилах закипела, прихлынув к горлу. Как произошло, что он заключил многомиллионный контракт с маленькой никому неизвестной компанией. А если его деньги сейчас текут в карманы расчетливых авантюристов? Что привело его в эту фирму. Тамара? Нет, опять же Ариша. Ариша, странным образом, оказалась с ним в одном поезде, в одном вагоне, в то время, как он считал, что простился с ней навсегда. Тамара привела ее к нему в купе. Он был достаточно предусмотрителен, что не поддался в тот момент слабости. План провалился. Тогда затевается его поездка в Новосибирск. Кто организовал ему эту поездку? Эрик? Его участие маловероятно. Но вдруг кто-то прослушивает его телефон? Ведь была же за ним слежка в Сибири, они шли за ним, пытаясь выявить его новых партнеров. И туда же, в Новосибирск, опять же, едет Тамара. Почему она следует за Аришей? Все развивается строго по сценарию. Именно так. Не его долгосрочные инвестиционные планы, а неожиданная поездка сестры заставила его бросить остальные дела и мчаться в Новосибирск в большой спешке. Значит, все опять замыкается на этой девчонке.

Первое его желание было заморозить счета, с которыми работал Тарасов. Потом он остановил себя. Два дня не решат его участь. Два дня – это всего лишь 48 часов. Из них всего лишь 16 банковских. Никто не знает о его подозрениях, значит, никаких внештатных ситуаций в ближайшее время ожидать не приходится. Если кто-то решил поиграть его деньгами, он окажется умнее и уничтожит вора в тот момент, когда он меньше всего ожидает. Он не станет суетиться и продумает встречный план действий.

Как много «если» в его предположениях. Как много странных стечений обстоятельств на маленьком промежутке его жизни. Детективный сюжет слишком круто закручен, настолько непросто и маловероятно все, что с ним случилось. В голову лезет чушь вперемежку с озарениями.

Что же произошло? Неожиданный звонок, незнакомый женский голос с нотками агрессии – и вот он умудренный опытом бизнесмен сомневается во всем, что раньше казалось ему радикально простым и понятным.

Очень много подозрительных эпизодов завязано на участие Тамары. Что, если она знает больше, чем говорит? Она не может желать ему зла, но может не подозревать, как важно для него то, что она знает, но не говорит.

Она до сих пор обижается на него. Уже два месяца живет у его первой жены и даже не звонит ему. Что ж ей-то он и позвонит, прежде всего. А если потребуется, вызовет ее к себе домой на серьезный разговор. Вытянет из нее все….

Тамара редко брала с собой мобильный телефон. Она верила, что радиоволны способствуют возникновению рака головного мозга и, поэтому, даже разговаривая по телефону, относила трубку подальше от уха. Он набирал несколько раз, но вынужден был все равно дожидаться, когда она вернется с прогулки и проверит входящие вызовы.

-Тебе кто-нибудь говорил, что Ариша ждет ребенка? – спросил он сестру после приветствия, когда она перезвонила ему.

- Я звоню тебе только потому, что думала, что ты мне позвонил, чтобы извиниться. И не буду ни о чем говорить, пока не извинишься.

- Женщина!

- Не говори, как папа. Извинись или положу трубку.

- Ладно, извини. Но только я не знаю за что.

- Знаешь.

- Ладно, достаточно спорить. Скажи лучше, почему ты мне не сказала, что она беременна. Почему я это узнаю от чужих людей?

- Ты же сам говорил, что все под контролем, - ответила сестра язвительно.

- Кое-что я, оказывается, упустил. Хорошо, с этим ясно. Продолжим дальше. Скажи теперь, зачем ты поехала в Новосибирск. Тебя туда кто-то позвал? Только отвечай честно, ничего не утаивай.

- Я? – голос Тамары стал возмущенным, - Почему я поехала в Новосибирск? А ты думал я смогу уехать домой, не извинившись за твое поведение. Ты опорочил девочку, ты был с ней, как мужчина. Я должна была извиниться, ведь это я уговорила ее с тобой остаться наедине. Я думала, так будет лучше. Вы узнаете друг друга поближе, подружитесь. А теперь она, наверное, думает, что все мужчины-грузины «хачики». Вот так нас там называют. Потому что вы ведете себя с русскими девочками не, как мужчины, а как «хачики». Я хотела узнать, что она думает о тебе и что хочет дальше делать.

- Тамара. Тебе не надо было ездить. В поезде ничего не было. Ни-че-го. Я обманул тебя.

- Как это не было? – Тамара еще не верила, - Ты сейчас нарочно меня обманываешь, чтобы я не ругалась на тебя? Да? Признайся, что обманываешь.

- Я уже признался, что обманул тебя раньше. Чтобы ты не устраивала цирк в деревне по поводу моих мужских проблем. У меня нет никаких проблем, - терпеливо ответил он.

- Тогда откуда у Ариши ребенок? Если у тебя с ней ничего не было, тогда почему она ждет ребенка? – подозрительно спросила Тамара.

- Подожди кричать. Сейчас речь не о ребенке. Я должен понять, что мне ждать дальше….

- Что ждать? Ничего. Говорила тебе, что ты опоздаешь. Так и случилось? Я так спешила и все равно опоздала. Откуда же у нее ребенок? Она же мне сказала, что у нее нет жениха. А, может быть, она его уже из Сочи привезла? Там столько проходимцев. Бедную девочку заставили. Она поэтому и замуж за тебя не хотела. Не захотела тебе на шею чужого ребенка вешать. Бедный ангелочек…

Он промолчал. Ему не хотелось признаваться Тамаре, что все-таки переспал с этим ангелочком в орлином оперенье, хоть и чуть позже, чем она рассчитывала. И что в результате-то ребенок, скорее всего, его. Но ему уже порядком надоела эта тема. Сейчас, когда она так расстроена этой, как она считает, неудачей с Аришей, она, хотя бы, перестанет контролировать его личную жизнь.

- Какая разница кто отец? – он поморщился, - Хватит об этом, я больше не хочу слушать ничего о ваших женских делах. Мне нужна конкретная информация по событиям предшествующим твоей поездке в Новосибирск и потом, когда ты разговаривала там с людьми без меня.

- А зачем ты тогда спросил про Аришу?

Он промолчал. Если бы он знал, что его поездка в Новосибирск запахнет скандалом, то он бы у портье купил презервативы. Раньше, когда он был молодым, он был более предусмотрителен.

- Мужчины, - заключила укоризненно Тамара, - вы все эгоисты. Думаете только о своей работе и деньгах. Я больше не хочу говорить с тобой про эту поездку. Я думала, что еду к твоей невесте. Ты обманул меня. Ты поставил меня в неудобное положение.

Связь прервалась, он услышал в трубке короткие гудки. Разговор с Тамарой ничего не прояснил. Она рассердила его еще больше и сама снова обиделась.

Итог умозаключений таков: Его мимолетная связь привела к неприятным последствиям. Девушка, с которой он имел такую неосторожность, работает в компании, которая управляет его средствами. Через подругу Свету она требует у него денег. С ними обеими он разберется чуть позже. Тамара пока выведена из игры, потому что снова обиделась. С ее стороны в ближайшем будущем ничего не угрожает. Есть ли угроза его деньгам, которыми управляет Тарасов?

Он позвонил в Санкт-Петербург. Вернее, он набирал прямой Московский номер, но этот номер был куплен странным путем Эриком и установлен в его ленинградской квартире.

-Эрик. Ты уверен, что наши дела в Сибири в росте? Ты можешь дать мне хотя бы приблизительный прогноз по покупаемым там активам?

-Дела идут неплохо, если мы говорим об одном и том же. Предприятия, доли в которых твой Тарасов предлагает на приобретение, после анализа их документов моими аудиторами оставляют приятное впечатление. Но ты же сам понимаешь – это перспектива не менее, чем на три года вперед. За три года может произойти сверх неожиданные события, любой форс-мажор, от землетрясения в Москве до революции в Соединенных Штатах. Но все равно, игра стоит свеч.

- Я не о том. Быть может, лучше вложиться в строящуюся недвижимость. Она всегда в цене и растет очень неплохо.

- Резо, ты хочешь начать сдавать офисы в аренду? Или мини-гостиницы строить? Сибирь - это не Сочи и не Москва. Здесь следует ориентироваться на промышленность, энергетику и сельское хозяйство, что твой Тарасов и делает. Он в этом «фишку рубит». Ты в нем, что ли, сомневаешься? Если сомневаешься, давай пошлю туда своего человека на инспекцию. Или ты и в моих советах не уверен. Тогда лучше прекрати проект. Отзови еще не истраченные деньги, я пристрою их во фьючерсные контракты.

- Нет-нет, просто… есть кое-какие обстоятельства. Но это, кажется, не относится к тебе.

Сомнения - сомнения, они точат душу, тупят ум и развивают шизофренические синдромы. Как избавиться от этого болезненного состояния? Найти и уничтожить то, что стало их причиной!

- Что можно сделать для начала… - Эрик немного помолчал, - распорядись направить в одну инвестиционную компанию Санкт-Петербурга какого-нибудь перспективного специалиста от твоего Тарасова. Чуть позже я назову в какую. Только договорюсь. Я встречусь, пообщаюсь с тем человеком, раскручу его на откровенность. Если ничего из их скрытых планов не проясниться, то направлю им специально человечка, якобы для обмена опытом. По бумагам, что Данила нам присылает все, может быть, нормально, а реально? Да, черт его знает. Мой человечек знает, что и как надо делать, там, на месте, соберет сведения по газетам, слухам, новости местные по телевизору проштудирует. Потом вместе подумаем и решим, стоит ли нам доверять твоему Тарасову. А почему у тебя возникли сомнения в его лояльности?

Признаваться, что все закрутилось из-за звонка незнакомой ему девушки по имени Света, представившейся близкой подругой Ариши, фактически посвятить его в личные дела, вплоть до интимных подробностей. Его рассказ будет звучать, как бред шизофреника.

- Так, дошли до меня кое-какие бредни. Хочу быть уверен, что там все чисто. Согласись, слишком много перспектив связано с проектом, что нельзя пренебрегать любыми сомнениями. Может быть, стоит привлечь к работе в проекте вторую компанию и перераспределить средства между ними?

- Здравая мысль. Поедешь туда сам или направишь доверенное лицо? У тебя есть еще один надежный человек на примете, кроме меня? – Эрик самодовольно хохотнул.

- Теперь «кого уж нет, а многие далече» , - вздохнул он.

- Ладно, я могу организовать тебе встречу с представителями тамошних инвестиционных фирм у себя в Санкт-Петербурге. Объявлю от знакомой компании тендер. Вся Сибирь слетится за таким, извини за выражение, баблом. Прилетай чуть позже, недельки через две. Я скажу, когда все уже будет понятно…

Гл. 21. Ленинградский партнер

У меня пропал мобильный телефон, тот, который подарила мне тетя Эля. Но я переживала не по поводу самого телефона - его марка сильно устарела. Вместе с телефоном потерялись ценные контакты из его телефонной книги. Там хранились все мои сочинские связи и Аркашин номер телефона, в том числе. Моя прежняя жизнь оказалась отрезанной от меня - я попала в «новосибирскую блокаду».

А тут еще Светка, расставшись со своим Фаридом, вновь взялась за мое воспитание. Еще со школьных лет я заметила, что, когда Светка терпит фиаско на личном фронте, она вместо того, чтобы впадать в уныние, начинала меня учить жить на основе собственного негативного опыта. Убедившись, что я перестала по вечерам уезжать с Аланом, Светка решила, что в моей жизни наступил период, когда мне срочно требуется ее помощь. Алана она считала моим местным «запасным» вариантом, который почему-то «не выгорел», так как после турнира Алан перестал бибикать под нашими окнами.

А, услышав от меня новость, что моя тревога по поводу беременности была ложной, она не поверила.

- Это тебе некачественные тесты попались, - заявила она, - собирайся, пойдем к моему знакомому гинекологу. Тебе лечиться надо. Нельзя запускать такие болезни. Потом здоровье полностью никогда не восстановится. Я все устрою, тебе выделят место в стационаре с обслуживанием «люкс». О деньгах не заморачивайся. Я договорюсь с кем надо. Тебе это ничего не будет стоить.

Светка всегда умела меня напугать, но в этот раз я решила не примерять к себе никакие напасти. Мое «здоровье» замечательным образом поправилось - пусть с сильным опозданием, но я распаковала все-таки новую пачку «Олвейз». На работе у меня тоже все складывалось удачно, меня посылали в Москву, где в свободное от учебы время я смогу видеться с Аркашей.

- Ты что? Светик, – я покрутила пальцем у виска, - Может быть, это тебе надо завести ребенка. Будет к кому применять твою заботу.

- Не пойдешь в больницу, все скажу твоей бабушке, - пригрозила Светка, - расскажу ей, что ты ездила летом в Сочи, и телефоны ей выдам, и Тамары и Резо.

- Только попробуй, - по инерции пригрозила я, но, поняв смысл сказанного, подскочила на месте, - Чьи телефоны?!!! Откуда ты знаешь эти телефоны?

Светкины голубые глазки бесцельно забегали по окружающим предметам, чтобы только не встречаться с моими.

- Я посмотрела в твоем телефоне справочник. Должна же я знать, кому звонить, если с тобой что-то случится, - пробормотала она неуверенно.

- Но телефона Резо у меня никогда не было.

Света что-то замямлила о том, что недолго и узнать, если есть телефон сестры. Я онемела от ужаса.

- Ты ему звонила?!! - прошептала я, потому что голос у меня вдруг пропал.

Просто так взял и исчез. Я хотела заорать на Светку, а получился зловещий шепот. От этого шепота Светке, видимо, стало страшнее, чем я заорала бы.

- Да, не волнуйся ты так, - засуетилась Светка, - Я только Тамаре позвонила.

Я в отчаянии всплеснула руками.

- Ну, Светка! Что тебе от меня надо? У тебя своих дел, что ли, нету? Все! Съезжаю от тебя к бабуле немедленно, нет, завтра. Потому что, если я к ней припрусь сегодня ночью, ее «кондратий» хватит.

- Я же беспокоюсь о тебе, все-таки ты моя лучшая подруга. Ты хочешь, чтобы я спокойно смотрела, как эти мужики портят тебе жизнь? Ты помнишь как мы вместе Руслану за тебя отомстили? – Светка заискивающе заглянула мне в лицо, - А на юг кто тебе помог уехать?

До утра я вертелась на скрипучей кровати, слушала сладкое Светкино сопение и мысленно представляла себе, что может произойти, если Светка меня обманула и все-таки успела позвонить Резо… и… представить не могла. Потому что, скорее всего, Резо не станет ее слушать, какое ему дело до меня. Подумаешь, командировочная связь. Таких случаев по Новосибирску – без счета. Все-таки, зря я на Светку наехала. Она заботится обо мне. Хорошо, что у меня есть такая подруга.

На следующее утро, только я села за свой рабочий стол, как гром среди ясного неба, прозвучали слова моего начальника:

- Планы изменились, - сказал Тарас, - Москва отменяется. Новая разнарядка - едешь на стажировку в Питер.

Тарас встал, облокотившись на мой стол, и навис надо мной, как архангел из преисподни.

- Нет, - вскрикнула я, в отчаянии возведя к нему глаза.

- Как это нет. Да, - твердо сказал Тарас.

- Тарас, то есть Даниил, я уже столько планов настроила на Москву. Мне надо обязательно туда.

- Какие такие планы? Все твои планы меняются. У нас хорошее предложение, при чем срочное. Очень известная ленинградская инвестиционная компания приглашает на стажировку молодого специалиста с большой перспективой на будущее. Ни одна Москва тебе такого не предложит. Я ухватился за это предложение, потому что оно престижно для нас. Скоро наша компания будет котироваться во всем мире, если уже сейчас нас заметили в Питере.

Глаза у Даниила стали прозрачными, словно он заглянул в далекое триумфальное будущее.

- Даниил, ну, пожалуйста, ну хотя бы проездом на недельку или лучше две. Мне надо в Москву.

- Разговорчики в строю! Вылетаешь послезавтра из Толмачева (Примечание автора: аэропорт в Новосибирске). В Пулково (Примечание автора: аэропорт в С-Петербурге) тебя встретят, проводят до места и разместят. Я тебя рекомендовал как перспективного специалиста, так что ты там - без глупостей. Не подкачай. Не ударь в грязь лицом. Не посрами Новосибирск…

Даниил задумался, наморщил складку меж бровей, подбирая эпитеты, которые показали бы мне всю важность моей миссии.

- Ну, пожалста-пожалста, пожалуйста-а-а-а… - я молитвенно сложила руки под подбородком и уперлась в него самым жалостливым взглядом, на который была способна.

Даниил, казалось, заколебался. Он бросил взгляд в сторону Марии, словно, примеряя ее к Санкт-Петербургу. Та вытянулась в струнку, ловя каждое наше слово. В ее глазах блеснул лучик надежды.

- Нет, Ариша, больше некому, - уверенно заключил он, - Поедешь в Питер, и - точка. Поработаешь там месяца полтора. Послезавтра, чтобы ноги твоей не было в Новосибирске. Марш за билетом.

Все покатилось кувырком. Мой стройный план дальнейших действий и предполагаемых событий летел в тар-тара-ры. Узнав о моем срочно отъезде, Светка взбесилась.

-Ты куда собралась, чокнутая? В твоем-то положении… Скажи своему Тараске, чтобы другого посылал. Ты мне срываешь мероприятие. Я уже договорилась с врачом.

- Не говори глупости, Светка, - ответила я терпеливо, - какое у тебя может быть со мной мероприятие? Я даже, когда болею, к врачам не хожу. А теперь - тем более.

- Ладно, поезжай, только звони, если что-то не так, - неожиданно сдалась Светка, - А я тут пока кое-какие сопутствующие вопросы решу.

Что-то мне не понравилось в Светкиной сговорчивости. Но выяснять «что» было некогда. Мне еще с бабушкой надо было проститься.

Бабуля моя тоже была не рада моей командировке.

- Что же здесь для тебя дела не нашлось? Зачем тебя в Ленинград ссылают?

- Бабуля, ссылают в Сибирь, то есть, как раз, сюда.

-Как же ты там будешь совсем одна?

- Бабуль, я скоро вернусь. Может быть, я им не подойду.

- Как это не подойдешь, - обиделась за меня бабушка, - Кто же им тогда подойдет, если не ты?

- Тот, у кого высшее образование и ума побольше. А мой ум и мои способности только ты так высоко ценишь, потому что ты моя бабушка.

Бабулины губы задрожали в умиленной улыбке. Она раскинула руки для объятий, и мне ничего не оставалось делать, как прижать ее хрупкие старческие плечи к груди.

- Ты так редко у меня бываешь, – приговаривала она, - Когда вернешься, обещай заходить почаще.

Я вздохнула.

Как мне объяснить, почему я выбираю веселую вечеринку, болтовню с подругой на полночи или поход в клуб, вместо унылого сидения рядом с бабушкой, которая каждый раз пересказывает мне одни и те же сплетни про соседей и снова и снова спрашивает о том, что я ем, как одеваюсь и чем лечусь. Для нее эти вечера знаменательны, и она развлекает меня, как может. Она хочет знать мое мнение обо всем, что кажется ей важным, чтобы подискутировать и настоять на своем. Я люблю ее. Но быть постоянно под ее неусыпным контролем и требовательным вниманием я не могу. Мне нужна свобода, чтобы чего-то достичь…

Я впервые в жизни летела на самолете. Уши ломило при взлете, потом стало легче. Я любовалась пушистыми облаками в иллюминатор и даже не думала, что мы летим. Внизу сквозь ватные разрывы плыли картинки – темные и светлые полосы, квадраты и прямоугольники, в которых жили люди. Я смотрела на них сверху и думала, что все в жизни легче и проще, чем кажется, надо только подняться на достаточную высоту...

Питер встретил меня туманами и мокрым снегом, который бил косыми стрелами прямо в лицо, пока я перебегала открытое пространство аэропорта Пулково до входа в терминал. После такой резкой смены погоды, от минус 15 в Новосибирске до нуля здесь у меня даже заболела голова. Я миновала зал, где прилетевшие вместе со мной пассажиры ловили с транспортера свой багаж.

В аэропорту меня никто не ждал ни в зале, ни на выходе, хотя Тарас говорил, что будут ждать с табличкой в руках. Я простояла сиротливо у люминесцирующего табло с перечнем прибывших и отправляющихся рейсов около часа. Потом достала из рюкзака записку с адресом компании и пошла искать нужную маршрутку. Таксисты, по-анна-каренински бросались под выходящих из здания аэропорта пассажиров с возгласом: «такси недорого» (Ага, так я и поверила! Знаем мы это «недорого»! Не дешевле чугунного моста). Я доехала на маршрутке до центра города и потом долго блуждала по незнакомым улицам, поливаемая сверху мокрым снегом, и, загребая его уже не новыми зимними сапожками с поверхности тротуара. Когда нашла нужную улицу, дом и корпус, то мечтала только о том, чтобы скорее попасть в тепло, раздеться и высохнуть. Но мне еще долго пришлось сидеть в приемной. Я шевелила озябшими пальцами ног в мокрых ботинках и разглядывала портреты финансовых воротил современности, развешенные по стенам.

Мимо меня пронесся толстенький кучерявый человечек в мятых брюках и светлой рубашке без галстука с распахнутым на одну пуговицу воротом. И сразу же после этого секретарша пригласила меня войти в дверь с золоченой табличкой «директор по кадровым вопросам». Фамилию я не разглядела. Она была длиннющая с окончанием на «ский». Толстенький человечек, только что пролетевший мимо меня в эту же дверь, был там. Он плотно вдавился в большое кресло так, что за широкой конструкцией темного лакированного стола были видны только его плечи и голова – бюст под стать тем портретам, что галереей вывешены в приемной.

- Здрассьте, вы директор? – сказала я, протягивая через стол этому бюсту письмо-направление от Тараса.

- Так вот вы какая, «перспективный специалист» из Новосибирска? - произнес толстячок задумчиво, но за письмом руку не протянул, - Как зовут, деточка?

Я положила бумагу перед ним на стол. В приемной я немного согрелась, пока ждала, но в горле у меня першило, поэтому мне пришлось откашляться перед тем, как произнести первое слово.

- Там все написано. Арина Кондратьева.

- Я тебе больше, чем директор, больше, чем министр и даже сам президент, я твой самый лучший друг, твоя опора и надежа, поэтому ты должна быть со мной предельно откровенна. От этого зависит твое будущее и даже, может быть, настоящее, - произнес «бюст».

Что-то не очень приветливо нынче встречает приезжих провинциалов город на Неве, - подумала я, потому что последняя фраза прозвучала немного зловеще.

- Чо? – спросила я, невинно моргнув глазами.

В общем случае, вовремя поставленное в диалог междометие может сильно помочь выиграть время, потому что провоцируемый, таким образом, на разъяснительные монологи собеседник «раскроет свои карты» еще до того, как ты скажешь слишком много. Правда, у тактики есть вторая сторона. Если междометиями слишком увлечься, то у оппонента может возникнуть стойкое мнение о твоей тупости, которое впоследствии очень сложно развеять.

- Я говорю, что искреннее общение – залог взаимопонимания. Понятно? – «бюст» терпеливо разъяснил свою «зловещую» фразу другими словами.

- А-а-а.

- Отлично, вот и поговорили, вот и дискуссия, - хохотнул тостячок.

Он наклонился вперед, впившись в меня острым взглядом, потом заглянул в мою бумагу, лежащую перед ним на столе, скосив голову набок, так как бумага лежала для него вверх тормашками.

- «А-ри-на», очень приятно познакомиться. Меня зовут Эрик. Вы приехали из… фирмы «Миллионер». Как вам там работается?

Насмешливость Эрика меня сильно смущала. Я никак не могла понять, что он хочет от меня, и на всякий случай переспросила, рассчитывая, что он задаст наводящий вопрос.

- Как работается?

- Вот… зараза, - тихо чертыхнулся Эрик, - Я просил прислать самого перспективного специалиста. У вас там что? Перспективнее не нашлось? Ладно, прости. «Вернемся к нашим баранам». Я уже отмечал ранее, что ваша разговорчивость – залог вашего успеха.

- Вы сказали не разговорчивость, а откровенность и не успеха, а будущего. А это две большие разницы.

- Во! – воскликнул Эрик обрадовано, - заговорила человеческим голосом. Так, в чем же ты видишь разницы между ними, если не секрет?

Сарказм моего вредного собеседника начал действовать на меня угнетающе, но я решила «не посрамить Новосибирск», как завещал мне мой начальник.

- Если я буду разговорчивая и врать, то может быть успеха и добьюсь, а если буду откровенна, а это, значит, говорить правду, то будущее у меня может быть не самым успешным. Смотря какая правда. Вот вам и разницы.

- Ого! – воскликнул Эрик уже восхищенно, - н-да.

Кажется, он заразился от меня междометийным разговорным жаргоном. Он выудил откуда-то со стола золоченую ручку и задумчиво постучал ей по мраморному постаменту с часами наверху, разделяющему нас, как крепостная стена. Потом, словно, отгадав мои мысли по поводу стены, он сдвинул постамент в сторону, вышел из-за стола, взгромоздил свой не худой зад на освободившееся место и оказался сидящим напротив меня так, что я могла лицезреть его коленки, а через расстегнувшиеся на пузике Эрика полы рубашки белую майку под ней. Судя по одежде, мой собеседник не сильно интересовался своей презентабельностью. Но именно этот кусочек нижнего белья вдруг привел меня в чувство. Я вернулась к реальности и ощутила себя полноправным собеседником, а не осужденным, взошедшим на эшафот, как это было в начале беседы. Передо мной сидел мужик и что-то от меня хотел. Я и раньше не отличалась большой сговорчивостью, но теперь, когда первый этап переговоров прошел, как я полагала, в мою пользу, я смело пошла в наступление.

- Я вообще-то работать сюда приехала, учиться. А чтобы учиться, я должна слушать и запоминать, а не откровенничать. Вы бы лучше, сказали, где мне устроиться. А то, в аэропорту не встречаете, в приемной полчаса продержали, а теперь говорите что-то, не пойму что. Я, между прочим, промокла вся, мне надо высохнуть с дороги, и я еще не обедала, кушать хочу.

- М-м-да, - пробормотал Эрик, - Женщина.

Его глаза взметнулись от меня в сторону и уставились в дальнюю точку за окном. Я тоже посмотрела туда, подумала, что, может быть, он смотрит на что-то очень важное, внимательно это изучает, поэтому и молчит.

Гл. 22. *Огромное облегчение

- Человек от Тарасова приехал. Я пошел на переговоры. Есть какие-то вопросы, которые ты хотел бы осветить? Скажи, я их задам.

- У тебя какой телефон?

- В каком смысле?

- В смысле, гарнитура блю-туз к нему есть? Положи телефон в карман и включи его через гарнитуру. Я буду слышать и задавать вопросы, если потребуется, а ты их озвучишь.

- А-а-а! Слушай, замечательная идея. Я теперь всегда буду посылать на переговоры с сомнительными партнерами кого-нибудь вместо себя. Как мне эта идея самому не пришла в голову? Все-таки, ты Резо умный мужик, напрасно ты запер себя в деревне. Ты бы наворотил дел, если бы вел более активный образ жизни…

- Мне это уже не интересно.

- Ладно, я пошел, а то она уже полчаса ждет в приемной. Говорят, кстати, это девушка. Девушка – это хорошо. Сейчас я ее раскручу на все сплетни, которые она слышала. Сам понимаешь, «нет дыма без огня». Если симпатичная, то может быть и приударю… Трам-пам-пам…

Череда невероятных совпадений продолжалась. После упоминания Эрика, что специалист – девушка он уже догадывался, кто. Голос и имя, прозвучавшее вслед за этим, лишь подтвердили догадку. Что-то не складывается в его умозаключениях.

Первое. Если Ариша здесь, то почему вчера снова звонила ее подруга и просила денег. Она говорила, что Ариша лежит в больнице, и ей нужны дорогие лекарства и платить врачам за подобающее «отношение» нечем… Но вот «больная» сидит сейчас перед Эриком и «выкручивает» из него терпение.

Второе. Если Тарасов или кто-то, кто стоит за ним, пригласил к себе работать Аришу, чтобы выудить из него деньги, якобы для инвестирования, то почему же теперь отдают эту «золотую жилу» в другую компанию? Или план врагов гораздо более хитроумен и под прицелом не часть, а все его деньги и даже сам Эрик? Кто еще мог продумать столь сложную операцию и, тем более, привести ее в исполнение? Нормальный человек такое не сочинит. Что если никакого заговора против него нет, а он сам пытается бороться с ветряными мельницами и в любом совпадении видит злонамеренный умысел?

Связь была двухсторонней, поэтому он не мог себе позволить расслабиться и громко расхохотаться. Хитроумный план Эрика запугать девчонку, разболтать ее, с треском провалился. С каждой новой встречей она удивляла его больше и больше. Взросление делало ее интереснее во всех отношениях

- Вот в этом отличие женщины от мужчины, - говорил Эрик, - Если бы ты была мужчиной-стажером, то сейчас не уговаривала бы меня отпустить тебя отдохнуть, а просила бы рассказать, чем ты будешь заниматься, познакомить с обязанностями, рабочим место и так далее. И не только в этом….

Эрик многозначительно вздохнул.

- Сейчас вы скажете, что я скоро выйду замуж, рожу ребенка и тогда от меня вообще фирме не будет никакого прока, потому что через полтора года мне придется все учить заново…

- А ты уже замуж собираешься?

- Вот какая вам разница, куда я собираюсь? Стали бы вы спрашивать мужчину-стажера, скоро ли он женится? Ну, и что такого, если я собираюсь? Может быть, когда ребенок родиться, у меня няня будет с ребенком сидеть, а я буду работать… - возмутилась Ариша.

- Так ты еще и рожать собралась?

- Вы по этому поводу не беспокойтесь так. Я к вам на полтора месяца, не больше. И знать мои личные планы вам не обязательно. Я, вообще, у вас работать не останусь. Уеду в Сочи, где тепло и начальники не такие любопытные, - в голосе девушки послышались нотки обиды.

Он себе ясно представил ее надутые губки и усмехнулся. Детский выбор - ехать туда, где тепло, а не туда, где больше перспектив, чтобы сделать карьеру. Хотя… он сам редко ощущает дискомфорт от разницы в температуре или влажности, только потому, что перемещается везде на дорогих седанах с хорошим просторным салоном, климат-контролем и мягким ходом. Если вспомнить молодость … Кстати, о чем он мечтал в молодости?

-Если хочешь жить в Сочи, зачем же ты живешь в Новосибирске? Что тебя там держит? Друзья, может быть, что-то более существенное, например, какие-то обязательства? – Эрик осторожно продвигался к теме своей беседы, задавая наводящие вопросы.

- Если бы не бабуля, давно уехала бы на юг и нашла бы там работу, не хуже этой.

- Как ты не уважительно отзываешься о своей работе. Где твой профессиональный патриотизм? Не боишься, что я пожалуюсь начальнику твоему. Он-то обещал, что ты перспективная. Говорил, что наша компания в твоем лице приобретет замечательного специалиста, - Эрик продолжал дразнить девушку.

- Если обещал, значит, так оно и есть. Ему можете верить.

- Что-то я сомневаюсь, что ты такой уж ценный кадр, как он тебя расписывал. Мужчина-начальник – это такое скользкое дело… Как ты считаешь?

- Какое дело?

- Ладно, проехали. Это я так… про себя.

- Что про вас?

- Блин.

Видимо, поведение Эрика сильно действовать Арише на нервы, потому что она стала говорить еще громче и еще раздраженнее.

- Что вы все время меня пытаете – замуж, ребенок, начальник… Давайте, я уеду лучше обратно, если вы не хотите меня брать на работу. Позвоните Даниилу, и скажите, что я вам не подхожу. Он пришлет вам мужчину-стажера, как вы хотели.

- Я ничего не имею лично против тебя, дорогая моя… Арина. Просто хотел побеседовать по душам. Узнать, чем ты живешь, чем дышишь, какие у тебя интересы. Если ты у нас будешь работать, мы должны с тобой ближе познакомиться. Как ты относишься к тому, чтобы отужинать со мной в ресторане? Вдвоем при свечах. Твоей карьере очень сильно поможет дружить со мной.

- Да не нужна мне ваша карьера. Если хотите знать, Тарас меня силком заставил сюда ехать.

По голосу было слышно, что девчонка сильно рассердилась на Эрика. Наступила длинная пауза. Он представил себе знакомое упрямо насупленное лицо и понял, как Эрику приходится нелегко.

- Тарас – это кто? – с интересом спросил Эрик, но потом понял и разочарованно добавил, - А… это Тарасов что ли? Кстати, он тебе нравится?

- А-а-а. Я знаю, кто про меня такие слухи распускает. Так она все придумала из ревности, когда увидела тест на беременность….

- Н-да, а тест на беременность у нас все-таки был, - пробормотал Эрик, так тихо, что даже он с трудом расслышал, а уж собеседница, которая в это время продолжала говорить, ничего не слышала, вовсе.

«Все-таки был…» - мысленно повторил он реплику Эрика. Приятное тепло подтачивало его злость с того момента, как он услышал ее голос. И теперь, когда он представил себе, что внутри этой девушки растет его плоть, он больше не мог злиться. И даже шантаж, пусть и затеянный ей самой, казался ему справедливой попыткой заставить его проявить к ней участие. Сам во всем виноват. Он оставил ее без надежды на встречу и даже не звонил с тех пор ни разу. Как она должна быть расстроена, раз попросила помочь подружку.

Неожиданно он поймал себя на том, что пытался понять и оправдать женщину. Он заметил это странное изменение в себе впервые. Из безапелляционного начальника и домашнего террориста, как называла его Регина, он превращался в… папочку. Неужели он так постарел, что его можно отнести к категории богатых старцев, заводящих себе молоденьких любовниц? Папик.. Бр-р…

Дальнейшие переговоры он уже не мог слышать. Видимо, аккумулятор телефона Эрика полностью разрядился, связь прервалась. Но он уже слышал достаточно, чтобы успокоиться. Женщины! Все беды от них. Чуть было не разорвал отношения с партнером из-за девичьей глупости. Все время он с Аришей попадает в нелепые ситуации. Что за напасть такая ему с этой девушкой?

К ночи домой примчалась Тамара. Последний их телефонный разговор так ее взбудоражил, что она не смогла долго обижаться. Он слышал ее негодующий голос в холле, но не вышел, чтобы встретить. Когда Тамара сердилась, попадало всем, кто под руку подвернется. Пусть успокоится с дороги. Но она не стала ждать, когда он подойдет к ней, она почти сразу же влетела в его кабинет.

- Почему у тебя было все время то занято, то ты не отвечаешь? - накинулась она на него.

- Ничего. Месяц жила в гостях, не звонила и еще неделю перетерпела бы без связи.

- Как же я могу терпеть после того, что ты сказал. Я только об этом и думаю. Скажи же, что такое случилось, что ты мне такие странные вопросы задавал.

- Раз уж ты здесь, помоги мне выяснить еще один странный вопрос. Скажи мне, тебе Ариша ничего не говорила, когда вы выпивали в ресторане? Может быть, прозвучали какие-то слова, намек о знакомых, которые что-то заставляют ее делать, а она не хочет? Вспомни, это важно.

- Нет, сначала ответь ты на мой вопрос. Скажи, почему ты спрашиваешь.

- Тамара!

Сестра скрестила руки на груди, отвернула лицо к окну - встала в позу обиженного ребенка.

- Хорошо, - Резо вздохнул.

Спорить сейчас с ней было бесполезно. Она не просто не станет ему отвечать, но и не позволит ему заниматься ничем больше, кроме лицезрения ее оскорбленного самолюбия. Если он попытается уйти, чтобы дать ей возможность успокоиться и прийти в себя, она бросится к двери, прикроет ее своим телом, чтобы не выпустить его, пока он не уступит.

- Я скажу тебе. Только потом ты будешь отвечать на все мои вопросы очень подробно, договорились?

Тамара слегка склонила голову. Незаметно, чтобы он, не дай бог, не подумал, что она уступает ему.

- Я узнал, что она беременна и хотел уточнить, собирается ли она замуж за кого-то, - сказал он, потому что других причин придумать не смог.

- Я тебе говорила! Теперь ты будешь переживать, - торжествующе заключила Тамара.

Ее лицо просветлело. Она расслабилась. Теперь, когда она почувствовала свое превосходство, с ней можно было говорить спокойно, если не обращать внимание на ее тон.

- Мы пошли в ресторан, покушали… - начала она свой рассказ.

- Так, хорошо. Но это мне уже известно. И то, как вы выпили, можешь опустить, я это тоже видел. Говори дальше.

- Ты меня будешь слушать или сам рассказывать? Хочешь сам рассказывать, а я буду молчать.

Он никак не среагировал на очередную темпераментную тираду Тамары.

- Ты у кого-нибудь еще рекомендации на эту фирму, прежде чем посылать ее начальника ко мне, узнавала? Или хотя бы разговаривала о ее работе с Аришей? Может быть, вы с ней вспоминали поездку в Москву, и она проговорилась о странных знакомых или намекнула о каких-то таинственных поручениях?

- Что ты от меня хочешь? Я же не шпион. Понравилось фирма – вот и рекомендации. Если тебе мое слово ничего не значит, то спросил бы еще у кого-нибудь.

- Тамара, мои вопросы не относятся к тебе. Я просто хочу кое-что понять. Так, в чем вы с Аришей говорили? – продолжал он терпеливо.

Раздражаться и кричать на Тамару было бесполезно. Она могла рассердиться на его грубость, заупрямится и замолчать совсем.

- Ни о чем мы не успели поговорить. Если бы ты меня в тот день не прогнал из ресторана, будто проходимку пьяную, мы бы поговорили...

- Тамара!

- Мы говорили…

Он превратился в слух. Тамара сделала мстительную паузу, потом сказала:

- О вас, о мужчинах – эгоистах, которые небрежно относятся к женщинам и бросают их ради денег и работы.

- А еще, - раздражение вырвалось из него.

- Не кричи на меня.

- Я не кричу. Говори же уже.

Кажется, Тамара решила ему отомстить за несколько недель обиды, который она провела в чужом доме, пытаясь этим безрезультатно заставить его извиниться и вернуть ее.

- Еще мы говорили о том, что мы с ней очень похожи, как сестры и понимаем друг друга.

- Еще о чем вы говорили, - в душе росло желание шлепнуть Тамару по уже недетскому заду.

- Остальное я уже говорила, да и ты сам знаешь. Расскажи мне лучше, почему ты обо всем этом спрашиваешь, что случилось? Какие-то ты странные вопросы задаешь.

- Не проскользнуло ли в вашем разговоре, что Аришу все время преследуют какие-нибудь люди, что эти люди просят ее что-то делать, что она не очень хочет. Не говорила ли она, как оказалась с нами в поезде и, как устроилась на работу?

- Нет. Этого не помню. Но кто-то у нее был.

- Кто? Ты не спросила?

- Я не спросила, потому что тогда думала, что этот кто-то – ты.

- Тамара, я тебя сейчас стукну. Причем здесь я? Что за «кто-то», какое отношение он имеет к Арише? Ты можешь объяснить подробнее. Что тебе о нем известно?

- Какое отношение? Самое прямое. Она сказала, что ждет ребенка… Вот, что значит «кто-то». Как тебе кажется, нужен «кто-то», чтобы сделать ребенка, если это был не ты?

И вновь второй раз за день неожиданная догадка принесла ему огромное облегчение. Все встало на свои места после одной лишь подробности – она сказала Тамаре до того, как... Это значит только одно. Все ЭТО, вообще, не имеет к нему никакого отношения! Но вслед за облегчением пришло разочарование. А жаль…

- Объясни, Резо, что происходит, - потребовала Тамара.

- Просто я беспокоюсь о ней, - схитрил он.

- Ты бы лучше не беспокоился, а позаботился, - укоризненно сказала Тамара, - трудно ей в ее положении. На работу, наверное, не берут, родственники осуждают. Вот когда я была в таком положении…

- Когда это ты была в таком положении? Я не помню.

- Не помнишь, потому что я не сказала. Мне было семнадцать лет. Он был студентом, а я наивной девушкой. Я боялась, что отец узнает и убьет нас обоих. Мне тогда бабушка Сулико помогла травами. Если бы тогда нашелся такой мужчина, который бы сказал «не думай ни о чем, милая, я позабочусь о тебе и твоих детях», я бы сейчас была счастливой мамой, а не старой девой…

- Ну, ты уж точно не дева, раз у тебя был студент, - пробормотал он.

- Вот. Об этом мы только что говорили с Аликой. Ты, как был эгоист, так и остался. Даже не посочувствовал родной сестре. А я столько о тебе заботилась, так за твои дела переживала.

Рот Тамары неожиданно скривился, и в глазах появились слезы. Она шмыгнула носом, как девочка. Она осталась в душе маленькой шантажисткой, хоть и пытается вести себя, как заботливая мамочка. Она пытается контролировать его личную жизнь, сама же внося в нее сумбур и беспорядок. Ариша, может быть, единственный удачный ее план, который останется в его душе приятным воспоминанием. Он не вернется к пройденному. Что ж он поможет ей, чтобы успокоить сестру, поможет и забудет об этой истории навсегда.

У Ариши есть «кто-то» и этот «кто-то», как сказала Тамара, не он. А жаль…

Гл. 23. Крутой поворот

Этот жуткий любопытный человечек в небрежных штанах с почти голым пузом по имени Эрик после нашей беседы в первый день моего приезда на моем трудовом пути больше не встречался. И никто из тех, с кем мне приходилось сталкиваться по работе, о нем ничего не знал. Будто Эрик - маленький гномик – домовой этой конкретной фирмы, охраняющий ее от злых посторонних сил. Убедившись, что я не принесу его «дому» вреда, он разрешил мне работать.

Моя питерская карьера началась с того, что мне на стол свалили кипу бумаг, испещренных столбиками букв и цифр, и поручили «перебить информацию в компьютерную базу данных». Работая в брокерской конторе, я научилась что-то делать с компьютером, тыкая одним пальцем по клавиатуре. Уровень моей компьютерной грамотности вызвал у сотрудников отдела, где мне предстояло работать, едва сдерживаемые улыбки.

- Чтобы вызвать эту команду встань сюда мышкой и стукни по правой клавише, выбери строчку во «всплывающем меню», - голос системного администратора Феди был предельно терпелив, но сдержанно насмешлив.

От нервного напряжения из-за желания соответствовать уровню перспективной и не посрамить новосибирских брокеров перед лицом питерских, память мне отказывала, и я беспричинно шныряла курсором по экрану, ища нужное место, где должно было появиться это самое «всплывающее меню».

На второй день я стала подозревать, что на меня нарочно свалили всю самую скучную работу, которую питерцы не хотели делать сами. Я сидела над бумагами с утра до ночи и без обеда. Мои руки немели с непривычки, глаза слезились, а работы не убавлялось. Всегда находились свежие только что полученные сводки и контракты. В чем заключалась мое обучение и моя стажировка, которые должны были повысить мой профессиональный уровень, я не понимала.

К обеду третьего дня моему терпению наступил предел. Я заявила:

- У меня компьютер не работает, - и щелкнула кнопкой перезагрузки.

С другого конца комнаты ко мне бросился системный администратор Федя, но было уже поздно, экран монитора погас, а я удовлетворенно откинулась на спинку стула – у меня было несколько секунд, чтобы не видеть бесконечный ряд букв и цифр.

После пятой перезагрузки моего компьютера, Федя не выдержал:

- Иди, погуляй пока, - сказал он устало, - Я посмотрю, что с твоей техникой. Если починить не смогу, поставлю тебе старый комп начальника.

Я тут же исполнила совет Феди – «иди погуляй». Недалеко от офиса я приметила киоск Роспечати. Я давно уже присматривалась к туристическим проспектам. Нужно было выбрать самый подробный, чтобы, как можно, быстрее найти местные достопримечательности. Сфотографируюсь на фоне Авроры, например, и пошлю фотографию маме - пусть хвалится по поселку.

Я наклонилась, всматриваясь в глянцевые обложки, рядком разложенные за стеклом киоска. Вдруг тяжелая рука легла мне на спину. От неожиданности я поскользнулась и, чуть было, не упала лицом в грязный ленинградский снег. Но та же рука ловко уцепила меня за ворот и удерживала на весу несколько секунд, пока я приходила в себя.

- Приехала на турнир?

Я оглянулась - Алан. Он крепко держал меня за меховую оторочку воротника моей куртки.

- Может, ты меня отпустишь? - спросила я, - Я не убегу.

- Ах, да, - Алан спохватился и разжал пальцы, - Так ты на турнир приехала?

- Какой турнир?

- ТехасХолдем - в Вегасе будет. Там в течение всех праздников будут турниры.

А вот о празднике я совсем позабыла. Восьмое марта – это такой трепетный день. В это день все женщины от своих мужчин ждут героических поступков, типа, купил цветы, вымыл посуду, вынес мусор… В моем интернатском прошлом этот день знаменовался утренними очередями в душ, желтым горохом мимозы везде на полу, столах, кроватях и даже в волосах. А также вечерними - гулянками на набережной или дома у городского «ухажера» какой-нибудь соседки по общежитию.

- Ты уже зарегистрировалась, как участник?

- Мне ж Вик сказал больше за стол не садиться, пока не научусь.

- Это дело исправимое. У нас с тобой есть одна ночь и один день, посидим, потренируемся. Ты где остановилась?

- Я здесь вообще-то по другому поводу. Работаю я здесь.

- Так ты не на турнир приехала?

- Да нет же. Ты уже третий раз спрашиваешь.

- Сказала бы сразу «нет». Не спрашивал бы. Где живешь?

- Мне фирма комнатку в своей гостиничной квартире выделила на месяц. Здесь недалеко.

- Пустишь к себе пожить?

- А ты приставать не будешь?

- Ты ж знаешь, что у меня женщина есть. Я просто подумал, что могу значительную сумму сэкономить для игры, если у тебя поживу бесплатно.

- Логично. Только я не туда иду. Мне сейчас обратно на работу надо. В шесть сюда приходи. Вместе пойдем домой.

Вечером Алан встретил меня у того же киоска. Он сиял, как медный самовар на масленицу. В руках у него был букет темно-красных роз, а из кармана куртки торчало горлышко, судя по качеству пробки, очень дорогой бутылки.

- Тебе идут цветы, - он улыбнулся, взял мою руку в свою и наклонился...

Впервые в жизни мужчина собирался поцеловать мне руку. Я от страха, что он это сделает, потянула ее на себя. Но Алан сжал мои пальцы и насильно закончил поцелуй.

- Ты что испугалась? Я не кусаюсь. Хотя был бы не против, - сказал он игриво, приобняв меня за плечи свободной рукой.

- Ты обещал не приставать, - прошипела я в ответ, опасливо оглядываясь.

Сейчас к общему впечатлению о моих способностях, мне очень не хотелось стать объектом сплетен. Я себе представила маленького гномика Эрика, который злорадно усмехается и говорит: «вот этим и отличаются женщины-стажеры».

- Не дергайся. Что ты такая затюканная. Смотри на жизнь проще.

- Знаешь, Алан, я передумала тебя поселять в своей комнате. Иди-ка ты в гостиницу, - сказала я решительно.

Угроза подействовала. Алан отпустил мои плечи и виновато скосил на меня глаза.

- Я ж по-дружески.

Когда мы уже сидели за картами и, попивали вино из узкого горлышка, так как фужеров в гостиничной квартире не было, Алан сказал:

- Призовой фонд в «Вегасе» не очень большой, но сейчас тебе важно засветиться в турнирах, чтобы заметили. Может быть, все таки, сыграешь?

- У меня денег не хватит на взнос.

- Я дам.

- Вот так просто дашь? Если у тебя лишних денег много, то чего ты экономил на гостинице.

- Просто не хотел тебя в городе потерять. Разошлись бы, больше не встретились.

- Через месяц в Новосибирске встретимся.

- Я не вернусь в Новосибирск.

- А куда же ты поедешь?

- После Ленинграда в Москву, потом в Америку. Я ведь сейчас из Красноярска еду. У меня началась полоса везения, надо ее использовать. Поехали со мной. Из нас с тобой хорошая команда получится.

Алан отхлебнул из бутылки и выложил передо мной две свои карты – вместе с картами на столе у него был фулл-хауз. (Примечание автора: Пара + три карты одного ранга. Например, 9-9-9-4-4)

- Что скажешь? – он победно на меня уставился.

Я изобразила на лице разочарование:

- Вот, что значит Апстрик, - грустно сказала я и начала медленно по одной карте выкладывать перед ним свои.

Когда перед взором пораженного Алана оказался карэ (Примечание автора: Четыре карты одного ранга – комбинация старше фулл-хауз). Например, 9-9-9-9), я закончила фразу:

- Сегодня он твой, а завтра чужой.

- Клоун, - нахмурился Алан, - ненавижу, когда ты так делаешь.

- Вот такая я. Мы же конкуренты, Алан. Зачем ты меня уговариваешь играть с тобой.

- У нас будет общий банк на двоих. Это всегда выгоднее, чем играть по одному. Например, у тебя кончатся фишки, и не будет денег для дозакупки, в результате ты проиграешь. Но со мной у тебя такого несчастья не случится. Я всегда дам тебе взаймы. И то, что ты сейчас меня сделала, только подтверждает мои выводы – мы должны работать вместе.

- А как же мы с тобой будем выигрыш делить?

- Как вложимся, так же и делить будем.

- То есть ты за меня сейчас заплатишь, а потом все деньги заберешь? Это же не очень честно. А если я выиграю, а ты будешь в полном пролете? Нет, Алан. Мне нравится покер, это интересная игра, но я не готова жизнь свою на него положить. Я люблю солнце, море, общаться люблю по простому с людьми. Люблю дорогу, люблю танцы, музыку… и много чего люблю из того, что ты мне предлагаешь бросить ради покера. Мне такие деньги не нужны.

- Давай придумаем другой способ делить призовые суммы, - не унимался Алан.

Потом вдруг стукнул себя по колену, будто ему только что пришла в голову замечательная идея:

- Давай поженимся. Тогда у нас все будет общее. Что? По-моему замечательная идея!

- Алан, ты слышал, что я сказала. Я не буду играть. А ты, между прочим, обещал ко мне не приставать.

- А я и не пристаю, я тебе честное предложение делаю. А если сейчас не хочешь замуж, мы пока можем гражданским браком жить. Понравится – распишемся. У тебя ведь нет никого, мне Наташка говорила. Чего тебе искать кого-то. Вот он я – классный мужик. Всегда при деньгах, не бабник, не обманщик. А что до сексуального вопроса, то ты это прямо сейчас можешь проверить. А?

Алан перегнулся через стол и потянулся ко мне руками, я еле успела отскочить.

- Алан! Я тебя стукну, если тронешь, - пригрозила я, - какой же ты честный и не бабник, если прямо сейчас тете Наташе пытаешься изменить.

- Не волнуйся. Я теперь свободный человек. Мы с Наташей расстались. Она сказала, что больше не может так жить, что я должен устроиться на нормальную работу и обязательно с ней расписаться. Я ни к тому, ни к другому не был готов и уехал в Красноярск. А оттуда – сама знаешь куда. Представь себе, стоило мне с ней расстаться, как у меня началась полоса везения. Значит, все правильно сделал. Женщины – это гиря на ногах.

-Если женщина - гиря, что ты тогда ко мне прицепился – «замуж», «гражданский брак», «команда»?

- Ты ж не женщина, - сказал Алан

- А кто же? – обиделась я.

- Ты – партнер. А жена–партнер – это самый лучший вариант партнера и лучший вариант жены.

Вот еще не хватало, вместо безумной страсти и вечной любви, о которой я мечтала полжизни, «лучший вариант»?

- Алан, давай так, я еще немного поживу просто женщиной, посмотрю, как и что в этой жизни, а потом, когда стану такая же старая, как тетя Наташа, мы поженимся, ладно?

- Она не старая, - обиделся Алан за свою бывшую, - она тебе фору даст по всем делам.

- Все Алан, ложись на кресле, а я пошла спать на диван. Мне завтра с утра на работу.

Алан больше не сказал ни слова, но ложиться не стал. Остался сидеть у стола со своей колодой карт. Я смотрела сквозь ресницы, как Алан, виртуозно тасовал карты, потом раскладывал - играл сам с собой. Наверное, тренировался. Говорят, игрок – это диагноз неизлечимой болезни. По вскользь освещенному настольной лампой лицу Алана было видно, что он получал удовольствие от процесса игры, и, наверное, от напряжения, которое сопровождает ожидание выигрыша. Я бы не хотела постоянно видеть перед собой такое лицо и наблюдать за этим процессом каждый день.

Утром я застала Алана спящим за столом. Он положил голову на скрещенные руки, рядом на столе был аккуратно выложен стрит-флэш (Примечание автора: пять карт по порядку одной масти, например 3-4-5-6-7 треф – очень высокая комбинация). Я не стала будить Алана, положила около карт записку, в которой просила его занести мне на работу ключ от комнаты, когда он пойдет на турнир, и ушла.

Но он не принес мне ключ ни днем, ни вечером. После работы я посидела немного около дверей квартиры, злясь и костеря Алана, на чем свет стоит. Конечно же, этот больной забыл про меня. Как мне теперь попасть в свою комнату? Куда же он ушел с моими ключами? И тут меня осенило – конечно, в свой «Вегас». Там я его и найду.

У дверей клуба собралась значительная толпа желающих прорваться внутрь. Серьезные парни в черных кожаных куртках на меху фильтровали входящих. Внутрь попадали немногие – только те, у кого оказался пригласительный билет или клубная карта. У меня не было ни того, ни другого. Но мне позарез нужен был Алан, который был внутри. Я достала из кармана пропуск в офис компании, где стажировалась, и сунула его под нос «черной куртке». Парень развернул какую-то бумагу, сверил фамилии в пропуске со списком на бумаге и… пропустил.

Клуб был полон. Даже в гардеробе была очередь.

- А вы можете позвать Алана, - спросила я «дюжего молодца», который своим мощным торсом заслонял от не раздетых посетителей проход в зал казино.

«Молодец» задумчиво посмотрел на меня, помахивая металлоискателем, и ничего не ответил. Неожиданно рядом со мной возник Алан.

- Ты где была? Скорее раздевайся.

Он стащил с меня куртку, бросил ее на стойку гардероба и поволок меня к столам, за которые рассаживались игроки.

- Ты зачем мою куртку бросил. А вдруг ее упрут? Я в чем домой пойду?

- Здесь уже все места заранее расписаны, садиться на чужое не следует.

- Нет, Алан, ты же видишь, сколько здесь бедных людей, которым нужны деньги. Упрут куртку, я тебе точно говорю. Отдай мне скорее ключ - я пойду.

- Я за тебя уже заплатил, не беспокойся - сказал Алан, не слушая меня.

- Как же не беспокойся. На улице мороз, а я что? Пойду домой голая? – возмутилась я.

При слове «голая» ко мне повернулись сразу с десяток голов.

- Говори тише, - сказал шепотом Алан и хлопнул себя по карману, - Вот незадача, я ключ в гардеробе оставил. Игра закончится, тогда отдам. А сейчас садись сюда, а то нам меня штраф возьмут за опоздание. Ты же не хочешь меня разорить?

Что мне было терять? Деньги-то все равно не мои. И Алана я не боялась так, как опасалась Вика. Мне в этом турнире повезло больше, чем в прошлый раз в Новосибирском казино «Бет». Я заняла в турнире третье место, Алан вылетел шестым. Конечно, мой выигрыш оказался существенно больше, чем его. Но Алана это нисколько не стесняло. Напротив, он был доволен и возбужден.

- Я же говорил, что мы с тобой – хорошая команда. Ты же не бросишь меня после того, как мы сорвали банк. Здесь в праздники еще пара турниров будет. Если так дальше пойдет, можно сразу же лететь в Америку не заезжая в Москву.

Он сунул мне в руки небольшую стопку денег, не глядя, отделив ее от общей кучи полученного выигрыша:

- Это твоя доля. Гуляй и меня благодари.

- Алан! Это нечестно. Я основную игру сделала. Дай мне хотя бы половину.

- Ладно, - неожиданно сразу же согласился Алан, - Я справедливый партнер, ты в этом убедишься. Будем делать так – сначала вычитаем суммы, потраченные на игру, потом то, что останется, то есть доход делим пополам.

Мы вышли из казино. Небо над городом побелело рассветом. Алан поймал такси.

- Сейчас приедем домой, позвонишь в свою компанию, скажешь, что уволилась. А я пока займусь организационными вопросами второго турнира. Он состоится там же через пять дней.

- Нет, Алан, я не буду больше играть. Дай мне мою долю и все. Мне сейчас на работу надо ехать.

- Тогда ничего не дам, - заупрямился Алан.

Я рассердилась. Это было совсем не честно. Он пытался меня заставить поступать так, как хотел и не собирался считаться с моим мнением. Мне совсем не хотелось быть его рабыней. Дело даже не в деньгах. Я просто обиделась. А если женщина обижается, то разум у нее молчит.

- Ах, так! - воскликнула я, - тогда забирай все и вали в свою Америку, чтобы больше я тебя никогда не видела.

Я бросила ему на колени все деньги, что он мне дал.

- Остановите! - крикнула я водителю такси и, как только он затормозил, выскочила из машины.

Алан не стал меня догонять – он остался собирать рассыпавшиеся по полу салона купюры.

Потом, когда я уже сидела на своем рабочем месте перед мерцающим экраном компьютера, ко мне вернулся разум. Мне было безумно жаль тех денег, которые я в сердцах бросила Алану на колени. Вот дура. Я могла бы на эти деньги прямо отсюда ехать в свой любимый Сочи.

Не помню, что я сделала в состоянии безумного самоедства и недосыпа, но на экране компьютера запустилась какая-то программа, она потребовала пароль, но это поле уже было заполнено, и я просто нажала кнопочку «ОК» Передо мной развернулась картинка с названиями предприятий и диаграммами. В тот момент я думала, что передо мной открылся такой же учебный портал, в котором Дима из поезда Адлер-Москва показывал мне, как надо продавать и покупать акции. Это логично, что стажеру на компьютер поставили учебную программу - повышать свой профессиональный уровень. Немного освоившись с функциями программы, я смело продала акции предприятий, показавшихся мне слишком дорогими. Получилось очень много долларов.

Полюбовавшись восьмизначной цифрой, я подвинула к себе папку с накопившимися за день сводками. В тот момент, когда я тыкала пальцем по буквам и цифрам клавиатуры, перенося содержимое сваленных передо мной печатных листков на экран компьютера, в комнату влетел взмыленный руководитель нашего отдела Леонид, лицо у него белым, как мел, а рот открылся так, будто он хотел возопить, но ему не хватило воздуха, от этого получился только сдавленное хрипение. Леонид обвел всех присутствующих в комнате бешеным взглядом.

- Кто сейчас работал с Системой? – прохрипел он.

Системный администратор Федя полез в свой компьютер. Через пару секунд он поднял глаза на взбешенного начальника и сказал:

- Вы.

- Кто? – не понял Леонид, - Этого не может быть, даже если бы я сошел с ума. Я только что пришел на работу. Я еще не подходил к компьютеру. В коридоре меня выловил директор и устроил мне головомойку. Только что кто-то продал самые ликвидные акции ключевого клиента.

Леонид кинулся к своему рабочему столу и стал лихорадочно работать клавишами.

- В систему вошли под вашим именем, - поправился Федя, - Но с другого компьютера...

- Я так и знал! – Леонид стукнул кулаком по столу, - Я так и знал, что меня съедят. Это Виктор. Он давно метит на мое место. Как он узнал мой пароль? Как это можно узнать? Федор? Мы можем сейчас выяснить, кто нас предал?

Федя виновато похлопал глазами.

- Я могу посмотреть, какие компьютеры подключались к Системе последние 30 минут.

- Ну? – Леонид весь обратился в слух.

Федя долго смотрел на экран своего монитора, потом в глазах его появилось такое выражение, будто его осенила страшная догадка. Он подошел ко мне и вкрадчиво спросил:

- Ариша, можно я посмотрю кое-что в твоем компьютере. Ты сегодня в этой программе работала?

Федя показал на ярлык на рабочем столе. Я пожала плечами, возможно, но не точно, хотя скорее всего…. Федя отошел к Леониду и что-то ему прошептал. Тот взвился, как ошпаренный.

- Как? Зачем? Ты с ума сошел?

- Она жаловалась, что ее компьютер не работает. Я временно ваш старый ей поставил.

- Это ты во всем виноват! – рявкнул Леонид, - Я на тебя напишу служебную записку. Я тебя уволю! Зачем ты ей дал мой старый компьютер? Ты должен был удалить все программы.

Он резко подался к Федору всем телом, но не испугался.

- Вы же знаете, что нельзя входить в систему с запоминанием пароля. Это в инструкции написано. И менять пароль надо обязательно каждые 10 дней – это тоже написано в инструкции. А если бы эти сведения стали бы известны конкурентам?

Леонид схватился руками за голову и в трагическом порыве откинулся на спинку стула.

- Боже, что будет. О боги! Проданы почти все акции Норильского никеля и Сургутнефтегаза из портфеля нашего ключевого клиента. Я гордился этим портфелем. Меня уволят. Надо немедленно «откатить» все сделки. Мы же можем что-то придумать?

- Нельзя. Все сделки подтверждены вашей электронной подписью, - покачал головой Федя и добавил, - Но можно купить все обратно.

- Мы не можем продать, а сразу купить то же самое, нашу фирму заподозрят в махинациях. Кроме того, цены продолжают падать. Если мы купим их на падении, то наши показатели понизятся.

- А может быть, сделать вид, что все идет по плану, - предложил брокер Денис.

- По плану? По какому такому плану сегодня наша компания продала акции на сумму в несколько миллионов долларов. Что же делать? Боже мой, что будет? – простонал Леонид.

- Сколько-сколько? – обалдел Денис.

Ко мне подошел Федя, наклонился и прошептал:

- Иди-ка ты домой. Мы тут покумекаем.

Леонид обхватил голову руками, так что редкие рыжие волосики встали торчком, попав между пальцами. Он был похож на несчастного общипанного в неравной борьбе петуха.

В сердце мое закралось подозрение, что теперь мне вряд ли светит хорошая зарплата с нужным количеством цифр.

У двери своего временного на период командировки пристанища я увидела прикорнувшего на ступеньке Алана. Он сидел, прислонив голову к облупленной стенке подъезда. Когда я ткнула его в бок, он неохотно открыл глаза.

- А твои соседи уже хотели для меня милицию вызвать, - сказал он полусонным голосом, - Пришлось гулять в округе весь день. Я тебе твои деньги принес. Давай на выходные съездим в Москву. Я подумал, что нам мелочиться. Там публика покруче, и призовой фонд погуще. Сменим обстановку, развеемся, опыт лишний получим.

Присутствие Алана в этот критичный момент моей карьеры было, как нельзя кстати. Мне нужно было срочно заняться себя чем-то, чтобы не мучиться сомнениями о случившемся сегодня в отделе.

С утра следующего дня Алан потащил меня за билетами, а потом водил по городу, рассказывая о достопримечательностях. Я спросила, откуда он так много знает, если проводит все время за покерным столом.

- Я тоже был молодым, - снисходительно ответил Алан.

Обходительное обращение Алана подняло мне настроение. Я даже согласилась пойти с ним в покерный клуб на кэш-игру. Кэш–игра – это игра на деньги. Заключается она в том, что на свои деньги игрок покупает фишки, идет за стол и играет с такими же, как и он сам, игроками. Казино зарабатывает на кэш играх тем, что берет процент в свою пользу с каждого банка (выигранная сумма).

Мое появление вызвало искренний интерес и оживление игроков. Мне приветливо улыбались, задавали вопросы о том, сколько мне лет и как давно я играю в покер, угощали коньяком, чаем и даже сигаретами. Я вежливо отказывалась и простодушно надеялась на такое же джентльменское отношение ко мне во время игры, но - напрасно. Когда началась игра, со мной продолжали шутить, мной восхищались, но ставки под меня делали не шуточные. У меня денег было не так много, поэтому первые пару часов я больше отсиживалась в пасе, чем играла. Жесткая игра моих партнеров по столу меня сбивала с толку. Но потом я поняла, что они играют не по теории, а на победу любой ценой. Поэтому и комбинации карт у игроков, как выяснялось при «вскрытии», были, прямо скажем, не самые элитные. Тогда я стала хитрить, кокетничать, обманывать мимикой. Мне удалось, таким образом, увеличить свой капитал, снискав славу хитрюги.

- Похоже, что с тобой надо держать ухо востро, - беззлобно покачал головой игрок, которого все звали дядя Вовчик.

Я была довольна произведенным впечатлением. Сидя за одним столом с людьми, близкое знакомство с которыми в обычной жизни мне не светило по причине большой разницы в доходах и возрасте, я ощущала свою значимость. Я гордилась собой. Я не знала, кто, чем занимается и какое положение в обществе занимает, но я видела, пачки денег в их руках, когда они покупали фишки. Для меня было жизненно важно получить доступ к этим пачкам. Все мои планы были связаны с большим количеством денег. Сколько мне было надо, я себе слабо представляла. Сначала мне следовало сконцентрироваться на проблеме отсутствия денег. А уж потом…. Спасибо Алану, - думала я, - я нашла место, где водятся реальные «бабки», которые можно безболезненно отъять у их владельцев, и они даже не обидятся. А, если и расстроятся, то только за то, что им сегодня не повезло. Именно реальные, а не те значки на мониторе компьютера в системе электронных торгов, от которых только рябит в глазах, а толку никакого. И чего этот Леонид так расстроился. Какая разница, какую акцию купить, а какую продать, если этих самых акций в материальном смысле вообще не существует. Если подумать, то, на самом деле, эти дяди с аттестатами занимаются таким же покером, но только не с картами, а с акциями и «портфелями». И нет никакой разницы, выиграть деньги в покер или заработать их на фондовой бирже. Результат – один. Кто-то выиграет, а кто-то проиграет. И если нет разницы, то покер – такая же работа, как работа финансового брокера, только более благодарная и независимая ни от кого работа.

И мне эта работа начала нравится, как только передо мной стали расти пирамиды фишек, разложенные мной по их номиналу в отдельные башенки. Эти разноцветные башенки я постоянно трогала и перебирала пальцами. Я не умела играть фишками, как это делали все игроки, нервно тасуя стопку полосатых фишек пальцами одной руки, поэтому просто равняла пирамидки и меняла их местами, то располагая вдоль бортика, то сгребала их плотно рядышком. И этот процесс доставлял мне удовольствие.

Неожиданно, игравший слева от меня Алан, вскочил, выхватил у меня из рук карты, бросил их в пас, крикнул менеджеру зала, чтобы тот помог обменять в кассе казино наши фишки на деньги, и потащил меня к выходу.

- Мы опаздываем на поезд. Быстрее одевайся, некогда.

Мне очень не хотелось расставаться со своими разноцветными полосатыми башенками.

- Какой поезд, - уперлась я, - Я никуда не хочу.

- В Москву опаздываем, я же забыл тебе сказать, что купил нам билеты. Едем на турнир.

В Москву? Москва – это очень хорошо, конечно, мне нужно в Москву. Там живет Аркаша. Но я же не успела собраться.

Семеня вслед за Аланом, я пыталась его убедить, что надо перенести поездку, потому что я должна взять с собой очень много нужных вещей. Но Алан меня не слушал. На улице, он поймал такси, крикнул водителю «быстро к Московскому, не обижу». Машина, взвизгнув резиной по месиву из грязного снега, рванулась с места. В поезд мы запрыгнули на ходу.

- Я тебе этого никогда не прощу, - ворчала я, пробираясь вслед за ним по переходам между вагонами.

- Вы, женщины, возите с собой слишком много вещей. Вот увидишь, они тебе не пригодятся. Когда мы выиграем, ты себе купишь, все что надо.

- А если не выиграем? – продолжала ворчать я.

- Цыц. Даже не говори об этом – шикнул Алан сердито, - Не искушай судьбу. Выиграем и точка. У меня все под контролем.

Алан - молодец, он всегда точно знает, что необходимо сделать в следующий момент жизни. Но на этот раз он учел не все варианты развития событий, которые в самый ответственный момент вышли из-под его контроля, потому что он имел дело со мной….

Гл. 24. *Умопомешательство

Он прилетел в Санкт-петербург, чтобы завершить начатое с Эриком – найти страховочного партнера для работы в Сибири на тот случай, если Тарасов станет вести двойную игру. Пока летел, думал только о работе. Когда приехал в офис компании, где Эрик проводил тендер, думал только о делах. Но когда остался наедине с собой в пустом гостиничном номере и вспомнил, что в этом городе где-то недалеко живет смешная девушка по имени Ариша, то мозг его дал сбой.

Мысли поневоле возвращали его к тому, что он считал уже закрытой темой. Почему Ариша, зная, что беременна от другого, пошла с ним в ту дешевую гостиницу? Если хотела взвалить на него ответственность за ребенка, то почему рассказала о беременности его сестре несколькими часами раньше их судьбоносной встречи. Он достаточно знал женщин, чтобы отличить похоть от искреннего желания. Она – не шлюха, в этом он был уверен. Умопомешательство на почве алкогольного опьянения? Целая ночь умопомешательства и утро в одной постели? Кто-то говорил ему, если мужчина и женщина утром проснулись вместе – это серьезно.

Вчера он открыл счет до востребования в новосибирском филиале банка Москвы и перечислил на него четверть миллиона с обязательством выдать лично ей. В тот момент, когда она возьмет деньги, он будет знать это. Сейчас он даже хотел, чтобы она взяла их. Мысли о ней стали похожи на гипнотический транс. Чтобы избавиться от наваждения он позвонил Эрику.

- Эрик, не в курсе, как поживает перспективный специалист из «Миллионера». Способная девушка?

- Честно говоря, я немного не в курсе. Мне некогда. А что?

- Вспомнил. Ты пытался с ней еще работать с информацией по Тарасову?

- Я? Ты же слышал, как она меня отбрила. Если хочешь, попробуй сам. Ты у нас мужчина видный, разведенный. А то, что в папочки годишься, так это сейчас даже модно, - Эрик противно захихикал.

- Да, Резо, чуть не забыл, - голос консультанта стал серьезным, - у тебя есть определенные проблемы с Нью-йоркским портфелем. Ну, сам знаешь, какие. Предлагаю перекинуть средства в Европу, пока доходность не снизилась до необратимых потерь…

Они продолжили обсуждение тенденций фондовых индексов.

А следующее утро началось со звонка Бориса.

- Слышал, ты какое-то предприятие задумал. Не забыл еще старых партнеров? Старый друг лучше новых двух, - сказал Борис весело, - Помнишь еще русские пословицы?

- Русские пословицы – это переделанные грузинские. Откуда у тебя информация о моих планах?

- У меня везде уши и глаза. Ты же не просто так в Россию приехал. Ну, так как? Я готов вложиться. Помнишь, как мы складывались, когда денег у одного не хватало?

Тут Резо пришла в голову идея. Всех денег одному не заработать, тем более, сейчас, когда национальный вопрос стал разменной монетой в делах политических.

- Ну что ж, твои «уши» тебе не солгали, есть у меня одна идейка. Мне нужен партнер русской национальности. Ко мне везде слишком большой интерес. Даже мою личную жизнь трясут, как старое белье. У меня есть планы в Приморье и в Сибири, но мне там трудно остаться незамеченным. Если ты готов работать в паре, то я был бы рад встретиться.

- С тобой Резо я всегда в деле.

- Тогда сегодня в Метрополе? Кстати, как твои инвестиции в Санкт-Петербурге?

- Я решил повременить с этим. Время сейчас другое. Не хочу из-за десятка лишних миллионов «загреметь под панфары». В Метрополе к обеду или вечером?

- Лучше к завтраку.

Он был доволен. Борис был одним из тех немногих русских бизнесменов, которые любили честную игру. Отсутствие завистливого интереса к чужим деньгам и чужим доходам делало его желанным партнером. Кто-то из его знакомых называл Бориса «авантюрным мечтателем». Но ему этот человек импонировал за свой неиссякаемый оптимизм и щепетильность. Когда их совместное предприятие лет пять назад погорело из-за неверных расчетов обоих, Борис, который считал себя автором проекта, даже пытался вернуть ему его долю, взяв на себя убытки. Но он не принял этой жертвы, чем заслужил безграничное доверие партнера. Борис был единственным человеком, который выразил великую скорбь в связи с его уходом из активного бизнеса тем, что прислал ему в Грузию очень дорогой подарок – старинный самурайский меч с шутливой запиской, что он (Борис) пытался сделать себе харакири этим мечом.

В течение нескольких дней была создана фирма «Ленинвестиции», в которой они были равноправными партнерами через подставные фирмы. Проследить реальных участников инвестиционного проекта было практически невозможно. Так как подставные фирмы были учреждены иностранными компаниями. Этот сложная цепочка перехода прав собственности была нужна для того, чтобы обезопасить вложения от возможных провокаций, экономических санкций и шпионажа.

Компания «Ленинвестиции» в лице директора с неизвестной никому фамилией подписала контракт с Дальневосточной Инвестиционной Компанией на миллионные инвестиции в Восточную Сибирь. В прессе появились многочисленные домыслы и догадки по поводу реальных участников предприятия «Ленинвестиции». Но все догадки были неверными. Теперь он мог не беспокоиться. Даже, если Тарасов и не думал его «продавать», у него был не только надежный тыл, но и доходное предприятие, к тому же отвлекающее внимание прессы от его других операций в Западной Сибири.

- Надо это дело обмыть, - Борис удовлетворенно потирал руки, - поехали в Москву. У меня есть знакомый, ну ты его помнишь, я знакомил тебя с ним в прошлую нашу встречу, Роман. А у него знакомый – один из совладельцев казино. А при казино есть замечательный ресторан. Отметим наш союз, сверим удачу на рулетке. Что тебе киснуть в твоей деревне после такого события. Стриптиз посмотрим. Оторвемся, - уговаривал его Борис, когда бумаги были подписаны.

Он подумал, что действительно, грех отметить, когда такое большое дело сделано. Вечер следующего дня они встречали в ресторане при казино, в которое их привел знакомый Бориса Роман.

- Сыграть не получится, - разочаровал их Роман, завтра здесь состоится покерный турнир, а сегодня подготовка. У Моки самые либеральные правила. Он иногда даже вступительный взнос не берет, поэтому у него на турнирах полный аншлаг. Если хотите просто развлечься, например, стриптиз или девочки, то я договорюсь в другом месте.

Слово турнир прозвучало благородно. В голосе Романа ощущалось уважительное отношение к предстоящему мероприятию. Слова же «стриптиз» и «девочки» прозвучали так пренебрежительно, что ему показалось унизительным соглашаться на предложение «развлечься».

- Я бы посмотрел на турнир, - сказал Резо, - любопытно, что это такое, спортивный покер. Признаюсь, покер всегда считал игрой для мошенников. Но сейчас многие играют в покер.

- Карты – это удача, Надо просто знать правила, когда и что следует делать, а когда и что не делать. Все остальное – дело случая, - убежденно заявил Борис

- Не скажите, - возразил Моки, с которым только что их познакомил Роман, - покер требует бесконечной отдачи, максимум внимания. Удача, конечно, не исключена. Но если ты – полный лох, то даже удача будет не в твою пользу. Бизнес – это тот же покер. Правила примерно одинаковые. Если хотите, я утрою вам несколько уроков, и вы поймете, что покер – это игра для тех, кто умеет думать.

- Хотелось бы поучиться, - заинтересовался Резо.

Моки подвел их к столу, затянутому зеленым ворсистым сукном. За столом играли несколько человек. Моки рассказывал, что и когда следует делать и, на примере играющих, комментировал свои слова. Чтобы обучение проходило в условиях, приближенных к реальным, Резо поставил тысячу, потом вторую…

- «Новичкам везет» – это не про тебя, - смеялся Борис, - может быть, все-таки, поедем туда, где голых девочек показывают?

Сам Борис отказался участвовать в сомнительном предприятии.

- Я даже пробовать не буду, - заявил он, - у меня мозги закостенели. В последнее время ничего в голову не идет, кроме бухгалтерских балансов и стройных женских ножек.

- Приходите послезавтра на турнир, - вежливо пригласил их менеджер казино, - Гарантия - 1500 евро (Примечание автора: призовой фонд турнира будет не меньше указанной суммы), без Бай-ин (Примечание автора: без вступительного взноса), Ре-бай (Примечание автора: докупка фишек во воремя игры при проигрыше) по 10 евро не ограничено…

- Чего-чего? - переспросил Борис, потом махнул рукой, - я же говорил, пошли девочек смотреть.

Но в этот день они больше никуда не пошли. Борис пригласил его в гости в свою московскую квартиру, которая занимала целый этаж в высотной башне. Они проговорили весь вечер о предстоящем проекте и на следующий день Борис, все-таки, пошел вместе с ним на турнир. Что-то завораживающее было том, как собирались, рассаживались и готовились к игре покеристы. К ним подошел Моки.

- Сыграете? – спросил он, - Мы на всякий случай одно место за первым столом держим.

Чем он рисковал? Деньгами? Самое страшное, что может с ним случиться – он проиграет просто деньги. Но зато приобретет бесценный опыт. И он сел. Игра началась………

Он закончил игру на первом туре, вышел во второй, пополнил стэк и, усаживаясь за вновь организованный стол, увидел напротив себя девушку с безумно знакомым взглядом, чуть испуганным и смущенным. Увлеченный игрой, он не заметил ее раньше. Ариша. Она поглядывала на него чуть исподлобья, в волнении кривя улыбку. Ее пальцы нервно перебирали фишки. Их было много около нее. Он бы никогда не подумал, что у нее могут быть деньги на такую игру. Потом вспомнил, что недавно сам отправил ей круглую сумму на счет до востребования в Новосибирске. Пара дней – достаточное время, чтобы снять деньги и прилететь в Москву. «Ну что ж, - решил он, едва сдерживая рвавшуюся наружу ярость. Ты, деточка, неплохо играешь, но меня тебе не переиграть, потому что я не стану экономить на том, чтобы наказать тебя».

Игроки выбывали друг за другом, лишаясь своих стэков. Он мог себе позволить оставаться. Денег он решил не жалеть. Они остались за столом вдвоем. Она – потому что чаще всего ее «рука» была сильнее, чем у противников, он – потому что Моки распорядился дать ему кредит от казино под честное слово. Менеджер сформировал столы третьего тура. В игре оставалось три стола. Зрители, к которым присоединились проигравшие игроки, затаили дыхание. Вероятно, стол, за которым играли они, был самым популярным. Он выжидал, когда ему придет хорошая комбинация и его «рука» не станет сильнее. Она же сидела с упрямым выражением в глазах и, наверное, надеялась на свою счастливую звезду или чудо. Но чудес не бывает, а фортуна – дама капризная. Она тоже любит деньги. И деньги победили. Когда на круге торговли оставались только они вдвоем, он ставил столько, сколько видел фишек около нее, вынуждая ее пасовать, чтобы не вылететь из игры. Столбики около нее, которые она постоянно поправляла нервными пальцами, постепенно таяли. В их последней дуэли он опять поставил столько, сколько видел фишек около нее. И она, отчаянно вздохнув, уравняла. Он внимательно наблюдал за ее лицом, когда он выложил перед ней свои карты – стрит-флэш. Она сбросила свои, не открыв, и встала.

Он был удовлетворен. Его деньги ей не принесли пользы. Она осталась с тем, с чем была – у разбитого корыта. Выиграв, он тут же потерял интерес к игре. Он вложил в эту игру больше, чем призовой фонд, и не собрался сражаться дальше за участие в финале, чтобы вернуть себе часть затрат. Без нее игра потеряла смысл.

Она стояла с растерянным видом и смотрела, как игроки рассаживаются за финальный стол. Он подошел к ней, сжал ее прохладную ладонь, отчего она вздрогнула, и, глядя в растерянные глаза, сказал:

- Не ожидал тебя здесь увидеть. Меня никому еще не удавалось переиграть, девочка моя. Подумай об этом, когда затеешь очередное сомнительное предприятие.

- Чо? – переспросила она и удивленно приподняла брови.

Но он уже отвернулся. Борис подошел к нему с восхищением воскликнул:

- Ну, ты авантюрист. Столько денег вбухал в это нерентабельное предприятие. И чего тебе этот титул. Денег угробил без счета. Почему же дальше не стал играть?

- Это был вопрос принципиальный.

- Резо, я тебя не узнаю. Вот так из принципа выкинуть несколько тысяч баксов? Что за принцип такой, сойти с дистанции на финише? – не унимался Борис.

К ним подошел Роман. Он был не один. Он вел с собой растерянно упирающуюся Аришу, придерживая ее одной рукой за плечи.

- Вот, поймал на выходе. Хотела сбежать. Прошу любить и жаловать, - сказал он, выталкивая девушку в их круг, - это моя старинная знакомая по Сочи. Зовут Ариша Кондратьева. Девочка с характером. Ну, вы поняли это по тому, как она чуть было не раздела нашего Резо до нитки. Прошу ее любить и жаловать, так же, как я.

- Твоя девушка? – удивился Борис, смерив Аришу разочарованным взглядом.

- Надеюсь, что будет, если не откажется сегодня сопровождать меня, - многозначительно ответил Роман.

- Чего это, - дернулась Ариша, - я никуда не пойду. Мне домой пора.

- Ариша, вот ты где! Пойдем уже, нам домой пора, - рядом с ними появился еще один претендент на девушку, молодой парень в темной одежде, который протянул руку, чтобы выудить ее из их тесного круга.

- Нет. Она пойдет со мной. Это моя девушка, - неожиданно сказал он.

Сказал и сам себе удивился. Все уставились на него изумленно.

- Резо, - только и смог произнести Борис

- Ариша! - удивленно воскликнул незнакомый парень

- Когда? – нахмурился Роман.

- Вы оплатите ее долг? – спросил, подскочивший Моки.

Он ответил только Моки.

- Пришлите мне счет в Метрополь в Санкт-Петербурге и включите туда, все, что нужно.

Он взял ее за руку. Она не вырвалась, не возмутилась и не возразила, шла за ним послушно, как ребенок.

- Ты где остановилась, - спросил он, помогая ей одеться.

- Я в Ленинграде живу, - ответила она и подняла на него глаза.

Если раньше он хотел просто увести ее от всех и отправить домой на такси, то этот взгляд вывернул ему душу. Он вытащил ее на улицу, отвел от входа в казино на значительное расстояние. И только когда убедился, что никто из его знакомых не сможет наблюдать за ними, сдавил пальцами ее ладонь, что было силы, и спросил:

- Зачем ты устроила этот цирк? Почему просто не попросила денег взаймы? Я бы тебе дал.

Ариша вскрикнула от боли.

- Больно. Не надо. Какой цирк. Я не понимаю. Да больно же отпусти... те...

- Расскажи мне о своей беременности. Как продвигается лечение? Хватило ли тех денег, что я тебе посылал?

- Какие деньги ты… вы мне посылали?

К ним подошли два парня. Один оттолкнул его, придержав за ворот пальто, другой обратился к Арише с вопросом:

- Эй, подруга, этот чукча тебя обижает?

- Отпустите его. Это мой жених, - вдруг ответила Ариша и толкнула того, который его держал.

- А, - протянул тот разочарованно, - ладно, извини.

Потом они сидели на Ленинградском вокзале в ожидании поезда, который их отвезет в Санкт-Петербург. Денег после игры у него хватило только на два билета в сидячем вагоне поезда по имени «Юность». На эту ночь время, словно, смилостивилось над ним и вернуло ему давно забытые ощущения беззаботной безденежной молодости. Как тогда, гремел динамик, в гулком зале, оповещающий об отправлении и прибытии поездов. Под ними было жесткая скамья. И смутные надежды еле сдерживаемым восторгом юности волновали сердце. Она положила голову ему на грудь, а он крепко удерживал ее, чтобы ей было удобнее дремать. Пушистые волосы лезли в нос при каждом вдохе, но он боялся пошевельнуться, чтобы не разбудить.

- Устала дочка? - участливо спросила у него старушка напротив.

Он кивнул. Что ж, дочка, так дочка.

………….

- Мне на работу, - сказала Ариша, потягиваясь в постели гостиничной квартиры, которую выдали ей на период стажировки, - хоть после обеда подойду. Меня там и так за тупоумную считают. Если, вообще, не приду, с диагнозом «не лечится» отправят обратно в Новосибирск. Тарас меня съест живьем.

- Кровожадный? – улыбнулся Резо, медленно проводя пальцем по красивой линии обнаженного плеча.

- Оч-чень, - ответила Ариша, - он из меня пытается человека сделать. Учит-учит. Все хочет мне перспективу открыть. А я вот такая легкомысленная. Взяла и из-за классного секса на работу не пошла.

- Правда, классный?

- Оч-чень. Давно такого не было. С прошлого раза.

- Расскажи мне о своей беременности.

Ариша вдруг нахмурилась.

- А чо рассказывать. Не вышло ничего – и ладно. Я уже забыла обо всем.

-Деньги-то зачем были нужны, раз не вышло?

- Какие деньги?

- Которые я тебе отправил на счет до востребования в новосибирском банке Москвы.

- А зачем?

- Сама просила, на лечение. Только не делай из меня дурака. Я же не осуждаю тебя, просто спрашиваю.

- Не просила я никаких денег. Это, наверное, Светка придумала. Она совсем с катушек съехала в последнее время. Ну, отправил, так отправил. Приеду, заберу. Сколько?

- Как это заберешь?

- Так и заберу. Ты же выиграл нечестным путем. Если бы тебе не дали кредит в этом казино, то я бы приз свой получила. А так, конечно.... Вот я и реквизирую у тебя деньги, чтобы восстановить справедливость.

- Э-э, какой долг? Все было честно. Ребай. Я не виноват, что у тебя деньги кончились.

- Ладно, лапшу мне на уши вешать. Я за свои играла, между прочим. А тебе хозяева открыли безлимитные кредиты. Обман чистой воды. Поимел бедную девочку, а теперь честным прикидываешься.

Теплая волна чувств снова накрыла его мозг непроницаемым покрывалом. Как сквозь туман он слышал ее слабый голос «мне скоро на работу» и - нестойкое сопротивление, похожее на игру.

Гл. 25. Если сильно разозлиться

Я старательно красила ресницы, как никогда этого не делала. Обычно я быстро провожу щеткой снизу вверх по верхним ресничка и сразу же перехожу к закрашиванию губ. Мне кажется, с моим лицом что-то еще делать бесполезно. Но сейчас я сидела и круглой щеточкой отделяла реснички друг от друга, потому что рядом стоял он. Я была безумно горда тем, что он внимательно наблюдает за моими движениями, словно я выполняла какую-то сложнейшую операцию. Я не понимаю, зачем я, вообще, красилась. Время подступало к вечеру, и идти на работу уже не имело смысла. Но он стоял рядом, одетый, как на деловые переговоры при галстуке в дорогом костюме, и я должна была ему соответствовать.

- Пойдет? – спросила я, когда сложная операция была успешно завершена.

Резо неопределенно хмыкнул.

- Что? Не нравится? – уверенность в собственной привлекательности покинула меня.

- Как легко тебя сбить с толку, - улыбнулся он, - Не слушай никого и ни у кого не спрашивай мнения о себе. Думай, что ты всегда ослепительна – так оно и будет.

- Так, тебе нравится? – настаивала я.

Чтобы почувствовать себя привлекательной, мне сейчас нужно было его одобрение, а не поучения.

- Поедешь со мной в Грузию? – вместо ответа спросил Резо.

Я подняла глаза. Он не шутил. Жесткие складки у губ стали какими-то напряженными. Я любила его, когда он любил меня, но когда он становился вот таким вот требовательным, и я должна была ему давать точные ответы, что-то во мне происходило. Я хочу сказать одно, а с губ срывается противоположное.

- А что я там буду делать?

- То же самое, что и здесь. Ты же говорила, что было классно.

- А потом?

- А потом родится дочка.

- А потом?

- А потом сын.

- А потом?

- Что ты, как попугай, заладила, - рассердился Резо, - «потом-потом». Ты сама чего хочешь?

- Все.

- А конкретно?

- Все на свете хочу. Я еще не знаю, что может быть, потому что не все видела. Я не хочу детей друг за другом. То есть детей я, конечно, хочу, и пусть они будут твои, но я не хочу сейчас хоронить все неслучившееся со мной приключения в твоей глухой деревне. Я только что из такой уехала, и еще слишком молода, чтобы снова заточить себя.

- Что же, по- твоему я достаточно стар, чтобы «заточить себя в своей глухой деревне»? - нахмурился Резо, - тогда, может быть, тебе стоило поискать кавалера помоложе, а не ложиться под первого встречного. По-моему, я не настаивал.

Я молчала, понимая, что еще одно слово и случиться беда. Он вдруг отдалился и стал неприступен. В глазах появился стальной блеск, а подбородок вскинулся так, что я не смогла бы дотянуться до его губ, чтобы сгладить впечатление от своих слов.

- Ты - не первый встречный. Ты разве забыл? Я чуть не вышла за тебя замуж.

- Тогда почему ты все время отказываешь мне? Хорошо. Пусть пока не будет детей, но ты поедешь со мной. Мы будем жить в Тбилиси – это очень большой город, там есть много русских, и их никто не притесняет. Там всегда тепло. Ты ведь любишь, чтобы было тепло. Я не буду тебя стеснять, занимайся, чем хочешь. Йога, шейпинг, покер – на твой вкус. Просто живи рядом. Мне нужно, чтобы ты всегда была рядом.

- Я не знаю… Мне надо подумать. Уехать с тобой – это очень серьезно. Побыть ночь-две или сколько-то ночей – это одно. А уехать в другую страну с тобой – другое.

- Что ты еще такого думаешь, что я не могу тебе разрешить делать, чтобы быть счастливой? Что тебе нужно, чтобы уехать со мной?

- Помнишь, ты спрашивал про беременность? Я тогда любила другого мужчину... Я пока еще ни в чем не уверена. Я не могу сейчас решить, что мне надо. Дай мне еще немного времени.

Я сказала правду. Правду мужчине нельзя говорить. Правда тешит наше женское самолюбие. А мужскому самолюбию наша правда не нужна. Я это поняла слишком поздно…, когда за Резо закрылась дверь…

Ну и пусть. Это еще не конец жизни. Просто конец одной истории, не очень счастливый конец. Но только почему мне так тоскливо? Почему глаза щиплет от туши, а нос заложило, хотя насморка у меня только что не было?

Звонок раздался неожиданно. Звонил мобильный. Вызывал неизвестный абонент. Но я не брала трубку. Не взяла, когда он позвонил во второй раз. Я никого не хотела слышать и тем более разговаривать. От меня только что ушел мужчина. Я скорбела и хотела это делать в информационном вакууме, когда никто не может помешать мне предаваться жалости к себе. Но в третий раз я не выдержала.

- Кто это? – спросила я в надежде, что ошиблись номером.

Голос у меня был загробный и к тому же гнусавый из-за открывшегося вдруг насморка.

- У тебя осталось два с половиной года, чтобы решить, что тебе надо, - раздался знакомый голос с резким акцентом, - Ты помнишь условия нашего пари? И запомни, что те деньги, что я тебе отправил, ты тратить не имеешь право. Зарабатывай сама. Но у тебя всего лишь ноль целых пятнадцать стотысячных вероятности выиграть, как выкинуть ройял-флэш. Либо ты пасуешь и соглашаешься на мои условия сейчас и будешь довольна, либо ты проигрываешь и тогда, скорее всего, пожалеешь, потому что условия будут другие.

- Это ты должен мне уступить, - крикнула я отчаянно в трубку.

Короткие гудки в ответ меня рассердили больше, чем его раздраженные слова. Он бросил трубку раньше, чем расслышал или же он слышал все и поэтому бросил трубку? Чурбан, турок, чукча. Даже не спросил, как ты там, милая Аришенька. Не плохо ли тебе, не плачешь ли ты бедненькая. Отчего у тебя такой грустный голосок и откуда у тебя насморк… А, может быть, ты заболела? Взял, зараза, и бросил трубку, как-будто, я ему секретарша какая-нибудь провинившаяся. И ведь надо, как посчитал. В процентах! Как будто, я ему… доходная облигация. Миллионер чертов. Ну, ладно. У меня впереди вся весна, лето, осень, зима, опять весна, опять лето и … – это целая-прецелая вечность. Он еще удивится, что может Ариша Кондратьева сделать, если сильно разозлится! «Батон» ненормальный…

Я заревела, растирая по лицу расплывшуюся тушь. В следующий раз буду покупать водостойкую французскую, а не распушающую ресницы.

Снова - звонок. Я торжествующе хватаю трубку, чтобы убедиться в своем моральном превосходстве. Конечно, он звонит, чтобы извиниться. Но слышу чужой женский голос.

- Вам звонят из отдела кадров компании, где вы проходили стажировку. Вы уволены, так как не соответствуете стандартам фирмы. Завтра вам следует освободить гостиничный номер нашей фирмы.

«Ну и ладно», - подумала я. Мне совсем не жалко было потерять эту работу. Мне она совсем не нравилась. Хотя, обидно, что меня раньше выгнали, чем я ее бросила. А еще я была уверена, что Резо тоже приложил к этому руку. Он не даст мне житья, пока я не сделаю так, как он хочет. Он недаром стал миллионером. Выжимать выгодные для себя условия он умеет и командует людьми, как будто, они все его подчиненные. Как он меня выкинул из турнира своими деньгами. Он потому так уверен, что я ничего не смогу ничего добиться, что сделает для этого все возможное. Я должна исчезнуть, потеряться в толпе, иначе все мои усилия будут тщетны.

Вместо послесловия:

С прошлым очень трудно расставаться, тем более, если оно было хорошим. Но чтобы приобрести что-то более замечательное, нужно вовремя проститься с тем, что имеешь.

 

Часть 3

«Сценарий судьбы»

 

Вместо ПРЕДИСЛОВИЯ

Наверное, для того, чтобы сделать решительный шаг в выбранном направлении следует очень часто и много хотеть одного и того же. И лишь, когда сила желания разовьется и станет нестерпимой, в душе наступит кризис, который толкнет навстречу судьбе. Главное, не сломать неверным решением благоприятный ход событий.

Гл. 1. С билетом в кармане

Я пыталась осознать происшедшее. Но мой мозг не справлялся. Я не могла объективно осмыслить причины и принять какое-то решение.

Почему Резо так рассердился? На мой взгляд, я не сказала ничего особенного. Подумаешь, был другой мужчина. У него тоже была другая женщина. А, может быть, и не была, а есть. Я же не устраиваю ему сцены из-за этого. Я не считала себя виноватой. Конечно, он был не прав. Но легче мне от этого не становилось.

Как же мне вернуть то состояние души, какое было вчера ночью? Позвонить Резо, чтобы доказать, что он не прав? Он не станет меня слушать. Попросить его простить меня за то, что я что-то не так сказала? Ну уж нет. Он тогда решит, что может потребовать от меня, чтобы я поехала с ним. И тогда я должна буду уступить, иначе мое извинение не будет принято. Нет, я не хотела уезжать. Вот если бы остаться с ним в России, тогда - да. Мне нравилось все, что было связано с ним. То, что он меня, как я думала, любит, и то, что мне с ним было хорошо, и то, что он очень знаменит и богат, и то, что бабуля будет радоваться за меня … Но, главное, он был моим мужчиной, и я не хотела, чтобы он меня заменил кем-то лучше, чем я, и потом забыл обо мне.

И тогда я решила купить ежедневный гороскоп на следующие три месяца, обратившись к рекомендациям специалистов по внеземным силам. В тот момент, когда я рассматривала витрину газетного киоска, я вдруг увидела… нашу фотографию. Он снисходительно улыбался, а я жалась к нему щекой, жмурясь, как кошка. Ну да, я помнила тот день в ресторане гостиницы «Новосибирск». Когда Тамара нас сблизила головами, я не знала, что на фотоснимке это будет выглядеть именно так. Я купила эту газету, забыв про гороскоп.

Сначала я подумала, что Резо и здесь меня “обложил», вроде как, объявил всему миру о наших отношениях, и мне теперь не отвертеться. Но с другой стороны, времени, чтобы напечатать тираж у него было немного. Хотя деньги творят чудеса. Уж, если Резо выкинул уйму денег, чтобы одержать надо мной верх в турнире, то и в том, чтобы заставить меня сделать по-своему, он не станет скупиться.

Под фотографией была статья. Я прочитала ее несколько раз и поняла, что Резо, скорее всего, ни при чем. Ему эта статья тоже не понравилась бы. А куда же податься глупой сибирской девчонке, которая не умеет скрывать своих чувств, после такой статьи? В ней я предстала перед читателем расчетливой и неразборчивой в средствах авантюристкой. Журналист очень близко к реальным сплетням поведал о том, как я, используя свою женскую привлекательность, вскружила голову владельцу, теперь уже, самой перспективной в Новосибирске инвестиционной компании «Миллионер». В статье даже упоминался факт моей неудачной беременности. При этом отцом объявлялся Тарасов. Домыслы журналиста были смачно приправлены деталями отдельных событий. Рассказывалось о моем пристрастии к азартным играм. Я представлялась в статье завсегдатаем казино и ночных клубов. В конце журналист вопрошал: в курсе ли миллиардер Ванишвили, какую игру ведет провинциальная авантюристка Ариша Кондратьева. Знает ли он, с кем он собирается связать свою судьбу?

Я хотела провалиться сквозь землю. Исчезнуть с лица земли, улететь в космос и не вернуться, телепортироваться в далекое будущее, или, лучше, в самое глубокое прошлое земли. Когда я передумала все самые плохие мысли, испытала все варианты чувства стыда и негодования, и уже сидела на Ладожском, обнимая сумку с вещами, в ожидании поезда Санкт-Петербург – Новокузнецк, ко мне пришел покой.

Ну и что? Пусть все кому хочется думать обо мне плохо, получат свое удовольствие. А те, кто любит меня, никогда не осудят. Резо, конечно же, будет меня опять подозревать и злиться. Поэтому мне уже не надо сомневаться, звонить ему или не звонить. Светка, наоборот, обрадуется, что я, наконец, «взялась за ум», но рассердится, что у меня опять ничего не вышло. Алан не читает газет. Но он и так от меня пострадал и вряд ли уже лелеет мечту о таком партнере. Аркаша не поверит, потому что я - его «солнышко»… Или поверит? Хорошо, если он в очень длительной командировке, и лучше бы он там оставался, пока об этой статье все не забудут. Если еще он на меня разозлиться, то кто же будет меня любить и называть ласковыми именами?

- Вы знаете, что очень похожи на эту девушку? – спросил мужчина, сидевший рядом со мной в зале ожидания.

Он развернул передо мной газету с этой злосчастной фотографией.

- Полстраны на нее похожи, - ответила я, как можно, небрежнее и почувствовала, как постепенно разгораются кончики ушей.

- Не скажите. Многие люди похожи друг на друга. Встретишь, потом лицо не вспомнишь. Или, наоборот, увидишь в первый раз, а, кажется, всю жизнь знал. Но есть особый тип лица. Вот у вас с ней особый и похожий... – возразил мужчина, впиявясь в меня пристальным взглядом.

- Вы что, думаете, эта девушка я? – нервно фыркнула я, - Стала бы ОНА сидеть в зале ожидания. У нее, наверное, свой собственный самолет уже есть, если она с миллиардером живет.

- Что правда, то правда, - разочарованно пробормотал мужчина и отвернулся, при этом он изредка продолжал кидать на меня подозрительный взгляд.

Тут я успокоилась. Действительно, кому придет в голову мысль, что девчонка с недорогой спортивной сумкой в руках, приобретенной на ленинградской барахолке, имеет какое-то отношение к миллиардам. Как такая расчетливая авантюристка, какой меня описывали в статье, может попасть в общий зал ожидания и, тем более, ехать в плацкартном вагоне? Конечно, никто не догадается, что я – это я….

А если мне придется представляться? Спросят, например, а как тебя девочка зовут, а потом посмотрят на фотографию и сразу же догадаются, что авантюристка – это я. Надо придумать себе новое имя. Например, Алиса. Нет, пусть будет Санни. Мне это слово больше нравится.

- А вас как зовут? – будто прочитав мои мысли, спросил любопытный сосед.

- Санни, - ответила я уверенно.

- Как-как? – удивился он.

Я не ответила, потому что объявили посадку на мой поезд. Я поспешно схватила сумку, и помчалась к платформе.

………

Моя новая знакомая, с которой мы ехали в одном купе прицепного вагона поезда Санкт-Петербург - Новокузнецк, девушка по имени Лариса очень хотела меня поддержать. И хотя в глазах у нее не было уверенности, она энергично меня убеждала, что я все сделала правильно, и мне за это непременно будет большое счастье в жизни.

Мне очень нужно было чье-то участие, поэтому я рассказала историю своего увольнения своей соседке по купе. Не всю правду, конечно. Немного правды с художественным вымыслом. В вагонной версии легенда выглядела так: меня, девочку по имени Санни, уволили с работы из-за свидания с женихом, с которым до этого я долго была в ссоре.

- Не переживай. Это не известно еще, где лучше работать, в столице или в обычном городе. Новосибирск тоже столицей считается - целой Сибири. А Сибирь в два или даже в три раза больше, чем Европейская часть России. Вот интересно, если бы наша Сибирь отделилась от остальной России, наподобие Украины, как бы мы все жили? Основные-то богатства у нас! Вот тогда эти ленинградцы и москвичи к нам бы на работу ездили устраиваться. Я б их не взяла.

- Не нужна мне их работа, - поддакнула я, - Мне в Сочи работу получше предлагали. Вот возьму и поеду туда жить.

- Но все равно, тебя не могли просто так уволить. Должны были сначала предупреждение сделать, объяснительную попросить. А вот так в один день – это не по закону. Это я точно знаю. Можно на них в суд подать.

- Нет, я так не смогу, - испуганно замахала я обеими руками, - Подраться, типа, в лоб дать или укусить. Обидеться и не разговаривать пару дней – это еще куда ни шло. Но чтобы в суд пойти... Нет. Что я, скандалистка, что ли, какая-нибудь.

В бытность моя бабуля судилась с бабой Зиной, соседкой с верхнего этажа, за то, что та ее пролила. Она долгое время ходила в суд, как на работу. В результате судебного разбирательства суд обязал соседку заплатить 3000 рублей. Баба Зина обозвала мою бабулю «скандалисткой» и платить не стала.

- А как же ты теперь с такой рекомендацией и записью в трудовой книжки устроишься на работу?

- У меня там и не было трудовой книжки. Я в Новосибирске работаю. Я просто в командировке была, на стажировке, - ответила я и задумалась.

Скорее всего, в Новосибирске я уже тоже не работаю. Очевидно, что Резо связан с Тарасом, раз Тамара приезжала к нам в контору в тот знаменательный день, когда… Воспоминание о первом романтическом свидании с Резо взволновало меня настолько, что я, шмыгнула носом. Разве я могла предположить, что недоразумение, закончившееся в номере недорогой гостиницы, может, с моей стороны перерасти в какое-то чувство. Стоп. Какое такое чувство? Достаточно с меня этих чувств. Сыта я ими по горло. Ничего хорошего у меня с чувствами не получается. Если я еще хоть раз подумаю про любовь, я себя сама собственными руками придушу. Вот прямо сейчас поклянусь себе раз и навсегда завязать с чувствами.

- Есть работа – вот и хорошо… А то, иди к нам работать, - продолжила разговор Лариса, - У нас есть вакансия - помощник бухгалтера. Выучишься на бухгалтера, станешь очень нужным человеком. В нашем отделе кадров, когда узнают, что ты умеешь на компьютере работать и у тебя есть опыт работы с ценными бумагами, с руками с ногами оторвут.

- Не-е-е. Не надо с руками – ногами. Мне там жить негде, - тяжело вздохнула я, - Я ж - Красноярская.

С верхней полки свесились ноги в темных носках, принадлежащих мужчине по имени Петр, которого за все время пути мы видели всего несколько раз, когда он спускался в туалет и вагон ресторан. Имя его нам повезло узнать из его многочисленных телеконференций, которые он давал на мобильном телефоне, не спускаясь со своей полки. Он постоянно то звонил, то принимал звонки, переключая их с линии на линию.

За носками с полки свалился он весь. Но не вышел из купе, как обычно, а сел на полку напротив нас с Ларисой и уставился на меня.

- А вы в своем Новосибирске сильно привязаны? – спросил он неожиданно

Мы замолчали и изумленно воззрились на него. До сих пор он игнорировал наши бабские разговоры. Поэтому у нас сложилось мнение, что он нас не слышит. Такое бывает, если мысли у человека никак не связаны с текущим моментом времени и местом пребывания. Но, оказывается, что Петр все-таки обращал внимание на некоторые слова, которые доходили до его сознания, когда получалась пауза между его походами в туалет, ресторан, телефонными звонками и сном.

- Это как? – спросила я.

- Ну, Вы там прочно обосновались или нет? Семья, дети, квартира и все другое – это у вас там есть?

- Другое есть, - сказала я, - у меня там бабушка.

- Бабушка старая? - уточнил Петр, - сама себя обслуживает или ей нужен уход?

- Как я завидую, что у тебя есть бабушка, - сказала Лариса.

- Вообще-то, я живу в основном со Светкой в общежитии.

- Тогда, если вы к общежитиям привыкли, то, может быть, согласитесь поехать в другой город работать? У нас есть вакансия в Красноярске.

- Не-ет, - испугалась я, - там еще холоднее. Вот если бы на юг. В Сочи, например.

- В Сочи? Почему в Сочи? – удивился Петр.

- Там тепло зимой.

Петр взялся за телефон и стал набирать номер.

- Это Петр. Ага. И тебе также. У нас в районе Сочи что-нибудь есть для девушки с опытом работы с ценными бумагами? Нет? А где есть? Краснодар?

Спросил меня:

- Краснодар подойдет?

Я вдруг поняла, что сейчас мне сильно повезло, просто нереально сильно, сильнее не бывает. Но раз уж пошла такая везуха, то, может быть, совсем обнаглеть?

- А ближе к морю? – спросила я по-деловому.

Меня торговали на работу, и я хотела продать себя максимально выгодно.

- Ближе к морю с проживанием ничего не получится. В летний период там каждое койко-место на учете. Есть у тебя, где жить? Если нет, то тебе зарплаты не хватит снимать спальное место.

- А чо за работа-то?

- Наш банк открывает филиалы по России. В новых отделениях требуются специалисты. Я езжу по стране и провожу подготовку и переподготовку кадров. Пойдешь работать с векселями и сберегательными сертификатами? Работа надежная. Если не будешь увлекаться личной жизнью, то сможешь даже сделать хорошую карьеру.

Петр как-то странно улыбнулся и хмыкнул. Наверное, намекал на услышанную им историю про жениха.

- Ну, как? Пойдет?

- Нормально, - согласилась я и добавила, - А все-таки ближе к морю есть какой-нибудь филиал? С проживанием я уж как-нибудь устроюсь.

Сейчас, когда в воздухе запахло Черным морем, мне было все равно когда и как я найду койко-место по сходной цене. В крайнем случае, я могу перебиться на лавочке, там на юге уже тепло, или на вокзале, мне не привыкать.

- Я подумаю, - сказал Петр и ушел опять то ли в туалет, то ли в ресторан.

Я извелась, пока ждала его возвращения. Слушала Ларису о том, как опасно работать в банке, так часто они разоряются и закрываются, и думала, что, наверное, я опять упустила свой шанс. Что если, когда он вернется, окажется, что все вакансии уже заняты даже в Красноярске. И что меня потянуло к морю? Соглашалась бы на Краснодар, пока был вариант. А там было бы видно...

Петр вернулся через десять минут, снова забрался на свою полку. Он ничего не сказал и, казалось, даже не вспомнил обо мне. Мое настроение упало до нуля. На меня черной тучей надвигался Новосибирск.

- Ах да, - голова Петра свесилась вниз, - я ж забыл сказать. Я тут подумал, если надо зимой тепло и чтобы море было рядом, лучше Владивостока не придумать. Он даже еще южнее Сочи находится. Там у меня знакомый во Владивостокской Инвестиционной Компании работает. Он говорит, что сейчас набирают сотрудников в связи с новыми заказами. Поедешь? Если «да», то я сейчас позвоню, он тебя ждать будет.

- А в Анапе? – сделала я последнюю отчаянную попытку попасть к Черному морю

Владивосток мне не нравился тем, что был слишком далеко отовсюду.

-Ну, знаешь, - рассердился вдруг Петр, - я не путевки раздаю, - Могу попробовать договориться еще только в Новороссийск. Но там никаких гарантий. Если приедешь, а место будет уже занято, то приличную работу там найти сложно, предупреждаю. Так что если хочешь, рискни, слезай с этого поезда и дуй в Новороссийск. Чем быстрее, тем лучше. Долго такие вакансии не пустуют. Там своих «блатных» пруд пруди.

Раздался звонок его мобильного телефона, голова Петра снова спряталась наверху.

- Алло. Да, это Петр…

- Вот как? – недоверчиво сказала Лариса, - как все просто получается.

А я уже не удивилась. Если бы Лариса знала меня раньше, то тоже не удивилась бы. Мне всегда везет, как в той поговорке про дурака, только, как говорит Светка, «все без толку». Лариса толкнула меня в колено и знаками предложила выйти в коридор. Я поняла, что сейчас состоится секретный от нашего соседа разговор.

- Что-то подозрительный человек, - прошептала Лариса в коридоре, кивая назад в сторону купе.

Мы стояли у окна и делали вид, что сильно заинтересованы пейзажем за окном.

- А вдруг это сутенер, который набирает молодых девочек по стране и продает их в дома терпимости. Не даром он тебя про родственников в Новосибирске спрашивал – выпытывал будут тебя искать или нет.

- Он не спрашивал про «искать». Он спрашивал - бабуля у меня самостоятельная или нет. Это ведь естественно. Позаботился.

- И что ему чужому человеку о тебе, незнакомой девочке, заботиться? Тем более, о твоей бабушке. Не стоит рисковать и так срочно срываться. Мы сейчас узнаем название банка. Ты приедешь в Новосибирск, посоветуешься со взрослыми, а потом, если выяснится, что этот Петр все серьезно предлагает, езжай по его направлению.

- Какое направление? Он сказал только «блатных» берут. А я, вроде как, никто. Кто ж меня ждать будет, пока все выясняется?

- Вот то-то и опасно, что без направления. И Владивосток и Новороссийск – это же портовые город. Там тебя тихо в трюм какого-нибудь иностранного корабля посадят, вот и будет тебе «блат».

- Нет, меня не посадят. Он же сначала Краснодар предложил, - сказала я, а у самой на сердце стало как-то тяжеловато.

А что, если и правда уж слишком все удачно сходится.

- Давай у него документы посмотрим, - предложила Лариса.

- А чо их смотреть, ему ж по ним билет дали. Он паспорт при проверки билета показывал.

- Это правда, - вынуждена была согласиться Лариса, но потом спохватилась, - а что, если паспорт поддельный.

- Ну, и что мы тогда по поддельным документам выясним? Что он врет про банк? Нет, Ларис, ты как хочешь, а мне выбирать не из чего. У меня, знаешь ли, в поездах всегда так происходит – чего-нибудь и предлагают. Я так понимаю, если случилось удачное на первый взгляд предложение, то зачем отказываться. Надо посмотреть его на второй взгляд. Поеду я в Новороссийск. Он почти также как Новосибирск слышится, значит, разница, где жить небольшая. Какая следующая станция?

- Саша, опомнись.

Лариса называла мое новое имя Санни, которым я теперь из соображений конспирации представлялась, то Саней, то Сашей. Я пошла к схеме движения поезда, вывешенной в коридоре, и стала внимательно ее изучать. Лариса плелась за мной и все время увещевала меня, и запугивала случаями из жизни незнакомых мне, а может быть и никому вовсе, людей.

- По телевизору одну женщину показывали, она рассказывала, как паспорт отнимают и не выпускают из Турции.

- Лариса, ты видела ту, кто это рассказывала? Я видела. Мы с тобой, наверное, об одной и той же передачке говорим. Это же была страшила Изумрудного города. Ее, наверное, выгнали из всех турецких домов терпимости, куда она пыталась устроиться, вот она от обиды и нажаловалась в программу. По телевизору можно такого наслушаться, крыша едет. Одна баба насерьезе рассказывала, как ее инопланетяне через балкон собственного дома склоняли к сожительству. Ты бы видела ее. Каким надо быть неразборчивым инопланетянином…

- Ну, как хочешь. Тебя не переубедить. Ты такая упрямая, - наконец сдалась Лариса, - все равно запиши мой телефон. Если, что случится, звони. Я тогда всех буду «на ноги поднимать».

Я уступила просьбам Ларисы и записала ее телефон в записную книжку своего мобильника. Хотя мне было не понятно, как она собиралась «поднимать на ноги» и кого именно «всех», если жила в Омске, а я и все, кто меня знал, - в Новосибирске.

Решение было принято. Раздумывать далее было некогда. Мне следовало сходить с поезда немедленно, пока я не перевалила за Урал. Оттуда уехать сложнее. Конечно, я теряла деньги за оставшуюся часть пути до Новосибирска. Никто мне не вернет сумму, на которую я не проехала. Но меркантильные соображения меня не волновали. Самое главное, чтобы мне хватило на билет до Черного моря. Вот и причина, чтобы не ехать во Владивосток. Туда мне точно денег не хватит, и спросить особенно не у кого. У бабули нельзя, ее «кондратий хватит», если я начну при ней собираться на тот край света…

У меня сохранилось немного денег от последней получки. Это была немаленькая, по нашим сибирских меркам, сумма (у них, в этих столичных городах, в день получают, как кое-где у нас в Сибири за месяц), но большая часть суммы была уже потрачена на билет до Новосибирска.

Я начала собирать свои разложенные по купе (для более комфортного проезда) вещи… Петр в это время, как всегда, беседовал по телефону. Он моргнул глазами и махнул рукой, мол, подожди немного, сейчас свои дела закончу и займусь тобой. Пока он был занят, я успела полностью собраться, сдать постель и даже оделась, как на улицу, только шапку не стала одевать и свою зимнюю куртку застегивать – жарко.

Петр закончил разговор и удовлетворенно оглядел меня.

- Быстро. Хвалю. Мне нравятся симпатичные и решительные девушки. Это в нашей работе высоко ценится.

Лариса, которая сидела у окна, многозначительно толкнула меня коленом под столиком, чтобы Петр не заметил. Я не отреагировала. Нет, я, конечно, поняла ее. В свой взгляд и пинок она вложила столько смысла, что могла бы уже ничего не говорить.

- Вы мне скажите поподробнее, куда там идти. Я в Новороссийске ни разу не была. Как найти этот банк? - спросила я у Петра.

- Запиши мой мобильный, - Петр продиктовал мне номер своего мобильного телефона.

- Между прочим, твой будущий начальник твой тезка – Саша, запомни. Фамилия – Тулин. Если ты в Новороссийске ни разу не была, то сейчас я тебе ничего не смогу объяснить. Позвонишь, когда доберешься до места, тогда расскажу, как добраться.

- А как ваш банк называется, - осторожно спросила Лариса.

- А я разве не сказал? – удивился Петр.

В этот момент зазвонил его мобильник, Петр отвлекся и не успел ответить на Ларисин вопрос. Поезд уже подходил к станции Котельнич, я двинулась к выходу. По словам проводника, Котельнич был самым удобным местом для пересадки на южное направление. Удобнее уже быть не может, так как все станции, через которые следуют поезда в южном направлении, наш поезд уже проехал. Название банка, который согласится приютить беглую сибирячку, меня сейчас волновало меньше всего. Номер телефона Петра записан. На месте созвонюсь. Все, что потребуется, узнаю. Лариса следовала за мной до выхода и все время вздыхала. В этом вздохе мне почудилась великая печаль за мой опрометчивый поступок.

В здании 3-х этажного вокзальчика в окошечке с надписью «касса» я купила билет на поезд Сыктывкар-Новороссийск. Денег у меня хватило только до Ростова. Но это ничего, оттуда до моря легко на попутках добраться, мне не привыкать перемещаться автостопом. С билетом в кармане, я в нервном напряжении несколько часов ходила по залу ожидания и вокруг вокзала, боясь отойти далеко от динамиков, объявляющего отправление-прибытие поездов, чтобы не пропустить свой поезд.

Незаметно надвинулся вечер. Зажглись фонари и окна вокзала. Пошел снег, может быть, это был последний зимний снег в этом сезоне. Он ложился мне под ноги белым ковром на затоптанный перрон. Было безумно жалко, но в то же время интересно наступать на хрустящее пушистое облако. Этот увлекательный процесс отвлек меня от нетерпеливых мыслей.

Я задумалась и не слышала, как объявили прибытие моего поезда. Я увидела, как из белесой пелены снегопада на меня медленно и неотвратимо надвинулась темная тень. Раздался пронзительный гудок. Мимо побежали серо-зеленые вагоны, и несколько раз промелькнула белая табличка с черными буквами - «Сыктывкар-Новороссийск».

Машина судьбы была запущена. Сейчас я больше не могла повлиять на ход событий.

Гл. 2. Машина судьбы

Плацкартный вагон был полупустым. В такое время года, когда в памяти жителей средней полосы еще свежи воспоминания о метелях, немногие изъявляют желание ехать на юг - только командировочные и местные жители, перебирающиеся между населенными пунктами Кировской, Нижегородской и прочих попутных областей.

Купе, в котором мне предстояло ехать, было обжито, и я сразу же почувствовала себя в нем незваной гостьей. По столу были разложены недоеденные куски ужина, стояли пустые стаканы в жестяных подстаканниках. Около стола на расстеленных для сна полках поверх шерстяных одеял сидели трое пассажиров. Я в ожидании проводника села на боковое сидение. Нервное возбуждение отпустило меня в тот момент, когда поезд, лязгнув железными переходами, застучал по стыкам рельс во все более ускоряющемся темпе.

-…И сидит у нее на шее второй год. Как из армии пришел, найти работу не может. Все не по ему, все денег мало дают. Отец им не больно помогает, – продолжила начатую до моего прихода беседу полная женщина средних лет, похожая на колхозницу из фильмов 50-х годов. Ей отвечала, сидевшая напротив нее бабка чуть старше возрастом внешне напоминающая тех старушек-пенсионерок, что обычно размахивают красными флагами на коммунистических митингах.

-Да-а. Молодеж-ж пошла… Вот в наше время разве тунеядцам было раздолье? Нет. Нигде не работаешь – в тюрьму. А сейчас что? Наркоманы да проститутки одни – вот наша молодежь… тьфу.

Говорившая пассажирка метнула через проход на меня настороженный взгляд. Наверное, я, в ее представлении, очень сильно смахивала либо на наркоманку, либо на проститутку. Старичок, примостившийся около нее на сидении, согласно кивал головой, но на меня внимания не обращал. Он был увлечен чтением какой-то старой замусоленной газеты. Возможно, она была из тех времен, когда он еще был молодым. Что им такого сделала эта молодежь?

Напротив меня через столик сидела девушка лет 25-ти. Она подвинула мне печенье.

- Угощайся, меня Настя зовут.

Печенье было очень кстати, потому что за шесть часов ожидания на перроне Котельничей я сильно проголодалась.

- А меня Санни, - прошамкала я, потому что запихнула в рот целую печешку и старалась ее прожевать в сухую.

- Как-как? – переспросила Настя.

- Санни.

- А по-русски как? – опять растерянно переспросила Настя.

Я подумала и сказала:

- По-русски, Солнышко, значит.

Настя недоуменно промолчала. По-видимому, она не удовлетворилась ответом, просто постеснялась еще раз переспрашивать.

Настя рассказала, что также, как и я, ехала к Черному морю. Там у нее жил дед, который вызвал свою внучку, чтобы она поухаживала за ним, а за это обещал переписать на нее маленький домик в поселке со странным названием Мысхако. Я вздохнула. Упоминание о домике меня задело. Я сразу же вспомнила треклятое пари. Если бы не пари, наши отношения с Резо могли бы сложиться совсем иначе. Я даже боялась представить себе, как могли бы сложиться наши отношения, если бы в них несчастным образом не закрался меркантильный интерес. И были ли бы тогда отношения вообще?

- Дед – то мне вообще сбоку с припеку. Я его и не знала толком, только по старым бабушкиным фотографиям. Вот теперь к себе зовет, говорит, хочет дом подарить. Только надо будет за ним последить, пока он еще не помер.

- Ждут, когда старики умрут, чтобы наследство разделить…. – донеслось через проход со стороны общего купе.

Оттуда внимательно следили за нашей беседой. Почти каждая фраза становилась предметом отдельного обсуждения, при этом делались выводы, которые обобщались в идеологическую концепцию – ни дать ни взять выступление ораторов на митинге пенсионеров. Но такой интерес к ее словам Настю не смущал, она игнорировала доносившиеся до нас реплики и продолжала рассказ.

- Я не хотела ехать, у меня ведь тоже есть работа, но мама сказала, что домик у моря не стоит терять. Пока дед согласен его отписать, то надо этим воспользоваться. А работу я и там могу найти, даже, если по специальности не устроюсь. Я в Кирове работала в театре на Спасской костюмером. А еще я окончила школу бальных танцев и могу вести всякие кружки и занятия. Там, например, шейпинг, аэробика, просто танцы…

- А мне предложили место в банке. Я ведь специалист по ценным бумагам, - не без самодовольства объявила я и скосила глаза в сторону моих ворчливых соседей.

Обе бабы сидели с безразличным видом, уставившись в окно. Им больше нечего было осудить, поэтому теперь они делали вид, что нас не слышат.

- В банке – это хорошо, - с некоторой завистью вздохнула Настя, - Ну ладно, давай ложиться спать.

Она взяла полотенце, зубную пасту и пошла в конец коридора. Я последовала за ней. Плацкартный вагон – не самое уютное место. Кроме неприятных въедающихся в одежду и волосы запахов, здесь легко распространяются звуки, в одном конце вагона хорошо слышно то, что происходит в другом. Где-то в середине вагона я заметила полностью свободную купейную нишу. Наша, куда мне кассирша продала билет, была полностью заселена пассажирами, а остальная часть вагона оказалась полупустой. Я подумала – надо бы сюда переместиться. Какая проводнице разница, какие места заняты, главное – билет есть.

- Давай поселимся здесь, - предложила я Насте, - Тут никто не едет. Будем ехать вдвоем.

- Проводница прогонит, - нерешительно ответила она.

- А вдруг она не заметит. А прогонит, вернемся на свои места, а то, может быть, уговорим ее…

- Я боюсь, - вздохнула Настя.

- Ладно. Ты как хочешь, а я с этими пенсионерками активистами антимолодежного движения вместе не поеду, - сказала я, решительно вернулась, забрала свои вещи и уверенно расположилась в только что найденное свободное купе.

Я легла на нижней полке в полном одиночестве. На постель мне денег не хватило, поэтому я растянулась на полке одетой, положив голову на согнутую в локте руку. В храпящей тишине плацкартного вагона никто мне не мешал предаваться размышлениям. Почему Резо угрожал мне, когда я сказала, что мне надо время. Разве он не мог просто сказать «ты подумай еще немножко, а я подожду» . Почему он все время думает обо мне или плохо, или воспитывает. Папочка, блин. Пусть Гоги своего воспитывает. Я ему кто? Я ему, между прочим, любовница. Другие своим любовницам цветы дарят, украшения или даже яхты, а он что? Взял и отнял у меня выигрыш. Бедный Алан без денег остался. Я вспомнила несчастного Алана, который попал из-за меня в тяжелое положение. Вступительные взнос на турнир он заплатил из своих денег. Если бы Резо не пришла в голову идея играть в этом турнире, то я с Аланом была бы в большом наваре. Выигрыш нам светил раз в пять-десять больше затрат, в зависимости от призового места. Алан с такого выигрыша сразу бы в Америку свалил. А теперь, наверное, ходит по московским казино, играет в кэш-играх, чтобы «подняться», а меня лихом поминает. Я его здорово подвела. Тут я задумалась. Моя мысль поплыла новым течением. Зря отказалась от Роминых ухаживаний. Я попыталась представить себя в красивых одеждах, при украшениях, как я хожу по салонам красоты и модным показам. Рафинированная жизнь – салоны, наряды, фа-фа-фа, ля-ля-ля. «Простите, извините, чмок-чмок»… Не-е-ет. Аристократические манеры - это не для меня. Ага, точно не для меня. А вот храп в плацкартном вагоне – это как раз мое, это меня хлебом не корми, дай послушать, как в поезде орут младенцы… Рассуждая так и насмехаясь сама над собой, я успокоилась. Даже весело стало. Что переживать-то, когда уже все произошло. И о статье в газете я перестала переживать. Фотография, конечно, идиотская получилась. А то, что под ней, вообще, бред какой-то. С другой стороны, что журналистам писать, чтобы у них статейки покупали? Про олигархов, которых сажают пачками? Этим теперь уже никого не удивишь. И мне они ничем не могут навредить. Наоборот, в результате мне здорово повезло. Я еду на юг. И даже в более комфортных условиях, чем в прошлом году. А это значит, я реально поднялась на новую высоту в своей судьбе.

Проснулась я оттого, что была в купе не одна. Я открыла глаза и увидела симпатичного мальчика. Просто милашка. Он смотрел в окно и кому-то махал рукой. За окном был уже день. Судя по количеству мешочников, шныряющих вдоль вагона и на распев предлагающих пирожки и прочую домашнюю снедь, время двигалось к обеду. Я села и увидела в окне девушку. Она тоже махала парню с перрона. За ней виднелась надпись «Саранск».

- Сестра? - спросила я вежливо, чтобы как-то завязать знакомство, раз уж вместе едем.

Парень обернулся, почему-то покраснел и сказал

- Жена.

- Жена? – не поверила я.

Парню на вид было лет шестнадцать, не больше. По-детски пухленькие щечки и застенчивая улыбка придавали ему слишком беззащитный вид, чтобы поверить в то, что он мог взять на себя такую ношу, как семья.

- У нас уже скоро ребенок будет, - почему-то поторопился подтвердить свою взрослость мой сосед.

- А зачем? – удивилась я.

Поезд тронулся. Парень махнул еще раз на прощанье и обернулся ко мне.

- Что зачем?

Мне стало неудобно за прозвучавшую в вопросе бестактность.

- Да ничего, это просто вырвалось так. Вы, наверное, очень любите друг друга, что сразу же ребенка захотели?

Парень неопределенно пожал плечами.

- Это мы специально решили так. Ни я, ни она жить с родителями не хотим. Вот я на заработки еду, а она за это время родит ребенка и за него дадут 250 тыщ. Если я на море в курортный сезон буду по 30-40 тыщ зарабатывать, то еще 250 тыщ за 9 месяцев скоплю. Сложимся, купим домик в Саранске на двоих.

Меня заинтересовало, кем же собирается работать этот парень, чтобы за 9 месяцев заработать «250 тыщ» сверх прожиточного минимума.

- Как тебя зовут? Меня Санни.

- Как?

- Санни.

- Саша что ли?

- Да, нет… А… Ладно, зови, как хочешь. А тебя как?

- Миша, - парень покраснел и метнул на меня оценивающий взгляд исподлобья, которым обычно мальчики окидывают девочек перед началом «отношений».

- А кем ты будешь работать?

- Я? – Миша удивился, будто я спросила глупость, - само собой барменом в ресторане.

- А почему само собой?

- Знаешь сколько «бабок» бармены за смену заколачивают в курортный сезон. Я специальные курсы барменов кончил, много чему научился. Если в хорошем месте ресторан, то я, может быть, и на отдельную квартиру со всеми удобствами накоплю.

- А расскажи, как барменом зарабатывают. Я вот тоже на юг еду. Как ты думаешь, быть барменом у меня получится?

- У тебя?

Миша оценивающе окинул меня взглядом.

- Ну, внешне ты ничего, - при этих словах Миша даже застеснялся немного, - чаевые тебе могут давать неплохие, если улыбаться будешь. А если еще и хахаля среди богатых клиентов заведешь, то точно накопишь.

Про «хахаля» я пропустила мимо ушей, но Мишино обещание, что я смогу накопить на домик у моря согрело мне душу.

- Научишь? – спросила я.

Миша опять покраснел и снова оценивающе, будто перед отношениями, окинул меня взглядом.

- Можно попробовать…

Около двух часов Миша посвящал меня в барменские премудрости. Поскольку он недавно кончил курсы, то вез с собой конспекты и книги по искусству сервировки, видам и типам приборов и фужеров, вариантам украшений напитков, а также несколько технологических карт стандартных коктейлей. Я с удивлением узнала, сколько видов кофе можно приготовить из обычных зерен Арабика.

После обеда, которым Миша радушно меня угостил (он состоял из соленых огурцов, вареной картошки и крутых яиц), я решила сходить «в гости» к своей новой подруге Насте. Она сидела на своем боковом сидении в гордом одиночестве и ела яблоко.

- Скучаешь? – спросила я, - Чо в гости не заходишь?

Настя обрадовалась моему приходу.

- А я проходила мимо, видела, как вы мило воркуете, и решила не мешать. Это что за парень.

- Не бойся, ты бы нам не помешала. Это и не парень вовсе, а почти готовый папашка. У него жена есть и ребенок на подходе.

- Такой молодой, - разочарованно протянула Настя.

- Так нынче за детёв деньги раздают, - фыркнула я пренебрежительно, - по «250 тыщ», слышала небось.

Сбоку послышалось оживление. Бабка-коммунистка выхватила из нашей беседы новую тему и затеяла со своей соседкой – колхозницей нудный разговор о том, что вот де «в былые времена детей по любви заводили, а теперь нарожают и в детдома сдают…».

- Пошли, познакомлю, - предложила я.

Настя оживилась. Она последовала за мной и через пару минут прикорнувший, было, после еды Миша продолжил рассказ о своем любимом барменском деле, а также о том, чему его научили ушлые до «левых» заработков учителя и старшие коллеги. Под большим секретом он поведал, чем простые чаевые отличаются от «левых заработков». После пространного объяснения, как бармен может продать «левый» товар и положить вырученную сумму в карман, я поняла, что барменшей никогда работать не смогу. Прятать под страхом разоблачения бутылки кока-колы, водки или пачки сигарет под барменской стойкой, подменять одну водку на другую и продавать под видом третьей, класть деньги в карман вместо кассы, как положено, это не мое. Я обязательно попадусь, но раньше, чем попадусь, со стыда сдохну. Я ничего не сказала Мише, чтобы не обижать. Он просто светился от счастья, чувствуя искренний интерес к себе со стороны двух молодых привлекательных особ. Все-таки, как мужика не окольцовывай, как ребенком не связывай, тянет его на приключения.

- Привет!

Миша замолчал. Мы все оглянулись на возглас. В проходе, опершись обеими руками на верхние полки, стоял молодой парень пролетарского вида с рябоватым немного опухшим лицом. От него веяло пивным запашком. И в обеих руках у него было по две бутылки Жигулевского, которые он держал между пальцами за горлышки.

- Не помешаю, если присоединюсь? – спросил он и, не дожидаясь разрешения, уселся рядом со мной, - Разрешите представиться благородному обществу, Витек. Иду, смотрю, приятная компания и - без меня. Щас, думаю, приятную в теплую переделаем. Принимайте с угощением, закуска есть?

Витек поставил на стол перед Мишей бутылки. Мишины карие глаза разгорелись гостеприимством. Он снова развернул свою картошку с огурцами.

Я пиво не очень люблю, могу за компанию, но не люблю. Оно горькое, а горькое в моем представлении не может быть вкусным. К тому же после пива во рту остается неприятный привкус и появляется отрыжка. Для девушки это не очень хорошо. Говоришь с парнем, и вдруг вместо слов любви с губ срывается неприличный рык… Парень усмехается, понимающе и хлопает тебя по плечу, как закадычного друга и вот он - конец романтическому моменту встречи.

Витек ловко вскрыл все бутылки об открывалку под вагонным столиком и сунул мне одну в руки.

- Не, я завязала… на спор, - сказала я Светкину дежурную фразу и еще раз убедилась, как похожи все мужчины современности.

Витек уважительно посмотрел на меня и не стал настаивать, взял бутылку себе. Настя, несмотря на свою косвенную принадлежность к театральной богеме, к моему удивлению не отказалась от угощения, а, напротив, повеселела еще больше, чем в тот момент, когда я ее пригласила к нам с Мишей в компанию, и стала отхлебывать из горла своей бутылки. Пузырьки попадали ей изо рта в нос, и она стеснительно прикрывая рукой лицо. Беседа съехала с темы о способах «заколачивания крутых бабок», на более вольную. Из нашей компании завязывался дорожный кильдим. Витек принес с собой пошлые шуточки и анекдоты на грани дозволенного в приличном обществе. И мне, абсолютно трезвому человеку, стало не интересно. Чтобы прилично удалиться, не вызвав этим лишних обид, я сказала: «Пойду в туалет схожу» и бесцельно пошла по переходам и вагонам сначала в одну (по ходе движения поезда), потом в - обратную.

Гл. 3. Я решила не стесняться

- Что-то вы подозрительно туда-сюда ходите, ищите кого-нибудь?

Это спросил мужчина одиноко стоящий в коридоре купейного вагона. Ему, видимо, было безумно скучно вот так стоять у окна, за которым ничего не происходило. А тут я как раз мимо прошла так, что ему пару раз пришлось посторониться.

- Гуляю, - беззаботно ответила я и встала рядом.

Мне тоже было скучно гулять одной.

- Мои соседи по купе пьют пиво, а мне не хочется.

- А вы пиво не любите? - мужчина с интересом повернулся ко мне, и я разглядела его более внимательно.

Он был не очень симпатичный. Но для мужчины – это нормально. Тренировочные костюмы делают людей одинаковыми, но даже в таком одинаковом наряде все равно можно угадать, что за человек перед тобой. В его любознательном взгляде не было нисколько от противного мужского намека на будущие обстоятельства. Он стоял спиной к закрытой двери купе, словно нес какую-то вахту, и ему хотелось немного скрасить время простым человеческим общением.

- Мне кажется, все молодые сейчас пьют пиво. Я пил в молодости тоже. Не вижу в этом ничего такого криминального. Главное, чтобы дурь в голове не замутила поступки. Очень много всяких преступлений на почве алкогольного опьянения совершается.

- А вы, наверное, какой-нибудь криминалист? – догадалась я.

- Что? Сразу видно? – засмеялся мужчина.

Складки вокруг глаз разбежались мелкой паутиной, выдав его возраст.

- Вы, наверное, милиционер? – продолжила я допрос.

- Почти, - мой собеседник опять засмеялся.

- А какое у вас звание, - допытывалась я.

- Ну, ты и любопытная, прямо следователь по особо важным. Ну, зачем тебе знать, какое звание у случайного знакомого по поезду? – улыбался мужчина.

- Ну а звать-то вас как? – настаивала я.

В конце концов, это он меня остановил и заговорил со мной, не я к нему прицепилась, так пусть теперь отвечает на мои вопросы, не будет в следующий раз приставать к девушкам в поезде.

- Пал Палыч, - ответил мужчина все также улыбаясь, - а тебя?

- Прямо как собаку, - заметила я.

- Почему как собаку? - засмеялся Пал Палыч.

Закрытая дверь купе, перед которой стояли мы с Пал Палычем, отодвинулась и из нее высунулась заспанная всклокоченная темноволосая голова.

- Вы чего тут раскричались? Полковник еще спит, разбудите. Дайте начальнику восстановить здоровье, - проворчала голова и снова спряталась, дверь осторожно задвинулась.

- Мы вчера всю ночь работали, а под утро сразу на поезд. Полковник – это мой начальник. Он выпил немного на прощанье с арзамасскими коллегами. Весь день отсыпается, - вполголоса объяснил Пал Палыч.

- Так вас, правда что ли, Пал Палыч зовут? - уже шепотом настаивала я.

- Ну, если хочешь, зови просто Павлик, - благосклонно разрешил Пал Палыч.

- Нет уж, лучше Павел, а то Павлик – какое-то детсадовское имя. А вы то почему не спите, раз всю ночь работали, - продолжала я свой допрос.

- Детсадовское! То собачье, то детсадовское, в первый раз такое слышу. Ну, ты юмористка. Ха-ха-ха! - не удержался от смеха Павел.

В дверь купе изнутри нетерпеливо постучали – напомнили, что следует вести себя тише.

- Так выспался уже. Я же не пил, мне нельзя, почки, знаешь ли, не справляются. Возраст не позволяет увлекаться алкоголем, - продолжил уже спокойнее Павел.

- А что, полковник ваш помоложе, что ли?

- Нет, полковник еще старше, потому что звание дают по выслуге или за особые заслуги. А у нас – в основном по выслуге. У меня вот, например, звание майора. Тот, что сейчас выглядывал, он подполковник. Так, что я тут самый молодой. Мне только еще тридцать три стукнуло.

- А к старости вам какое звание дадут, - поинтересовалась я.

- К старости, - опять хохотнул Павел и тут же спохватился, зажив себе рот рукой, - До старости дожить надо. Не все остаются на службе до старости. Многие раньше увольняются. За заработками и за квартирами уходят на гражданку.

- А, мой сосед по купе за квартиру своей молодой жене решил ребенка заделать. Сейчас ведь за это деньги дают. А ваши коллеги, которые не хотят увольняться, об этом почему не подумали? Раз ребенок, два ребенок, три ребенок – глядишь на квартиру насобираете. Тогда увольняться не надо, если работа нравится.

Паша укоризненно покачал головой.

- Странно от девушки такой совет слышать. Вот ты бы стала детей рожать ради квадратных метров? Их ведь потом воспитать надо, образование дать.

- А я и не советую. Мне до этих денег нет никакого дела. Я сама себе заработаю сколько надо.

Паша уважительно скосил на меня глаза. Мы стояли у окна, уставившись на убогий пейзаж за ним. Мимо пролетали голые оттаявшие к весне ветки. Черные проталины у лесополос возвещали о начале нового цикла природы. Я подумала, полстраны теперь ложатся ночью в постель с мыслью, сколько эквивалентов в материальных ценностях через девять месяцев они получат за этот секс. Интересно, а они в этот момент помнят хотя бы, что любят друг друга? И будут ли они потом любить тех детей?

- Так как тебя зовут, любопытная? - спросил Паша.

Из купе, около которого мы стояли, вывалился хмурый седоватый мужчина. Мой собеседник сразу подтянулся, разве что честь не отдал. Мужчина направился к туалету.

- Солнышко, - сказала я.

- Что? Ах, да. Имя у тебя такое…

- Какое такое?

- Странное. Таких имен нет.

- Это в русском нет, а в моем есть. Нормальное имя. Не Революция, не Социализм, а нормальное – Солнышко. Санни по-английски. Но когда я говорю Санни, все переспрашивают.

- Санни, по-английски «солнечная». Но все равно на тебя похоже, - Паша улыбнулся, - Санни, так Санни.

Мне стало приятно. Все-таки, хороших людей, которым я нравлюсь, на земле больше, чем вредных, которые про меня гадости рассказывают.

Вернулся мужчина, который вышел из купе. Теперь, после туалета, он был более дружелюбным.

- У нас гости? – добродушно спросил он, окидывая меня примерно таким же оценивающим взглядом, каким недавно смотрел Миша.

- Может быть, сходим в ресторан, товарищ полковник, - покушаем на «представительские» по-человечески, - предложил кто-то изнутри купе.

- А давайте, - согласился полковник, - и девушку пригласим. Она скрасит вечер нашей холостяцкой компании. А?

- А вы чо, все холостые что ли? – удивилась я.

- Солдат в командировке всегда холостой, - гулко хохотнул полковник.

У него был голос, привыкший отдавать приказы и орать на плацу. Из купе по очереди выползли еще два представителя славной военной элиты. Такие же заспанные.

- У меня нет денег, - предупредила я.

- У такой красивой девушки не должно быть денег, когда она сопровождает мужчину в ресторан, тем более не одного, а нескольких, - безапелляционно заявил полковник, - стой здесь принцесса и жди. Сейчас кавалеры приведут себя в порядок.

- Форма одежды – парадная, - рыкнул полковник и добавил тише, - насколько это возможно.

Я не стала отказываться от ресторана. У меня был выбор вернуться в свой плацкарт или хорошо покушать на «представительские». Я решила не стесняться и выбрала то, что требовал мой молодой организм – вкусную еду.

В вагоне-ресторане мы, я и четверо небритых в немного помятой военной форме мужчин, уместились за один столик, рассевшись по лавкам – трое с одной стороны, двое с другой.

Полковник сказал:

- Давайте теперь знакомиться. Меня зовут Григорий Иванович. Вот этот, - он указал слева от себя, - Дмитрий. Рядом с тобой, принцесса, Павел. А тот, что справа от него – Егор. Я тут самый большой босс, ну это ты поняла по тому, как они передо мной в струнку вытягиваются. Самый младший у нас Павел. Женатый, между прочим, так что ты смотри, будь с ним осторожна. А вот Егорка у нас разведенный. Прошу любить и жаловать.

Григорий Иванович указал на толстенького лысоватого подполковника, который сидел у самого окна, через тело Паши от меня. Егор поежился и криво улыбнулся.

- Санни, - представилась я.

- Что ж тебя мама с папой, как мальчишку, назвали – Санькой? Сорванцом, наверное, была? А теперь смотри, Санька, меню и выбирай, что твоей душе угодно. Не стесняйся, едим на государственные, - сказал Григорий Иванович.

Я не стала возражать против Саньки. В конце концов, «санька» - это похоже на ласкательное уменьшительное имя от английского «санни».

- А берите мне, что себе. А то я все равно в названиях не понимаю.

- Ага, значит, стандартный обед на пять персон. Эй, любезная, - полковник махнул рукой в сторону официантки, которая сидела на выходе за столиком и что-то увлеченно считала на калькуляторе, наверное, навар за день, такой же, как тот, о котором недавно рассказывал нам с Настей Миша, или свои чаевые, - Давай-ка, любезная, нам первого, второго и третьего. И чтобы свежее, горячее и мясное, в крайнем случае, рыбное. Но обязательно свежее!

- Вы бы еще ночью пришли, откуда у нас первое. Первое в обед все съели, - проворчала официантка, затыкая калькулятор в карман передника и доставая оттуда ручку и блокнот.

- Тогда тащи, что есть, - приказал полковник, - мы за день проголодались, даже корову съедим.

Наш столик постепенно стал заполняться салатиками, гарнирами и гуляшами. Я сразу же принялась за еду, остальные сидели и ждали, когда начнет есть старший по званию.

- Молодой организм, - крякнул Григорий Иванович, завистливо глядя мне в рот, - потребляет все без разбору и никакой изжоги.

Я кивнула – точно, никакой изжоги. Григорий Иванович достал из нагрудного кармана пластинку с таблетками, выковырнул пару штук и забросил их в рот, сглотнув минеральной водой, которую Егор предупредительно налил в фужер своему начальнику.

- Не очень ныне уважают скрещенные мечи, - произнес Дмитрий.

- Ты об официантке? – спросил Егор и добавил, - у этой просто работа собачья. Она всех заранее ненавидит.

- Нет. Я - по нашему делу….

За столом на минуту воцарила загадочная тишина, будто Дмитрий нечаянно коснулся запретной темы. Я навострила уши. Очень интересно, каким секретным делом занимались эти чины всю ночь, и какие скрещенные мечи при этом пострадали. Но потом я посмотрела на китель полковника и поняла, что речь шла о типе войск, который обозначают металлические эмблемы, прикрепленные к петлице. Я не знала, что означают скрещенные мечи со щитом, но Павел сказал, что его работа близка к милиции.

- Дмитрий, забудь ты хоть на время об этом деле. А то наша гостья подумает, что в юридической службе работают невежливые ребята, - сказал полковник и улыбнулся мне одобряюще, - приятно смотреть, как молодой растущий организм жадно потребляет дары природы. Вот бы мне такой аппетит. Ешь-ешь, принцесса, не отвлекайся на наши скучные разговоры. Они тебя не касаются.

- А чо случилось-то, - меня так сильно распирало любопытство, что я не могла промолчать и даже немного потеряла аппетит.

- Кушай, никого не слушай, - сказал Паша и подвинул мне кусок хлеба.

- Ты откуда и куда едешь, - поинтересовался Егор.

- Из Санкт-Петербурга в Новороссийск.

- Эк тебя занесла нелегкая. Семь верст - не крюк. А что не на прямом поехала? - присвистнул Дмитрий.

- А я сначала хотела в Новосибирск, а потом передумала, решила в Новороссийск.

- Вот так решила! Еще хлеще. Что общего между ними? Совсем в разных концах страны.

- А общее то, что я живу в Новосибирске, а работу мне предложили в Новороссийске. Вот и общее.

- И где ж ты будешь работать? – спросил Павел.

- В банке. А вы где работаете?

- А там, где тебе не положено знать, - ответил Дмитрий.

- Не мучьте ребенка, а то она от любопытства аппетит потеряла. Смотри, перестала есть, - сказал Григорий Иванович и пояснил, - Мы расследуем дела государственной важности.

-Это - КГБ что ли?

- Почти… Можно сказать, что КГБ, а можно и не говорить, - хмыкнул Егор.

- Ладно вам секретничать, - обиделась я, - я ж не выдам. У меня даже парень был милиционер. Он говорил, что мне бы в органах работать. Так что я - почти своя. Мне всякие тайны можно смело доверять.

-А что? Может быть, посвятим Санечку в дело, вдруг у девчонки мысль будет. Говорят, устами младенца глаголет истина, - предложил Григорий Иванович.

- Если мы тебе секретные сведения откроем, ты точно не выдашь и подружкам не сболтнешь? – наклонился ко мне Павел, заговорщицки понизив голос.

- Точно, - в тон ему ответила я.

- Будем говорить иносказательно. Один важный человек потерял жену. То есть не совсем потерял. Она сама потерялась. Взяла билет в поезд Новороссийск-Сыктывкар до города Горький. Но там ее нет. Нет и близко к Горькому. Вопрос – где ее найти. Мысли есть?

-Она от вашего важного человека ушла что ли?

- Какая тебе разница. Просто нужно подумать, где она может оказаться. Вот ты бы куда уехала, если бы хотела потеряться…

- А зачем ее этот важный человек ищет. Пусть бы ехала. Или она у него что-то украла?

- Нет, криминала в деле нет. Хотя это было первое, что мы думали. Но – нет.

- Так зачем же ее искать?

- Ты знаешь, что такое любовь? Любит этот важный человек ее. Вот и хочет поговорить, объясниться. Может быть, она что-то не так поняла, - терпеливо объяснял мне Дмитрий, потом махнул рукой, - короче, что тебе объяснять. Все равно, не поймешь. Мала еще.

Я обиделась. Про любовь я знала все. В этом конкретном случае я не могла понять одного - зачем такие важные чины не ниже майора разъезжают по стране и ищут чью-то сбежавшую жену. Объявили бы официальный розыск, развесили объявления с фотографией на каждом углу с надписью «их ищет милиция». Кто-нибудь да «стукнул» на нее.

- А вдруг она что-то нехорошее про него знает, вот и сбегла? Вы ее найдете, а он ее запрет в психушке? – осторожно поинтересовалась я.

- Не надо было ей рассказывать, - воскликнул Егор, - Ну, у тебя и фантазия. Начиталась дешевых романов про психопатов-олигархов. Ты мне эти мысли из головы выкинь. Наш важный человек – хороший человек и очень сильно переживает. Поэтому и попросил своих друзей без всяких официальностей помочь.

- Человек важный, ва-ж-ный. Фамилия по Черноморью известная. Нельзя чтобы об этом пресса разнюхала. Надо бы все разрулить по-хорошему, - пояснил Григорий Иванович, сосредоточенно ковыряя в тарелке вилкой.

- А-а, - я понимающе кивнула, - тогда понятно. Только.. все равно, не понятно, чего это она зимой поперлась на север. Там же холодно. У нее что? Был кто-то там? Я бы вот ни за что зимой на север не побежала бы. На юге что ли мало места, где можно перезимовать?

- Слушайте, что ж мы об этом не подумали. Она ж никуда не уезжала. Купила билет, чтоб не искали, зашла в вагон, отметилась, потихоньку сошла на следующей станции и осталась. Или даже, если она доехала до Горького (проводница-то ничего толком не сказала), то потом могла вернуться обратно, например, автостопом. Живет сейчас где-нибудь в Анапе или в Краснодаре, а мы по этой железнодорожной ветке мотаемся, нервы себе и людям трепим, - воскликнул Дмитрий и в сердцах стукнул ладонью по столу.

Посуда зазвенела. Все задумались.

- А если она автостопом передвигалась, то мы нигде никаких следов не найдем, - подвел итог Григорий Иванович.

- Прав был твой мент, когда предлагал тебе в органы, - сказал Павел, ковыряя зубочисткой во рту, - а ты зачем своего мента бросила?

- Никого я не бросила, - обиделась я, - я просто потерялась.

Я хотела, было, рассказать, как это произошло, но за столом грянул громкий мужской гогот.

- И ты потерялась? - хохотал смешливый Павел, ему вторили остальные, и даже полковник улыбнулся.

- А ну-ка расскажи.

- Не стану вам ничего рассказывать, если будете смеяться, - заявила я обиженно.

- Мы тебе доверили важную государственную тайну. Теперь мы повязаны намертво, - строго сказал Егор, - ты в знак своей преданности должна посвятить нас в свою тайну. Это будет нашей страховкой. Таким образом, мы сможем тебя контролировать и шантажировать в случае, если ты решишь кому-то проболтаться.

Он перегнулся через Павла ко мне в стремительном порыве так, что я от неожиданности отшатнулась назад, но не испугалась.

- Вы бы о своей страховке раньше думали, когда еще не посвятили меня в свою государственную тайну, - возразила я, - а теперь вы мне уже все рассказали, а я могу ничего не говорить. И не заставите.

- Ты еще не знаешь, как мы умеем разговаривать людей, - Дмитрий включил настольную лампу, стоявшую на столике, и направил свет от нее мне в лицо.

- Хватит, принцессу пугать. Она вам тупоумным солдафонам мысль свежую подкинула, а вы над ней шуточки шутите.

- Да мы же так, для веселья, - начал оправдываться Егор

- Видите Санечке не смешно, а вы куражитесь. Веселье - это когда всем смешно.

У Егора с Дмитрием под строгим взглядом начальника сделался виноватый вид. Мне даже их жалко стало. Я нисколько не испугалась. Я привыкла к разным шуточкам, потому что в своей жизни часто оказывалась в чисто мужском обществе. А у мужиков у всех одинаковые приколы, им смешно, а на самом деле – не очень.

- Ладно, - сказала я, - спасибо за ужин, мне пора, а то мои вещи в милицию сдадут, как заминированные, если я не вернусь.

- Да, милицию лучше попусту не тревожить. Ей и так нелегко, - засмеялся полковник и попросил, - Оставь-ка, милая Санечка, свой номер телефона, если вдруг жена друга найдется, чтобы было кого поблагодарить.

Я охотно назвала цифры, мне даже польстило, что такие чины интересуются мной и даже отдельную благодарность хотели вынести. Полковник записал, и я отправилась в свой плацкарт. Миша спал, а на том месте, которое я заняла самозахватом, спал Витек. Мне ничего не оставалось делать, как забраться на верхнюю полку. На столе стояло уже не четыре, а шесть опустошенных бутылок пива, и по купе разносился запах свежего перегара от дыхания моих соседей. Не повезло мне ехать в гордом одиночестве.

Гл. 4. В банке

- Подъем. Утренняя побудка, - зычный крик разорвал мой сон, смешав в голове остатки ночных сновидений и пока еще непонятую мной реальность.

Я проснулась в испуге и холодном поту, вскочила, стукнулась головой о багажную полку. В проходе стоял Витек.

- Санек, ты когда вернулась, гулящая, - спросил Витек, - мы беспокоились.

- Ты чо орешь, как ненормальный. А если я после этого заикой стану? – сказала я, почесывая ушибленный затылок.

- Ладно, ругаться. Слезай к нам. Мы уже чай пьем, - сказал Витек тише.

- Не буду, я спать хочу.

Я отвернулась к стенке, но сон уже не шел. Снизу доносился шум завтрака. Я поглядела вниз. Купе было в полном сборе, на столе стояло 4 стакана в жестяных узорчатых подстаканниках с поднимающимся от них парком.

- Ты обиделась, что я твое место занял? Так я твои вещи стерег, - не отставал от меня Витек, - Ты ушла, вещи свои бросила. Мы с Настюхой спрятали твою сумку под полку и решили, что я на твоих вещах сверху переночую.

- Спасибо, - буркнула я и спрыгнула вниз – сон все равно ушел, а бестолковые мысли о туманном будущем не приносили удовлетворения.

- Скоро Ростов. Кто до Ростова, сдаем постели, - раздался крик проводницы.

- Как вы думаете, хватится кто-нибудь, если я вместо Ростова проеду до Новороссийска? – задумчиво спросила я у Миши.

- Да ты просто не сходи и все, - сказал Витек, подавая мне стакан.

- Ее билет у проводницы, она проследит, чтобы Саша сошла, - заметила Настя, которая сидела тут же.

- А я пойду где-нибудь между вагонов или в туалете посижу, - сказала я, - А вы скажите, что я раньше сошла

- Люблю авантюристок, - воскликнул Витек насмешливо, - долго тебе придется в туалете сидеть, до Новороссиийска еще часов шесть или восемь «пилить».

Мимо купе прошла проводница, смерила меня внимательным взглядом и сказала:

- Вам сходить в Ростове, смотрите не забудьте что-нибудь из вещей.

- Ага, - кивнула я.

Если прятаться, то теперь, пока она еще ничего не подозревает. Где? В туалете? Мне там и двадцати минут не продержаться. Заставят уступить. Я вспомнила, что у меня была одна компания, которая, как я думала, не откажет мне в гостеприимстве.

- Я тут знаю одно место. Только туда с сумками не совсем удобно идти. Послушай, Витек, раз уж ты лежал на моих вещах всю ночь, может быть, сделаешь доброе дело, посидишь на них еще немного.

- А что мне за это будет? – спросил Витек, хитро сощурившись.

- Как всегда, много счастья в личной жизни, - ответила я и добавила, - вернусь, узнаешь.

В глазах Витька разгорелся интерес, и он согласился. А я пошла к своим новым знакомым.

Павел сидел на приставном стульчике на своем посту в коридоре у окна. Он внимательно читал газету, но когда я проходила мимо, оторвал от нее задумчивый взгляд и на мое «здрассьте» кивнул, как старой знакомой. Купе было открыто, в нем сидел один Григорий Иванович. Он пил чай.

- А можно я у вас пока посижу, а то у меня в плацкартном вагоне курят, а на запах табака у меня аллергия, - невинно сказала я.

- О, молодец, как раз к чаю пришла, - обрадовался Григорий Иванович и крикнул в коридор, - товарищ майор принесите Санечке чаю.

Павел поднялся и ушел, а через минуту принес мне чай. Сел рядом. Сегодня он был не такой смешливый. Может быть, сон нехороший приснился? Полковник пододвинул разорванную пачку круассанов.

- Как спала? - спросил полковник.

Я пожала плечами. Что можно сказать о сне на голой полке с рукой вместо подушки под головой.

- До какой станции едешь? - продолжал допрос Григорий Иванович.

- В Новороссийск.

- До конца, значит. А где же ты в Новороссийске работаешь?

- Там новый банк открывается. Меня туда пригласили, - сказала я, отхлебывая сладкий чай.

- Банки сейчас очень ненадежное дело. Особенно новые. Как называется твой банк. Может быть, я могу по поводу него что-нибудь посоветовать?

- Н-не знаю. И вы, наверное, его еще не знаете. Он новый. Когда приеду, все узнаю…

- Как же тебя мама с папой отпустили не известно куда, - изумился Павел и передразнил, - «когда приеду, все узнаю».

- А никто меня не отпускал, - обиделась я, - я сама по себе. Автономно. Захотела и поехала.

- Эх, молодость! – крякнул Григорий Иванович, - Как я вам завидую, молодым. Захотела – и поехала. Бросить все и - вперед к неизведанному будущему!

- А если банка нет, что будешь делать? – насмешливо спросил Павел.

- Подумаешь, делов-то! Я тогда барменом пойду в ресторан, буду «бабки заколачивать». Мне мой сосед по купе все показал и рассказал, так что я теперь нигде не пропаду.

- Не хотелось бы мне, чтобы ты в плохую компанию попала. Хорошая ты девочка. Рестораны, клубы всякие – это дело такое, пьянки, наркотики, стриптиз испортят тебя.

В купе зашли Дмитрий с Егором, от них резко пахнуло табаком, наверное, курили в тамбуре.

- Соскучилась или пришла попрощаться?– спросил Дмитрий.

- Не приставайте к девочке с вопросами. Лучше придумайте, чем Санечку развлечь, - защитил меня Григорий Иванович.

- Давайте лучше я вас развлеку, - предложила я, - Кто-нибудь умеет играть в карты?

- На деньги? – насторожился Дмитрий.

- Не-ет. Я вас научу спортивному покеру.

- О-ба-на, уже и спорт придумали ушлые казиношники. Казино закрывают - они выход нашли. А кто ж у нас позволит спортивную секцию закрыть.

- Ага, отлично. Давай учи. Научусь шельмовать, стану шулером и в свободное от службы время буду ездить в «казиношный рай», который построят рядом с Ростовской областью, и выигрывать, - сказал Паша, довольно потирая руки

- Шульмовать нельзя - это не спортивно, - возразила я.

- Ты хочешь меня убедить, что не умеешь шельмовать? - спросил Дмитрий.

Он все не верил в мою кристальную честность.

- Я не знаю, как это желается, - ответила я, не обидевшись.

Пару месяцев назад мое мнение о покере было таким же категоричным.

- Так вот, есть несколько видов покера – Техас Холдем, Омаха, 7ми карточный и 5-ти карточный Стад Покер... Чаще всего на наших турнирах играют в Техас Холдем. Про него и расскажу, потому что про остальные знаю очень плохо, вернее, совсем не знаю.

Я достала из кармана куртки колоду пластиковых карт.

……………..

Когда показались первые дома Новороссийска, мои «ученики» стали собирать вещи, я попрощалась с ними и пошла в свой вагон. Витек одиноко сидел на полке, в багажном ящике под которой лежали мои вещи. Миша с Настей уже стояли в томительном нетерпении у выхода из вагона, ожидая, когда поезд остановится.

- Вот и приехали, - сказала я, - и никто даже не заметил лишнего пассажира.

- Ну, авантюристка, чем будешь за помощь расплачиваться? – спросил Витек.

- Надо, Витек, делать людям добро просто так. В одном же городе будем жить. Глядишь, я тебе тоже когда-нибудь пригожусь. Не известно, как жизнь повернется, - ответила я.

- Я так и знал, что ты меня «прокатишь», - хлопнул себя по колену Витек, - Не отдам твои вещи, пока не поцелуешь.

Он подставил мне щеку, кося на меня хитрым взглядом. Конечно, когда я его чмокну, он неожиданно повернет голову и… А мне не хотелось с ним целоваться.

- Ладно, не отдавай, - сказала я, - У меня там бомба. Сейчас собака-миноискатель унюхает взрывчатку, и тебя загребут лет на 20. Ничего не докажешь. А я скажу, что первый раз тебя вижу.

Витек не поверил моим словам. Он открыл сумку и стал невежливо копаться в ней.

- Здесь только твои вещи, врушка. Нет никакой бомбы.

- Ладно, не хотела тебе говорить. Но, видимо, придется. Это не мои вещи, - ответила я, - это, на самом деле, чужая сумка. И вещи там чужие. Зря ты там руками их трогаешь. Ты видел хоть раз, чтобы я ее открывала. Нет. Это сумка одной очень больной женщины, я согласилась ее перевезти родственникам в Новороссийск. А женщина эта в Ленинградской венерической клинике лежит, потому что только там такие болезни лечат.

- А ну тебя, - сказал он обиженно, но от сумки опасливо отстранился, - Шуточки у тебя...

Поезд остановился и, лязгнув перекатом, содрогнулся всем своим железным телом. Витек не закончив предложение, махнул на меня рукой и, насупившись, пошел прочь. Я с сочувствием поглядела вслед обиженному Витьку. Ну, ничего. В следующий раз не будет приставать со своими поцелуями к первой встречной.

Я спрыгнула на перрон и пошла в сторону светящихся проемов окон строения с надписью «Город-герой», скорее похожего на станцию районного центра, чем на вокзал города-героя. Полвокзала находилось в ремонте, вторая была неухожена, как парадный подъезд бабушкиного коммунального дома. Вообще-то логично. Новороссийск - город портовый. Зачем ему красивый железнодорожный вокзал?

Ночь. Здесь в Новороссийске уже чувствовалась поздняя весна и даже раннее лето, и мне пришлось распахнуть куртку, чтобы не свариться в своей зимней одежде. Густая высокая трава и запах цветов - тюльпаны. Где такое увидишь на улице в марте? Вокзал был достаточно далеко от моря. Мне пришлось пройти много перекрестков, прежде чем в воздухе повеяло морской прохладой.

Море ласково подкатило к моим ногам мягкую прозрачную волну. Все-таки, я произошла от дельфина. Может быть кто-то от обезьяны, а я – от дельфина. Или я была в прошлой жизни дельфином, кто знает, чья религия ближе к истине…

Не знаю, сколько я стояла, бездумно глядя в далекий светлеющий горизонт. Я очнулась оттого, что мой телефон зазвонил. Вернее он звонил давно, но я только что поняла, что это была не музыка, «идущая с небес», а рингтон, скаченный Светкой для своего вызова в моем мобильнике за мои кровные. Полифония играла мне какую-то суперсексуальную песню Бритни, в ее же исполнении.

- Ты чо звонишь, - сказала я ей вместо привычного «алло».

Потому что «алло» обычно говорят, чтобы по голосу выяснить, кто звонит. А я знала, что это была моя чокнутая подруга, из-за фантазии которой я оказалась в чужом городе без денег, без любви, без друзей. И еще бог знает что, о чем я пока еще не догадываюсь, произошло в моей жизни из-за ее характера.

- Ты когда вернешься? Мне тут московские родственники ультиматум поставили. Или я доучиваюсь в этом гребаном институте, или они больше обо мне слышать ничего не хотят. Мне уезжать надо.

- Все, Свет. Вали в свой институт. Ты уже для меня все сделала, что могла. И денег, которые Резо мне послал, я из банка забирать не буду. Поняла?

- Какие деньги? – переспросила Светка.

- Те, которые ты с него стребовала от моего имени.

- А он послал деньги?

- Ты только дурочкой мне не прикидывайся. Спасибо тебе подруга. Ты меня так подставила!

- Не ругайся. Я звоню по другому поводу. Я нашла твой телефон. Он, оказывается, у меня под матрацем лежал. Я начала в Москву собираться, стала сворачивать матрац и нашла. Мне чего с ним делать.

- Открой записную книжку и продиктуй мне телефоны с нее. Они мне здесь на юге пригодятся.

- Где? – голос у Светки стал удивленным.

- Давай скорее номера, у меня денег мало на мобиле.

- А куда ты положила зарядник от него?

Здесь наша связь прервалась. На мой телефон здесь, на другом краю света, из Новосибирска бешеный роуминг. Следовало вовремя сообразить, что Светка израсходует мои последние деньги, которые к тому времени остались только на моем телефонном счету. Вот бог послал подругу. Теперь я даже не могла позвонить Петру, чтобы найти нужный мне банк.

Пришлось искать банк самостоятельно, но поскольку я не знала город, то пыталась выведать необходимую информацию у местных жителей. Прохожие, к которым я обращалась с глупым вопросом «вы не знаете, где тут у вас новый банк открылся?», удивленно вскидывали брови и посылали меня, то к одному, то к другому банку. Так я добралась до улицы Видова. Тюльпаны на улице Видова уже расцвели, потому что было утро. Из сырого Питера, как в фантастических фильмах про параллельные миры, через портал Сыктывкар-Новороссийск я попала в рай.

Я зашла в здание без вывески, на которое указал очередной прохожий.

- Это новый банк? – задала я дежурный вопрос охраннику, дежурившему у входа.

Тот вместо ответа спросил:

- К кому?

- К Саше, начальнику вашему, - сказала я неуверенно.

Охранник, видимо решил, что если я начальника называю по-товарищески «Саша», то я очень близкий знакомый. Он доброжелательно кивнул и, не спросив документы, повел меня по длинному коридору к двери с надписью «Приемная». Секретарь, узнав, что я пришла устраиваться на вакансию специалиста по ценным бумагам, воззрилась на меня удивленно.

- Мы не объявляли о таких вакансиях, - сказала она.

«Как же, - подумала я, - Так я и поверила. Петр говорил, что здесь своих «блатных» пруд пруди, вот она меня и отфутболивает, чтобы «своим» место досталось».

- Меня Петр прислал, - уверенно сказала я, - вы Саше, скажите, что я от Петра.

Взгляд секретарши стал уважительным, как у охранника, она встала и куда-то ушла ненадолго, потом вернулась и сказала:

- Сасун Татулович ждет вас. Пойдемте, я вас провожу.

«Сасун – это, конечно, по-русски Саша», - подумала я. Вторая часть произнесенного имени тоже не вызвала у меня сомнения, она была похожа на фамилию – Тулич, Тулин, а может быть и Татулович. Какая разница, если цель уже достигнута, в именах потом разберусь. Во время беседы с Петром я была возбуждена и не очень внимательна к деталям в надежде, что уточню все по приезде в Новороссийск.

Я вошла в просторный кабинет, из которого еще не выветрился запах недавнего ремонта. Навстречу мне из-за стола поднялся темноволосый мужчина лет тридцати с ярким южным типом лица. Он с любопытством посмотрел на меня и рукой пригласил присесть на стул с другой стороны стола.

- Как поживает Петрос? – спросил он меня приветливо.

Я, конечно, понимала, что его радушие досталось мне по наследству от моего случайного попутчика Петра. Но все равно была несказанно рада этому. Все-таки я везучая, что ни говори. От радости, я даже не обратила внимание, что имя «Петр» в устах моего будущего начальника прозвучало как-то иначе. В конце концов, если Саша – это Сасун, то Петр вполне может быть Петросом по паспорту.

- Он прислал меня к вам работать специалистом по ценным бумагам.

- Пока у нас такой штатной единицы нет. Но если Петрос направил вас ко мне, то, значит, я выбью у руководства подходящую для вас штатную единицу. Вы, я так понял, с…

- .. с поезда, - подсказала я.

- …с вещами и устали с дороги. Напишите сейчас у секретаря заявление о приеме на работу, а завтра к 8-30 утра приходите прямо ко мне. Как ваше имя?

- Ариша Кондратьева, - машинально ответила я.

- Отлично, Ариша. Я рад, что вы будете работать с нами.

Я вышла в приемную, секретарши не было. Я с удовольствием села, утонула в кожаном диване, что стоял у секретарского стола, и не заметила, как задремала. Проснулась оттого, что кто-то тронул меня за плечо. Первое, что я поняла, это то, что я уже не сижу, а лежу на диване с ногами с собственной сумкой под головой. Второе – надо мной склонился мой новый начальник. Лицо у него было сосредоточенное. Я испугалась, вдруг мое поведение «не соответствует стандартам фирмы», и резко вскочила. Сасун не ожидал от меня такой прыти и не успел разогнуться. И я со всей силы боднула его в челюсть. Его зубы лязгнули. Он зажал рот рукой. Лицо его скривилось от боли. Моей голове тоже было не сладко. Сасун пожевал губами, потом пальцами достал что-то изо рта и удивленно сказал:

- Сломался.

- Простите, - сказала я и подумала, что теперь, пожалуй, ни Петрос, ни Петр не спасут меня. И тут, видимо, от удара головой о челюсть, в моем мозгу прояснилось. А что если Петрос – это вовсе не Петр, а Сасун - вовсе на Саша, к которому меня Петр направил. Эта догадка испугала меня так, что я на мгновение оцепенела. Я даже не могла представить себе, что случится, когда ошибка раскроется. Все будут считать, что я преднамеренно обманула всех, чтобы проникнуть в этот банк. Служба безопасности банка начнет меня проверять и выяснится, что меня уволили из Санкт-Патербурга, как неблагонадежную. Тогда они позвонят в Новосибирск Тарасову, тот испугается, что я опорочу честь его фирмы, и от меня откажется. Потом служба безопасности банка позвонит бабуле… Стало нехорошо от мыслей или от голода, или от того и другого одновременно.

Сасун немного постоял надо мной, жмурясь и вертя в руках кусочек зуба. Потом сказал:

- Сам виноват.

А я смотрела на его пальцы, в которых была белая косточка, и думала, что если я сейчас скажу, что пришла сюда по ошибке и не знаю никакого Петроса, он определенно рассердится.

- Не поверишь, мне еще никогда не выбивали зубы - сказал Сасун, и во рту у него сверкнула щербинка, - Даже в детстве.

Он неожиданно перешел на «ты», а я подумала, что после знакомства со мной ему придется привыкать улыбаться закрытым ртом.

- Тебя подвезти до дома? – прошепелявил Сасун, трогая языком обломанное место.

- Нет-нет, - я энергично замотала головой и вскочила с дивана, - Я сама доберусь. Здесь недалеко.

Везти меня было некуда, и мне не хотелось, чтобы Сасун сейчас узнал об этом. Из банка мы вышли вместе. Был уже конец рабочего дня. Сасун пошел к стоянке машин, а я – дальше по улице туда, куда направлялась основная часть прохожих.

Гл. 5. Казино

Смеркалось. Неожиданно передо мной возникла красная светящаяся вывеска «КАЗИНО». Яркие витринные окна и блики на поверхности залива позади здания, напомнили мне карнавальную иллюминацию. Ноги сами понесли меня к источнику заманчивого света. Я подумала, что казино работает всю ночь, как-нибудь перебьюсь там до утра. А утром пойду на работу, попрошу аванс, чтобы снять где-нибудь поблизости койко-место.

Я отдала сумку с вещами в гардероб. При виде знакомого зеленого сукна во мне дрогнуло. Где-то в закромах моей сумки, оставленной в гардеробе, лежала пластиковая карточка игрока в спортивный покер. Жаль только под нее не дадут фишек в кредит.

Не знаю, сколько времени я стояла у стола, где шла игра в пот-лимит Техас Холдем, за это время несколько раз по кругу сменился состав игроков. Чаще всего за столом оказывался мужчина средних лет в клетчатом пиджаке с грустным надменным взглядом. Он садился, проигрывал, уходил, возвращался, пасовал, снова уходил. Я стояла недалеко от него и могла видеть его невскрытые карты, когда он в очередной раз поднимал их, чтобы посмотреть. Вероятно, он тоже заметил мой интерес к его игре, потому что не выдержал, повернулся ко мне и раздраженно сказал:

-Ну что ты все время стоишь за спиной и вздыхаешь, как слон. Ты что думаешь, у тебя лучше получится? Садись рядом и играй.

Я обиделась на его грубый тон, но отвечать не стала, просто отошла и села в кресло. На меня сразу же навалилась усталость. Я опустила голову на руки и забылась на время. Очнулась оттого, что кто-то меня тронул за руку. Рядом со мной в соседнем кресле сидел «клетчатый».

- Не обижайся. Я не хотел тебя обидеть. Настроение ни к черту. Думал, если в любви не повезло, то в карты - должно. Так нет. И здесь - полный пролет. Неправильная примета.

- Вам не "не везет", - сказала я, - вы просто не правильно рассчитываете. У вас было много моментов, когда вы могли бы выиграть, вам надо было повышать, а вы бросали в отбой. И, наоборот, когда следовало пасовать, вы уравнивали.

«Клетчатый» посмотрел на меня с интересом.

- Пошли, посидишь рядом, толкнешь меня, если я что-то не так сделаю. Я тебе заплачу с выигрыша.

- Так не честно. Давайте лучше я за вас сыграю партию, а вы мне 50% с выигрыша дадите.

- Эк тебя развезло, родная. Таких процентов никто не платит. 10 – не больше.

- Ну, тогда играйте дальше сами или – 35%, - торговалась я.

- 25 или я говорю менеджеру зала, что у тебя нет денег, и тебя невежливо выпроваживают.

Кажется, мне опять начало везти. Не зря я доверилась собственным ногам. Значит, я учусь «использовать предоставленные мне возможности».

- Ладно, идет, - сказала я и протянула ему ладонь.

«Клетчатый» шлепнул по ней своей потной ладонью, и мы пошли к столу. Он сдвинул мне половину своих фишек. ….

Когда моя кучка утроилась, я отказалась от дальнейшей игры.

- Все, - сказала я, - больше не буду, я устала, - сказала я и отошла от стола.

«Клетчатый», большая часть фишек которого, прошла через банк, и были мной выиграны, стал настаивать, чтобы я продолжила.

- Как я тебе заплачу, если я не в прибыли. У меня сколько было, столько и осталось. Доход ноль, значит процент 0.

- Я со своих фишек доход принесла, а то, что вы свои проиграли, так я не виновата. Отдали бы мне все фишки, сейчас у вас был бы доход. Заплатите мне мои 25% и скажите «спасибо», что не проиграли те фишки, что мне отдали.

- Как бы я тебе отдал все фишки? А вдруг ты в этом казино подсадной уткой работаешь? Раскручиваешь клиентов на игру, и проценты получаешь с проигрыша, а не с выигрыша. А?

- А вы не думайте о людях плохо заранее. Вот и будете в выигрыше.

- Ладно, воспитывай меня. Не доросла, чтобы воспитывать. Еще партию на всё сыграй и свободна, - рассердился «клетчатый».

- Нет, - твердо сказала я, - Я не буду рисковать, я получаю проценты и если сейчас проиграю, то останусь без заработка. А я проиграю, потому что не сплю вторую ночь.

- А что так? По казино мотаешься? А днем что делаешь? Спала бы днем, раз работу себе такую выбрала.

- Ничего я не выбрала. Просто только приехала и нигде пока не живу. Сюда зашла, чтобы ночь провести. А завтра уже на работу надо.

- Где будешь работать?

- А вам какое дело? Я вам выиграла, заплатите мне, сколько договорились. И все.

- А завтра где будешь ночевать?

- И это не ваше дело. Найду за день.

- А вдруг я хотел предложить ночлег? Не бойся, приставать не стану.

-Нет. Вы у меня не вызываете доверие, потому что по-честному платить не хотите. С какой стати я должна вам верить, что вы не станете приставать.

- Ладно, - «клетчатый» крякнул с досады и протянул мне пятитысячную купюру, - бери свою пятерку. Теперь ты мне доверяешь?

- У меня сдачи нет, - сказала я.

Я посчитала, что мне с выигрыша причиталось три с половиной.

-Ладно, пусть чаевые будут.

- Нет уж, - заупрямилась я, - уговор дороже денег.

Пошла, разменяла у бармена купюру и вернула «клетчатому» полторы тысячи. «Клетчатый» странно на меня посмотрел. Больше он ко мне не приставал. В платежном терминале при входе в казино я положила на счет моего мобильного телефона пятьсот рублей, чтобы позвонить бабушке. И почти сразу же прерывисто запищал телефон, предупреждая о приходе СМС-ок. Их было много. Я посмотрела - Светка отправила записную книжку старого телефона при помощи СМС. Я хотела разобрать и перенести записи в память, но тут же, вслед за СМС-ками зазвонил сам телефон. Я подумала, что звонит опять Светка, чтобы убедиться, что я получила информацию, сняла трубку и рявкнула не своим от злости голосом:

- Хватит меня доставать своей заботой. Езжай уже в свою Москву. Нужна будешь, позвоню.

- Мне сказали, что я по этому телефону могу услышать Аришу, - раздался недоуменный мужской баритон.

Стоило мне услышать его, как я растаяла, превратилась в аморфное мечтательное существо – Аркаша. Он позвонил сам. Все-таки Черное море – это место наших встреч. Здесь он всегда меня находит. Мне стало безумно весело, что он меня не узнал. И я, прикрыв рукой рот, сказала низким голосом:

- Вы позвонили в военную прокуратуру города Новороссийска. Ариша задержана нами в подозрении на…. А вы, собственно, кто такой?

- Ариша? Почему прокуратура? Что она натворила? – Аркашин голос становился все более тревожным.

- Это тайна следствия. Если вам знакома эта гражданочка, то вам следует приехать в Новороссийск на очную ставку, - сказала я.

-Я давно ее не видел. Как она оказалась в Новороссийске. Точно в Новороссийске, я правильно вас понял? Может быть, вы хотели сказать в Новосибирске? – голос у Аркаши совсем потух.

- Аркаш, это я, - сказала я уже своим голосом.

Я больше не могла притворяться. Я представила себе вытянутое в изумленном и испуге лицо Аркаши, и мне стало жалко его мучить дальше.

- Ф-фу, дьявол тебя побери, - закричал Аркаша, - Да разве так шутят! У меня крыша поехала. Я думал, с тобой что-то случилось. Сижу соображаю, как тебя из этой передряги выручать.

-Я пошутила, не кричи. Тебя так долго не было. Я звонила, звонила, а тебя все не было и не было.

- Военная прокуратура – это же не шуточное дело, - Ты Аришка сегодня мне жизнь укоротила года на два. Не делай больше так. И скажи, куда ты пропала, почему твой телефон был долго выключен? Я звонил. Только сейчас ответила какая-то странная девушка и дала мне этот номер телефона. Это твоя подружка?

- Нет, это я тебе звонила, а ты не отвечал. А потом мой телефон потерялся, и я не смогла его найти. А почему Светка странная?

- Не понятно изъясняется. Я уже самое плохое подумал....

- Она тебе что-то рассказала?– насторожилась я.

- Да так, ничего особенного… Не будем об этом.

- Нет, ты скажи, - настаивала я.

Аркаша был в Москве. Что ему сказала Светка? А вдруг он уже видел то фото в газете и читал ту дурацкую статью?

- Меня распределяют во Владивосток, – сказал Аркаша, вместо ответа, - Вот подумал прихватить тебя с собой. Собирайся скорее, я не могу долго ждать. Ну? Ты скоро приедешь?

Голос его хоть и был энергичным, но не совсем уверенным, будто он очень боялся услышать отказ. Его вопрос застал меня врасплох. Самое большее, на что я рассчитывала в наших отношениях, это услышать историю о том, как он занят, и кучу извинений за то, что не смог со мной увидаться, в вперемешку с ласковыми словами, от которых у меня всегда трепетно сжимается сердце.

- Аркаш, - вздохнула я, - я сейчас на другом конце страны. У Черного моря. Мне до Владивостока не добраться в ближайшие пару месяцев, потому что у меня нет денег на билеты.

- Так ты, правда что ли, в Новороссийске, не шутишь? Что ты там делаешь?

- Ничего тебе не скажу, пока не признаешься, какие глупости тебе наговорила Светка.

- Ужасные. Я даже подумал, что тебя завербовали в секретные агенты по недвижимости, ты прокололась и теперь военная прокуратура шьет тебе дело, - Аркаша, когда не хотел мне что-то говорить всегда начинал дразнить меня.

- Аркаш, приезжай лучше ты сюда. Тут тепло, море, люди уже загорают.

- Аришенька, я не смогу. Командование меня сейчас в отпуск не отпустит. Я только шесть часов назад вернулся из Приморья, еще вещи не распаковал. И узнал, что мне придется во Владивосток надолго перебираться. Там сейчас много работы. Давай-ка я тебе перевод сделаю, если у тебя денег на дорогу не хватает. Только мне ждать тебя некогда. У меня сроки поджимают. Я тебе адресок смс-кой кину. А ты туда прямо и приезжай. Буду ждать, солнышко мое.

Я рассердилась. Опять его работа. У него всегда работа. Он что думает? Что моя работа не такая важная, как его? Или он думает, что у меня ее нет, что я такая тупая, что меня вообще никто на работу не возьмет? Адресок он кинет.

- Ага. Кидай. Только я ничего конкретно не обещаю. Дел у меня сейчас, знаешь ли, по горло. Ты поезжай пока в свой Владивосток. А как у меня появится окно в срочных делах, и, если замуж никто в ближайшее время не позовет, так я к тебе обязательно приеду. Я тогда такое счастье, с тобой на край света вприпрыжку, ни за что не упущу!

Я больше не успела ничего сказать.

Аркаша сказал «кажется, я догадываюсь, в чем дело» и следом раздались короткие гудки. Даже не попрощался - оскорбился, значит. Он что думал, свистнет, и я побегу за ним. Хватит. Набегалась «под завязку».

Расстроенная я вышла из казино, забыв про свою сумку, оставленную в гардеробе. Охрана и гардеробщик сменились, поэтому никто мне о ней не напомнил.

Наступало утро. Народ и звуки постепенно заполняли улицы города. Конечно, я не помнила дорогу к тому банку без вывески. У меня ярко выраженный топографический кретинизм, я даже никогда сразу не скажу где право, а где лево. Мне приходится представлять, что я беру в руку ручку, примеряя ее то в одну, то в другую руку, в какой удобнее будет ее держать, когда пишу, чтобы определить правая она или левая.

Когда я проходила мимо какой-то остановки, увидела микроавтобус, на котором было написано «Новороссийск-Алексино». Когда я подходила к остановке, двери были открыты, когда проходила мимо – открыты. Повинуясь мимолетному желанию, возникшему под впечатлением гостеприимно открытых дверей автобуса с мягкими сидениями внутри, я шагнула в салон. Я заплатила водителю и села в самый дальний уголок. Маршрутка ехала по улицам Новороссийска и подбирала на остановках пассажиров, которые, вероятно жили в Алексино, а работали в Новороссийске или, наоборот.

Не знаю, сколько я каталась, потому что заснула. Я проехала не один, а, наверное, все тридцать три круга и проснулась на конечной остановке в Алексино только к вечеру.

- Выспалась? - участливо спросил водитель, когда я встала, чтобы выйти.

Добрые в Новороссийске люди. Даже поинтересовался, выспалась ли я, вместо того, чтобы потребовать с меня деньги за лишние круги по маршруту. Я кивнула.

- Тогда выходи здесь, это конечная остановка. Мне на новый круг пора заходить.

Гл. 6. Алексино

Алексино – красивое место. Слишком плоское, чтобы поражать воображение. Но по нашим привычным равнинным меркам красивое море, удобные песчано-галечные пляжи и сногсшибательные закаты – достаточное основание, чтобы назвать это место красивым.

Закат на море – это особое зрелище. От него по собственному желанию оторваться очень сложно. Яркий диск солнца незаметно опускается все ниже и ниже к линии воды, постепенно тускнеет – из ярко-оранжевого превращается в темно-бордовый. Сверкающая миллионами бликов и оттого кажущаяся сплошной, дорожка солнечного света удлиняется по воде и бежит к моим ногам. Освещаемые в красно-оранжевые цвета облака, словно перья жар-птицы, расчерчивают более светлое, чем они сами, небо замысловатыми линиями. Цвет неба постепенно приобретает сероватые тона и поэтому перья на нем кажутся особенно сочными. Картина завораживает приковывает внимание до тех пор, пока диск солнца не утонет в океане. Небо блекнет, и облака в бордовом обрамлении тускнеют вслед за гаснущим горизонтом.

Я сидела на корточках и смотрела на залив, отделенный от моря сплошной косой, с тихой, как в Обском море волной. Вечер дышал покоем.

Я подняла глаза. Недалеко от меня прогуливалась пара – мужчина и женщина лет тридцати. Женщину я не знала. А вот мужчина был мне уже хорошо знаком. Это был Сасун из банка. Пока я размышляла, стоит ли окликать нового знакомого, они подошли ко мне ближе, и Сасун сам меня заметил. Он тоже пристально в меня всматривался, наверное, пытался понять, почему я на него внимательно смотрю.

- Здрассьте, - сказала я.

- Ариша? Что ты здесь делаешь? Ты, почему сегодня не пришла на работу? Я уже стал беспокоиться, что с тобой что-то случилось. Ты заблудилась? Ты, наверное, заехала на маршрутке в Алексино и теперь не знаешь, как отсюда выбраться? …

Я подумала, что он насмехается. Из этого Алексино так же легко уехать, как и приехать. Я это сегодня столько раз проделала, пока спала… Но Сасун выглядел искренне расстроенным.

- Я даже Петросу звонил...

Я почувствовала, как моя вежливая улыбка становится вымученной. Интересно, правдоподобно ли будет выглядеть мой рассказ о том, что я случайно забрела в чужой банк, что случайно совпало имя начальника и все – остальное? Кто же поверит в такой бред!

- …Но его телефон сейчас не доступен. Наверное, в пути, едет там, где телефон не принимает.

Воздух, заготовленный в глубине моих легких для оправдательной речи, вырвался наружу судорожным выдохом. Пронесло… пока.

- Ах, да. Знакомься – это Инара. Инара, а это Ариша.

Сасун представил меня своей спутнице, которая стояла рядом, держа его под руку, и со отсутствующим видом вежливо кивала. Ночь опускалась на Алексино. Самый край горизонта был еще светлым и на нем застыли, как нарисованные, темные пятна облаков.

- Пойдем-то чаю попьем, раз уж встретились. Инара вкусные лепешки печет, - предложил Петрос

- Мне бы лучше сначала комнату снять? Здесь у вас никто комнаты не сдает? – спросила я Инару

- Здесь все сдают. Если хочешь, можешь у меня остановиться, - предложила Инара, продолжая кивать, - Мама уехала к сестре в Краснодар. Ее комната пока свободна.

- Я думал, ты в городе живешь, - сказа Сасун, - Что же ты сразу не сказала, что тебе негде жить.

Я пожала плечами. Сама не знаю.

Инара жила в частном домике с небольшим двориком, в котором был разбит сад. Зеленая «девятка», вероятно машина Сасуна, судя по тому, как он по-хозяйски стукнул ее ногой по колесу, проходя мимо, была припаркована у ворот. Инара усадила меня на кухне за широкой стол, положила передо мной тарелку с жареными слоеными лепешками, политые сиропом и присыпанные сахарной пудрой, и поставила чашку с чаем: «кушай, пожалуйста, не стесняйся», а сама ушла с Сасуном во двор. Они там стояли долго и о чем-то беседовали, пока я с удовольствием ела свои лепешки. Потом Инара вернулась одна.

- Здесь лучше, чем в городе, воздух чище, море ближе и от города недалеко. Я с тебя недорого возьму. Сейчас все равно пока не сезон. И заранее платить не обязательно. Сасун обещает, что ты с зарплаты принесешь. Пойдем, покажу твою комнату, душ и все остальное…

Наконец-то у меня будет постель и даже, может быть, надолго! Ночь в постели после двух ночей практически под открытым небом – это большое счастье. Давно я не испытывала такого удовольствия – помыться и чистой заснуть на чистых же простынях в отдельной комнате, окно которой выходят в сад, и ласковый ветер врывается в открытую форточку, убаюкивающе посвистывая…

Проснулась я от восклицания:

- Скорее вставай, опаздываем.

В дверях моей комнаты стоял Сасун. Я испуганно вскочила. Было уже светло. Солнечные блики косо заглядывали в комнату через подоконник. Лицо Сасуна вдруг вытянулось, глаза округлились и стали жалобными, и сам он покраснел. Прохладный ветерок, ворвавшийся в открытую форточку, напомнил мне, что я вчера вечером легла не одетой. То есть совсем, потому что нижнее белье висело на спинке стула. Я вчера помылась и, так как сумка, где были кое-какие сменные вещи, осталась в камере хранения казино, постирала то, в чем была, чтобы с утра одеть чистое.

- Сейчас, - ответила я, прикрываясь одеялом.

На улице было прохладно. Я поежилась – одежда была еще влажная. Инара сунула мне в руки сверток:

- Позавтракаете на работе.

В этом «позавтракаете на работе» было что-то трогательно семейное. Мы ехали вдоль Цемесской бухты, и я любовалась чистой без «барашков» гладью моря, напомнившей мне воды Новосибирского водохранилища. Сасун поглядывал на меня в зеркало заднего вида и улыбался щербатым ртом. Это он, наверное, утро вспоминал, когда мою обнаженную грудь нечаянно увидел. Ну, видел и видел – пусть радуется.

- А Инара – ваша жена? – спросила я с невинным видом.

- Родственница… близкая… - нехотя ответил Сасун и перестал улыбаться.

- Понятно… - кивнула я, довольная тем, что Сасун смутился - я хоть как-то была отомщена.

- Приехали. Вот мы и на работе, - сказал Сасун, остановив машину, - то, что я тебя подвез до работы, не должно никак повлиять на наши служебные отношения. У меня в банке служебные романы запрещены. Понятно? Это касается абсолютно всех сотрудников.

Меня это точно не касалось. Я никого в его банке не знала, кроме него. Сам он не вызывал у меня симпатий, как мужчина. И вообще, я решила больше ни с какими мужчинами не иметь близких отношений. С моим темпераментом и везением, знакомства с мужчинами до добра не доводят. Но самое главное – я не собиралась работать в банке. Вчера, когда я сидела на берегу, глядела на закат, я вдруг поняла, что не хочу работать ни в каком банке. Сидеть целыми днями у компьютера, перебирать бумажки и судачить с соседками по кабинету о политике или рассаде. Этого в моей карьеры было уже достаточно в Новосибирске и Санкт-Петербурге. Сюда я приехала начать новую жизнь, но пока еще не знала, какой она будет.

- Сасун, - окликнула я, решив, что пришла пора ему все объяснить, но он уже не слышал, потому что вышел из машины.

Я вышла вслед за ним и снова окликнула его. Он говорил в этот момент по телефону, щелкнул охранной сигнализацией, рассеянно кивнул мне, приглашая следовать за ним, и быстрыми шагами пошел к зданию своего банка. Я попыталась его догнать, но он шел быстрее. Я влетела за ним в кабинет.

Сасун стоял у своего стола и разговаривал с незнакомым мне мужчиной примерно его возраста. Оба обернулись в мою сторону.

- Сасун, я не могу у вас работать, - решительно заявила я даже, не извинившись, что прервала беседу, - случилась ошибка. Я просто зашла не в тот банк. Мне нужно было в другой. Я сказала, что меня прислал Петр, ваша секретарша подумала Петрос. Я сказала Саша, она подумала Сасун. Пожалуйста, не обижайтесь, я больше так не буду.

- Вот такие дела…, - сказал Сасун своему собеседнику, будто и не слышал меня.

- Тебе сколько лет? Восемнадцать? – спросил собеседник Сасуна, пристально меня разглядывая..

- Скоро будет девятнадцать. В августе, - ответила я, не понимая, зачем ему мой возраст.

- У нее - среднее образование. В отдел по кредитованию ее нельзя. Там корпоративный стандарт – высшее, - сказал Сасун.

Кажется, предыдущая моя тирада не дошла до сознания моих слушателей – Сасун продолжал примерять ко мне должности своего банка.

- Сасун, Вы меня слышали или нет? Я же говорю, что нечаянно пришла в ваш банк, потому что совпали имена. Вернее не совсем совпали. Просто по-русски они совпали, – повторила я свою оправдательную речь в сокращенном варианте.

- Я все понял, Ариша. Мы с Петросом не сердимся и не собираемся тебя прогонять. Мы сейчас думаем, куда тебя определить. Подожди немного за дверью. Мы тебя позовем, когда определимся.

Прямо передо мной стоял легендарный Петрос и им был довольно интересный молодой человек с лукавой искоркой в черных глазах. Я от таких искорок в глазах мужчин начинаю нервничать. Мне сразу же хочется посмотреть на себя в зеркало, чтобы убедиться, что у меня с лицом и одеждой все в порядке.

- Не надо меня никуда определять, я не хочу работать в вашем банке! - отчаянно воскликнула я.

- Это почему? – удивился Сасун.

- Почему? – повторил за Сасуном Петрос, - Почему ты не хочешь работать в этом банке?

- Ну, не в этом, конкретно, а вообще, - поправилась я, - Я передумала работать в банке.

- Почему?

Я не знала, как объяснить ощущение неудовлетворенности, которое возникает во мне при слове банк. Банк звучит, как бронированный сейф – все такое монолитное, незыблемое, неповоротливое, или, как консервная банка – что-то несвежее, не живое…

- Просто. Не хочу и все…

- А я думал, все молодые энергичные девушки сейчас хотят получить надежную должность или сделать карьеру. Ты мне показалась очень энергичной, - сказал Петрос и задумчиво почесал однодневную щетину на подбородке.

- Девушки разные бывают. А я слышала, что кто-то думает, что многие девушки хотят выйти за миллионера или, на худой конец, стать его любовницей, - ответила я, вспомнив Ромины идеи по этому поводу.

Петрос с любопытством посмотрел на меня и спросил:

- А ты - нет?

- Что нет? – не поняла я.

- Выйти за миллионера не хочешь? – уточнил Петрос.

На душе моей заскребли кошки. Очень много кошек. Потому что я вспомнила, почему я оказалась здесь.

- Я пойду, до свидания, - сказала я и вышла из кабинета.

Сасун крикнул вслед: «Подожди», но я сделала вид, что ничего не слышу. Я оглохла. Мне больше не хотелось быть вежливой. Я ушла на набережную адмирала Серебрякова, села на скамейке и стала смотреть на тоскливый туманный горизонт. Погода была под стать моему настроению. Я хотела только одного – быть счастливой, но не знала, что мне для этого нужно из того, что у меня есть или, что я успела потерять.

Зачем-то я достала телефон и набрала номер, с которого последний раз звонил Резо. Может быть, он хочет со мной помириться, но стесняется позвонить. Долго шли томительные гудки. На десятом щелкнуло подключение.

- Я не могу сейчас с тобой говорить. Перезвони часа через три, - коротко сказал он вместо приветствия и положил трубку, не дождавшись ответа.

Вот так. Приказал и бросил трубку. Ни тебе здрассьте, ни тебе до свидания. Я разозлилась. Вот дура, надо было мне ему звонить, чтобы так расстроиться. «Позвони часа через три!». Что он себе думает? Если у него есть миллиарды, то что? Я ему должна каждые три часа названивать? Ну уж нет. Через три часа? Не дождешься. Это ты мне будешь звонить каждые три часа, а я не буду брать трубку. Нет. Я сделаю лучше. Я куплю себе новый телефон, вернее, новую сим-карту и сотру из памяти телефона его номер НАВСЕГДА. И Аркашин заодно. Ведь он тоже меня обидел. Или это я его обидела? А! Все равно, какая разница… Они оба теперь до меня никогда не дозвонятся. Да здравствует новая жизнь. Прочь тяготящие душу связи!

Я подошла к краю набережной, и устроила торжественное погребение Новосибирской сим-карты.

- О великий Нептун! Я приношу тебе в жертву свое прошлое и прошу тебя дать мне счастливое будущее, – торжественно провозгласила я и стряхнула белую пластинку с влажной ладони. Она упала в сероватую волну Цемесской бухты вертикально вниз.

- Ага. Вот она где!

Я с трудом оторвала взгляд от светлого пятнышка медленно исчезающего в пучине. Ко мне подходили Павел и Егор, мои знакомые по поезду. Они были в штатском.

- Как дела, Алексадра? - сказал Егор, - У нас для тебя есть радостное известие.

- Ее Санни зовут, - поправил его Павел.

- Как как? – переспросил Егор.

- Солнечная, значит, по-английски, - объяснил Павел.

- Такие имена теперь дают? – удивился Егор.

- Это мой псевдоним, - призналась я, - а что за известие?

- Ты что? Писательница? – вместо ответа спросил Егор, - ты же только что школу кончила. О чем ты можешь писать? Мама мыла раму? Ты хоть причастия от прилагательных отличаешь?

Мне стало обидно, что Егор был такого невысокого мнения о моих талантах. И я обиженно сказала:

- А чо вы так говорите? Я чо, по-вашему, и написать ничего не смогу?

- Хотелось бы почитать, - насмешливо сказал Егор.

- Действительно, Санька, подари книгу с автографом, - Павел попытался миролюбиво сгладить колкости своего друга.

- Подарю, только она еще пока в наборе, - буркнула я и подумала, куда же меня опять несет нелегкая. К домику у моря за полтора года, обещанному одному человеку, прибавилась еще и не напечатанная и даже не написанная книга, обещанная уже двоим. С моим характером безоблачной жизни не получится. Начнешь новую жизнь - сразу же вляпываешься в новую историю.

- Ну, будем ждать. Только ты не забудь, мы первые в очереди, - сказал Павел.

- Пошли, Санек, с нами. Мы решили полученные знания по техас-холдему применить в местном покерном клубе, - сказал Егор.

- А вы же говорили, что в милиции работаете, - удивилась я, - разве вам можно играть в азартные игры.

- Во-первых, мы – военные юристы, а не менты. Во-вторых, как ты сама сказала, что игра в покер считается теперь спортом, а спортом нам никто не может запретить заниматься, - улыбнулся Павел.

- Так ты идешь? Или будешь торчать здесь одна? - опять спросил Егор.

- А какое известие вы мне хотели сказать?

- А такое и хотели. Пойдем за компанию, если больше делать нечего.

Гл. 7. Разумно было отказаться

Разумно было отказаться от приглашения, но мне не хотелось оставаться одной. Мы прошли прогулочным шагом набережную, направляясь в то самое казино, где я провела позапрошлую ночь и заработала свои первые деньги в городе Новороссийске. Мне, все равно, пришлось бы туда идти. Там с ночи осталась сумка с моими вещами.

На входе в зал в казино охранник остановил меня движением руки.

- Пройдите за мной. С вами хочет говорить управляющий.

- Что это девочка натворила? – насторожился Павел, - она без адвоката не станет ни с кем встречаться. Я ее адвокат, а она моя клиентка.

- Ничего страшного с вашей клиенткой не случится. У нашего управляющего есть для Арины Кондратьевой разговор.

- Какая Арина? Вы ошиблись. Эту девушку зовут Саша.

- Может быть, мы говорим о разных людях, - вежливо ответил охранник, - Все равно, этой девушке следует пройти к управляющему.

- Она без меня никуда не пойдет, - уверенно заявил Павел.

- И я пойду, - сказал Егор.

- Нет, вы останьтесь. Адвокат пусть идет, а вы останьтесь, - охранник предостерегающе поднял руку.

Егор не стал обострять ситуацию и, жестом показав Павлу, типа звони, если потребуется помощь.

- Меня зовут Игорь, - вслед за нами в кабинет, куда нас провел охранник, вошел моложавый мужчина в темно-сером костюме, подошел и встал у стола, показывая тем самым, что он хозяин кабинета.

- Я - управляющий этого казино.

Павел представился:

- Павел Сорокин – адвокат этой девушки. Что у вас происходит? Что за прием вы устраиваете вашим гостям?

- Ваша клиентка, вчера забыла у нас свою сумку. Оставлять вещи в казино строго запрещено. Мне нужно знать причины такого поступка и по результату разговора вашей клиентке будет разрешено или запрещено посещение нашего казино.

- Я слышал, разговор шел о некой Арине. А мою клиентку зовут Саша. Вряд ли она была вчера в казино, так как она только вчера приехала в город и просто не успела бы... Хотя…, - Павел внимательно посмотрел на меня, - Я, конечно, не удивлюсь, если она успела. И все-таки, давайте проясним ситуацию. Не может так случиться, что она просто похожа на ту, которая вчера забыла здесь сумку.

- Если моя служба безопасности ошиблась, я принесу свои извинения. Но мне хотелось бы поговорить наедине с вашей клиенткой. Обещаю, что ничего не случиться, и она через пару минут вернется к вам живая и невредимая.

- Не боишься? – спросил Павел.

Я отрицательно покачала головой. Бояться было поздно. Если в казино знают мое настоящее имя, значит, проверили документы в сумке. Хуже будет, если Павел не уйдет и станет допытываться до сути. Что может произойти, если эти военные юристы, тертые калачи, узнают, что я им наврала, насчет своего имени? В лучшем случае они напугают всех моих родственников, когда начнут проверять мою личность. В худшем… Трудно предположить, что будет в худшем, лучше бы они ничего не узнали.

Управляющий Игорь пристально смотрел на меня, прямо сверлил взглядом.

- Идите-идите, - сказала я, - Я вас догоню.

- Ладно, - сказал мне после недолгого молчания Павел, - я с Егором буду тебя ждать в зале.

Как только за Павелом закрылась дверь кабинета, Игорь сразу же перешел на «ты».

- Кто ты? Саша, Арина, или может быть Сонька – золотая ручка? Говори.

- А чо говорить-то, - буркнула я, - Вы ж сами паспорт мой видели.

- Я то видел, только не знаю, настоящий он или поддельный.

- Самый что ни на есть настоящий, я его только недавно выписала. А Саша – это мой псевдоним... спортивный, - привычно соврала я, - У писателей псевдоним есть, у артистов есть, и я себе взяла, как спортсмен. По документу Ариша, а по жизни Саша. Чтобы не привлекать внимание…

Игорь усмехнулся.

- Другой вопрос: Зачем ты приехала в Новороссийск? На гастроли? Я видел на мониторах, как ты играешь. Давно этим занимаешься?

- А я чо? Не правильно играла? Что я не могу после работы в покер поиграть? - возмутилась я.

- А где ты работаешь?

- В банке.

- Каком?

- Там еще вывески нет. Меня туда Петр, то есть Петрос, пригласил.

Взгляд управляющего изменился с насмешливого на уважительный, как только я произнесла имя Петрос. Создавалось впечатление, что этого человека в Новороссийске знали все, с кем я встречалась. Наверное, его можно было произнести в любом месте и тут же получить туда пропуск.

- Хорошо, если Петрос тебя знает, а я эту информацию проверю. Но если выяснится, что ты обманула меня, то выйдешь отсюда с нарядом милиции, и я прикажу больше тебя не пускать.

- Мои друзья – военные юристы. Лучше не зовите милицию. Военная прокуратура не любит ее беспокоить, - сказала я.

- А скажи-ка, как тебя называть при твоих друзьях, военных юристах? Ариша или Саша? - Игорь испытывающе прищурился на меня.

- Лучше Саша, - скисла я.

- Тогда, может быть, еще поторгуемся? – уже более уверенно улыбнулся Игорь, - Тебе, я так понял, не хочется, чтобы твои знакомые знали твое настоящее имя. Услуга за услугу. Я сохраняю твою тайну, а ты поработаешь на меня. Идет?

- А чо делать-то? – настороженно спросила я.

- Мне нужны люди, которые умеют хорошо играть в покер. Раз в неделю мы проводим турниры по безлимитному Холдему. Приз - 300 000 рублей. Мне бы не хотелось, чтобы эти деньги уходили на сторону, каким-нибудь гастролерам. Я предлагаю тебе работу. Ты выигрываешь турниры и отдаешь мне призовые деньги, а я плачу тебе с них проценты.

- Сколько? – по-деловому спросила я.

- 10% чистого дохода. Что скажешь? – Игорь вопросительно уставился на меня.

- 50, - нагло объявила я.

- 25, и ни копейки больше. Если не согласна, то придется тебя заново познакомить с твоими друзьями. Арина Кондратьева – не плохое имя для жительницы Новосибирска, участвовавшей недавно в престижном турнире вместе с неким малоизвестным в России игроком Резо Ванишвили…

Игорь улыбался, внимательно наблюдая за моим лицом. Куда бы я не попыталась спрятаться, имя этого человека будет преследовать меня. Когда же я в это вляпалась? Когда поцеловала его или, может быть, много раньше, когда встретила на дороге его сына? Что еще этот Игорь знает обо мне и о нем?

- А при чем здесь этот, как Вы его назвали…?

- Ванишвилли.

- Ну да.

- Моя служба провела небольшое расследование. Пробила твое имя по базе казино. Обнаружился очень интересный факт. Призовой фонд в турнире, о котором мы упоминали, сравнился с международными. Рейтинг клуба сильно поднялся. Ванишвилли не профессиональный игрок. Он свои деньги на ветер не бросает, но ты его «раскрутила» профессионально. Давно сотрудничаешь с клубами в этом вопросе?

Я не понимала, что Игорь имел в виду под сотрудничеством, поэтому неопределенно пожала плечами. В то же время я лихорадочно соображала: он знает мое имя, знает, что я его скрываю, знает, что я играла в покер с Резо. Но Игорь назвал это имя как-то просто, без намека, значит, его охранники не докопались до свернутой вчетверо газеты на дне сумки. Хорошо, что эти казиношники интересуются только игрой, а не желтой прессой».

- Мне нужны работники, которые понимают толк в игре, - сказал Игорь, - Будешь на меня работать?

- Ладно, - охотно согласилась я.

Кажется, на этот раз я выкрутилась из трудного положения с минимальными потерями. И даже, наоборот, я осталась в выигрыше. У меня теперь была постоянная работа.

- Вот и отлично, - обрадовался Игорь, шагнул к столу, вытащил откуда-то из-под него мою сумку и подал ее мне, - Сдай ее обратно в гардероб, если собираешься сегодня играть, и больше не оставляй там вещи.

- А вдруг я буду проигрывать ваши турниры. Что тогда?

- Ну, это не так страшно. Если не выиграешь, то твоя сверхзадача будет поднять рейтинг турнира.

- Надеюсь на наше плодотворное сотрудничество, - Игорь протянул мне руку.

Рука у него была горячая и сухая. Моя же, напротив, прохладная и влажная. Я немного переволновалась.

Павел и Егор стояли около рулетки.

- Что же с тобой случилось? – спросил Павел, когда я к ним подошла, - О какой сумке и какой Арине шла речь. Ты что-нибудь натворила? Смотри, с этими людьми не шутят. Я уже жалею, что привел тебя сюда.

- А как дела у друга полковника? – спросила я, пытаясь перевести разговор на другую тему, - его жена нашлась?

- Работаем над этим, - ответил Егор и вдруг ткнул Павла в бок, показал на входные двери.

В дверях стоял мой давний знакомый – «клетчатый». Только сегодня он был не в клеточку, а бежевым однотонным и при галстуке. Прямо от дверей он пошел в нашу сторону - меня узнал.

- А вот и моя партнерша, - сказал он, подходя ближе.

- А вы ребята, зачем сюда пришли? - спросил он у моих спутников, - Я же сказал, меня пока не беспокоить. Я расслабляюсь.

- Григорий Иванович беспокоится, - сказал Егор.

Вот так город. Прямо деревня какая-то. Куда не пойди все друг друга знают.

- А откуда вы, Владилен Афанасьевич, Сашу знаете, - спросил Павел.

- А я никакого Сашу и не знаю, - вскинул брови «клетчатый».

Я сделала страшные глаза и одними губами прошептала – «я - Саша». Он заметил мои гримасы и на удивление сразу же сообразил.

- А… эту саму… как ее… Сашу, - воскликнул «клетчатый», хлопнув себя по бедру, - вот ведь хрен старый, все имена перепутал, конечно, Сашу. Так я ее давно уже знаю. Сколько лет сколько зим. Сколько лет я тебя знаю? – «клетчатый» уставился на меня вопросительно.

Он принял мою легенду, но никак не мог понять, в чем она заключается. Ему требовалась моя подсказка. А я и сама не знала, что говорить. Хорошо, что в этот момент исполнительный Егор снова завел разговор о Григории Ивановиче.

- Мы за вами пришли. Григорий Иванович приказал вас найти. У него важное для вас сообщение… о вашей жене.

- А ну ее, - вяло махнул рукой «клетчатый».

От него пахнуло перегаром. Если бы он не был так хорошо с иголочки одет, то я подумала бы, что он пришел в казино с большого бодуна. Опухшее лицо подтверждало мои подозрения.

- У меня теперь новое увлечение…, - «клетчатый» легкомысленно улыбнулся мне, взял мою руку в свою ладонь и поцеловал меня в запястье.

Я с испугу дернула руку на себя, но это было бесполезно. Она была крепко зажата в ладони «клетчатого». Мне еще этого, о чем все сейчас подумали, не хватало. Павел и Егор воззрились на нас с «клетчатым» ошеломленно.

- Я теперь спортом занимаюсь, - закончил «клетчатый» и потянул меня за руку к столу, - Сегодня мы делаем ставки в соотношении 30 на 70. Одну треть ставлю в игру я, чтобы мне не скучно было, остальное – ты, чтобы выигрывать. Условия те же. Согласна? И вы, молодые люди, составьте нам компанию, раз уж пришли в казино. И готовьтесь проститься со своими деньгами. Со мной моя тяжелая артиллерия.

Мы пошли к столу. Павел и Егор поплелись за нами. Дилер разменял нам фишки. Игра началась…

- Откуда ты знаешь Владлена Афанасьевича, - прошипел мне на ухо Егор.

- Я на него работаю, - ответила я.

Я быстро обчистила карманы своих менее опытных знакомых, ведь я их сама учила, поэтому знала, как они будут играть…

В восемь часов я сказала «мне пора». Владлен Афанасьевич отсчитал мне мои заработанные фишки. Я обменяла фишки у казначея клуба, забрала в гардеробе свою сумку и вышла в вечерний Новороссийск. У выхода охранник кивнул мне, как давней знакомой - меня приняли в этом городе за свою, новосибирячки я становлюсь новороссиянкой.

На выходе меня догнал Павел.

- Саша, или как тебя зовут, - окликнул он меня и схватил меня за руку под локоть, - Расскажи-ка таинственная незнакомка о себе поподробнее. Что-то я уже сомневаюсь, что ты – невинная овечка. Откуда знаешь друга нашего полковника? Что ты знаешь о его жене? Какие у тебя дела с управляющим казино? И как тебя, на самом деле зовут?

У меня с самого утра не задался день. Не день, а викторина какая-то. Я устала от вопросов. У Павла их было слишком много. Я даже не могла сообразить, как лучше на них соврать, чтобы потом не запутаться. Павел ждал ответа. Всполохи рекламной вывески освещали его строгое лицо. Он осуждал меня, но пока еще не знал за что. Я вызывала в нем бесчисленное количество подозрений.

- Пал Палыч, можно я поеду домой, я хочу спать, - попросила я.

- Не буди во мне зверя, - прошипел Павел.

Он вцепился в меня мертвой хваткой.

- Или ты хочешь объясняться с полковником? Тебе оформить повестку на допрос? Ты знаешь, что будет, если запись о тебе появится в архивах прокуратуры? Знаешь? Лучше тебе не знать, - закончил зловеще Павел.

От Павла не исходили флюиды опасность, и я не боялась его угроз. Но со стороны, видимо наш разговор вызывал подозрения. К нам подошел милиционер, отдал честь и попросил у Павла документы. Павел вытащил из кармана брюк удостоверение. Милиционер подозрительно посмотрел его, потом вернул, отдал честь и попросил:

- Вы отойдите со своей девушкой от казино подальше, товарищ майор. Здесь всякое может произойти.

- А завтра, между прочим, ваша жена может узнать, что у вас есть любовница и вы по ночам ходите с ней по казино и проигрываете зарплату, - заметила я, как только милиционер отошел от нас.

- Ты чего это имеешь в виду? - опешил Павел, - Ты меня шантажируешь?

- Я ничего не шантажирую, - ответила я, - просто кто-то так решит, когда увидит нас вместе. Вот, например, милиционер. Город-то у вас маленький. Все друг друга знают, как в деревне. Пойдут слухи. Потом кто-нибудь об этом скажет вашей жене. И вы будете потом оправдываться, и вам никто не поверит, что вы «невинная овечка». Вот, что я имею в виду.

Павел подумал немного. Мы шли вдоль набережной. Вдали сверкали сигнальные огни катеров и грузовых кораблей, доносились гулкие звуки работающего порта.

- Ну, ладно, - примирительно сказал он, - я больше не буду сердиться. Ты просто объясни, откуда знаешь Влад Афанасича.

-А я его и не знаю. Я даже никогда не знала, как зовут вашего Влад Афанасич. Он мне не представлялся. Я же говорила, что просто немного поработала на него. Вы же видели, он мне платил за игру. У него спросите, если мне не верите.

- Хорошо, пусть так. Как и когда вы познакомились? – опять начал раздражаться Павел.

- Вчера, так же и познакомилась – я помогла ему выиграть.

- Вот партизанка. Ничего из тебя толком не выпытать. Но ты же понимаешь, что Григорий Иванович беспокоится. Его друг стал по ночам пропадать в казино. И оказывается, ты к этому имеешь самое прямое отношение. Я уже ни в чем не уверен. Я даже начинаю подозревать, что ты не нечаянно с нами познакомилась. Только пока не пойму зачем. Ты точно не шпионка?

- Чья?

- Ну, не знаю… - озадаченно сказал Павел, - например конкурентов.

- Каких?

- А черт его знает, каких, - чертыхнулся Павел в сердцах.

- Что вы так носитесь со своим другом, как «с писаной торбой»? – я не удержалась и широко зевнула, - подумаешь, жена ушла. У миллионов мужчин ежедневно уходят миллионы жен. Если он шишка, как вы говорите, то быстро найдет себе другую жену. Вы же слышали, что он сказал: «а ну ее». Это значит, она ему уже по барабану.

- Что бы ты понимала. Ты знаешь кто он? Не знаешь. Вот и молчи. Он должен быть безгрешен, как агнец божий. У него семья должна быть крепче титанового сплава. Он – пример для подражания. Вот таким он обязан быть. А у него что получилось? Все обеспокоены.

- Кто это все?

- Тебе еще рано знать, - махнул рукой Павел.

- Вот тогда и не разговаривайте со мной. А то – «шпионка», «овечка». А сами всякие тайны от меня храните. Вон мой автобус. Я поехала домой.

- Нет, постой, куда ты? Мы еще не все выяснили. Твой телефон не отвечает. Где тебя найти, если понадобишься?

- Догадайтесь с трех раз, - ответила я, села в микроавтобус и облегченно вздохнула, кажется, день кончился.

Павел погрозил мне с остановки пальцем.

Гл. 8. Мне следовало догадаться

Я приехала в Алексино поздно ночью и рассчитывала сразу же завалиться в постель. Но не тут то было. В кухне, через которую мне в любом случае предстояло пройти, чтобы попасть в свою комнату, меня ждали гости.

Мне следовало догадаться, что после моего ухода Сасун не смирится с тем, что я сбежала. А с учетом того, что он знал, куда я вернусь вечером, у меня не было шанса избежать встречи с ним. Действительно, он ждал меня и не один…

- Садись, разговор будет, - сказа Петрос, указывая на стул напротив себя.

Инара тут же вышла, оставив нас втроем на конфиденциальный разговор.

- Я хочу спать, - взмолилась я.

- Успеешь выспаться, - безапелляционно сказал Сасун.

- Ты, Ариша, имеешь дело с серьезными людьми, - начал разговор Петрос.

Он строго хмурился, но в глазах его проблескивала та самая лукавая искорка, которая так смутила меня сегодня утром.

- Мы предложениями не разбрасываемся. Ты знаешь, что с тобой может случиться в нашем небольшом городе, если о тебе не хорошая слава пойдет? Арину Кондратьеву нигде на работу не возьмут, и поедешь обратно в свой Новосибирск.

Знаю-знаю. В вашем городе есть один пароль – Петрос называется, и кто его знает, может «спать спокойно». Только не надо меня запугивать, на Новороссийске свет клином не сошелся.

Потом до меня медленно дошло, что сказал Петрос. Он сказал «Новосибирск». Сасун не знал этого. Никто в банке даже не видел моих документов. Сон сразу, как рукой, сняло.

- А почему вы решили, что я из Новосибирска, - спросила я настороженно, - Я никому не говорила про Новосибирск. Я просто сказала, что меня Петр прислал к Саше. Но оказалось, что ты не Саша, а ты не Петр. Бла-бла-бла – и так далее. Это я уже говорила. Но я никогда не говорила о Новосибирске и паспорта вам не показывала. Я все помню, не дура какая-нибудь. Почему вы решили, что я из Новосибирска?

- Ну ладно, - мягко сказал Петрос, - Давай я тебе кое-что расскажу. А потом ты нам кое-что объяснишь. Баш на баш, идет?

- Давайте, только вы первые, - согласилась я.

- Наш человек, - сказал Сасун, усмехнувшись, - Умеешь торговаться.

- Сасун мне позвонил в тот же день, когда ты к нему первый раз пришла, - начал говорить Петрос, - Я сначала удивился и долго пытался вспомнить, кому и чего я наобещал. У меня были трудные дни в Москве. Презентация на презентации, потом пикники… Я не всегда мог вспомнить, где и с кем я был. Начал узнавать, кого так зовут, как тебя - Ариша. Слава богу, имя не очень распространенное, редко встречается в столице. И мои знакомые кое-что насобирали по своим каналам.

И что за незадача такая. Все всё про меня знают, будто я кинозвезда какая-то. Уши мои разгорелись так, что щекам от них стало жарко.

-А чо они могли насобирать? – пробормотала я, - Ехала себе в поезде, никого не трогала. Вдруг этот Петр зовет меня работать в Новороссийск. Я приехала, сказала, что Петр прислал, а все подумали, что Петрос….

- Хватит уже. Что ты, как попугай заладила одно и то же. Я тебе о другом толкую, - поморщился Петрос, - Ты ведь сюда на том поезде, где своего Петра встретила, откуда приехала?

Я сделала круглые глаза:

- Как откуда? Вы же сами говорите, что я из Новосибирска. А теперь спрашиваете, откуда.

Сасун с Петросом переглянулись. Воцарилось недолгое молчание.

- Ну, ладно, не хочешь, не говори. Иди, отдохай, а завтра утром с Сасуном поедешь в банк, - сказал Петрос.

- Я не хочу в банк, - сказала я, - Мне другую работу предложили.

- Какую работу? – нахмурился Петрос.

- Мне управляющий одного здешнего казино очень выгодное предложение сделал.

- Ты играешь в казино? – удивился Сасун.

- Я там работаю теперь, - не без гордости заявила я.

- Кем? Официанткой? Крупье? – продолжал хмуриться Петрос, - Как называется казино?

Я не знала, как назвать ту работу, что предложил мне управляющий казино Игорь. И не могла объяснить, в чем она заключается, чтобы собеседники сами могли сделать правильный вывод.

- Уже час ночи. Я сегодня очень устала и хочу спать, - взмолилась я.

- М-м-м. Ладно, - сказал задумчиво Петрос, - Утро вечера мудренее.

Утро пробилось сквозь задернутые занавески солнечными стрелками. Я с удовольствием подумала, что сегодня мне никуда не надо спешить. Казино, куда меня фактически вчера приняли на работу, открывалось для посетителей в четыре часа дня. Раньше мне там нечего было делать. Я рассчитывала проваляться до обеда. Но не тут-то было. В дверь требовательно постучали, и вкрадчивый голос Сасуна позвал меня к завтраку.

- Ариша, иди кушать. Быстрее, а то опоздаешь на работу.

Он что? Забыл, где я работаю? Там раньше обеда делать нечего. Я повернулась на другой бок и собиралась снова задремать.

- Ариша, - упорствовал Сасун

Все, сон больше не шел. Я оделась и вышла в кухню. Сасун с Инарой пили кофе. На свободном месте стояла тарелка с такими же лепешками, какие я ела здесь в первый день, и чашка горячего кофе.

- Спасибо большое. Но мне не надо идти с утра. Моя работа начнется после обеда.

- Как раз надо идти с утра, - обрадовано сказал Сасун, - вчера Петрос узнал, в каком казино ты была, и теперь ты там не работаешь. Только не сердись, а попробуй нас понять. Ты девочка неопытная молодая. Приехала сюда одна. Это общество, что там собирается не для тебя. Не хочешь работать в нашем банке - Петрос договорился, и тебя уже приняли на другую работу…

Дальше я не слышала. Мое сознание остановилось на фразе «ты теперь там не работаешь». Нет, этого я не могла ожидать. Мое будущее в тот момент, когда я уже научилась просчитывать «математическое ожидание» своей жизни, то есть уже считала свой будущий доход по всем правилам теории вероятности, рушилась. А один из виновников сидел напротив и пытался меня наставлять на путь истинный.

-А там очень престижная работа. Люди годами ждут такой должности. Кроме того, там легко получить льготный ипотечный кредит, как молодой специалист. Купишь комнатку, а, может быть, даже и квартиру…

- А что я должна буду делать? - переспросила я уже с интересом, услышав слово «квартира».

- Я же тебе только что говорил. Ты не слышала? В администрации города есть одна вакансия. Я точно не знаю, как она называется. Но суть ее в том, что ты будешь помогать в работе с гостями города. Не знаю, как Петрос договорился о тебе. У тебя же среднее образование и тебе всего восемнадцать. А там при приеме на работу очень высокие требования и по возрасту и образованию.

- Мне скоро девятнадцать, - поправила я.

- Все равно, нет «высшего». И еще иностранные языки требуются.

Сасун с Петросом так старались меня устроить на хорошую работу, что придумывали даже как преодолеть всякие административные препоны, по которым я для этой работы не подходила. Мне было приятно, но я не понимала причину такого навязчивого участия.

- Все. Хватит есть. У нас времени только на дорогу, а ты еще не одета, как следует. Ты должна хорошо выглядеть, - заторопил меня Сасун.

Всю дорогу по пути из Алексино в город, к месту моей будущей службы, мучимая нестерпимым любопытством, я пыталась выведать у Сасуна, почему Петрос так заинтересован в моей судьбе.

- А что тебе не нравится? – удивился Сасун.

- Просто интересно.

- Поговорка у вас, русских, есть, знаешь? Дают бери, а бьют беги…

- А что потом?

- Когда?

- Ну, потом… зачем он все это делает, - я не знала, как понятнее объяснить Сасуну, что я имею в виду.

- Ты имеешь в виду, не потребует ли Петрос от тебя определенную плату за свои услуги?

- Типа того.

Сасун расхохотался. Даже прослезился немного и съехал на соседнюю полосу автотрассы. Сзади нам бибикнули раздраженно. Сасун сразу перестал смеяться, повернул руль и сказал:

- Успокойся. От тебя ничего такого не потребуется. Это я тебе обещаю. Если ты только сама не захочешь.

- Не захочу, - буркнула я, - Тогда почему он мне помогает.

- И чего это ты такая любопытная? Возьми и спроси у него сама.

- А если он не скажет?

- А почему ты думаешь, что я скажу?

- Ну, скажи, ну скажи, - заканючила я.

- А может быть, он просто такой добрый?

- Ну, скажи, ну скажи…

- Отстань липучка.

- Ну, скажи, ну скажи…

Сасун так грозно взглянул на меня, что я поняла, еще слово, и он за себя не ручается. Я вздохнула. Получить необходимую информацию не удалось. Значит единственный человек, способный удовлетворить мое любопытство – это сам Петрос.

Петрос ждал у здания администрации, он провел меня по коридорам мимо множества дверей с номерами или табличками, протолкнул вперед себя в одну из них. Мы оказались в представительной приемной. Там он сказал «подожди здесь», оставил около стола секретарши, а сам прошел дальше в дверь за спиной секретарши. Секретарша встала, чтобы проводить его и вернулась через секунду, не плотно прикрыв за собой дверь.

- Она что-нибудь умеет, - из кабинета через приоткрытую дверь донесся раздраженный начальственный баритон.

Там в кабинете большого начальства Петрос вел переговоры с очень сердитым человеком, решительно настроенным против моего приема на работу. Ему не нравилось ни мое образование, ни возраст, ни отсутствие опыта и, тем более, рекомендаций.

- Ты сам сказал, что знаешь ее без году неделя и приводишь сюда. Я не узнаю тебя. Ты ведешь себя как мальчишка. Если она тебе нравится, веди домой или, куда хочешь, меня избавь от твоих увлечений.

Ответов Петроса не было слышно, но по тому, что громко возражал мой предполагаемый будущий начальник, было понятно, что Петрос говорил. Подозреваю, секретарша не закрыла дверь специально, потому что изредка злорадно косилась на меня.

- Что ты мне детский лепет говоришь. Какое мне дело до ее способностей. Мне нужен конкретный человек уже сформированный и с определенными навыками. Что прикажешь мне для нее еще одну должность завести и принять человека, который мне ее обучит?

- Вот и ходи с ней сам. Детский сад устроил. Только учти, если она хоть раз проколется, я ее в тот же день уволю. Все. Пусть войдет.

Раскрасневшийся от полученного нагоняя Петрос вышел и кивком позвал меня внутрь кабинета. Сейчас он уже не казался таким всесильным. Были в этом городе и покруче шишки. И сейчас этот шишка меня забракует окончательно, и я буду потом еще долго мучиться комплексом неполноценности. Зачем я послушала Петроса и согласилась на эту работу, которая не понятно, как называется, и не понятно, в чем заключается. Я вдохнула поглубже воздуха и нырнула в массивные створки двери.

В длинном кабинете на самом конце конференц-стола сидел мужчина средних лет. В непривычно деловой обстановке я его узнала не сразу. Только когда он в изумлении вскинул брови и спросил «это ты», я узнала в предполагаемом начальнике своего бывшего работодателя. Это был «клетчатый». Он в сердцах хлопнул по толстенной папке перед собой и сказал Петросу:

- Почему ты мне сразу не сказал, что Арина Кондратьева – это Ариша. Я ж тебя переспрашивал, два раза Ариша, а ты мне говорил «нет, Арина». Вот, значит, я был прав, все-таки Ариша.

Петрос похлопал глазами и пробормотал:

- Я же по паспорту…

- По паспорту будешь замуж ее звать, а у меня все по-простому.

- А ты тоже хороша, - накинулся он на меня, - ты зачем вчера сказала Саша? Я думал, что Саша – правильно, а Ариша –нет. Что за дурдом с именами вы мне все здесь устраиваете. У меня что? Других проблем нет – загадки ваши отгадывать? Почему вчера Саша была, а позавчера и сегодня Ариша?

Я судорожно вздохнула. То, что клетчатый не умеет стесняться в выражениях, я помнила. Но в казино я была на нейтральной территории и никак от него не зависела. Здесь же в его кабинете мне было очень неуютно. Я не знала, как объяснить коротко, чтобы мое объяснение понравилось. Не дождавшись моего ответа, Влад Афанасич сказал:

- Ладно, не тужься. Это сейчас не существенно. В общем, так, Ариша. Сегодня ты оформляешься, а завтра выходишь на работу. У нас встреча с греками намечается. Будешь создавать атмосферу непринужденности. С английским у тебя как? Знаешь? Нет?

Я неуверенно покачала головой. Самый большой словарный запас английских слов я получила, учась играть в покер. Владлен обернулся к удивленному Петросу и сказал:

- Ну, что стоишь, помогай своей протеже оформляться. И скажи спасибо, что я ее знаю. Мне такая помощница подходит. Только сначала направим ее на обучение английскому языку. У нас при администрации есть курсы – походит, выучится за счет бюджета, будет дальше работать, приносить государству пользу. Надо способной молодежи дорогу давать.

Потом он снова обратился ко мне с вопросом, который поняли только мы с ним.

- Ну, как? На прежних условиях?

Я кивнула.

Мы шли с Петросом по коридору, и тот пытался выпытать, откуда я знакома с Влад Афанасичем (он также, как и Павел, называл его коротко – Влад Афанасич, хотя к нему лично обращался полным именем – Владлен Афанасьевич). Петрос просто умирал от любопытства. Но я не спешила откровенничать. Мне тоже нужна была информация, которую он скрывал от меня. Можно было поторговаться.

- Скажи мне, почему ты носишься со мной, как с «писаной торбой», и я скажу тебе, откуда знаю твоего начальника.

- Это не серьезно, - поморщился Петрос, - какие могут быть счеты. Я тебя привел и отвечаю за тебя. А как я могу отвечать за тебя, если у меня нет полной информации. Ты обязана мне все рассказать.

- Вот еще.

- Ну, ладно. Я просто пожалел тебя. Одна в чужом городе…

- Нет, если бы пожалел, то не стал бы дальше навязываться, когда мне и так уже было хорошо. Меня на работу брали, причем очень выгодную.

- Я не навязывался, - обиделся Петрос, - я просто беспокоился, чтобы ты не попала под дурное влияние.

- А почему беспокоился? – настаивала я.

- Ладно, - вздохнул Петрос, - я действительно не только беспокоился. Хотя эта причина – важнее всех остальных. И еще мне стало интересно, почему ты из Питера к нам в Новороссийск поехала, если у тебя там были реально лучше перспективы.

Опять он об этом Питере. Что же все-таки Петрос обо мне знает?

- В каком Питере? – я изобразила на лице удивление.

Наверное, слишком старательно, потому что Петрос на мое возражение недоверчиво покачал головой.

- Ладно, не будем о Питере. Я ответил на твой вопрос. Теперь твоя очередь. Откуда ты знаешь Влад Афанасича.

- Мы с вашим Влад Афанасьевичем вместе спортом занимаемся.

- Чем? – переспросил Петрос.

В этот момент мы дверь в секретариат, около которой мы с Петросом безрезультатно препирались, пытаясь вытащить друг из друга информацию, открылась. Оттуда вышла девушка.

- Ангелина! – кинулся к ней Петрос, - Не уходи. Срочно надо девушку оформить.

Мы прошли в кабинет, на двери которого висела табличка «Кадровый отдел».

- У нее же нет прописки, - сказала девушка, когда стала вносить мои данные в компьютер.

- Она только что приехала, - сказал Петрос, - Владлен Афанасьевич в курсе и приказал оформить.

- Но я не могу, - отчаянно возразила девушка, - мне служба безопасности не позволит оформить такого работника.

- Ну, напиши что-нибудь, - почти ласково прошептал ей Петрос, перегнувшись через стол, - Кто сейчас сверять будет. А она потом как-нибудь пропишется.

- Я не могу Петрос Левонович – растерянно повторила девушка, - меня выгонят.

- Может быть, не надо меня на эту работу устраивать, - сказала я Петросу, - У меня есть работа, на которую прописка не требуется.

Мне не хотелось стать причиной увольнения ни в чем не повинной девушки. Прописка не светила мне ни сейчас, ни «потом как-нибудь», и еще, как минимум, года полтора, если повезет. А если не повезет, то мое будущее, вообще, было туманно.

- А временная пойдет? – спросил Петрос девушку, не обращая на меня внимание.

- Пойдет, - кивнула девушка.

Петрос взял мой паспорт, кинул мне: «приходи сюда завтра» и быстро ушел.

Я вышла на улицу вслед за ним. Жернова, запущенные связями Петроса со скрипом прокручивались, и близился тот момент, когда я мои желания или не желания станут бесполезным приложением меня, и я буду вынуждена подчиняться правилам, потому что научусь бояться, как эта вот секретарша.

- Уже оформилась? – знакомый голос, не терпящего возражений начальника, заставил меня оглянуться. Влад Афанасич стоял на крыльце административного здания в компании таких же, как он, важных мужчин. Он специально прервал разговор, чтобы задать мне вопрос.

- У меня пока еще нет прописки, - вздохнула я, - Петрос сказал, чтобы я приходила завтра.

- Ну, раз сказал, значит, все будет в ажуре, - удовлетворенно кивнул он и представил меня своим собеседникам, - Моя новая работница, заядлая покеристка. Теперь покер в моде. Всем следует научиться играть, если не хотите дураками выглядеть в приличном обществе.

Важные люди засмеялись его словам, кто-то сказал:

- Бесплатные курсы организуй. Всех начальников, которые во встречах участвуют, обяжем выучиться.

- А, может быть, город муниципальное казино откроет? - пошутил другой, - сколько денег в казне осядет.

- Не казино, а покерный клуб. Будем спорт развивать. Команду свою новороссийскую готовить. Вдруг олимпийским видом сделают, - поправил его Влад Афанасич, - Аришка будет капитаном. Правильно, Ариша? Пойдешь в капитаны?

Я вежливо улыбнулась и кивнула. Начальники шутили, почему бы не поддержать веселье. К крыльцу подали машины. Компания тут же распалась.

За прошедшие три дня я испытала столько же впечатлений, сколько за несколько предыдущих месяцев. Если я какое-то время не переживала никаких событий, то я хотя бы отдыхала от только что пережитых. Теперь мне показалось, что квота приключений на ближайшие несколько месяцев выбрана полностью. И я позвонила бабуле, чтобы успокоить ее по поводу моего долгого отсутствия по причине срочной командировки в Новороссийск, пообещала, что карьера моя пошла круто в гору и получила от нее обязательную порцию предостережений и советов, о том, что должна была хорошо питаться, следить за здоровьем и побольше отдыхать. И я отдыхала. Что мне оставалось делать?

На следующее утро Петрос ждал меня у здания администрации.

- Я пока прописал тебя у своей бабушки в поселке Дюрсо. Только ни на что не рассчитывай, эта прописка временная на год. Там видно будет. И еще, если кто-нибудь спросит, почему прописаны у моей бабушки, если не хочешь сплетен и пересуд, отвечай, что ты - ее дальняя родственница. По-вашему, значит, моя кузина. Понятно?

Я кивнула и спросила:

- А Сасун тебе тоже кузен?

- В Новороссийске у меня много родственников и не только в Новороссийске. У меня везде есть или родственники, или хорошие знакомые. Только в Новосибирске нет. Хотя, нет. Теперь и в Новосибирске есть. Хотя нет. Теперь уже опять нет. Потому что ты теперь наполовину южанка по прописке. Еще немного и совсем переедешь…

Петрос лукаво улыбнулся. И от его улыбки у меня похолодели кончики пальцев. Что поделаешь с моим темпераментом. Мое сердце таяло от его суеты вокруг меня. Иногда я ловила его пристальный взгляд, от которого в моем животе начинались мурашки… Но это все напрасно. Я решила с мужчинами завязать навсегда.

Гл. 9. В Сочи

Влад Афанасич собирал вещи со стола и складывал их в большой кожаный дипломат, по размерам напоминающий чемодан.

- Я получил назначение в Сочи, - сказал Владлен Афанасьевич, - Так что будет у тебя новый начальник. Давай прощаться.

Сочи - волшебное слово.

- Я - с вами, - быстро сказала я и постаралась в свой голос и взгляд вложить столько мольбы, что даже икона богоматери могла бы заплакать, но мой начальник был непоколебим.

- Нет, Ариша, я тебя взять не могу. Ты девушка молодая. А народ у нас ушлый. Сплетни сразу же разлетятся. Мне такие разговоры ни к чему...

Влад Афанасич задумчиво постучал карандашом себе по носу и добавил:

- Так что, работай с новым начальством. Если начальство станет донимать, звони, попробую помочь, чем смогу. Или к своему Петросу обращайся. Он здесь пока остается.

- А почему это «мой Петрос»? – возмутилась я, еще не хватало, чтобы меня кому-то приписывали, - С чего это вы взяли?

- Ладно-ладно, - отмахнулся от меня Владлен Афанасьевич, - я в ваши молодые дела не лезу. У меня своих личных проблем по горло.

Влад Афанасьевич красноречиво рубанул себе поперек шеи ребром ладони и при этом вздохнул, но не очень тяжело, а только немного грустно. Жалко мне его стало, сочувствие пробрало, и я ляпнула:

- А что ваша жена еще не вернулась?

Влад Афанасич прямо подскочил на месте.

- Откуда ты знаешь?

Потом как-то сник, разочарованно махнул рукой.

- Вот ведь городишко. Никакой секрет не утаишь. Я еще удивляюсь, как это меня журналюги до сих пор не осаждают. Где слышала-то?

- Да никто не знает, - постаралась я его успокоить, - Просто Григорий Иванович рассказал про вашу жену.

- Значит, не в очереди узнала, - подозрительно прищурился Владлен Афанасьевич, - из первых, можно сказать рук. Кому еще говорила, признавайся.

Строгий тон начальника и его подозрительный взгляд меня сильно обидели, я даже хотела ему отомстить за обиду и сказать что-то типа «вчера в очереди», но вспомнила, что здесь замешана его безответная любовь, сжалилась и не стала сердиться.

- Я не предательница какая-нибудь, – пробурчала я.

- Точно никому? И даже своему Петросу? – еще раз переспросил Владлен Афанасьевич, я мотнула отрицательно головой, - Ладно, поверю. Надеюсь, ваши отношения с Петросом не так далеко зашли.

Опять Петрос! Я, вообще, к нему не имела никакого отношения и не собиралась иметь.

- Да никуда они не заходили, у меня здесь ни с кем никуда никакие отношения не заходили, - возмутилась я и ляпнула первое, что пришло в голову, - У меня, между прочим, жених есть. Только он в Грузии живет.

Влад Афанасич оживился.

- Анекдот знаешь? В грузинской школе учат русский язык. Преподаватель говорит «запомните дети, слово «сол» пишется с мягким знаком…»

- Знаю-знаю, - я с очень невежливым нетерпением прервала своего начальника, - не надо анекдота про грузин.

Под женихом я имела в виду не абстрактного грузина, о котором можно было всякие анекдоты послушать и разделить веселье с рассказчиком, а конкретного человека. И мне не хотелось о нем смеяться.

Влад Афанасич перестал улыбаться, в его лице появилась легкая виноватость. Он понял, что совершил бестактность, но авторитет начальника не позволял ему это признать, поэтому он даже не извинился.

- Ну, знаешь, так знаешь… Это я так – к слову. Похоже, мне все-таки придется тебя с собой забрать. Ты слишком много знаешь. Не ровен час, проболтаешься кому-нибудь. Хотя бы своему грузинскому жениху. Значит, иди собирай свои шмотки, я тебе перевод на Адлер сделаю, только уже не к себе. Там, посмотрим куда… А Гришка у меня получит по первое число за то, что проболтался. Разведчик, хренов, язык за зубами не умеет держать. Ты как его раскрутила? Он парень крепкий на женские чары. Признавайся, чем взяла?

- Да не так все было. Просто, когда мы вместе в Новороссийск ехали на одном поезде, он сказал, что у большого друга жена потерялась. Вот и все. А потом Павел, когда нас в казино увидел вместе, сказал, что «большой друг» - это вы.

- Сообразительная, - в голосе Влад Афанасича проскользнуло уважение, - Шантажистка из тебя хорошая получится. Профи. Так мне руки выкрутила, деваться некуда. Ладно, иди, собирайся в свой Сочи. Только все равно в машину тебя не возьму. Мне никто не позволит катать молодых девчонок на ведомственной машине. Поедешь самоходом до Адлера. И что все в этот Сочи просятся?

Влад Афанасич раздраженно фыркнул. И я поняла, что не я одна сегодня донимала его просьбами забрать с собой. Но повезло мне одной. И шантаж здесь не при чем. Я бы все равно никому ничего не сказала. Но убеждать Влад Афанасича в своей ангельской невинности я не стала. А вдруг передумает, когда узнает, какая я честная…

Дня через три пришло распоряжение о моем переводе в Адлерскую администрацию. Путешествовать у меня уже вошло в привычку, а вот прощаться я не умею. Красивые слова на прощание я тоже говорить не умею. Поэтому я не стала заранее предупреждать никого о своем отъезде.

Было утро понедельника. После торопливого прощания с Инарой я сидела в проходящем через Новороссийск автобусе «Анапа-Сочи». Автобус весело бежал по серпантину, в открытые окна врывался прохладный ветер, было приятно. В связи с тем, что курортный сезон еще не начался, машин на дороге было немного. Они обгоняли наш автобус и исчезали за очередным поворотом. Публика в салоне попалась на редкость спокойная, у водителя играла музыка.

Резкий визг тормозов и скрежещущий удар в кузов автобуса прервал мои мысли. Автобус тряхнуло. Водитель резко затормозил. Многие пассажиры, которые сидели около прохода, повалились на пол. Я сидела у окна и больно ударилась лбом о подголовник переднего сидения. Для многих падение лицом на спинку сидения спереди, а для некоторых вылет и тяжелое приземление в проходе, было моментом пробуждения от сна. После минутного шока в салоне начался переполох. Кто-то ругал водителя, который «везет не дрова», кто-то стонал и шипел от боли, а тем, кому повезло не сильно удариться, и кто сидел у окон с левой стороны салона автобуса обсуждали то, что послужило причиной катастрофы. Поскольку мой сосед, сидевший слева от меня, вылетел в проход, как и многие непредусмотрительно спавшие пассажиры, я смогла беспрепятственно выбраться со своего кресла и посмотреть в окно противоположной стороны автобуса.

Рядом с автобусом стоял маленький джипчик. Мощный корпус автобуса нанес джипу серьезный урон. Вся правая сторона джипа от фары до заднего бампера была искорежена. Водитель автобуса, выскочивший на дорогу, сразу же после торможения, энергично разговаривал с какой-то женщиной. Он показывал на свой автобус и, видимо ругался. Женщина молчала, у нее было очень расстроенное бледное лицо.

- Женщина за рулем, что ж вы хотели? – проворчал один из пострадавших при торможении пассажир.

- Женщины, между прочим, аккуратнее водят. Это еще не известно, кто виноват, - ответила молодая пассажирка.

Я взяла сумку и вышла на дорогу, посмотреть, что там случилось поближе.

- Я же мигал, что перестраиваюсь, - стучал себя в грудь водитель автобуса.

Вокруг него и женщины, водителя джипа, собрались зеваки из числа опомнившихся от полученных ушибов и не в меру любопытных пассажиров, тех, кто выскочил из салона, не испугавшись, мчащихся мимо по автомагистрали машин.

- По сторонам надо смотреть. Ты же должна общественный транспорт пропустить.

- Все равно, он виноват, - сказал толстый мужик в расстегнутой изрядно перепачканной рубахе (наверное, из тех, кто полежал после столкновения на пыльном полу автобуса), - она по своей полосе ехала, а он перестраивался.

- Вот приедут гаишники, они определят, кто виноват.

- Ну, теперь часа полтора гаишников будем ждать, - сказал кто-то сзади раздраженно, - Застряли мы. Вот ведь не повезло!

Женщина, наконец, оторвала взгляд от своего покореженного авто, огляделась и, видимо, решив, что нас здесь много нежелательных свидетелей, взяла возмущенного водителя автобуса за рукав и отвела его в сторонку. Поскольку мое любопытство было удовлетворено лицезрением места аварии, я отошла к обочине магистрали и загляделась на сочинское море. Мимо промчался мощный грузовик, меня тряхнуло от него воздушной волной, я невольно оглянулась и (о, ужас!) увидела пустую магистраль на том месте, где пару минут назад стоял автобус. Я огляделась, не веря своим глазам. Нет. Автобус исчез, как в мистическом сериале о привидениях. На месте его остановки блестели только мелкие кусочки разбитых стекол. Джипа там тоже не было. Он стоял на обочине, чуть поодаль от места аварии. Женщина же стояла рядом и растерянно трогала рукой покореженный бок. Я подошла.

- Вы не знаете, куда делся автобус? - спросила я ее.

Она с трудом оторвалась от лицезрения своего несчастного авто и уставилась на меня невидящим взглядом.

- Здесь был автобус. Где он, не знаете? – повторила я вопрос.

Женщина покачала головой. Казалось, она была так расстроена, что не могла даже ответить мне, а, может быть, даже и не понимала, что я говорю. Но я уже и без нее давно все поняла. Автобус уехал, забыв меня на обочине. Мой глупый вопрос был рожден недоумением - милиция не смогла бы приехать так быстро, обмерить дорогу и оформить протокол.

- А что? Милиция уже приезжала?

Женщина обратила на меня уже более осмысленный взгляд, но продолжала молчать.

- Ну, ладно, - сказала я и, оставив женщину горевать около своей машины, отошла к обочине голосовать попутку до Адлера. Машины проносились мимо на большой скорости. Крутой джип, на внимание которого я не слишком рассчитывала, вдруг отделился от потока мчавшихся мимо на большой скорости машин и, вильнув в нашу сторону, притормозил чуть дальше покореженного джипа. Я в недоумении пошла к нему. Неужели нынче «крутые» подбирают на дороге попутчиков.

- Что девчонки? Поцеловались с бордюром? – сочувственно спросил водитель джипа, парень на вид лет 25ти.

- С автобусом, - ответила я ему из вежливости, потому что женщина опять ушла в себя.

- Что? Не заметили? – усмехнулся парень.

Он вышел из своей машины, обошел покореженный джипчик с поврежденной стороны и присвистнул:

- Ого как.

Парень тихо выругался так, что я расслышала только наиболее звонкие буквы слов, но поняла смысл остальных слов очень хорошо.

- Тут ремонту тысяч на сто пятьдесят, – спросил он, - Кому платить? Милиция что сказала?

Женщина при слове милиция снова встрепенулась.

- Я виновата, - быстро ответила она и тут же добавила, - помогите, пожалуйста, отогнать машину. Только у меня нет троса.

- Найдем, - бодро ответил парень.

Пока он возился с тросом, женщину вдруг прорвало на сетования:

- Ну, зачем я поперлась в этот треклятый Центр. С утра все из рук валилось. Знала же, что не мой день. Это даже не моя машина. Моя хозяйка взяла ее в аренду для меня. Я никогда не расплачусь за ремонт. Что же делать?

- А, может быть, вы не виноваты. Может быть, Вам в суд подать, тогда и платить не придется, - предложила я ради сочувствия.

- Что ты! Только не суд!… - женщина замахала испуганно руками и обреченно добавила, - Это, наверное, знак свыше, мне придется идти к нему на поклон, он будет торжествовать… Что же делать, что же делать, - глухо повторяла она, пока парень из джипа цеплял ее машину к своей.

Ее отчаяние очень меня растрогало. Я почувствовала в этой женщине родственную душу. У меня та же история. Денег нет, а желание стать независимой хоть отбавляй.

- И у меня та же история, - я проговорила свою мысль вслух и тяжело вздохнула.

Женщина встрепенулась, почувствовав в моем голосе участие.

- Меня Лида зовут.

- Ариша, - в ответ представилась я.

- Ну, хозяйки, садитесь в свою развалюху. Кто из вас за рулем?

Лида, как на уроке в школе, подняла руку.

- Меня Вадик зовут, - представился парень.

- Лида.

- Лида, рули теперь аккуратно. Только, чур, не лихачить. Постарайся не на кого не наезжать и не обгонять, - Вадик засмеялся своей шутке.

Лида вяло улыбнулась.

- Увидишь красные огоньки впереди – это я торможу. Тормози и ты, понятно?

Лида кивнула.

- Куда едем?

- В Хосту, на 50 лет СССР.

- Нравятся мне эти названия, - заметил Вадик, - прям пионерское детство сразу вспоминаешь. Где там?

- После моста, я вам рукой покажу.

- Садитесь.

Вадик приглашал в машину нас обоих. Но я то была совсем «левым» человеком, поэтому не сдвинулась с места, пока неожиданно не услышала Лидино приглашение.

- Если тебе не надо никуда спешить, поехали со мной, - сказала она, - А?

Она почти просительно, смотрела на меня. Мне некуда было спешить. В Адлер я раньше позднего вечера не попаду. А чтобы спокойно найти «койко-место», туда лучше ехать с утра пораньше. И я поехала с ней.

Вадик дотянул нашу машину до дома, на который показала Лида, потом с помощью прохожих мужиков затолкал джипчик в глубь двора, чтобы не мешала в проезде.

- Запиши мой телефон, - сказал мне Вадик, убирая трос в машину, - Позвоните, если еще потребуется помощь.

- Спасибо, что помогли, - сказала Лида, - Мы вам что-нибудь должны?

- А, - Вадик махнул рукой и усмехнулся, - если мне что-то от вас потребуется, я теперь знаю где вы живете. Найду и стребую должок.

Лида немного смутилась. Ее бледное испуганное лицо даже зарумянилась. Она стрельнула глазками на Вадика. А тот окинул взглядом мою фигуру.

- А я здесь ни при чем, - ответила я на его взгляд и отступила на шаг, - Я вообще случайная прохожая. Вот с ней договаривайтесь.

Я показала на зардевшуюся Лиду. Вадик скользнул по ней взглядом и захлопнул багажник. Он написал на блокноте телефон, вырвал листок и отдал его мне.

- Звони, - сказал он, - может, еще на что сгожусь.

Я лихорадочно потянула короткий топик вниз до пояса брюк. Когда он отъехал, Лида позвала меня с собой.

- Пойдем ко мне. А завтра поедешь, куда тебе надо было.

Она умоляюще на меня смотрела. Ей нужна была чья-то психологическая помощь. Конечно, такой стресс. Я бы на ее месте… Не знаю, что со мной было бы на ее месте. На такие бабки я еще не попадала. Не получала – это да, а вот платить не приходилось. Когда Лида наливала в чайник воду и расставляла чашки, доставала из холодильника продукты, ее руки заметно дрожали.

- Да не переживайте вы так, - попыталась я ее успокоить, - вы у кого-нибудь попросите взаймы.

- Ты не понимаешь, мне теперь, кроме как у мужа не у кого попросить, а это не возможно, - раздраженно ответила Лида и загадочно добавила, - После всего этого… Он не знаю, что может сделать... Он ведь кто? Он должен быть непогрешен, как агнец божий… А я…

Где-то я эту фразу уже слышала. От догадки захватило дух. Вот она, та самая, за которой гоняются лучшие умы и чины военной юридической службы. Из-за нее Влад Афанасич чуть не испортил свою репутацию. А она сидит передо мной сломленная и растерянная. Я могла бы позвонить Григорию Ивановичу и сказать, что нашла ее и заслужить великое его уважение и безмерную благодарность. Может быть даже медаль.

- А кто он, ваш муж? - спросила я осторожно.

- Какая разница, - в сердцах махнула рукой Лида, - и хватит мне «выкать». А то я чувствую себя старухой.

- А что, он не знает, где ты сейчас живешь? - зашла я с другой стороны.

- Нет, - чуть помедлив, ответила Лида, - Я ушла потихоньку…

И Лиду прорвало, словно она давно ни с кем не говорила по душам. Я удачно оказалась рядом, чтобы стать ее душевноотводом.

- Я хотела заняться собственным бизнесом. У меня очень хорошие организаторские данные. Я попросила у него взаймы, но он отказал. Тогда я обратилась к своему другу, мы составили бизнес-план и пошли с ним в банк. Банк уже хотел дать нам кредит, но муж позвонил им, и мне отказали. Тогда я уехала. Взяла билет и поехала к знакомой в Горький. Но потом передумала и вернулась на попутках. Доехала до Хосты, сняла здесь квартиру и устроилась на работу в агентство по недвижимости. Позвонила в Новороссийск знакомым. Они сказали, что меня КГБ разыскивает. Это ужасно. Я теперь не знаю, что будет. Он – человек государственной важности. А я для государства – никто. Меня просто сотрут в порошок, закроют в психушку, а потом объявят умершей, чтобы я больше не создавала проблем в его биографии. Я так боюсь.

Лида сидела в кресле. Она сжалась в комочек и дрожала, как ребенок. От ее слов, даже мне стало страшно. Неужели она говорила о тех людях, которых я знала. Или она имела в виду тех людей, о которых тогда у казино Павел говорил «тебе еще рано знать».

- Ладно вам переживать, - ободряюще сказала я, - все образуется, только надо немного подождать. Вам станет лучше, и тогда вы что-нибудь придумаете.

- Да не называй же меня на вы! - отчаянно крикнула Лида, - Я еще не старуха!

Я вздрогнула от ее крика. С чего она так рассердилась. Подумаешь, по привычке сказала «вы». Это естественно. Она же в два раза меня старше…

- Ничего, больше ничего хорошего в моей жизни не будет. Столько времени зря упустила. Что я получила? Он даже не звонил мне, когда улетал за границу на переговоры. Будто я мебель в его доме. Он забывал о моих днях рождения. Об этом вспоминала его секретарша и присылала мне открытку от его имени. Представляешь? Не цветы, а просто открытку.

- А, может, у секретарши денег на цветы не было, - попробовала я защитить секретаршу Влад Афанасича.

- Да я не о ней, - вскрикнула раздраженно Лида, - ты не понимаешь. У него всегда были уважительные причины. «Лисонька, у меня важные дела. Мне даже некогда было о себе вспомнить. Ты не переживай так, возьми деньги и купи что-нибудь себе сама….» А мне не нужны подарки от его имени. Мне нужны от него самого и цветы, чтобы он сам принес, от сердца. Я хотела…

Лида спрятала голову в колени и замерла, не закончив предложение. Я подумала с тоской, и что меня понесло гулять по трассе, когда автобус уезжал? Сейчас бы уже лежала в кровати на новом месте, и мне снился бы какой-нибудь приятный сон. Сочувствия к Лиде я уже не испытывала. А чему, собственно, сочувствовать? У нее нет денег? У меня тоже. Только я не разъезжаю по Сочи в чужих автомобилях. У нее проблемы с мужиком, у меня их целых три, а возможно, с учетом Вадика, уже четыре. Я же не устраиваю из этого детективную историю с побегами и прятками.

- Может быть, спать ляжем? – осторожно предложила я.

Лида, казалось, не слышала меня. А, может быть, она уже заснула? Я осторожно тронула ее за плечо. Лида вскрикнула, вытаращила на меня дикие глаза. Я испуганно отскочила.

- Ты меня испугала, - сказала Лида, хватаясь за сердце. - Разве можно так подкрадываться?

- Прости, - неуверенно сказала я.

- Вот так пролетают лучшие годы. Кому я теперь нужна? Мне уже 36 лет. Полжизни, как сон. Вон даже этот Вадик не мне, а тебе телефон оставил. Кого может заинтересовать стареющая красотка? У Влада, наверное, в его Новороссийской администрации дюжина девок помоложе найдется. Зачем ему помнить обо мне?

Лида вытерла покрасневшие глаза.

- Он уже в Адлер перевелся, - сказала я и прикусила от досады язык.

Вот проболталась, так проболталась. Теперь Лида подумает, что я работаю в КГБ, и выследила ее по заданию начальства. Что она может предпринять в связи со своей глубокой депрессией, трудно предположить.

- Влад? – переспросила Лида, - Теперь он здесь? Рядом?

Она вскочила с кресла и вцепилась в мой локоть своими маникюрными ногтями.

- Он понял, куда я убежала. Он нашел меня. Что же мне делать?

Лида она в отчаянии спрашивала у меня совета. Ей в голову не пришло спросить меня, откуда я знаю, что все время до этого речь шла о том самом Влад Афанасиче.

- Может, спать ляжем? – опять предложила я самый радикальный, на мой взгляд, выход из создавшегося положения.

- Нет-нет, каждая минута дорога. Вот сейчас уже на лестничной площадке меня могут ждать двое в штатском. Давай, нарядимся. Ты в меня, я – в тебя. И выйдем сейчас из дома. Не бойся, тебе ничего не будет. Тебя потом отпустят, когда поймут, что ты не я. Нет, мы не будем наряжаться. Мы закроемся изнутри, и я позвоню пожарникам. Скажу, что у меня в квартире пожар. Они приедут. При пожарниках никто нас не посмеет тронуть. Мы потом вместе с ними уедем. Нет-нет. Еще лучше вызвать скорую. Мы им заплатим. Они меня вынесут на носилках и увезут отсюда в больницу. А из больницы я быстро сбегу. Никто ничего не успеет понять.

Фантазия у Лиды только начала разыгрываться, а мне уже стало страшно. А что если она и вправду шизофреничка? Я пожалела Владлена Афанасьевича, который не мог разводиться по причине своей народной популярности. Ему бы радоваться, что он так надолго избавился от своей ненормальной жены, а он страдал, пил с горя, по казино мотался. Переживал о ней. Кажется, говорил, что ему в любви не везет. Да не повезло мужику с любовью – это точно.

Гл. 10. Турнир

Не помню, когда мы заснули. Проснулась я в кресле-раскладушке, где Лида устроила меня под утро. Тихо играла знакомая музыка, я слушала ее, пока не поняла, что это звонил мой мобильный телефон. Я с трудом отыскала его в одежде, скинутой комом на пол, и сказала в него хрипло «алло».

- Ну, здравствуй, беглянка, - голос у Петроса был какой-то странный, словно он хотел сообщить мне неприятную новость, но боялся меня обидеть.

И хотя мобильная связь немного искажала голос, его тон и многозначительная пауза в конце предложения выдавали напряженную растерянность. Конечно, он расстроился, что я уехала без его ведома, и теперь собирается объявить мне свое недовольство моим невежливым поступком. Я вышла на лоджию, чтобы не будить разговором спящую после беспокойной ночи Лиду.

- Петрос, извини, что так быстро уехала, не простилась, надо было срочно … - я начала оправдываться, но Петрос прервал меня.

- Ты где сейчас?

- Я скоро поеду в Адлер, там меня ждет Влад Афанасич… - уклончиво ответила я.

- Не надо тебе в Адлер к Влад Афанасичу, - сказал Петрос.

- Нет, Петрос, дай мне сделать, что я хочу. Ведь это моя жизнь. Я сама знаю, что мне надо.

- Я не об этом, - опять прервал меня Петрос, - Скажи, где ты, и дождись меня. Я приеду и все расскажу.

- Петрос, если я скажу, где я, ты приедешь и опять меня заставишь поступать, как тебе нужно.

Голос у Петроса вдруг стал неожиданно мягким. Возможно, из-за ставшего очень заметным армянского акцента.

- Мне бы хотелось, чтобы ты так поступала. Если бы ты со мной советовалась раньше, чем делала что-то, то у тебя было бы меньше проблем.

- У меня нет проблем, Петрос, - нетерпеливо ответила я.

- Ты не знаешь… - голос Петроса снова стал осторожным, как в начале разговора, - говорю тебе, я должен с тобой поговорить. Ты можешь сказать, где ты и никуда пока не уезжать.

Вот уж нет. Я ни за что не стану ему рассказывать о своем убежище. Сказать – значит выдать Лиду. Вдруг Петрос ее знает и расскажет о ней в Новороссийске. Потом слухи через всякие органы и третьи лица дойдут до ее мужа, от которого она здесь прячется, и тогда получится, что это я ее предала.

- Нет, - твердо ответила я.

- Ну, тогда мне придется сказать тебе «это» по телефону.

Петрос выдержал тревожную паузу. Я немного испугалась, но совсем чуть-чуть. Потому что в голосе Петроса не было угрозы. Таким тоном враги не разговаривают.

- Тебе не надо ехать к Влад Афанасичу. Он мне звонил, и спрашивал о тебе подробности нашего знакомства. И еще - меня вызывали в прокуратуру, и со мной беседовал полковник Суслов Григорий Иванович. Знаешь такого?

- Кажется, - сказала я осторожно, имя-отчество были знакомыми.

-Почему ты ему называла себя Сашей? Это человек не простой. Он сильно обеспокоился, когда не смог дозвониться по тому телефону, который ты ему оставила.

- Не дозвонился, потому что я старую сим-карту... потеряла. Что касается имени, то я ему назвалась не Сашей, а Санни. Значит «солнечная» по-английски.

- Это не важно. Почему и зачем ты назвалась другим именем, если у тебя есть свое, ты можешь объяснить?

- Захотелось, - пробормотала я.

- Теперь тебе придется некоторое время, пока все не прояснится, скрываться от Влад Афанасича и его друзей из прокуратуры. Ты даже на работу официально нигде не можешь устроиться. Тебя сразу же вычислят. Скажи, где ты. Я приеду. Мы вместе все обдумаем и решим, как тебе быть.

- Петрос, я не могу сказать, где я…

Я почувствовала благодарность к Петросу, который, не смотря на опасность, готов был мне помочь. Но я не знала, как мне быть. Ведь теперь я отвечала не только за себя. Мне себя доверила Лида. Приезд Петроса был непредсказуемо опасен для Лиды. Впрочем, не опаснее, чем для меня дальнейшее с ней проживание.

То, что он рассказал о подозрениях Влад Афанасича и полковника, меня расстроило. День не виделись, а он меня уже во враги записал. И все же я ответила Петросу свое твердое «нет» на все его увещевания. Он пообещал, что все равно найдет меня. Я ему ответила, что сама найдусь, когда захочу.

Проснулась Лида. И первыми ее словами, вместо «доброе утро» были, сказанные с горестным вздохом:

- Где же я возьму столько денег. Я последние накопления вчера водителю автобуса отдала.

- Зачем? - удивилась я, - ведь ты могла быть не виновата. Надо было ментов дождаться.

- Ты хотела, чтобы мое имя в милицейских сводках появилось? – с сарказмом спросила Лида, - Я не могла вызвать милицию. Меня сразу бы нашли. Теперь у меня почти совсем нет денег.

И тогда мне в голову пришла не совсем свежая и оригинальная, но единственно верная в данных обстоятельствах мысль…

- Почти – это еще не насовсем. Сколько есть? - спросила я ее.

- В десять раз меньше, чем сколько надо.

- Можно попробовать нарастить. Не знаешь, где здесь есть покерные клубы?

Лида с любопытством на меня уставилась. С утра светило солнышко, и, не смотря на нерадостные мысли о разбитой машине, она выглядела посвежевшей и вполне нормальной.

- Я играю в покер, - объяснила я, - Мне нужно найти клуб, где люди играют между собой. И лучше, если за столом будет побольше «рыбы».

- Кого? – не поняла Лида.

- Рыба – это любители, которые в покер плоховато играют. Они не профессионалы. Весь день работают или, например, загорают на пляже, а вечером садятся играть в покер и заработанное проигрывают. Алан называл таких игроков рыбой.

- А кто такой Алан?

- Мой первый учитель по покеру.

- Научи меня. Вместе будем играть, - загорелась Лида, - А то на этой недвижимости много не заработаешь. Целыми днями, как белка в колесе…

- Нет, Лида. Как-нибудь в другой раз. Сейчас, как я поняла, деньги нужны срочно и много. Поэтому я пока одна буду играть, так мы меньше проиграем.

- Я знаю тут одно место. В гостинице Лазурная есть стол и в Цезарь Паласе есть один стол, где в покер играют между собой. Один мой клиент, которому я дачку искала, говорил, что он там много проигрывает. Я спрошу у него. Он нас туда приведет и представит. В это общество «с улицы» могут не пустить. Эти люди такие пугливые.

Вчерашний шок у Лиды прошел. Мое предложение помочь подействовало на нее волшебным образом, и она вспомнила, что давно не занималась собой. Весь день я провалялась на пляже, у моря, которое было еще неуютно прохладным. Пока я ловила неверные лучи солнца, случайно пробивавшиеся сквозь тучи, Лида приводила себя в порядок, на полдня засела в салоне красоты. Вечером, когда я вернулась домой, увидела совсем другого человека. Передо мной предстала красивая уверенная в себе молодая женщина. Она придирчиво меня осмотрела и, кажется, осталась недовольна моим внешним видом.

- Если ты хочешь выиграть, то тебе следует одеться поприличнее и привести себя в порядок, - сказала она.

- Я в покер иду играть, а не стриптиз показывать, - резонно парировала я, - ни к чему деньги зря тратить.

- Нет, Ариша. Если ты произведешь впечатление замухрышки, тебя могут даже к столу не подпустить. Я знаю этот контингент. Поверь мне. Сейчас мы вкладываем в твой выигрыш.

И она принялась за меня. Выдала мне кое-что из своих вещей, которые подошли по размеру, отвела меня к своему мастеру в салон красоты.

Вечером мы сели на маршрутку и отправились в сторону Центра. Лидин клиент встретил нас и провел через зал казино в дальнюю комнату, где за покерным столом уже сидели человек шесть мужиков. Количество фишек перед каждым из них вызвало во мне жгучее желание немедленно начать игру.

Сначала я для разогрева и, пока манера игры оппонентов была мне незнакома, проиграла где-то около трети нашей денежной массы. Лида, надо отдать ей должное, вела себя очень терпеливо. Она ни разу не упрекнула меня в проигрыше, стояла за спиной и только тяжело вздыхала. А потом мне пошла карта, а после нескольких больших выигрышей меня стали побаиваться и пасовать даже тогда, когда я только начинала блефовать…

Лида нервно обнимала меня каждый раз, когда я срывала очередной банк. Мне везло и, когда у меня действительно складывалась отличная комбинация карт, оппоненты не верили, что может все время везти и ставили против моей «руки» все свои стеки. Потом фортуна моя утомилась и пошла отдохнуть, а мои два соседа справа стали целенаправленно выбивать меня из игры. Мне показалось, что стали играть не на выигрыш, а конкретно, против меня, чтобы не дать мне выигрывать. Я почувствовала, что начинаю «заводиться» и, проиграв пару десяток фишек, поняла, что мне пора уходить, пока я в «наваре».

На выходе из казино, нас догнал парень лет двадцати восьми, менеджер зала, которого дилер называл Марк Захарыч. Он предложил мне участвовать в турнире, который должен был состояться в следующую субботу.

-Вот видишь, как важно произвести правильное впечатление, - щебетала Лида, когда мы уже ехали домой в маршрутке, - Они просто не смогли противостоять нашему шарму и все время проигрывали. А ты видела, как этот Марк Захарович посмотрел на меня? Правда, симпатичный? Нам обязательно с ним надо поближе познакомиться. Если ты собираешься здесь зарабатывать, такие знакомства тебе пригодятся. Может быть, он в следующий раз к нам денежного туза подсадит.

Что я могла ответить? Конечно, я знала, что выиграла благодаря везению и еще потому, что меня за тем столом плохо знали.

На следующий день я решила не брать с собой Лидию. Мне показалось, что вчера партнеры по столу мешали мне играть, пытаясь произвести на нее впечатление. Но Лида не хотела меня отпускать одну.

- Тебя могут ограбить по дороге домой, - сказала она.

- Ограбить могут и нас двоих. Но тогда ты тоже рискуешь, - резонно ответила я.

Лида подумала и согласилась.

- Ладно, сказала она. Ты только сразу все выигранные деньги не бери. Договорись завтра забрать. Я знаю, так можно.

- Это еще не известно, выиграю я или проиграю. Не считай, пожалуйста, выигрыш заранее, это плохая примета.

Лида испуганно закрыла рот рукой.

- Не волнуйся, если мне крупно повезет, я что-нибудь придумаю, - успокоила я ее.

До пятницы я играла с переменным успехом, но все-таки несколько увеличила исходную сумму. Но ее было не достаточно, потому что Лида перестала заниматься продажей недвижимости, она тратила выигранные мной деньги, будто свои собственные. Я не возражала вслух, а просто стала отдавать ей не весь выигрыш.

На субботний турнир мы пошли вместе. Я сомневалась, стоит ли «светиться» на официальном мероприятии в то время, как меня и Лиду ищут. Но Лида так красноречиво и настойчиво меня уговаривала «войти в высшее общество, где крутятся большие деньги», что я задушила червячок сомнения еще на этапе зародыша. Были и другие причины рискнуть - турнир мог принести мне сразу же много денег, освободив меня от необходимости сидеть ночами за покерным столом. Игра турнирная сильно отличается от кэш-игр. Турнир не покинешь, когда количество фишек увеличится до достаточного размера. И, чтобы выиграть, надо идти до конца и переиграть самых опытных, агрессивных, а также неадекватных игроков. Зато доход в результате мог составить сумму, достаточную, чтобы нам с Лидой… проститься навсегда.

В общем, входя в зал казино, я знала, что рискую, но надеялась, что после выигрыша я сюда больше не вернусь, главное сегодня не встретить знакомых. И только я успела об этом подумать, как услышала из-за спины негромкое и зловещее: «привет». Оглянулась и увидела… Павла. А там, чуть поодаль среди немногочисленных зрителей, рядом с такой же испуганной, как я, Лидией стоял довольный Егор.

- Ну что? Шпионка. Плохо ты замаскировалась. Вот тут у тебя промашка вышла. Зря ты нас посвятила в свои увлечения. Я за вами уже пару дней наблюдаю. Пойдем с нами.

- Ну уж нет. Я уже деньги внесла за участие в турнире, – уперлась я.

- А если мы тебя сейчас под белы рученьки отсюда насильно выведем? Неприятно будет, правда? Пошли-ка, милая, по-хорошему.

- Ничего не выведете. Вам охрана казино не даст вывести меня.

- Ты думаешь, мы не сможем с казино договориться?

- А я по своей воле не пойду. Скандал устрою. Вам же не нужен скандал на все Сочи? А как же тогда репутация Влад Афанасича? Журналисты прознают. Начнут всякие статьи писать...

- Кому же нужен скандал и, тем более, статьи? – задумчиво произнес Павел, - Ну да ладно. Играй пока, если сможешь. Я посмотрю, как ты будешь играть. А Егор пока отвезет Владлену Афанасьевичу его жену. Как? Не возражаешь?

- Что ж возражать-то… Хозяин-барин…

- Это уж точно. Хорошо, что ты понимаешь, кто хозяин.... Только не пытайся скрыться, типа я в туалет пошла. Все равно найдем. В Сочи, знаешь ли, бесследно не пропадешь.

- И не собираюсь, - обиделась я, - Что я? Партизанка что ли?

- Вот я и говорю не надо. Умеешь проказничать, умей и ответ держать. Перед Влад Афанасичем не стыдно? Он к тебе по-хорошему, а ты?

В этот момент объявили игру и дилер начал первую раздачу, и я не успела ответить, что не проказничала вовсе, и ответ мне не за что держать. Настроение у меня было полном в минусе. Полном – это значит весь ряд чисел, который только может быть ниже нуля. То есть я–то думала, что раньше все было не очень хорошо, то теперь стало совсем плохо. Вот ведь вляпалась. Лидия, конечно, правду скажет, что мы случайно встретились. Только Влад Афанасич не поверит. А вот когда она узнает, что я знакома с ее мужем, то будет считать, что это я на нее вывела его ищеек. И, что я не виновата, не поверит. А ведь такие ребята были хорошие. И чего они на меня взъелись. Вот был бы здесь Петрос…. Я впервые пожалела, что рядом нет Петроса, который очень легко решал мои проблемы.

Я пасовала раздачу за раздачей, и близился час расплаты. После очередного пасса я все-таки смогла собраться. Я должна была выиграть и сделала большую ставку на паре десяток. У моих противников на руках были тузы, дамы и короли, потому что под меня сделали баснословный олл-ин, и я ответила дрожащей рукой. Моя голова готова была разорваться от волнения. В висках отбойными молотками стучал пульс. Мне повезло, у меня собрался карэ. После этой раздачи я стала чип-лидером и начала играть осторожно, считая свои шансы, как учил Алан, и делая большие ставки только на готовых комбинациях.

Я заметила, что когда надо мной сгущаются тучи, мне вдруг фантастически начинает везти в побочных мероприятиях. Вот и сейчас среди зрителей стоял Павел и ждал, чтобы препроводить меня к «позорному столбу». А мне на последних раздачах турнира выпадали выигрышные комбинации, сколько бы я не поставила в банк. Когда я осталась за столом одна, я удивилась и сидела еще некоторое время, не веря тому, что сказал дилер о моем последнем сопернике: «игрок аут».

Я попросила менеджера отложить выплату выигрыша до завтрашнего утра. Мне не хотелось ехать под конвоем с деньгами на руках. Я не доверяла Павлу и Егору, вернее я не доверяла Влад Афанасичу, который мог запросто отнять их.

- Ну, пойдем что ли? – спросила я Павла, когда поздравления и переговоры о выигрыше были завершены.

- Пошли, - сказал Павел.

От его грозного вида не осталось и следа. А голос его был уже совсем не зловещим, а даже уважительным.

Он привез меня в гостиницу Адлера, где они с Егором снимали номер на двоих. Портье на ресепшн ничего не сказала, но подозрительно на меня посмотрела. Наверное, подумала, что я девушка по вызову.

- Отдохни немного, - сказал Павел, пропуская меня в дверь номера, - Влад Афанасич позовет, когда ты потребуешься.

- А, может быть, я не нужна? – с надеждой спросила я, - Ну, типа муж обрел любимую жену, при чем здесь я?

- А вот и разберемся, причем, - ответил Павел зевая.

- Давайте сейчас разберемся, и я пойду. А то спать сильно хочется.

- Спи. Вон свободный диванчик в углу. Я тебя отпустить не имею права. Мне потом полковник голову снимет, разжалует в писари, если я тебя отпущу. Ты мне нравишься. Может быть ты и хорошая. Но кашу заварила не очень правильную.

- Я-то при чем. Ваш Влад Афанасич со своей Лидой кашу еще до меня заварили. А я только нечаянно в нее замешалась.

- Ты мне скажи, что ты влезла в их дела. Милые бранятся только тешатся, а тебе достанется. Если он даст команду, от тебя останутся рожки да ножки. Ты подумай, если бы не ты, может быть, они бы раньше помирились.

- А я и подумала, - возразила я, - Если бы не я, они, может быть, никогда бы больше не встретились. Вы сначала у меня спросите, как все было на самом деле, а потом мне всякие свои подозрения рассказывайте.

- Что тебя спрашивать? - недоверчиво покачал головой Павел, - твои хитрости белыми нитками шиты. Ты, конечно, можешь рассказать свою версию, только я ни за что не поверю. Пока я за тобой следил, про тебя кое-что подслушал. Дружки твои по покеру говорят, что у вас с Лилией. Того самого… однополая любовь.

- Вы чо, думаете, что я голубая что ли? - обиделась я.

- Во-первых, про таких, как вы, говорят, не голубая, а розовая. Во-вторых, слишком многие так думают.

- Ну и думайте, что хотите, - до глубины души оскорбилась я.

Ладно, нравится им обо мне гадости думать, пусть получают свое удовольствие. Я не собираюсь переживать, я ничего плохого не делала. Только на сердце почему-то опять стало тяжело. Влад Афанасич мне нравился. Павел мне нравился и Григорий Иванович тоже. Все были хорошими. И я тоже хорошая – это я точно знала. Почему я должна доказывать, что я хорошая, хорошим людям?

Меня повезли на встречу с Влад Афанасичем ближе к обеду следующего дня, то есть в воскресенье. В ресторане гостиницы за завтраком Егор с Павлом пытались подшучивать надо мной, а я обиделась на всех так, что не хотела вообще разговаривать.

- Не дуйся, - наконец, не выдержал моего демонстративного молчания Егор, - Если бы ты видела, как вчера Влад Афанасич обрадовался, когда жену увидел, то не дулась бы, а радовалась, что все так хорошо закончилось. Тебе, может, тоже на радостях не сильно попадет.

Я молчала. Я решила объявить всем бойкот. Не хотите знать правду, то не буду совсем ничего говорить. Думайте, что хотите. Вот так.

- Она у нас теперь покерная принцесса. Смотри, как возгордилась, даже разговаривать не хочет, - подначил меня Егор.

До офиса Влад Афанасича ехали тоже молча. Вернее, Егор с Павлом время от времени перебрасывались фразами о своих текущих делах. Провели меня в кабинет, как партизана под конвоем.

- Ну, Ариша, здравствуй, - сказал Влад Афанасич бесцветно сладким голосом, - Что-то ты задержалась сильно в пути. Или передумала у меня работать. Я, знаешь ли, два раза не предлагаю.

Он помолчал, очевидно, ожидая от меня покаянной речи или заверений в своей преданности. Но я уже несколько часов чувствовала себя в тылу врага и свыклась с этой ролью. Немного подождав моей реакции, Влад Афанасич, удивленно поднял брови и взглянул на моих сопровождающих. Егор пожал плечами, а Павел сказал:

- Молчит, как на допросе в гестапо. Честное слово, Владлен Афанасьевич, вели себя по-джентельменски. Отчего такая реакция, не понимаю. Может быть, вчерашняя победа в турнире повлияла. Стресс, знаете ли. Последствия не предсказуемые.

И Павел многозначительно покрутил пальцем у виска. Я метнула на него яростный взгляд. Если бы я умела взглядом зажигать огонь, то Павел в момент сгорел бы дотла.

- Значит, в победителях теперь ходим, - заключил язвительно Влад Афанасич, - нас простых смертных теперь в упор не замечаем. Быстро ты, Ариша, зазналась. Сколько ты там выиграла? Сто? Двести тысяч?

- Двести пятьдесят с хвостиком, - ответил за меня Павел.

- Ну-у, тогда понятно. Тогда ясно, почему мы зазнались. Бешеная сумма. Половина моего старого джипа в гараже, - протянул саркастически Влад Афанасич, потом как грохнул кулаком по столу и рявкнул, - Говори!

Павел с Егором вздрогнули и вытянулись в струнку. И я вздрогнула, и вдруг… заплакала. Сама от себя не ожидала. Стояла, вроде упрямости во мне было, хоть отбавляй. А тут, наверное, от испуга во мне подсознательные силы проснулись, и пролилась моя обида горькими слезами.

- Ты чего? – удивленно покосился на меня Павел.

- Ну, началось,- крякнул с досады Влад Афанасич, - Ну, все-все. Хватит уже. Что одна, что другая. Ох уж эти мне женщины… Уф-ф.

Но я уже не могла остановиться. Рыдания вырывались из моей груди сами, я никак не могла ими руководить. Соляная невкусная жидкость затекала мне в губы и в декольте. Павел подвел меня к стулу и усадил.

- Я так не могу разговаривать, - отчаянно взмахнул руками Влад Афанасич.

- А я вот могу, - сквозь рыдания выкрикнула я.

- И ты не можешь, - возразил Влад Афанасьевич, - Как ты можешь говорить, если я из-за твоих рыданий ничего не понимаю.

- А я вот могу и все, - упрямо повторила я, - а вам что с рыданиями, что без рыданий. Вы все равно ничего не слушаете.

Стоило мне сказать это слово вслух, мне стало себя так нестерпимо жалко за несправедливую обиду, я вдруг ощутила такую дикую тоску, что заревела с удвоенной силой.

- Вот блин, бабы, - хлопнул себя по колену Влад Афанасьевич, - Ребята, сделайте что-нибудь, - обратился он к моим провожатым, - выключите этот фонтан, а то она зальет мне кабинет сыростью.

Такое невежливое отношение к моему горю, очень меня рассердило. Сухарь кабинетный. Не зря от него Лида сбежала. Слезный поток резко прекратился и я, утерев рукой глаза, с вызовом уставилась на своего обидчика.

- Ну, наконец-то, - облегченно вздохнул Влад Афанасьевич, - Давай-ка, милая, рассказывай…. Что ты опять молчишь? Только больше не реви, я этого не люблю.

- И не собиралась, - независимо ответила я.

- А, - махнул рукой Влад Афанасич, - Что с тобой говорить. Давай-ка, собирай свои шмотки и езжай отсюда, куда хочешь. Только, чтобы я тебя у Черного моря больше не видел и не слышал твоего имени, будь то Саша, Маша или Ариша…

- Не поеду, - упрямо сказала я.

- Что? – грозно сказал Влад Афанасич, - Возражать собираешься?

- Не поеду и все, - повторила я, - я здесь дом куплю и жить буду. А когда знаменитой и богатой стану, то вам даже здрассьте-досвидания говорить не стану.

Влад Афанасич откинулся в кресле и громко загоготал. Павел с Егором растерянно на него смотрели, не зная, что им лучше сделать: поддержать смех или не стоит.

- Знаменитой станешь? Ой, не могу. "Здрассьте" говорить не будешь. Ой, уморила.

Потом он немного успокоился и сказал:

- Н-да. А ведь можешь стать знаменитой. Пожалуй, я не стану тебя прогонять, а то, кто его знает… Ты будешь знаменитой, а я, вроде как, инквизитором в истории останусь. Ладно… Ну, хорошо, давай я тебе говорить буду, а ты послушай меня. Лида – девушка очень впечатлительная. Она много всяких фантазий в голове держит. Надеюсь, ты это заметила?

Влад Афанасич постучал себя по лбу, чтобы мне стало еще понятнее, что он имел в виду. Насчет Лидиных фантазий я с Влад Афанасичем была согласна. Я в первый вечер ее фантазии испытала на себе. Поэтому я кивнула.

- Тогда, если заметила, почему ты с ней задумала этот цирк с побегом? - он поднял голос до громоподобного, - Что у вас за отношения? Признавайся!

- Да никому я не помогала, - отчаянно крикнула я, - я вашу Лиду только неделю знаю. Что вы все ко мне пристали с вашей Лидой. Отношения. Нет никаких отношений. Скажите спасибо, что вы ее нашли. Если бы не я, вы бы ее еще долго искали.

- Кто вам подсказал, что она никуда не уезжала? – обратилась я к Павлу.

Тот скривил губу в задумчивом покусывании и согласно кивнул головой.

- Говорила.

- Вот видите. Если бы я вашу Лиду скрывала, я бы ее в казино и на турнир не стала бы брать. Это, наоборот, вам повезло, что я ее встретила, и она оказалась со мной. Это вы меня благодарить должны и премию мне выдать, а вы на меня все кричите и обижаете.

Я снова всхлипнула, собираясь подтвердить степень своей обиды новым потоком слез.

- Ну, вот этого больше не надо, - остановил меня Влад Афанасич.

Голос у него был строгим и совершенно лишен сочувствия.

- Я бы тебе поверил, что ты у нас такая счастливо-случайная, но почему ты одним людям Сашей называешься, а другим – Аришей. Это ты так же внятно, как сейчас говорила про турнир, можешь объяснить?

- Могу, но не стану, - надулась я, - Думайте, что хотите.

- Вот мы и думаем, что ты не такая умная, как хочешь здесь перед нами показаться. Назвалась Сашей, чтобы замести следы. Ко мне в доверие втерлась, в клубе за меня поиграла. А я нюни распустил. Девочка хорошая, покладистая, дай, думаю, приближу ее к себе, может быть, польза будет. Только для чего тебе это все? Чтобы Лида знала, что я предпринимаю в ее поисках? Во время предупредить хотела, когда ее найдем? Так ведь?

- Вы все дураки, - сказала я.

Моя обида достигла той стадии, когда не взирают на лица.

-Если я такая умная, то почему не поехала с вами в Адлер, чтобы дальше следить за вами, а застряла в Хосте?

- Вот это пока не разгаданная мной загадка, - задумчиво ответил Влад Афанасич.

Он даже не обиделся на «дураки» или по своему положению просто не принял на свой счет.

- А потому и не разгаданная, что я случайно встретила вашу Лиду по пути в Адлер. Она врезалась на чужой машине в мой автобус, когда я ехала к вам на работу устраиваться, а я ей помогла деньги на ремонт зарабатывать. Вот и задержалась. Она же совсем была невменяемая и без денег. Я ее пожалела, поэтому в казино пошла. Вы у нее сами спросите. Так что я вашу Лиду из беды выручала и вам заодно помогла ее найти.

- Спросил, - вздохнул Влад Афанасич - у нее та же песня. Насчет места встречи все сходится. То ли врете одинаково, то ли правду обе говорите… А вот по поводу ваших дел. Не знаю, что и думать.

Влад Афанасич покрутил пальцами в воздухе.

- А во что вам легче верить, то и думайте, - ответила я, не очень вдаваясь в глубину его намека по поводу наших с Лидой «дел».

Влад Афанасич посмотрел сквозь меня своим внутренним взором. Недолгое молчание было прервано звонком мобильного телефона.

- Да, милая, - голос у него стал мягким почти затискивающимся, - не беспокойся, я этот вопрос решу. Сходи в магазин, купи себе что-нибудь. Вечером приду пораньше, родная, пойдем сходим на концерт. Какой? А какой хочешь, милая. Выбери сама.

Влад Афанасич разговаривал с счастливо найденной женой. Вот так ласково, заботливо. Она всю кашу заварила, а ей такая любовь, а я ей пыталась помочь, а мне такая неблагодарность. Я взбунтовалась. Меня понесло.

- И мне тут некогда с вами рассиживаться, - сказала я, вставая.

- Сиди, еще не договорили, - остановил меня Влад Афанасич

- А чо договаривать-то. Мне этот ваш разговор надоел. Вы своей Лиде подарки дарите, а мне за нее попадает. Не стану я вас больше слушать. Все.

Я двинулась к выходу. Павел с Егором растерянно смотрели на Влад Афанасича, но не получали от него сигналов к действию, поэтому я беспрепятственно прошла к двери.

- Остановись же. Я хотел тебе работу предложить, - сказал Влад Афанасьевич вслед мне.

- Не нужна мне больше ваша работа.

Я сказала так не потому, что мне не нужна была работа, а потому, что не хотела с ними работать. Наверное, они все хорошие люди. Но я – тоже хорошая. Только почему я не сомневаюсь, что они хорошие, а они сомневаются? Нет. Мне такие отношения ни к чему.

- Ну, как хочешь, - обиделся Влад Афанасич, - Давай, изображай, оскорбленную личность. Еще придешь на поклон.

- Это вы ко мне еще придете, - нагло парировала я и вышла, чтобы не слышать ответ, вроде как, последнее слово осталось за мной.

Но все-таки расслышала сказанное вслед:

- Вот упрямая коза…

Гл. 11. Петрос

Я смотрела, как Лида собирает вещи, и слушала ее голос, в котором появились снисходительные нотки. Перетряхивая свой гардероб, что выбросить, что взять с собой, она вдруг предложила:

- Давай я тебе свои старые вещи оставлю. Я могу себе новые купить, а у тебя сложности с работой. Когда ты сможешь себе что-нибудь приличное купить.

- Почему ты решила, что с работой у меня сложности, - обиделась я на ее тон превосходства.

Еще позавчера она разговаривала со мной, как с равной, и даже смотрела на меня с надеждой, а сейчас жалела, словно я нищенка какая-то.

- Я очень даже хорошо устроилась, - соврала я.

- Вот и хорошо, - обрадовалась Лида, - тогда давай разделим наш выигрыш в турнире. Сколько мы выиграли? 250? Оставь себе 50, а 200 я заберу.

Меня покоробила ее фраза “мы выиграли». Я считала, что выигрыш целиком мой. Даже бай-ин (вступительный взнос за участие в турнире) я платила из своих денег, выигранных мной ранее.

- Мне предложили участие в сногсшибательном проекте. Как раз на 200 тысяч рублей, - радостно продолжала Лида.

Деньги лежали на серванте открыто, потому что я не думала, что Лиду посетит такая несправедливая идея отнять мои деньги. Лида, разговаривая со мной, спокойно взяла с серванта пачку денег, отсчитала 50 тысяч, оставила на том месте, откуда брала, а остальное спрятала себе в сумочку. Я остолбенела.

- У тебя теперь тоже есть свой капитал, и ты можешь его вложить куда-нибудь. Может быть, тебе помочь сделать правильное вложение? Давай, я поговорю со своим компаньоном насчет тебя.

Я потеряла минуты на две дар речи от вопиющей несправедливости и хладнокровного грабежа со стороны бывшей подруги. Только когда она уже протянула руку за оставшимися деньгами, я вскочила и прижала их руками к серванту, пока оставалась возможность спасти хоть часть заработанного. Спорить по поводу той суммы, что уже лежала в сумочке Лиды, было бесполезно.

- Нет, - крикнула я отчаянно.

- Ну, как хочешь, - беззаботно сказала Лида, - Влад, кстати, спрашивал, о нас с тобой, о наших отношениях. Такие мужики смешные, когда ревнуют. Из них можно веревки вить. Я рассказала ему о том, как мы встретились и намекнула, что у нас с тобой сложились не совсем простые отношения. Понимаешь, о чем я?

- О чем? – обалдело спросила я.

От смутной догадки мое сердце упало вниз, и на его месте образовалась леденящая душу пустота.

- Теперь модно иметь нетрадиционные отношения, - Лида кокетливо мне улыбнулась.

Наверное, на моем лице были написаны все мысли, которые я в этот момент подумала, потому что Лида сказала:

- Не волнуйся ты так. Он тебе ничего не сделает. Побесится немного и успокоится.

Не волноваться? «Побесится» - это то, что недавно происходило на моих глазах. Вероятно, она сказала это Влад Афанасичу после нашего с ним последнего разговора, потому что из кабинета меня выпустили живой. Мне было совсем не весело, а вот Лидии, кажется, наоборот. Она мечтательно закатила вверх глаза.

- Зато теперь стал таким внимательным, таким …

Лида не закончила предложение, по ее улыбке было понятно, о чем она подумала

- Зачем ты соврала про наши отношения? – в отчаянии спросила я, перебирая в уме варианты казни, которые мог для меня придумать Влад Афанасич.

Перед моим разыгравшимся воображением развертывались предполагаемые события последующих дней. Я – в кутузке, или я – в желтом доме, или я – депортированная на северный полюс… Мне уже было не до денег, которые исчезли в сумочке Лиды.

- Если бы ты видела, как он потом лебезил передо мной, то поняла бы, зачем женщине иногда нужно делать вид, что она пользуется еще у кого-то успехом. Да не переживай ты так. На тебе прямо лица не стало, - рассмеялась Лида, - Я ему сказала, что у нас с тобой все кончено.

Я горестно вздохнула, потому что подумала, что для меня уж точно все кончено.

- А сказать правду, что у нас с тобой ничего не было, ты не могла?

- Ариш, ты не бери в голову. Он не станет ревновать к девушке, это просто смешно. Тебе ничего не грозит, я тебе обещаю. Если бы я не соврала о нас с тобой, он обязательно подумал бы, что у меня были отношения с мужчиной. Ты не знаешь, какой он бывает в гневе. Он все перевернет, всех на уши поднимет, а найдет его…

- Кого его? – насторожилась я.

Мне в мысли закрались смутные догадки по поводу того, что Лида скрыла и продолжала скрывать от всех, в том числе, от меня. Лида отвела взгляд.

- Неважно, - сказала она.

Вот так меня подставили, не спросив даже моего желания. Если мне предстояло прикрывать чьи-то грехи своей репутацией натуралки, то я хотя бы хотела знать, чьи.

- Нет уж, ты все расскажи, если я оказалась в это замешана.

- Нечего рассказывать. Меньше будешь знать, лучше будешь спать, - довольно грубо ответила Лида.

Я смотрела, как Лида делово переставляет сумки к выходу.

- Наверное, нам не стоит сейчас встречаться, сама понимаешь почему. У нас с мужем сейчас сложились такие теплые доверительные отношения, ни к чему их портить пустыми подозрениями, - сказала она, пряча от меня глаза.

И я вдруг успокоилась. Ко мне вернулось хладнокровие. А вместе с ним ясность ума.

- Доверительные? Ну, тогда, он, наверное, сказал тебе, что мы с ним уже давно знакомы, и у нас с ним тоже очень доверительные отношения, - сказала я.

- Что? – удивилась Лида.

- Не веришь, спроси у него сама.

Я поняла, что она впервые услышала о том, что я с ее мужем была знакома раньше, чем с ней. Мне очень хотелось отомстить Лиде за ее подставу, но я понимала, что скандал и обвинения в ее адрес не произведут на Лиду никакого впечатления. Вернее произведут только в части полного разрыва наших отношений. Я не хотела нажить себе врага в лице жены одного из влиятельных лиц побережья, каким все считали Влад Афанасича. Кто ее знает, что она потом может сказать обо мне своему мужу, и какие он после этого придумает для меня кары, чтобы угодить своей счастливо обретенной половине.

- А вчера мы с ним как раз о тебе разговаривали, - сказала я, сочувственно качая головой.

Лида неуверенно улыбнулась.

- Обо мне? И что ты ему сказала?

- Я? Ничего. А вот Влад (я намеренно назвала ее мужа по имени, чтобы Лида думала, что у нас с ним отношения «на короткой ноге»)… Не знаю, стоит ли тебе это рассказывать…

Я изобразила сомнение по поводу правомерности своего признания.

- Конечно, ты должна мне рассказать. Мы же подруги.

- Подруги? Ну, ладно. Только ты не очень пугайся. Может быть еще «пронесет».

Взгляд у Лиды стал настороженно-испуганным.

- Он сказал, что ты не совсем нормальная, то есть со странностями, значит. Прямо так и сказал «ты же знаешь, какие у нее фантазии…», - сказала я тоном Влад Афанасича и так же, как и он, постучала пальцем себя по лбу.

Лида села на диван. Посидела немного, тупо глядя на меня. Потом ей в голову, видимо пришла свежая мысль. Она встрепенулась.

- Он сказал «фантазии»? Значит, он не сердился.

- Не сердился – это не то слово. Я бы не сердитости его боялась, а наоборот. Ты, вообще-то, что-нибудь заметила? Ну, сильно ли он изменился в отношении к тебе после твоего возвращения. Например, стал ли он слащаво с тобой разговаривать? Предупреждать все твои желания, все разрешать? Заметила?

Лида смотрела на меня, широко распахнув карие глаза. Она вспоминала. Я-то точно помнила телефонный разговор Влад Афанасича, когда он меня допрашивал. Мне тогда здорово досталось. Наверное, за двоих – и за нее, и за того парня.

- Он тебе, кстати, в санаторий или на курорт куда-нибудь съездить не предлагал?

По глазам Лиды, в которых отражались все ее мысли, я поняла, что попала в точку, и опять многозначительно постучала себе по лбу.

- Я бы на твоем месте не ездила пока никуда, и вообще из дома не выходила. За любым углом может стоять желтая машинка с мигалкой.

Впечатлительная Лида постепенно проникалась своими прежними страхами, которыми она чуть не уморила меня в первый день нашего знакомства.

- Ты, кстати, на чем сюда приехала? – добивала я ее.

- На такси, - сказала Лида.

- Сама так решила или муж машину не дал?

- Он сказал, что мне сейчас не следует, после аварии, садиться за руль… Сказал, что я испытала слишком сильный стресс, а это действует на психику…

- На психику? Н-да… Он, наверное, и права и паспорт у тебя забрал?

- Нет, - Лида быстро открыла сумочку, - права всегда при мне.

Она долго копалась в сумочке, потом растерянно подняла на меня глаза. Водительского удостоверения у нее в сумочке не оказалось. Лицо у Лиды было такое, что я прониклась к ней запоздалой жалостью.

- Такого не может быть, - растерянно проговорила Лида, - Он не может со мной так поступить после того, что между нами было. Нет. Не может. Он говорил, что любит меня.

- Ну, раз любит, тогда все будет хорошо. Только ты ему, как придешь домой, так сразу и скажи, что насчет нас с тобой ты пошутила, - заключила я, также многозначительно постучав по лбу, и потом поднялась, - Ну ладно, что-то мы заболтались. Пойдем, провожу до такси.

Глядя вслед удаляющемуся синему Форду с шашечками на дверях на дверцах, испытала легкое чувство стыда за свой злой розыгрыш. Но угрызения совести мучили меня не долго - быть хорошей девочкой не очень выгодное занятие, а уж переживать за то, что я плохая – так совсем бесперспективное.

Первое время после отъезда Лиды, я оставалась жить в той квартире, которую она снимала раньше. Хозяйка подняла стоимость аренды до сумм летнего сезона. Я продолжала ездить то в Лазурную, то в Палас, играла в покер, иногда проигрывала, иногда оставалась в прибыли, но всегда умела остановиться в момент, когда у меня был доход. Тем не менее, денег после оплаты аренды квартиры у меня оставалось очень мало. Выигрыша уже не хватало на жизнь, и мои накопления постепенно таяли. И, наконец, я поняла, что в моей жизни наступил «даунстрик». Такие полосы лучше переждать, чем пытаться переломить.

Именно в такой период меня нашел Петрос. Это было для него не трудно. Если Лида знала, то и все остальные могли знать, где я живу. Он, словно чертик из табакерки, появился прямо передо мной в тот момент, когда я выходила из подъезда. Я очень обрадовалась ему, просто обалдела от радости - передо мной стоял милый, заботливый друг, который никогда ничего не просил взамен. Я бросилась Петросу на шею. Он тоже обнял меня и долго держал так, обхватив мои плечи руками. Мне уже надоело стоять, а он все не отпускал.

- Стоило приезжать, чтобы почувствовать такое, - сказал он.

Я отстранилась, сообразив, что несколько переборщила с изъявлением чувств. Мужчины в этом отношении народ не предсказуемый. Вдруг Петрос решит, что может на что-то рассчитывать.

- Я слышал, у тебя все прояснилось? – спросил Петрос, - Я за тебя очень переживал.

Петрос сделал ударение на слове «очень», пытаясь подчеркнуть неординарность своих чувств ко мне. Мы стояли во дворе, и бабки на скамейках притихли, наблюдая наше рандеву. Чтобы что-то потом обсуждать, им надо было услышать наш разговор.

- Может быть, погуляем? – предложила я, - А то у нас уже нетерпеливые зрители появились.

- Да, давай уйдем. Только лучше пригласи меня к себе на чай, - улыбнулся Петрос.

- Ты хочешь продолжить театр. Если мы войдем в эту дверь, - я кивнула на дверь подъезда, - здесь нафантазируют продолжение спектакля с самыми невероятными подробностями.

-А почему невероятными? – спросил Петрос и пристально на меня посмотрел своими черными выразительными глазами.

У меня от наступившего вслед за его словами молчания, похолодело под сердцем, и этот холодный дрожащий комочек стал медленно опускаться вниз. Я чувствовала приближение момента, когда я не смогу отказать симпатичному нетерпеливому мужчине. Но сейчас, пока еще был шанс остановить неконтролируемое развитие событий, я им постаралась воспользоваться.

- Петрос. Зачем мне такие разговоры. Хоста такой маленький городок, а я здесь собираюсь еще некоторое время жить, пока где-нибудь поблизости домик не куплю.

- А я хотел тебе предложить пожить в другом месте, - не сдавался Петрос, - Мне выделили однокомнатную квартиру в Центре. Я тоже перевелся в Сочи. Мне вчера Влад Афанасич. предложил хорошую работу в управлении имуществом.

- А каким имуществом ты будешь заниматься? Домиками будешь заниматься? – уточнила я интересующий меня вопрос.

- Я буду заниматься муниципальным имуществом. Возможно и продажей, как ты говоришь, «домиков», которые находятся на балансе города. Только продавать жилые помещения будут тем, кто там живет, то есть прописан. Так что тебе это пока не светит, потому что ты прописана в Новосибирске и частично у моей бабки – в Дюрсо. Но если ты меня пригласишь к себе, то я подумаю, что смогу для тебя сделать.

Петрос хитро улыбался.

- Вот уж нетушки, - возразила я, - Это чистой воды шантаж. Если я тебя позову, то ты совсем ничего не станешь делать. Потому что хочешь, чтобы я к тебе переехала.

- Ты слишком умная для девочки, - вздохнул Петрос, - Ну ты сама подумай. Я же должен быть уверен, что ты…, вернее, что я для тебя что-то значу.

- Нет уж, Петрос. Давай не будем торговаться. Мне эта торговля в личных отношениях с мужчинами надоела. Я ничего не продаю, а ты ничего не покупаешь. Не хочешь, не помогай, я сама со всеми своими делами разберусь, - обиделась я.

- Ладно-ладно, - примирительно сказал Петрос, - пойдем погуляем. У меня здесь стоит машина. Мы доедем до Центра и посидим в хорошем ресторане. Идет?

- Я не в форме, - сказала я, с сомнением оглядев себя, - Не поймут.

Мой внешний вид вызывал у меня сомнение – не очень чистые белые шорты и бледно-розовый топик вполне вписывался в окружающую меня среду, но для ресторана, куда подобало, как я полагала, приходить в бабочках и коктейльных платьях, он был слишком вульгарен.

- Не переживай, - успокоил меня Петрос, - Все это – условности. Внутрь тебя впустят, а там тебе какая разница, кто что подумает. Главное, что меня твоя форма одежды устраивает.

Он ободряюще улыбался. И я с ним была абсолютно согласна. Какая разница, что и кто думает обо мне, главное, что мне самой удобно, а ему тоже нравится.

После ресторана Петрос довез меня до дома. Выпитое вино кружило мне голову, с Петросом было весело и уютно. Когда-то такое состояние меня уже подвело под кратковременные и бесперспективные отношения. Петрос всю дорогу болтал всякие милые глупости из своей школьной жизни. Наверное, он пытался мимикрировать под меня, считая меня еще маленькой. Когда он подвез меня к подъезду, была уже глубокая ночь. Тишина на дворе, соловьи где-то в далеких кустах и тихий сверчок под крыльцом. Все это навевало романтику школьных лет, когда в сердце кипела кровь, а в душе неведомые страсти. Я позволила ему себя поцеловать. И потом позволила ему себя проводить до двери в квартиру. А потом открыть дверь моим ключом. Потом…

Потом мне было хорошо, как давно уже не было. Петрос был ласков и предупредителен, опытен и страстен. Последней моей здравой мыслью была мысль, хорошо, что я не переставала пить противозачаточные таблетки, не смотря на отсутствие регулярных отношений. Потом воздух вокруг меня наполнился жаркими вздохами, терпким запахом мужчины, а сама я - сладкими ощущениями...

Я таких страстных мужчин еще не встречала. Когда я без сил лежала на влажной от пота постели, а он гладил мою грудь, пытаясь разбудить во мне новое чувство, я со страхом думала, не дай бог такое каждую ночь.

- Ты моя, - прошептал Петрос, - Я устрою тебе дом. Но с одним условием….

- Каким, - обессилено прошептала я в ответ.

- Ты мне никогда не откажешь, ты слышишь меня? Вот такие мои условия.

- Это уже слишком. Я уже больше не могу, - взмолилась я.

- Последний разок.

Петрос умел уговаривать. Его знание сексуальных приемов выдавало опытного сердцееда. Через несколько минут, я, как в первый раз прижималась к его потной груди и шептала ему на ухо ласковые женские глупости, способные разбудить в любом мужчине сексуального монстра.

Когда мы пили утренний чай и жадно поедали вчерашний ужин, молчавший во время еды Петрос, вдруг сказал задумчиво:

- Если ты мне изменишь, я убью тебя.

- Ты чо? – опешила я.

- Не знаю, - ответил Петрос серьезно, - я подумал, что страшнее, чем то, что ты можешь принадлежать другому, не может быть ничего на свете. Вернее, я просто не знаю, что я сделаю ради того, чтобы ты была только моей.

- Петрос, я ничья, - возразила я, - я сама своя. Мы с тобой любовники, но это не значит, что мое тело принадлежит тебе. Ты не можешь думать так. Перестань, пожалуйста. А то доведешь себя до психоза. Ты лучше придумай, как мне купить домик.

- А ты обещаешь?

- Что?

- Что я спрашивал.

- Конечно. Я вообще-то больше не собиралась с мужчинами дело иметь. Но... вот ты пришел, и я тебе не отказала...

- Вот этого я и боюсь. Придет другой, будет настойчив (ты плохо знаешь сочинских мужчин), и ты не сможешь сдержать свой темперамент.

- Ты чо обо мне так думаешь. Кто я, по-твоему…

Я обиделась. Фактически Петрос обозвал меня шлюхой.

- Ты – женщина. У тебя тело создано для любви. Не для любования. А именно для любви. С тобой чувствуешь себя богом. Это так важно для мужчины. Чтобы женщина давала ему стать богом в этот момент. Ты умеешь…

Петрос закрыл глаза, потом резко выдохнул, взмахнул рукой, расчищая стол от посуды, и посадил меня на его поверхность. Мое сопротивление для него не имело значения. Он уже знал, как с ним справиться.

- Я, наверное, не смогу уйти, - сказал он потом, - меня уже ищут, а я не могу уйти. Пойдем, прогуляемся к морю.

- Хорошо, - быстро согласилась я, рассчитывая, что у моря он охладит свой пыл, и я, наконец, смогу понять, что произошло.

Когда он уехал, в моей душе осталось ощущение переполненности. Я была полна Петросом, причем «под завязку». Больше мне ни на какие чувства не хватало. Мысли крутились только около одного вопроса – что мне теперь делать. Я не знала. Поехать с Петросом и поселиться с ним в его квартире – это самое простое решение. У меня больше не будет неразрешимых проблем и будет свой мужчина, как у всех... А как же мои прежние мечты? Как быть с тем, что раньше казалось таким важным? Ради любви женщина может многим пожертвовать. Любила ли я Петроса так, чтобы изменить свои планы? Этот вопрос, заданный себе собой, изменила ход моих мыслей. Но почему я должна их менять? Разве не может все оставаться по-прежнему? Мои планы остаются моими планами, и Петрос помогает их мне исполнить. А я за это… Черт, получается, что я ему секс – он мне помощь. Это в чистом виде сделка. Я же хотела навсегда избавиться от торговли в отношениях с мужчинами. Кажется, я запуталась, что мне нужно от Петроса, и что я сама хотела бы ему дать… в общем, я решила больше не думать ни о чем и предоставить слово своей судьбе. Она меня, по большому счету, никогда не подводила.

Петрос стал приезжать ко мне на квартиру почти каждый вечер. Он ставил свою Тойоту во дворе, всегда здоровался со старушками на лавочке, чем заслужил их большую благосклонность, поднимался ко мне. Через неделю соседи уже относились к нам, как к семейной паре. Кому-то Петрос помог с документами на дом или землю, кому-то просто приглянулся вежливым обращением. Ко мне стали заходить соседки и просить «передать мужу нижайшую благодарность», иногда приносили подарки. Кроме того, что теперь я общественным мнением была приписана к нему, как жена, Петрос сломал мой режим работы. Я больше не имела возможности хоть немного зарабатывать на жизнь, как раньше, играя в клубах Сочи. Я поняла, что скоро, чтобы оплатить квартиру и питание, а также мелкие прочие жизненно важные ценности, мне придется просить у него денег, как настоящая приживалка, вроде жены Влад Афанасича

И однажды я сказала Петросу:

- Петрос, я должна платить за квартиру, одеваться и все остальное… поэтому давай договоримся, в какие вечера я хожу в покерный клуб, чтобы заработать денег.

- Если тебе нужны карманные деньги, я тебе помогу найти работу. Прости, только в администрацию тебя теперь не возьмут. Сама знаешь почему. Жить ты можешь у меня в Центре. Моя квартира сейчас пустует. А если ты думаешь избавиться от меня, то у тебя ничего не получится. Тебе все равно придется планировать свой день так, чтобы ты по вечерам была дома.

- Я не хочу избавиться. Давай просто отрегулируем, когда я могу заниматься чем-то для себя.

- Занимайся, когда я на работе.

- Покерные клубы открываются вечером, а ты как раз в это время приезжаешь.

- Что ты хочешь? Чтобы я перестал приезжать? – нахмурился Петрос.

Вот так начался наш первый скандал и связан он был с тем самым покером, который когда-то ненадолго помирил нас в Резо.

- Зачем ты так говоришь? – обиделась я, - Я просто хочу, чтобы ты отпускал меня поиграть в покер. Давай составим график. Вечером в пятницу, субботу и воскресенье я играю. Договорились?

- Нет. Это как раз то время, когда я могу быть только с тобой, и меня не станут отвлекать с работы на текущие дела. Поэтому тебе придется пожертвовать твоими развлечениями, чтобы быть со мной. Я думаю, ты немного потеряешь. Пойдем в постель, я покажу тебе какое развлечение лучше твоего покера….

Петрос закончил предложение шепотом, нежно обвил мою талию руками. На этот раз я серьезно воспротивилась. Его сексуальные приемчики, которые обычно заставляли меня уступать, на этот раз не подействовали. Мое нервное состояние и раздражение на его уверенность, что я должна все время уступать, сделали меня несговорчивой. Ожесточенность моего сопротивления удивили Петроса. Он отошел и сел в кресло.

- Я тебя не понимаю, - сказал он, - Работать, как все девушки в приличной фирме, чтобы заработать денег, ты не хочешь. А свое увлечение картами оправдываешь тем, что хочешь заработать. Где здесь логика?

- Я не знаю, как тебе объяснить, почему мне надо играть. Кроме денег, есть еще что-то. Может быть, я была рождена, чтобы играть в покер. Есть же у каждого человека свое предназначение, для чего он родился. У меня - такое, нравится это кому-то или нет.

- Ты просто глупышка. Ты тратишь время на подбор нужной комбинации, а в это время другие люди достигают больших высот в жизни, заводят семью и…

Петрос не закончил фразу, потому что никак не мог подобрать нужные слова. Я закончила за него:

-…И жалеют потом всю жизнь о том, что когда-то не использовали шанс заниматься тем, что нравится и что получается лучше всего. Вот ты Петрос лет семь назад, о чем мечтал? Стать чиновником и занять какой-нибудь пост в каком-нибудь министерстве?

- Я занимаюсь нужным делом, - обиделся Петрос, - мне многие люди благодарны. Я очень доволен, что не стал моряком дальнего плавания, о чем мечтал в детстве. Мечты и реальность – это разные вещи.

- Но у меня тоже реальность! – отчаянно выкрикнула я, словно крик мог донести свою истину до рассудка моего любовника, - Я не мечтала об этом в детстве. Я даже не знала, что в карты можно играть во что-то другое, кроме подкидного дурака. И потом ты же знаешь, что покер – это спорт. Почему футболисты имеют право играть и получать деньги за свою игру, а я не могу?

- Хорошо, скажи, какая кому польза от твоих картинок на зеленом сукне, - жестко сказал Петрос, - Никакой. Ты просто ведешь бесполезный образ жизни и пытаешься его оправдать. Я не понимаю тебя. Более того, думаю, что тебя надо спасать. Однажды я уже спас тебя от казиношного рая, в который ты чуть не вляпалась по глупости, но стоило мне потерять тебя из виду, и ты опять – в беде.

- Прекрати, - воскликнула я в отчаянии, - Я не в беде!

У меня больше не было аргументов, чтобы доказать Петросу, что мои желания реальны, что они важны для меня в моей жизни, что это часть ее. Я не могла заставить его уважать эту часть. Он собирался строить мое будущее по собственному усмотрению.

- Все. Хватит спорить. А то мы поссоримся, - вздохнул Петрос, - давай ложиться спать.

Эта была первая ночь, когда Петрос не смог разбудить во мне желания, и мы заснули, отвернувшись друг от друга. Я лежала и думала, а может быть я такая особенная, что длительные отношения с мужчинами, вообще, не возможны. Мне уже скоро девятнадцать, я быстро схожусь, но не могу долго быть вместе. Вот и с Петросом, ласковым, заботливым, верным Петросом, у меня, кажется, наступил кризис в отношениях.

Утро началось с ласкового поцелуя Петроса, и я подумала, что все наладилось. Петрос примирился с моими желаниями. К тому же я немного раскаивалась за вчерашнее свое поведение, поэтому утро наше было особенно жарким.

- Ты пьешь противозачаточные таблетки? - спросил он за завтраком.

Я кивнула.

- Не пей, - коротко сказал он.

- Как это? – удивилась я.

- Я не хочу, чтобы ты предохранялась. Надеюсь, ты заметила, что я не предохраняюсь. Если ты думаешь, что это мой стиль, то ошибаешься. Я с первой нашей ночи решил, что ты будешь матерью моего первого ребенка. Сначала будет девочка. Потом посмотрим.

- Ты и пол уже заказал?

- Не язви.

- Я не язвю. Я хочу сказать, что стоит у меня спросить, согласна ли я сейчас иметь детей.

- Надо говорить не «не язвю», а «не язвлю». Это, во-первых. Во-вторых, если бы я ждал всегда твоего согласия, то пел бы до сих пор серенады под твоим окном. Так что просто не пей таблетки. Думать женщине в этом вопросе противопоказано. Когда женщинам стали разрешать принимать решения самостоятельно и делать аборты, в семьях начались разводы, а в стране демографические проблемы, - пошутил Петрос.

- Ты бы мне сначала замуж предложил, а потом детей, - пробормотала я растерянно.

Мужская агрессия в вопросе любви меня всегда ставила в положение уступающей стороны, но такое настойчивое предложение беременности, меня повергло в растерянность. Мне было приятно, что я так важна для Петроса, что он готов заботиться обо мне и детях, которые у нас, возможно, будут, но его слова про женщин, которым нельзя давать возможности размышлять, посеяли в моем разуме смятение.

И тут я поняла, что Петрос вовсе не собирался мириться с моим увлечением покером, более того, он разработал план, как занять мое время настолько, что даже в его отсутствие я больше ничем не могла заниматься, кроме того, что он для меня запланировал. Петрос не заметил смены моего настроения. Кажется, он был очень доволен своей идеей - увлечь меня более подобающим для женщины делом, вместо бесполезной, по его мнению, игры в покер.

- А о женитьбе я подумаю, - улыбнулся на прощание Петрос, - Но сначала выкинь таблетки.

Он ушел. А я села без сил на смятую постель, где полчаса назад он шептал мне слова любви, а я отвечала ему такими же словами. И вот все хорошо. Слова становятся явью. Меня ждет удивительная безоблачная жизнь за Петросом, как за каменной стеной. Много счастливых ночей, то о чем мечтают миллионы и миллионы девушек Земли. Но почему-то дикая тоска схватила меня за сердце и больше не отпускала. Я ходила по городу, а она шла со мной, вместе со мной купалась в море, толкалась среди людей, сидела во мне стальным стержнем. Тогда я купила бутылку вина, села на кухне в своей квартире и медленно ее всю опустошила. Сначала мне стало легко, потом не очень хорошо, потом я задремала и не слышала, как пришел с работы Петрос, потому что спала.

Утром разразился первый семейный скандал. Хмурый Петрос стоял надо мной, а у меня после вчерашнего гудела голова. Я плохо соображала, что надо, а чего не стоит говорить.

- Ты это специально сделала? – грозно спросил Петрос, - Я ненавижу пьяных баб.

- Ну и иди, если ненавидишь, - ответила я на его грубость, - а я теперь всегда буду такая. Чего тебе не нравится, я же дома тебя жду, никуда не ушла. Ты должен быть доволен.

- Что с тобой, - уже мягче спросил Петрос, - не веди себя, как дура. Что это за бойкот ты устроила?

- Мне не хорошо, Петрос, не трогай меня сейчас.

- Ладно, - сказал он и ушел.

Я осталась одна. Мне стало еще хуже. Голова болела. Петрос меня бросил. Но второе меня сейчас меньше беспокоило, чем голова. Неожиданно вернулся Петрос. Он принес алкозельцер и начал меня лечить. Несколько раз ему звонили с работы, но он продолжал заниматься восстановлением моего здоровья. Когда я почувствовала облегчение, он посадил меня на кресло, сел на пуфик напротив меня и спросил:

- Ты хочешь быть со мной?

Это был вопрос настолько серьезный, что я испугалась. Лучше бы он ругался и угрожал. Тогда бы я могла обидеться и, может быть, даже расстаться сгоряча. Во время скандала это было бы легче сделать, чем теперь услышать такое от него, сказанное таким спокойным и решительным тоном. Нет, я не хотела, чтобы он так спрашивал. Уж лучше бы он спросил так «что ты хочешь, чтобы я сделал, чтобы ты была со мной». Как когда-то спрашивал меня Резо. Нет, Резо тоже не так спрашивал. Он предлагал мне все, что я захочу за то, чтобы я сделала, что он хотел. Почему мои желания никогда не сходятся с желаниями моих любимых мужчин и никогда их не интересуют? Неужели, чтобы не оставаться одной, жертвы с моей стороны неизбежны?

- Ответь мне, - твердо сказал Петрос и тряхнул меня за плечо, пробуждая от невеселых мыслей.

- Может быть, я побуду немного одна, - неожиданно для себя сказала я.

Нет, я совсем так не думала. Наоборот, я только что подумала, что хотела бы быть с Петросом. И собиралась это сказать, только подбирала слова, как это сказать, чтобы следующим требованием его не стало требование забыть про покер. Почему же я сказала именно эти слова? Сказала и испугалась еще больше, потому что поняла, что это последние мои слова, сказанные ему за сегодня и, возможно, за всю недолгую совместную с Петросом жизнь. Он молча встал и ушел. А я осталась. И… почему-то тоска сразу же отпустила меня. Мне стало легко. Я услышала звуки улицы, почувствовала запах мокрой от ночного дождя зелени и земли, увидела освещенные косыми лучами солнца дома на противоположной стороне улицы. Мир ворвался в меня, будто соскучился по моему вниманию. Я подумала, что за последние несколько недель Петрос заслонил собой все вокруг. Я думала чаще всего о нем и о том, что с ним связано, а об остальном – как об окружающем нас обоих пейзаже. Я вспоминала об остальном только потому, что должна была есть, ходить, разговаривать, чтобы жить. Он ушел, и мир стал таким большим, что я в нем потерялась.

Гл. 12. Гена

Мне нужно было срочно чем-то заполнить эту непривычную пустоту. Я вышла на улицу, стараясь держаться многолюдности. Потом пошла пешком по автостраде в сторону Адлера. Там я была когда-то счастлива, там остался человек, который питал ко мне добрые чувства, единственный, с которым я еще не успела, кажется, поссориться - Гена…

На мой вопрос, где я могу найти инструктора по дайвингу Гену, девушка-портье в санатории СССР уставилась на меня недоуменно.

- У нас нет такого инструктора, - покачала она головой.

- Как нет? – расстроилась я, - А где он? Он у вас в прошлом году работал.

- Я не знаю, я здесь недавно, - растерянно улыбалась девушка, - Извините, я сейчас уточню.

Она ушла, потом ко мне вышла женщина постарше с бейджиком, на котором было написано «Алла Владимировна – Администратор» и спросила:

- А вы к Геннадию Павловичу по какому вопросу?

- По личному, - ответила я.

Алла Владимировна задумалась, обшаривая меня взглядом. Вероятно, она думала, что я Генина подружка. То, что Гену теперь величали по имени отчеству, немного меня смутило, но не очень. Потому что, это логично, чтобы перед отдыхающими персонал величали полностью, чтоб уважали больше.

- Ум-м, - промычала Алла Владимировна, - А что ему все-таки передать?

Такая неприступность со стороны Генаря, моего бывшего неудачливого воздыхателя очень меня рассердила. И я сказала, нагло глядя женщине прямо в глаза:

- Передайте, пожалуйста, что невеста из Новосибирска приехала.

Алла Владимировна как-то сразу смягчилась, улыбнулась вежливо, правда немного натянуто и, как мне показалось, с некоторой ревностью.

- Геннадий Павлович сейчас в покерном клубе тут недалеко, в гостинице «Лето». Там турнир проходит. Вам показать куда идти.

Мне не нужно было показывать. В Адлере я все знала, что касалось курортного городка. Я прошла в гостиницу, охранник гостиницы показал мне, куда идти дальше. Я прошла через комнатку, утыканную игровыми аппаратами, потом через комнату с несколькими бильярдными столами и вошла в прокуренную комнатушку с одним покерным столом посередине. На меня тут же обратил внимание человек, который, по-видимому, был здесь главным.

- Чем могу помочь? - с готовностью спросил он.

- Я хотела сыграть в покер.

- А вы умеете?

- Немного, - скромно ответила я, украдкой ища среди игроков знакомый лик.

- У нас только что закончился турнир, сейчас будет кэш. Доллар-два (Примечание автора: два доллара - обязательная ставка для вступления в игру). Будете играть?

Я кивнула.

- Откуда вы?

- Из Новосибирска.

Сначала я услышала смутно припоминаемый голос. Потом уже увидела самого Гену. Он оживленно обсуждал со своим соседом по столу прошедшую игру.

- К нам девушка пришла, - сказал кто-то.

- У нас новый игрок. Девушка из Новосибирска, - объявил тот, с кем я разговаривала.

Гена быстро отвернулся от своего собеседника, огляделся, пошарил глазами по комнате и остановился взглядом на мне. Я улыбнулась ему. И тут только заметила, что место рядом с Геной, не за столом, а чуть сзади, уже занято другой девушкой. Принадлежность этой девушки к Гене просматривалась определенно. Гена, опешивший от неожиданности, улицезрев меня, сел на стул, а девушка тут же прислонилась к нему бедром.

Меня усадили на место напротив Гены. Он украдкой поглядывал на меня, пока мне меняли деньги на фишки, но молчал. А девушка его томно жалась к нему. Может быть, мне опять не повезло, и Гена меня тоже бросил. Тогда мне здорово повезет в карты, решила я. Я больше не имею право терять. На сегодня было достаточно потерь.

Когда на столе были король-дама пик, десять червей и дама треф мастей, играя с десять и валет пик на руках, я тянула флэш (пять одномастных карт) или какой-нибудь стрит (пять карт по порядку номинала), при этом маленькая пара на столе меня уже была – две десятки. Мой сосед справа поднял ставку. Я пыталась его просчитать, с чем он зашел. Он мог иметь что угодно. Я вспоминала поведение противника на предыдущих кругах торговли. Он не поднимал на флопе. Значит у него средняя карта. Это может быть - валет девять, которые дают с картами на столе готовый стрит. Но если он хитрил и уравнивал на крупных карманных картах – король дама или паре дам, то сейчас он мог сложить - каре на дамах или фулл-хауз на королях и дамах. Я «тянула» флэш, когда у противника могла быть готовая комбинация выше, чем моя. Но мне вдруг стало все равно. Самое ужасное уже произошло, меня бросили все. И я уравняла. Открылся туз пик. Я облегченно вздохнула – у меня сложился флэш и к тому же стрит. Флэш-стрит – почти непобедимая комбинация.

- Покажите ваши карты, - обратился ко мне девушка-дилер по имени Ира.

На столе лежали карты оппонента. У него был фулл-хауз. Он откинулся на стуле и улыбался мне победно. Ира перебрала карты, переставляя их местами, и потом уверенно, почти невозмутимо, но все-таки с трудно скрываемым удивлением, произнесла:

- Ройял-флэш выиграл, - и подвинула мне банк.

Гена смотрел на меня и улыбался. Сам он «ушел в пас» в начале игры и наблюдал за мной.

- Поздравляю, не часто увидишь такую руку, - сказала дилер.

- Не убирай, - крикнул хозяин клуба, когда девушка хотела сдвинуть карты в кучу, чтобы перемешать.

Кто-то достал мобильный телефон и сфотографировал меня, безумно счастливую, на фоне комбинации. Невероятно, что это произошло со мной в такой момент моей жизни. Или это знак, что у меня все просто замечательно. Да, именно так. У меня все хорошо. И будет еще лучше.

Мой оппонент, проигравший мне на ривере, сказал.

- Бэт-бит в чистом виде, согласитесь.

- Зато, какой Бэт-бит, - ответила я счастливо.

- Да, - согласился оппонент и, когда я пожала ему руку, представился, - Юра.

- Ириша, - ответила я.

Потом мы сидели еще пару часов. Девушка, сидевшая рядом с Геной все время что-то ему шептала на ухо, наверное, какие-то сексуальные слова, потому что Гена в этот момент терялся и прятал от меня глаза. Потом она все-таки его доняла, Гена прекратил игру и, простившись со всеми, вывел свою девушку из-за стола. Проходя мимо, он скосил на меня виноватый взгляд.

Я ушла из клуба под утро. Выигрыш с учетом проигрышей и пассов, когда я была на блайнде, был небольшим. На такси его тратить не хотелось, я доехала до Хосты на раннем автобусе №125, заплатив двойной тариф.

Я больше не стала искать Гену. У него своя личная жизнь. Пусть уж радуется ей. Но через день в этот клуб все-таки пошла. Пошла не на турнир, а сразу на кэш. Потому, что на турнир не выгодно тратить деньги. Их выиграет только один-два человека, и среди них меня может не оказаться. Лучше уж игра-кэш, потому что в нее я могу вложить, сколько хочу, и уйти раньше, когда буду в прибыли. Меня немного смущало то обстоятельство, что я опять увижу Гену в сопровождении своей сексуальной подружки. Я боялась себе признаться, что немного ревную Гену. Ведь он должен был любить только меня – так я считала с момента нашего расставания, будто время с тех пор остановилось, и словно я вернулась в тот день и в тот час, когда мы расстались. Войдя в клуб и не увидев Гену, я облегченно вздохнула и в то же время испытала некоторое разочарование. Все-таки я по нему соскучилась. У нас было много общих воспоминаний, и даже последнее наше свидание в гараже друга уже не сердило меня, а вызывало легкое умиление Гениной неловкостью.

Когда наша игра была в самом разгаре, и я выигрывала, в комнату вошел Гена. Я почувствовала его со спины и потом заметила краем глаза. Он постоял, пока закончится текущая раздача, потом тронул меня за плечо, наклонился и тихо сказал:

- Выйдем, поговорить надо.

- Не ломай, Генарь, игру, - сказал Гарик с другого конца стола, - потом поговоришь.

- Уведи ее, - возразил Юра, - а то из-за нее скоро деньги кончатся. А так хочется еще поиграть.

Гена вывел меня из гостиницы. Теплый, ласковый вечер, немного влажный после дождя, который прошел днем, трепал мои волосы.

- А ты зачем меня искала? - спросил он.

- Когда?

- Когда приходила ко мне на работу.

Я уже забыла, что заходила в санаторий и спрашивала его.

- А-а. Тогда? Просто соскучилась. Давно не видела.

- Ты зачем на ресепшене сказала, что ты моя невеста? – после недолгого молчания опять спросил Гена.

- А что? Разве не имела право? Ты же сам мне обещал жениться, когда я приеду обратно.

- Так это когда было. С тех пор ты даже ни разу не позвонила.

- Ну, ты тоже ведь не звонил.

- Я думал, что я буду навязываться, ты ж меня так отшила на прощанье…

- Так ты меня чуть не убил.

- Прости, не очень красиво получилось. Я не хотел… Я ж не знал, что этот диван на ладан дышит.

- Ладно, не бойся, я просто так сказала про невесту. Эта тетка с бейджем не хотела говорить, где ты. Вот я и ляпнула. На самом деле я на тебя претензий не имею. Так что можешь возвращаться к своей подружке и не переживать.

- Я не переживаю. Хотя мог бы. Подружка мне сегодня скандал устроила, когда узнала, что у меня невеста выискалась. Ей сказали, что приехала невеста из Новороссийска. Никому даже в голову не пришло, что я могу быть как-то связан с Новосибирском.

Кажется, Гена был не сильно расстроен ссорой с подружкой. Он улыбался.

- Ничего, если любит, разберетесь. Скажи ей, что я пошутила. А если будет продолжать дуться, присылай ко мне, я ей правду скажу.

- Да, ничего. Сама вернется, если захочет, - безмятежно ответил Гена

- А я, кстати, в Новороссийске тоже была. Я там даже прописана. Временно, правда.

- А что ты там делала?

- Случайно попала и немного задержалась.

- Ты – лягушка – путешественница, - сказал Гена

Где-то я это уже слышала, подумала я, вспомнив начало моего похода на юг.

- А меня, замдиректора санатория сделали, - не без гордости сказал Гена и покосился на меня, проверить - какое он впечатление произвел своим достижением.

На меня его карьерные достижения никакого впечатления не произвели. Что для меня замдиректора, если у меня был миллионер и крутой административный работник. Но я все-таки поздравила Гену, для него его должность была большим успехом в жизни.

- Поздравляю. А я чуть было первым помощником большого человека Сочи не стала. Но вовремя одумалась, вернее, меня «одумали». Вот зарабатываю покером.

-Ничего, - снисходительно произнес Гена, - тебе не обязательно работать, если рядом умный мужик есть, который о тебе позаботится.

- Не. Я должна работать. Хочу на свой собственный дом накопить.

Я вздохнула и посмотрела на звезды.

- Я по тебе скучал, - вдруг сказал Гена.

Я повернула к нему лицо. Он неуверенно потянул меня к себе, словно боялся, что я стану вырываться. Но я не стала вырываться.

Чувства, которые испытывает девушка в объятьях мужчины, зависят от ее собственных чувств к нему. Ничего не зависит от того, как это умеет делать мужчина. Даже, если он любит ее так, что готов нести свою любимую на руках сколь угодно долго, пока хватит жизни, и объятья его будут ласковыми и нежными, как теплый вечерний бриз и страстными и глубокими, как… Здесь мне не хватает слов сравнения. Все равно, девушка не почувствует желания и не захочет остаться в руках этого мужчины на всю жизнь, если не испытывает к нему нежных чувств. Мне было спокойно в руках Гены, но желание в душе не проснулось. Я знала, что даже если я позволю Гене то, что при других обстоятельствах ни за что не позволила бы никому другому, кроме любимого человека, это не будет любовь. Может быть, признательность за верность, изъявление дружеского расположение, но не любовь.

- Почему ты мне отказала перед отъездом?

- Не хотела…, чтобы случайно получилось, - соврала я, чтобы не портить Гене настроение.

- А теперь?

- Что теперь?

- Теперь не случайно?

- Нет, теперь специально, - неловко пошутила я.

Но Гена воспринял мою шутку серьезно.

- Тогда пригласи меня в гости, - попросил он.

Я испугалась. Если Гена поедет ко мне, если только он узнает, где я живу, и будет приходить ко мне в гости, и, если вдруг Петрос решит помириться, и они встретятся, это будет катастрофа, подумала я. Петрос обещал меня убить, если узнает, что я изменила ему. Это – очень жирный минус.

- Нет, Ген, ко мне нельзя. Мне хозяйка не разрешает мужчин домой водить.

Гена почему-то даже обрадовался этому сообщению. Наверное, подумал, раз я домой никого не вожу, значит, наверняка, свободна и ему отказывать не стану.

- Тогда, может быть, пойдем ко мне? – предложил он.

- А если нас у тебя дома твоя девушка застукает?

Гена поморщился.

- Я не вожу к себе девушек, - сказал он.

- Ну да, извини, забыла. Для этого у тебя есть гараж твоего друга… – съязвила я.

- Что ты прицепилась, - рассердился вдруг Гена и даже отстранился от меня, - Заладила одно и то же «твоя девушка», «твоя девушка». Я что на святого похож, чтобы онанизмом в туалете заниматься. Посмотри на меня, я здоровый мужик, мне женщины нужны, а не только одна любовь. Понимаешь ты это или нет?

Я выхватила из его тирады одну фразу и тут же подловила его на ней.

- А любовь это кто?

- Ариш. Давай пойдем ко мне, и я все тебе расскажу. И про любовь тоже.

Гена опять прислонил меня к себе. И в этот момент я почти согласилась, что судьба мне послала в лице Гены утешение, а, может быть, и даже единственный вариант личной жизни. Но моя вредная сущность никак не могла смириться с тем, чтобы я согласилась слишком быстро, поэтому я сказала:

- Гена, у меня там игра. Я в большом наваре, я не могу уйти, когда мне так везет. Со мной это происходит не каждый день. Давай отложим наш разговор до завтра. Завтра, если мне не будет так везти, я послушаю о твоей любви.

И Гена психанул. Я смотрела ему вслед и думала, все-таки, покер – это мужчина, а не как считал Алан, женщина. Потому что, когда мне идет карта, мужчины от меня уходят и, наоборот, верно противоположное утверждение. Я вернулась к столу. После череды потерь: Аркаша, Резо, потом Петрос, уход Гены не произвел на меня должного впечатления.

На моем боксе стола лежала батарея крупных и мелких чипов, а за столом сидели ребята, готовые без сожаления только ради игры расстаться со своими деньгами. Мне нужно было приложить только максимум женской хитрости, чтобы их деньги стали моими.

Гл. 13. Куда приводит исполнение желаний

- Ну, слава богу, - воскликнул молодой улыбчивый парень, которого все называли Гарик, - наша Ариша не поддалась…

- Чего? – переспросила я, не сообразив сразу, что имел в виду Гарик.

Я думала, он рассуждал о картах и моей игре, но по улыбке Гарика поняла, что он имел в виду мое долгое отсутствие за столом.

- Ей было очень трудно устоять, - поддержал его шутку парень, которого все называли Стас, - я выходил покурить и видел, как Генарик пытался уломать Аришку на отношения. Ты, Ариша, с нашим Геной осторожнее. Он по женской части у нас скорый поезд и женским вниманием не обижен.

- Не смущайте девчонку, - защитил меня Саша, - посмотрите, как она покраснела. Не обращай внимания на этих пижонов. Они тебя специально из себя выводят, чтобы ты ошиблась и проиграла.

Я, может быть, и покраснела, щеки у меня действительно горели, но не из-за слов, которыми встретили мое возвращение, а от того, что я подумала при этом. А подумала я, что Гена действительно симпатичный парень и вниманием красивых девушек не обижен, и, что он предпочел меня своей подружке и, судя по тому, как он психанул, мой отказ его очень сильно задел. И что, на самом деле, я рада, что он хотел быть со мной, и немного жалела, что он не настоял на своем, потому что он был единственным, с которым при данных личных обстоятельствах я бы смогла встречаться, чтобы не сойти с ума от одиночества. Вот такие мысли заставили меня делать одну ошибку за другой. Я то блефовала неудачно, то слишком замедленно играла на хороших хэндах, в результате мои оппоненты успевали улучшить свои, и я проиграла большую часть своего выигрыша, сделанного до прихода Гены. Поняв, что дальнейшая игра чревата, я встала из-за стола. На улице шел дождь, пока я шла до остановки, промокла до нитки. Ночная маршрутка довезла меня до хостинской эстакады, и я пешком спустилась в Хосту.

Я шла к подъезду, когда наперерез мне из глубины двора, где была бесплатная стоянка автомашин местных жителей, двинулась фигура мужчины. Я пригляделась. Ко мне шел Петрос. О нес что-то в руках. Когда он вышел на освещенное светом из окон пространство, я увидела очертания букета цветов.

- Я жду тебя три часа. Где ты так долго пропадала? – смиренно спросил Петрос.

В его голосе мне почудились жалобные нотки.

- Я была в клубе, - ответила я.

К моему удивлению Петрос не возразил. Так же смиренно он сказал:

- Ты можешь предупреждать о том, когда вернешься заранее?

В нашей маленькой семье, Петрос и я, кажется, наступило взаимопонимание. Петрос принял мои условия. Он не бросил меня, потому что мои желания расходятся с его представлением о том, что я должна хотеть. Я должна была бы быть счастлива его согласием. Но за эти двое суток, пока Петрос приходил к мысли, что любит меня больше, чем хотел бы, со мной тоже происходили определенные трансформации. И в мое мироосознание что-то новое внес Гена и даже мои партнеры по покеру. Мир меняет людей вокруг нас, и нас внутри себя, и изменения эти непредсказуемым образом переплетаются с собственным представлением о нем, этом мире, и рождаются другие обстоятельства и другое будущее.

- Это мне? – спросила я, показывая на цветы.

Петрос протянул мне букет. Он неловко себя чувствовал. Наверное, он ждал другой встречи и более откровенного изъявления чувств с моей стороны. А я просто взяла букет. Я не спешила позвать его в гости. Почему-то мне казалось это неважным при данных обстоятельствах. Главное уже произошло. Петрос хочет быть со мной, Гена тоже хочет. Потому что он слишком сильно психанул. И Аркаша хочет – это я вдруг тоже поняла, только он не понимает, что-то, что его сейчас не пускает ко мне, когда-то покажется ему таким мелким и глупым, и он будет безумно жалеть, что отказался от меня. И Резо, конечно же, жалеет, что потерял меня навсегда. Потому что я счастливая. Вес мир будет моим, если я этого сильно захочу. У меня все будет хорошо...

- Ты хочешь, чтобы я позвала тебя в гости? – спросила я Петроса, давая ему понять, что теперь он гость в моем доме, а не моя вторая половина.

- Я не могу без тебя, - проникновенно ответил Петрос, - Ты мне нужна больше, чем воздух. Я даже дышать не могу, когда не знаю, что ты ждешь меня. Я сегодня два раза секретаршу назвал Аришей. И тогда понял, что если не верну тебя, то сойду с ума. Нам надо серьезно поговорить.

Я кивнула, и мы поднялись в квартиру. Оказавшись дома, Петрос сразу же хотел обнять меня, но я остановила его.

- Петрос, сядь и послушай меня, - сказала я.

Я хотела познакомить Петроса с моими новыми мыслями по поводу наших отношений. Петрос послушно сел в кресло, я – на пуфик, напротив него.

- Петрос, ты очень хороший человек. Самый лучший из тех, кого я встречала. Ты мне очень нравишься. Я помню, как мы познакомились. Зачем ты мне стал помогать, я не знаю. Может быть, я нравлюсь тебе. А может быть, у тебя другие соображения по поводу меня…

- Нет, Ариша, не говори так….

Петрос нахмурился и хотел возразить. Он даже приподнялся, чтобы оказаться ко мне ближе. Ему не нравилось то, что я говорила. Но я прервала его, остановив его движение рукой:

- Я скажу то, что ты еще не знаешь про меня, Петрос. Не прерывай, пожалуйста, меня. Недавно, но еще до встречи с тобой, я отказала двоим моим очень близким когда-то… людям, потому что не уверена в том, что хочу себя посвятить какому-то конкретному человеку. Я только начала выбирать, мне так много хочется. Ты понимаешь меня Петрос?

Петрос напряженно смотрел на меня, на губах его застыла гримаса наподобие улыбки. Он хотел казаться беззаботным.

-Если у тебя до меня кто-то был, оставь это в прошлом. Ты же не жалеешь, что вы расстались?

- Нет, - ответила я твердо.

- Я не буду настаивать на том, чтобы ты не играла в покер. Я даже буду давать тебе денег, если ты много проиграешь. Только не возвращайся слишком поздно.

- Петрос, ты не понял меня, - вздохнула я, - я не имею в виду мое увлечение покером. Я имею в виду, что в мире так много всего, что я не знаю, что я не готова отказаться от этого. Я должна понять сначала, что семья – это то, чего я хочу больше всего остального. А я этого еще не поняла. Я не собираюсь пока замуж и, тем более, сразу же завести детей.

Кажется, Петрос испытал огромное облегчение после моих слов. Он неожиданно радостно улыбнулся, оживился и подался ко мне корпусом, облокотившись локтями на свои колени.

- Я тоже не собираюсь жениться. Я не хотел тебе предлагать замуж. У армян жениться – это слишком серьезный поступок, чтобы предлагать его без согласия родственников. А я, если ты заметила, тебя еще ни с кем из родственников не знакомил. Поэтому ты можешь не беспокоиться по поводу моих намерений. Я не собирался на тебе жениться. Мне нравится заниматься с тобой любовью. Я тебя в этом отношении устраиваю?

Петрос говорил вещи, которые мне были ужасно неприятны. Получалось, это не я отказала Петросу, а он, на самом деле, мне. Его безумное желание завладеть моим свободным временем не означало для него автоматически предложение руки и сердца. Мне почему-то стало обидно за себя, хотя я сама только что дала Петросу от ворот поворот.

- Тебе нравится жить со мной? – переспросил Петрос и потянулся ко мне, - Я обещаю, что всегда найду для тебя время. Я буду очень стараться.

Голос у Петроса стал глубоким и выразительным. Его взгляд заволокло желанием, которому я не могла противиться. Я чувствовала себя маленькой обезьянкой, которую постепенно проглатывал большой и голодный удав.

- Обещаешь мне никогда не отказывать? – спросил он, когда я уже сидела у него на коленях.

- Если мне понравится, - ответила эхом я.

- Тебе понравится, милая упрямица, - Петрос раздевал меня и целовал мою грудь, поэтому я еле различила, что он сказал.

Но слова уже не имели значение. Наш откровенный разговор закончился буйством фантазии Петроса.

- Что ты хочешь, чтобы я сделал для тебя? – спросил Петрос утром.

Он стоял у двери и ласково мне улыбался.

- Найди мне недорогой домик.

- Милая, зачем тебе домик, у тебя будет место, где жить, я тебе это обещаю.

- Но мне нужен свой домик.

- Прости, я не смогу тебе купить дом, это слишком дорогой подарок, я не миллионер, - помрачнел Петрос.

- Ты не понял, мне не нужно дарить дом. Я должна его сама купить. Но у меня не хватит денег на хороший дом. И на плохой не хватит. А ты все можешь. Найди мне недорогой домик, чтобы можно было потихоньку платить за него. Накоплю – заплачу, потом еще накоплю, снова заплачу.

- Милая, - недорогой, значит сарай. Сарай я для своей возлюбленной ни за что не буду искать. Поэтому я устрою для тебя льготный кредит, и ты сможешь купить дом с небольшим участком, какой тебе понравится, любимая.

Петрос впервые за все время нашего знакомства назвал меня «милая» и «любимая». Мне нравились наши новые отношения с Петросом. На прощанье я озорно шепнула ему на ухо:

- Я хочу тебя…

- Зачем ты это сказала сейчас, - воскликнул Петрос и ушел.

Я уже стояла под душем, когда дверь в ванную открылась. Влетел Петрос.

- Я уже опаздываю, но я так не могу ехать. У меня эрекция, - пробормотал он.

Я выскользнула из его рук. Мне не нравилось, что Петрос хотел сделать. Мне нравилось, что сейчас ради меня он опаздывал на работу, но мне не хотелось, чтобы безумная ночь любви завершилась по-собачьи. Раньше я думала, что не возможно, чтобы женщину кто-то мог изнасиловать помимо ее воли. Оказалось, это не так….

- Зачем ты сопротивлялась? Мы же с тобой договорились, что ты будешь меня слушаться, - сказал Петрос, уходя.

-Мне не понравилось, - сказала я обиженно, кутаясь во влажное полотенце.

- Если бы ты не дралась, то тебе понравилось бы.

Он хотел поцеловать. Я отстранилась.

- Не обижайся, - примирительно сказал Петрос, чмокнул меня в макушку, - Ты же сама виновата. Не надо было будоражить меня, когда я уходил на работу. Представь себе, в каком виде я бы пришел на совещание.

Как это можно просто, взять и не обижаться. Так не поступают с любимыми. Их не тащат силком в постель, чтобы на совещании потом прилично выглядеть.

Вечером Петрос принес документы на оформление льготного кредита. У него был вид очень довольного собой человека.

- Я договорился в банке, что тебе оформят ипотеку, как молодому специалисту. Нужна была справка о твоей зарплате за полгода, но так как у тебя ее нет, я сам ее составил. Проверять не будут. Ты рада?

Он спросил меня, подразумевая, что я должна была прыгать от счастья и броситься ему на шею. Но я еще не отошла от его утренней грубости. Петрос немного удивленно подождал моей реакции и, когда она не последовала, задумчиво нахмурил брови.

- Ты еще дуешься?

- А ты как думаешь?

- Я думаю, что между нами не может быть обид. Иногда я бываю не прав, иногда ты, но разве то, что я для тебя сделал, не заслуживает прощения? Подумай, Аришка. Может быть, все-таки спасибо сказать лучше, чем продолжать портить друг другу настроение…

- Спасибо,- буркнула я, но на душе не стало легче.

Я была очень благодарна Петросу. Он делал для меня невозможное. Его чистосердечное раскаяние и извинения не имели для моего будущего такого важного значения, как то, что он для меня сделал. Умом я это понимала, хотя все равно на душе скребли кошки.

- Вот и хорошо, - воскликнул облегченно Петрос, словно мое «спасибо» полностью освобождало его от ощущения вины, - С тебя требуется предварительный договор с хозяином твоего будущего дома, чтобы можно было ему перечислить деньги.

С этого дня я углубилась в изучение цен на недвижимость. Я искала недорогие предложения. Я несколько недель ездила на смотрины разных домов, вплоть до маленьких садовых домиков. Все они, как на подбор, были развалюхами. Наконец, я остановилась на одной из этих развалюх со старыми документами.

Когда Петрос увидел этот дом, он воспротивился его приобретению.

- Меня все побережье засмеет, если моя девушка купит это.., - сказал он, морщась от отвращения.

- Петрос, ты же знаешь, сколько стоит хороший дом. Я не смогу заплатить даже 10% от стоимости этого дома, чтобы мне дали все остальные деньги в долг. И сам посчитай, сколько мне придется отдавать за кредит ежемесячно. Я не зарабатываю столько и не смогу, даже если буду сидеть за покерным столом сутками. Я умею играть, но и мои партнеры тоже умеют, мне часто везет, но не всегда. Хорошим картам не прикажешь все время выпадать только мне. Нет, Петрос. Пусть будет таким. Я построю потом новый на его месте, - сказала я.

Я еще раз посчитала сумму ежемесячного платежа и тяжело вздохнула: Мне не потянуть аренду квартиры даже, если я перееду в дешевую комнатушку без удобств на окраине Кудепсты. И, подумав, неуверенно спросила:

- Твое предложение пожить в твоей квартире еще в силе?

Петрос обрадовался и больше вопрос о доме не поднимал. Утром по пути на работу он завез меня в свою квартиру в Сочи. Выдал мне дубликат ключей и сказал на прощанье:

- Возьми у хозяина копии документов на дом, я их проверю по реестру.

Я заключила предварительный договор с дедом Матвеем, хозяином домика, Своими связями Петрос быстро переоформил документы деда Матвея на дом по новому образцу. Потом банк перечислил за меня деду деньги. Все складывалось, как я хотела. Я была безумно благодарна Петросу. Но с этого момента наши с ним отношения стали меняться. Петрос стал требователен, словно его помощь подразумевала с моей стороны обязательства.

Чтобы платить кредит самостоятельно, я снова стала ездить в покерные клубы Сочи. Мне нужно было много играть, чтобы выигрывать. Петрос раздражался, когда не заставал меня дома. Он все время выговаривал мне, что я не хочу работать, как все. Воспитывал каждый раз, когда мы оказывались наедине. Я же бесилась от его тона превосходства и, чтобы избежать скандала, я стала намеренно задерживаться в клубах допоздна. Мне приходилось выключать телефон во время игры, потому что он начинал звонить с девяти часов вечера. Петрос требовал сказать в каком я клубе, чтобы увезти меня домой. Потом он выбрал другую тактику воздействия на меня. В тот момент, когда мы договаривались, что я жду его и не играю в покер, он, как нарочно, сильно опаздывал или не приходил вообще. Возвращался к утру. От него пахло женским парфюмом. На мой вопрос «почему так поздно, мы же договаривались…», он раздраженно отвечал:

- У меня работа такая, ты же знаешь. И я тоже не могу заранее знать, когда вернусь.

Он делал ударение на слове «тоже», пытаясь переложить на меня ответственность за его поведение, но я почувствовала между нами женщину. Даже в постели.

Однажды утром, когда Петрос выходил из дома, я окликнула его на лестничной площадке. Он обернулся. Я увидела холодный нетерпеливый взгляд, он спешил покинуть меня. Раньше он не мог оторваться от меня, опаздывал на работу, выключал мобильный телефон, чтобы нам никто не мог помешать… Теперь он стоял и нетерпеливо ждал, когда можно будет уйти.

- Я сегодня от тебя уйду, - сказала я.

Лицо у Петроса изменилось. Сначала оно стало удивленным, потом сердитым.

- Ты так решила? – спросил он, жестко сжав губы.

- Да, я так решила, - ответила я, сделав ударение на слове «я».

Петрос больше ничего не сказал, повернулся и побежал вниз по лестнице, я смотрела ему вслед. Мыслей не было. Я знала, что я виновата не меньше Петроса в том, что с нами происходило. Но это понимание ничего не меняло в моем решении. Я вошла в знакомое состояние ступора - я права уже тем, что я так считаю.

За время жизни в Сочи, я обросла вещами. В моей дорожной сумке, с которой я приехала сюда из Санкт-Петербурга уместилась лишь часть из них. Остальные я распихала по пакетам и оставила пока в квартире Петроса в расчете, что заберу, когда найду себе место для проживания. Летом найти койко-место очень трудная задача. Мне помогла хозяйка квартиры, которую я снимала до того, как переехала к Петросу. Я пришла к ней, рассчитывая перебиться пару дней у нее по старой памяти. Но к ней в гости приехали родственники, и она предложила пожить вместе со своей подружкой, которая жила в том же доме этажом ниже. Подруга, дородная женщина по имени Сара, получив от меня предоплату за месяц, живо собралась и уехала к родственникам на дачу.

Гл. 14. Вечная любовь

Солнце уже спряталось за горизонт, было еще светло, но камни, на которых я лежала, быстро остыли. Они отпечатались на моем теле неровными округлыми углублениями. Со стороны мангала, где шашлычник гасил пламя, на котором готовил отдыхающим шашлыки, до меня доносились аппетитные запахи поджаристого лука и мяса. Я поняла, что проголодалась.

Я расположилась за столиком в кафе, которое находилось по пути с пляжа к дому, заказала себе суп (давно не ела суп) и стала хлебать маленькими глотками, набирая в ложку на самое донышко. У меня теперь было много времени. Я могла себе позволить непродуктивно его тратить.

- Привет, любимая, - услышала я и от неожиданности вздрогнула.

Напротив меня за мой столик сел Петрос. Он был спокоен, будто между нами ничего не произошло. Будто мы только что не надолго расстались.

- Давно не виделись.

- А надо было?

Петрос немного пожевал губами, словно пытался проглотить мой дерзкий ответ. Лицо его при этом недовольно скривилось

«Ага, задело» - злорадно подумала я. Но Петрос, тертый административный калач, не дал мне времени насладиться своим смятением. Он вдруг широко улыбнулся и непринужденно сказал:

-Что-то твой суп жидковат. Может быть, куда-нибудь съездим, покушаешь поприличнее? Есть одно уютное место. Я тебя познакомлю там с кое-какими важными людьми. Тебе это может в будущем пригодиться.

Вот как? Неужели Петрос решил официально объявить о наших отношениях в своем великосветском обществе? Наверное, я должна была оценить его широкий жест по достоинству, ведь Петрос поднял меня в своих глазах еще на одну ступень личных отношений. И это после полного, как я полагала, разрыва, в котором я виновата была не меньше Петроса, а может быть и больше. Но нет. Я не могла так просто пойти на мировую. Чувство вины, которое я испытывала по отношению к Петросу, вместо того, чтобы сделать меня уступчивей, провоцировало меня на углубление конфликта.

Нет, Петрос не может меня просто так взять и простить. А если и может, то я не могу просто так взять и воспользоваться его прощением. Я буду испытывать к нему чувство благодарности за это прощение. Он будет в моих глазах благородным героем, а я – неблагодарной свинюшкой. Это поставит меня в зависимое положение. Приняв его прощение, вынуждена буду уступать и дальше. При чем по всем вопросам, по которым раньше мне удавалось отстаивать свое мнение…

- Я устала Петрос, весь день вертелась, как белка в колесе, - сказала я, приняв вид усталого путника. Это было легко, потому что я весь день провалялась на пляже – солнце меня утомило, - Я чувствую себя разбитым корытом.

- Хорошо, - неожиданно покорно согласился Петрос, - я тебя отвезу домой, ты поспишь. Поехали.

- Петрос, я ушла из твоего дома, - напомнила я

- Но ты оставила в нашем доме свои вещи, - возразил Петрос.

- Я просто не успела их перевезти.

Еще немного, и мы опять сказали бы друг другу обидные слова. Он смотрел в мою тарелку, как я там ковыряла бульон ложкой. Его скулы были судорожно сжаты. Он больше не улыбался.

- Скажи, ты любишь меня? – спросил Петрос.

Не поднимая глаз, он настороженно ожидал моего ответа. Пальцы его рук, которые он крепко сцепил перед собой, слегка подрагивали.

- Да, - легко согласилась я.

Я вообще теперь о любви говорила очень легко. Любовь – это естественное чувство. Не любить плохо, а любить – хорошо.

Петрос заметно расслабился.

- Тогда мы вдвоем сможем справиться с твоим желанием играть. Я знаю, что от этого трудно отказаться. Я могу обеспечить тебе много других занятий, которыми тебе будет интересно заниматься. Ты можешь выбрать любое, вплоть до кругосветного путешествия на воздушном шаре.

- Я не хочу на шаре, там скучно, - вздохнула я.

- Это я к слову сказал, - поморщился Петрос, - я имел в виду что угодно. Ну, хотя бы… Ариша! Ну, я не знаю, чем девушке интересно заниматься, пока ее мужчина на работе. Придумай сама.

- В покер, - упрямо сказала я.

Мне не хотелось уступать. Такое упрямство было нечестным с моей стороны. Петрос приехал за мной, он сделал шаг навстречу. Я должна была тоже пойти на уступки. Но я уперлась, как баран. Во мне говорил игрок. Пока что «торговля» проходил в мою пользу, и я «дожимала» Петроса до нужного мне результата. Это был полублеф, потому что я жутко не хотела, чтобы Петрос ушел. Я соскучилась по нему. Покер, хоть и мужского рода, но все-таки не мужчина. А игроки, мои партнеры по покеру были для меня только товарищами. Я их всех очень любила тоже и радовалась каждый раз, когда видела, потому что они были все удивительно хорошими, хотя и ругались, орали, как сумасшедшие, когда спорили, посылали друг друга и «дилеров» ненормативным жаргоном.

- Я не могу жениться на девушке, которая по ночам играет в покер. Меня родня засмеет, - покачал головой Петрос, - Подумай еще. Говорят, сейчас в моде старинная восточная игра. Маджонг называется… Это хотя бы не карты и к казино никакого отношения не имеет. Хотя бы попробуй. А?

Петрос терпеливо ждал ответа. Я колебалась. Петрос умный. Кажется, у него получилось переломить ход нашей «торговли» в свою пользу. Я не очень хотела замуж, но по прежнему, ласковому Петросу, каким он снова предстал передо мной, соскучилась.

В этот момент мимо проехал мотоциклист, громко треща мотором без глушителя, я машинально повернула голову ему вслед и в трех шагах от нас увидела… Аркашу. Он стоял и пристально смотрел на меня. Как долго он стоял и слышал ли, о чем мы с Петросом говорили?

Я тоже смотрела на него, и в мой мозг постепенно доходило осознание того, что он, вероятно, приехал ко мне. Как он догадался, где я? Ведь последний раз я ему звонила из Новороссийска. Я непроизвольно встала из-за стола и шагнула в его сторону. Я простилась с памятью о нем, выбросив симку в воды Цемесской бухты. Я думала, что начала жизнь с чистого листа. И уже стала наносить на этот лист первый штрихи. Но вот прошлое и настоящее столкнулись, и теперь мое будущее заволокло туманом. Либо меня расплющит в этом катаклизме, и мне придется снова начинать все с чистого листа, либо...

- Ариша? – обеспокоено спросил Петрос, заметив мое движение к незнакомому ему мужчине, - Кто это?

Он поднялся вслед за мной.

- Это мой… очень старинный знакомый, - сказала я и вздохнула.

Петрос неожиданно взял меня за плечи и отодвинул от Аркаши, встал между нами. Мне не понравилось движение Петроса. Что поделаешь с моим характером. Я никому не принадлежала, кроме себя самой. Все, кто имел право назвать меня своей, теперь были лишены его по моему хотению.

- Петрос, мне с ним надо поговорить, - твердо сказала я.

- Выходи за меня замуж, - вдруг сказал Петрос, - Тебе не придется никогда пожалеть, ты же знаешь.

Он понял, что потерял контроль надо мной и опять пытался переломить ситуацию в свою пользу. От волнения у Петроса появился армянский акцент. Вот когда могли исполниться мечты моей бабушки о хорошем для Аришке муже. Но была еще и сама Аришка, которая не знала, где ее счастье. Совсем рядом и держит ее за плечи или стоит чуть поодаль, в двух шагах.

- Петрос, я просто хочу поговорить и ничего больше, - сказала я убедительно и шагнула к Аркаше.

Петрос неожиданно послушно отпустил меня.

- Я подожду тебя здесь, пока ты поговоришь, - сказал он.

-Не надо ждать, - попросила я, - я лучше позвоню тебе, когда освобожусь.

Посмотрела на Петроса. У него было напряженное лицо. Он смотрел на Аркашу нехорошим взглядом.

- Я не надолго, - добавила я примирительно.

- Я буду ждать тебя дома. Не задерживайся, пожалуйста, - упрямо сказал он.

Я поспешно кивнула и пошла к Аркаше, а Петрос остался на месте. Он еще долго смотрел нам вслед. Мы шли вдоль моря. Аркаша молчал. Я тоже не хотела говорить. Моя память играла со мной в нечестную игру. Месяц невинной дружбы, несколько часов близости – вот что связывало нас с моим спутником и еще – много дней сомнений и эти шаги по солнечной бетонной дорожке. Каждая минута рядом с ним ложилась мне на сердце бесконечностью.

- Куда идем? – спросил Аркаша.

- Куда хочешь, - ответила я.

Аркаша неожиданно обхватил меня руками и крепко прижал к себе. Я невольно уткнулась лицом в расстегнутый ворот его рубашки. Знакомый запах его тела, смешанный с терпким запахом дезодоранта, закружил мои мысли. Я уже не могла думать, сравнивать, выбирать. Аркаша присел на бетонный пенек, увлекая меня за собой. Я оказалась между его колен в крепком капкане его рук, из которого мне по собственной воле уже не выбраться.

-Со мной случилось что-то странное. Я понял, что не смогу простить себе никогда, если ты выйдешь замуж за другого.

- За кого? За Петроса? Я пока не собиралась за него замуж.

- Я не о нем, - Аркаша пренебрежительно пожал плечами.

- А о ком же?

Аркаша молчал. Только крепче сжал объятья рук и ног. И я поняла, кого он имел в виду.

- Кто тебе сказал? – спросила я.

- Ты же знаешь, кем я работаю. У меня везде информаторы.

- Светка?

- Зачем тебе знать кто. Главное, что я не хочу тебя терять. Но я не могу тебе ничего дать, кроме постоянного ожидания и разлук. Такая у меня работа. Я не знаю, как долго это продлится.

- У тебя были другие женщины? – спросила я.

Хорошо, что он промолчал. Я вовсе не хотела знать правду. Вечная любовь. Разве она существует? Что же тогда значат те чувства, что длятся всего несколько мгновений, но оставляют память на всю жизнь?

- Я приехал на двенадцать дней отдохнуть в санатории МВД. Я не ожидал тебя здесь встретить. А как увидел и… - сказал Аркаша

- Что «и»? – переспросила я.

Мне было немножко обидно, что Аркаша приехал не специально ко мне. Но когда Аркаша легко поднял меня на руки и понес, мне стало все равно, почему он оказался рядом. Главное, что мы вместе. Море, солнце, рядом Аркаша. Когда это уже было со мной? Кажется, что вчера. И не было между нами сотен тысяч километров, много месяцев ожидания и обида, которая заставила меня быть жестокой к своей памяти.

- …И я подумал, что судьба недаром второй раз нас свела вместе.

- Третий, - поправила я его.

На узкой, не приспособленной для любви, кровати в номере санатория МВД, Аркаша шептал мне обязательные при таких обстоятельствах слова. Он уже не спрашивал, нравится ли мне. Я была в объятьях опытного мужчины, который знал, что он хочет.

Утром я еще сладко спала, когда неясное беспокойство заставило меня открыть глаза. Аркаша стоял одетым и внимательно смотрел на меня. Что он изучал? Заметив, что я открыла глаза, он улыбнулся и вдруг спросил:

- Так как ты решила? Мы вместе уезжаем во Владивосток?

Он сказал «мы». У меня приятно засосало под сердцем, но смутили слова «как ты решила», и я ответила:

- Как я могу решить, если ты первый раз спросил.

- Мы уезжаем? – повторил Аркаша, - Видишь, я уже второй раз спросил. Я купил нам билеты. Сегодня последний день моей путевки.

-Когда купил? – невольно вырвалось у меня. Не мог же Аркаша купить заранее билеты, если встретил меня случайно.

- Пока ты спала, я сбегал на вокзал.

Рядом стоял мужчина, который уже все решил, и мне не надо больше ни о чем беспокоиться. Но он спросил, поеду ли я. Это было его ошибкой. Как только мой мозг заработал, пытаясь сгенерировать ответ на заданный вопрос, мысли стали рвать меня на части.

- Почему ты решил, что я соглашусь до того, как спросил, - сказала я.

- Я не знал, согласишься ли ты, но подумал, что если я куплю билеты заранее, то это будет хорошей приметой, и тебе уже некогда будет раздумывать.

Вот так просто должны были закончиться мои сомнения и переживания, связанные с первой настоящей и, как я считала, не разделенной любовью.

- А если бы ты не узнал, что я мне кто-то предложил выйти замуж? Ты тогда захотел бы на мне жениться? – я снова задала каверзный вопрос

- На решительный поступок должно что-то толкнуть. Для мужчины любовь – недостаточный стимул, чтобы распроститься со всеми прежними планами и посвятить часть своей жизни женщине. Понимаешь, солнышко мое?

Нет, я не понимала, почему желание другого человека жениться на мне – это основательный стимул, а свое собственное – необоснованный.

Я посмотрела на солнце. Каждое утро оно встает над горизонтом и каждый вечер, когда нет туч на небе, я вижу, как оно закатывается на другой стороне небосклона. Пока это происходит, жизнь на земле не прекратится. И я тоже буду просыпаться утром и идти на работу, а вечером приходить домой и ждать возвращения мужа, который никогда не пожертвует своей карьерой ради моих желаний. Он же сказал, что ничего другого он мне дать не может и, что сам не знает, когда это кончится. Наверное, я люблю Аркашу. Да, определенно, я его люблю, но я также не могу пожертвовать собой ради его работы, как он работой ради меня. У меня есть свои желания, и они важнее для меня в моей жизни, чем все мечты мира вместе взятые. Пусть я буду эгоистка в самом плохом понимании общественного мнения, но зато я никогда не буду обвинять своего мужа в том, что потратила на него лучшие годы своей жизни и пожертвовала для него своим будущим. Никто в мире не имеет право на мое светлое будущее, кроме того, кто сделает его еще более светлым. Нет, я не готова на жертвы ради мужчины

- Ты знаешь, Аркаша, я тебя люблю. Точно, люблю. Ты в этом не сомневайся. Но, наверное, недостаточно, чтобы поехать с тобой, потому что я не уверена, что ты любишь меня так, как мне нужно. А потом, если не получится, стану тебя ненавидеть. Я не хочу тебя ненавидеть. Может быть, я бы поехала за тобой, если бы ты «случайно» встретил меня хотя бы месяца три назад. Теперь я не уверена, что я буду счастлива с тобой, а я очень хочу быть счастливой.

- Ты фантазерка, - нахмурился Аркаша, - счастье приходит потом, когда люди узнают друг друга поближе, заводят детей, привыкают к недостаткам. Не бывает счастье сразу и навсегда. Ты еще глупенькая. Если любишь меня, так, как ты говоришь, то привыкнешь быстро. Вот тебе и наступит твое счастье.

Кажется, утро не будет таким нежным, как ночь. Наше свидание постепенно превращалось в разборку. Такие разговоры стоит вести в одетом виде. Я встала с постели и оделась.

- А ты меня любишь? – спросила я.

Не знаю, что я хотела услышать в ответ. Может быть, каких-то особых слов или жестов, отчего мне стало бы нестерпимо радостно. Что такое «счастье», я представляла себе смутно. Счастье – это как яркий луч, упавший с неба и затмивший весь остальной мир, как распирающее грудь чувство, которому нет ни конца, ни края, и от этого хочется петь и танцевать. Привычка – это разве счастье? Я привыкла, значит, смирилась и не пытаюсь ничего изменить. Я привыкла и мне не хватает того, к чему я привыкла, когда я этого лишаюсь. Это разве счастье? Дети. А вот этот момент Аркашиного счастья я, вообще, представляла слабо. Мне сразу же вспоминались цветные полоски тестов на беременность в мусорной корзине около моего рабочего места в офисе брокерской конторы «Миллионер».

На мой вопрос Аркаша задумался на секунду и ответил.

- Ты была первая, с кем мне было хорошо.

«Хорошо» – это он, наверное, секс имел в виду. Потому что он тут же протянул ко мне руки и обнял за талию, прижав сильно к себе.

- Я удивляюсь, за что мне так повезло, что такое сокровище меня любит. Я не достоин тебя. Я просто идиот безмозглый, что раньше тебе не предложил переехать ко мне. Если сможешь, прости меня, - прошептал он нежно.

Аркаша ругал себя. Мне стало стыдно за свои слова. Бедный мальчик, он просто так заработался, что ему даже некогда подумать о любви. Конечно, он без ума от меня. Только я могу ему вернуть уверенность в себе. Если я сейчас откажусь, это навсегда создаст у него в душе комплекс неполноценности. Первая женщина, с которой было хорошо, отказала. Разве я могу его так обидеть.

- Что ты Аркаша, ты очень хороший, - сказала я и неожиданно для себя добавила, - Ты тоже был первым, с кем мне было хорошо.

Я имела в виду отношения, которые сложились у нас, когда мы жили в Адлере. То есть, когда между нами, вообще, ничего не было. Но Аркаша подумал совершенно противоположное. Он схватил меня на руки и стал носить меня по номеру.

- Привыкай, - сказал он, - Теперь тебя часто будут носить на руках.

У него очень сильные руки. В них я чувствовала себя пушинкой.

Я смотрела на почти счастливое Аркашино лицо и вдруг окончательно поняла, что никуда с ним не поеду. Это было бы нечестно, уехать с Аркашей, когда я отказала всем другим. Хотя, если быть на самом деле честной, «нечестно» – это отговорка. Я не хотела никуда уезжать. Может быть, я просто пока еще не готова стать настолько взрослой.

- А, может быть, лучше ты со мной останешься? - спросила я, когда Аркаша поставил меня на пол.

- Я не могу, - виновато вздохнул Аркаша, - работа, сама знаешь.

- У меня вчера тоже был мужчина. Но ты позвал, и я пошла с тобой. Теперь у меня его не стало, - ответила я.

- Ты жалеешь? – нахмурился Аркаша.

- Нет, - ответила я, - Я, наверное, не пожалею даже о том, что не поеду с тобой.

-Почему нет? – Аркаша даже отшатнулся от неожиданности.

Он был несказанно удивлен. Я только что объяснялась ему в любви, он мог теперь быть уверен, что у меня нет никого, кроме него, и я покорно попрусь за ним на тот край света. Почему я сказала «нет»? Если бы я могла ответить на этот вопрос! Ничего логичного мне не приходило в голову. Все могло бы быть иначе, но тогда это была бы другая жизнь. Не моя…

- Я тебя люблю, - сказала я вместо ответа.

Аркаша крепко сжал меня в объятьях. Кости спины слабо хрустнули. Я подождала, затаив дыхание, пока он разожмет руки и тогда, наконец, вдохнула воздух в расправившиеся легкие.

- Это для меня очень важно. Я не обижаюсь на тебя, - сказал он, - У меня есть и-мэйл. Напиши, когда приедешь.

Гл. 15. Трудное решение

Все книги твердят о том, как двое встретились и жили долго и счастливо, или, наоборот, двое расстались и были несчастны всю жизнь.

Аркаша уехал, но я не ощущала себя несчастной. Мой любимый уехал на работу. Далековато, но это ничего. Аркаша говорил, что скучать это хорошо – после расставания слаще встречи. Следующее наше свидание будет еще романтичнее… Когда-нибудь о нашей любви тоже напишут роман.

Мои рассуждения о вечной любви были прерваны звонком Петроса. Он просил срочно приехать к нему домой. Все равно надо было забрать свои вещи, чтобы он не питал по отношению ко мне никаких надежд, - подумала я и поехала.

По дороге сочинила целую речь о том, что поняла, что люблю другого, но буду вечно Петросу благодарна за его заботу и так далее.

Я машинально открыла дверь своим ключом. Тактичнее было позвонить в теперь уже чужую квартиру, но я по привычке вставила ключ в замок. Петрос был дома. Он встретил меня у двери.

- Проходи, я позову сейчас маму и папу, - сказал он по-деловому.

- Зачем? - я испугалась.

Этого еще мне не хватало. Как же я при родителях дам Петросу от ворот поворот.

- Я обещал на тебе жениться. Без мамы с папой это никак нельзя. Сначала решим все с моими, потом поедем к твоим в Новосибирск, - сказал Петрос.

Он внимательно вглядывался в мое лицо, словно, искал в нем отражение великой радости, в которую меня должна было повергнуть его предложение. Напрасно. Там можно было прочитать только растерянность. Да и не предложение это было. А какое-то уведомление. Типа, я Ариша решил жениться на тебе, сейчас покажу тебя родителям, и если ты им тоже понравишься, то давай «смазывай лыжи» прямо в ЗАГС.

- Петрос, тебе не кажется, что сначала меня следовало спросить, хочу ли я выходить замуж… Может быть, для тебя это большая новость, но я пока не собираюсь замуж.

Он был ошарашен моим ответом. Наверное, в его голове не укладывалось, как девушка может отказаться выходить замуж вообще, тем более, за него, всесильного Петроса.

- Что с тобой? – Петрос смотрел на меня, как на больную.

Как ему объяснить то, чтобы не обидеть. Сказать, что люблю другого, это как-то слишком жестоко. Петрос меня очень сильно любит, а я ему такое – прямо в лицо. Не хорошо.

- Я решила сначала карьеру сделать, - сказала я.

- Что? – опешил Петрос.

Потом разразился диким хохотом. «Все-таки не поверил», - огорченно подумала я, - «Надо было сказать, что с тех пор, как он меня бросил, в монахини постриглась». А Петрос обессилено упал на диван, который стоял у стены завешенной дорогим персидским ковром, сложился вдвое, задыхаясь от хохота.

В этот момент позвонили в дверь. Петрос продолжая смеяться, пошел в прихожую открывать дверь. В комнату вошли удивленные родители Петроса.

- Чего это наш мальчик так развеселился? – спросила мама.

Петрос, следовавший за ними, махнул рукой и, посмеиваясь, сказал:

- Это - Ариша, которая только что отказала мне. Ариша, это моя мама Манушак, а это папа Левон. Запомнишь или тебе на русский манер сказать.

- Не надо на русский, - пробормотала я, - Я запишу.

Мама рассыпалась в любезностях и комплиментах по поводу моей молодости. А папа одобрительно посматривал на меня и поддакивал.

- Хорошенькую невесту сын ты себе подыскал, - сказал он.

- В чем отказала? Замуж отказала? А почему отказала? – спросила меня мама, до которой, наконец, дошел смысл сказанного Петросом.

- Маме с папой скажешь почему? – усмехнулся Петрос.

В глазах у него блестели иронические искорки.

Я мотнула головой и в который раз подумала, что Петрос очень умный, гораздо умнее меня. Мы сидели за столом. Петрос суетился по хозяйству, разливая чай и угощая всех покупными пирожными и собственноручно приготовленными бутербродами с ветчиной. Мама все время хвалила своего сына. Какой он заботливый и хозяйственный. В дело, где сам Петрос оказался бессилен, вступила тяжелая артиллерия – его родители. Петрос же удовлетворенно наблюдал за развернувшейся баталией со стороны.

- У нас Петрос самый любимый сын. За него вся родня горой. Он обо всех позаботится, всем поможет. И тебе помог, ты же знаешь. Он так о тебе говорит, какая у него Аришка красивая и какая ласковая. Не бойся, что ты русская, у нас тебя примут, как родную. В нашей семье много русских жен. Армянские семьи самые крепкие, самые дружные.

Я была благодарна Петросу за все. Если бы не теплые воспоминания о том, как он и Сасун помогли мне, может быть, у нас с ним и не было бы никаких отношений…

- Можно я еще подумаю, - сказала я.

- Что тебе думать, - стал «дожимать» меня папа Петроса, - сегодня все и решим. А завтра сын все устроит в ЗАГСе, чтобы побыстрее оформили.

- Петрос сказал нам, что ты купила дом в кредит. Ты его продай, кредит вернешь, чтобы не платить. Ни к чему тебе такой долг, когда ты будешь с мужем жить в его доме, - вступила снова мама.

Ловушка, в которую меня заманил хитрый Петрос, закрывалась. Я поняла, что стоит мне сейчас сказать «да» и с этого момента все мои личные вопросы будут решаться сообща, всем миром. Мне придется согласовывать все с Петросом и, если ему не удастся убедить меня, то в процесс моего воспитания включится вся семья.

- Дом я продать его не могу. Я поспорила с одним человеком, что у меня будет свой дом на Черном море, - попыталась я защитить свое право на собственную мечту.

Мама всплеснула руками.

- Что это еще за споры. Эти азартные игры. Петрос говорил, что у тебя с этим проблема. Послушай меня, взрослого человека. Все эти споры – это глупости. Никто никогда споры не выполняет.

- Я всегда все выполняю, - обиделась я.

- Не всегда, - вмешался Петрос, он хитро прищурился, - Ты мне обещала никогда не отказывать, если я тебя попрошу, и не выполнила своего обещания.

- Ты мне изменил, - парировала я довольно нагло.

Я знала, что мое заявление шокирует родителей Петроса, и, не смотря на это, а, может быть, именно поэтому, так сказала. Мама обалдело уставилась на смущенного моими словами Петроса. Папа отвел глаза, он, похоже, с Петросом был солидарен в плане небольших прогулок на сторону. Сам Петрос покраснел и вдруг потерял свою уверенность.

- Когда? – тупо спросил он.

- Тогда. Сам знаешь когда, - ответила я так же уверенно.

- А-а-а... Тогда... Все было не так, как ты думаешь, - стал оправдываться он, - у нас была делегация из Москвы. Смотрели олимпийские объекты. Пару раз остался на вечеринке, развлекал гостей. Это просто работа.

- Вот, - удовлетворенно заключила мама, - Видишь, Аришенька, надо было просто поговорить по-хорошему, а не сердиться зря. Все выяснилось. Он больше так не будет. Ты ведь больше не сердишься на Петроса?

- А если он еще раз такое себе позволит, я его лично выпорю, - добавил папа и шутливо погрозил своему сыну сжатым кулаком.

Чаепитие закончилось моим временным отступлением, я сдала свои позиции и пообещала, что позвоню домой, расскажу о предложении Петроса.

- Ты тоже не ангел в этом отношении. Вспомни, сколько раз ты не ночевала дома, - сказал Петрос, когда родители ушли.

- Я тогда не изменяла тебе. Я просто сидела в клубе, - ответила я упрямо, - А ты был с другой женщиной. От тебя женским парфюмом пахло.

- И из этого ты сделала вывод, что я тебе изменял? – воскликнул Петрос обрадовано.

К нему вернулось самообладание. Теперь он знал, что я ничего не знала и поэтому была уверен, что сможет меня разубедить. Но он не знал, что даже, если я не знала точно, то подозревала его так, что лучше бы мне было что-то знать.

- Я никакого вывода не делала, - упрямо ответила я, - Я и так все про тебя знаю. Ты назло мне изменил.

- Я же сказал, что по работе был занят, - стал раздражаться Петрос, - В делегациях всегда есть женщины. От тебя куревом несет, когда ты возвращаешься из клуба, я же не подозреваю тебя, что ты была с мужчиной. Я даже ничего не говорю, почему ты вчера не вернулась домой. Я же тебе верю, и ты мне должна верить.

Между нами опять назревал конфликт.

- Верить? Уж лучше в покер играть, чем «так» работать. За покерным столом, по крайней мере, болезней никаких не подцепишь.

- Если бы ты не пропадала сутками в клубе вместо того, чтобы быть дома, мне бы в голову не пришло….

Петрос осекся. Он понял, что сказал лишнее. Теперь разговор о работе, совещаниях и приемах, затягивающихся далеко за полночь, были пустыми. Я воскликнула победно:

- Вот ты и признался, что изменял мне специально.

- Я не говорил, что специально… - возразил, было, Петрос, и опять осекся.

Этим глупым возражением он снова подтвердил мои подозрения.

- Все Ариша, прекрати этот разговор. Мы опять поссоримся. Что я скажу потом маме с папой.

- Тебя это беспокоит? Что скажут родственники? – воскликнула я.

Меня занесло «по-черному». Я все больше распалялась. Любое, даже самое невинное слово Петроса, выводило меня из себя. Я не понимала причину своего усиливающегося раздражения. И не могла его остановить.

- Не волнуйся, родственники тебя всегда оправдают. Ты же слышал, что сказала твоя мама «поговорить по-хорошему, а не сердиться зря». Конечно, это я виновата. Ты не сомневайся. Продолжай. Тебя на всех баб побережья хватит.

- Прекрати, - крикнул на меня Петрос, - Что ты несешь!

Глаза у него были злыми. Воздух между нами накалялся.

- Ну да, конечно, я - «несу». А сам Петрос такой хороший, так всем помогает, разве может кто-то быть не доволен Петросом. А я так должна поклониться ему в ножки. Так ведь, кажется, все родственники думают. Что ты облагодетельствовал меня, бездомную безродную девчонку. Только я не пойму, все равно, зачем тебе надо меня замуж звать. Скажи Петрос, зачем тебе я замужем. В благодарность за твою помощь я тебе всегда много позволила бы и без штампа в паспорте. Чего ты испугался? Что я переспала с моим старым знакомым? А я подумала, что свобода любви – это для тебя нормальные взаимоотношения. Ты же себе позволяешь трахаться, с кем попало…

Петрос схватил меня за плечи и сильно толкнул назад. Я упала на диван. Петрос навис надо мной, яростный, словно грозовая туча. Я думала, он меня сейчас ударит, и сильно испугалась. Петрос действительно замахнулся, но ударил по спинке дивана рядом с моей головой.

- Переспала? – прохрипел он сдавленно, - С ним?!

В его глаза было страшно смотреть. Он опять ударил по спинке дивана и отскочил от меня в другой конец комнаты. Там он ходил в бешенстве несколько минут. Я сидела испуганно и даже боялась встать с места. Потому что, когда я пошевелилась, чтобы сесть удобнее, он рванулся в мою сторону. Я тут же застыла в прежней позе.

- Нам нельзя жениться, - вдруг сказал он, - нам даже нельзя быть вместе.

Он опять помолчал. Он ходил по комнате уже не так яростно, и я даже решилась сменить позу на диване, но боялась говорить.

- Со мной никогда такого не было. Я думал, что убью тебя. Если когда-нибудь такое повториться, я не смогу сдержаться. Я не знаю, почему так. Со мной никогда такого не было. Наверное, ты вызываешь во мне слишком сильные эмоции. Это ненормально. Нам нельзя больше быть вместе. Я с ума от этого сойду.

Вдруг Петрос сел рядом со мной на диван, закрыл лицо руками и замер. О том, какие он при этом испытывает горестные эмоции, говорили только побелевшие косточки пальцев, судорожно сжатых в горсти.

- Уходи, - сказал он сквозь эти горсти.

Я шевельнулась, не решаясь подойти к нему, чтобы успокоить. Чем я могла его успокоить? Петрос услышал мое движение и, не изменив позы, повторил:

-Не подходи ко мне. Бери свои вещи и уходи.

- Я не могу, - растерянно ответила я.

Я имела в виду, что я не могу уйти, когда он остается в таком состоянии. Я не могла его бросить, когда ему было так плохо. Но вместо того, что я думала и чувствовала, я сказала:

- Я не смогу все сразу унести.

- Заберешь остальное завтра. Ключ отдашь соседке. Иди. Да не сиди же здесь.

Последнюю фразу Петрос сдавленно крикнул и нетерпеливо поднял голову. Посмотрел на меня и вдруг схватил меня за руку и притянул к себе.

Это была наша последняя и самая нежная ночь. Потому что мы прощались.

Утром Петрос помог мне перевезти вещи и даже поднял их в квартиру, где я жила. Потом, стоя у машины, в последний раз крепко поцеловал меня в губы. Я не хотела, чтобы это поцелуй кончался. Я могла бы так стоять целый день. Я вдруг поняла, что люблю Петроса не меньше, чем Аркашу. А, может быть, и больше. Что же это такое? Так много вариантов «жить долго и счастливо», а надо выбрать только один.

Я стояла на улице и смотрела в ту сторону, где исчезла машина Петроса. Нет. Вариантов не осталось ни одного. Петрос никогда меня не простит, а Аркаша может не вернуться.

Гл. 16. Настроение

Несколько дней я бесцельно моталась по окрестностям Сочи. Пешком ходила по автостраде от дома до Адлера и обратно, потом в Центр и обратно, но не приходила никуда конкретно. Доходила до какого-то места и возвращалась. Я не обращала внимания на людей меня окружающих, так как была полностью поглощена своим страданием, и, мучая себя бесконечными сожалениями, очень злилась, когда меня отвлекали от этого скорбного занятия.

Но однажды утром наступил перелом, я проснулась просветленная. Я не могу не есть, не могу не пить, значит, я хочу жить. Но разве можно жить, сожалея о прошлом? Почему я постоянно переживаю то, что уже не изменишь, и страдаю от этого. Неужели такое будущее, полное размышлений об ошибках прошлого, - это то, к чему я стремлюсь. Ну, уж нет! Прочь сожаления и угрызения совести, раз уж я ничего не могу исправить. У меня впереди - целая большая жизнь, если повезет. А если не повезет, и она будет не такой большой, как хочется, то тем более, надо спешить, прочь грустные мысли о прошлом.

Куда идет женщина, которая решила начать новую жизнь? Конечно, в парикмахерскую и магазины. Я сделала короткую стрижку, маникюр, педикюр, брови, глазки – все руками профессионала, прошлась по базарчикам и бутикам. Я сменила привычные шорты на короткое трикотажное платье синего цвета с белой окантовкой, подчеркивающей изящность моей фигуры, изрядно отощавшей за время моего отшельничества. В зеркале я сама себе очень нравилась. Наверное, поэтому мне казалось, что все мужчины побережья оглядываются на меня, провожая восхищенными взглядами.

В прокуренной комнатушке покерного клуба гостиницы «Лето» меня встретил многоголосое «о-о-о», добавив моему настроению изрядную порцию оптимизма.

- Это у меня день рожденья... Завтра, - соврала я.

- Отличненько, вот и повод повеселиться! - воскликнул хозяин клуба Саша. - Организуем прямо здесь. Коньячок, бутербродики…

- Ну что это за праздник, если будет, как каждый день. Вечером можно и сюда прийти, а днем давайте в каком-нибудь летнем кафе, ну хотя бы, в Пирате, – оживленно предложил Гарик, - я там имею кое-какие знакомства. Беру этот вопрос на себя.

- Пусть все приходят, даже кого здесь нет, - сказала я, под «все» имея в виду тех своих партнеров по игре, которые в этот момент отсутствовали.

- Встретимся там завтра с утра, пока посетителей мало, обсудим меню и программу, - предложил мне Гарик и весело подмигнул, - Забацаем фиесту с фейверками и гуляниями.

Гарик не обманул. На следующее утро он ждал меня в кафе Пират. Парень, сидевший рядом с ним за столиком при моем приближении вскочил и представился:

- Боря.

Он предупредительно пододвинул мне стул так, чтобы я села рядом с ним.

- Э-э-э, - остановил его Гарик, - Рядом с ней все места уже заняты. Ариша, иди сюда.

Гарик похлопал по сиденью стула, рядом с собой. Гарик был приятный парень. Мне он нравился. Как друг. Мужчины больше меня не интересовали. От них у меня, как я не раз уже убеждалась, одни проблемы. А друзья были очень кстати. Я села рядом с ним

- Все начнут собираться к четырем. Посмотри и одобри меню и заказ. Деньги отдашь потом.

- Но лучше заранее, - торопливо вставил Боря.

- Я говорю, отдаст потом, - внушительно поправил его Гарик.

- Ну, ладно-ладно, я же просто так спросил.

- Кто кого с собой приведет, не знаю. Ты сказала можно звать все равно кого. Я никого не позвал, - продолжал беседу Гарик

Он улыбался и был очень милым. Мы болтали с ним до обеда. Гарик рассказывал всякие случаи из жизни отдыхающих и его знакомых. От него я узнала, что дешевое «натуральное виноградное» вино лучше не покупать, потому что в былые времена местные «Менделеевы» делали его «по-быстрому», размешивая в воде цветной напиток-порошок «ЮПИ», который в изобилии продавался в местных ларьках, и слегка разбавляли эту смесь спиртом непонятного происхождения.

Тут подошел Саша с девушкой, потом Юра с другом, потом Валерий с девушкой, потом подошли друзья Саши и Валерия, а также подруги девушки Валерия…

- Вот ведь народ, нахаляву не могут до вечера потерпеть! – воскликнул Гарик, - Пригласили на ужин, а они еще и на обед приперлись. Аришка! Ты поняла, кого нужно будет «обуть» в следующий игре.

- Разуть-раздеть! – хохотнул Борис.

- И по миру пустить дармоедов, - добавил Гарик

Никто не обратил внимание на недовольство Гарика. Стали сдвигать столы, официанты – расставлять закуски и винно-водочные изделия.

После пяти (когда усталый от солнечных ванн народ начинает искать варианты приятно провести вечер) к нам стали подходить вообще незнакомые мне люди. Они здоровались, узнавали, в связи с чем раздают выпивку с закуской, знакомились со мной, поздравляли, пододвигали новые столы и стулья.

В самый разгар, когда веселье стало таким буйным, что подчас заканчивалось перепалкой между особо темпераментными гостями, кто-то предложил пойти на пляж, остудить горячие головы. Мы покинули кафе, отправились к морю и заняли значительную часть пляжа, постепенно вытеснив с нее тихие семейные пары, обеспокоенных слишком громким нашим поведением.

- Пошли купаться, - стал требовать моего участия в омовении Гарик.

- Не-е. Я без купальника, - возразила я.

- Кого здесь стесняться, - воскликнул всегда веселый, а теперь от выпитого еще более, чем всегда, веселый Гарик, - Они завтра-послезавтра все разъедутся по своим северным столицам, а мы тебя все равно будем уважать, даже если и увидим не одетую. А, может быть, даже еще больше будем уважать после этого, даже любить…

Остальные девушки из нашей компании, пришедшие в качестве сопровождения моих знакомых, предусмотрительно одевшие под вечерние платья пляжные бикини, гомонили в воде вместе со своими кавалерами.

В тот момент, когда энергичный Гарик, которому не удалось уговорить меня раздеться хотя бы наполовину, схватил меня за руку и с криком «расступись волна!» потащил меня в воду, как я была, одетой, на арене нашей баталии появился новый персонаж. Я наткнулась на него, когда пыталась зацепиться хоть за что-то надежное, чтобы противостоять Гарику. Этим надежным оказалась чья-то рука, которая сжала мою ладонь в ответном рукопожатии, и я тут же затормозилась на месте. При этом обе мои руки заболели оттого, что меня теперь тащили в разные стороны. Гарик, почувствовав с моей стороны непривычно упорное сопротивление, оглянулся, посмотрел за мою спину и досадливо воскликнул:

- Генарик, ты не держи девушку. Она хочет купаться. Разве ты не видишь?

- Что-то я не заметил, чтобы она рвалась в воду, - ответил хозяин крепкой руки.

Я оглянулась на знакомый голос. Меня держал за руку Гена. Я облегченно вздохнула. Кажется, мне повезло избежать намокания со всей своей косметикой. Ехать потом в мокром платье домой – не очень приятное занятие.

- Геночка, - кто-то окликнул моего спасителя.

К нам шла белокурая подружка Гены. Кажется, это была другая девушка, не та, которую я видела прошлый раз.

- Давай меняться, - вдруг предложил Гена, и кивнул на приближающуюся куколку.

- Зачем мне эта крашеная курица, - поморщился Гарик, - Это ты у нас любитель кур щипать. А меня Аришка вполне устраивает.

Подвыпивший Гарик был настроен очень решительно. Кажется, я поторопилась зачислить его в число просто друзей. У меня намечался воздыхатель. И этот воздыхатель почему-то воспринимал Гену, как наиболее вероятного конкурента.

- Ребята не ссорьтесь, - сказала я, но меня никто не слышал

Два мужика готовы были вцепиться друг другу в грудки, если бы эти «гудки» у них были, то есть, если бы они были одеты, то, наверное, этого было не избежать.

К нам подошла подружка Гены. Блондинка была действительно крашеной, потому что у самых корней волосы были темно-русыми, к тому же косметикой девушка даже на пляже злоупотребляла.

- Геночка, пошли уже, я хочу домой, - сказала она, капризно сложив губки и ревниво смерив меня взглядом, потому что Гена продолжал крепко держать мою ладонь в своей.

- Иди, если хочешь, у меня еще есть дела, - не взглянув на нее, ответил Гена.

- Иди-иди, - сказал Гарик Гене и добавил, обращаясь к блондинке, - Девушка заберите своего воздыхателя. Он портит нам день рожденья.

- Чей день рождения? - примирительно сказал Гена.

- Аришкин, конечно.

Гена, наконец, отпустил мою руку и виновато на меня уставился.

- Я забыл, когда у тебя день рожденья.

- Ничего, - ответила я, разминая затекшие от слишком крепкой хватки пальцы, - Я не в обиде. За год мог и забыть.

- А вы что уже давно знакомы? – лицо Гарика удивленно вытянулось.

- Ага, - ответила я, - Гена даже замуж меня звал, только потом забыл.

- Не язви, - пробормотал смущенно Гена, - Я не забыл, просто… ты же сама отказалась.

Блондинка стояла рядом, растерянно переминаясь на круглых камнях длинными тонкими ножками.

- Ну, мы идем? - неуверенно позвала она Гену еще раз.

- Он не пойдет, - вместо Гены ответил Гарик, - Вы, что девушка? Не видите что ли, что вы здесь лишняя сейчас… И я, кажется, лишний. Ладно, пойду один купаться. Если бы Ген, на месте тебя был кто-то другой, то я бы… Не повезло мне. Утопиться что ли?

Гарик поковылял по камням к линии прибоя, с разбегу врезался в волну и исчез под водой.

Девушка продолжала стоять рядом с нами. Кажется, она не поверила словам Гарика.

- Иди, я сказал. Ты что? Оглохла? ответил Гена, не повышая голоса, и нетерпеливо повернул к ней лицо.

Тон его был не привычно грубым. Я никогда не слышала, чтобы он так умел говорить. Гена в моем представлении был полутюфяком, легко клюющим на женские наживки. Не его умением соблазнять, а его не способностью противостоять, я объясняла для себя его славу сердцееда.

Девушка вздрогнула и почему-то испуганно отшатнулась. Когда Гена обернулся ко мне, в его взгляде осталось еще выражение, с которым он смотрел на девушку. И хотя оно сразу же исчезло, как только он посмотрел на меня, но я все-таки уловила его и поняла, чего испугалась девушка. Гена не был тюфяком. Это многое меняло в моем отношении к нему.

И я вдруг поняла, что была не всегда права, когда грубила Гене. Он питал ко мне настолько странные для самого себя чувства, что никогда не мог правильно до меня их донести. У меня от сочувствия к нему и еще не понятно от каких чувств вдруг навернулись слезы на глаза. Я шмыгнула носом, а из уголков моих глаз неудержимо покатилось две слезинки. Я легко смахнула их кончиком указательного пальца.

- Ну, ты что? – растерялся Гена, заметив мое настроение, - Я не нарочно забыл. Я тебе обязательно подарю какой-нибудь подарок. Аришенька, не плач, маленькая.

Это ласковое слово «маленькая». Меня так давно никто не называл. С тех пор, как я стала большой и непослушной грубиянкой. Тут я совсем раскисла. Губы мои непроизвольно растянулись в плаксивой гримасе, слезы и сопли полились обильным потоком, я шмыгала носом и вытирала щеки ладонями обеих рук.

- Если ты сейчас же не прекратишь, я разобью себе голову и вышибу себе мозги. Прости меня, я не знал, что ты так будешь переживать. Если бы знал, то написал бы себе на лбу эту дату. Хочешь? Я себе сделаю на лбу татуировку с датой твоего дня рождения?

- Ариша, тебя этот хмырь обижает?

К нам подошел Саша, Юра, Стас. Немного отрезвевшая компания постепенно собиралась вокруг нас с Геной.

- Если бы я знал, что ты так расстроишь Аришку, то все-таки стукнул бы тебя, - сказал подошедший после купания Гарик.

- В чем дело? – спросил Стас, - Ты, Ариша, почему плачешь? Тебя этот донжуанистый чем-то обидел?

- Нет, - я энергично помотала головой, поняв, что Гене сейчас достанется за мой пьяный рев.

Если бы я не была «под мухой», я бы ни за что так не расчувствовалась.

- Это я сама. Он не при чем.

- А, ну ладно, а то я думал, придется своему лучшему другу Гене шею намылить, чтобы не расстраивал тебя в ее день рождения.

Стас дружески хлопнул Гену по спине и обнял за плечи.

- Идем с нами, продолжим веселье. Нас еще закуска и выпивка ждет.

Я успокоилась. Слезы от всеобщего ко мне участия высохли, мне стало опять весело. Гена послушно двинулся вместе с нами с пляжа, изредка бросая на меня удивленные взгляды. Его девушка почему-то поплелась вслед за нами, хотя ее никто не звал. За столом я оказалась рядом с Геной. Его горячее сильное тело рядом, его ласковое слово «маленькая» и воспоминание о том жестком взгляде, мгновенно смягчившийся, когда он перевел глаза на меня, заставляли меня нервничать.

- Ты дрожишь, - сказал тихо Гена.

Я прислушалась к себе. Где-то внутри дрожала знакомая струнка, предвестник моей полной и безоговорочной капитуляции. Гена вдруг обнял меня одной рукой за плечи и прижал к себе.

- Успокойся, - сказал он, пожав крепко мое плечо, - Все хорошо.

И я ему поверила. Так просто заставить женщину успокоиться. Просто сказать, что все будет хорошо. Этого достаточно. Струнка затихла, я капитулировала, прислонив голову к его горячему плечу.

- Кажется, день рождения плавно переходит в свадьбу, - крикнул Стас, - Горько!

Нестройные подвыпившие голоса подхватили клич Стаса.

- Горько, горько, горько.

Я смутилась и хотела уже отстраниться от Гены, чтобы объяснить всем их глупую ошибку. Но Гена, не отпуская мое плечо, наклонился и впился губами в мой рот. Чтобы я не могла убрать голову, он удержал меня другой рукой за подбородок. Но я уже не хотела уклоняться. У Гены были сладкие губы. Может быть, от мороженного, которое он только что ел или, вообще, они были сладкими сами по себе.

- Нас уже поженили, - тихо прошептал Гена, оторвавшись на секунду от моего рта, - теперь ты не имеешь право мне отказывать.

И он снова припал к моим губам. У меня шумело в голове. И от выпитого, и от Гениных поцелуев, и от шальных мыслей. Я знала, куда меня сегодня поведет Гена и знала, что я пойду. Но боялась думать о том, чем все это через некоторое время закончится. Если я буду думать об этом раньше, чем оно произойдет, я никогда не смогу быть счастлива ни на один миг, тот самый маленький миг, на который приходит в жизнь счастье.

- Я так долго тебя не видел, - говорил Гена, ероша мне волосы.

- Ты портишь мне прическу, - прошептала я ему в ответ.

- У тебя очень хорошая прическа, как у мальчишки. Потому что ты такая и есть – мальчишка. Ершистая, самостоятельная и... беспомощная. Я не буду тебя никогда обижать. Ты не будешь из-за меня плакать. Это я тебе обещаю.

Гена целовал мне волосы, и я уже не просила не портить мне прическу.

- Генарь, ты этот эротический сеанс здесь прекращай, - ворвался в наш разговор Гарик и, обратившись к другим гостям праздника, добавил, - Давайте, еще раз выпьем за Аришку и отпустим ее вместе с этим мартовским котом, а то он сейчас здесь стриптиз устроит. Ген, отпусти пока Аришку, она не убежит. Разве ты не видишь?

Но Гена так и не отпустил мое плечо, словно боялся потерять контроль надо мной. Потом мы гуляли с Геной по ночному городу. Он находил укромные темные уголки, чтобы как школьник, целовать меня там. У него были ласковые крепкие ладони. Я вздрагивала и внутренне напрягалась каждый раз, когда он проводил ими по бедрам. Потом он нашел где-то в темном переулке скамеечку, усадил меня на нее, встал передо мной на колени и зарылся лицом в мое декольте. Его горячее дыхание и ласковое прикосновение губ заставляли меня дрожать. Эта дрожь казалась мне слаще самого неудержимого секса. Он отстранился от меня и долго смотрел на меня в темноте.

- Я не знал, что целовать гораздо приятнее, чем трахаться… Извини, заниматься сексом. Можно я буду тебя часто целовать? Очень часто… Если тебе, конечно, нравится.

- Нравится, - прошептала я.

Гена наклонился и прижался губами к моей коленке. Медленное движение влажных губ, от легкого касания до крепкого засоса, вверх от коленки к основанию бедра, превращало меня в зомби. Я замерла от ожидания чуда. Оно становилось все ближе и ближе, росло и увеличивалось, обволакивало меня снаружи и распирало изнутри. Мне не хватало воздуха.

- Гена, - жалобно простонала я тяжело дыша, - Я больше не могу. Я взорвусь сейчас. Сделай что-нибудь или скажи, что я должна сделать.

- Нет, - ответил Гена, - Теперь моя очередь мучить тебя. Я хочу, чтобы ты томилась и разрывалась на части от желания. Тебе нравится, что я делаю?

- Очень, - выдохнула я.

- Тогда сиди смирно и подумай, что ты можешь сделать, чтобы не взорваться.

Гена прижался к моему оголенному во время ласки животу. Он знал очень много приемов поцелуем от еле заметного касания, как перышком, до легкого покусывания.

- Я знаю, как не взорваться, - сказала я, прижимая его голову руками, - Мы пойдем к тебе домой.

- У меня есть лучшее предложение, - тихо ответил Гена, - Мы этим займемся в море.

- Как скажешь, - послушно ответила я.

- Вот так бы и всегда, маленькая. Старших надо слушать, а не спорить с ними, - удовлетворенно заключил Гена и поднял меня со скамейки.

Соленая, как слеза, волна омывала наши разгоряченные тела. Я чувствовала Гену, будто он был моя собственная плоть. Он сливался с моими желаниями, или это я сливалась с ним в его желаниях, я не знаю. И когда я впервые за всю свою сознательную половозрелую жизнь испытала оргазм, я чуть с ума не сошла. Я не знала, что от секса можно было испытывать что-то, кроме просто удовольствия, которое возникает от касания органов тела. Когда Гена вынес меня на берег и посадил на камни, я поняла, что не смогу встать на ноги.

-Пойдем теперь ко мне, - сказал Гена.

- Я не могу, - жалобно ответила я.

Гена наклонился и пытался в темноте всмотреться в мое лицо.

- Ты опять плачешь? Я же обещал тебе, что ты не будешь больше плакать.

- Так это ты обещал, а не я, - всхлипнув, ответила я и снова заревела, - Если ты меня бросишь, я умру.

- Тихо, маленькая. Я тебя не брошу.

- Нет, бросишь, - упрямо твердила я сквозь слезы.

- С чего ты решила, что я тебя брошу, - удивленно спросил Гена.

Он стоял надо мной обескураженный моим беспричинным ревом и глупым утверждением, что он меня бросит.

- Потому что тебя обязательно постараются увести от меня какая-нибудь крашенная курица, а я потом рассержусь, что ты мне изменил, даже, если ты мне и не изменишь вовсе, а я только так подумаю, потому что буду сильно ревновать. И мы поругаемся. А когда ты на меня обидишься, когда я буду ругаться, то бросишь меня, И тогда я умру.

- Ну, знаешь, - растерянно сказал Гена, - если бы я знал, что ты такая глупенькая, то сразу же отвел бы тебя домой, позанимался с тобой немного стандартным сексом и заснул, отвернувшись к стенке. И еще захрапел бы, чтобы ты так не переживала о том, что, может быть, было бы, если бы…

Мне стало смешно, оттого что я действительно такая дуреха, что умираю от горя тогда, когда самое время умирать от счастья.

- Я люблю тебя, - тихо сказала я, всхлипнув последний раз.

Вернее, я надеялась, что в последний раз, потому что Гена обещал, что я больше не буду плакать. Он обещал, думая, что причиной слез, может быть, он, но причина слез была во мне, поэтому Гена никогда не смог бы исполнить свое обещание. Но в тот момент я ему верила и считала, что плачу в последний раз.

Гена погладил меня по голове, поднял на ноги, натянул на меня платье и поцеловал в губы.

- Я надеюсь на это, - только и сказал он.

Никаких клятв и нежных признаний в любви. Легкий поцелуй в губы и все. Я снова было готова расплакаться. Что же это такое?

- А ты меня? - спросила я.

Гена уже отошел на шаг, надеясь, что я следую за ним. Он оглянулся.

- Что?

- Ты меня любишь?

- Что за глупый вопрос, - удивился Гена, - конечно.

- Ты должен был сказать «я люблю тебя», - требовательно попросила я.

-Что за муха тебя укусила. Зачем тебе мои слова сейчас. Пойдем домой, я отдохну немного по дороге и покажу тебе то, что ты хочешь услышать.

Он вернулся, взял меня за руку и потянул за собой. Мы вышли на свет. Я всю дорогу думала, что Гена относится ко мне, как к своей обычной жертве. Он просто получил от меня, что хотел и все. Он меня не любит - это точно. А раз он меня не любит, то зачем я буду так страдать. Потом он начнет мне изменять, я буду ревновать. Мы поссоримся и расстанемся врагами. Так я думала и все больше обижалась на Гену за его не желание признаваться в любви, будто слова могли что-то значить большее, чем просто слова. Теперь я считала, что он не говорит нужных мне слов, потому что легкомысленно ко мне относится. Если бы это случилось раньше… до того как… то есть, если бы я не была так счастлива десять минут назад, то я бы была спокойна. У меня уже был Резо, который никогда не объяснялся в любви, Аркаша, который вообще не знал, что это такое и Петрос, который любовь понимал чисто физически. Теперь у меня был Гена, которого я так боялась потерять, что готова была немедленно с ним расстаться. Да, надо бежать, пока Гена не превратил меня в рабыню, послушно следующую за ним, как та крашенная блондинка.

Ах да, эта блондинка. Она просто прилипла к нему. Он так же ее приворожил своими ухищрениями. А я-то думала он любит меня. Не зря Гарик говорил, что он донжуан. Самый настоящий донжуан. Бежать-бежать. Я уже не могу бежать. Он ведет меня за собой, как корову на закланье. Я не могу не двигаться за ним, потому что мне кажется, что я должна идти за ним. Ариша! Встряхнись, опомнись. Беги. Внутренние голоса, противореча друг другу, впервые в жизни рвали меня на части. Я еще никогда так не мучилась от счастливой любви…

Гл. 17. Внутренние голоса

Утро заглянуло в комнату Гены и разбудило меня. Гена проснулся от моего неловкого движения, потянулся, хрустнув суставами, и спросил:

- Ну, как ты себя чувствуешь? Ты вчера все время ревела. Я не знал, что ты такая рева. Если бы знал…

- То не стал бы со мной связываться, - закончила я за него обиженно.

- Блин, - воскликнул Гена и чуть тише ругнулся покруче, - Ты прекратишь этот базар или нет. Я уже устал тебя вчера успокаивать. Я же обещал, что все будет хорошо, и ты никогда не будешь плакать…

- Если обещал, то почему мне все время хочется плакать, - возразила я.

- Я не знаю, - Гена бессильно откинулся на подушки.

У него была очень широкая кровать. Такая, чтобы удобно было вдвоем любовью заниматься по-разному. Он, наверняка, мне соврал, что никогда не приглашал своих девок к себе домой. Зачем ему тогда такая широкая кровать? Этот вопрос я задала вслух.

- Я люблю широкие кровати, - сказал беззаботно Гена.

- Почему?

- Ну, хватит вопросы задавать, - Гена повернулся ко мне, - давай лучше делом с тобой займемся. Где тут наш маленький нежный пупочек.

Гена зарылся с головой под одеяло. Я закрыла глаза в предвкушении очередной порции счастья, от которого я теперь всегда плачу.

Потом он лежал и долго пристально смотрел мне в лицо. Он улыбался, как дурачок.

- Ты чо? – спросила я.

-Мне нравится смотреть на твое лицо, когда ты… Это что-то. Оно у тебя становится в этот момент особенным, неземным что ли. Мне даже кажется, что ты в этот момент отлетаешь на небо к ангелам…, если они есть. На тебя, вообще, очень приятно смотреть. Ты, наверное, в прошлой жизни была жрицей любви или гетерой.

- А ты кем был?

- А ты, как думаешь?

- Дон Жуаном.

Гена обиделся, но не надолго.

- И ты туда же, - сказал он и поднялся, - Ну раз ты так думаешь, то вставай. Дон Жуан сильно устал, проголодался и ему нужно работать.

Мы расстались с Геной около входа в гостиницу. Он мельком поцеловал меня и вбежал в двери, не оглянувшись. Вчерашние страхи ушли, и моя душа успокоилась, будто заснула от усталости и осталась в состоянии ожидания счастья, которое умел дарить только Гена.

Да, душа моя отдыхала, зато мысли в мозгах зашевелились. Гена слишком легко меня поцеловал и слишком быстро удалился. В его поцелуе не было той нежности, которую он дарил мне вчера ночью и страсти, которую он вложил в поцелуй, когда все кричали «горько». Простой ничего не значащий поцелуй, как если бы он целовал свою крашенную курицу. А почему я думаю, что я лучше той курицы. И почему я считаю, что она курица. Может быть она лучше меня. Гена же не сказал мне, что я лучше всех, что он любит меня единственную, значит, я для него такая же, как все остальные курицы. Не хуже и не лучше. Только… почему он меня поцеловал, когда Гарик кричал «горько»? Если бы не это «горько», не было бы ничего остального…

В общем, мои мысли в этот день не были оригинальными и почти ничем не отличались от тех, что стали мучить меня ночью. Для того, чтобы не думать ничего такого, мне нужно было постоянное присутствие Гены рядом. Промаявшись на пляже до обеда, я пошла искать Гену в санаторий.

- А-а. Невеста из Новороссийска, - узнала меня администратор по имени Анна Владимировна.

- Где я могу сейчас найти Гену?

- Он сейчас с директором встречает в Центре именитых гостей. Вернется не раньше вечера. Может быть, задержится на приеме. А прием может продлиться до утра. Вы приходите лучше завтра, - приветливо заключила она.

Сообщение мило улыбающейся администраторши было для меня, как гром среди ясного неба. Гена не предупредил меня, что его не будет ночью. Он расстался со мной беззаботно и даже не подумал, что я буду переживать и нервничать, и даже ревновать, пока его нет. Может быть, сидеть всю ночь около его двери. Ведь он даже не дал мне дубликат ключа, как это сразу же сделал Петрос. Вот Петрос меня любил. Ну почему у меня все время не совпадает. Мысли вышли из-под контроля, так как душа, после бессонной ночи спала беспробудно и не могла предупредить разрушительные последствия воздействия на мои поступки разбуянившегося мозга.

Я села на маршрутку и поехала на свою квартиру в Хосту. «Ну и ладно, - думала я в дороге. Если бы в моей жизни произошло что-то хорошее, то я сразу же поняла бы это и постоянно радовалась. А раз я плакала, то, значит, это было к плохому, а не к хорошему…»

Если вы хотите очень сильно найти кого-то, проживающего в поселке Хоста, города Сочи, вам не надо бегать по городу, надо просто встать около моста через устье реки Хоста с той его стороны, где все идут на пляж и терпеливо ждать. Когда-нибудь, если погода хорошая, этот человек пройдет мимо. Именно там я увидела Гену на следующее утро, потому что он знал, где нужно ловить хостинского жителя. А то, что я хостинский житель, знали все мои партнеры по покеру в гостинице «Лето».

- Это что за фортель ты выкинула, - спросил Гена вместо приветствия, когда я подошла к нему, поняв, что встречи не избежать, так как он меня уже заметил и стоял на моем пути, широко, как матрос на палубе, расставив ноги.

- Это не я выкинула, а ты. Ты же не сказал, что у тебя дела на всю ночь, вот я и поехала домой, - вызывающе заявила я.

Вообще-то я чувствовала себя не очень уверенно, потому что Гена хмурился. Но, тем не менее, я считала, что поступила правильно – зуб за зуб, око за око. Раз он так со мной, то я с ним еще круче. Правда, оказавшись в непосредственной близости от Гены, я уже стала терять былую уверенность в своей правоте. Моя неприступная крепость рушилась под Гениным испытывающим взглядом.

- Я ничего не понял из того, что ты сейчас мне сказала. Еще раз повтори, пожалуйста, только понятно и раздельно «для тех, кто в танке».

- Ты же уезжал на прием на всю ночь, мне ваша администраторша сказала, а меня не предупредил. Я что должна тебя на пороге ждать? Вот я и уехала к себе домой, - повторила я менее уверенно.

- Во-первых, я не уезжал никуда. Прежде, чем делать свои выводы, сначала следовало меня спросить. Здесь я виноват, забыл тебе оставить номер моего мобильного телефона. Во-вторых, вот тебе ключ от дома, чтобы ты больше не ждала меня на пороге, а ждала внутри.

Гена протянул мне на раскрытой ладони маленький ключик от английского замка.

- Ты можешь приходить, когда тебе захочется, чтобы ты ничего больше обо мне не подозревала.

Это движение – Гена протянул ко мне сжатый кулак, потом раскрыл ладонь, и я увидела в ладони маленький блестящий предмет. Такой невзрачный и такой дорогой для меня, словно Гена только что подарил мне обручальное кольцо. И я тогда спросила полную глупость, которая в этот момент пришла мне в голову, спросила, не отрывая взгляд от его ладони:

- А ты женишься на мне?

- Это сейчас так важно? – нахмурился Гена

Я не знала, важно ли для меня было выйти замуж вообще, тем более, именно за Гену. Я не знала, нужно ли мне выходить замуж, чтобы быть счастливой. Ведь у меня сейчас и так все было: Гена посреди моего пути, маленький ключик от его холостяцкой квартиры, который он мне протянул, словно ключ от своего сердца. Гена мне, словно Буратине из сказки сейчас дарил ключ от счастья, а я, как идиотка, спрашивала, собирается ли он оформлять это счастье официально…

- Нет, - сказала я, испугавшись, что Гена, как всегда, психанет и спрячет в кулаке свой золотой ключик.

- Ну, раз не важно, то не женюсь, - улыбнулся Гена, - Если бы было важно, то повел бы тебя сразу в ЗАГС, а раз не обязательно, то просто, собирай свои монатки и поехали домой.

- Я передумала, - спохватилась я.

- Чего? – насторожился Гена.

Он прямо напрягся и подался ко мне корпусом в напряженном ожидании, какой фортель я опять выкину.

- Я решила, что обязательно. Жениться – обязательно.

- Уфф, - облегченно вздохнул Гена, - Ты об этом? Ну, уж нет. Первое слово дороже второго. Забирай ключ, а то я передумаю и буду сам к тебе в гости ездить. Если ты думаешь, что можешь здесь спрятаться, то ошибаешься. Мне вычислить, в каком доме и какой ты квартире живешь – раз плюнуть. Ну, считаю до трех.

На счет три я у него выхватила ключ с ладони за мгновение до того, как он захлопнул кулак. Гена радостно улыбался. Еще бы. Он вышел победителем во втором раунде наших отношений. Два-ноль в его пользу.

- Пошли, - сказал Гена, обхватив меня за плечи, - Я купил недавно машину. Не супер, так, чтобы побыстрее передвигаться. У тебя много вещей? Сейчас погрузим и поедем.

Крепкая рука на моем плече, спокойный и уверенный баритон рядом, много солнца и большие надежды на безоблачное будущее – что еще нужно глупой Аришке?

Пока я собирала вещи, хозяйка квартиры, Катерина, которая заехала домой, чтобы полить цветы и проверить все ли с ее квартирой в порядке, увещевала меня:

- Не уходи, останься. Кругом такие подлецы. Ты не знаешь здешних людей. Такие гады. Нельзя никому верить. Куда ты поедешь? Где будешь жить? Деньги с тебя возьмут, а потом прогонят. Правды не найдешь. Я все понимаю, дело-то молодое. Хочется вдвоем побыть. Плату за твоего дружка я брать не стану.

- Какого дружка? – смутилась я.

- Того, который сегодня заходил, и о тебе спрашивал. Ой, вспомнила – вот тебе от него записка.

Катерина вытащила из кармана халатика свернутый вчетверо листок бумаги. Я развернула и сразу же посмотрела на подпись - Петрос. Сердце застучало где-то в висках. Я была в смятении. Почему он не позвонил, а пришел? Он хотел снова помириться? Я живо представила Петроса с цветами в руках в темном дворе под проливным дождем. Мне стало жаль его. Петрос был по-прежнему дорог мне, несмотря на то, что в жизнь мою неожиданно ворвался бывший аутсайдер Гена и захватил мое сердце в плен. Я взглянула на темный экран мобильника и поняла, почему Петрос не позвонил. Телефон полностью разрядился и выключился.

- Что мне ему передать, если придет? – спросила Катерина, - Скажи свой новый адрес. Вдруг еще кто-нибудь тебя будет искать.

- Я позвоню ему сама, - торопливо ответила я.

Зачем же приходил Петрос? Что мне было до него, почему я так разволновалась? Можно ли любить двоих сразу? Или троих? Если любовь вечна, значит, она никогда не проходит, а только не надолго засыпает, потому что чувствам и желаниям надо отдыхать и сменять друг друга, чтобы мозг не зациклило на чем-то одном.

Гена загрузил вынесенные мной вещи в машину и уселся за руль.

- Запрыгивай, - скомандовал он.

Вот, например, я люблю торт. Ем его на завтрак. Он мне кажется вкусным. На обед ем борщ. Борщ тоже вкусный, но другой. Я его тоже ем с удовольствием. А на ужин – бутерброд с ветчиной и соленым огурцом. Мне эта еда тоже нравится. Если я откажусь от бутерброда, то только потому, что хочу торт. Но выбрать, что я люблю, а что нет, то есть выкинуть совсем торт, потому что мне хочется съесть бутерброд, я не смогу.

- Маленькая, ты так переживаешь, будто я тебя на казнь везу, - усмехнулся Гена, выруливая со двора на проезжую часть, - Жить с мужчиной – это совсем не так плохо, как ты думаешь. Не волнуйся. Все будет хорошо. Научишься готовить, стирать, мыть полы, зашивать мне семейные трусы…

Гена не знал причину моей растерянности и поэтому издевался над моим состоянием. А если бы знал, то не понял бы меня. Он своих «куколок» никогда так не любил, как я Петроса, или Аркашу, или Резо…. Но больше всех, конечно, я теперь любила Гену. А он вез меня к себе домой и думал, что я люблю его одного…

- Какие трусы ты сказал? – переспросила я, отвлекшись от своих мыслей.

Гена весело рассмеялся.

- Не лови меня на слове, хитрая девочка.

- Каком слове? «Семейные»?

Гена опять засмеялся.

- Ну, тогда пусть тебе стирает, готовит и зашивает кто-нибудь другой. А я просто буду бесплатно жить в твоем доме и спать в твоей широкой кровати.

- Да, - протянул Гена задумчиво, - мне нужно серьезно подумать о многоженстве.

Я ткнула его в бок. Гена довольно хмыкнул в ответ на мою реакцию и поежился, как от щекотки.

- Кто бы подумал, что все так получится… Мне до сих пор не верится, что это произошло… Скажи, ты зачем вернулась в Сочи?

- Надеюсь, ты не подумал, что я приехала, чтобы выйти за тебя замуж?

- Вообще-то, я очень боялся, что это так, - улыбнулся Гена.

- Как? Ты не собирался выполнять свои обещания? Ты что забыл? Слово действует! Сказал – должен сделать,- притворно возмутилась я.

- Ариш, жизнь - это ж не покер. В жизни все друг друга обманывают, потому что быть честным – значит поступать во вред себе. Кто ж себе хочет навредить?

Честность во вред – это про меня, - подумала я. Мои внутренние голоса снова пробуждались для бесконечной дискуссии.

- Ладно, не дуйся, - примирительно сказал Гена, - Я глупо пошутил. Ты же сама меня отшила, что я даже и не мечтал, что встречу тебя снова. Я рад, что ты вернулась, честное слово.

Вместо послесловия:

Иногда мне кажется, что любое свободное изъявление моей воли уже сложено кем-то в определенный сценарий. А я, как героиня какой-то книги, обязаны послушно следовать тексту и прилежно исполнять свою роль. Но все-таки я - человек, а не образ, поэтому иногда выпадаю из сценария и, чтобы вернуть меня назад в запланированный ход событий, кто-то создает ужасные события в моей жизни, приносящие мне душевные муки. Тогда я возвращаюсь в предназначенное мне русло и все налаживается, наступает счастье - управление мной, основанное на условных рефлексах, как у собак Павлова.

Если очень сильно прислушиваться к себе, то можно понять свой сценарий. И тогда можно избежать многих проблем.