Право на помощь

 

В большом зеркале можно было разглядеть белое пятно нашей кровати и сплетённые тела - моё и моей жены. Кровать заскрипела, и смутные силуэты тел в зеркале снова задвигались. "Олежик, любимый мой, радость моя" ,-Люся приподнялась. Её глаза закатились. Она тяжело дышала. «Маленький мой... Котеночек». Её белые мягкие руки скользили по округлым бёдрам, соскам, тонкой шее. "Ещё, ёщё родненький мой". Люся двигала разведёнными коленями всё быстрее и быстрее. "Е...щеее...". Её лицо стало белым как бумага. "Ааах...ми...лый". Колени опустились. Дыхание стало менее тяжёлым. Она улыбнулась. Приподнялась. Уткнулась мне в грудь. "За....и...нька.....мммой..." Наступила тишина. Она встала, пошла в ванную, включила воду. Затем вернулась. Залезла ко мне под одеяло. Мы поцеловались. Она повернулась ко мне спиной. Положила мою руку себе на плечо. Я прижался к её прохладному после ванной гладкому нежному телу.

-Хорошо-то как, господи,- сказала она. А тебе как?

-Восхитительно.

-Я те6я люблю.

-Я те6я тоже люблю. Очень.

- Поедем в июне на море, а Олежик?

-Можно.

-Загорать будем, купаться, тараньку кушать. Мальчишечкам - персики, им витамины нужны.

- На лодке кататься будем.

-Да, да, на лодке. Хорошая идея.... хорошая.... Вечером на концерты ходить.

-Воздухом дышать.

-Вместе, ты и я, дети, всей семьёй, как я и мечтала.

-Вадик окрепнет, станет спокойней.

- Загорит, повеселеет. Надо бы ему брюки купить, и обувь тоже.

-Купим.

-На этой неделе.

- На этой неделе?

- На этой неделе.

- На этой неделе я не могу.

- Совсем ботинки развалились, а магазин находится далеко.

-Люся, на следующей неделе можем поехать, на этой - я помогаю Федьке с переездом на новую квартиру, а в остальные дни у меня совещания допоздна.

- У нашего старшего сына проблемы с ногами. Он аутист. Я из сил выбиваюсь, а он федькам всяким помогает.

-Но к тебе же приходит домработница два раза в неделю, попроси её по дороге купить. Плюс твоя мама.

Люся села, спустила ноги на пол.

-Я не могу больше, не могу. Он всё крушит, царапается. Я оставила свою работу….В кои-то веки мы дома одни…Что с ним будет?. ..Что с нами будет?... Я схожу с ума. Хватит помогать другим, помогай своей семье.

-Мы же слышали про интернат. Может это выход?

-А какие там порядки? Издевательства и побои. А в частном нет мест.

 

Утром у меня болела голова.. Люся лежала, распластав по кровати руки, и что-то беззвучно бормотала во сне. Я выпил кофе, но и он не помог взбодриться, как следует. Доехать до работы на машине в этот день мне не удалось. Через каких-то десять минут сигнальная лампочка на панели стала истошно мигать, а стрелка вместо привычных семидесяти градусов температуры двигателя уехала в «красную зону». Это мог быть тосол, термостат или помпа. Я не стал рисковать, развернулся, поставил машину на стоянку перед домом, и пошёл на маршрутку. На светофоре плечистый блондин с бутылкой пива в руках, хмыкнув, указал мне рукой на синий пикап:"Смотри, как идиот ездит". "Мужик, мужик, спущенное колесо у тебя,- я подбежал к кабине . Жёлтый сменился на зелёный. Колёса завизжали. Чёрный выхлоп от солярки ударил мне в лицо.

-Что ты ему раньше не сказал? Попадёт на деньги же.

-По барабану. Хоть сгорит пусть,- блондин смачно сплюнул и хлебнул из бутылки.

 

День мне предстоял сумасшедший: обзвонить клиентов, тянувших с оплатой, разобраться с двумя сотрудниками, чей уровень продаж падал второй месяц подряд, встретиться с поставщиком по поводу рекламаций для велотренажёра, подписать лизинговый договор с автосалоном и принять на работу секретаршу. «А я говорю, не додал сдачу,- перервала мои размышления короткостриженная женщина средних лет, одетая в старомодное в белый горошек платье. - Нет, не давал.…Нет, не брала». Женщина почти влезла в кабину водителя. Ниже. Ещё ниже. Её платье поехало вверх, оголяя тем самым венозные бледные икры. «Вот теперь правильно.…А я что говорила?.. Понятно, что со всеми бывает.…Только почему-то всегда не в пользу пассажира».

«Следующая остановка Площадь Мира», - объявил водитель. Я заёрзал на сидении: через две остановки мне надо было вставать.

При выходе из автобуса я споткнулся, короткостриженная женщина одарила меня ненавидящим взглядом, выругалась, больно толкнула здоровенной кошёлкой.

-Простите, вы не скажите, на каком автобусе к Площади Мира проехать?- услышал я, как обращается к ней худой ушастый школьник с огромным раздувшемся ранцем за спиной.

-Не скажу.

-Иди, мальчик сюда. Тёте лень сказать, что это тот же автобус, на котором она приехала, - громко, во весь голос сказал я.

Женщина остановилась. Повернула ко мне голову. Молча посмотрела на меня. Пошла дальше.

-Только ты должен на другую сторону дороги перейти, воон там переход,- потрепал я мальчишку за вихры.

 

В моём кабинете как всегда на столе был ворох бумаг, в углу громоздились картонные ящики, которые снабженцы уже две недели как обещали забрать, на полу была большая лужа непонятного происхождения. Едва я стал наводить порядок, в двери постучал Федька, менеджер по рекламе.

-Как дела?

-Всё путём.

-Ну, чё, Олежик, слышал админ наш в декретный отпуск уходит?

-Людочка? 90-60-90?

-Нет, это была она 90-60-90. А сейчас она 90-120-90. Вот таакенный живот.

-Кто вместо неё?

-Мужик один.

-Нормальный?

-Депресняк какой-то. По телефону на жену орёт.

-Можёт стряслось чего? Подошёл бы и спросил.

-Чего это я буду спрашивать? Это ты у нас доктор Айболит, а у меня и своих забот полон рот.

-Понятно.…Ну, ударим по пиву в перерыве?

-Можно.

-Да, и где аннотация на тренажёр?

-Делается, делается. К вечеру будет.

Федька ушёл. Я посмотрел ему вслед. На голову выше меня. Блондин, с хорошо заметной плешью на макушке. Одет в джинсы и в клетчатый свитер. Женат, имеет как и я двух детей. Работает не больше моего. Так почему, «я доктор Айболит, а у него и своих забот полон рот». И Люся. И та женщина в автобусе. Все плачутся, все надеются, что в последний момент появится "волшебник в голубом вертолёте", и поможет, а сами сделать доброе дело не считают нужным. Надоело….

 

Всё началось лет пятнадцать назад перед первой сессией моего институтского курса. Был четверг. Лекция была для всего потока, человек для ста, я думаю. Я немного опоздал и потому плюхнулся сразу на первое попавшееся место в пятом ряду. Предмет, «основы чего-то….», что-то гуманитарное и невнятное, превращённое сутулым очкастым доцентом, монотонно произносящим деепричастные обороты, в идеальное место для отсыпа работавших ночью или провеселившихся до утра студентов. Я всю ночь просидел в уличном киоске, торгуя водкой, сигаретами и жвачками, потому задремал сразу. Очнулся на словах «культура конца девятнадцатого - начало двадцатого века дала нам прекрасные образцы…», осмотрелся по сторонам: слева от меня: Сева и Петюнчик играли в крестики-нолики, справа Олька изредка поправляя ниспадающую на глаза чёлку, переписывала «домашку» по английскому, впереди отличник Кораблёв, посасывая кончик ручки, конспектировал лекторский «бред», сзади шепталась возлюбленная парочка из параллельной группы. Моё внимание привлекла шатенка в клетчатой блузке. Я заметил, что она плачет, поминутно утирая красный носик белым платком. «С чего бы это? Разжалобил доцент «закатом культуры серебряного века»? Не пересдала экзамен? Поставила пятно на новых дорогих брюках?». Я покрутил головой в поисках сведуюшего человека.

-Олька, - толкнул я локтём свою одногруппницу, - а что с девушкой происходит? Почему слёзы?

-Это Клюкина. Живёт в общежитии. Залетела не по-детски от одного козла. Он испугался и ушёл в несознанку, а она - на третьем месяце.

-Ужас. А родители её, что?

- Родители старых порядков. Она им ещё не говорила. Боится, потому и плачет.

Я снова посмотрел на Клюкина. Она сидела, закрыв лицо руками, и только безвучно подрагивали её тоненькие плечики, а с ними и золотая серёжка в маленькой розовой мочке. Словно почувствовав мой взгляд, Клюкина встала, положила конспект в сумку, сказала: "Извините", и вышла из аудитории.

-И как ей можно помочь?

-Как? ....Женись на ней, вот и поможешь.

-Тили-тили тесто, жених и невеста. У меня пока другие планы, спасибо.

 

На следующий день я поехал с утра пораньше в соседний город. План был такой: в магазине при винно-водочном заводе купить водку по цене завода-изготовителя, и затем реализовать её в ларьке, где я работал, вместо хозяйской. Денег было у меня в обрез, только на покупку двадцати бутылок,

и на дорогу туда и обратно. С прошлого раза я знал, что до двух мне нужно быть уже с бутьлками. Очередь за "зелёным змием", как обычно, растянулась на пол-улицы. Скупившиеся счастливчики выходили из магазина, позвенькивая содержимым огромных сумок, довольно улыбались, подмигивали на прощание смотревшим на них. Было по-декабрьски холодно. Иголочки мороза покалывали кожу. Изо ртов людей шли клубы пара. На голых ветках деревьев и на крышах висели длинные сосульки. Я двигался в очереди за высоким худым, словно жердь, мужчиной. Каждые полчаса к мужчине подходила жена.

-Ну, кто говорил, что нужно было раньше приезжать?

Она наливала из термоса в пластиковую чашку горячий чай, подавала мужу. Он делал несколько маленьких глотков.

-Всю бошку уже выела. Сколько можно?

-Мёрзни, мёрзни, дурень, по своей глупости.…И помни тридцать гостей: бутылка на троих. Всего значит десять.

Женщина поправляла вязаную шапочку, забирала у мужа пластиковую чашку, и шла по протоптанной в снегу узенькой тропке к стоящим в метрах ста пятидесяти от магазина стареньким "жигулям".

Часа через два я и мужчина таки зашли в магазин. Там было душно, на полу грязной лужей растекался растаявший снег, в нос бил запах свежей краски и табачного дыма. "Двадцать бутылок", -сказал я толстой укутанной в тёплый оренбургский платок продавщице. Распухшими красными руками она засунул их в мой рюкзак. Толпа ухнула, и отттеснила меня от прилавка ... К двум часам держа в одной руке горячий чебурек, а другой нежно как ребёнка придерживая брякающий бутылочным стеклом рюкзак, я подошёл к месту отправления автобуса - скользкой продуваемой всеми ветрами платформе....Никого. Ни одной живой души. Ни единого пассажира. Только обжигающий лицо колючий ветер и немеющие от холода пальцы....

 

-Простите, а что с автобусом? В два часа отправляться должен.

-Не дыши ты на меня этими чебуреками ужасными. От их запаха изжога начинается. Отойди от кассы.... В два часа автобус отправляется летом, по-летнему расписанию. С первого же ноября, автобусы по пятницам не ходят.

-Я в шоке. Как же домой добираться?

- Не знаю. Только чебуреками не дыши ты на меня.

Маленькая бетонная остановка километрах в двадцати от дома. Спасибо, попутке. Сильный ветер. Позёмка. Ногам ужасно холодно. Особенно большому пальцу на левой ноге. Вокруг всё темнее. Скрип деревьев. На дороге пусто. Никого. На часах пять. Пять тридцать. Шесть. "Супчика бы горячего". Холодно всему телу. Боль в пальце. Наконец на дороге -неясные пятна света, а вслед за ними и автомобиль. В кабине здоровенный усатый мужик. . Меня невозможно не увидеть. "Пожалуйста, пожалуйста,"- я умоляюще сложил руки.... Он - выставил вверх средний палец руки. Машина уехала.

 

В субботу меня температурило, а затем всю неделю я ходил, кашляя и сопливя. Кожа на отмороженном большом пальце левой ноги шелушилась, палец болел. Я хромал. Ребята смеялись: "Старый пират. Двенадцать мертвецов на сундук мертвеца, йооохоохооо!!! И бутылка рому".

-Ты знаешь,- сказала мне Олька, когда мы после учёбы шли домой. –Клюкина-то в реанимации.

-Да ты что?

-Напринималась снотворного. Впала в кому. Не выходит из неё уже пару дней. Наверное, инвалидом будет. Конец девчонке.

 

Я увидел нашего нового админа, о котором говорил Федька на следующий день. Он выходил из бухгалтерии. Среднего роста с маленькими аккуратными усиками. Одет в джинсы и клетчатый свитер, как и подобает админу. С чего Федька взял, что у него серьезные проблемы? Да если и есть. Что с того? У кого их нет? И что бы делали люди, если бы у них не было проблем? Сидели бы под пальмой и ждали, когда банан упадёт вниз, чтобы съесть его. Он не просит у меня помощь. Он взрослый самостоятельный мужчина в расцвете сил. У меня много своих проблем. Я не могу думать обо всех и каждом. Я должен думать об уровне продаж, о сыне-аутисте, о втором сыне, которому в этом году в школу, о жене, наконец. Я не должен думать об админе. Не должен, и всё. Люди крутят пальцем у виска, и спрашивают, зачем я это делаю. Люся права. Мой старший сын аутист, ему нужны ботинки. А что нужно другим людям, не моего ума дело. Со мной уже было что-то подобное. Как сейчас помню: Лера-продавщица, носившая большие круглые бусы из янтаря, сидела за прилавком, и держа в одной руке зеркальце, другой наносила себе помаду на губы. Я стал на неё кричать:

-Ну, и что ты никого не привела вчера? Я один должен, Лера , всё расхлебывать?

Она повернулась ка мне:

- Не кричи

-Что не кричи. Куда ты делась вчера?

-Вчера мне муж такое устроил за эти фотографии. Кто-то ему рассказал. Никому такого не пожелаешь.

-Ну, а если она таблеток наглатается?

-Ничего с ней не случится.

Мне кажется , с этого разговора я стал думать по-другому, после него превратился в "доктора Айболита".

 

Сама беседа случилась после второго семестра на летних студентческих каникулах. Евгению Семёновичу, хозяин моего уличного киоска, курил возле открытого окна в коридоре своего офиса и разговаривал с кем-то по мобильнику. На секунду он отвлёся от разговора и кивнул мне головой: "Как мама? Всё нормально? Ну, проходи в кабинет". Я открыл полированную дверь. За столом сидел одетый в тельняшку наголо бритый мужик. Увидев меня, он встал, сел, снова встал.

-С тобой, что ли работать будем?

Я пожал плечами.

-Твою мать,-он снова сел.

В комнату зашёл Евгений Семёнович.

- Евгений Батькович, ты кого мне в напарники даёшь?... Мне сосунки не нужны. Мне на Север нужно. И быстро.

Евгений Семёнович прокашлялся, посмотрел на мужика сверху вниз:

-Вася, закрой хавалку. На зоне будешь командовать... Теперь ты, Олег,- он потрепал меня за плечо.- По поводу ночного инцидента. Я всё понимаю. Темно, не видно: фальшивые рубли, не фальшивые. Однако убыток есть убыток. Перекроите крышу рубероидом в одном магазине, поварите решётки. Всего делов-то на неделю.

-А где магазин-то находится?

- Километров пятьдесят отсюда.

-Ну, сюскаться я с ним не буду. Не до того мне,- Вася встал из-за стола. Через распахнутый ворот рубахи была видна татуировка: бегущий олень и маленькое слово "север" под ним.

На следующий день спозаранку я и Вася отправились в дорогу. Я смотрел в окно машины и думал о будущей работе. В прошлом году я закончил школу. В последнем классе все силы были отданы выпускным экзаменам. Только на прошлой неделе закончилась сессия. Вне нашего города я почти и не был. Только два раза, когда ездили на море. Как пройдёт эта неделя, да ёщё и с таким напарником.

- …да я такие дела делал. Тебе и не снилось. Студент?

-Что вы сказали?

-Битый час тебе рассказываю, как я на Севере жил. Ты что так и работать собираешься.

-Как так?

-Как говнюк.

Я обиженно замолчал.

-И ещё одно,- Вася сделал паузу.- Никакой пьянки. У меня с этим строго.

 

Два строения, одно побольше, другое поменьше назывались магазин «Престиж». Они располагались на трассе, ведущей на Юг, в пригороде соседнего районного центра. «Престиж" состоял из трёх отделов: хлебобулочные изделия, бакалея и овощной. Мы стояли на крыльце с Марией Владимировной, дородной брюнеткой, лет сорока пяти.

-У нас тут как, - Мария Владимировна, сделала затяжку, пустила дымок, стряхнула пепел в урну. - Я – старшая. Остальные три продавщицы работают посменно. Я по воскресеньям не работаю. Все вопросы будете решать через меня. Спать будете, на складе. Вопросы есть, Вася?

-. Мне б главное побыстреее назад на золотые прииски. Путь долгий: до Москвы, а потом Екатеринбург, Омск, Новосибирск, Красноярск. А мне смотри, какого помощника дали. Студент, бля. Ты меня понимаешь, Мария Владимировна?

-Твои проблемы, Вася. Работай, как знаешь. А мне торговать надо,- Мария Владимировна поплевала на сигаретку, бросила её в урну, одёрнула свой белый халат, вставила руки в карманы и зашла в магазин.

-Видел, студент, морда у бабы как из задницы, зад как у кривой коровы, а туда же начальство изображать. ….. Ладно, неча зенками раскидывать. Пошли.

Мы зашли в овощной отдел, в котором должна были наварить на окна решётки. Пахло сыростью. В углу стояли контейнер с картошкой и ящики с яблоками. На стене висела слегка пожелтевшая газета с фотографией на весь лист молодой девушки по имени Вика Удореченко в вечернем платье с короной на голове и ленточкой «королева красоты Первомайского района». Я посмотрел на продавщицу, стройную высокую шатенку, лет тридцати, потом снова на плакат.

-Ты, что ль изображена?

-А что не видно?

-Видно, видно.

-А чего спрашиваешь тогда?

-Пошли работать, Ромео грёбаный,- дёрнул меня за рукав Вася....

Небритый мужик с золотыми зубами подавал мне рулоны с рубероидом, а я складывал их в кузове грузовика. Приняв последний рулон, я вытер рукавом пот со лба и спрыгнул на землю. Мы стояли на другом конце города напротив ворот строительного склада

-Ну чё, устал?,- мужик тоже вытер рукавом пот со лба.

-Мне б попить. Где тут можно?

-Хочешь воды, так это в конторе. Хочешь мороженого или сока - кафе за углом. А мне нужно в бухгалтерию зайти, минут двадцать, я думаю.

В обещанном мне кафе было немноголюдно. Пахло ментоловыми сигаретами и кофе. Играл Луи Армстронг. Тогда эта музыка была для нас вновинку, и я спросил что это. «Музыка как в рекламе банка. Слышал, наверное?» - пояснил мне бармен, налил чашечку кофе, наложил вазочку мороженого. Цена приятно удивила меня. " Такое клеевое место и так дёшево. Провинция, однако". Сквозь хрип Луи Армстронга до меня долетали обрывки разговора парочки за соседним столиком. Она, высокая блондинка со шрамом на левой щеке, он - лысый очкарик с тонкими ехидными губами

-Мне не нравится наш разговор. Нет - это нет,- голос женщины был немного с хрипотцой.

- Потом ….плак....буд....

- А не пошёл бы ты.

-Мно. ..на се….бер….

-Плевать я на тебя хотела.

-Как бы пожал…не приш…

Я доел мороженое, встал, подошёл к бармену.

-Можно кассовый чек.

Голоса сзади меня становились всё громче, музыки уже почти не было слышно. «Я человека не слышу,- заорал на парочку бармен.- Хватит орать. Идите бузить в другое место».

-Что ты сказал?

- Можно кассовый чек

-Зачем?

-Друзья не поверят, что здесь так дёшево.

-Не клоуничай.

-Ну, правда.

-Не дам я тебе чек. Иди отсюда подобру-поздорову.

Грузовик с рулонами рубероида стоял на том же месте, где я его оставил. Водитель уже сидел в кабине. Он улыбнуся мне, сверкнув золотыми зубами, как старому знакомому. Двигатель зачихал, потом заревел, потом заурчал. Мы поехали. Городской парк, возле которого мы загружались, сменился микрорайоном новостроек, потом пошли частные домики, после них центральная площадь. «В нашем городе самый большой в области цементный завод. По сто машин бывло в очереди стояло при советской власти . А какая речка у нас! А леса с грибами, с ягодами! Меня, кстати, Серюней кличут». Окно машины было открыто. Тёплый ветерок приятно обдувал нас. Вдоль дороги шелестели листвой высокие стройные тополя. Солнце, по-летнему жаркое, расслабляло, создавало чувство умиротворенности и покоя. Ужасно как не хотелось возвращаться в магазин. "Всё из-за рублей этих проклятых. Купился на них как пацан ночью в киоске".

-Олег, может, закрутим бизнес. Продай два рулона рубероида.

Я вздрогнул.

-Старший не даст.

-А ты поговори с ним.

-Хорошо,Серюня, поговорю.

Я зашёл в хлебный отдел. Там стояла молодая русая девушка, среднего роста, с голубыми глазами и маленькими розовыми мочками ушей.

-Вы такого серьезного мужчину по имени Вася здесь не видели?

-Нет.

-Я в магазине крышу ремонтировать буду. Вас как зову?

-Алёна.

-А я Олег . Алёна, а что ты сегодня вечером делаешь?

- Олег иди, куда шёл. У меня с кавалерами проблем нет.

Мария Владимировна тоже не знали, где Василий. Наконец, я нашёл его на складе. Он сидел на пустом ящике от пива, и, раскачиваясь, смотрел через стакан, который держал в руке, на окно. От него разило спиртягой.

-А…студент,- он показал рукой возле себя. - Садись дорогой. Поговорим за жизнь.

-Там дельцо одно подвёртывается..

-А бутылка не подвёртывается?

-Ты чего, запойный?- я сложил руки на груди.

-Обижаешь

-Тьфу, на тебя. Выдавал себя за серьёзного человека, я и поверил.

-Я серьезный. Мне до Москвы, потом Екатеринбург, Омск, Новосибирск, Красноярск, и всё…

Возле грузовика переминался с ноги на ногу Серюня.

-Ну, разрешил старший?

-Разрешил, разрешил.

-Вот и чудесно.

Купюры ладненько уместились у меня в кармане. Я зашёл в овощной. «Королева красоты Первомайского района» стояла у окна.

-Вика, а где у вас в городе время можно провести? – подошёл я к ней. – Деньги имеются. А то с Васей, алкашём этим, проводись время, я не собираюсь.

-Да подожди ты со своим Васей. Вот курва, вот кукла размалёванная. Смотри, что делает.

Я подошёл к окну. Перед входом в магазин стояла бордовая иномарка. Опираясь рукой на переднюю дверь, Алёна разговаривала c водителем. Было видно, как она смеётся, поправляет чёлку, поводит плечиками.

-А это кто в машине, Вика?

-Да один, кобель проклятый. Ну, я им сейчас покажу.

Вика выбежала на улицу.

-Извините, мне килограммчика два свеклы бы,- обратилась ко мне вошедшая в овощной павильон маленькая старушка в белом ситцевом платочке.

-Бабушка, вернётся продавщица, даст вам свеклы, а я не продавец.

- Грузчик, грузчик, я понимаю. Ну, принеси мне пока килограмма три картошки, а то у меня автобус, боюсь опоздать.

-Бабушка, я не грузчик.

-А кто ж ты, сынок?

В павильон зашла Вика. По щекам у неё текли слёзы.

-Внучка, да дай же ты мне овощей, я же на автобус опоздаю.

-Так, бабушка, берите, что вам надо. Мы закрываемся….Студент, ты что-то про вечер говорил.

-Ну, да где бы время провести.

-Я тебе расскажу.

Через полчаса мы закрыли павильон, и пошли к Вике домой. «Я переоденусь, позвоню подруге, и пойдём на дискотеку. Хорошая у нас дискотека есть. И подруга у меня молодая, тебе понравится», - Вика остановилась, закрыла глаза ладонью. Помолчала. Тряхнула головой. Вытерла платком глаза. «Нет, ничего - ничего, Олежик, всё хорошо. Нет правда. Ничего не случилось». В маленьком домике с покосившейся деревянной оградой на стене висело в рамочке пожелтевшее газетное интервью с Викой. «Эээ… Ты подожди здесь. Я сейчас на стол накрою. Заморим червячка и поедем».

Вика вернулась в комнату в блестящей кофточке из люрекса и в чёрных обтягивающих брюках, поставила на стол тарелки с квашеной капустой, котлетами, порезанный кружками сервелат, сыр и бутылку марочного вина. После второй рюмки её лицо раскраснелось, она откинулась на спинку стула:

-Ну, скажи мне, Олег, почему мужики такие сволочи…Ты думаешь, я всегда в этом зашарпанном магазине работала. Как бы не так. Бывали времена получше. Мне и домик этот один ухажёр купил….

-Вика, а кто это к Алёне приезжал?

-Кто приезжал, кто приезжал …Мужик один приезжал.

-И давно это у них?

Вика поглаживала ножку бокала для вина.

- Олег, я красивая женщина?

- Очень.

-И ты бы мог полюбить такую как я.

-Конечно.

-Знаешь что? Давай потанцуем.

Во время танца я обнял её и поцеловал тыльную часть её ладони.

-И такую женщину, как я, он бросил.

-Вика, кто он?

- Не важно. Обними меня покрепче….

Я поцеловал её в шею.

-Ой, щекотно… .щекотно ….. Олег, а у тебя женщины были?

-Нет.

-Что не нравился никто, что ли?

-Да дело не в этом. В прошлом году недели две после выпускного поехали мы компанией на озёра. Шашлыки жарили,на гитаре играли. Потом с Ленкой... Ну ты понимаешь. И в решающий момент – осечка.

-Растерялся что ли?

-Переволновался.

- Ты покраснел. Прямо как помидор.

- Ну, а чем тут гордиться.

-Ну а поцелуи-то у тебя были?

-Были. По поцелуям я мастер.

-.......................................... .................

Вика, а у тебя мужчин было много?

-Ну, я девочка большая…

Моя рука забралась под её кофту. Я чувствовал горячую нежную упругую спину.

-Я хочу тебя, Вика.

-Не надо,- она мягко вывернулась из моих объятий.- Пойду, ещё раз своей подруге позвоню.

Из другой комнаты я услышал, как она кричит на кого-то: « Скотина.... Ты ещё услышишь обо мне… Урод». Она вернулась минут через пять.

-Ты как Вика?

-Всё нормально.…Давай ещё по рюмочке.

- У тебя глаза красные.

-Давай пей, пей. Не отвлекайся.….За любовь.

Она села ко мне на колени. Я обнял её.

-Какие у тебя сладкие губы, Олег.

-……………………………

- - Олег, ну ты порвёшь.

-………………………….

- Вика, научи меня как это делать…

-.........................................

-.......................................... .

- Олежик... Олежик...

-Кра... савица...

 

- ........................................... ..

-...................... Викуся, как хорошо с тобой................

Олежик................................ааа.. .

-.......................................... .......

- Мальчик мой....................не надо...

-...................................

-Она так не снимется...

- ...................................

- Подожди. Я, кажется, дверь входную закрыть забыла...

Кровать у Вики была большая, но скрипучая и не устойчивая. Под одной из ножек стояла книжка, под другой стопка газет. Мы целовались как сумасшедшие.

-Тише, тише. Ай, сломаешь. Я не резиновая.

-………………………………….

- Ниже, ниже, - она ещё больше развела ноги. - Вот. И не торопись...

Я продолжал двигаться.

- Маленький мой…...Птенчик…. Не спеши...

Я стал двигаться быстрее.

-Аааа...маль...чик мм...ой.

Я стал двигаться ещё быстрее.

- Сла..дки...й ммо..й. Ааааа....

Я вздрогнул, слабо застонал и замер.

Вика лежала с закрытыми глазами.

Я сел, поцеловал её в шею.

- Вика, спасибо тебе.

Вика открыла глаза:

-Понравилось .. Я сегодня, Олежек, как белка в колесе крутилась. Так что спать.

 

Во сне я стоял на небольшой яхте и смотрел в бинокль на берег. По берегу шла Клюкина. На руках она держала ребёнка. Она испуганно оглядывалась по сторонам. Вдалеке показался Вася. Он держал в руках нож. Я взял валяющийся на палубе топор и решил плыть к берегу. Вася погрозил мне рукой. Подошла Вика в бикини. Она стала целовать меня. Откуда-то раздалось неприятное жжужпние. Я снова стал смотреть на берег, но ничего не видел. Звук становился всё громче и громче. Я отрыл глаза. Это был будильник…..

Вика осталась дома. У неё был выходной. Мы договорились встретиться вечером, и я пошёл на работу.

В овощном стояли Мария Владимировна, высокая женщина со шрамом, которую я видел в кафе, и Евгений Семёнович.

-Ты что себе позволяешь? Ты кому два рулона рубероида загнал?- Евгений Семёнович подошёл ко мне вплотную, тряхнул за ворот рубахи.-А?

Я молчал.

-Ты думаешь, если я с твоей родительницей учился, так тебе всё с рук сойдёт. Хорошо, что я приехал вовремя На работу тебя устроил, историю с фальшивыми рублями замял, так ты мне на шею решил сесть. Да я тебя в кутузку засажу...с матери твоей все долги взыщу в пятикратном размере.

- Евгений Семёнович, ну что ты к пацану прицепился.- Мария Владимировна мягко сняла его руку с ворота моей рубашки.- Смотри, он сейчас в обморок от испуга упадёт. Это наши поселковые, скорей всего стырили. Всё тащут. Провода снимают, люки срезают.

- Поселковые?

- Поселковые.

- Ладно, пусть на этот раз будут поселковые. Главное, чтоб других разов не было. Ты меня понял, Олег?

 

-Понял.

-Ну, ладно, работайте. .

 

Хозяин вышел.

-Спа..сибо. Прямо как зве...рь какой-то. Можно вв...оды.

Зубы стучали по стакану. Женщины переглянулись.

-Ну, Лера, – сказала Мария Владимировна,- я, пожалуй, пойду.

- Иди, Маша, я потом тебе дораскажу, про извращенца этого очкастого. Ну ты знаешь.

Я постоял с минуту:

- Мне никак с хозяином ссориться нельзя. Мы одни живём. Нам ему платить нечем. Хотите я подмету в отделе?

-Ну, подмети, коли желание есть. Воон там есть метёлка.

Лера присела на стул, вытянула свои длинные стройные ноги. На вид ей было сорок, не больше. Белый халат с расстёгнутой верхней пуговицей соблазнительно расходился на внутренней поверхности бедра. На руке у ней поблёскивал тоненький золотой браслет, на шее сверкали ровными гранями большие круглые бусы из янтаря. Единственной вещью портившей её красивое лицо был пунцовый щрам на левой щеке.

-Устала я чертовски. Может и витрину по-дружески помоешь...Хотя у тебя своя работа есть. Не надо.

От стеллажей с хлебом до кассы было метра четыре, от стены до окна метров шесть. Под прилавком я подмёл крошки за пять секунд, собрал их в совок, выбросил в ведро. Затем стал шурудеть щёткой под стеллажами. Вымел пуговицу, осколок чашки и обрывок фотографии. На обрывке была видна голая женская грудь и бусы из янтаря. Ко мне подошла Лера.

- Что это у тебя?...

-..............................

Она взяла фотографию в руки. Лицо её побледнело.

-Иди-ка, поработай, дружок. Нечего тут прохлождаться. Давай, давай. Тебе пора на крышу.

 

Сверху, люди на автобусной остановке, казались маленькими- маленькими, как муравьи. При появлении очередного автобуса из-за поворота они, толкаясь, выбегали на проезжую часть. Автобус, извергая облако чёрного дыма, проскакивал мимо. Люди стояли некоторое время на проезжей части, смотрели ему вслед, и снова возвращались на остановку. Потом всё начиналось сначала. Вдали виднелись: бетонная громада цементного завода, зелёное пятно парка, железнодорожный мост. Я обрезал пузыри вздувшегося на крыше рубероида. Под ними было сыро. Надо было вырезать и нижний слой. Смолу я приготовил заранее, пять рулонов с рубероидом наверх поднял. Песок поднял тоже. Я думал о вчерашнем вечере. К чёрту, застенчивость и робость. Да здравствуют напорство! Победа будет за нами! Буря и натиск! Вперёд к новым вершинам.

С чувством выполненного долга я решил пойти заморить червячка, и стал спускаться вниз. Вася, увидев меня, испуганно спрятал за спину водку, которую держал в руке, и сделав постное лицо, стал ждать, когда я пройду. Мне стало смешно:

-Я поем и будем смолу варить.… Слышь, геолог.

-Ты с кем разговариваешь, студент. По мордам решил заработать,- Вася развернулся, положил бутылку под сварочную маску и стал подходить ко мне. Мне стало страшно, но я не показал виду.

-Та не борзей, Вася. Я Евгению Семёновичу расскажу, как ты тут водяру продолжаешь хлестать. Он – то не обрадуется.

Вася взял с земли кусок трубы. Постоял. Бросил трубу на землю, плюнул, и молча вернулся к сварочному аппарату.

"Работает моя идея, ещё как работает". Мне хотелось петь и танцевать.

В хлебном отделе лысый очкарик, виденный мной в кафе, о чём-то тихонько разговаривал с Лерой. Сначала ничего кроме "шу-шу-шу" не было слышно. Голоса стали становиться всё громче и громче. Лера стукнула кулаком по столу:

- Шантажист проклятый.. Хватит с меня деньги тянуть.

Очкарик тоже повысил голос:

-Смотри, доиграешься. Всем покажу, тебе же будет хуже.

Он вытащил из кармана чёрные карточки, и стал махать ими перед её лицом.

-Пожалеешь, а поздно будет. Делай что тебе сказано.

Я подскочил, выхватил карточки и бросился бежать. В след мне полетел стул, раздалася звон разбившегося стекла, нецензурная ругань. За углом магазина я остановился, отдышался. В руках у меня были негативы фотографий. На одном из них блондинка Лера, ставшая благодаря волшебным свойствам проявки фотографий белёсой нимфой с чёрной копной волос, обнажённой сидела на кровати. Её руки были заведены за голову. Янтарные бусы привольно лежали на большой грудь, почти доставая сосков. Ноги были разведены, и ставшие чёрными на негативе завитушки волос гнездились в этом проёме. На втором негативе она в неглиже полусидела на диване, держя в руках розу. Голова очкарика выглядывала из-за её плеча. Он тоже держал во рту ставший на негативе почти прозрачным цветок влюблённых .

"Чего я трушу? Какой с него богатырь. Не робеть, и всё". Я вдохнул по-больше воздуха и вернулся в магазин. Очкарик набросился на меня с кулаками и сбил с ног. Я вскочил и хорошенько шмякнул его в живот. Сзади на него набросились Лера и Маша. Общими усилиями мы вытолкнули его из магазина и закрыли двери. Он стучал в двери, матерился ещё где-то с полчаса, а затем ушёл.

-Где они?- бросилась ко мне Лера. На её лбу горела свежая ссадина.

-……….

-Вот и хорошо, вот и хороша,- она взяла у меня негативы, посмотрела на них, положила в карман белого халата. Её лицо стало красным как спелый помидор.

- Извращенец чёртов. Грозился сватам моим показать. Дочка замуж собирается. Да что я тебе рассказываю. Никто их не видел?.. Впрочем, о чём я. Садись, пообедаем. Маша неси сюда колбасы копчёной.

Мы прошли в подсобку. Женщины постелили газетку. Поставили кастрюльку с горячей картошкой, тарелки с нарезанными огурцами, помидорами, колбасой. Открыли бутылку вина.

-За тебя, Олежек - произнесла тост Мария Владимировна.- Спас старую дуру от позора,- она кивнула на подругу .

-Хорошо всё, что хорошо кончается,- чокнулась со мной Лера. – Прям и не знаю, чтобы делала, если б он их моим будущим родственникам показал.

-А мужу? - подлила всем вина Мария Владимировна.

-Про мужа я вообще молчу. Хотя он бы много не шумел.

 

-Худой ты какой-то, Олежек, - подвинула ко мне тарелку с колбасой Мария Владимировна. - Ужинать - то что думаешь сегодня?

-Может, у Вики перекушу.

-А спелись уже. Дело молодое. Молодец, Вика.

-Спасибо, что с Евгением Семеновичем помогли.

-Рука руку моет. Ты кушай кушай.

В подсобку зашёл Вася. Опёрся на косяк, посмотрел на всех мутными осоловелыми глазами :

-Ты чё жрать устроился, студент. Иди работать.

-Он у нас герой, Вася. Если не он, то у-у-у что бы было ... Хочешь с нами по маленькой пропустить.

-Да у меня выпивки, Мария, жопой жрать. Я... мне.. он...Вобщем, так. Хватит вам старым перечницам к сосунку приставать.

-Кто б говорил. Аполлон, твою мать. Не такие мы старые перечницы. Можно сказать в самом соку.

- Три развода, два аборта, сорок два года, это, Маша, не старая перечница?

- Закрой свой поганый рот, идиот.

Вася вышел.

-Это ты ему, Лерка, корова, языком растрепала?

-Я с ним вообще не разговаривала. С этой пьяной мородой. И откуда он только водку тягает. Ты ,Маша, у себя проверяла?

-А как же. Всё закрыто. Решётки целые. Ну, а кто сказал?

-Откуда я знаю.

-Мелите языками. Зла на вас не хватает.

После обеда мы с Васей клали рубероид на крыше. Клали вдоль.Я расстилал рулоны, он прогревал их газовой горелкой. В нахлёст оставляли свнтиметров десять. Вася был сумрачный. Работал молча. Лицо бледное. На лбу - капли пота. Каждые пять минут тянулся к бутылке с водой. Иногда тряс головой и бил себя по щекам. Левая рука чуть-чуть дрожала.

-Поперёк сегодня положим, Вася?

-Завтра.

-А может сделал дело , гуляй смело?

-Усохни, пацан.

Вася тяжёло сполз по лестнице вниз и исчез. Газовую горелку, и оставшиеся рулоны рубероида, чтобы не украли, пришлось спускать мне. Дверь в магазин была по-прежнему закрыта. На дверях висела табличка: «Переучёт». Я подёргал за ручку. Никого. Зашёл со стороны склада.

-А ну-ка помоги мне.

Лера подхватила Марию Владимировну под одну руку, я под другую.

-Всё из-за твоего бригадира. Тьфу, придурок. Смотри как она набралась. Бутылку выдула не меньше.

-А что Васька такого сделал?

-От Марии недавно муж ушёл. Переживает. А он ей гадости в лицо. Пропойца проклятый.

Мы довели Марию до её дома, небольшого кирпичного здания с пристройками, огороженного дощатым забором, минут за пятнадцать. Мария едва перебирала ногами, мычала что-то несвязное и всё норовила завалиться набок. Дома её сгрузили на диван. Лера стала расстилать ей постель. Я попрощался и вышел. Пошёл, конечно, к Вике. Не успел я выйти за калитку, как сзади раздался шум открываемых ставней.

-Олежка, иди сюда быстро.

Я вернулся. Мария лежала на полу. Её руки были связаны бельёвой верёвкой. В углу лежали осколки разбившейся вазы.

-Хотела таблеток наглотаться. Посиди с ней. А я за её сестрой сбегаю.

Лера ушла. Я сел на диван. Часы - кукушка на стене тихонько тикали. За окном шумели ветки яблони. Скрипела незакрытая дверь в соседней комнате. Где-то проехала машина. Залаяли собаки.

-Олег развяжи верёвку. У меня руки затекли.

-Глупостей не наделаете?

-Не волнуйся. Э-ык. У меня всё хорошо.

Я распутал верёвку. Мария Владимировна ушла в спальню. Послышался скрип кровати, грохот отдвигаемого стула. Минут через десять она вернулась, в полосатом халате, держа в руках початую бутылку вина.

-Олег, давай выпьем.

-Мария Владимировна, идите спать.

-Я пойду, э-ык, я пойду.

Она поставила бутылку на стол, подошла ко мне поближе.

-Олег, я не старуха. Правда?

- Что вы его дурака слушаете? Вы ещё женщина о-го-го!

Она села со мной рядом. От неё разило вином и запахом потного разгорячённого женского тела. Она взяла мою руку, положила её себе на грудь.

-У меня всё при себе. Я любого соблазнить могу.

- Мария Владимировна шли бы вы спать.

Она распахнула халат, навалилась на меня всем своим грузным мягким горячим телом.

-Олег, Олежек, мальчик мной. Целуй меня. Обнимай. Я твоя. Олежек

Голова моя оказалась где-то у неё подмышкой, мою руку она тянула к себе вниз живота. Я задыхался в её мягких одутловатых белых руках. Она забросила на меня ногу. Я оттолкнул её что есть силы.

- Мария Владимировна. Идите спать.

Она упала на пол. Замерла. Затем неуклюже поднялась. Постояла чуть-чуть. Затем схватила большие ножницы, лежащие на столе, попыталась полоснуть ими себя по руке. Я сбил её с ног. Руки связал за спиной бельевой верёвкой, а ноги - крахмальной скатертью со стола. Маленькую ранку на запястье забинтовал каким-то платком. Она стала плакать. « Все вы сволочи, все. Чтоб вы сдохли…. Мама, мамочка… Уроды…Ничего…Будет….Собаки…Уроды». Постепенно она затихла. Захрапела. Из-под халата выглядывала её голая ягодица.. Я укрыл её одеялом, и постепенно сам незаметно заснул. Мне снова снилось море, песок и маленький парус на горизонте. Проснулся только на рассвете. Мария храпела в той же позе. Я перетащил её на кровать. Развязал руки и ноги. Похлопал по щекам.

-Мария, ты как?

Она пробурчала что-то, повернулась на бок, и снова захрапела. Некоторое время я походил в растерянности по комнате, не зная, что делать. «Её подругам, родственникам не надо, а мне надо». Я вышел на улицу….

Лера сидела за прилавком, и держа в одной руке зеркальце, другой наносила себе помаду на губы.

-Ну, и что ты никого не привела вчера? Я один должен, Лера , всё расхлебывать?

- Не кричи

-Что не кричи. Куда ты делась вчера?

-Вчера мне муж такое устроил за эти фотографии. Кто-то ему рассказал. Никому такого не пожелаешь.

-Мария одна сейчас дома.

-Ничего. Она как проспится смирная. Придет, будет тише воды, ниже травы. Вот увидишь.

-Ну-ну.

Я пошёл к Вике. Поздоровался. Она отвернулась.

-Ты чё, Вика?

Молча, она стала пересыпать яблоки из одного ящика в другой.

-Вика, я у Марии был. Она чуть себя не порешила. Хочешь, у Леры спроси.

Вика поправила волосы. Одёрнула белый халат. Села за прилавок и стала пилочкой полировать розовые ноготки.

-Вика.

-……….

- Вика

-Что Вика?... Мария …. Лера…. Связался со старыми тётками. Кобель, он и есть кобель.

-Я…не….зачем…просто….всю ночь....так

 

Я потрогал свои уши и щёки - они горели. Хлопнуть дверью что есть силы, у меня не получилось из-за сильной пружины. От злости я пихнул её ногой, и больно ударился. С большой сумкой в руках и в темных очках к магазину как раз подходила Мария. Шла медленно, часто останавливаясь. Увидев меня, улыбнулась, помахала рукой.

-Ты извини, Олежек, что так получилось. У меня сейчас тяжёлый период. Спасибо, что помог мне.

-Да не за что. Вы бы не могли Вике объяснить, что произошло, а то она на меня обижается.

-Доверяй, но проверяй, что называется. Сейчас, сумку поставлю в отделе.

Из-за угла к нам подошёл Вася. Остановился метрах в двух, скрестил руки, криво улыбнулся.

-Ну, что студент, продал рубероид Серёге. Крыса – ты. Знаешь, кто это крыса?...Ничего, посадят - узнаешь…Мне Серега всё рассказал. Теперь не отвертишься. Всё Евгению, чертям его душу, Семёновичу расскажу. Вот тогда попляшешь ты со своей мамкой.

Лицо Марии стало пунцовым. Она сняла очки, положила их в футляр, размахнулась и со всей силы сумкой дала Васе по голове. Он испуганно выставил вперёд локоть. Из его ноздри бежала красная дорожка. Она продолжала его бить: истерично, зло, раззадориваясь всё больше и больше. "Ах, ты пьянь подзаборная….Ах, ты уголовник недорезанный… Кусок идиота... Сволочь....Дрянь...Негодяй...Дурак".

Вася втянул голову между плеч, стал пятиться.

-Дура баба. Остынь. Сбесилась что ли. Да прекрати ж ты.

-Я тебе покажу крыса, я тебе покажу старые перечницы, я тебе покажу два аборта.

-Та больно же. Да перес…Ой… перестань, ты… Ай-ай.

Вася попытался оттолкнуть её. Она со всей силы дала ему коленкой промеж

ног. Вася согнулся вдвое, застонал и убежал. Мария пошла ставить сумку.

Я пошёл в овощной, ждать Марию. Вика отпускала помидоры вчерашней старушке в ситцевом платочке.

-…Так и ещё, доченька, два килограмма лука, и огурцов килограмм.

-Всё бабушка?

Старушка вопросительно посмотрела на молодого парня в рыжей кожаной куртке с портфелем в руках, стоящего за ней. Он утвердительно махнул головой.

-Всё.

Вика взяла у старушки деньги, пересчитала, дала чек. Молодой человек вышел вперёд, предъявил красную книжечку:

-Лейтенант Сечин. ОБЭЭП. Произвёдём контрольное взвешивание.

Вика побледнела

- З..зач..чем вз…взвешивание?

Лейтенант деловито вытащил из портфеля ручные пружинные весы - кантор, взвесил помидоры:

-Двести грамм не хватает.

Вернул авоську старушке. Взял белый пакет:

-Лук триста грамм.

Взял синюю тряпочную сумку:

-Огурцы сто…. Нет, сто пятьдесят грамм…. Ну, картина ясная. Будем составлять протокол.

Он повернулся ко мне:

Парень, ты подпишешь?

Я отрицательно замахал головой. Он повернулся к старушке:

-Григорьевна, как договаривались. По самогону дело закрываем, и ты подписываешь.

-И аппарат отдашь, договаривались.

-Отдадим.

Лицо Вики скривилось, по щекам побежали слёзы. Она зажала себе рот ладонью и тихонько заскулила:

-У-у-у-у-у-у-у-у-у-у.

Я встал между ней и милиционером:

-Лейтенант, я знаю место с более серьёзными правонарушениями, а не с этой ерундой.

Лейтенант раздражённо отодвинул меня рукой в сторону:

-Не мешай.

Я снова встал пред ним:

-В кафе в центре,ну, вы знаете. Не проводят деньги через кассу. Играючись возьмём их.

Он подумал минутку.

-Точно? Не обманываешь?

Я быстро-быстро закивал головой.

-Понятым будешь?

-Буду

-Ладно, по самогонке и по обвешиванию я план уже сделал. Можно поехать....

Старушка схватила его за рукав:

-А со мной как же?

-Григорьевна, завтра за аппаратом заходи.

Вика выбежала из-за прилавка, обняла меня и стала целовать. Лейтенант прокашлялся:

-Аллё..Потом будете целоваться.

Через два часа я вернулся. Меня беспокоило, что предпримет Василий. На него не хватало никаких нервов. "Дать ему по голове сзади доской. Так себе дороже обойдется. Уголовная рожа". На складе Мария Владимировна сидела , обхватив голову руками, и всхлипывая. Она повторяла одну и тоже фразу: «Три ящика …Три ящика …Три...». Лера протягивала ей стакан с водой. Вика гладила по голове.

Я шепнул Вике на ухо:

-Что с ней?

- Тшь,- приставила Вика палец к губам.- Три ящика водки украли со склада. И не понятно как. Замок целый

- Целый?

-Целый.

-Так вот же прутья электродом перерезаны.

-Где?

-Да, вот же.

- Мария Владимировна.

-Не трогай меня, Вика.

- Васька прутья электродом перерезал и водку украл. Олег обнаружил

-Ну паскуда, ну уголовник В тюрьме его сгною.

Закончилось всё тихо - мирно. Водку нашли. Васька сбежал. Через день Евгений Семёнович прислал другого сварщика. С Марией и Лерой через четыре дня я простился как с родными людьми. К Вике приезжал ещё два раза, а потом долго с ней перезванивался. И ещё я думал, почему никто не помог Клюкиной.

 

В бухгалтерии, как всегда пахло кофе и сдобными булочками.

-Как дела, Ирина Сергеевна?

-Всё в порядке, Олег Николаевич. Только удивляюсь я на людей. Только на работу устроился, уже аванс просит.

-Это кто?

-Да новый админ. Сечкин его фамилия.

-А сказал для чего?

-Да если бы и сказал, мне то, что с того.

-Да, да, я понимаю, Ирина Сергеевна.

Я отдал платёжки и вышел в коридор. Сечкин в коридоре разговаривал с кем-то по мобильнику. Боковым зрением я видел его: взъерошенного, красного, вытирающий рукавом рубашки капельки пота со лба. В юности для меня было проблемой обратиться к незнакомому человеку, и одним из достоинств взрослой жизни было избавление от этой проблемы. Но с чего я буду обращаться к нему? Я прошёл мимо. «Повесимся к чёртовой матери,- кричал кому-то Сечкин в мобильник. – Дети?.. Ты их, что ли кормить будешь?» Я завернул за угол. Поздоровался с охранником-студентом, только что заступившем на дежурство во вторую смену. Сзади раздался грохот падающего предмета. «За мной. Человеку плохо. И аптечку возьми.....Да не кури ты», – я выхватил изо рта студента сигарету и выкинул её в урну. За углом Сечкин на корточках собирал с пола остатки своего мобильника, разлетевшиеся по всему коридору. Он посмотрел на нас снизу вверх:

-В чём дело? Сломанного мобильника не видели?

-Олег Николаевич, я пойду, пожалуй. Мне нельзя на долго вход оставлять,- потянул меня за рукав студент.

-Иди, иди…..

-Алло, командир. Ты бы тоже шёл. Тут не зверинец. Смотреть не на кого.

-Сечкин, я работаю в отделе сбыта. Я могу вам чем-то помочь?

-Если деньгами, то, пожалуйста, записывайте номер счёта.

-А серьёзно.

- А серьёзно, у меня ипотека не выплачена, и меня на улицу выбрасывать собираются. Всё? Удовлетворили своё любопытство.

-Удовлетворил.

 

Частный приют для детей-аутистов оказался небольшим светлым зданием, окружённым ажурным забором. Вадик сначала царапался, как обычно. Но потом ему дали пазл про жирафа. Он заинтересовался и успокоился. После беседы с директором, и по совместительству владельцем, мы вышли на улицу. Люся вытерла слёзы. Взяла меня под руку. Улыбнулась.

-Ну, а на выходные будем его брать домой. Правильно, Олежек?

-Первое время можно и чаще.

-Конечно. И мне кажется, ему будет здесь неплохо. Персонал такой располагающий, так мне показалось. Как только нам это удалось? Всё время говорили: мест нет, мест нет.

-Я помог Фёдору мебелью. Фёдор помог Сечкину найти подработку, ну а у Сечкина тут двоюродная сестра работает.

-Тогда понятно. Я знала, что будет хорошо. У меня порода такая Клюкинская. Везучие мы.

-Кстати, надо папке биологическому Вадика сообщить. А, Люся?

-Я люблю тебя, Олежек

-Я тебя тоже.

-И что бы с тобой ни случилось, я буду с тобой.

-Спасибо , родная.

Идущий впереди бритый на голо худенький солдатик спросил у старичка, который час. Старичок ответил. Солдатик остановился у фонтана, вытащил и кармана булку. Стал её крошить. Налетели голуби. Младенец в коляску, увидев их, радостно загугукал и замахал ручонкой. Его мама заулыбалась

 

"А в пальму и падающие вниз бананы я не верю. Пальму срубят, бананы заберут».