Счастливая

Годы что птицы: шумной стаей пролетят через жизнь и скроются в закатных лучах, чтобы снова начать отсчет чьей-то судьбы. Но понять и принять это дано человеку не сразу, да и не всякому. Мария осознала быстротечность жизни далеко за пятьдесят. Вопреки зеркалу ощущала себя еще молодой, как и прежде, умела радоваться прожитому дню, строила планы на будущее. Муж, дети, внуки, близкие и далекие родственники наполняли ее мир заботами, теплотой и смыслом. Все у нее состоялось: семья, любимая работа, уютный дом, уважение окружающих людей.

Неосознанная тревога поселилась в ней нежданно и без видимой причины. Вокруг кипела жизнь, в которой и ей было отведено свое место, но что-то было уже не так. Она вдруг ясно стала видеть все происходящее в двух измерениях: обычном и со стороны. Часто задумывалась. Память стала возвращать в далекое прошлое.

Вот она - девчонка - подросток ранним весенним утром вместе с бабушкой идет на хутор. Дорога петляет среди зеленых полей, уходя в неизведанную даль. Щебечут проснувшиеся птицы. Сладко пахнет травами. Воздух прозрачен и словно звенит под бодрящими лучами солнца. «Видишь, внучка, красота какая. Милей родной земли не бывает, запомни!». И слова старой женщины, и картина того утра будто наяву.

А то видится, как они всей семьей, отец и мама еще молодые, возвращаются на арбе с собранным с огорода урожаем . Все устали за день, едут молча. А девчонка жадно вглядывается в таинственный сумеречный мир. Он - просто сказка. Постепенно зажигает огоньки - звезды небесный шатер. Горячий воздух, став прохладным, дает ощущение полета. Кричат ночные птицы. Где-то далеко шумят проходящие поезда. Кажется, дороге не будет конца. А вот и родная улица, весь в зелени двор и милый сердцу дом. Как здорово, как приятно вернуться в него.

Вспоминался и день, который всегда семья ждала с огромным волнением. 9 мая отец, надев костюм с боевыми наградами, шел на митинг. Море людей, цветы повсюду, трепетное пламя у обелиска - все создавало обстановку полуреальности. Сходились вместе далекие годы и современность. Почему-то Мария больше всего запомнила глаза отца. В них виделись тогда кричащая боль, немного растерянности и еще что-то такое, что можно осознать, но словами не определить. Отец шел во главе колонны ветеранов со знаменем, ветер развевал кисти и бахрому, а стоящие вокруг люди, молодые и старые, замирали. Это шла сама Победа, великая и очень дорого доставшаяся нашей стране. Отцом гордились. Лишь спустя много лет пришло осознание того, что через всю свою жизнь, ежедневно и ежечасно, нес он тяжкий груз военных воспоминаний: крови, смерти, страдания. Мария теперь сама физически стала ощущать ту боль. Время дало ей частичку мудрости, а, может, обострил ее чувства преждевременный уход отца из жизни. Все чаще приходила мысль: не все слова любви и доброты были сказаны, что-то важное упущено за суетой, текучкой, повседневностью.

Иногда робко стучались в память школьные годы, счастливые открытиями, дружбой, мечтами и творчеством. Совсем недавно одноклассники встречались в любимой школе. Смеялись, вспоминая шалости, грустили об ушедших, сердились на тех, кто не оторвался от дел и не приехал. Встреча была и радостной и грустной одновременно, и теперь частенько всплывали лица однокашников, их рассказы о себе. Невидимая нить по-прежнему связывала их крепкими узами.

Давно выросли дети, а она, как будто вчера, видит их маленькими, беспомощными, крепко держащимися за мамины руки.

Мария все чаще стала задумываться, чего в ее жизни было больше: плохого или хорошего. Разложить все по полочкам не удавалось. Жизнь отмерила ей всего. Многое, о чем мечталось, сбылось. Но ведь впереди еще столько нового, а рядом - родные люди, для которых она готова сделать все, даже невозможное. Разве это не счастье? Пусть будет, что будет. Она уже счастливая.

 

ЗИМНЯЯ ЗАРИСОВКА.

Зимнее утро. Пушистые хлопья, медленно кружа, собираются в белоснежное покрывало. Земля, крыши домов, ветви деревьев – в чудном наряде. Свежо,морозно, сказочно. И мысли под стать прироле: легкие и светлые. Груз лет становится почти нереальным. Душа легко и молодо воспринимает окружающий мир. Прохожие приветливо улыбаются, словно радуясь каждому встречному.

Стайки ребятишек с визгом и хохотом мчатся в школу. Неторопливо движутся автобусы, покрытые белыми шапками и наполненные пассажирами, прильнувшими к окнам.

Парк роскошно одет в искрящиеся снежные одежды. Несколько птиц, сиротливо прокричав, исчезают в белесой пелене. Развесистые голубоватые лапы елей словно притягивают к себе снежинки. Укрытые мягким покровом, они царственно возвышаются среди других деревьев. Удивительно беспомощной, сиротливой выглядит застывшая в сугробе березка.

Неожиданно снег прекращает свое кружение. Выглянуло солнце, и все вокруг заискрилось, заиграло. Воздух стал прозрачно чистым. И березка, словно очнувшись, приветливо открылась навстречу зимнему свету. Закованная в ледяной панцирь река кажется наезженной дорогой, уходящей в бесконечность. Белизна, заполонившая все видимое пространство, слепит

глаза, заставляет спешить в домашнее тепло.

СВЕКРОВЬ.

« Клин клином вышибают».

Свадьба у Кати и Алексея получилась шумной, веселой, с бьющей через край радостью. Лишь один человек на ней был тоскливо-равнодушен – новоиспеченная свекровь. Ничего уже она не могла изменить; пришлось надеть маску радушия, но временами сквозь нее проглядывала бессильная злоба.

Молодая семья стала для Виктории костью в горле. Не хотела верить, что сын теперь, словно лист оторванный. Катя старалась угодить свекрови: навела в доме и во дворе идеальный порядок, еду вкусную готовила, о Лешиной младшей сестренке заботилась. Но ледяное сердце невозможно было ничем растопить.

Однажды ночью молодая супруга проснулась от жуткого ощущения. В почти полной темноте над их кроватью свекровь творила какие-то знаки, бессвязно и исступленно что-то шептала, окропила водой молодых и мебель. Исчезла она, будто призрак. Что это было: явь или сон, Катя сказать не могла, потому и мужу ничего не сказала. Как-то невестка вернулась домой раньше обычного, прилегла на диван и задремала. Голос свекрови прогнал сон, в соседней комнате она говорила по телефону со своей подругой:

« Ты представляешь, эта дрянь сидит на шее, ленивая, ничего дома не делает, да и не умеет ничего толком. Только и знает, что задом своим вилять. Сколько я буду ее терпеть, не знаю. Увела моего сына, тварь». Катя вскочила. Сердце куда-то проваливалось, голова – в тисках. За что? Она вышла из своей комнаты со слезами, смогла только сказать: « Спасибо, мама». Та от неожиданности вскрикнула, швырнула телефонную трубку и стала голосить: « Люди, посмотрите, она спряталась, чтобы сделать мне гадость. Сил моих больше нет. Сволочь деревенская, не нужна ты здесь. Убирайся!». Долго еще длилась бранная тирада. Прервал ее приехавший с работы сын: « Собирай, Катя, вещи, здесь жизни нам не будет». Виктория тупо смотрела на сборы, а когда молодые стали садиться в машину, бросилась с криком к Алексею: « На кого ты мать променял? На куклу безмозглую? Одумайся! Не для нее я тебя растила». Оторвавшись от нее, сын резко бросил: « Не смей! Ты любишь только себя. Жену я в обиду не дам!»

Жизнь шла своим чередом. Снимали однокомнатную квартиру: в тесноте, да не в обиде. Родилась доченька, потом вторая. Свекровь изредка навещала, будто ничего и не было, жаловалась на безденежье, на плохое здоровье. На гостинцы внучкам скупилась, нечего, мол, баловать. Когда хозяйка квартиры сообщила о ее продаже, пришлось за неделю найти другую, но бесполезно. С двумя детьми никто не хотел приютить семью.

Выхода не было, переехали к маме. Две недели жили спокойно. Потом все вернулось на круги своя. Упреки сыпались на Катю без остановки, делалось это в отсутствие Алексея. В один из дней свекровь стала кричать: «Ты – захватчица! Украла у нас сына и брата, влезла в мой дом! Ненавижу!» И невестка не выдержала: схватив ведро с водой, она выплеснула ее под ноги обидчице, холодно произнесла: «Лучше вымой полы. Меньше яда останется в доме». Свекровь опешила, затем безропотно стала вытирать пролитую воду. Через неделю все повторилось. Теперь в глазах Виктории появился страх. Истерики прекратились, а вскоре она стала называть Катю доченькой. Вот ведь как бывает. Недаром говорят, что клин клином вышибают.

 

ДНЕВНИК СЕЛЬСКОЙ УЧИТЕЛЬНИЦЫ.

Глава I. Начало.

Сегодня первое сентября. Впервые я пришла в школу в качестве учителя истории. Сердце тревожно бьется, предательски дрожат коленки, мысли скачут. Как меня встретят школьники, учителя? Я ведь совсем недавно сама была ученицей, да и рост маловат для взгляда на детей сверху, скорее – наоборот. Замечаю снисходительные взоры коллег, оценивающие – старшеклассников. Начинается торжественная линейка. Вокруг – море цветов, атмосфера радостного ожидания. Все, кто здесь, как и я, волнуются. Речи выступающих едва доходят до моего сознания. Сознаю, что похожа на готовую в любой момент раскрыться пружину. Наконец звучит спасительный звонок, ребята и учителя идут по классам. Впереди – уроки, внеклассная работа, общение, множество забот…

Мой первый час истории. Вхожу, стараясь выглядеть спокойно и уверенно, в кабинет. За столами – восьмиклассники. Боже, многие из них – на голову выше меня. Поздоровались. Словно выстрел – первая фраза светловолосого парня: «А с вами можно познакомиться?» Класс застыл. Парирую: « Можно, меня зовут Елена Петровна. Буду вести у вас уроки истории. Прошу вас назвать свои имена и фамилии». Пока мои ученики представляются, перевожу дух. Сообщаю основные требования, приступаю к объяснению темы. Держусь замечательно, хотя душа – в тисках страха и почти отчаяния. Замечаю на третьем ряду великовозрастного детину с отсутствующим взглядом. Тут же задаю вопрос по объясненному материалу. Класс дружно хохочет, а тот невозмутимо смотрит на меня, медленно встает и произносит фразу, после которой у многих от смеха выступают слезы. Прошу ответить других. Все затихли. Четко сформулировать несколько фраз смогла лишь одна ученица, наверное, отличница. Как же мне работать с таким классом? Надо потом все обдумать. А сейчас – задание на дом, звенит звонок с урока.

Мой первый опыт, кажется, не совсем удачен, но и для отчаяния повода нет. Жизнь продолжается.

Глава II. Ботинки.

В первый год работы в школе я узнала столько нового и необычного, о чем и догадываться не могла, например: роль ботинок преподавателя в педагогическом процессе.

А дело было так. В нашу школьную обитель должна была приехать комиссия районного отдела образования. Директора о важном событии предупредили заранее.

Начался настоящий аврал. Все чистилось, подкрашивалось, сортировалось… Бдительное око администрации просматривало каждый сантиметр вверенного учреждения. Меня, как начинающего специалиста, еще не обремененного стереотипами и семейными заботами, назначили ответственной за состояние наглядной агитации. Я перечитывала тексты газет, стендов, классных уголков, исправляла ошибки. На второй день бурной общественной деятельности многоуважаемый руководитель учебного заведения вызвал меня в свой кабинет, чтобы указать на пропущенную в стенгазете ошибку. « Куда же вы смотрела, дорогой товарищ? Такая безграмотность допущена, а где же исправление?» Я удивилась, сама помогала школьникам ее выпускать, знала каждую строчку, поэтому возразила: «Извините, но ошибок там нет». Директор взял меня за руку, как нашкодившего первоклассника, и повел в коридор, где красовалось наше с ребятами творение. « Вот, полюбуйтесь, что это за слово – «зерцало»; разве это не ошибка?» Я почему-то тихонько хихикнула. Руководство онемело. Поняв, что надо спасать положение, уже почтительно-серьезно пояснила, что цитата взята из наставления юношеству времен Петра I, все верно.

Шеф удалился в глубокой задумчивости.

На следующий день на большой перемене работников школы собрали в учительской. После психологических наставлений на предмет общения с высоким начальством было объявлено, что уроки сокращаются; женщины обеденной электричкой могут ( то есть обязаны) поехать в Ростов для приведения себя в надлежащий вид. Почти все учительницы, кроме двух дам преклонного возраста, укатили приобретать городской лоск.

И этот день настал! Все педагоги пришли на работу на час раньше обычного. Разил парфюм, шуршали новые платья и солидно смотрелись выходные костюмы. Волнение чувствовалось даже в воздухе. Модные прически, свежий маникюр подчеркивали важность момента. Элегантный и подтянутый, директор осмотрел свое « войско» и, видимо, остался доволен. Зазвенел телефон. Все замерли. Это было сообщение о том, что комиссия только что выехала. Кто-то сказал: « Только бы ко мне на урок не пришли, я этого не вынесу». Пожилая учительница химии иронично заметила: « Они тоже люди, у них работа такая». И вновь повисла тишина.

Директор нервно прошелся мимо нас, и вдруг его лицо исказила гримаса. Он подошел к математику, который мирно листал журнал с красочными иллюстрациями, и буквально прошипел: « Да как вы смеете?» В глазах присутствовавших застыл ужас. Математик широко улыбнулся, не понимая, чего от него хотят. « Вы почему в нечищенных ботинках?» Виновник захлопал глазищами, силился что-то сказать, потом, махнув рукой, отвернулся к окну. Тут нервы директора не выдержали: « Немедленно домой! Привести себя в порядок!». После такой команды мистер « нечищеные ботинки» пулей вылетел из учительской. В окно было видно, как он рысцой трусил к своему флигелю и скрылся в нем. Через пятнадцать минут наш нарушитель спокойствия предстал « пред светлыя очи» в сверкающих от крема и усердной чистки ботинках. Теперь комиссия была школе не страшна.