Почему-то принято считать, что настоящий друг человека – собака. До некоторых пор и я так считала, пока не стала очевидцем такой истории.

 

В одной полузаброшенной и Богом забытой деревеньке, в вологодской глуши, доживали век свой дед Михей да бабка Матрёна. Скотинки по причине старости, никакой почти не держали. Всего-то и было у них: козочка Ташка, с десяток кур, четыре кролика, пес Боцман и кот Буська. Вот с таким хозяйством они потихоньку и управлялись.

 

Дети из Питера приезжали редко. Не то чтоб стариков не любили – дорога не всегда проездная была. Деревня почти оторвана от остального района болотом. Если до перестройки хоть какая-то мелиорация велась, так и дорога держалась. По самой деревне даже асфальт положен. А выйдешь за огороды – километра два сухо, а дальше вместо дороги почти топь. Но в город к детям ни один, ни другой ни в какую переезжать не хотели. Помирать так на своей земле. Хоронить так на своем погосте. Наверное, они и правы.

 

Дед Михей еще смолоду охотничал. И сейчас, даром что на восьмой десяток пошел, в лес за утками-куропатками с ружьецом хаживал. А нет так еще и капканчик на лисичку-куничку поставит. Все внучкам обновка. Сам и шкуры выделывал. Да так что и от фабричной едва отличишь. Хотя отличить можно – его шкурки помягче, да понарядней будут.

 

Так вот, однажды умудрился дед Михей угореть в бане. Как угораздило непонятно. Едва бабки отходили. Да незадача - ноги деда подвели. Не то чтоб ходить, пальцем пошевелить не может. А представьте, каково сидеть-лежать человеку, с детства привыкшему с четырех утра делом заниматься. Больше всего деда удручал диагноз фельдшерицы, подслушанный невзначай. Матрене ничего не сказал. Но самого мало радовала перспектива до конца дней лежнем лежать.

 

Что у больного за дела? Ни травки не покосишь, ни на охоту не сходишь. С Матреной за день несколькими словцами перекинешься, пока кормит вот и все общение. Хоть и невеликое хозяйство, а, поди, на зиму, сколько всего запасти надо. Северное лето, оно ведь короткое…

 

Настроение паршивое, да еще этот кот одолел. Сколько дед вышвыривал его из постели, сколько в него полотенцем кидался… Однажды и кружкой отоварил. Но Буська, хоть за ним раньше и не водилось никакой ласковости, как малый котенок все забирался к деду в ноги, как только тот заснет. Так ведь еще и под одеяло. И это летом-то…

 

- Матрен, а Матрен, кот-то у нас, видать выстарился, не пускай ты его домой боле. Сил нет моих – постоянно его из-под одеяла вытряхивать. Ради Христа запри ты его где-ни – пожаловался, наконец, как-то вечером Михей жене.

 

- Сам ты выстарился, бестолковый. Лечит видать тебя Буська-то. Не гоняй, чай не царапает - ответила Матрена.

 

Со следующего дня у кота жизнь хоть не круто, но изменилась. Дед не ругался, не гнал с постели. Только сердито зыркал на котяру. Кот-то и, правда, красавцем был. Настоящий рыжий кабачок с поперечными полосками. Пушистый - шерсть до шести сантиметров… И не по-кошачьи крупный.

 

Недели через полторы дед с котом разговаривать начал. Погладит его: «Лечи, лечи, дохтор ты этакий». Не знаю, то ли уверовал в слова бабкины о целебной силе кота, то ли природное здоровье свое взяло – да отлежался, а то ли самовнушение сработало. Кто этих деревенских разберет - но встал-таки к весне дед на ноги. С тех пор кот ни на шаг от деда Михея не отходил. Матрена смеялась над котом: «Ну, хоть в уборную-то отпусти одного». Смех смехом: дед дверь закроет, а Буська сидит, ждет.

 

Через год дед совсем окреп. И на охоту стал похаживать. Так ведь и кот с ним увяжется. Не мешает, да и ладно. Михей к нему теперь со всей любовью - только что не с одной тарелки ели.

 

Однажды дед пошел картошку окучивать, понятное дело и кот с ним. Лето жаркое выдалось.

Матрена своими делами занималась. Вдруг возня в сенях – кот дверь когтями дерет и орет. Бабка сразу смекнула, что с дедом нелады. Коробку с лекарствами хвать и бегом на огород. А кот впереди - только хвост столбом. Матвея меж борозд нашли.

 

Слава Богу, обошлось. Солнечный удар. Отлежался пару дней дед и стал как новенький. Только панаму модную, синтетическую, на сарай закинул. Достал свою старую, плетеную из камыша, шляпу и больше с ней не расставался. Как впрочем, и с котом. Или кот с ним?