В один из жарких июльских дней в сахарном саду было больше чем обычно злых пчел, вредных ос и толстопопых шмелей.

Знойный воздух сводил их с ума. Обезумев, они носились туда-сюда, оставляя следы в раскаленном воздухе.

С цветка на цветок, с бутона в бутон, сварливо жужжа, перелетали жадные рыжие пчелы. Возле тяжелого куста малины кружились надоедливые осы.

Тяжелые бутоны громко басили. А если какая-нибудь пчела пыталась попасть внутрь, то вылетал ошалевший от испуга бархатный шмель.

В саду было много ярких, манящих к себе цветов, яблонь и вишен. Воздух был сладкий, медовый. Припекающее солнце и сладкий аромат дурманили.

Часто залетали шоколадные бабочки. Но стоило грациозно присесть на красивый цветок, как сразу же спихивала взбесившаяся пчела. Стоило только вспорхнуть, как сшибал массивный шмель. Тогда бабочка нервно поднималась выше и выше, оскорблено улетая прочь.

Крупный, толстенный шмель тоскливо провожал ее взглядом. Неповоротливый, изнуренный суетой он притаился в бутоне. Сидел и с ужасом вспоминал одну бройлерную курицу, жившую неподалеку во дворе.

Огромных размеров коричневая курица, копаясь в земле толстыми, когтистыми лапами, без конца оглядывалась по сторонам. Как только мимо пролетал шмель, она, вытягивая шею, наблюдала за ним с боку своим хищным круглым рыжим глазом.

При воспоминании о ней шмеля всегда бросало в дрожь.

Как-то шмель разругался с одной очень вредной и надоедливой бабочкой. Его недовольство и злость сменились диким ужасом, когда перед его глазами предстала страшная картина: улетающая бабочка, еще не успев высоко подняться, была схвачена подпрыгнувшей коричневой бройлерной курицей. Держа в своем твердом, мощном клюве несчастное, хрупкое тельце, она злобно и хитро впилась взглядом в шмеля. Затем бросилась бежать, по - куриному смеясь и переваливаясь с бока на бок, когда за ней понеслись толпа кудахтающих куриц, чтобы отнять пойманную добычу.

От страха у шмеля побелели полоски. Всю ночь ему снилась зловещая курица: то ее клюв, то ее рыжие глаза, то убегающая пернатая попа на двух желтых лапах, за которой невидно было которой невидно было обезумевшей от счастья головы со шмелем в клюве. Три дня трясся шмель у себя в жилище под крышей сарая…

А еще в бутоне шмель размышлял о том, какие же работящие пчелы. Долго удивлялся. Потом пришел к выводу, что от того они такие злые да нервные. Перевспоминал всех своих знакомых пчел.. На память ему пришел один трутень. «Славный был», - подумал шмель и даже улыбнулся, предавшись воспоминаниям, как однажды к нему просился трутень в жутком состоянии после того, как пчелы зверски выгнали его из улья. Зажили они тогда вместе и дружно.

«Прескверный был», - подумал шмель, довспоминавшись до того, что потом этот трутень самого же шмеля выгнал из собственного дома.

Много чего шмель вспоминал. И девочку в розовых бантах с лейкой, которая громко смеялась и поливала шмеля водой, и всяких мальчиков с банками с дырочками для воздуха.

В общем, опасность была повсюду. И шмель никому, ничему никогда не верил.

Перестав думать о плохом, шмель стал наблюдать.

Среди множества красивых цветов, был один огромный, с тучным стеблем, с большим некрасивыми листьями и бледно- желтыми лепестками. Сиротливый, унылый цветок, невзрачно свесив листья, понурив желтую голову, тяжело вздыхал.

Вокруг него не было ни одной пчелы, и даже какой-то жук, сам на вид странный и неприятный, презрительно прополз подальше. Цветок окружала тишина. Все жужжание было как будто вдалеке и еле слышно. Рос он в тени огромной, очень старой яблони. Лучи солнца его грели, а большие ветви, на которых уже давно не росли яблоки, давали ему тень. После дождя, когда уже припекало солнце, листья яблони роняли на цветок приятные теплые капли. Она была ему хорошим и единственным другом.

Что-то шмеля потянуло к цветку, он подлетел поближе.

Цветок просто глубоко вздыхал. Но, увидев гостя, приосанился и замер. Шмель испугался и улетел.

На следующий день шмель снова прятался от жары в бутоне в сахарном саду. Иногда он посматривал в сторону старой яблони. Цветок так же печально вздыхал. В каждом взгляде он находил что-то теплое и родное.

Так проходили день за днем в сахарном саду. Шмель просыпался, пролетал мимо бройлерной курицы; натерпевшись страху, усаживался в бутоне и смотрел на цветок. С каждым днем, он боялся кровожадной курицы всё меньше и меньше.

И вот однажды, прилетев в сад, шмель не увидел там старой яблони. Как жаль стало одинокий цветок! Вяло, повесив листья, он тихо всхлипывал. Но подлететь ближе шмель не осмелился. И не в силах больше оставаться, улетел прочь.

Несколько дней он не появлялся в саду. Просто летал где-то неподалеку. Мысли об одиноком цветке словно заколдовали его и притягивали к старому забору, отделявшему сад от небольшого двора.

Бройлерная курица пребывала в замешательстве, наблюдая, как беспокойный шмель летал туда-сюда, чувствуя себя вне всякой опасности.

Каждый день наводил на него необъяснимую тоску, которая потом переходила в злость на самого себя.

В один из таких моментов, когда шмель летел в сад, он столкнулся с целой толпой куриц. Они, как войско, выстроились живой стеной, издавая нервное, напряженное: «Ко-о-о!» Хлопая круглыми глазами, пощелкивали желтыми клювами. Затем расступились – и вперед вышла коричневая бройлерная курица. Глаза ее жадно горели, гребень перевалился набок, вся она распушилась и казалась еще больше. Совсем недавно шмель бы замертво упал от страха. Но сегодня ему нужно лететь в сахарный сад. Только одним глазком взглянуть на цветок. И он равнодушно пролетел мимо всей куриной оравы.

Бройлерная курица пришла в совершенное недоумение. Шея ее вытянулась еще сильнее, глаза расширились, клюв приоткрылся. Затем она наклонила голову и задумалась.

Прилетев в сад, шмель залез в бутон. Цветок почти опустился на землю. Листья его завяли, стали мягкими, лепестки помятыми. Он погибал.

Шмель подлетел ближе. И не задумываясь, сел на склонившийся цветок. Шмель тихо что-то ему жужжал. Было хорошо и спокойно…

Когда шмель возвращался домой, сзади него летела небольшая компания пчел, громко обсуждавших тот самый цветок. Они засмеяли шмеля и скрылись, пытаясь смеяться как можно громче, чтобы их было слышно издалека.

В последующие несколько дней шмель не появлялся в сахарном саду. Он летал в другой стороне, стараясь не думать о самом милом и дорогом .

Шмель не находил себе места. По ночам ему становилось страшно от мысли, что он так долго не видел свой цветок. А вдруг он прилетит, а его не будет так же, как и той яблони. Вдруг цветок забудет его, и, когда он прилетит, он вздохнет и отвернется.

На следующий день шмель твердо решил лететь в сад. Но уже с утра на горячую пыль шмякались огромные капли. Дождь шел почти весь день.

Как только небо прояснилось, шмель полетел в сад.

Мокрые курицы попрятались под навес и потихоньку кудахтали. Большая бройлерная курица все также задумчиво сидела под мокрой телегой.

А в саду была тишина. Солнце уже пригревало. Еще чувствовался запах прибитой дождем пыли. Все цветы понемногу раскрывались.

Шмель виновато поглядел на свой цветочек. Тот не поднимал головы. Шмель кружился возле него, умоляюще смотрел. Цветок плакал. Шмель подлетел и прижался к мокрым лепесткам. Всё прощается за такое прикосновение - чистое, доброе, нежное.

Так и стал цветочек шмеля его домом.