Сердце человека обдумывает свой путь,

но Господь управляет шествием его.

( Притчи 16:9)

 

Подари мне...

 

Подари мне то, что нельзя взять силой;

 

то, что идет из самой глубины сердца

 

и проявляет себя в самые

 

сложные моменты жизни.

 

Это был просто хороший осенний день - солнечный, теплый и немного грустный. Так всегда бывает в бабье лето. Хочется о чем-то жалеть. Листопад кружил над городом, давая философам почву для размышления на тему жития.

Рыжие волосы подпрыгивали в такт звонким каблучкам. Прогуливаясь по причудливо изогнутым аллеям парка, Олеся впервые хотела не о чем не думать, просто наслаждаться этим погожим днем. Она знала, что впереди, очень скоро, ждала бесконечная сырость тоскливой осени.

Девушка остановилась, вдыхая осенний воздух. Листья, шурша и игриво кружась, медленно оседали под ноги. Она наклонилась, чтобы поднять золотисто-оранжевый. Повертела его в руках, думая о чем-то своем.

Вздрогнула, выронила лист...

Цыгане. Они преследовали Олесю везде: в метро, автобусе, возле магазинов и вот, добрались до парка.

Настроение вмиг было испорчено. Она решила уйти, но...

- Девушка! Девушка! Дай, погадаю! Всю правду скажу! - раздался голос рядом.

Не глядя на цыганку, Олеся мотнула головой в знак протеста и тихо сказала:

- Не надо.

- Эй! Чего испугалась? Не бойся! Я правду скажу! Счастливая будешь! - затараторила та.

 

Сколько раз эти слова слышала девушка, не перечесть.

А счастья так и не прибавилось.

"Только не смотреть в глаза, только не смотреть", - уговаривала она себя, зная, что цыгане часто используют гипноз. Потом не помнишь: что отдал, как, кому.

" И чего она ко мне прицепилась? Что других мало что ли?"

 

- Ну и долго ты будешь в земле дыры искать? Тебя ведь Олесей зовут?

- Допустим, - не поднимая глаз, ответила девушка. - Что тебе от меня надо? Я тороплюсь!

Она не удивилась тому, что цыганка знала ее по имени. Многие знали девушку в лицо. Было очень неприятно, когда за спиной шептали: "Это та самая!"

 

Все случилось три года назад. Отец Олеси - глава городского совета. Олеся не то, что подумать, а и представить себе не могла, что когда-нибудь их семья будет жить по-другому. Она никогда ни в чем не нуждалась. Единственная дочь, избалованная любовью родителей, имела все, что только могла пожелать. На шестнадцатилетие отец подарил Олесе дорогой автомобиль. Одноклассники завидовали и восхищались её жизнью.

Мама укоряла отца в том, что он балует дочь. Тот только отмахивался:

- Если не я, то кто? Кто еще её будет баловать?

Мама пожимала плечами, и только качала головой, немного беспокоясь о том, что скажут люди. Она всегда обо всем переживала и беспокоилась.

После школы отец настоял на том, чтобы его девочка стала юристом. Олеся не сопротивлялась. Училась она хорошо. Поступить в университет ей не составило большого труда. Хотя за спиной шептались: "Это ее папаша постарался, выбил место для дочери".

Девушке было все равно, что думали другие. Главное - что думал о ней ее отец. Он же гордился своей крошкой и дарил подарки за каждую удачно сданную сессию.

Она училась на втором курсе Университета, когда его не стало. Он умер от сердечного приступа за рабочим столом, в своем кабинете.

Новость об этом разнеслась по всей округе. Фото отца, мамы и Олеси появились во всех печатных изданиях города. Эту трагедию еще долго мусолили в желтой прессе. Не понимая, как горько вновь и вновь читать о смерти самого близкого человека.

Жизнь изменилась до неузнаваемости.

Кроме пустоты от утраты, появилась другая пустота...

Как выяснилось - у них не было никаких денег на банковских счетах. Мама работала в больнице. И ее зарплаты хватало только на оплату за коммунальные услуги и немного на еду. Все друзья и доброжелатели исчезли в один миг, после похорон.

Оплатить учебу Олесе не предвиделось возможным. Продав машину и кое-какие вещи, подаренные отцом, она смогла оплатить один год обучения. После третьего курса устроилась на работу секретарем. Набирать текст и отвечать на телефонные звонки она умела. Знание английского языка почти не пригодились. Зарплаты хватало только на личные расходы. Так они теперь и жили, как все нормальные люди.

 

- Ну и торопись на здоровье! Меня Радой зовут! - вновь заговорила цыганка.

- Прекрасно! Дай пройти!

- Я не держу тебя! Но ты сама не уходишь! Ты злишься, а сердце - чистое. Я видела, как ты на небо смотрела. Так только с чистым сердцем могут...

Цыганка замолчала. Затем продолжила:

- Тяжело тебе. Поговори, легче станет!

- А станет? - спросила Олеся, впервые взглянув на собеседницу.

Она увидела девушку-ровесницу. Черные волосы, завитые в тугие локоны спадали ниже плеч, белозубая улыбка располагала, а не отталкивала, как бывало раньше при общении с этим народом. Лицо было красивым с немного заостренным подбородком. Глаза смеялись, искрясь на солнце зелеными лучами.

- Ну, сильно страшная? - улыбнулась она Олесе, приглашая к разговору.

- Нет, просто вы, цыгане, такие...

- Навязчивые?

- Да.

- Так, нам ведь тоже кушать хочется. Зарабатываем, как умеем. Да, не нужны мне твои деньги. У тебя и нету их совсем. Про серьги тоже не бойся, не украду, - заметила она смятение девушки. - Мои дороже будут!

- Я такую цыганку впервые встречаю, - призналась Олеся.

- А я такую, как ты! Хочешь, так погадаю, ради интереса?

- А давай, я тебе погадаю!

- Ты умеешь? - засомневалась Рада.

- Мой прадед умел. Говорят, это передается, хочу проверить.

- Что ж, давай, попробуй, - улыбнулась цыганка, подавая свою руку, украшенную цветными побрякушками.

При соприкосновении рук, Олеся почувствовала небольшой разряд тока, как статика в зимнее время от соприкосновения шуб. Она вздрогнула и увидела отчетливо на руке цыганки крест. Глаза девушек встретились, Олесе стало на короткий миг дурно.

- Ну, и что ты замерла? Уснула что ли? - тормошила ее Рада.

- Прости! С непривычки голова закружилась.... У тебя все будет хорошо. Скоро родишь сына.

- Ну, это я и без тебя знаю, - улыбнулась цыганка, слегка погладив рукой живот, незаметный под множеством пестрых юбок. - А ещё что?

- Еще? Еще много детей, и красивый дом.

- А вот тут врешь! Я про дом. Мы же цыгане, кочевники. Сегодня здесь, а завтра - никто не знает где.

- И как ты с ребенком будешь?

- Как все, - пожала плечами Рада. - Возьми за гадание, протянула золотую цепочку, - Продашь, будут деньги на шубу, скоро зима. - Теперь давай, я тебе погадаю.

- Давай, только денег, сама знаешь - нет.

- Тогда давай на условие.

- Какое?

Цыганка стала очень серьезной и произнесла как заклинание:

- Подари мне то, что нельзя взять силой, то, что идет из самой глубины сердца и проявляет себя в самые сложные моменты жизни.

У Олеси от этих слов, пробежал холодок по спине.

- И что это?

- Сама не знаю, придет время, поймешь.

Больше она не сказала не слова. Молча взяла Олесю за руку, затем произнесла:

- Все будет хорошо. Скоро встретишь свою любовь, жизнь измениться. Вижу большой красивый дом и двух детей: мальчика и девочку. Девочка твоя, а вот мальчик...он старше и принадлежал не тебе...

- То есть как?

- Сама не знаю. Не похож он на тебя.

- Это все?

- Ну, если хочешь еще: жить будешь долго, умрешь от старости, - улыбнулась Рада, - Прощай, мне пора. Наш табор завтра уходит отсюда.

- А как же я выполню условие за гадание?

- Ну, увидимся еще. Земля, говорят, - круглая, - засмеялась цыганка и, поддевая ногами листья, сама кружилась в их вальсе. Затем, на прощание махнула рукой и исчезла за поворотом.

Олеся еще постояла несколько минут, приходя в себя после общения с необычной цыганкой. Разжала ладонь, в которой лежала подаренная цепочка.

 

Зима наступила слишком быстро. Кроличья шуба была как раз кстати, но и она едва спасала от колючего везде проникающего холода. Автобус где-то застрял, и уже сорок минут замерзшие люди перетаптывались с ноги на ногу, словно пингвины, в ожидании спасительного транспорта. Кто-то от отчаяния шел пешком вдоль дороги в надежде на то, что автобус подберет по пути еще неостывшее тело. Чувствуя, что вот-вот замерзнет окончательно, Олеся последовала их примеру. Она шла вдоль дороги, мысленно благодаря Раду за вовремя сделанный подарок.

Ветер перегонял с одного края на другой зимнюю "пыль" - мелкие снежинки вихрем проносились вдоль дороги и успокаивались, найдя приют у обочины.

В один момент сильный порыв ветра закружил Олесю и, словно снежинку, выбросил на дорогу. Но не успел перегнать к обочине, как раздался визг тормозов, и темнота пригласила девушку в свои объятья.

Боль вернула ее к жизни. Она вскрикнула и открыла глаза. Ангел наклонился к ней, посмотрел сурово и строго спросил:

- Тебе что жить надоело? Такая молодая, а туда же!

Олеся хотела возразить, но язык противно прилип к небу, и было так холодно, что озноб заставлял содрогаться все тело.

- Где я? - кое-как выговорила девушка.

- В больнице! Где же еще? - ответил ангел, превратившись в рассерженного хирурга. - Делать мне больше нечего, как вот таких самоубийц спасать.

- Как она? - спросил бархатистый мужской голос из коридора.

- Жить будет. Да не волнуйтесь вы, почти не пострадала. Небольшое сотрясение и несколько ссадин, до свадьбы заживет.

- Можно ее увидеть?

- Можно! Даже можете забрать. Пусть дома отлеживается. Больничный лист выпишите в регистратуре.

- Хорошо.

И тут Олеся увидела его, мужчину, который беспокоился о ней. Среднего роста, широкоплечий, не красавец, но с приятной внешностью.

Виктор помог ей вернуться к обычной жизни. Олеся не заметила, как случилось, что этот человек заполнил собой её сердце. Она впервые поняла, что значит любить и быть любимой. Через полгода сыграли свадьбу.

Муж оказался состоятельным человеком и помог не только восстановиться в университете, но и оплатил ее дальнейшую учебу.

Жизнь начала налаживаться. Мама радовалась счастью дочери и ждала появления внуков. Прошло два года. Учеба закончилась. Теперь Олеся была дипломированным юристом и устроилась работать в компанию мужа. Свободного времени почти не было и вырваться погулять в ее любимый парк не получалось даже по выходным.

Токсикоз уже не мучил, а едва округлившийся животик напоминал о том, что скоро появится наследник - сын.

День выдался таким теплым, почти летним. Так и тянуло пройтись и пошуршать свежеопавшей листвой. Олеся не могла устоять соблазну, говорят, что у беременных это часто бывает. Она позвонила в офис и устроила себе выходной.

Через минуту позвонил Виктор и встревожено спросил:

- С тобой все в порядке? Почему ты не на работе?

После ее ответа успокоился и обещал быть дома раньше, чем обычно.

Она гуляла по любимым кривым аллеям с детства знакомого парка. Наслаждалась единением с природой.

Как вдруг услышала:

- Дэвушка! Дэвушка! Постой!

К ней торопясь, почти бегом, шла старая женщина-цыганка. Подошла, осмотрела с ног до головы, спросила:

- Ты, Олеся?

- Да.

- Раду помнишь? Вижу, что помнишь! Идем!

Олеся, еще ничего не понимая, но догадываясь, что что-то произошло и нужна ее помощь, пошла следом за женщиной.

- Я давно тебя жду. Я знала, что ты все равно придешь в этот день. И Рада знала. Она мне велела тебе передать это, - цыганка остановилась и достала откуда-то из одежды золотой медальон в виде сердца на длинной цепочке.

- Что это? - удивилась Олеся. Она открыла медальон и обнаружила внутри фотографию. С неё смотрела смеющаяся Рада, как в тот день, который навсегда сохранился в памяти девушки. Еще там была записка, кривые буквы вылились в три слова: "Ты всё знала..."

Олеся вздрогнула, как от пощечины, посмотрела на цыганку. Та кивнула, подтверждая ее догадку.

- Рада умерла при родах. Ее сын теперь твой, она так велела. Сказала, что ты обещала исполнить условие. Идем.

Черноволосый малыш грязными ручонками что-то строил на земле из камушков и веточек. На вид ему было около трех лет.

- Как его зовут?

- По-вашему, Иван. Наш табор завтра уходит. Решай, будешь брать себе?

Олеся посмотрела на женщину.

- Я ему никто. Но привязалась, как к родному. С рождения он мой. А тут расстаться надо. Обещала, - цыганка отвернулась, пряча слезы.

- А его отец? - робко спросила девушка.

- Его тоже уже нет в этом мире.

Олеся подошла поближе к ребенку. Присела рядом. Малыш, занятый важным делом, не обратил на нее никакого внимания. Он строил дом.

- Привет.

Мальчик оторвался от дел и внимательно посмотрел на Олесю глазами своей матери.

- Что ты строишь?

- Дом.

- И кто живет в твоем доме?

- Мама, папа, я и моя сестличка.

Олеся обняла мальчика, слезы сами потекли из глаз, она поспешно их вытерла и спросила:

- Пойдешь со мной?

- А ты кто?

- Я твоя мама и скоро у тебя появится сестричка. И жить мы будем в большом, красивом доме.

- А папа?

- Конечно, папа тоже будет с нами.

- Идем, - сказал мальчонка, крепко сжимая своей крохотной ручкой её указательный палец.

- Я забираю сына к себе.

- Хорошо. Только...

- Я буду любить его. Я обещала.

- Можно мне его увидеть когда-нибудь? - робко спросила цыганка.

- Да, мы будем гулять здесь каждую осень в этот день.

 

Виктор вернулся, как и обещал, пораньше. Он и не подозревал, какой сюрприз его ждал дома.

Олеся немного взволнованно встретила мужа словами:

- Идем, я познакомлю тебя с сыном!

Маленький Ванечка крепко спал у них на постели. Впервые он получил настоящее тепло и ощутил уют домашнего очага. Мамина забота превратила маленького замарашку в розовощекого малыша, который сладко посапывал в своем новом доме.

- Как его зовут? - поинтересовался новоиспеченный отец.

- Ваня.

 

Через несколько лет, прогуливаясь всей семьей в парке, они встретили старую цыганку. Она узнала мальчика и протянула ему медальон:

- Возьми, сынок. Это твоё... Счастья вам!

- Мама, кто это? - поинтересовался Ваня, разглядывая старуху в цветастых юбках. Та, отвернувшись, медленно уходила в парк.

- Когда-нибудь я тебе все расскажу, - ответила Олеся, ища глазами поддержку мужа. Виктор опустился на корточки перед мальчиком.

- Пока отдай это маме, - кивнул он на медальон. Затем провел рукой по взъерошенным волосам ребенка, весело подмигнул:

- А теперь наперегонки с Аленкой! До того дерева! На счет три: раз, два, три...

Дети бежали, весело смеясь, шуршали опавшими листьями. И хотелось ни о чем не думать, а просто наслаждаться жизнью в этот удивительно теплый осенний день.