Он устал. Пот градом котился по его изнеможденному лицу. Солнце пекло нещадно, но более всего его пекло его собственное - он ненавидел, то, что делал. И это доставляло ему ни с чем несравнимые страдания. Он был пленник. Колоссальные усилия, которые он затрачивал, чтобы не убежать, не бросить ненавистное и постылое – держали его мертвой хваткой. Все мысли об одном – скорее бы кончилась эта каторга. А когда кончиться – стакан водки, чтоб, наконец- то, спало неимоверное напряжение, держащее в тисках его душу и тело. Чтобы забыться, пусть коротким забытьем, и не думать, что когда кончиться отдых – нужно будет вставать, соберя все свои силы в кулак, и идти опять – работать, вкалывать, пахать. И так - до одурения, до изнеможения, до ненависти… До бесконечности… Не видя смысла, и не понимая - зачем и почему. С мешком сжатых проклятий, готовых в любую минуту черной вороной стаей, выплеснуться и обрушиться на голову, подвернувшегося под руку. Когда точка кипения превысит. Плавящейся, тягучей, раскаленной массой, готовой все стереть и уничтожить. Особенно если этот некто празднен и, не дай Бог, - весел…

А маленький мальчик за углом старательно копал яму… Куда большую, чем он сам… Но глаза его светились восторгом и азартом. Маленькая лопатка аккуратно врезалась в твердую землю, отламывая совсем небольшие кусочки. Но упорство делало свое дело. Яма увеличивалась и, по мере ее увеличения, глаза ребенка светились все сильнее. Наконец, она была готова. Рядом лежал саженец – совсем молодой и зеленый. Мальчик бережно взял его и, опустив корни в яму, стал аккуратно присыпать их землей. Все. Наконец – то саженец мог стоять самостоятельно. Работяга слегка утоптал землю и пошел за водой. Медленно и осторожно чтоб не расплескать, нес он тяжелое ведро, которое, казалось, могло в любую секунду перевесить его самого… Также осторожно, с трудом придерживая вес не для слабых детских рук, вылил воду под корень. Подул ветерок - молодые листики нежно затрепетали в его легких руках. Мальчик счастливо улыбался – это было его первое дерево.