Никогда не перестаю удивляться человеческой природе и самой себе, поскольку являюсь частичкой социума со всеми его запрограммированными недостатками. Как и большинство людей, планирующих все заранее и обязательно упускающих что-то очень существенное, собираясь в Камбоджу, я была настроена только на то, ради чего собственно и затеяла эту поездку, все остальное было попросту обойдено моим вниманием. Мне очень интересна культура Индии, но я даже и не помышляю о поездке туда, поскольку хорошо представляю себе многочисленных голодных и изможденных нищих, навязчи-вых попрошаек на улицах, среди которых много детей с умоляющими глазами. Картинки кинолент. Я хорошо знаю себя. Индия принесет много боли и, несомненно, омрачит мои впечатления от непревзойденных красот ее исторических раритетов. Именно поэтому я не еду в Индию. Я еду в Камбоджу!

Камбоджа была для меня, как оказалось при ближайшем рассмотрении, terra in¬cognita – неизвестная земля. Кроме моих школьных сведений о том, что эта страна многие годы была французской колонией и отрывочных, почти стершихся газетных воспомина-ний о временах камбоджийского геноцида, устроенного вождем и учителем красных кхмеров, не больше, не меньше, как выпускником Сорбонны – Пол Потом, который, не-взирая на хорошее образование, не моргнув глазом, истребил сорок процентов населения и практически всю подчистую интеллигенцию, никаких других знаний о соци¬ально-политическом устройстве этой страны у меня, к стыду моему, просто не было. О кхмер-ской культуре – это уже могу записать себе в плюс, мои сведения были гораздо бо¬гаче и разнообразнее. Настолько богаче, что даже распространились и на оценку некото¬рых сиюминутных политических конфликтов. Незадолго до моего отъезда в Таиланд, откуда я намеревалась попасть в Камбоджу, примерно в середине ноября тайцы и камбоджийцы вступили в военный конфликт, который к счастью для всех заинтересованных сторон про-должался два (!) часа.

- Ну вот, - сокрушались мои знакомые, - мало тайцам внутренних распрей, так еще и война с Камбоджой.

Здесь я, неожиданно для себя самой проявила «высокую политическую грамот¬ность» и обстоятельно разъясняла желающим суть конфликта. Понять его было совсем не трудно – место, где развернулась эта двухчасовая баталия слишком приметно в культурно-историческом аспекте. Называется оно Привиер (Preah Vihear). Здесь строго на гра¬нице расположена древняя буддийская святыня – храм Привиер Ват, одинаково дорогая сердцам обоих народов. Граница невероятным образом рассекает территорию храма: все храмовые постройки, расположенные на вершине и склонах горы принадлежат Камбодже, два священных бассейна у ее подножия – Таиланду. Претендуя на храм, тайцы много лет аргументируют это тем, что пологий склон горы от храма ведет в сторону Таи-ланда, крутой – к Камбодже. Некая логика в этом может быть и есть, но в начале шестиде-сятых годов прошлого века камбоджийцы обратились в международный суд в Гааге, ко-торый после довольно долгого разбирательства, признал их неоспоримое право на храм. Решение было принято на том основании, что когда храм строили, Таиланд, как единое государство простирался в совсем иных границах, а, следовательно, святыня никак не могла ему принадлежать. В моей памяти, замусоренной множеством сведений о случай-ных фактах, этот эпизод застрял в те давние времена, когда я активно интересовалась ис-тори¬ческими, архитектурными и культурными памятниками Юго-Восточной Азии, и, всплыл ассоциативно, поскольку пришелся именно на тот момент, когда я собиралась по-сетить обе страны. Правда душа моя рвалась вовсе не к этому храму, а в совершенно дру-гое ме¬сто, интерес к которому возник пару лет назад как-то совсем неожиданно.

В начале мая 2007 года, я «гуляя» в глубинных недрах Интернета неожиданно споткнулась на одном удивительном конкурсе. «Ага, - сказала я себе, - вот так дела! Тут такое событие, а я совершенно не в курсе! Как же так, стыд и позор! Народы всего мира выбирают себе Семь новых Чудес света – семь лучших творений человеческого гения, созданных позднее тех, что были объявлены Чудесами две тысячи лет назад Филоном Ви¬зантийским, а я в стороне от этого процесса! Ну, нет, так нельзя!» И я немедленно с азар-том и энтузиазмом начала «болеть», а попросту голосовать за знакомые и дорогие моему сердцу, виденные хотя бы однажды памятники, поразившие мое воображение. Однако, любой конкурс полезен не только для победителей, но и для болельщиков, поскольку без-мерно обогащает эрудицию последних. Мою эрудицию обогатил Ангкор Ват. Не то, чтобы я совсем не знала о нем, некий осколок сведений, как и о храме Привиер Ват, застрял в памяти, но под углом зрения одного из Семи Чудес света никогда не воспринимался. Кстати сказать, конкурс на новые семь чудес, объявленный по инициативе известного голливудского продюсера и режиссера Бернарда Вебера и поддержанный ЮНЕСКО, завершился 7 июля 2007 года (07.07.07 - обратите внимание!) не в пользу Ангкор Вата. Он вышел в финали¬сты, но в список чудес не попал. Я снова «прогулялась» по интернетзако-улкам, порылась в университетской библиотеке и восторг мой, как и следовало ожидать, был безграничен и прагматичен: «Я должна ЭТО увидеть!!!»

И вот я уже протягиваю свой паспорт в окошечко на тайско-камбоджийской границе. От вожделенного Ангкора меня отделяет всего 165 км, которые пролегают через северо-западную часть страны. Любое место я всегда пытаюсь охарактеризовать одним словом. Нашлось оно и для Камбоджи, причем пришло почти сразу за стенами погранич¬ного пункта вместе с неожиданно обрушившейся на меня вопиющей грязью и нищетой, настырно протянутыми руками и визгливыми голосами неухоженных детей, потухшими глазами взрослых, не обустроенной дорогой к вожделенному храму. Я стремилась позна¬комиться с лучшим творением эпохи РАСЦВЕТА кхмерской культуры, но путь к узнаванию прошлых столетий, как выяснилось, пролегает через эпоху УПАДКА кхмерского социума, выпавшего на долю страны в конце двадцатого - начале двадцать первого века. Впору было с иронией сказать себе «О, сколько нам открытий «чудных» готовит просве¬щенный мир…». Выклянчивающие подачки дети – самая яркая примета упадка, вызывают двоякое чувство: острую бо¬лезненную жалость, смешанную с отторжением – нищета ро-ждает поколение потребителей, которые никогда не будут знать, что любое благо прино-сят только труд, умение и талант. Страна, в которой растут попрошайки с рабской психологией, обречена на вечную нищету.

За пределами приграничной полосы обстановка менее нервная и люди на фоне разлитой вокруг бедности уже не выглядят столь униженно. Дорога просто «военно-полевая» вся в рытвинах и ухабах, но строительство новой уже ведется. Правда способ его ведения несколько обескураживает: все мосты строят одновременно, а дорожное полотно - отдельными фрагментами. Закономерность этой фрагментарности уловить практически невозможно, но скорость продвижения от границы к Ангкору, что называется «оставляет желать…». Для того, чтобы понять логику любого подобного процесса, хоть в Камбодже, хоть в России, необходимо проникнуть в головы чиновников, ответственных за столь важное для страны мероприятие. Чуть позже гид – симпатичный, эрудированный камбод-жиец, получивший в свое время образование в Минске, дает пояснение:

- Коррупция. Тайская авиакомпания, чтобы не потерять клиентов, а это неизбеж-но произойдет, когда дорогу все же построят, дает взятки камбоджийским чиновникам, и те как могут вот уже несколько лет «нажимают на тормоза».

- А деньги? - интересуюсь я, - Деньги на строительство есть? Может быть, при¬чина просто в слабом финансировании?

- Денег выделили много. Воруют, - не особенно эмоционально констатирует мой собеседник.

- А что за странную желтую жидкость продают во множестве двухлитровых бутылок вдоль дороги? – попутно интересуюсь я, проясняя некоторые свои дорожные наблюдения.

- Контрабанда. Еще раз коррупция и воровство! – невесело смеется он в ответ, - В Камбодже бензин на 40% дороже, чем в Таиланде. Генералы покупают его там, якобы для нужд армии, а потом этот бензин, разлитый во множество бутылок, попадает на дорогу и расходится по ценам чуть меньшим, чем на официальных заправках. Частных машин единицы, но мотоциклов много. Выгодно и продавать, и покупать, - все также без нажима и эмоций поясняет гид.

Классика!!! Просто Ильф и Петров: «узнаю брата Васю!».

Придорожный антураж очень напоминает обрывки каких-то давно виденных кинофильмов. Дома на сваях с крытыми пальмовой соломой крышами. Меконг во время дождей устремляется по многочисленным каналам и протокам, заливает бескрайние рисо¬вые плантации и вплотную подступает к жилью. Руки просто сами рвутся к видеокамере и фотоаппарату: буйволы, запряженные в грубо сколоченные, тряские телеги, люди с длин¬ными бреднями, «прочесывающие» обширные мелкие грязные водоемы, весело купающиеся здесь же в этой мутной глинистой взвеси дети, вытянувшиеся в цепи крестьяне, обрабатывающие рисовые поля. Девятнадцатый век прочно пророс корнями в эту землю, не оставив места двадцатому, а уж тем более двадцать первому. Камбоджийцы утверждают, что французы оставили свою колонию в образцовом порядке не только свободной, но и вполне процветающей страной. Жаль, что все пошло прахом!

Климат позволяет собирать три урожая в год, однако тридцать лет войны, а осо¬бенно американские бомбардировки вовремя их вьетнамской компании, в сочетании с «умелым» правлением Пол Пота почти полностью привели в негодность, хорошо отла¬женную ирригационную систему. Теперь по всей Камбодже собирают только один урожай! Восстановить утраченное нет сил. Невероятно! Ассоциации с Китаем не в пользу камбоджийцев. Пол Пота давно нет, но дело его жи¬вет и процветает пусть и бескровно. Недаром сейчас реальная власть не у короля, а у триумвирата министров - бывших со¬ратников предводителя красных кхемеров, в свое время насмерть рассорившихся с ним. Как говориться, «no comments».

Городок, обслуживающий туристов, приезжающих взглянуть на Ангкор, называется Сием Реап, что означает «Сиам проиграл». Если бы… Во второй половине дня, после короткого отдыха в отеле, знакомство с укладом девятнадцатого века продолжается на озере Тонлесап. «Почему жизнь так коротка? Зачем осталось много меньше лет, чем про-жито? Вот если бы хватило времени, денег и таланта написать книгу, а еще лучше снять фильм … Какой хороший фильм мог бы получиться…». Эти мысли воз¬никают на лодке во время обычного развлечения для туристов. Озеро Тонлесап – одно из крупнейших в Юго-Восточной Азии: длиной более 150 и шириной около 50 км. Глубина, правде, подкачала: всего первые метры, но дело не в глубине. Вдоль всех его берегов прямо на воде жи¬вописным веером раскинулись разнотипные лачуги на сваях и платформах – совсем бедные и побогаче. Это и жи¬лые дома, и магазины, и школы, даже спортплощадки и парик-махерские. Жизнь! Неиз¬менная жизнь многих поколений в течение нескольких столетий. Очень бедная, без электричества и телевизоров, очень однообразная. Жизнь, которая не может не раздражать на фоне нескончаемого по¬тока туристов, унизительная копеечными чаевыми, вызывающими неизменные благодарные поклоны, от которых у меня внутри все сжимается в болезненный комок.

УПАДОК. Но, разумеется, не об этом хотела бы я сделать фильм, а о людях. Лю-ди интересны всегда, во всех своих жизненных проявлениях и обстоятельствах, даже в тех, отклик на которые неприятие и отторжение. Здесь на лодке я встретила десятилет¬него мальчика – красивого - в Камбодже очень красивые дети, с роскошной, обаятельной улыбкой, живого, любознательного, доброго и открытого, с удивительной врожденной тактичностью. Невзирая на возраст, он активно помогает отцу зарабатывать на хлеб, не прося подаяния, а с достоинством человека уже владеющего ремеслом – ремеслом лодоч-ника. Мы быстро знакомимся. Доброжелательный шаг навстречу сразу, вмиг, после пер-вой же моей робкой попытки к сближению. Ему интересны люди. Через них он загляды-вает в мир, и уже знает, как этот мир беспределен и разнообразен. Он стремится в этот мир всей своей душой, и мы быстро находим общий язык. Слава тебе – простой и доступный инструмент всемирного общения – английский! Маленький камбоджийский мальчик им немного владеет, что позволяет мне при нашей с ним случайной, короткой встрече напитаться редкой для туриста информацией. Именно эта встреча осталась для меня одним из самых заметных камбоджийских впечатлений, породившим желание продлить собственную жизнь и рассказать восхитительную историю подро¬стка из деревни на мутной во-де тропического озера.

Мысль не отпускает меня до позднего вечера и я, как Вини Пух, продолжаю ее «думать», поднимаясь в нескончаемой шеренге туристов со всего мира, на гору Пном-кром над Ан¬гкором, чтобы посмотреть с храмовых развалин, венчающих ее вершину, на закат бесподобной красоты. В южных широтах заход солнца удивителен и не похож на привычный для жителей северных. Мне доводилось наблюдать его многократно в Израиле, Египте, Таиланде и, наконец, здесь в Камбодже. Примерно к пяти часам вечера солнце ярким диском начинает стремительно падать к горизонту, разгораясь в своем по-лете все ярче и ярче, пока, наконец, и вовсе не упадет безвозвратно в неведомую бездну, после чего, в контраст его безумному краткому полыханию, в единый миг наступает кро-мешная тьма. Эти заходы солнца существенно отличны, например, от сибирских, где еще долго после заката, словно чуть спрятавшись, светило посылает на Землю свои лучи из-за невидимой кромки, никак не желая уступить законное место ночи.

Утренняя встреча на следующий день с храмами Ангкора насквозь пропитана ощущением упадка, которое только усиливает чувство печали. В девятом веке один из кхмерских королей начал строит здесь столицу. Его дело со вкусом и размахом вплоть до пятнадцатого века продолжали приемники, но затем столица была перенесена в Пном-пень, и Ангкор остался «на разграбление» джунглям. В 1861 году французский натуралист Анри Муо, почти случайно натолкнувшись на древние развалины, открыл бриллиант кхмерской культуры на восхищение человечеству. Изумительной красоты остатки нерас-чищенного от джунглей храма-монастыря Та Пром повсюду обвиты и пронизаны как змеями корнями самого живучего тропического дерева – баньяна, продолжающего разру-шать и «поедать» некогда совершенные плоды человеческой фантазии. Разрушение и упадок.

В центе «Великого города» - Ангкор Тома, с каждой из пятидесяти башен знаме-нитого храма Байон со спокойной безнадежностью взирают на день сегодняшний огромные глаза двухсот лиц, принадлежащих Бодхисаттве Авалокитешваре – в буддизме олицетворению милосердия и сострадания. Символично для сегодняшнего дня, как и то, что моделью для скульпторов послужил сам построивший храм король Джаяварман VII. Кам-боджа, может быть как никогда раньше, нуждается сегодня в милосердии и сострадании, но все двести изображений Авалокитешвары в цепких когтях времени. Разрушение и упадок.

Разрушение и печаль на террасе слонов, возле которой когда-то проходили зре-лища невиданной красоты и размаха. Печаль и разрушение на террасе Прокаженного короля, ощущение которых усиливается одинокой обнаженной скульптурой в центре террасы, ее неприкаянностью и беззащитностью. И еще ощущение тревоги. Оно приходит, когда разглядываешь декор древних стен. На них как на лакмусовой бумажке отразилась хрупкость всего, что нас окружает в этом мире. Отразилась через смену религиозных пристрастий властителей Камбоджи. Одни короли поклонялись индуистским божествам, другие буддистским. В каждую смену власти индуистский декор сменялся буддистским – танцовщицы-апсары уступали место Будде. Потом новый король и новые-старые пристрастия. Изображения Будды на многих колоннах тщательно вычищены. Вон, оказывается, когда еще, много столетий назад, закладывалась традиция разрушения!

Ощущение опутывающей меня паутины упадка на время отпускает только в хра-ме, ради которого я и приехала сюда. Ангкор Ват – символ Камбоджи, занимающий более 200 га, самый крупный храмовый комплекс в мире. Его построил в двенадцатом веке ко-роль Сурьяварман II в честь бога Вишну в период расцвета кхмерского государства. Совершенная архитектура каждой своей башней, каждой из шести библиотек, каждым бассейном свидетельствует – этот памятник по праву должен быть в списке Чудес Света! Его грандиозному размаху и архитектурному совершенству несомненно уступают и статуя Христа в Рио де Жанейро, и пирамида Чичен Ицу в Мексике, и даже Петра в Иордании, вошедшие в «великолепную семерку». Как главная достопримечательность страны, храм ухожен. Разрушение осталось там, за его двумя входами. Один обращен к закату, другой - к восходу.

В этом храме так много символичного. Он изначально носил двойное назначе-ние: при жизни короля – связь с небесами, после его смерти – дорога к ним. Построенный в честь индуистского божества он богато декорирован фигурками танцовщиц. Их на сте-нах галерей несколько тысяч. Одна апсара не похожа на другую поворотом головы, дви-жением рук, деталями одежды. Их взгляды загадочны, они манят и обещают радость и блаженство. Согласно легенде из пупа Вишну возник цветок лотоса – символ чистоты, красоты и расцвета. Чтобы подняться на любую из башен-пирамид Ангкор Вата нужно преодолеть множество очень узких и очень крутых, почти вертикальных ступеней – путь к богу проходит через труд и пот, но там наверху – СВЕТ.

Ангкор Ват изображен на государственном флаге страны и ее денежных знаках. И так хочется верить, что именно этот символ вдохнет новую жизнь в государство с древ-ней культурой, населенное красивыми детьми и добрыми людьми, с землей прекрасных древних храмов и роскошной тропической природы. Хочется верить, что тем, кто приедет сюда любоваться Ангкор Ватом в качестве терминов, определяющих его ощущения от страны вместо «упадок» и «печаль» выплывут слова ВОЗРОЖДЕНИЕ и ПРОЦВЕТАНИЕ.

Я покидаю Камбоджу с надеждой.