Летят перелетные птицы, В Москву из Египта летят. И там, где привыкли гнездиться, Они приземлиться хотят. И видят: на Ленинских горках, Где раньше деревьев был цвет, Построен высокий и гордый Московский университет. Экспромт из прошлого – (не мой) – Стишок, пожалуй, мне ровесник. Он – о высотке, что с Москвой Сдружившись, старожилов местных Не впечатляет. К ней давно Привыкли – не воспринимают. И вдохновиться не дано, Чем московиты удивляют Провинциалов, коих шпиль, Как мотыльков, опять нанижет, Ввязав в дебют и в миттельшпиль. И отыграется на них же, В душе их оставляя свет Навечно тысячеоконный. Высокий университет! Режим тирана незаконный. Тиран кровав и не учен. Пусть будет он за это зданье Всевышним чуточку прощен, Не полностью, в одно касанье. Москва. Седьмое сентября. Сорок седьмого. День на свете Живу я, с миром говоря... О чем? Об университете? А у столицы – юбилей. И восемь в этот день высоток Заложены с присущей ей Помпезной пышностию. Кроток Народ, но юбилей Москвы – Восьмисотлетие отметит Едва ли без хмельной главы. Вождь не простит, коль то заметит. Что архитектор Иофан? На Ленгорах – его высотка. Его первоначальный план, -- Здесь небоскребная коробка Вонзится в небо: на краю, Над самым что ни есть обрывом. -- И обозрят Москву свою – Вид будет сказочно красивым -- Рабочие, которых здесь Поселят в русском небоскребе – Начальству посбивают спесь – Эмпайр Стэйт Билдингу в подобье На тридцати двух этажах -- Как выйдут дружно на балконы... Их жен, поди, охватит страх, И визги прозвучат и стоны... А впрочем, планам не бывать. Тиран подумал – передумал. Под университет отдать Велел ту стройплощадку. Умер, Когда вознесся острый шпиль, На нем – звезда, вокруг – колосья... До нас дошла как будто быль: Зэк с верхотуры прочь понесся, В руках фанеры лист зажав. Отчаян был и натерпелся, Живым планёром убежав, Он хоть на волю нагляделся. А архитектор Иофан Был отстранен от стройки века, Хоть был, конечно, не профан. Убрав с проекта человека С известной пятою графой, Ущербность вождь свою лелеял. Уже над каждой головой Еврейской дым Треблинки веял И открывался Бабий яр Уже негласно на Таймыре. Всевышнего бесценный дар: Почил тиран – и стало в мире Спокойнее и чище... -- Факт! – Врачей еврейских оправдали. В погромах наступил антракт. Надолго, навсегда? Едва ли... Лев Руднев, архитектор... Он До шпиля со звездой высотку Достроил. Лев был убежден, Что можно разве что под водку Высотку ставить на обрыв. И котлован отнес подальше, Для обозрения открыв Москву с площадки той, где раньше Коробку вздумал Иофан Поставить над обрывом прямо. Исходный Рудневым был план Переиначен. И программа Предусмотрела, что теперь – Четыре этажа добавят Коробке главной... Что ни дверь, Ни колер стен, ни где поставят Скульптуры, все решал тиран. Он кожу утверждал для кресел: -- Чтоб кресла в холле и диван – Как у меня здесь! – Вождь был весел, А вот шутил он или нет, -- Никто и не спросил. Боялись. И оглядели кабинет... Во исполненье расстарались Не только кресла и диван – И стулья «сталинской» модели Вписали в инвентарный план. Дороговато. Но хотели Тирану угодить во всем... -- Столы? -- И вид настольной лампы Той, сталинской в наш план внесем... -- Бюро? -- Само собою... Нам бы Чего нибудь не упустить... -- Вот это правильно... -- Еже бы! Потом прощения просит Не побежишь... -- А для учебы Шкаф-секретер вождя хорош. -- Пожалуй. Он весьма удобен В ячейке, где один живешь, Всего себя отдав учебе... – В фундамент первый камень лег... В день Космонавтики... Примета? Полет Гагарина далек. Но МГУ-шная ракета В последний год сороковых Весною возводиться стала... Спустя три с лишним года их, Студентов первых, ожидала Высоточка во всей красе: И зона «А» звездой сияла И угловые башни все Толпа с восторгом принимала: -- Они с приборами, гляди: «Часы», «Барометр» и «Термометр»... -- А на четвертой, позади?... -- Деревня! Это же «Гигрометр»! – Незабываемый был был день... И тот был день незабываем, Когда я сам вступил под сень... Как если бы меня трамваем Ушибло, так я обалдел: Неужто? Во дворце науки Я? Ущипнуть себя хотел... Пускай гордятся сын и внуки, Коль их подарит мне Господь: Я удостоен! Я – прорвался! И впредь, удача, верховодь, Чтоб я и в будущем остался В уогорте избранных. Теперь, Отныне и до дней последних: Я – тот, кому отверста дверь В Высоточку! Гордись, наследник! На двести сорок метров ввысь Коробка зоны «А» взметнулась. Шпиль со звездою – лишь вглядись – Что, голова не покачнулась? – Почти взлетает до трехсот – Метровой в вышине отметки. Звезда зовет, звезда ведет, В судьбине намечая вешки. ЛегендА там, где нынче шпиль, Хотели статую поставить Усатую... Неужто быль? Вот это был бы кич! Исправить Тот ляпсус было б нелегко. И будто бы лежит в подвале Тот монстр, упрятан глубоко. Я не видал. Вы не видали? До нынешнего века шпиль В столицу выше всех вздымался. Но Сити – новой жизни стиль Внедряет... Город разбегался Не только вдаль – и в высоту... Нл ведь прошло полвека с лишним С тех пор, как вознесла звезду Высотка... В окруженье ближнем Той башни, сиречь зоны «А», «Приборы»... Те – по восемнадцать Весомых этажей... Страна Здесь старшекурсников... Сменяться Тех поколениям и впредь. Труды учебные их тяжки. Желаю сердцем не стареть... Подальше – девятиэтажки В них профессура. Вместе с ней – И аспиранты. Взгляд в науку У этих пристальтней, ясней. Веди их, МГУ, за руку К высотам знаний день за днем... Мы – в «Д» когда-то обитали, А ныне на Земле живем, На разных континентах... Знали Об этом в «Дэшные» года? Такого нам никто урока Не мог бы преподать тогда, Так повела судьба-дорога... Часы на башне МГУ – Крупнейшие во всей столице, Крупнее Спасских – я не лгу. По четырехметровой спице – Минутной стрелке, узнает Народ, не надо ль торопиться. Прибор и голос подает, Чтоб никому не ошибиться И никуда не опоздать. С курантами на этой башне Цмельцы все часы связать Смогли... Хоть это день вчерашний, Однако же часы не лгут. Они студентов не подводят И никогда не подведут, Надежно, без ошибки ходят. А основатель МГУ, Михал Васильич Ломоносов На фоне Башни на лугу Стоит, не задает вопросов. Он мне по тайности сказал: -- Россия прирастать Сибирью... -- Неужто? -- Будет! – Приказал – И сделалась надолго былью Сибирь для чуткого меня... Но новые пришли моменты: Россия, песнями звеня, И на другие континенты Переместилась. И звучит Речь Пушкина в Европе старой И новый Брайтон озвончит Российской нашей страстью ярой. В высоттке множество колонн, Скульптур и километры лепки. Ансамбль красив со всех сторон. У ректора в приемной – редких Два малахитовых столба. Они – из старого собора Христа-спасителя... Судьба Их сохранила, без призора Не оставляла ни на миг... Студент, студентка Возле входа, Раскрытые страницы книг – Из мухинских скульптур – как ода Учебе и наукам... Здесь, В высотке, все – для яркой жизни, Как изначально, так и днесь. Будь бы принцессы той капризней, Что на горошине, и то Не будет к МГУ претензий: Здесь предприятий разных – сто: Столовые... А от болезней – Медуентр отличные. Почта есть. Есть магазины и бытовка. Спорткомплекс свой окажет честь Иному городу. Сноровка, Закалка каждому нужна. Бейсбольный стадион отличный – Завидуй МГУ, страна... Касательно же жизни личной, Здесь умолкаю. Сам нашел Невесту под звездой над шпилем. Нас МГУ для счастья свел... Мы общую судьбу распилим Потом... За это я могу Себя лишь осудить. И точка... Высотка... Город МГУ... Планета МГУ... Звоночка, Надеюсь, я еще дождусь – Так хочется пожить! – не скоро... Надеюсь, я еще вернусь... До встречи, радостная школа! | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
