- Я считаю, мы должны назначить ответственного за связь с «Коэн

маабадот». Не все понимают, что это важный клиент и грех было бы

его потерять.

-Отсюда поподробнее, - шеф отложил в сторону ручку и внимательно

посмотрел на выступающего.

Толстый Бузагло встал, поправил галстук, опёрся руками на стол:.

- Я не хочу ябедничать, но так как мы говорим о серьёзных вещах,

то я вынужден сказать. Орэн не выполнил вовремя просьбу заказчика

- В..в..во-первых, я не работаю с этой ф...фирмой,- брызжа слюной,

вскочил на ноги Орэн.- А во вторых, документы кто-то взял, и сколько я

не спрашивал никто ничего не знал.

- Детский лепет,- Бузагло стукнул кулаком по столу.- Не хотел делать

, так и скажи.

- Я не буду проводить расследование, кто виноват,-постучал по

столу шеф.- Важно одно: клиенты остались не довольны. Мы – команда,

и должны работать как команда. И я не потерплю иного поведения….

 

Сразу по оканчанию совещания Орэн включил звук на мобильнике, и

почти сразу же раздался звонок. Звонила Яэль. Они познакомились с

ней три месяца назад, и она ему очень нравилась. Его любимая была

крупной девушкой. Ростом, по крайней мере, с него, хотя он был не из

маленьких. Ни в коем случае не толстая, а из тех ,про которых говорят

«в теле». В первый раз когда он увидел это «роскошество» (такое

определение промелькнуло у него в мозгу), это было на студентческой

дискотеке, он стоял несколько минут как вкопанный, облизывая языком

внезапно пересохшие губы. Хотя с тех пор они уже ездили несколько

раз отдыхать на выходные вместе (и между ними происходило всё что

вытекает из этого), но до сих пор каждый раз когда он слышал и видел

её, физиологические ощущения от «этой красоты» были те же самые.

-Хай,- сказала она.- Как дела,зайчик?

-Работаем. Как у тебя?

-Хотела тебя напомнить, что завтра мы идём на рождение к Ади. В

восемь часов, как и намечалось. В баре «Oregon».

-Я помню, моё золото, я помню….

 

За окном во всю жарило солнце. Стоило только выйти из помещения,

за пределы созданного мощным кондиционером оазиса, как ты

чувствовал себя маленьким кусочком сливочного масла, мучительно

плавящемся на большой асфальтовой сковородке.Кондиционер имел

,впрочем, тоже свои недостатки. Першило в горле и всё время казалось,

что ты уже простудился.Все с нетерпением ждали вечера, чириканье

птичек, и хоть какого-нибудь ветерка. Когда в пять часов шеф сказал,

что надо остаться поработать до шести никто даже не возмутился.

Открыли окна, выключили кондиционер, посмотрели на стремительно

сереющее небо и разошлись по своим столам. Понятное дело, что

лучше поработать сейчас, чем потеть (в прямом смысле слова) на

работе в уиэкэнд.

 

Когда висевшие над входом в кабинет начальника часы, медленно

двигавшееся стрелки которых, иной раз доводили Орэна до белого

каления, прожжужали шесть раз, все бросились собирать вещи. Орэн

спустился на стоянку, раскланялся с коллегами, рассаживающимися

по автомобилям . Обошёл свой жёлтый фольксваген «Гольф», за

который уже три месяца исправно выплачивалась ссуда. Протёр

тряпочкой лобовое стекло и капот, полюбовался плавными линиями

этого шедевра немецкого автомобилестроения и стал осторожно,

стараясь не задеть огромный ядовито-зелёный мусорный бак почему-то

стоящий в центре стоянки, выезжать на проезжую часть улицы. Ему

было двадцать восемь лет. Он носил чёрные лакированные туфли,

серые брюки и синюю приталенную рубашку. Его чёрные волосы были

аккуратно рвсчёсаны на прямой пробор. Он носил очки. И он был

влюблён.

 

Внезапно он вспомнил, что забыл в оффисе документы, с которыми

хотел поработать на выходных (он начал работать недавно, и потому

старался зарекомендовать себя с самой хорошей стороны). Пришлось

вернуться в пыльную и опостылевшую «клетку» оффиса. Документы

лежали там, где он их и оставил: между фотографией Яэль в

облегающей блузке на фоне предзакатного пылающего неба и

пижонским пресс-папье, купленным прошлым летом во Франции . Орэн

взял фотографию Яэль.Полюбовался ею. Поставил на место. Снова взял

и поцеловал. Внезапно позвонил телефон. Это был шеф. «Мне

позвонили из секьюрити, сказали, что сработала сигнализация. А тут

смотрю стоит твоя машина…Да? ...Если ты уже там, посмотри, всюду ли

свет выключен». Орэн заглянул на «пяточок» кухоньки, где они делали

себе кофе, прошёлся по кабинетам. На столе у Бузагло свет был

действительно не выключен, а возле настольной лампы лежал

злосчастный отчёт, за который Орэну влетело на совещании. «Какая

скотина,-стукнул по столу кулаком Орэн.- Так и хочет меня подсидеть».

Это был уже не первый раз, когда толстый Бузагло, который поступил

на работу за полгода до Орэна делал ему всякие пакости. «Что же с

ним делать, с этим Бузагло-Музагло?»- продолжал думать Орэн, уже

выбравшись на своём мощном авто за за пределы городских улиц на

бесконечную асфальтовую ленту междугородней трассы. Это была его

первое место по специальности, в качестве аудитора, и он не хотел

его потерять. Плюс ко всему на нём висела ещё ссуда за машину.

 

Яэль жила в одном из нерелигиозных поселений на «территориях».

Километров тридцать за городом. Дорога была прямая, но так как все

ехали с работы (подобно тому как утром все организованно ехали на

работу), движение было очень плотное, машины двигались почти

вплотную друг к другу и автомобильная змея, растянувшась на многие

километры попеременно визжала колёсами разгоняющихся

автомобилей с тем, чтоб через мгновение издать истошный крик,

идущий от тормозных колодок. Ситуацию усугубляли многочисленные

«умники», перескакивающие в поисках лучшей жизни с полосы на

полосу, «подрезая» и «подсекая» остальных автомобилистов..В какой-то

момент красный «пежо» почти протаранил Орэна. «Идиот, кто тебе

права давал? ,- со всей силы давя на «бибикалку», закричал в окно

Орэн. Из-за окна «пежо» высунулся лысый мужик и с помощью

поднятого вверх пальца показал, что он думает о таких крикунах. «Да

что ж это делается,- подумал Орэн.-Кругом идиоты и наглецы».

Естественно, под это обобщение он подвёл ещё и Бузагло, который

никак не выходил у него из головы.Через пятнадцать минут топтания в

пробке Орэн наконец свернул на объездную дорогу, где почти не было

машин, прибавил газу и помчался вперёд на встречу с любимой. «Что

делать с Бузагло? Что делать с Бузагло?,- этот вопрос не давал ему

покоя.- Поговорить с ним с глазу на глаз?…Так он сведёт всё к тому, что

всё он делает это исключительно из желания улучшить работу в

конторе, а после этого помчится к шефу жаловаться , что я угрожал

ему. Пойти к шефу самому, он не поверит и подумает, что я делаю это

из желания отомстить Бузагло. Сделать какую-нибудь заподлянку

Бузагло?…Но как?».

Внезапно перед собой Орэн увидел посреди дороги огромный,

закрывающий пол-неба грузовик, который судя по всему стоял здесь

продолжительное время, так как за ним успело выстроиться несколько

легковушек. Орэн притормозил и позвонил Яэль:

-Тут какая-то пробка непонятная возникла. Не знаю, когда рассосётся.

- Жду тебя с нетерпением.

-До встречи, любимая.

-Пока, любимый.

Орэн посмотрел в зеркало заднего вида: за ним успела выстроиться

целая вереница машин. Стоящий впереди слоноообразный грузовик

заглушил двигатель. Стало тихо . Орэн включил радио. Передавали

прогноз погоды на ближайшие дни, что его нисколько не интересовало

(имея автомобиль и работая целыми днями в конторе он был надёжно

защищён то капризов природы). Из машин стали выходить люди. Они

разминали затёкшие от долгого сидения руки и ноги, и спрашивали друг

друга, что случилось, почему стоим. Орэн тоже вылез из машины.

Впереди него курил какой-то толстый с пучком сведённых на затылке

волос и большой лысиной на макушке мужик. Сзади грохотали рэпом

динамики маленькой проржавленной «Шкоды» на переднем сидении

которого сидел прыщавый подросток. «Не знаете, что случилось?»,-

спросил Орэн молодящегося толстяка. «Авария,наверное. Тут вечно

аварии происходят. А может террориста ищут». Вдруг Орэн увидел

лысого мужика, который чуть не врезался в него на центральной

трассе. Мужик шёл вдоль растянувшейся до горизонта цепочки

автомобилей, произнося одну и ту же фразу: «Кабелей не найдётся?… А

то машина заглохла..Нет?». Орэн не дал «этому мудаку, который чуть

не въехал в любимый фольксваген» задать отрепетированный вопрос в

сотый раз, а демонстративно захлопнул перед ним двери своего авто

и закрыл окна. Мужик несколько обескураженно посмотрел на такую

демонстрацию недружелюбия и пошёл дальше. Орэн набрал номер

Яэль.

-Тут всё затягивается,- он старался быть особенно нежным. - Я боюсь

мы сегодня никуда не успеем

-Жаль, я так хотела пойти в «Oregon»»,- вздохнула Яэль.- Там отличные

коктейли и классная атмосфера.

-Я позвоню позднее,-сказал Орэн. –Целую тебя, моя прелесть.

Он положил мобильник в карман и снова выбрался из машины.

Уставшее за день тяжелой «жаркой» работы тёмно-красное солнце

садилось за горизонт. Похожие на разбежавшихся в разные стороны

барашков, заросшие узловатыми коренастыми оливковыми деревьями,

нависающие над дорогой холмы стремительно погружались в темноту.

На горизонте горели огоньки арабских деревень. В пятидесяти метрах

от дороги виднелись столбы с протянутой через них колючей

проволокой. По идее этот забор должен был защищать проезжающих

по дороге (а в данном случае стоящих в пробке) людей от злокозненных

действий всё новых и новых птенцов террористического инкубатора.

Говорили, что через забор пропущенно электричество, но Орэн был в

этом не уверен. Он решил,наконец, проверить,почему, чёрт побери,

они стоят в пробке. Закрыв двери «фольксвагена», он несколько раз

обошёл его и, обнаружив какое-то пятнышко на правом крыле,

тщательно протёр его тряпочкой. Затем закурил сигаретку и пошёл в

голову колонны искать причину «разлуки с Яэль».

Одни люди по-прежнему сидела в машинах, наслаждаясь

кондиционерной прохладой, другие бесцельно прохоживались вдоль

дороги, третьи- сидя на корточках вели неспешный разговор. Машин

было много, очень много. Больших и не очень, со множеством

пассажиров, и с одним только водителем; борющихся с темнотой

посредством всех доступных фар, лампочек и подсветок и угрюмо

стоящих в кромешной темноте. Постепенно Орэн заметил, что тёмных

как будто брошеных машин становится всё больше и больше. Было

такое впечатление, что их владельцы оставили надежду выбраться из

пробки, добраться до дому и решили на полном серьёзе, да при этом

основательно, устраиваться на ночлег здесь, среди холмов. Через

полчаса ходьбы, Орэн подошёл к одной из шумных компаний,

расположившигся возле полуразрушенной каменистой ограды,

окружающей старое кривое оливковое дерево. Ребята играли на

гитаре, слышались обрывки песен, дурашливые возгласы, смех.

-Не скажите, сколько до начала пробки ещё идти»,- обратился к ним

Орэн.

-Не скажем, сами не знаем, да и узнавать не советуем,- не переставая

брынчать ответил ему сидящий на одеяле, одетый в пижаму гитарист.

-А что так?,- не унимался Орэн.

-Пойди дальше и узнаешь.

Орэн пошёл. Всё чаще ему попадались палатки; замлянки, хижины ,а

в одном месте он увидел даже двухэтажный дом, собранный из

бесформенных камней, покрывающих во множестве окрестные холмы,

вперемешку с кузовом, дверями, колёсами и прицепом большого

грузовика. Он пытался ещё несколько раз добиться путного ответа от

кучкующихся вдоль дороги людей, но никто толком ничего объяснить

не мог. «Не знаем…Всякое говорят… Закрытая зона…Когда нужно

скажут…». В большинстве случаев люди сидели возле жиденького

костра. Их лиц почти не было видно (только длинные тени,

отбрасываемые жмущимися друг к другу телами). Автомобили, стоящие

на дороге, постепенно становились всё более похожими на груды

старого ржавого железа. В какой-то момент Орэн поймал себя на

мысли, что дорога стала напоминать свалку металлолома: не было ни

одной целой машины, у которой были бы целы стёкла или двери

оставались на своих местах. Орэн взобрался на ржавый грохочущий

остов какого-то авто, по всей видимости, бывшего когда-то крепеньким

пикапом. При свете луны можно было рассмотреть тёмное пятно горы,

за которую убегала едва освещённая мертвецким светом дорога,

блуждающие по тёмному горизонту странные огоньки и причудливо

поблёскивающие куски битого стекла на дороге. Где-то далеко завыл

шакал. Орэн спрыгнул с пикапа, при этом больно ударился лодыжкой о

какую-то железку. В ту же минуту со стороны тёмной горы раздались

какие-то крики. По-видимому кричали в громкоговоритель, но ничего

разобрать было нельзя. Орэн постаролся сделать ещё несколько шагов

вперёд, как вдруг раздался, усилиеваемый многократным эхом звук

выстрела, и где-то возле самого уха просвистела пуля, а потом ещё

одна и ещё одна. Орэн бросился на землю и стал отползать подальше

от опасного места. Из-за ушибленной лодыжки идти назад было тяжело,

и к своей машине он вернулся только под утро.

 

Он проснулся от того, что кто-то постучал по окну: «Слышишь парень,

выходи. Нам людей не хватает. Хотим брёвна забить и тент установить.

Будем в тени сидеть, чего на жаре париться. Орэн вытащил мобильник,

чтобы позвонить Яэль. Оказалось, что он разрядился, а зарядного

устройства у него в машине не было. Потом он включил радио, пытаясь

из сводки новостей понять, что же происходит в этой загадочной

пробке. Диктор долго говорил о загадочном убийстве в одном из

приморских городов, об аварии, в которой по вине пьяного водителя

погибла целая семья, о необычайном наплыве туристов. Однако всё это

происходило далеко на Юге и никакого отношения к тому, что

случилось с Орэном не имело. Наконец, Орэн открыл двери машины и

выбрался наружу. Оказалось, что снаружи намного жарче, чем в

машине, которая до этого времени стояла в тени. Толстый с пучком

сведённых на затылке волос и большой лысиной на макушке мужик,

владелец соседней с Орэновской машины, призывно замахал руками и

закричал: «Ну иди же сюда. Мы одни не осилим». Орэн подошёл, взял из

рук соседа лопату и впрягся в общую работу. Через сорок минут столбы

были вкопанны, тент закреплён, довольные от сознания выполненного

дела члены вновьиспечённой бригады уселись на камни, чтобы

перевести дух.

-А когда пробка кончится не знаете?- спросил Орэн.

- Ну когда- нибудь кончится. Ничего вечного нет. А сейчас надо, еду

где-нибудь раздобыть,- сказал худенький парнишка, которого звали

Уди (когда-то он привлёк внимание Орэна своей сотрясавшей воздух

рэпом машиной ).

-Хотелось бы,- похлопал по животу Орэн.

- Тут говорят, какой-то грузовик с деликатесами раскурочили. Надо

поторопиться. Может перепадёт чего.

Подгоняемые голодом все дружно повскакивали с мест отправились на

поиски деликатесного грузовика. Приметы того, что они идут в

правильном направлении и что искомый объект становится всё ближе и

ближе были налицо: снующие туда-сюда как муравьи люди и

валяющиеся на земле разодранные картонные обёртки. При

приближении к заветному грузовику перед Орэном предстала

живописная картина: на маленьком пятачке во множестве бегали

куры, клюющие рассыпанное повсюду зерно, стоящий у открытых

дверей грузовика водитель уговаривал людей разбирать мороженую

рыбу, которая «может испортиться» , а люди толпились у здоровенной

фуры полной ящиков с картошкой и луком. В пятидесяти метрах от

грузовика с пропадающей мороженой рыбой он натолкнулся на

придавленную мотоциклом худенькую девушку, которая призывно

махала руками с тем, чтоб ей помогли выбраться из-под железного

чудовища. «Я так благодарна тебе,-сказала она, когда Орэн поставил

её на ноги.- Меня зовут Михаль. Я хотела переставить мотоцикл, а он

на меня упал». Орэн поинтересовался, как она себя чувствует, и

убедившись, что всё в порядке побежал к своей бригаде. Уди жадно,

чавкая и причмокивая, жевал бананы вперемешку с яблоками,

толстяк с пучком сведённых на затылке волос (которого звали Чико)

степенно ковырялся в невесть откуда взявшейся банке консервов.

После трапезы, почувствовав, что с окончательно проснувшимся

полуденным солнцем шутки плохи друзья решили вернуться под

своды своего тента. Там они и находились до вечера. Вечером к ним

присоединились представители других груп и компаний. Говорили всё о

том же: чем вызвана пробка и как из неё выбраться. Рассказывали, что

несколько человек, которые пошли на поиски выхода пропали, а

несколько других, которые поехали в оборатном направлении

вернулись ранеными и еле живыми, при том кто на них напал было

неизвестно. На следующий день, когда запасы еды стали подходить к

концу Уди предложил Орэну сходить в арабскую деревню и раздобыть

там чего-нибудь съестного. Чико идти отказался, сославшись на плохое

здоровье и возраст . Идти решили перед рассветом. Так казалось

надёжнее.

При ярком свете они благополучно перелезли через

заградительный забор (как оказалось никакой ток через него пропущен

не был). Единственным удручающим обстоятельством было то, что

колючая проволка вернула одну из штанин дорогих джинсов Орэна в

её дородовое состояния (когда она ещё была просто нитками из

хлопковой пряжи). До деревни они добрались относительно быстро

(ориентировались по зелёному свету минарета и противному дыму

кизяка, испускаемому деревенскими домами). Уди, который всю свою

армейскую службу провёл на территориях, достаточно лёгко вычислил,

где должен быть курятник. Всё шло прекрасно. Луна скрылась за

облаками. Стало темно. Когда муэдзин (или ,как сказал Уди,

магнитофонная запись) стал в очередной раз громогласно уверять

всех в том, что «Аллах акбар, и никто не акбарее, чем он», Орэн и Уди

перелезли через забор До курятника оставались считанные метры,

когда из курятника раздался оглушительный шум падающего ведра и

держащий в руках трёх бъющихся кур лысый мужик с криками:

«Бегите, он убъёт вас»,- бросился к забору. Уди и Орэн заразились его

паническим настроением и тоже стали прыгать через забор.

Следующие пять минут Уди, Орэн и неизвестный с курами в руках

(одной из которых удалось вырваться и убежать) что есть мочи бежали

в сторону забора. В какой-то момент Уди подскользнулся и упал, больно

ударившись коленом о камни. Орэн и прижимающий оставшихся кур

мужчина подхватили его, доволокли до забора и помогли перебраться

сквозь ряды калючей проволоки. Только тут, на безопасной стороне

Орэн признал в незнакомце того владельца красного «пежо», который

когда-то чуть не въехал в него на своём авто и с которым он не хотел

впоследствии общаться. Теперь по прошествии времени обиды были

забыты и, когда Дани (так звали счастливого владельца кур) пригласил

его и Ури на бульон, Орэн радостно закивал головой. До полудня он и

Ури дремали в тени любимого тента, а потом пошли в гости. К своему

удивлению Ури встретил у костра, разведённого Дани, девушку,

которую он вытащил вчера из-под мотоцикла, Михаль. Оказалось, что

Дани- это её отец. «Я попала в пробку, в добавок ещё и мотоцикл

забарахлил, тогда я позвонила отцу, чтоб он меня забрал, вот он и

приехал». После того как куриный бульона был с энтузиазмом

съеден, Дани потянулся, зевнул:

-Ви...дел ваш тент.Молодцы. Но если мы тут застрянем надолго,

придётся делать более фундаментальные сооружения.

-Да скоро всё рассосётся,-потирая раненую ногу, сказал Ури.- Чего

пессимизмом –то заниматься. Давайте лучше и сегодня за курами

пойдём. Больно вкусный бульон получился.

Прошло полтора месяца. Ничего не изменилось. Никаких новостей

об окончании пробки они не получили. Вернувшись с ночного

дежурства (опасались нападений арабов, всерьёз обеспокоенных

постоянными набегами на курятники и угоном баранов), Орэн, как

всегда, завалился спать в машине (под утро становилось довольно

прохладно). Честно говоря, это ему чертовски надоело: не получалось

вытянуться во весь рост, затекали ноги и руки, было недостаточно

мягко; поэтому проснувшись он решился на серьёзный поступок - снять

сидения и окончательно перебраться в хижину, которую он занимал

вместе с Ури. Демонтировав два кресла и диван, он по привычке

протёр пыльные бока машины, которая давно уже не стояла на дороге,

а как и сотни её товарок расположилась на обочине в среди оливковых

деревьев (при этом чтоб перенести её кювет, пришлось снять с неё

два передних колеса). В хижине Ури стал в очередной раз уговаривать

Орэна использовать лобовое стекло от машины в качестве окна или

части крыши с тем, чтобы в хижине стало светлее. - Все уже так

сделали, а у нас как в сарае. Я все свои стёкла поставил, но это

недостаточно.

-У меня рука не поднимается машину курочить. А вдруг завтра пробка

прекратится,- зевнул Орэн и улёгся в своём углу под портретом Яэль,

который он любовно повесил несколько дней тому назад.

-Как же прекратится,- продолжал ворчать Ури.- Вон ещё два человека

погибли при попытке выбраться.

В полдень пришла Михаль. Она выглядела очень

привлекательно. Худенькая, стройная брюнетка с зелеными глазами.

-Я пришла вас позвать на собрание. Собираются решить, как заново

построить дежурство и что делать с продовольствием.

-Придём, придём, - пробурчал Ури.

-И как у вас тут темно, как в подвале,- сказала Михаль.- Ну, смотрите не

опаздывайте.

 

- Я считаю, мы должны назначить ответственного за связь с другими

группами. Это важно, и если мы это не сделаем, то нам придётся

тяжело,- сказал Дани.

- А для чего это надо? - спросил Ури

- Ситуация с продовольствием серьёзная, и если не объединиться,

можно остаться голодным.

- Я не хочу ябедничать, но так как мы говорим о серьёзных вещах,

то я вынужден сказать, что Орэна пригласили на встречу с нашими

соседями, а он и сам не пошёл, и другим не сказал,- в голосе толстого с

пучком сведённых на затылке волос Чико отчётливо зазвучали

прокурорские нотки.

- Во-первых, я не забыл,- опешив от такого наскока и заметив

неодобрительный взгляд Михаль, сказал Орэн.- А во вторых, почему

именно я должен идти. Я и дежурю, я и за едой хожу

- Детский лепет,- не успокаивался Чико.- Забыл, проявил

безответственность, так и скажи.

- Не будем проводить расследование, кто виноват,- авторитетно

заявил Дани.- Важно одно: мы – команда, и должны работать как

команда …

 

Ночью на дежурстве Орэн всю ночь думал о совещании: «Что делать с

Чико? Что делать с Чико?»,- этот вопрос не давал ему покоя.-

Поговорить с ним с глазу на глаз?…Так он сведёт всё к тому, что всё что

он делает это исключительно из желания улучшить условия жизни, а

после этого помчится к ребятам жаловаться , что я угрожал ему.

Отомстить Чико и сделать ему какую-нибудь заподлянку ?…Но как?».

На следующий день к ним с Ури в хижину зашла Михаль. В хижине

было намного, чем вчера. Часть крыши образовывало лобовое стекло

машины, которое утром установил Орэн. Когда она зашла Орэн

торопливо снял со стены портрет Яэль, и всю беседу называл Михаль

«моя прелесть»… Жизнь продолжалась.