девушки в траву. Какое-то время тело его дергалось в конвульсиях, но вскоре он застыл с маской смерти на лице.

Я подошел к девушке, она была без сознания. "Наверно она испугалась умирающего Сату", - подумал я.

Опустившись рядом с ней на колени, я поправил ее юбку, из под которой выглядывали обнаженные красивые ноги, немного выше колен. Чулки были спущены до щиколоток, их белый цвет мягко оттенял розоватую кожу ног.

После того как я поправил юбку, надо было прикрыть ее грудь. Только я хотел поправить ей корсет, как услышал в нескольких шагах неприятный голос Дидо:

– Эй, Сату! Я решил вернуться и помочь тебе с этой кралей. Для одного это слишком жирно! Ты ведь поделишься со своим приятелем Дидо? Сату, ты чего молчишь? Или некогда за любовными утехами, а? А-а-а, где Сату? – не дойдя ко мне пяти шагов, Дидо, наконец, рассмотрел, что я не Сату. Он стал оглядываться, ища его глазами, я же в это время взял лежащую недалеко шпагу Сату и вынул ее из ножен.

"Прейдеться действовать ей, а то выстрел привлечет внимание", - мелькнула мысль у меня в голове.

Шпага у меня была на изготовке. И когда лицом ко мне повернулся Дидо, хватая пистолет за поясом, то я перехватил в броске шпагу как копье и тут же бросил в него. Шпага угодила ему в солнечное сплетение. От неожиданности он выронил, было, пистолет, но ухватился за второй. Видя, что он может еще выстрелить я сделал длинный кувырок в броске и подскочив на ноги, нанес удар по шпаге ладонью – чтобы зашла глубже, а потом уже круговой удар ногой в голову. Дидо подкосился и упал на живот. Еле дыша, он все же спросил, приподняв голову:

– Кто ты такой? Кто…? – и упал бездыханно. Я повернулся, чтобы идти к девушке и привести ее в чувства, но она уже сидела на куче листвы. Она была растеряна на столько, что очнувшись, даже не поправила свое платье и розоватая упругая грудь, смотрела на свет божий своими прелестными формами. Вероятно, она видела нашу короткую и быструю стычку с Дидо – быструю, потому что это рассказ об этом долгий, а происходило все очень быстро.

– Кто вы такой, месье? И что это за одежда на вас? – сыпала вопросами Мишель.

– Сударыня! Я отвечу на все ваши вопросы, но только при одном условии.

– Каком же, сударь?

– Вы поправите свое платье, сударыня. Иначе ваше прекрасное украшение из двух розовых жемчужин, величественных как Геркулесовы столбы, свергнут меня с ума! – нежно произнес я.

Но уже первая фраза смутила девушку и она, густо краснея, быстро-быстро поправила платье и скрыла от меня свои драгоценности. Я при этом галантно отвернулся. Наконец, когда все что надо, она поправила, расспросы были продолжены, и я повернулся к ней лицом, чтобы дать по возможности исчерпывающие ответы.

– Вы, сударь, очень странно дрались. Я еще такого никогда не видела! – оправившись от смущения, проговорила она, не скрывая своей восторженности.

– Это такой вид борьбы. В наших краях ее называют каратэ. В ней есть удары и руками, и ногами и даже пальцами! Но, думаю, вам это будет неинтересно, - ответил я, стараясь не быть скучным.

– А как вас зовут? Меня зовут Мишель Ларжени, я ехала в сопровождении своей старой горничной Мари и своего двоюродного брата Этьена де Марино в свой родовой замок, что в Тулузе. Когда напали эти бандиты. Началась перестрелка, вовремя которой я попыталась бежать, но как вы, вероятно, знаете, мне это не удалось.

Благодарю Вас, месье…?

– Как ни странно, но меня тоже зовут Мишель, точнее Михаил Стремов.

– Значит Мишель. А откуда вы Мишель Стремов? Впрочем, судя по фамилии, наверно из России. Я угадала? – кокетливо улыбаясь, спросила Мишель.

– Да, так и есть! Из той стороны, но немного южнее.

– А как вы здесь оказались? Наверное, куда-то ехали по делам и услышали выстрелы. Да? О, этот ужасный Сату! Еще немного и. … Кстати, я немного помню этот момент. Помню Ваше лицо за его спиной и палец у рта, чтобы я вас не выдала. Потом что-то произошло, и я потеряла сознание. Очнулась когда вы расправлялись с этим толстым грязнулей. Что же случилось с Сату?

– Он мертв, - коротко ответил я.

– Но ведь у вас, по-моему, не было оружия? Ведь так? – удивилась Мишель.

– Для того чтобы убить человека необязательно иметь оружие. Достаточно иметь руки и ноги, и владеть приемами каратэ. Самое совершенное оружие – это человек.

– Так вы его убили руками? Наверно задушили? – удивляясь все больше, спросила Мишель.

– Точнее ребром ладони. Сударыня! Вы придаете этому сильно большое значение! Сату больше никого не будет грабить и убивать. Какая разница как я ему в этом помог? Правда, ведь? Это совсем неважно.

Этот разговор начинал меня тяготить, как будь-то я какой-нибудь супер-герой, или еще лучше, - хвастун!

– Мне просто любопытно, как это может быть, вот и все. Но, если Вам трудно – можете не отвечать.

– Ах, Мишель Ларжени! Зачем же надувать ваши прелестные губки. Просто мне не хотелось выглядеть хвастуном. Тем более что в наших краях есть много людей владеющих каратэ намного лучше меня. Но, чтобы у Вас отпали все вопросы, я вам кое-что покажу. После этого мы сядем на лошадь и поедем в Ваш замок. Договорились? – улыбаясь, спросил я.

Глаза Мишель загорелись, и она словно дитя запрыгала и захлопала в ладоши, ожидая представление как в цирке.

– Согласна, согласна!!! Конечно, договорились! Но, милый Мишель, удовлетворите мое любопытство.

Я решил показать ката средней сложности и продолжительности. Став на середину дороги, я приступил к его исполнению. Казалось, это был танец: с криками, прыжками, ударами рук и ног, рисунок которого, то скручивался в спираль, то рисовал простые прямые линии. По окончании ката я показал тамишавари, т.е. сломал ногой средней толщины дерево, а затем ребром ладони обрубил толстые ветки на нем.

– Теперь поехали, как вы мне обещали. Вы сможете запрыгнуть сзади меня на лошадь? Нет? Хорошо, я вам помогу, - сказал я, не обращая ни малейшего внимания на широко раскрытые зеленые глаза и так же раскрытый прекрасный ротик.

Я подошел к лошади и закрепил у седла пистолет и шпагу, взял также у Дидо запас пуль и пороха. Заскочив в седло, я повернул лошадь к Мишель.

– Мишель! Ну что же Вы не подходите. Лучше бы я Вам ничего не показывал!

– Нет, нет, сударь, я уже готова! Я иду! Но это же надо, какая удивительная борьба! – сказала Мишель, рассуждая в слух, но на лошадь не пыталась влезть.

– Мы едем или нет?! – почти закричал я.

– Но я так не залезу! – капризно сказала Мишель.

– Подойдите ближе. Так. Теперь ногу в стремя. Так. Теперь держитесь за седло возле меня.

Мишель ухватилась за седло: одной рукой впереди меня и другой сзади, и попыталась запрыгнуть на лошадь. У нее это не получилось, и она чуть было не упала, но ее левая рука, сорвавшись с седла, ухватилась за мою левую ногу ниже паха, а правой за куртку.

– Кхм! Мишель! То, что вы держите левой рукой это не седло.

– Да? – вынимая ногу из стремени и убирая руки, спросила она, - А я-то думаю, почему это седло то мягкое, то твердое.

Я слез с лошади, чтобы вначале усадить Мишель, а затем уже сесть сзади. Снова Мишель всунула ногу в стремя и я взяв ее за талию помог влезть ей на лошадь, но и тут не обошлось без приключений. Когда я поднимал Мишель за талию и почти уже усадил в седло, она неожиданно (размахивая руками, как бы балансируя) упала прямо мне в руки. Причем это было так неожиданно, что для того, чтобы он не упала, я перехватил ее одной рукой за бедро, а второй за ее попку и тут же усадил назад.

– Мишель! Держитесь крепче в селе, иначе вашей мягкой попке не миновать синяков. Теперь немного подвиньтесь вперед, чтобы и я поместился.

– А вы, сударь, прижмитесь ко мне и не упадете, - сказала, улыбаясь, Мишель.

– Так и сделаю мадмуазель, - сказал я и запрыгнул сзади нее на лошадь.

Лошадь немного пошатнулась, но так как и я, и моя спутница были средней массы, то выдержала. Я взял повод, и мы тронулись. Сказать по правде, я всего второй раз на лошади, поэтому ехали мы так сяк.

– Я буду звать Вас Мишо! Вы не против этого, господин Стремов? А то такое впечатление, что я, называя Вас, зову себя. Хорошо?

– Хорошо. Мишо, так Мишо. А где находится Ваш замок, ведь надо знать куда ехать?

– Нам надо выехать из леса, затем повернуть налево от озера Нильен в сторону Туа. После того, как мы попадем в Туа, мы повернем направо возле трактира "Дары св. Августина" и когда выедем из города проедем еще примерно восемь лье и мы на месте.

– Путь не близкий. Что ж, попробую прибавить ходу.

Я легонько пришпорил лошадь. Она заржала и побежала уверенной рысью.

Мишель сидела впереди, и все тело ее как будто стремилось прижаться ко мне как можно ближе. Я чувствовал ее тепло. Чувствовал, какое у нее мягкое тело.

"Да! У этого Сату губа была не дура! Такую хорошенькую (во всех отношениях) девушку встретишь не часто", - размышлял я, пока мы лавировали по дороге среди деревьев.

– Милый Мишо! Вы не обидитесь, если я задам вам один вопрос?

– Спрашивайте Мишель, я к вашим услугам.

– Вы давно ездите на лошадях?

– Если честно – это второй раз в жизни.

– О! Неужели у вас в России нет лошадей?

– Не в России, а на Украине. Что же касается лошадей, то там, где живу я, их почти нет ни у кого. В них нет необходимости, разве что для красоты или соревнований.

– А как же вы ездите из города в город? Неужели ходите пешком?

– Нет, Мишель. Для этого у нас есть специальные кареты без лошадей, но о них давайте позже. Сейчас не время.

– Мишо! Дайте мне повод, я в управлении лошадью кое-что понимаю. Так будет быстрее. Только не обижайтесь, хорошо?

– Я не против. Только при условии, что вы не будете падать из седла. Держите повод, - и я взял ее за талию.

Мишель действительно хорошо ездила верхом и, кажется, становилась ясно, почему она падала из седла.

"Похоже, я ей понравился. Иначе, зачем ей весь этот спектакль", - думал я, сидя за спиной у Мишель.

Она давно перешла на галоп, и лошадь довольно быстро вывезла нас из лесу прямо на зеленый луг. Трава на нем была такая высокая и густая, что, казалось, вот-вот поглотит дорогу, по которой мы скакали. Солнце светило нежно и ласково, а мы все неслись навстречу судьбе.

Прошло около получаса, и мы выехали на холм. Стоя на нем, перед нашим взором развернулась прекрасная картина.

Прямо перед нами, немного внизу, лежало озеро с песчаным берегом, лишь в некоторых местах зеленел камыш. Дорога, по которой мы ехали, раздваивалась и огибала его зеленоватую воду в обеих сторон.

Как объяснила мне Мишель, нам надо было ехать влево от озера, по дороге ведущей на Туа. Так мы и сделали.

Проехав примерно два лье от развилки, Мишель предложила остановиться и дать немного отдохнуть лошади. Привал мы решили сделать возле ивы, опустившей свои ветки в воду, как будто девушка, моющая волосы.

Я слез с лошади и помог Мишель.

– Пусть лошадь попасется, а я хочу немного искупаться. Мишо, Вы не составите мне компанию? – Мишель соблазняла меня все больше, но я пока решил не расслабляться.

Это ведь было то самое озеро Нильен, справа от которого, дорога вела к заброшенному дому, а если помнете, туда направлялся один из разбойников, некто Рибо.

Поэтому осторожность явно не помешала.

Пока я так размышлял, оглянувшись на путь, который мы проделали, Мишель не теряла времени и решила брать быка за рога. Когда я к ней повернулся, она стояла ко мне спиной и пробовала ногой воду. Она была совершенно раздета!

– Мишель, я ведь не каменный! Вы решили проверить мою выдержку?

– А что, нельзя просто поплавать мужчине и женщине? Тем более, кто вас заставляет проявлять выдержку? Так вы идете? – она повернулась ко мне лицом и все ее прекрасное тело, освещенное солнцем, предстало пред моим взором.

– Хорошо! Будь, по-вашему, но сначала я подготовлю костер, чтобы можно было быстрее согреться, и тогда я иду к Вам.

– Костер? В такую погоду? Да, Вы издеваетесь надо мной! Я совсем Вам не нравлюсь! Вы гадкий, бесчувственный тип! Я иду плавать сама, и быть может, с горя утону! – Мишель сердилась, ее кулаки сжались, грудь вздрагивала вместе с животиком и лобком. Казалось, она вся превратилась в электрическую искру.

Она развернулась, и, вбежав в воду, нырнула и поплыла прочь. Через какое-то время она исчезла за росшими недалеко камышами.

"Обиделась! Глупая! Неужели найдется такой кремень, чтобы она не пленила его своей красотой. Ничего. Поплавает – остынет. Глядишь и поймет, что тут не самое удачное место для безрассудной любви. Ветерок все-таки прохладный. Надо пойти собрать веток для костра".

Так рассуждая сам с собой, я пошел за иву. Чуть дальше виднелось еще несколько деревьев. Собирая ветки, я то и дело оглядывался на дорогу – не едет ли кто-нибудь. Никого не было, и мне показалось, что может быть зря я не пошел с Мишель.

Похоже, что моя предосторожность сыграла со мной плохую шутку.

Тем временем Мишель, разочарованная в своих надеждах и чувствах, пыталась убежать от самой себя. Проплыв какое-то расстояние вдоль берега, она развернулась почти на девяносто градусов и решила, во что бы то ни стало доплыть до противоположного берега.

"Доплыву или утону! Пусть тогда мучается, что отпустил меня одну! Я же буду лежать на дне озера, как русалка, вся нагая, на ложе из водорослей. А он, бессердечный, будет плакать на его берегу о безвременно ушедшей Мишель Ларжени. И он прольет столько слез, что озеро станет соленым и превратится в море", - так, рыдая, плыла, Мишель к противоположному берегу.

Расстояние это было довольно приличное, примерно пол-лье; проплыв больше половины пути и попав в холодное подводное течение, Мишель изменила свои мысли о том, чтобы стать русалкой. Теперь у нее была только одна мысль выжить. Она работала руками и ногами изо всех сил, но судорога свела ей ногу, тогда она ущипнула себя под колено еще и еще раз, пока понемногу нога начала приходить в норму.

"Вот и берег, на котором я отдохну. Слава Богу, я доплыла!" – размышляя так, Мишель проползла из воды на траву на самое Солнышко и потеряла сознание от усталости.

Прошел час, как они расстались и Мишо, как его назвала Мишель, начал волноваться. Он принес хворост для костра еще полчаса назад и ждал, что Мишель вот-вот выйдет на берег. Но она не выходила. Мишо попытался ее звать, но она не отзывалась.

"Неужели она решилась утонуть? Быть того не может! Но, где же она тогда? Вода не такая уж жаркая, чтобы из нее по часу не выходить. Может, она вышла на берег в другом месте, чтобы не видеть меня? Тогда надо ее отыскать", - с такими мыслями я решил пройтись вдоль берега, чтобы поискать, возможно, другой выход из озера.

Привязав лошадь к дереву, и припрятав в траве наши вещи и ее одежду, я пошел в том направлении, куда поплыла Мишель.

"А почему бы мне не залезть на дерево, и не посмотреть оттуда? Может быть, тогда я что-нибудь увижу?!" – и не долго думая, полез на ближайшее дерево.

Я добрался чуть ниже верхушки и стал рассматривать, не видно ли милой Мишель. Но куда бы я ни смотрел, везде был густой камыш, и только в двух местах его не было. Одно было очень далеко от меня, и я подумал, что вряд ли девушка смогла бы туда доплыть. Другое было видно только на половину, так как ветки дерева, на котором я сидел, были довольно густы и давали ограниченный обзор. Единственно, что я смог рассмотреть – это беловатое вытянутое пятно или предмет на зеленой траве.

"Возможно – это Мишель", - подумал я и слез с дерева. Вернувшись к нашей стоянке, я, быстро раздевшись прыгнул в оду и поплыл в сторону зеленой полянки. По пути, я несколько раз нырял, чтобы достать дно, но в нескольких метрах от берега глубина была уже пять-шесть метров, а дальше и того больше. Ближе к середине озера вода стала холоднее, и нырять стало тяжело. До дна я даже не приблизился. Это значит, что если Мишель утонула, то я ее не смогу достать.

"Будем надеяться на лучшее", - подумал я и прибавил ходу, чтобы разогреться.

А в это время, Рибо, посидев какое-то время в заброшенном доме, что недалеко от озера, решил вернуться и напоить лошадей, а затем, оставив их в доме отправляться в лагерь. Подъезжая, к известной ему поляне, он увидел какое-то беловатое пятно.

"Чтобы это могло быть? Когда я проезжал сегодня утром, этого пятна не было. Ничего. Подъеду ближе разберусь, что к чему", - подумав это, Рибо подстегнул лошадей и спустя пару минут он уже был на месте.

"Да это, похоже, бабенка, решила позагорать. А может утопленница? Ишь, какая фигуристая!" – так размышляя сам с собой Рибо приближался к телу.

В этот момент, Мишель разбуженная топотом копыт, открыла глаза. К ней приближался какой-то мужчина. Закрывшись насколько можно руками, Мишель присела, готовая при малейшей опасности снова прыгнуть в воду, хотя силы она еще не восстановила.

Увидев ее лицо, Рибо удивился.

– Ба! Да ведь это краля Сату! Судя по одежде, он своего добился, но почему ты жива – это непонятно?! Может быть, ты от него убежала, и он тебя ищет? Отвечай! Не смей молчать! В свое время, в камере пыток города Марсо, я и не таким языки развязывал.

– Не трогайте меня! – Мишель пятилась назад, отвлекая внимание разбойника, - Оставьте мне жизнь и я все скажу! Пощадите меня, месье!

Умоляла Мишель Рибо, рыдая от безысходности. Рибо приближался, и его лицо не предвещало ничего хорошего.

– Меня ты своими слезами не проймешь. Никаких сделок я с тобой заключать не буду. Говори! – приказал Рибо, и его слова звучали как приговор.

Мишель была уже возле воды и, сделав шаг – бросилась в нее. Рибо кинулся за ней. Трудно себе представить такую девушку, которая бы ускользнула от Рибо в воде.

Рибо по прозвищу "убийца", был бывшим палачом в городе Марсо. Высокий, широкоплечий – не человек, а гора мускулов. Что ему стоило догнать уставшую Мишель, которая отплыла от него метров на шесть – пара пустяков. Это он и сделал. Догнав ее в два маха руки, он ухватил ее сначала за ноги и потянул вниз. Мишель кричала, сопротивлялась, а затем в панике начала хватать ртом воздух. Рибо тем временем, перехватил ее под грудь, а затем взялся за ее длинные волосы и потащил в сторону берега. Сопротивление было бесполезно. Мишель была обречена, если бы не то обстоятельство, что эту сцену издалека видел Мишо, ему оставалось плыть метров сто не больше, а это не так много времени.

После того, как Рибо вытащил на берег беглянку, он решил все же узнать, где Сату? То, что девушка была жива на Сату совсем не похоже. Развлечься и затем убить – это стиль Сату, т.к. девушка могла их опознать, а там и до виселицы недалеко. А тут жива, здоровехонька, только нагишом разгуливает.

– Итак, мадам! Я жду. Внимательно вас слушаю, - начал допрос Рибо, отрезав, Мишель путь к озеру своим массивным телом.

– А в-вы меня не убъе-т-те? – плача и трясясь скорее от страха, чем от холода спросила Мишель.

Мишель чувствовала себя ужасно: с одной стороны она голая сидит перед страшным нелюбимым мужчиной; с другой стороны – она чувствовала, что этот человек не испытывает к ней чувства жалости и скорее всего ее убьет. Любимый, с которым поссорилась, далеко, и он не знает, где она; так что рассчитывать не на кого. Остается молится и просить Бога, чтобы помог глупой Мишель сохранить свою жизнь.

– Может быть, и не убью. Смотря по тому, что ты расскажешь о Сату, - сказал это Рибо, а сам подумал: "Я эту ошибку Сату исправлю так, что сегодня ты, милашка, будешь стучать в ворота Рая".

К этому времени Мишо уже доплыл до берега и выходил из воды сзади Рибо.

– Эй, малыш! Ты с беззащитными девушками только герой, а ну повернись ко мне передом, к своему отступлению задом, - сказал я, обращаясь к Рибо.

В ответ, Рибо выхватил правой рукой широкий кинжал и с разворота попытался меня ранить. Я сделал блок левой, а правой сделал бросок через левое бедро. Рибо благополучно упал в озеро поостыть. К сожалению, я был только в плавках и поэтому одеть мою милую, Мишель мне не удалось. Я лишь попросил, чтобы она поднялась к дороге, подальше от схватки.

Рибо уже вылизал из воды, но, как ни странно, нож из рук не выронил.

– Так у тебя, милашка, объявился кавалер! Тогда ясно, почему ты еще на этом свете, а не на том! Но это ненадолго! Сейчас, только твоему дружку кишки выпущу, тогда и тобой займусь. Уж расстараюсь для тебя! – обратился Рибо в сторону Мишель.

– У нас на Украине, кажуть так: "Не кажи гоп, поки не перескочиш", Не спеши дорогой, а то успеешь, - сказал я Рибо, сбивая его спесь.

Началась схватка. Рибо делал круговые движения рукой с ножом, лезвием вперед, пытаясь меня достать. Я несколько раз увернулся, а потом, выждав удобный момент – выбил нож ногой. Два удара ногой по рукам и Рибо не может ими двигать – они ненадолго парализованы. После чего я делаю выпад и ударом "рука-копье" поражаю его в солнечное сплетение. Рибо скрутился и упал, а я пошел к Мишель – успокоить ее и согреть. Я думал, что Рибо уже мертв, но он оказался довольно живучий; и пока я обнимал Мишель, ползком добрался до нас, сильно толкнул меня, а затем полусогнутый побежал к недалеко стоящей карете. Я встал и сразу за ним. Он уже вылез из кареты и держал в руках большой топор, который вероятно служил ему, когда он был палачом.

– Теперь, я тебя в лапшу порубаю, придурка, - сказал мне Рибо, поигрывая топором.

– Если сможешь! – ответил я тогда, когда Рибо держал топор двумя руками: одной ближе к лезвию, другой – за конец рукоятки.

Я ударил ногой по рукоятке так, что она разломилась на две части, и теперь топор стал практически бесполезен: слишком тяжел для одной руки и короткой ручкой для двух рук.

Рибо это понял, и в ярости бросил топор в меня – я увернулся, но топор чуть было не ранил Мишель. Я рассердился не на шутку и в прыжке, нанес врагу такой удар ногой в голову, от которого он уже не поднялся.

– Одной сволочью меньше! – успокаиваясь произнес я и подойдя к Мишель обнял ее плечи и поцеловал в губы.

– Так ты ко мне не равнодушен?! – спросила приходящая в себя Мишель.

– Конечно, нет!

Кто?! Раз увидев,

Не полюбит,

Богини образ неземной! -

процитировал я и, взяв ее, озябшую, на руки и понес в карету.

– Какая я глупая, Мишо. Я в тебе сомневалась и от отчаяния готова была утонуть, а ты меня любишь. Сколько неприятностей можно было избежать, если бы я подождала тебя, и мы плавали бы вместе. Ты не сердишься на меня за это?

– Что должно было произойти, то произошло. На тебя я ни обижаюсь, и даже не бери в голову. Как я могу на тебя сердиться, если я влюбляюсь все больше и больше – зорька моя ясная! – успокаивал я Мишель, целуя ее плечо.

– Мишо! А ведь это моя карета! Она снова в моем распоряжении, - в восторге Мишель весело задрыгала ногами.

В карете остались некоторые вещи. Так что Мишель, наконец-то могла одеться, да и согреться тоже. Но Мишель, не была бы Мишель, если бы не делала то, что ей хотелось больше всего, а сейчас она хотела меня, и как хотела!

Она кинулась на меня как львица, и мои плавки отлетели в угол кареты. После этого началось нечто такое, чего я никогда не забуду.

Сначала она хлестала меня с ног до головы своими длинными, темно-русыми волосами. Я полулежал в карете и, зарыв глаза, наслаждался.

После, она как кошка начала тереться об меня; то грудью от пупка до лица, то лобком об ноги до поясницы.

Не буду вдаваться в дальнейшие подробности – это слишком интимно, но скажу лишь то, что под конец, наши утехи довели нас обоих до полного изнеможения. Если вы занимались сексом восемь часов с небольшими промежутками, то вам это ощущение знакомо.

Когда мы с Мишель наслаждались, страсть иногда, нас переполняла настолько, что казалось карета вот-вот развалиться! Но вроде бы обошлось.

– Где-то тут под сиденьем, должна быть корзина с едой, если конечно разбойники ее не забрали! – пояснила мне Мишель то, что она искала под сиденьем напротив.

Действительно, после непродолжительного времени она достала корзину полную еды. Бутылка темного вина, большой окорок, пару колец колбасы, хлеб, сыр и фрукты. Мы были очень голодны и поэтому приступили к трапезе немедленно.

– Как жаль, что нет штопора! Пробка залита смолой и так просто ее не выбьешь, - с нескрываемым сожалением произнесла Мишель.

– Не беда! Дай-ка бутылку. Оп! – резким ударом ладони я отбил горлышко бутылки, - Опля! Вуаля! Вот тебе и вино, попить придется из бутылки – стаканов нет.

– А я придумала, как ты напоишь меня вином!

– И как же я тебя, цыпленок, напою?

– Держи ладони лодочкой, только сильнее их прижимай. Вот так. Теперь сюда я лью вино, а затем ты вольешь его мне.

Сказав это, Мишель действительно налила мне вино в ладони, а сама присела передо мной, предварительно убрав корзину в сторону. Я аккуратно, чуть прикасаясь пальцами к ее губам, стал маленькими порциями вливать вино. А после, когда она, прикасаясь своими теплыми, чуть пухлыми губками к моим рукам, выпила все вино, я сделал пару глотков прямо из бутылки. Решив на этом остановиться, мы еще немного поели и решили ехать на карете к нашему начальному месту стоянки. Мишель из одежды ничего не нашла и поэтому решила обвязаться покрывалом, которое разбойники не заметили и не забрали в лагерь. Я, надев плавки, влез на козлы и стал править карету по дороге вокруг озера. Спустя десять минут, мы уже подъехали к нашей первоначальной стоянке. Лошадь, привязанная к дереву, радостно заржала. Подойдя к ней, я угостил ее куском хлеба, а потом с помощью подсказок Мишель впряг вместе с остальными. Теперь карету будут везти четыре лошади, а не три. Значит, мы доберемся до замка Мишель быстрее и легче.

Смеркалось. Я предложил Мишель заночевать возле озера, но она предложила переехать от него подальше, т.к. эти события, а в особенности труп на том берегу – не дали бы ей покоя.

Связав собранный мною хворост в охапку, я бросил его в карету с тем, чтобы по приезду на устраивающее Мишель месть – сразу развести костер, а не искать в потемках подходящее топливо.

Мишель села рядом со мной на козлы, и мы поехали прочь от злополучного места. Озеро было довольно большое, так что нам пришлось ехать не менее десяти минут, пока оно исчезло вдалеке.

С каждой минутой становилось темнее и темнее, луны не было видно, и лишь одинокие звезды освещали нам дорогу. По обеим сторонам дороги лежали поля, поросшие густой сочной травой, простиравшиеся до горизонта. Вокруг – ни одного деревца не видно. Лишь одинокие холмы, изредка, изменяли пейзаж. Наконец, за одним из подобных холмов мы решили остановиться.

Убрав карету с дороги в сторону, я разложил костер и мы, усталые от битвы и любви, нашли уединение под небом.

В карете разбойники оставили одни мушкет, порох, пули и нож-тесак с полметра длины. Этим-то ножом, я накосил приличную охапку травы и выложил возле костра в виде лежака, а на него бросил покрывало из кареты.

Костер удалось разжечь без проблем – немного пороха в хворост; немного – в виде ручейка от будущего костра. Остается поджечь ручеек пороха кресалом и порядок – мы сидим на охапке травы и греемся у огня. Достали начатую бутылку вина и фрукты. Постепенно количество вина и фруктов уменьшалось, а количество вопросов у Мишель ко мне – все прибавлялось. Когда я ей все без утайки рассказал, то она мне не поверила. Сказать по правде я и сам себе не верил, и почти совсем забыл, что я из будущего.

Немного посмеявшись над тем, какой я выдумщик, Мишель постепенно засыпала и вскоре совсем уснула. Я осторожно встал с нашего импровизированного ложа и, приготовив в карете место между сиденьями, перенес туда мою любимую француженку вместе с травой.

Костер скоро потухнет, а подкладывать в него нечего. Так что в карете будет уютнее. Да и все-таки уже начало осени, а не лето – можно продрогнуть