Вот и наступила осень: земля холодная. А еще я слышу, как шумно падают листья - монетки берез и тяжелые кленовые лапы. Дождик стучит, будто разговаривает. Птицы кричат, обещают вернуться весной.

Я всегда знала, что деревья живые. Они разговаривают между собой. Старый клен все время ворчит, точно как мой дед. А березки – те болтают, как подружки. Иногда обо мне – жалеют…

Мама. Родная моя. Твои слезы, как горячая смола заливают мне глаза, и мысли, и сердце. Твой голос я всегда слышу, где бы ты ни была: ветер приносит знакомые с детства звуки. Только раньше ты пела мне колыбельные, а теперь читаешь молитвы. Но мне все никак не заснуть…

Звонят. Где-то и ты идешь, в старом черном платке. «Чаю воскресения мертвых…» поют…

Да, мама, только ждать очень уж долго…

Я слышу, как кружатся тенями листьев осенние мотыльки. Неизвестно откуда появляются они к октябрю. Тихие, серые, словно мертвые…

Значит, через две недели выпадет снег. Как раз на Покров.

На Покров-день укрывает землю снегом. Как фатой подвенечной укрывает ее, ни живую ни мертвую. Девушки тоже молятся о женихах. Ставят свечки Богородице.

Ах, если бы невестой быть – кому не хочется! Белой, чистой, холодной – неведомой, словно из другого мира. А может, и на самом деле из другого… Подружки со слезами расплели бы мне косу, проводили с плачем…

А я не боюсь! Ничего не боюсь! Суженый-ряженый, милый, родной мой, бери меня, вся как есть – твоя!..

Только прошлогодний снег никому не нужен.

Снег растаял и стал грязью, а потом землей.

Как шумно падают листья! Или кто-то идет? Нет, никого. Это я всегда знаю, когда кто-то идет, особенно если он. А он приходил. Ходил по мне тяжелыми сапогами. По своей невесте. Сам выбрал, а на свадьбу не торопится. Знает, что никому я больше не нужна. Но ничего, все равно вместе будем, никуда от меня не денется.

 

Вот и наступила осень. А я люблю весну. Весной я лежу тихо-тихо и слушаю, как растет первая зеленая трава. Из меня.